Текст книги "По ту сторону Стикса"
Автор книги: Юлия Васильева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– Мой упрямый мальчик…
Тот захохотал и отшвырнул ее от себя:
– Согласен, ты годишься мне в матери. А теперь не мешай. Инк, Зило надо проверить комнаты.
Здание было небольшим, поэтому не пришлось даже расходиться. Я дернул ближайшую дверь – комната оказалась пустой. Из двери, которую распахнул Зило, послышался многоголосый женский визг. Силовик усмехнулся и хотел было шагнуть через порог, но Фрэй вовремя поймал его за шиворот и полушутя-полусерьезно вытащил из проема. Все же, чем скорее мы отсюда уберемся, тем лучше. Не стоит рассчитывать на то, что, если нет Монаха, никто не вступится за его территорию.
Я резко открыл следующую дверь: снова женский визг, с огромной кровати, путаясь в одеяле, скатился какой-то мужик.
– Фрэй…
Друг тут же заглянул через мое плечо. В комнате, сверкая голым задом и волосатыми ляжками, с пола неуклюже поднимался не кто иной, как комендант. Увидев нас в дверях, государственный служащий сначала охнул, а потом, рассыпая ругательства, скрылся за ширмой с изображением кедров. Проститутка, оставленная в постели, затихла, натянув простыню до глаз.
– Киса, выметайся отсюда – взрослым надо поговорить, – обратился к ней Фрэй, и когда девчонка вылезла из кровати, умудрился вдогонку шлепнуть ее по круглым ягодицам.
– Что вы себе позволяете! – раздался дрожащий толи от гнева, толи от страха голос коменданта из-за ширмы. – Это моя приватная жизнь, вы не имеете права в нее вмешиваться!
– Одевайтесь, Объедков, одевайтесь, – расслабленно сказал Фрэй. – Попутно можете придумать, каким образом ваша, как вы выразились, приватная жизнь происходит в служебное время.
– Да что вам от меня нужно? – взвизгнул Объедков.
– Сущий пустяк. Чтобы вы закрыли резервацию и ввели чрезвычайное положение.
– Это невозможно! У меня нет причин!
– Нет ничего невозможного, товарищ комендант. Или вы хотите дождаться, когда здесь начнется резня между группировками – тогда у вас будет достаточно причин?
Комендант заткнулся и засопел за своей ширмой, по-видимому, начиная натягивать одежду.
– А она начнется?
– Непременно, – подтвердил Фрэй, так что даже у меня мурашки поползли к загривку.
Комендант почти никогда не бывал в курсе того, что творится на вверенной ему территории. Ему это было попросту не интересно. До этого Василий Объедков был начальником какой-то колонии строго режима, но служба не шла, и его скинули в резервацию, как шлак. Все правильно. Шлак служебный к шлаку человеческому. Но и здесь он не представлял собой хоть какой-либо силы, лишь занимал кресло, которое должно быть занято. Со временем Фрэй надеялся заменить его на своего человека, но для этого надо было еще найти своего человека.
– Это так просто не делается. Нужно получить разрешение, – комендант вышел из-за ширмы в брюках и одном носке и, замявшись, попытался вытащить из-под кровати рубашку.
– Значит, получайте, – Фрэй зацепил рубашку носком ботинка и пнул ее в сторону собеседника. – Чем быстрее, тем лучше!
Не дожидаясь, пока Объедков полностью оденется, мой друг подхватил его куртку и вытолкнул несчастного в коридор.
Вэй Вэй все также стояла около входа. При нашем появлении она снова поклонилась и не спускала с нас темных щелочек глаз, пока мы не вышли в вестибюль.
– И часто Мама присылает вам такие приглашения? – внезапно спросил Фрэй, бросив многозначительный взгляд на меня.
– Сегодня впервые, – ответил комендант.
На выходе из борделя нас уже ждали: несколько человек из западной группировки с вызывающим видом стояли пред лестницей. Ром буравил их взглядом, но по приказанию босса никого не трогал.
– Что-то ты быстро справился, – насмешливо и в тоже время агрессивно бросил человек с изрытым оспой лицом (недруги так и звали его Оспой, для своих же он был Захарией).
– А ты, я смотрю, на пороге еще кончил, раз не заходишь, – Фрэй как будто даже и не обратил на него внимания. Бросил так, походя, запихивая коменданта на заднее сиденье машины.
– Фрэй, какого черта ты уже хозяйничаешь на нашей территории?!
– Я лишь зашел в бордель, по-моему, вы всегда это только поощряли, – мой друг положил руку на дверцу и расслабленно смотрел на чужих боевиков. Они не нападут. Сейчас их слишком мало. Оспа и пришел сюда только ради того, чтобы показать, что за территорией следят, но зазря на рожон лезть не станет. По крайней мере, не сейчас. Я это чувствовал. Фрэй это просчитывал. Разными путями, но мы приходили к одному заключению. – Да и нет уже давно вашей территории. Без Монаха.
– Это не значит, что нас можно перерезать поодиночке, – руки Оспы сжались в кулаки. Как же он ненавидел нас в данный момент. На секунду я вздрогнул, мысленно увидев чей-то обезображенный труп. Видение было не таким ярким, как тогда в клубе с Бором, но мне и этого хватило.
– Я не трогаю ваших людей, – спокойно и честно сказал Фрэй, так что в противнике что-то поколебалось. – Мне надо встретиться с оставшимися силовиками группировки. Особенно с Девоном.
– Хочешь вырезать всех одним махом?!
– Если ты так боишься, то пусть это произойдет на вашей стороне и на ваших условиях. Сегодня вечером. Подумай. Нам есть о чем поговорить.
С этими словами Фрэй подал сигнал отправляться и сам залез в машину. Я прыгнул на переднее сиденье, и он тут же дал по газам. Зеркало заднего вида показывало, что Оспа со своими ребятами так и остался стоять около входа в бордель. Он не двигался все то время, пока не пропал из поля моего зрения.
Глава 14. Дьявол на твоем плече
От Чень Шеня Фрэй вернулся совершенно другой личностью: словно, разрезав лицо, начертал на своем портрете иного человека. Угрюмый, сосредоточенный, он частенько избегал смотреть мне в глаза и в то же время с какой-то показушной безразличностью или мстительностью подставлял чужим взглядам свое изуродованное лицо. Рана заживала плохо, постоянно воспалялась, ее не раз приходилось чистить заново. Но даже в таком состоянии, при не спадающей температуре, он приходил на склад и, если не мог тренироваться, внимательно смотрел за тренировками других, особенно пристально наблюдая за движениями Гудвина и Спарты. Мой друг ни словом не обмолвился о том, что случилось в доме Кербера, а я не мог найти в себе достаточно смелости, чтобы спросить. Не знаю, что поддерживало его, заставляло двигаться вперед, а не лежать на своей кровати, бессмысленно глядя в потолок, как сделали бы другие. Но тот огонь, что лишь слегка тлел в нем во время болезни, превратился во всепожирающее пламя к моменту, когда его рана полностью зажила.
– Хватит, хватит! – заорал Медяк, срываясь на визг и отступая от Фрэя на дрожащих ногах. Из рассеченной брови парня сочилась кровь, на скуле набухал кровоподтек. Но его противник не собирался прекращать этот тренировочный бой.
– Фрэй, довольно! – Гудвину пришлось крепко ухватить ученика за плечо, чтобы остановить. – Что на тебя нашло?
Фрэй бросил на него злой взгляд, будто бы говоря: "А ты не знаешь, что на меня нашло? – и криво усмехнулся шрамированной щекой. Медяк глубоко вздохнул и с облегчением сел прямо на пол, с расстроенным видом ощупывая свое лицо.
– Что ты останавливаешь его, как нянька? – Большой Ко рассмеялся и довольно облизнул темные губы. – Мальчишка только начал подавать надежды.
Каким-то образом Фрэй и Кобальт вдруг оказались на одной волне в своем желании довести поединок до конца…до самого конца. Я поймал холодный хрустальный взгляд друга и вздрогнул – никак не мог привыкнуть к его пустоте, к тому, что он полностью закрывает свои эмоции. С каждым днем перемены в Фрэе становились все более явными, их уже нельзя было не замечать, игнорировать, списывая на болезнь, пережитый стресс или что-то еще. Меня не покидало ощущение, что он поставил себе какую-то неизвестную цель и будет идти вперед, когда надо, меняя свой характер под стать ей, пока не достигнет своего.
Если раньше тренировочные поединки для Фрэя были в большей мере забавой: игра со слабыми противниками, азарт с сильными – то сейчас он относился к ним как к настоящей драке. Стремился прижать человека, задавить его, довести до такого состояния, когда тот прямо и безоговорочно признает главенство над собой. Эти действия напоминали мне поведение животного, которое пытается утвердить свое положение в стае и поэтому безжалостно грызет соперников, не разбирая на чужих и своих.
Доставалось и мне. Не так сильно, как остальным, но все же…
– Ты сейчас сам себя порежешь, недотепа, – произнес Фрэй снисходительным тоном и демонстративно положил нож на пол.
Я сжал крепче свое лезвие в потной ладони. Мне было страшно: новый характер друга и невозможность ощутить его эмоции не оставляли мне способа предугадать дальнейшие действия. Шанса противостоять никакого. Мало того, что мне в руки не ложилось ни одно оружие, предложенное тренером, так еще и сам Фрэй будто бы родился с ножом в руке, изнутри вспоров мамочкино пузо. Хорошо хоть Гудвин был рядом – с недавних пор он старался наблюдать за всеми тренировочными поединками Фрэя, словно боялся, что однажды тот может кого-то убить.
– Инк, ты же не сможешь меня даже порезать, – говорил Фрэй, медленно приближаясь ко мне. – Ты никого порезать не сможешь. Ты же у нас такой чувствительный…
Он ударил меня ногой по кисти, так что я выпустил лезвие, и оно чиркнуло по запястью, оставляя неглубокий, но уже начинавший наливаться рубиновым цветом след.
– Я же говорил – порежешься, – Фрэй подобрал мой нож, подкинул и поймал точно за рукоятку. – Бой не для тебя. Тебя здесь быть не должно.
Я снова не уловил эмоций, с которыми это было сказано, только, как побитый дворовый кот, машинально провел языком по ране. Было ли это презрение или безысходность? Может быть, грусть? Не может быть…
– Фрэй, выйди прогуляйся, – крикнул с другого конца склада Гудвин. – И чтобы я здесь больше такого не слышал.
Вот кто точно рассердился на его слова.
Со временем почти все ученики Гудвина (а их на тот момент было порядка пятнадцати) стали смотреть в рот Фрэю и беспрекословно выполнять его мелкие распоряжения. Все, кроме Дэвона и еще нескольких парней, всегда державшихся особняком. Думаю, Большой Ко в тайне потирал свои темные ладони, предвкушая грандиозный пир, когда, наконец, две эти группы столкнутся у него на складе. И хотя Гудвин предусмотрительно старался держать Фрэя и Дэвона врозь, не допуская между ними даже тренировочных спаррингов, было ясно, что до точки максимального накала греть этот котел нам не так уж и долго.
Я не мог ощутить мотивации Фрэя, (и, наверно, даже сейчас слишком много об этом сожалею) но действия говорили сами за себя: друг метил в лидеры нашей маленькой стаи. Дэвон относился к нему как к выскочке, которого неплохо бы поставить на место. Ему было наплевать, что другие стелились перед Фрэем. Склад Большого Ко ничего для него не значил: настоящая жизнь и настоящая конкуренция кипели на улице Трех Домов, подле Кербера.
Наконец, Кобальту надоело дожидаться развязки, и он просто поставил в спарринг Фрэя и Дэвона, заявив:
– Победителя я отпущу, – кровожадная улыбка открыла белые зубы и какие-то странные фиолетово-красные десны. – Будем считать, что он закончил обучение.
Я сразу же почувствовал, как все внутри зажглось у Дэвона. Это был тот миг, которого он так ждал: если понадобится, то ради достижения своей цели он зубами вырвет глотку у противника – взгляд на Фрэя – каким бы пупом земли тот себя не мнил. Мой друг был непроницаем: только криво улыбнулся, но эта улыбка не говорила ни о жажде расправы, ни о радости, что, наконец, все разрешится. Он снял с себя толстую байковую рубашку и комком сунул мне в руки. Повинуясь внезапному порыву, я перехватил его за запястье:
– Делай, что хочешь, Фрэй, но не трогай его собак, слышишь? Не трогай доберманов, он никогда этого не простит.
Не знаю, зачем я тогда это сказал, почему это было так важно. Наверно, какое-то предчувствие. Я так часто прощупывал Дэвона, так тщательно его изучал из простого интереса и любопытства, что теперь невольно начал применять полученные сведения и сделанные выводы.
Фрэй высвободил запястье и потрепал меня по щеке, как своего пса. Кому-то такой жест мог бы показаться унизительным, но у меня возникла только одна мысль: будет ли ему так же больно потерять меня, как Дэвону потерять Никту и Эреба? Остались ли еще в человеке, которого я так часто и без оглядки называл своим другом, хоть какие-то человеческие эмоции? Мне хотелось верить, что остались, иначе все остальное было бессмысленным.
Посмотреть на этот поединок собрались практически все, кто был на тот момент на складе: и парочка матерых боевиков, зашедших, чтобы поразмяться с Гудвином, и даже Спарта, ради такого дела бросивший карабкаться по отвесной стене, не говоря уж об остальных подростках. Все они сгрудились в центре, образовав круг – уличная потасовка, не иначе. Большинство поддерживало Фрэя, но это ненадолго: стоило ему проиграть – и он потеряет половину своих сторонников.
Гудвин отобрал у поединщиков ножи.
– Зря стараешься, – усмехнулся Большой Ко, – если понадобится, эти двое перегрызут друг другу горло зубами.
Негр стоял в передних рядах и все время плотоядно облизывал красные губы. Будет добыча. Будет пир горой.
Если бы была моя воля, я не стал бы на это смотреть – и так от происходящего кружилась голова, а желудок завязывался в тугой узел – но Го подхватил меня под руку и как трактор протиснулся в первые ряды. Парни за нами тут же сомкнулись, напирая в спину и о чем-то оживленно переговариваясь.
– Полюбуемся, как он сейчас вздует этого заплетенного. Нечего нос от нас воротить, – байкер хрустнул кулаками.
Я закрылся: если следить только за движениями противников, то, возможно, удастся отогнать чужие эмоции. Сосредоточенный разум всегда как будто вытеснял ощущения.
Трудно было сказать, кто выйдет победителем. Фрэй рвался вперед, работал над собой, в последнее время так и вовсе на пределе возможностей. В нем чувствовалась какая-то странная сила сломленного и вновь восставшего духа. Кто-то скажет, что если на внутреннем стержне уже была трещина, то не составит труда сломать его и второй раз. Но мне казалось, что тут другой, исключительный случай, когда место спайки стало крепче, чем все остальное.
Удивительно, но Дэвона мне было почувствовать гораздо легче, чем своего друга. Парень представлял собой удивительный сплав животного и рационального. Он хорошо знал, что ему надо, и не позволял себе делать лишних движений. Судя по всему, Дэвон был здесь уже намного дольше, чем мы – Гудвин даже занимался с ним отдельно, обучая какой-то непонятной смеси техник, каждая из которых, впрочем, непременно хотя бы отдаленно напоминала животные движения. Там были и ушу, и кунг-фу, и капоэйра, бандо, оренквон и еще что-то, название чего моя память так и не смогла удержать, а, может, просто и не существовало тому названия. Как бы то ни было, результатом этих занятий стала пластика движений, казавшаяся просто противоестественной – до мурашек по коже. Дэвона сложно было предсказать, опираясь на визуальную оценку. Возможно, я мог бы это сделать, но, слава богам, случай так и не представился.
Фрэй встретился с достойным противником, и это почему-то сгибало меня больше, чем все давление толпы позади. Я не просто желал ему победы, мне казалось, что поражение станет концом всему. Это "всему" было таким неопределенным и размытым, что выглядело ни больше ни меньше, как конец света.
Начало не предвещало ничего хорошего. Фрэй замер посередине в некотором подобии боевой стойки, а Дэвон тем временем наворачивал вокруг него круги. И хорошо бы на двух ногах, но нет, этот нечеловек использовал для опоры все четыре конечности: он перескакивал с места на место, переворачивался, кувыркался, словно исполняя какой-то танец. Хотел закружить и запутать свою жертву. К такому противнику сложно даже просто примериться, подойти. Сейчас он в одном месте, через секунду в другом. Траектория плавная и непредсказуемая. Атаковать практически невозможно.
Вот поэтому Фрэй и стоял. Он не поворачивался ни корпусом, ни головой за своим соперником, лишь поблескивали хрустальные глаза, ловившие боковым зрением каждое движение. Я уверен: он знал специфику боя Дэвона наизусть – долгие наблюдения, которые раньше мне казались непонятными, именно сейчас могли пригодиться как нельзя кстати. И все же мертвая зона его зрения была слишком обширной. С этим ничего не поделаешь.
Я и сам не заметил, как, плюнув на свои барьеры, стал прощупывать Дэвона.
– Сзади! – крик раздался буквально за секунду до того, как парень с косичками все же атаковал. То, что это мой собственный крик, я понял только когда Го удивленно обернулся. Черт бы побрал эту недоделанную эмпатию! Когда же я уже научусь разделять свое от чужого?! На несколько мгновений такое резкое возвращение на землю выбило меня из колеи.
А тем временем Фрэй, предупрежденный моим выкриком, успел уйти от удара Дэвона, который так и не смог остановить свое движение, несмотря на потерю внезапности. Он растерялся буквально на доли секунды, и Фрэй, который, казалось, с некоторых пор не знал, что такое растерянность, воспользовался преимуществом и успел-таки достать чернокожего парня в бок. Косички, перетянутые разноцветными резинками, резко дернулись, сбиваясь с отлаженного ритма. Доберманы зашлись неистовым лаем. Но несмотря на все опасения с места не сдвинулись. Хозяин был все еще в состоянии их контролировать.
Дэвон оправился быстро – снова закружил вокруг Фрэя, между тем не переставая посматривать и на меня, как будто гадая, сумею ли я выдать его в следующий раз. Мне показалось это неплохой идеей. Никогда раньше такого не пробовал, но что если полностью подключиться к человеку и начать комментировать свои-его движения? Это нечестно. Но кому какая разница, парни вокруг галдели, как на стадионе, и каждый пытался подсказать что-то. Чем мои подсказки будут хуже?
Я попробовал расслабиться и тут же услышал над ухом недовольный голос Го:
– Эй, Инк, не налегай! Ты что, в обморок собрался тут хлопнуться?
Ну да, как же, непременно. В такой атмосфере полного слияния явно не получится. Надо следить за своим телом, да к тому же Дэвон – со своей неуловимой нетипичностью психики – подопытный не из простых. Пришлось открыть глаза.
Чернокожий снова атаковал, и Фрэй получил ощутимый удар в основание позвоночника. В довершение Дэвон собирался подрубить ему ноги.
– Вправо! – заорал я. Да здравствует дьявольская реакция Фрэя!
Его противник не завершил маневра, ушел в сторону, как-то странно изогнувшись.
– Пригнись!
Кроссовок с кислотного цвета шнурками просвистел над головой моего друга, а его владелец еще в полете получил удар в корпус и едва успел сгруппироваться при приземлении.
– Кто-нибудь заткните этой твари пасть! – заорал Дэвон, отскакивая как можно дальше.
Ко мне тут же двинулся Один, но ему преградили дорогу Го и Матвей.
– Эй, кто сказал, что нам нельзя поддержать друга?! – "р" звучала угрожающе и выделялась над всеми прочими выкриками.
Одноглазый быстро понял, что оказался в меньшинстве: никто не стремился его поддержать, сторонники Фрэя выглядели угрожающе.
Отвлеченный этим маленьким столкновением, я снова упустил Дэвона. Но, похоже, что у моего друга и без подсказок все пошло на лад. Он провел серию атакующих ударов с такой молниеносностью, что несколько из них слились в одно размытое движение. Дэвон пропустил всего парочку, хотя эта парочка довольно болезненно познакомилась с его почками и селезенкой. Если бы не корсет из мышц, который "повелитель зверей" нарастил себе с годами, проведенными на складе, дело непременно закончилось бы каким-нибудь внутренним разрывом.
Ну же, Фрэй, прикончи его! Сейчас как раз самое время, пока он снова не восстановил ритм движений!
– Кончай его! – как труба заорал над моим ухом байкер, словно прочитав мои мысли.
Но Фрэй не двигался. Он как-то странно улыбнулся и, посмотрев на Дэвона, что-то сказал. Никто из нас не расслышал, что именно, но, судя по расширившимся глазам чернокожего парня, это было что-то из ряда вон выходящее. Всего секунду он колебался, а потом вновь закружил вокруг Фрэя, неуверенно, как будто каждую секунду ожидая подвоха.
– Влево! – закричал я за секунду до очередной атаки.
Но мой друг неровно переступил с ноги на ногу – словно мысль, влекущая за собой действие, на этот раз была длиннее, чем обычно – и вопреки всему ушел вправо, где напоролся на ребро ладони Дэвона.
Может быть, он меня не расслышал в этом гомоне? Я сжал кулаки, потому что, судя по скованным движениям Фрэя, удар оказался болезненным, если не сказать фатальным. Он стал похож на пьяного: вяло блокировал, перестал атаковать и все время как-то странно поводил глазами по складу.
Нет. Черт подери! Исход спарринга был предрешен. Сейчас я мечтал только о том, чтобы кто-нибудь его вовремя остановил. Рядом ругался Го, и его агрессия, словно маленький, но тяжелый молоток, долбила мне по темечку.
– Верхний блок! – заорал я, уже не веря ни в какое чудо.
Фрэй даже не сделал попытки поднять руки и, получив удар в челюсть, безвольным кулем повалился на пол.
Го попытался выдрать короткий ежик своих волос, и только предусмотрительная рука Матвея удержала его от того, чтобы броситься в центр круга. Парни разочарованно гомонили, а я стоял в растерянности. Всего на секунду мне показалось, что удара не было. То есть удар, конечно, был, но не такой, от которого можно вырубиться. Дэвон не бил по-настоящему. Фрэй не проигрывал. Впервые то, что я видел, так явно разошлось с тем, что чувствовал.
– Уносите своего героя! – рассмеялся Дэвон, и его псы завыли, словно поддержка, которой у него тут было так мало среди людей.
Мы с Го подбежали к Фрэю, попытались его перевернуть. Удивительно, но тот был в сознании. Я заслонил его от толпы, и, пока никто не видит, этот мнимый проигравший успел мне подмигнуть, а затем с неподражаемым артистизмом повис на наших плечах, пока мы пытались оттащить его в дальний угол склада, якобы чтобы привести в чувства.
– Придурок, – не выдержал байкер, который тоже успел кое-что сообразить. – Зачем ты слил этому растаману?
Фрэй потрогал свою челюсть, словно ей все же изрядно досталось:
– Ну а что мне его, убить надо было? За мной он не пойдет – так пусть убирается со склада, – он был явно в приподнятом настроении, раз снизошел до объяснений. – К тому же, я отсюда не уйду, пока не выдавлю из Гудвина все, что он может мне дать.
Улыбка Фрэя стала неприятной и решительной. Я оглянулся и как раз увидел Гудвина – тренер был мрачнее тучи. Он прошел мимо нас, бросив только:
– Не думай, что Большого Ко можно легко обмануть. Он таких попыток не прощает.
Дэвон ушел. Мы остались. Мне казалось, что на этом Фрэй должен успокоиться – я бы на его месте давно успокоился. Нет, скажем начистоту: я бы никогда ничего и не начинал. Что за счастье быть главным, стоять впереди, кем-то помыкать? Мне не понять этого.
Но Фрэй не успокоился, все стало только хуже. Во-первых, после спарринга с Дэвоном он вцепился в меня так, что никакими клещами не оторвешь, заставляя рассказывать о тех эмоциях, что я чувствую в окружающих. Каждый день по несколько раз он подсаживался ко мне и, указывая на кого-нибудь на складе, требовал выдать всю его подноготную. Это было неприятно, это было сложно и изматывающее, словно бы к тренировкам Гудвина добавились еще и эти, которые потрошили меня как бройлерного цыпленка на кухне. Но я почему-то не мог ему отказать – не из страха, что Фрэй меня изобьет или еще что-то (такое представлялось мне невероятным), просто он был из тех людей, которым трудно сказать нет.
Ну и во вторых, Фрэй стал частенько выходить за пределы склада: он ввязывался в драки, общался с какими-то подозрительными компаниями, проворачивал одному ему понятные сделки, от которых вдруг стали появляться деньги, но мне ничего об этом не говорил. Иногда он звал с собой Го или других ребят со склада, но не меня. Это не было обидно – почему-то это было страшно.
Только потом я понял, что лучше бы все так и оставалось. Лучше бы мне было никогда не влезать в его дела.
– Инк, присмотрись к тому парню, – Фрэй указал на высокого худого человека с серым изможденным лицом, прорезанным лопнувшими капиллярами сосудов. Водянистые воспаленные глаза говорили о том, что он болен. Болен давно и нехорошо. Но мой друг хотел знать совсем не это – я должен был влезть в эту тощую подранную шкуру и посмотреть сквозь чужие воспаленные глаза. Как будто Фрэй специально выискивал таких типов, чтобы меня ими угостить! Каша с личинками, протухший суп и испортившаяся отбивная – угощайся, посмакуй, попробуй на вкус! Раз ты здесь, тебя уже давно должно было перестать тошнить от таких блюд.
Я подавил холодок, пробиравшийся по позвоночнику, и сосредоточился на этом человеке. Как его звали? Стриж? Он так же мало походил на стрижа, как червяк на птицу. Несмотря на внешность, еще не старый. Смешно: почти одного возраста с Фрэем, хотя тело уже напоминает разложившийся остов. И изнутри его точит вовсе не болезнь – это я понял, когда ухватил его ощущение самого себя. Внутри он был еще более жалкий, сгорбленный, как старик, с сухими трясущимися лапками, часто способный думать только об одной вещи на свете – очередной дозе. Я мысленно отпрянул от него, точно его внутренний образ мог прилипнуть ко мне, запачкать, утянуть в свое болото.
– Он наркоман, причем конченный.
– Это я знаю. Что, неприятный тип, да? – Фрэй ободряюще похлопал меня по плечу, как медсестра только что заставившая выпить горькую микстуру: "Молодец, мальчик! Хорошо справился! Вырастешь – станешь мужчиной!" – А теперь те двое, что рядом с ним. Они-то мне и нужны.
Те двое… Светлый приземистый крепыш с толстым золотым кольцом в ухе: эмоции просты до того, что кажутся плоскими. Была бы его воля – положил бы Стрижа на одну ладонь, а второй прихлопнул. Но почему-то нельзя, и приходится терпеть эту падаль рядом с собой, подчиняться. Однажды он определенно не выдержит и переломит ему хребет – было бы только время подходящее. Второй – темный, как будто бы непромытый, дерганый парень в спортивном костюме и лаковых туфлях, ходит походкой неотесанного повелителя жизни, носит золотые цепи в количестве трех штук – одинаков, что внешне, что внутренне. Чем-то напоминает нашего Го, только вспышки агрессии контролирует лучше, иногда просто переигрывая, чтобы взять противника на понт. И этот тоже что-то замышляет, лелеет в своем мозгу какую-то сильную мысль. Не знаю что это – пусть Фрэй разбирается, раз ему так интересна эта троица.
Я пересказал все, что почувствовал, и несмотря на то, что половина моего рассказа была откровенным бредом, Фрэй остался доволен. Только спросил:
– Больше ничего?
Ничего ли? Нехотя проверил еще раз. Неожиданно пришло видение тяжелого оранжевого мяча, который гулко и немного лениво ударяется об асфальт. Шероховатая поверхность с мелкими пупырышками пружинит и весомо ложится на ладонь. А еще кольцо – подвешенное высоко, оно настолько старое, что начинает скрипеть, когда в него попадает мяч. И ты прямо видишь, как отвинчиваются поеденные временем ржавые болтики. Когда-нибудь оно упадет на голову игрокам. Хорошо бы на голову Стрижу… Сколько бы проблем решилось само собой…
Я выдохнул. Ничего себе!
– Баскетбол. Как будто они играют в баскетбол. Разве здесь кто-нибудь играет в баскетбол?
– Отличная идея! – Фрэй поднялся с места. – Возьмем ребят и тоже сыграем!
В резервации не играли в баскетбол: не было площадок… да, собственно, ничего не было. Разве что иногда играли в стритбол, чтобы выпустить пар. Желательно со своими, а то игра быстро перерастала в вооруженную потасовку. Рядом с полуразрушенной школой сохранилось одно единственное баскетбольное кольцо, и оно действительно скрипело, когда кто-нибудь забрасывал в него мяч.
Стриж, те два парня, которых я просматривал по просьбе Фрэя – Ром и Вито – и еще несколько человек гоняли новехонький мяч, который смотрелся здесь так же противоестественно, как тарелка, только что спустившаяся из космоса.
Еще до того, как нас кто-либо успел заметить, Фрэй вылетел на площадку и, завладев мячом, ушедшим от одного из игроков, забросил его в пронзительно скрипнувшую корзину. Показушник, что с него возьмешь. Каким был, таким и остался. Он поймал пролетевший через корзину мяч в полной тишине. Несколько раз стукнул им об асфальт, прежде чем кто-либо опомнился.
– Эй, кто такой? Что тебе надо? – направил на него костлявый подрагивающий палец Стриж.
Фрэй осклабился, отчего шрам на лице собрался неприятной гармошкой:
– Никто не признает, п…ц какой-то, – он еще несколько раз стукнул мячом об асфальт. – Отдай мне тех двойх.
Он указал на Рома и Вито. Даже я немного удивился, не то что боевики.
– Верни мяч и вали отсюда, пи…с! Думай своей волосатой башкой, прежде чем связываться с кем-то вроде нас!
Фрэй ничего не ответил. Просто внезапно швырнул в Стрижа мяч. Тяжелый снаряд с отвратительным хрустом угодил наркоману в лицо – тот даже не успел (или не смог) увернуться, выставить руки для защиты. Когда мяч стукнулся об асфальт, все увидели разбитую переносицу и две струйки крови, что стекали прямо на не очень свежую полосатую рубашку.
– Не очень убедительно, правда? – Фрэй успел театрально развести руками, прежде чем все остальные игроки накинулись на него. Но тут уж подоспел Го с ребятами, что до этого стояли в стороне.
Мне было приказано не соваться, что я с удовольствием делал. Гораздо важнее, чем ломать другим кости (да, если на чистоту – костолом из меня в то время получался как шпалоукладчица из балерины), было понять, что же, черт возьми, тут происходит. Чем эти спортсмены так насолили Фрэю?
Через десять минут на площадке валялось несколько тел. Не буду кривить душой, были среди них и наши ребята. Фрэй сидел на спине Рома, удерживая запястья коренастого, и тому казалось, что сейчас у него одну за другой вытянут все жилы. Го повалил Вито мордой в землю, и не понятно было в сознании ли еще его жертва или уже нет. Идиллия, мать ее.
– Вот теперь можно поговорить как взрослые разумные люди, – Фрэй слизнул языком тяжелые набрякшие капли крови в уголке рта. – Вы толковые парни, и сейчас у вас есть возможность бросить это обколотое дерьмо.
Он кивнул на изломанное тело Стрижа под кольцом. Ром что-то невнятно замычал.
– Думаешь, вас после этого прищучат наркоторговцы? Это он вас напугал? Сказки матушки Гусыни. Эти славные сребролюбивые ребята даже отвалили мне маленькую кругленькую денюжку, чтобы я убрал вашего главного. Так что лучше ему сдохнуть прямо сейчас, чем завтра без дозы.
