Текст книги "Обречен тобой (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)
Глава 25
– Ого, – слышу за спиной и едва не падаю в развороченную клумбу. Мира не было целых две недели, и я просто не могла не воспользоваться шансом устроить ему сюрприз. Жаль, он вернулся раньше обещанного срока.
Оборачиваюсь. Окидываю беспомощным взглядом открывшееся пространство. Да, мы почти закончили, но ведь на дворе начало апреля, травам еще нужно взойти, высаженным деревьям и кустарникам – укорениться и окрепнуть. А беседке – построиться. Сейчас это все выглядит совершенно не так привлекательно, как будет спустя пару месяцев. Зона отдыха так вообще представляет собой печальное зрелище – очаг не достроен, садовая мебель запаздывает, про дорожки я вовсе молчу – мы только ждем бетонные плиты, которыми они будут выложены… Затея, которая еще совсем недавно казалась мне вполне удачной, теперь заставляет задаться вопросом – каким местом вообще я думала?!
Господи, я даже не утвердила дизайн-проект с клиентом. Не согласовала план посадок и смету.
Со мной, что, случилось помутнение рассудка?!
– Ты должен был приехать в четверг! – бурчу, стаскивая с рук рабочие рукавицы.
– Мне уехать?
Кажется, или голос Мира в самом деле приправлен изрядной долей веселья?
– Нет уж. Раз вернулся, то помогай, – брякаю я без особой надежды на то, что он включится.
– Например, чем?
– Можешь принести вон тот ящик. Мне нельзя поднимать тяжелое.
– А как ты справлялась до этого?
– У меня были помощники. Ты же не думаешь, что я сама здесь все перекопала, в одиночку раскидав пару десятков тонн земли?
– Иногда мне кажется, что при должном уровне заинтересованности ты бы и не такое смогла.
Какой-то сомнительный комплимент. Ну да ладно.
– Так ты поможешь?
– Переоденусь только. Отдохни пока.
Ну, да. Не в костюме же ему за пару тысяч долларов тут корячиться. Нет, он что, правда собирается взяться за лопату?! Взгляд прилипает к собственному отражению в окне. Боже, я выгляжу как пугало! Ну, почему так? Я же хотела встретить его во всеоружии. Приготовить ужин. Накраситься! А сейчас дома шаром покати. Я сказала – дома? Вот черт.
Все больше волнуясь, машинально поглаживаю живот. И тут это происходит снова – наша малышка толкается! Поначалу я сомневалась. Списывала все на перистальтику кишечника – настолько легким было это касание. Но со временем поняла – не-е-ет, это наша девочка. Наша крохотная принцесска. Услышала папу и оживилась, да? Хитрюля. А ведь вчера ни в какую не хотела, хотя заскочившая к нам в гости Наташка буквально упрашивала ее пнуть. Манюня на уговоры не поддалась. В итоге мы сошлись на том, что мелкой просто лень шевелиться – столько суши мы с Егоровой слопали.
Мир наверняка заметил, как жутко я отекла. Вот тебе и встреча при параде. Сам-то он даже после шестичасового перелета выглядит как огурчик. Да, морщинки стали отчетливее, да, костюм помялся, да, парфюм стал звучать совсем по-другому на взмокшей, разгоряченной духотой коже, и проступила легкая небритость, но это лишь добавило ему шарма. Ну, или же мне так кажется, потому что я влюблена в него как кошка.
Мамочки, а если он на меня злится? Что если Мир вообще все это видел совершенно не так?! У него сложный участок. На котором удалось сохранить множество старых деревьев. И потому я решила, что здесь категорически нельзя разбивать классические цветники, используя в проекте выверенные четкие линии и правильные геометричные формы. Вместо этого я обратилась к идее дикого цветника, внеся в композицию некоторый хаос. Впрочем, ладно… Не некоторый. Это просто безумие. А-а-а!
– Я заварил чай. Будешь?
– Только быстро. Нужно закончить, пока не похолодало к ночи.
– Давай на скамейку присядем.
– Нет! – излишне экспрессивно возражаю я. Скамейка расположена впритык к участку Зои Константиновны. Еще не хватало, чтобы она меня заметила.
– Ну и долго ты собираешься прятаться от соседей? – замечает Мир, ничуть не щадя моих чувств.
– Я не прячусь.
– Ага, – хмыкает он.
– Глупый разговор. Лучше скажи, как тебе… это все? – верчу рукой.
Пойдя навстречу моим капризам, Тарута располагается на деревянных ступенях дома, вместо того, чтобы пройти к скамейке. Откручивает крышку на термосе и, разлив чай, протягивает мне чашку.
– Неожиданно.
– Не нравится? – нервничаю. – Слишком… хаотично? Ну, знаешь, постурбанизм в ландшафте набирает популярность во всем мире и…
– Я не сказал, что мне не нравится, Вика. Просто не ожидал, что ты решишь этим заняться, учитывая, что за все время в дизайне дома ты ровным счетом ничего не изменила.
– Ну, я все-таки ландшафтный дизайнер.
– Да. Только дело ведь совершенно не в этом, я прав? – Мир проходится по моей фигурке задумчивым взглядом. – Ты вообще планируешь здесь жить, м-м-м?
Вскидываю ресницы и сходу натыкаюсь на его изучающий взгляд.
– Конечно, – сглатываю.
– А я уже, признаться, начал в том сомневаться. Создается ощущение, что ты делаешь все, чтобы от тебя и следа не осталось. Даже в ванной…
– Что не так?
– Твои баночки, – Мир задумчиво чешет щеку. – Они так и стоят неразобранные в косметичке.
Он про мои кремы? Стоп. А что вообще Мир делал в моей ванной?
– Да и вещи…
– Вещи я разобрала!
– Один чемодан?
– Я не Лена, Мир. У меня нет такого богатого гардероба, как у нее.
– При чем здесь она? – морщится Тарута. – Я открыл на твое имя счет. Купи все, что нужно. Себе и мелкой.
– Мне не нужны твои деньги! Я…
– Все сама. Ага. Заканчивай с этой херней. Я не против, чтобы ты реализовывалась в любимом деле, но совершенно точно тебе не нужно гнуть спину, дабы обеспечить себе и ребенку достойную жизнь.
Мир психует. Выливает остатки чая туда, где совсем скоро взойдет газон, и встает. Это все? Мы поговорили?
– Мне не нужны твои деньги, – повторяю упрямо.
– Я знаю!
– Мне вообще ничего не нужно! – рявкаю, но голос дрожит и сводит на нет все усилия выглядеть грозно.
– Кроме меня самого.
Что сказать? «Ты меня раскусил»? А как потом быть? Жизнь положить на то, чтобы заслужить его благосклонность? Утопия.
Разворачиваюсь на пятках. Поднимаюсь на ступеньку.
– Устала я что-то. Пойду отдохну.
Переставляю ногу и взлетаю куда-то вверх. Визжу!
– Что ты делаешь?
– То, что давно надо было.
Прочь летит древняя рабочая куртка. По-настоящему рабочая, а не модное недоразумение, представленное в этом году буквально в каждой дизайнерской коллекции.
– Я грязная! Я потная… Мир! Ай…
Это смешно – то, насколько расходятся мои слова с действием. Я же отнекиваюсь, а сама, повиснув на нем макакой, все сильнее сжимаю руки. Стоять не могу. Колени подгибаются, мысли, путаясь, кружат голову. Потянув за волосы, Мир заставляет на себя посмотреть. И я смотрю. Но сколько ни всматриваюсь в его глаза, не могу разглядеть ничего кроме неподдельного искреннего желания. Того желания, что имеет мало общего с сексом, потому что оно скорее про душевное, чем телесное. Оно о той самой пресловутой потребности друг в друге, граничащей с полным безумием.
А еще легкой насмешки, да…
Что вызвало в нем это чувство?
Непонимание сводит с ума. А легкие прикосновения пальцев доводят до истерики кожные рецепторы.
– Ты все усложняешь, – замечаю я дрожащим голосом.
– Куда уж сложнее?
– Мне не нужны твои подачки, Мир. Я вообще думаю, что нам лучше разъехаться.
Он почему-то кивает, продолжая требовательно поглаживать мои потемневшие соски. То есть он со мной согласен?! Тогда зачем продолжает?
– М-м-м… Что еще ты думаешь?
– Это все! – чуть не плачу. – А ты?!
– Думаю, что если заберусь на тебя, то неделю не слезу. Это не навредит ребенку?
– Я не про секс!
– А я про него. Я не траханый почти три месяца.
– Что так? Не выпросил у Леночки? – язвлю, не в силах сдержать обиды.
– Вика!
– Что? Я не дура, Мир. У меня есть глаза и уши. Я… знаю, сколько раз ты ей звонил.
– Точно не она мне?
Сердце подпрыгивает. Во рту моментально пересыхает.
– А какая разница?
– Большая! Я в ответе за нее, понимаешь? Ну не могу я остаться в стороне, когда ей плохо. Ленке двадцать шесть всего. У нас все серьезно было. Она ждала, что я ей предложение сделаю, а тут такое. Нелегко ей, Вик. То напьется, дурочка, то еще что-то…
– Подожди. То есть… Ты даже не пытался ее вернуть?
– Вик, ты спятила? На хрена бы я тогда тебя к себе перевозил?
– Ну как же? Чтоб не волноваться. Ты сказал…
– Да мало ли что я сказал! Какой у меня в тот момент был выбор? Ну, ляпнул бы я, что люблю тебя, не могу, ты бы мне поверила? Какой нормальный мужик будет вот так скакать с одной бабы на другую? В конце концов, мне самому нужно было убедиться, что все реально…
– Реально?! – лепечу, ничего не понимая. – Что?
– Чувства! Это же… ненормально.
– Да что ненормального-то?!
– Что меня, блядь, так до сих пор от тебя кроет! Раз увидел, и вся прошлая, хорошо продуманная, спланированная жизнь пошла по пизде! Так не бывает. Не должно быть! Мне, блин, сорок, Вика!
– Не бывает с кем?
Я уже почти реву. Реву от того, что его нескладные слова звучат для меня лучше самых витиеватых и пафосных признаний. От того, что я уже и не надеялась их услышать. И вообще…
– С нормальными людьми.
– Значит, мы ненормальные. Потому что я тоже до сих пор тебя очень люблю. – Я все-таки плачу. – И мне очень жаль, что я привнесла в твою жизнь хаос…
– Угу, поэтому ты решила привнести хаос еще и в мой сад, – мягко подначивает Мир, обводя меня ласковым, но в то же время и жадным взглядом.
– Наш сад, на минуточку, – занудствую я, обливаясь слезами.
– Наш сад, – криво улыбаясь, подтверждает Тарута.
– И что, тебя правда к ней не тянет?
– Вика! То, что было – это только наше с Леной. Прости. Хотя бы это я ей должен. В остальном же… Нет. Я ни о чем не жалею.
– Я бы не хотела получить лет через десять претензию…
– Не будет никаких претензий.
– А что будет?
– Будет жизнь. Я говорил, что ты поправилась?
– Серьезно? – переключаю внимание на живот. Не знаю, избавлюсь ли я когда-нибудь от ощущения, что взяла Мира измором, но пока оно во мне процветает, и никакие его слова не в силах развеять этого досадного чувства. Все же женщине хочется, чтобы завоевывали ее, а не наоборот. Это ничего не исправит. К черту эмансипацию. – Кстати! Она начала шевелиться.
– Да?
– Угу. Ты, наверное, пока не почувствуешь, а изнутри – очень даже ощутимо.
– Ну-ка, ложись.
С удивлением понимаю, что за время нашего диалога мы с Миром успели перебраться в его спальню. Чувствую, как внутри будто натягиваются тонкие струны…
– Здесь все переделали. Кровать заменили, стены перекрасили, купили новую мебель…
– Ладно, – осторожно сажусь на край. Опираясь на локти, откидываюсь на матрас.
– Раньше ты не была такой ревнивой.
– Мы уже не раз говорили о том, что изменились. Оба.
– Мне нравится.
– То, что я ревнива?
– Женщина, в которую ты превратилась.
– Откуда тебе знать, какая я?
– Я почти три месяца за тобой наблюдал. – Мир опускает вниз мои штаны. Трется носом о живот, впервые за все это время проявляя свой интерес к ребенку таким странным образом.
– И что?
– И все сильнее убеждался, что не ошибся.
– Раньше ты не был таким тугодумом, – бурчу я, на что Тарута отвечает раскатистым хохотом.
– Мы не можем позволить себе облажаться, Вик. Только не когда в этом замешаны дети. Поэтому да. Мне потребовалось чуть больше времени на принятие окончательного решения.
– И что ты решил?
– Что нам на судьбе написано быть вместе.
– Звучит несколько обреченно.
– Вик!
– М-м-м?
– Скажи, я похож на мужчину, который стал бы делать то, что ему не хочется?
– Нет. Совершенно.
– Вот ты и ответила на свой вопрос. – Мир кладет голову мне на живот, прижимаясь колючей щекой к нежной коже: – Эй, принцесска, как ты поживала? Мама говорит, ты ее колотишь. А мне дашь пять?
– Рано еще, – шепчу, зарываясь пальцами в его густые волосы. – Оно еле ощутимо, честно.
– М-м-м, – мычит Мир, накрывая меня своим телом. – Ну, тогда хоть ты мне дай.
– Пять? – подначиваю.
– Раз? – подхватывает Мир. – Ну не знаю… Думаешь, я смогу?
Эпилог
Пять лет спустя
Придирчиво изучаю собственную физиономию в зеркале. Ну… Ничего так. Даже более чем. Все же у обладательниц белой, абсолютно не склонной к загару кожи есть существенные преимущества – из-за того, что всю осознанную жизнь им приходится прятаться от солнца, она долго остается гладкой, ровной и шелковистой. Не то что у моих ровесниц, которые в свое время любили щегольнуть красивым загаром.
– Ну, ты чего так долго? – ухмыляется Мир, возникая у меня за спиной. Как всегда, при его приближении внутри все замирает. Он меня касается, а я таю как сахарная вата на солнце. Зажмуриваюсь. Кладу ладонь поверх его, лежащей на моем плече. На безымянном пальце сверкает огромный бриллиант. Кольцо выбирал Мир. Но перед этим, как истинный прагматик, он все же в лоб поинтересовался, какое бы кольцо мне хотелось. Наверное, Мир имел в виду огранку камня, ну или, на худой конец, мой любимый бренд. А я, не будь дурой, брякнула, что хочу такое кольцо, которое будет видно из космоса. Мир задумчиво на меня посмотрел, почесал щеку и в один из дней, аккурат перед нашей росписью, вручил мне за завтраком этот… булыжник. По-другому тут, и правда, не скажешь. Залипаю на россыпи ослепительных бликов. Моя обручалка жутко неудобная. Тяжелая, и за все цепляется. Но за пять лет, что я ношу кольцо, у меня ни разу не возникало желания его снять. А еще мне дико, до сжавшегося в спазме горла нравится, когда муж, лежа расслабленный после секса, или просто о чем-то задумавшись, медленно крутит его у меня на пальце. Туда-сюда… Это успокаивает лучше всякой медитации.
– Прихорашивалась. Что скажешь? Как я выгляжу?
– Отлично.
Киваю, не слишком-то удовлетворенная таким комплиментом. Но отвлекаюсь, залипнув на нашем отражении в зеркале. Я такая маленькая на его фоне. Такая хрупкая… Ну просто девочка-девочка. Так легко представить, что мне снова восемнадцать! И он совсем зеленый…
Лена рядом с ним смотрелась совсем не так.
– Не ударю рядом с тобой лицом в грязь?
Брови Таруты недоуменно взлетают вверх. А взгляд приобретает некоторую растерянность. Он будто правда не понимает, откуда в моей голове взялась такая дурь. И это приятно. Тем более что я и сама не знаю, какого черта эта мысль всплыла в моем подсознании. Ведь я тысячу лет ни о чем таком не вспоминала. Когда мне думать об этих глупостях? Я верчусь буквально как белка в колесе. Оказалось, довольно сложно совмещать любимое дело, семью и личные интересы. Но я учусь. И у меня хорошо получается. Так хорошо, что я даже решилась на еще одну процедуру ЭКО.
– С первого раза я прозвучал неубедительно?
– Ну-у-у, такое, – кручу рукой в воздухе, едва сумев скрыть наползающую на лицо улыбку.
– Ты великолепна.
– Так лучше, да.
– Если мы не поспешим, я нагну тебя прямо у этого столика и трахну так, что из твоей красивой головки вылетят все сомнения.
– Мир! – широко распахиваю глаза. Тарута озорно улыбается. Знает, гад, как на меня действует, и бьет прицельно. И пофиг ему, что это оружие обоюдоострое, и я запросто могу ответить. А ведь тогда мы пропустим прием по случаю свадьбы одного из ключевых партнеров Мира.
– Так мы идем? Нам еще от Танюшки надо как-то отделаться.
– Я ее предупреждала, что сегодня мы на весь день уедем. Ты подарок-то взял?
– Тот коробок с бантом, что стоял в холле?
– Угу.
– Да, уже в машине. Пойдем…
В гостиной никого. Только легкие занавески колышутся, ведомые гуляющими по дому сквозняками. Да травы в саду, которые давным-давно отвоевали себе место, а теперь, рассеивая по участку семена, своевольно прорастают то тут, то там. Я им не мешаю, находя в этой истории какой-то свой кайф и каждую весну гадая, каким будет наш газон теперь.
Мир говорит, что я сапожник без сапог. Но я-то знаю, я вижу, что он и сам полностью доволен результатом.
В общем, практически не вмешиваясь в то, что находится за стенами дома, в их пределах я медленно, но верно разворачиваюсь на все сто. Однако даже этого не осознаю до тех пор, пока однажды не замечаю, как же много я себя привнесла в это пространство. Сделать это было довольно легко. Мой вкус формировался под влиянием Мира. Так что любые мои желания не требовали глобальных переделок, весьма органично вписываясь в изначальный дизайн. Как будто бы ничуть его не меняя, но в то же время делая более объемным и по-настоящему законченным.
По прошествии лет мне даже представить сложно, что здесь когда-то была другая хозяйка – настолько это пространство пронизано мной.
– А еще я могу вот так!
Танюшка, в шлеме и наколенниках, отталкивается тощей ногой от бетона и летит вперед на своем неоново-розовом самокате. Каждый раз, когда наша экстремалка так делает, моя душа уходит в пятки. Наверное, только мамочки, которым дети достались точно так же нелегко, как и мне, поймут, чего мне стоит мириться с её бешеной активностью. Опасность для Тани мне видится буквально на каждом шагу. Я сумасшедшая тревожная мать. И хорошо понимая это, трачу уйму усилий, для того чтобы оградить дочь от своей гиперопеки. Собственно, на второго ребенка я решилась в надежде, что он поможет мне хоть чуть-чуть поумерить страх.
– Молодец, Танечка! Я таких трюков еще не видела, – восхищается Зоя Константиновна, сидя с нашей няней за столом в саду. Сейчас, конечно, даже вспомнить смешно, что долгое время я пряталась, опасаясь, как бы обо мне ничего плохого не подумали. С соседями у меня сложились прекрасные отношения. Подкрепленные, может быть, моими бесплатными консультациями касательно озеленения их участков, но все же…
– Ой, вы такая красивая! Танечка, глянь на маму! – восхищается няня дочери – Ирина Дмитриевна.
Завидев нас, Танюшка бросает самокат в только что распустившиеся ирисы и стремглав несется к… отцу. Ну, конечно, кто бы сомневался. Тарута подхватывает дочь на руки и, как будто та ничего не весит, подкидывает ее к небу. Таня оглушительно громко визжит. Женщины за столом восхищенно охают. Пока Мир возится с дочкой и что-то с серьезным видом ей объясняет, я подхожу поближе, чтобы налить себе лимонада. Жарко…
– Не налюбуюсь на этих двух, – качает головой Зоя Константиновна. – Хорошего мужика ты, Вик, отхватила, а?
– Что есть – то есть, – беззаботно пожимаю плечами.
– Вот и правильно. Дурой была бы, если бы прощелкала. Вам бы второго.
Сыто жмурясь, киваю. Чужая бесцеремонность больше не ранит. Может, потому что я знаю – все будет.
– Мы над этим работаем, – даю стандартный в таких случаях ответ.
– Кстати! – оживляется соседка. – Ты видела, как вымахали мои гортензии, после того как я их удобрила подкормкой по твоему рецепту?!
Разговор перетекает на нейтральные темы, Мир с Танюшкой подходят к нам. Дочь бросает на меня хмурые взгляды – все никак не простит, что мы не берем ее с собой. Недавно ей купили красивое платье, и Танюше страшно не терпится его выгулять, а тут такой повод пропадает!
– Вик, надо ехать! – напоминает Мир, обхватывая меня за талию.
– Идем. Не скучайте. Тань, а ты слушай Ирину Дмитриевну, хорошо?
Дочь что-то бурчит, но это вряд ли может испортить мое прекрасное настроение. Усаживаемся с Тарутой назад. Улыбаюсь водителю. Тот, по-моему, больше нас рад и все никак не привыкнет, что совсем недавно мы обновили машину. Интересно, что он скажет, если нам придется пересесть на какой-нибудь минивэн? Все же, когда в семье трое детей… М-да. Эко я раскатала губу. Впрочем, с некоторых пор я не боюсь мечтать масштабно.
Привычным между нами жестом Мир берет меня за руку и начинает крутить кольцо. Улыбаюсь, глядя перед собой. Подмигиваю водителю. Все у меня хорошо. Нет… Прекрасно. Для всех мы с Миром – семья. Единственная, которая у него была. Я даже не знаю, вспоминает ли кто-то из нашего близкого круга о Лене. Вполне возможно, о ней давным-давно забыли и думать. И лишь я нет-нет да и вспоминаю и ее, и то непростое для всех нас время.
– Я открою окно?
– Не боишься, что прическа испортится?
– Не-а. Душно.
– Ну, давай.
Стекло опускается вниз, в салон проникает хлесткий порыв ветра. Шелк платья льнет к телу, заставляя Мира облизывать меня голодными взглядами, которые никак не вяжутся с пустяковыми темами нашего разговора.
Укладываю голову мужу на плечо. На самом деле у нас не очень много времени, чтобы побыть вместе, а оно так быстро уходит… С каждым годом все быстрее и быстрее. Оттого так горько осознавать, что мы десять лет упустили. Будто чувствуя мою негаданную тоску, Мир успокаивающе прижимается губами к виску.
– Люблю вас.
С благодарностью трусь о его скулу носом.
– Я вас тоже.
Чувства до предела обострены. На росписи, куда мы все же умудряемся не опоздать, я едва не плачу, хотя даже толком не знаю брачующихся. Мир смотрит на меня с удивлением и въедливой пристальностью. В нашем случае не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, чем она вызвана.
Церемония заканчивается, гости медленно перетекают к накрытым в шатре столам, когда мы едва не сталкиваемся с… Леной. А я как чувствовала – весь день её вспоминала. Всех сил стоит не повернуться в этот момент к Миру. Вроде знаю, что это все в прошлом, но… Все равно что-то не дает отпустить.
– Шампанского?
Перед нами материализуется официант с подносом наполненных искрящимся игристым бокалов. Я немного торможу.
– Вик?
– Э-э-э… Нет, я пас.
Брови Мира взлетают вверх. Взгляд, который по моим глупым прикидкам должен быть, какого-то черта, приклеен к Лене, сосредоточен на мне, и в нем… Столько всего. Надежда, вопрос, давящая сила, ощущая которую, так просто решиться на любое безумие.
– А вот ты выпей, – улыбаюсь. – Тебе не помешает.
Не отрывая от меня взгляда, Мир берет бокал.
– Есть повод?
– Кроме свадьбы? – интересуюсь я в притворном изумлении.
– Вика…
– Так вы позволите пройти? – встревает в наш диалог Лена, о которой мы благополучно забыли.
– Ой, Лен, привет. Да, конечно. – Тарута отступает, утягивая меня с дорожки на газон. Некоторое время смотрю на него. Жду – обернется ей вслед или нет. Лена этого явно тоже ждет, вон как вышагивает… Я и в нормальном состоянии так не могу, а уж беременной и вовсе хожу как утка. По крайней мере, с Танюшкой было именно так.
Не оборачивается. Даже бровью не ведет.
А я все смотрю и смотрю, и в какой-то момент понимаю, что не только наши близкие забыли о Лене. Сам Мир давно перевернул ту страницу жизни. Почему-то осознание этого становится шоком. Хотя, ну правда… У нас столько лет все хорошо, и семья, и любовь вроде бы, и секс такой, что непонятно, как мы еще не сожгли наш дом, и Танюшка… Видно, то, как мы сошлись, все же оставило во мне намного более глубокий след, чем я готова была признать. Зато теперь… Господи, как легко, а! Как мне чертовски легко…
– Ну, так что, Вик? Получилось?
Мир стучит по карманам, достает сигареты и нервно постукивает о бедро пачкой. После рождения Тани он ни разу не обмолвился, что мы можем использовать оставшиеся эмбрионы. Этот вопрос пришлось поднять мне, и до сих пор я не была уверена, что Мир действительно хочет повторить тот опыт еще раз. Мой невозможный мужчина в очередной раз меня удивляет.
– Ну-у-у… Тест положительный.
– А молчала чего?
– Не была уверена, что тебе это действительно надо, – сознаюсь, прикусив щеку.
Мир шумно выдыхает. Запрокидывает лицо к чистому июньскому небу, бормоча под нос изощренные ругательства.
– Вот скажи мне, Вик, что я делаю не так?! Почему ты, какого-то черта, до сих пор во мне сомневаешься?!
– Ничего! Ничего, Мир, правда. – Желая успокоить, обнимаю мужа за пояс. – Это все мои тараканы. Ты у меня – идеальный. Я серьезно. Самый лучший, самый красивый, самый…
– Лестью ты меня не умаслишь.
– Да? Ну, я все же попробую…
– Вика!
Со смешком утыкаюсь носом Миру в грудь.
– А ты ведь правда меня очень любишь…
– Много же времени тебе понадобилось, чтобы это осознать, – бесится Тарута.
– Всегда приятно получить подтверждение своим догадкам.
– Моих слов тебе недостаточно?
– Мне всего, что с тобой связано, недостаточно. – Вздыхаю. – Я становлюсь ужасно жадной, когда дело касается тебя. А сейчас и подавно.
Тайком, пока никто не видит, оглаживаю отпадную задницу мужа.
– Я так понимаю, это намёк? – все же сдается он, глядя на меня совсем уж до невозможного мягко.
– Угу. Может, уйдем отсюда пораньше? Что скажешь?
Конец
