Текст книги "Три башенки и бездонная пропасть (СИ)"

Автор книги: Юлия Шолох

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– Говорят, хозяина преследует дух его покойного друга, который перед смертью поклялся извести весь его род и который не успокоится, пока замок не превратится в груду камней.

– Ты в это веришь?

Мариус некоторое время думал, тяжко вздыхая.

– Не знаю, мисс. Я никогда не видел призраков, но Донер говорит – как ещё объяснить все горести, которые сыплются на его милость? Только от одного потрясения оправится, как снова то болезнь, то несчастье. Только от приступа отойдёт, то башня рухнет, то конюшня, то волки гостя загрызут.

– Да, но если Донер верит в злого призрака, почему он остаётся в замке? И все остальные слуги? Конечно, деньги нужны, но ведь важнее находиться в безопасности?

– Они просто слуги, мисс. А проклятье падает только на того, кто графу дорог.

– Вот как?

Неужели только на дорогих людей? Это звучало разумно, как же ещё мучить, если не через родных, но разве судья не говорил, что двое погибших, наоборот, находились с Греймом в плохих отношениях?

– Ты уверен, Мариус? Я слышала, что погибший в горах юноша был приятным в общении, тем самым составляя его милости конкуренцию.

– Правда? А мне рассказали, что они сразу стали друзьями и с удовольствием проводили время вместе.

– А молодая служанка, которая упала в пропасть? Разве она не смеялась над бедностью Дабхис-холла?

– Про девушку я ничего не слышал, мисс, но сомневаюсь, чтобы нашлась такая служанка, которая осмелилась бы насмехаться над человеком его положения.

С этим сложно спорить. Как бы сильно не был ограничен в средствах граф, один его титул навсегда возносил его на высоту недоступную любой служанке. Да и какой благородный человек станет терпеть в своих владениях наглеца? Девушку тотчас выставили бы из Дабхис-холла. Милорду не пришлось бы и рук пачкать – подбором и увольнением персонала занимается мадам Флора, которая никогда не потерпела бы от слуг подобной вольности.

– Значит, ты веришь в проклятье?

– Да, мисс. – Он вздохнул и вдруг стеганул лошадь, так что бедная рванула вперёд, а в ушах засвистел ветер. – Поэтому и за вас боятся. Мадам Флора даже просила меня на днях, чтобы я убедил вас уехать. Они с Донером ужасно рассорились, тот утверждает, что вы наше спасение, а мадам Флора говорит, замок погубит мисс Ильзу, и тогда хозяин навсегда пропадёт, безумие окончательно его поглотит!

– Вот как?

И сказать больше нечего. Я отвернулась, чтобы Мариус не увидел слёзы, которые неожиданно навернулись на глаза. Я ему дорога? Слуги многое знают. Но может, дорога только как кузина, потому что иных родственников у Грейма нет? Или как золотой трофей, который хранится в подвале?

– Так что, мисс, если соберётесь, никто не будет против вашего отъезда.

– Спасибо, Мариус, что рассказал.

– Но вы же не соберётесь, верно?

– Нет.

– Ваша тётушка в вашем возрасте была такой же, – на его лице появилась добрая улыбка, от которой даже морщины разгладились.

– Всегда шла до конца, чего бы это ни стоило! Только повзрослев, она стала осторожной. Жаль, что я узнал про проклятье так мало, но Донер и сам мало знает.

– Ты узнал достаточно! Кстати, не дашь ли мне совет. Предположим, я нашла в саду странные железки, но не знаю, частью чего они являются. У кого можно спросить?

– Может, часть забора? В Дабхис-холле он был сделан из кованной металлической решётки.

– Может да, а может и нет. Так что посоветуешь?

Мариус пожал плечами.

– Только одно – спросите старьевщика. Больше хлама, чем старьевщик, никто не видит.

– Ты прав, Мариус, так и сделаем!

Остальную часть пути мы старались не вспоминать проклятья и невезение, а вспоминали тётушку и весёлые дни прошлого, любовались природой и изучали окружающие земли. Это была очень приятная поездка.

И вот городок, через который мы не так давно проезжали по прибытию в замок. Удивительно, что с тех пор прошло всего немногим более месяца! Тогда погода была такой же грустной и тоскливой, как моё настроение, а местные жители рассказали нам много небылиц про графа Дабхиса. Интересно, что они выдумали в этот раз?

Кстати, о привидениях нам тоже говорили! Но нет, вряд ли местные знают что-нибудь существенное, ведь и о фейри они говорили, а если уж я готова допустить существование какого-нибудь одинокого призрака, который не может найти упокоения, то существование целого малого народца, столетия живущего по соседству с нами – ни за что!

Вначале мы разузнали дорогу к старьевщику, после посещения которого намеревались пообедать и только тогда отправляться к ювелиру и к портнихе. Доехали по хорошо засыпанной уличной дороге всего за несколько минут. В дом к старьевщику я отправилась одна, Мариус остался следить за лошадью и фаэтоном.

Хозяин оказался в почтенном возрасте и с удивительно солидной внешностью для такой непривлекательной профессии. Впрочем, оказалось, он только скупает у других самые полезные вещи и продаёт тем, кто может их переработать. Железо, например, стекло или бумагу. А вот ткань идёт по самой низкой цене, потому что ничего путного из неё не перешьёшь.

Много интересного успел рассказать говорливый старьевщик, пока удалось перейти к делу. Изложив свою просьбу, я достала решётку и передала ему в руки.

Что сказать – гробовое молчание говорило само за себя. Его недоумённый взгляд лучше всего описывал ход его мыслей.

– Скажите, вы знаете, частью чего это может быть?

Он ещё раз растерянно повертел золото в руках.

– Да. Да, вернее, похожее. Но зачем, не пойму. Ах, мисс, вы ждёте ответа? Если коротко, мисс, так выглядит решётка, встроенная в столик для швейных машин. Через мои руки прошла тьма таких решёток в разном состоянии, но чтобы кому-то пришло в голову делать её из золота. Не понимаю. Вероятно, это шутка?

Он с надеждой посмотрел на меня, но порадовать старьевщика было нечем. Если это часть швейного столика, я тоже ничего не понимала.

Золотой швейный столик? Могло ли быть, что отец Грейма, к примеру, решил порадовать его матушку и заказал такой необычный подарок? Но разве эта выходка не из числа тех, о которых бесконечно судачат? Уж люди бы не забыли подобного бессмысленного транжирства и пересказывали бы эту историю до сих пор. А в картинной галерее обязательно бы повесили изображение матери милорда на фоне уникального золотого подарка. Да и представить графиню, которая стала бы шить, как портниха я не могла, поэтому объяснение не подходящее.

– Спасибо, Джек, вы мне очень помогли.

Я оставила старьевщика в полной растерянности. Возбуждение и любопытство мои были так велики, что к ювелиру мы отправились тотчас! Вот уж кто принял появление золотой решётки спокойно, взвесил её и выдал мне огромную сумму наличных. Оказывается, не впервые из замка ему привозят странные золотые предметы, а его профессия такова, что лишняя любознательность ей только мешает, поэтому источник появления этого золота его волнует куда меньше, чем меня, а мне и вовсе не стоит волноваться.

Больше узнать было невозможно. Конечно, все объяснить мог бы граф, но я не имела иллюзий на счёт его желания посвящать меня в свои секреты. Он не расскажет.

Мы вернулись в замок уже когда смеркалось. Я заказала себе из одежды только самое необходимое, а остальную сумму передала мадам Флоре для мистера Артура с просьбой восстановить конюшню или хотя бы начать её восстановление. Состояние его милости оставалось без изменения, а сёстры, как оказалось, уже ушли в свои комнаты, что меня обрадовало – я валилась с ног и не могла слушать их рассуждения о привидении, которого никто не видел.

Глава 19. Мисс Олизет

Думаю, я не слишком удивилась, когда на следующее утро ко мне точно так же явилась мадам Флора. Только сегодня на ней лица не было!

– Мисс, с графом всё в порядке, он пока в себя не приходил, с Мариусом тоже, – быстро отчиталась она и попросила Анну оставить нас одних.

– О, мисс Ильза! – Воскликнула мадам Флора, как только мы остались одни и её руки дрожали, как она не старалась их спрятать.

Я впервые видела мадам Флору такой взволнованной.

– Сядьте, успокойтесь. Выпейте воды и рассказывайте.

Передохнув, она продолжила уже более спокойно:

– Мы с Донером решили снова идти к вам. Хозяин болен и теперь только вы можете принять некоторые решения, которые нельзя отложить.

– Конечно, вы можете обращаться ко мне всякий раз, когда сталкиваетесь с чем-то, требующим указаний. Говорите, мадам Флора.

– Сегодня приезжал почтальон и привёз два письма. Первое от миссис Нарлоу, это мать мисс Олизет.

– Да, я знаю. Вы прочли записку?

– Да. Хозяин велел нам читать послания от миссис Нарлоу на случай если произойдёт что-нибудь серьёзное. Он был прав, наш бедный хозяин, как в воду глядел.

– Что же произошло?

Мадам Флора сглотнула и отчаянно сказала:

– Она умирает! Миссис Нарлоу вот-вот скончается, врач даёт ей не более двух дней. Это ужасно, мисс! Она просит графа немедленно приехать к ней в последний раз. Но вы сами понимаете, что это невозможно! Что нам делать, мисс Ильза?

– Она умирает?

– Да, мисс.

Мадам Флора тихо заплакала, и я невольно вспомнила эти слова и время, когда услышала подобный страшный диагноз в прошлый раз. А потом – потом тётушки не стало. Вот что случается после таких слов.

Соберись, Ильза, не время себя жалеть!

Я сжала руки и заставила себя заняться другим вопросом:

– Мадам Флора, разве миссис Нарлоу не относилась к графу весьма нелюбезно? Вам не кажется странным, что теперь она сама просит его приехать?

– Ничуть, мисс. У них были весьма странные отношения. Она его считала виновным в состоянии дочери, вы вероятно знаете, но не могла отказать Олизет и запретить ему появляться в их доме. И мисс. перед смертью даже самые жестокосердечные люди раскаиваются в своём прошлом поведении. – Всхлипнула мадам Флора. – Хозяин не простит себя, если не увидит миссис Нарлоу перед смертью.

– Не волнуйтесь, мадам Флора, его милость пока не может никуда ехать и с этим ничего не поделаешь. Вместо него съезжу я. Прикажите запрячь лошадь после завтрака и попросите кого-нибудь из грумов, знающих дорогу, поехать со мной.

– Поедете вы, мисс?

– Да, именно так. Другого выхода я не вижу. Я поеду и извинюсь, если только меня пожелают выслушать. Возможно, у миссис Нарлоу имеются какие-то просьбы или наказы, которые она захочет передать. Нельзя обойтись запиской, не в этом случае. Я должна поехать и объяснить всё лично. Вы считаете иначе?

– Нет, мисс Ильза, я согласна. Спасибо, что взяли на себя труд посетить умирающую.

– Я рада быть полезной его милости. Не переживайте, мадам Флора, нет смысла заботиться о том, что от нас не зависит. Пойдёмте лучше завтракать, – сказала я.

– Нет, мисс, это ещё не всё.

– Нет?!

– Второе письмо. Привезли два, второе на имя графа, но его мы вскрывать не стали. Вот, возьмите. Оно подписано судьёй Дедалом.

Когда она произнесла имя, на меня словно мельничный жернов свалился.

– Вы знаете этого человека? – Прошептал кто-то испуганный моим голосом.

– Да, мисс, знаю. Судья Дедал приезжал, когда пропал юноша и очень настойчиво всех расспрашивал, особенно тех, кто упоминал в связи с юношей хозяина. Был у нас тут один слуга, всё ему не то да не так. Он много гадостей тогда сказал, а граф его даже не уволил, тот сам ушёл. А его милости будто всё равно было! Только предупредил разок, что лгунов наказывает само провидение, но выдумывать с подачи судьи им никто запрещать не будет. Неприятный человек этот судья, мисс, точно вам говорю! Если бы не печальное известие о миссис Нарлоу, уж как бы меня приезд судьи напугал! Но что это всё по сравнению со смертью? Прах и пустота!

Я, больше ни секунды не медля, открыла письмо и стала читать. Судья Дедал сообщал, что он в сопровождении помощника и двух полицмейстеров прибудет в замок для выяснения всех подробностей исчезновения служанки Гленды пятнадцатого числа сего месяца. А сегодня уже тринадцатое.

– Мадам Флора, судья прибудет пятнадцатого, послезавтра. Его интересует исчезновение Гленды, значит, он захочет опросить всех, кто её видел или что-нибудь знает. Это письмо нужно показать мистеру Патруа и мистеру Артуру, как только будет возможно. Они друзья милорда и могут помочь принять судью. Может быть, у них имеются распоряжение на счёт подобных ситуаций. Теперь велите принести мне из кухни кофе и булочки, я не стану спускаться к завтраку, а поем в комнате и сразу же выеду к миссис Нарлоу.

– Да, мисс, как скажете. Могу ли я сообщить о её состоянии остальным? Мистер Патруа, возможно, тоже захочет её повидать, они знакомы много лет.

Этот вопрос было очень нелегко решить. Я даже прошлась несколько раз по комнате, как будто это могло помочь.

– Нет, пока никому не говорите. Миссис Нарлоу знала о том, что мистер Патруа гостит у графа, ведь на днях они её навещали, однако в письме его не упомянула. Вначале я проясню её желания, а после мы расскажем господам.

– Слушаюсь.

Меньше чем через час я уже ехала навестить несчастную.

***

По пути грум рассказал, что до имения миссис Нарлоу можно добраться дорогой, правда, она ведёт в объезд и займёт не менее двух часов, тогда как по прямой, лугом, мы доехали минут за сорок. Все принадлежащие ей земли вдова умудрилась сохранить, несмотря на большие траты, связанные с болезнью дочери.

Дорога шла через виноградники. Оказывается, климат здесь такой, что виноград у подножия гор успевает вызревать, не весь, конечно, а только особый северный сорт, но всё же местное вино существует, хотя семейство, которое занимается его изготовлением, не продаёт вино графу, вернее, граф его не закупает. Но мне пообещали привести на пробу пару бутылок, если будет на то моё желание.

– Красное, мисс, густое и тёрпкое как кровь! Не пожалеете!

Грум по всей вероятности был большой любитель хорошего вина и я не могла не согласиться попробовать напиток, заслуживший столь пылкую похвалу.

Эти разговоры отвлекли меня от цели путешествия, за что я была благодарна своему спутнику. Чем более мы приближались к имению миссис Нарлоу, тем сильнее сжималось в смятении моё сердце.

Хотела ли я увидеть мисс Олизет? Да! Я жаждала и боялась этой встречи. Девушка, на которой намерен жениться Грейм не могла не вызвать моего интереса.

Тревожное беспокойство охватывало меня, усиливалось и привело к сильному головокружению, я даже попросила грума остановиться и передохнуть.

И вот дом показался. Это было крепкое двухэтажное здание, выкрашено с бело-бежевые тона, очень милое и ухоженное. В глаза бросался маленький садик и газон с клумбами, всё аккуратное, красочное, игрушечное и блестящее, словно сахарное. Контраст с серым неухоженным замком графа был разительным! Даже у меня сложилось ощущение, будто я выбралась из развалин древности и попала в райское место.

В доме всё было таким же аккуратным.

Мне навстречу поспешила служанка с удивлённым уставшим лицом. Я объяснила ей ситуацию и попросила узнать у миссис Нарлоу, примет ли она вместо графа меня. Учитывая все обстоятельства и отсутствие малейшего знакомства, я была уверена, что этого не произойдёт, но женщина вернулась быстро и тут же проводила меня в хозяйские комнаты. Мы шли по коридору, в раскрытые двери был виден идеальный порядок, предметы были словно выстроены по линейке. Разве что тишина нарушала очарование, придавая дому оттенок скорби и беспокойного ожидания.

– Входите, мисс.

В комнате, куда мне открыли дверь, было не так светло из-за тщательно закрытых штор. Большая кровать, стоявшая посередине, невольно притягивала взгляд. Пожилая женщина, которая на ней лежала, была худой и измученной, она тяжело дышала и болезненно морщилась. Её белые руки, похожие на атласные перчатки, то и дело беспокойно скользили по одеялу.

– Добрый день, миссис Нарлоу.

Глаза больной распахнулись и обежали меня быстрым взглядом.

– Садитесь, мисс Ильза.

Она продолжала бесцеремонно рассматривать меня своими выцветшими глазами, даже когда я опустилась на стул возле кровати и принялась говорить.

– Прежде всего позвольте принести извинения от лица милорда. Наверное, вам сообщили, что он.

– Не нужно мне от этого мальчишки никаких извинений! -Недовольно прервала миссис Нарлоу, чей тихий голос оказался достаточно твёрдым, чтобы я в растерянности замолчала. – Он сломал жизнь моей дочери, после чего любые извинения из его уст для меня как неприличные звуки, вырвавшиеся у кого-нибудь во время обеда!

Ей было плохо, я видела плачевное состояние, в котором она находилась, поэтому молчала, чтобы не тревожить больную ещё больше. А она всё рассматривала меня, рассматривала, и её лицо наливалось мрачной удовлетворённостью.

– Да, похоже, графу будет чем утешиться после нашего ухода. – Она засмеялась, но тут же пресеклась, тяжело дыша и вся побелела.

– Что я могу для вас сделать? Может быть, подать воды?

– Нет, ничего!

Она глубоко дышала минуту, а после расслаблено откинула голову на подушку и прикрыла глаза.

– Передай Грейму, что он не получит Олизет даже после моей смерти. Никогда! – Сердито сказала миссис Нарлоу.

– Да, конечно, я передам слово в слово.

– Это всё. Глупый мальчишка! Думал, дождётся, пока я сойду в могилу и придёт забрать мою девочку. – Бедняжка истратила все силы и начала говорить словно в забытьи. – Никогда, никогда он её не заберёт. Вы ещё здесь, мисс? Уходите! Передайте ему, что я его прощаю, насколько могу. Я мать, но я прощаю его!

– Я всё передам, миссис Нарлоу, будьте спокойны.

В спешке выходя из комнаты, я вспомнила, что хотела попросить разрешения навестить мисс Олизет, но видимо, не суждено. Нельзя повторно тревожить больную, несмотря на всё моё любопытство. В такое время человек заслуживает покой, а я не такая злодейка, чтобы лишать умирающего последнего покоя.

Вновь оказавшись в кукольных комнатах, я почувствовала озноб страха – в этих ярких декорациях таились страдание и смерть, прятались в тени, в складках ткани, в углах, и щерили свои острые зубы.

– Мисс? – Появилась сопровождавшая меня ранее служанка и сделала книксен. – Если вы будете так добры и навестите мисс Олизет, она будет вам крайне признательна.

– Мисс Олизет?

– Да, мисс, она просила узнать, не будете ли вы так добры с ней поговорить, раз уж вы решили приехать вместо его милости.

– Конечно, с большим удовольствием!

Следуя за служанкой, я пыталась понять, отчего была уверена, что болезнь мисс Олизет лишает её возможности разговаривать или обладать разумом. Почему я думала о ней, как о вечно спящей красавице, холодной и неподвижной, к которой могут только допустить, как к музейному экспонату. Однако она сама узнала о моём приезде и позвала меня. Как это всё неожиданно!

– Я буду ждать тут, позовите, когда закончите. – Девушка открыла красивую белую дверь с золотыми украшениями и быстро посторонилась.

Я вошла в комнату, которую можно считать самой необычной комнатой, виденной мною в жизни. Жёлтые шторы, белоснежный потолок и стены в золотых рисунках, пурпурные и фиолетовые ковры и обивка на мебели. Струящийся на ветру тончайший сиреневый полог. Как чей-то нежный сон, как попытка воплотить фантазию о сказочном, воздушном мире романтических книг.

Посреди комнаты в золочёной клетке прыгала магическая птица Певун. Стоимость такого сокровища, способного исполнять неисчислимое количество песен и мелодий равнялась стоимости всего остального дома.

– Ильза?..

Я вздрогнула от звуков глухого голоса, а когда нашла взглядом его источник, застыла на месте, ни в силах вымолвить ни слова.

Это была сморщенная кукла, сухой скелет, обтянутой белой пергаментной кожей. Завёрнутая в дорогую ткань, с изумительной красоты чепчиком на голове, из-под которого выглядывали остатки тончайших серых волос. Ухоженное и оттого ещё более странное существо, которое меньше всего можно было принять за человека. И последнее слово, которое пришло бы в голову при виде мисс Олизет, так это слово «невеста».

Она лежала и молча смотрела на меня, ничуть не удивлённая реакцией. Её сухие пальцы с белоснежными ногтями были сложены на груди, словно спички. Она не пыталась прикрыться. Эта покорная молчаливость стала последней каплей, я сама не заметила, поняла, что плачу, только когда ощутила ползущие по щекам слёзы.

Узнав, что скоро не станет тетушки, я испытывала ужасающую опустошенность и отчаяние, и была уверена, что ничего подобного больше никогда не смогу испытать. Но сейчас, при виде несчастной мисс Олизет я будто снова оказалась там, у доктора, и снова окунулась в омут ужаса ожидания смерти. Тем удивительнее, что состояние умирающей миссис Нарлоу, которую я посетила чуть раньше, ничего похожего не вызвало.

– Простите, мисс Олизет. Минутку.

Я отвернулась и вынула платок, вытерла лицо.

– Полноте, Ильза. – Голос был тихим и слабым, но ровным. -Вы меня пожалели, я вижу. И считаете, это плохо? Вероятно, вам не с чем сравнить. Деревенские жители называют меня живым мертвецом и крестятся, когда подходят к нашему дому. Некоторые из них желали бы, чтобы мёртвую девицу, так меня называют, сожгли на костре. А вы меня пожалели, это делает вам честь.

Сядьте там, дальше. И зовите меня по имени, ни к чему между нами церемонии. Да, это кресло для гостей, там всегда сидит Грейм, когда приходит. Как он?

– Боюсь, мне нечем вас порадовать. Он болен и находится в беспамятстве, потому что упал в горах и ударился головой. Но доктор говорит, опасности для жизни нет.

– Доктора говорят много глупого. – Почти равнодушно сообщила мисс Олизет. Она совсем не шевелилась, только глаза и губы двигались и очень редко – тончайшие пальцы на цветном атласном одеяле, которым она была укрыта. – Они считают, главное – жить. Но иногда лучше умереть. Впрочем, зачем я это говорю вам? Вы такая юная, цветущая, как свежая горная роза. У вас впереди целая жизнь, такая, какой лишили меня. Когда-то я тоже была прекрасной. так давно.

Она вздохнула и пауза подтолкнула меня решиться:

– Олизет, милая, что с вами произошло?

– Ах, это. Плата, Ильза. плата за юность и беспечность.

– Я пойму, если вы откажетесь говорить, и не обижусь!

И я действительно бы поняла.

– О чём тут говорить? Мы были слишком самоуверенны. Грейм так хотел разбогатеть, а мы так верили, что любой ритуал только даёт, ничего не забирая взамен. Тогда мы собрались и провели магическое действо. В тот проклятый миг, который я нынче вспоминаю с содроганием, всё изменилось безвозвратно. Димерий и Патруа были так веселы, я хорошо помню. А я смеялась, уверяла, что никогда раньше наши занятия не были такими интересными и тайными. Грейм сохранял серьёзное выражение лица, но нас ему было не обмануть, столько лет вместе – он развлекался не меньше остальных. Но нет, Ильза, не бывает бесплатных услуг. Помните и вы, если хотите быть счастливы -когда что-то просите, вы отдаёте взамен плату. И не вам решать, чем платить. Ох, я устала.

Она закрыла полупрозрачные веки и я с трудом заставила себя не глазеть на белки глаз, хорошо различимые под тонкой кожей.

– Говорят, его милость вскоре очнётся. Я уверена, он сразу же навестит вас, но возможно, я могу ему что-нибудь передать?

– Нет, мы с ним больше не увидимся. – Не открывая глаз, тихо и равнодушно продолжала мисс Олизет. – Никогда.

– Могу я узнать, почему?

Она вдруг разволновалась, руки затрепетали, тело забилось мелкой дрожью.

– Я устала, устала мучиться. Мама обещала забрать меня с собой. – Хрипела несчастная. – Она обещала больше не заставлять меня есть и пить. Только один раз. И мы с ней будем вместе всегда.

Она встрепенулась, распахнула впалые глаза:

– Только никому! Мама обещала, и никто не смеет ей мешать. Пусть Грейм оставит меня в покое. Я хочу умереть, я устала влачить своё существование в этом жалком теле, больном и изломанном. Я умерла бы давным-давно, если бы не мама и Грейм. Они не давали, мешали мне, мучили. Но теперь мама обещала взять меня с собой, а Грейм не может помешать. Я счастлива. Клянитесь, что никто ни слова не услышит от вас!

Я колебалась недолго. Такой, как мне, молодой и здоровой девушке, пусть даже никому не нужной, не имеющей любящей матери и такого друга, как Грейм, никогда не понять отчаяния мисс Олизет. Помочь ей может только молчание.

– Я клянусь, что ни скажу ни слова.

Она еле заметно улыбнулась и снова закрыла глаза, мирно вздохнув. Тогда я заметила, что ресниц у неё нет, только голое веко.

– А в благодарность за вашу доброту я скажу вам, Ильза, о чём предупреждало ритуальное послание, которому мы тогда не поверили. Грейм и сейчас не верит, хотя я говорила ему тысячу раз. Слушайте же! – Её белые сухие губы шевелились и звук становился всё тише и медленнее. – За исполнение желания – одна смерть, одно страдание, один на зло обречён и лишь один ни при чём.

Потом губы замкнулись, а руки сползли вниз. Кажется, она заснула, хотя выглядело так, будто она умерла.