Текст книги "Обречен тобой (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Глава 19
Еще больше бесплатных книг на https://www.litmir.club/
– Викуль, Вик… Мы, кажется, приехали.
Мягко открываю глаза. Оглядываюсь.
– Я уснула? – не могу поверить. Обычно это недоступная мне опция – выспаться в дороге. Почему-то у меня ни в какую не получается уснуть ни в самолете, ни в машине, ни даже лежа в поезде, а тут вырубило, и, судя по всему, я проспала всю дорогу. – Прости. Фиговая из меня вышла компания, – бормочу, суетливо отстегивая ремень.
– Не хочу тебя расстраивать, но вряд ли бы из тебя вышла хорошая компания, даже если бы ты не спала, – ухмыляется Егорова.
– Да, наверное, ты права.
Выбравшись из машины, задираю лицо к унылому серому корпусу областной кардиологии. В большинстве окон темно – на дворе глубокая ночь. Только редкие фонари освещают двор и большую клумбу у входа. В воздухе остро пахнет умиранием – пряностью астр, горечью дремлющих кленов и дымом – здесь по старинке жгут листву.
– Уверена, что нас пустят?
– Нет, – качаю головой из стороны в сторону.
– Класс, – комментирует Наташка. – Ну, пойдем, узнаем.
Ноябрьский холод стряхивает остатки сонливости. В последнее время я стала ужасно суеверной, всюду ищу какие-то знаки. Вот и сейчас не могу отделаться от мысли, что судьба неспроста свела во времени новости о моей беременности и инфаркте отца. Что если для прихода новой души кто-то должен освободить место?
Ежусь.
Нет, ну не бред?! Я же современная, неглупая женщина, так почему мне в голову лезут бредни, которые можно простить разве что недалекой деревенщине?
Успокаиваясь, кладу руку на живот.
– Блин, это так ми-и-и-ило.
– Что? – оборачиваюсь, взявшись за дверную ручку.
– То, как ты поглаживаешь пузико. Я безумно за тебя рада!
– Господи, ты плачешь?!
– Да ну, вот еще.
Порывисто обнимаю Егорову и все-таки переступаю порог. За стойкой дежурного – никого. Наверное, все спят. Растерянно переглядываемся с Наташкой. Я рада, что не одна в этот момент. Слишком сумбурны мои эмоции. Я была уверена, что какая-то ненормальная, раз не испытываю к отцу ровно никаких дочерних чувств, но, кажется, все это время я ошибалась. Иначе откуда эта разъедающая нутро тревога?
– Надо найти ординаторскую. Побудь тут. Я кого-нибудь позову.
Хочется возразить, что я беременная, а не больная. Но я действительно очень устала, и поэтому, с благодарностью приняв помощь, просто послушно усаживаюсь на стул.
Сонный врач, который приходит вместе с Егоровой пару минут спустя, хоть и смотрит на нас обеих волком, с первого взгляда внушает доверие. Огромный бородатый верзила лет под пятьдесят выглядит именно так, как в моем представлении и должен выглядеть человек его профессии. Он явно уставший, невыспавшийся, а потому резкий и злой. Учитывая соотношение нагрузки к зарплате, я его понимаю.
– Что так поздно-то?! Посещения до девятнадцати ноль-ноль.
– Выехали сразу, как сообщили. Как он? Я могу его увидеть?
– В реанимации? Конечно, нет.
Не могу скрыть своего облегчения. Я оказалась в довольно странном положении – не приехать я не могла, а увидеть отца не была готова. Так что такая отсрочка мне только в радость.
– Тогда как же ему помочь? Может, нужно купить какие-то лекарства?
– У нас имеется все необходимое, но вот эти препараты не помещают… – Доктор отрывает цветную бумажку, достает из кармана ручку и деловито строчит названия препаратов.
Все происходит довольно быстро. Не проходит и получаса, как мы с Наташкой уже идем к машине.
– А дальше что? Возвращаться домой?
– И мотаться туда-сюда? Ну, уж нет. Кто-то должен оставаться в офисе. Ты поезжай.
– А ты? Тебе даже остановиться негде!
– Сниму номер в гостинице. Надеюсь, отцу станет лучше, и мое нахождение здесь не понадобится.
– Мы на твоей машине, – обозначает очевидное Наташка. – Давай в гостишку, а уж там будем думать, как мне возвращаться.
– Здесь ходят поезда, – киваю я.
Устраиваемся в остывшем салоне. Наташка достает телефон, чтобы погуглить ближайшую к больнице гостиницу.
– Ого. Это кто у нас такой нетерпеливый? – удивленно вскидывает брови Егорова.
– А?
– У меня четырнадцать неотвеченных с незнакомого номера.
– Перезвони.
– В два ночи?
Разрешая нашу дилемму, экран Наташкиного айфона опять начинает мигать входящим.
– Да… А? Да. Да… Со мной. Послушайте… Да я за рулем была! А Вика спала… Да, с ней все хорошо… Что ей будет?
С удивлением наблюдаю за разговором подруги. Вообще Наташка острая на язык, но тут… то ли тушуется, то ли смешно ей. По лицу фиг поймешь. Да и с кем ей меня обсуждать – непонятно тоже. Если только…
– Это твой Мир, – отчетливо артикулирует Егорова, вслух не произнося ни слова. – Да! Да… Даю трубку.
И действительно, блин, дает! А я ведь совершенно не готова к происходящему. Зачем он звонит?
– Привет, – откашливаюсь. – У тебя что-то случилось?
Почему-то все наши разговоры с ним теперь начинаются так.
– Случилось?! Случилось, блядь! Я весь вечер и половину ночи не мог до тебя дозвониться. Я поставил на ноги половину города, я…
– А зачем?
– Ты не в себе? Беременность мозги отшибла?
– Прекрати на меня орать!
– Прекрати себя вести как безответственная малолетка! Ты меня с ума сводишь.
Тут Мир, кажется, обретает контроль над своим голосом, хотя не сказать, что он до этого на меня кричал. Нет… Да ему это и не надо. Напротив, чем тише он говорит, тем сильнее воздействие его голоса. Чувствую себя и впрямь неразумным ребенком, но пока не очень понимаю, в чем провинилась.
– Так, – сжимаю между пальцев переносицу, глядя в круглые Наташкины глаза. – Что-то у нас не выходит нормального диалога. Давай попробуем еще раз. Что случилось?
– Я тебе звонил. Ты не брала трубку. Очень долго не брала трубку, – подчеркивает Тарута.
– А-а-а, – глубокомысленно тяну я, хотя понятнее не становится, или я просто боюсь поверить? – Я не специально. Прости. Устала, уснула… Как-то так. Ты вообще в курсе, что на дворе два часа ночи? – интересуюсь с наездом, вспомнив, что лучшая защита – это нападение.
– Я начал тебе звонить шесть часов назад. Ладно, проехали. Вы сейчас где?
Растерянно называю город.
– Отец как?
– С-стабильно тяжело, – теперь уж и мои глаза округляются до размера кофейных блюдец. – А ты откуда знаешь? – спрашиваю подозрительно.
– От верблюда. Думаешь, я тут шесть часов чем занимался?
– Не знаю. А чем?
– Включи мозги, малышка, – сипит Мир, щелкая зажигалкой. – Я, конечно, слышал, что беременность влияет на интеллект, но что-то ты слишком рано сдалась.
Прикрыв глаза, отворачиваюсь к окну. Мы впервые с Миром говорим о моей беременности, как о свершившемся факте. И как бы я ни любила Егорову, это только наше с ним. Господи, дай мне сил просто не захлебнуться, не утонуть в этой нежности.
– Ты маньяк, Мир, – шепчу. – А я и забыла.
– Тебе нельзя волноваться.
– Да… Я стараюсь.
– Почему не позвонила мне?
– Не хотела беспокоить. Это не твоя зона ответственности.
На самом деле я хотела, чтобы он позвонил первый. И он позвонил, когда я уже и не надеялась.
– Пока в тебе мои дети – моя.
Все дело в этом? А я уже опять что-то придумала…
– Ясно. Буду иметь в виду. Можем завтра обсудить, как ты видишь свое участие в моей жизни. А пока я слишком устала.
– Да, кстати. Поезжай, выспись как следует. Я забронировал гостиницу. Сейчас скину бронь.
– Спасибо. Это очень мило с твоей стороны. – Сипну и часто-часто моргаю, чтобы не разрыдаться.
– Завтра пришлю к тебе Мишу.
– Зачем? Я на машине.
– Пусть кто-то будет рядом. Подружка-то твоя, небось, уедет?
– Наташа? А… Да. Нужно, чтобы кто-то из нас был в офисе.
– Я так и думал. Извинись там, если я напылил.
– Если? – фыркаю.
– Вик!
– Ладно-ладно. Наташ, Мирослав Игоревич просит простить его за эмоциональность.
Тарута хмыкает и отрубает связь.
– Эмоциональность? – вздергивает бровь Егорова. – Да у меня чуть кровь в венах не заледенела от его голоса. Жесть. Не хотела бы я с ним ссориться. Если честно, я совсем не так представляла твоего мужика.
– Он не мой.
– Ага. Что там он говорил про гостиницу?
– Точно. Бронь! Сейчас…
Лезу в почту. Открываю пересланное сообщение.
– Мог бы что-нибудь и подешевле снять, – бормочу я, в шоке уставившись на название сети.
– Ой, да ладно тебе. Это тот самый случай, когда надо брать, что дают.
Наташка права. Таким, собственно, и был мой план. Брать, что дают. Ни на чем не настаивать. И никак его не напрягать, а там мало ли.
По пустому городу до гостиницы доезжаем быстро. Оформление тоже не отнимает много времени. Мир предусмотрительно скинул данные моего паспорта. Где только он их взял?
Лежа возле Егоровой в огромной кровати, искупанная и неприлично бодрая для такого часа, верчу в руках телефон.
– Да напиши ты ему уже! – бормочет сонно Егорова.
– Ты что? – зачем-то отпираюсь я. – Уже поздно. Да и что писать?
– Спасибо, мол, заселились. Все прекрасно.
– Вдруг он спит?
– Прочитает утром, Вик, не тупи.
– А если Мир не один?
– Тебе не все равно? Учитывая, что он полгорода поставил на ноги, когда тебя потерял, его баба явно в курсе происходящего.
– Хочешь ее добить? – невесело усмехаюсь я.
– Самое время. Какой бы мудрой она не была, ее терпение не безгранично. Давай уж, пиши, все равно ведь не уснешь.
– Я скорее не усну, если напишу, а он не ответит.
– Давай, – Наташка подталкивает мне телефон, зарываясь лицом в подушку. – Чего гадать?
«Мы заселились. Уже в кровати. Спасибо».
«Мы – это ты и дети?»
От умиления у меня начинают дрожать губы. Блин, вот я тряпка! Давай, Вик, соберись.
«Нет. Мы это я и Наташа».
«Но и дети тоже. Или ребенок. Я пока не делала УЗИ и не знаю, оба ли эмбриона прижились», – пишу вдогонку, все же не выдержав.
«Как ты планируешь поддерживать связь с врачом?»
«По телефону. Я надеюсь, что мой отъезд не продлится долго».
«А если продлится? Будешь искать врачей там? Я против».
Ну, еще бы он был за. Улыбаясь, как дурочка, набираю ответ, но затаиваюсь, когда вижу бегающий туда-сюда карандашик, означающий, что Мир тоже мне что-то пишет.
«Проще перевезти его сюда. Я договорюсь».
Такой вариант я даже не рассматривала. Мы собирались впопыхах, времени подумать не было совершенно. А ведь Мир предложил действительно достойный компромисс. Отцу все равно, где лечиться, а нам так будет удобнее.
«Не уверена, что он транспортабельный», – считаю нужным прояснить ситуацию, которая может все усложнить.
«Вот и выясним. А теперь спи».
«То есть спите, да?» – прилетает следом.
Прикрываю ладонью рот. Господи, я сейчас просто завизжу! Вот соседи-то удивятся.
«Да. Спасибо за все, папочка».
Откладываю телефон на тумбочку, боясь на эмоциях написать что-то не к месту. И увидеть его ответ. Не выдерживаю. Хватаю подушку, прижимаю к лицу и все-таки визжу. Смеюсь и плачу.
– Дурдом! – комментирует происходящее Наташка.
– Сама в шоке. Это гормональные спецэффекты. С тобой будет то же самое.
– Ну уж нет. Можно я как-то без этого?
– Не знаю. Наверное, тут как повезет. Господи, Наташ, мы о нем говорили. Или о них… Он… Знаешь, – я сажусь на постели, скрестив по-турецки ноги. – Он не выглядит недовольным тем, что у меня получилось. Скорее даже наоборот. Ну, или мне так хочется думать.
– Шутишь? Блин, Вик, да он как-то выяснил мой номер! И оборвал телефон, потому что о тебе беспокоился, может, твой Мир и не влюблен в ваших детей по уши, но уж точно не равнодушен. И к тебе, кстати, тоже.
– Ты правда так думаешь?
– Не знаю. С одной стороны, не хочу тебя обнадеживать. С другой – не вижу ни единой причины не делать этого. Поверь, я видела много мужиков, которым похер на их баб. С теми, на кого похер, так себя не ведут.
– Знаешь, а я возьму и тебе поверю. В конце концов, мне сегодня явно не помешают положительные эмоции.
Глава 20
Водитель Мира подъезжает, когда мы с Наташкой спускаемся на входящий в стоимость проживания завтрак. Я как раз придирчиво выбираю бекон, когда он звонит. Договариваемся встретиться внизу через час. Вообще я не планировала засиживаться в ресторане так долго, но Миша ехал всю ночь, поэтому я даю ему время заселиться и хоть немного отдохнуть с дороги.
Добавляю к бекону яичницу, иду между рядами с овощами и салатами и застываю, впившись голодным взглядом в пиалу с халапеньо. Во рту скапливается слюна. Я берусь за ложку и наваливаю себе приличную горку перчика. Беру еще круассан. Наливаю кофе и возвращаюсь за стол, нагруженная горой еды.
– М-м-м, – в блаженстве закатываю глаза, отправляя в рот первую порцию. Остро так, что выступаю слезы. Но до чего вку-у-усно, мамочки.
– Пожалуй, я от тебя отсяду, – комментирует увиденное Наташка.
– Зачем? – уточняю, прожевав.
– Да у тебя же сейчас огонь изо рта повалит!
– И дым из ноздрей, – киваю, соглашаясь. – Жесть как вкусно. Хочешь?
– Нет уж, спасибо. Обойдусь, – смеется в ответ подруга, утыкаясь в телефон.
– Что ты там ищешь?
– Гуглю расписание поездов.
– М-м-м, постой. Вот, на, – отдаю ей ключи от машины. – Не надо поездов. Возвращайся на моей.
– Ну да. Кто-то у нас теперь с личным водителем, – поигрывает бровями.
– Угу. Боже, как остро! Хочу еще…
Наедаюсь до отвала, рассказывая Егоровой о ночной переписке с Миром. Она соглашается с тем, что для всех будет лучше, если мы переведем отца на лечение в столицу. Видно, Наташку все же беспокоит то, как на нашем бизнесе отразится моя отлучка. Убеждаю ее, что в самом крайнем случае я вполне смогу работать и удаленно. Егорова, не скрывая облегчения, кивает.
После завтрака выхожу ее проводить. И, наконец, оставшись одна, открываю сообщение от Мира.
«А ведь неплохо звучит. Папочка», – вот что он отвечает на мое последнее сообщение. Перечитываю наш диалог еще раз. В сердце аритмия… Блин, надо завязывать так на него реагировать, но с тех пор, как я узнала о своей беременности, сделать это еще труднее. Ощущение, что мое сознание взяли под контроль неизменные инстинкты. Те инстинкты, которые заставляли древних доисторических самок зубами держаться за своего самца, потому что именно от него зависели их с ребенком шансы на выживание.
«Уже свыкаешься с этой мыслью?»
Ожидая водителя, усаживаюсь на диван в лобби. И бросаю взгляды то на экран смартфона, то на часы.
«Сегодня буду занят. Если что-то срочное – обращайся к Мише».
Это же означает «нет»? Ну да ладно.
«Хорошо. Спасибо за все».
Михаил спускается ровно к назначенному времени. Едем в больницу. Не давая себе раскиснуть, поглаживаю живот. Представляю, каким он станет огромным, гадаю, что буду чувствовать, когда дети начнут вертеться. Наверняка это какие-то совершенно потрясающие ощущения. Страшно подумать, сколь многого я бы себя лишила, если бы не рискнула. От нежности внутри будто бабочки шевелят крылышками.
– Миш, нужно в аптеку заехать, – спохватываюсь вдруг.
– Я уже все купил. Мирослав Игоревич еще ночью сбросил рецепт.
– Да-а-а? Он не говорил. Ну, спасибо тогда. И тебе, и ему.
– Ну его уж вы сами поблагодарите, – улыбается водитель глазами. А я отчего-то смущаюсь. Интересно, что он обо мне думает? Не может же он не знать, что Мир живет с другой. И не задаваться вопросом, кем ему прихожусь я, не может. Стыдно. И неловко. Хоть плачь. Я, наверное, кажусь ему бессовестной гадиной, которая лезет в чужую семью.
– Да, обязательно.
– Как вы себя чувствуете? Все нормально?
С чего вдруг такие вопросы? Выполняет указания Мира?
– Нормально, – пожимаю плечами. – Хочу, чтобы отцу поскорее стало лучше, и я могла бы вернуться домой, чтобы не создавать проблем ни тебе, ни Миру.
– Вот о чем вам точно не стоит волноваться.
Да? Ну, не знаю…
К счастью, небо в кои веки оказывается ко мне благосклонно, и к моему приезду отец приходит в себя. Мне даже разрешают ненадолго к нему зайти. Удивительно, но за минувшие годы он ничуть не постарел. В моих воспоминаниях отец вообще словно в одной поре всегда. Что менялось – так это только количество звезд на его погонах. И только.
– Привет, пап.
– Какие люди!
Ну, на другую реакцию я даже не надеялась. Если бы меня попросили описать отца одним словом, я бы сделала это словом «солдафон». Учитывая влияние отцовского отношения на формирование личности девочки, неудивительно, что мне пришлось приложить столько усилий, чтобы излечиться от детских травм и привитых им комплексов.
– Ты всех очень напугал.
– Что-то очень пугливые эти все, – гаркает, и я, клянусь, не знаю, как у него это получается сделать слабым, абсолютно безжизненным голосом. – А я ничего, Вик, как видишь, выкарабкался. Не дождутся.
– Так никто вроде и не ждет, – пожимаю плечами. – Пап, ты лучше отдыхай, поговорить мы и потом сможем.
– А ты, никак, решила задержаться?
– Если честно, как раз этого мне бы и не хотелось. Поэтому как ты смотришь на то, чтобы переехать в столицу на время реабилитации?
– Естественно, отрицательно. Что я там забыл?
– По определенным причинам я не могу остаться с тобой здесь.
– Ну, так и вали. Чего ты вообще примчалась? Я что, маленький?
Улыбаюсь. Нет, я все же немного подзабыла, какой он, хотя и не ждала благодарностей. Это отрезвляет. И в то же самое время… Не знаю, я как будто, наконец, примиряюсь с осознанием, что он такой, и никогда уже не изменится. Мне остается лишь принять это и решить, хочу ли я продолжать наше общение.
– Ты мой отец. Я не могла остаться в стороне.
– Да плевать тебя на меня! Ты сколько не звонила?
– Лет пять, – пожимаю плечами. – Не думала, что тебе это нужно.
На этом нас прерывают. Отцу нужно отдыхать. В подвешенном состоянии проходят день и вечер. Я ужинаю, погода окончательно портится, и вместо того, чтобы прогуляться по городу, как планировала изначально, я провожу вечер в номере. Мир молчит, но из разговора с Мишей я понимаю, что тот регулярно докладывает ему ситуацию. Что ж… Так – значит, так. Я обещала не навязываться, и не буду.
Утром следующего дня со мной связывается врач. И настоятельно рекомендует подъехать для первого обследования. Разговор застает меня в коридоре больницы. Каково же мое удивление, что у него оказывается свидетель – мой отец.
– Привет, пап. А тебе разве можно вставать? – хлопаю глазами, с беспокойством обводя взглядом его сухую поджарую фигуру.
– Ты че – таки залетела?
– В моем возрасте «залет», пап, неподходящее слово, – усмехаюсь, подхватывая отца под локоть. – Я забеременела в результате полностью спланированной акции. Пойдем…
– Ну и какого хрена ты еще здесь?
– Я уже несколько дней задаюсь этим вопросом.
– Мне лучше, – ворчит. – Езжай, делай, что там тебе надо.
– Я бы все-таки хотела, чтобы ты поехал со мной.
– Вот мужик-то твой будет счастлив, когда ты меня притащишь.
– Ты будешь проходить реабилитацию в клинике. Он уже обо всем, кстати, договорился. А кроме того, я живу одна.
– В клинике? Платной, что ли? – останавливаемся на пороге палаты. – Стой, что значит – одна?
– Об этом не беспокойся. Финансовую сторону Мир возьмет на себя.
– Кто? Мир? Тарута, что ли? Ты опять с ним снюхалась?
В чем мы сходились с отцом – так это в мысли, что я ни в коем случае не должна связывать свою жизнь с военным. Уж не знаю, чем руководствовался папа, а я… Я – банальным страхом.
– Пап, мне давно не шестнадцать, я знаю, что делаю. Тебе не стоит об этом беспокоиться, поверь.
– Вижу я, как ты знаешь! Не могла найти мужика, который на тебе хотя бы женится? – сплевывает.
– Что тебя удивляет? Ты всегда думал, что я – полное недоразумение, – усмехаюсь, не испытывая ни-че-го, кроме сожаления, что он так ничего и не понял. – Приляг. С тебя правда хватит нагрузки на первый раз.
– Никогда я такого не говорил, – сводит брови отец.
– Ты просто забыл. Да и ладно. Я тебя прощаю, пап. За все, – поворачиваюсь к окну, ощущая необычайно острую потребность в этих словах. Пусть они гораздо важнее мне самой, чем ему. Какая разница? Я не хочу тащить в свою новую жизнь обиду.
– Ну, ты меня тоже тогда извини. Мне-то откуда знать, как девку воспитывать, да? Может, и наломал где дров.
А вот это для меня становится полной неожиданностью. На глазах выступают слезы, и картинка в окне мутнеет, будто кто-то занавесил обзор плотной целлофановой пленкой.
– Сейчас уже все хорошо. Укладывайся, пап. И подумай над моей просьбой. Так всем будет лучше. Зайду к тебе завтра.
Если честно, я особенно не надеюсь, что отец согласится. Слишком он упрям. Поэтому для себя я так решаю – договориться с врачом об обследовании, съездить, чтобы его пройти, и вернуться, если все будет хорошо. А если нет… В приоритете, конечно, будет моя беременность. Но отец удивляет меня и тут. Когда я приезжаю к нему на следующий день, врач ошарашивает меня известием о переводе отца в столичный кардиоцентр. Для чего ему даже выделяют сопровождение в виде врача-кардиолога и реанимобиль. К моим ежедневным безликим отчетам Миру добавляется сообщение-благодарность. Ведь трудно не догадаться, кто это все организовал.
«Но все же без реанимобиля можно было обойтись», – добавляю и леплю рядом улыбающийся смайлик. Ответа не жду. Уже привыкла, что Мир отвечает когда придется, в зависимости от своей занятости. Однако в этот раз ответ приходит мгновенно:
«Мне так не показалось. Когда он мне позвонил, то определённо был в шаге от второго инфаркта».
«Папа тебе звонил?!»
«А ты как думала?»
«Не понимаю зачем».
Телефон в руках оживает. Страшно волнуясь, принимаю вызов.
– Сначала он по традиции рассказал мне, какой я гондон. Потом, правда, в программе произошли изменения, и вместо привычных требований оставить тебя в покое полковник потребовал сделать его дочь честной женщиной.
Господи. Папа! Ну, кто тебя просил лезть?
Бьюсь лбом о стекло.
– Прости. Я пыталась объяснить ему, почему мне надо вернуться. А вдаваться в подробности с ЭКО и всем этим геморроем я не стала, чтобы лишний раз его не волновать.
– Ну, что сказать, Вик? У тебя ни черта не вышло. Как я уже заметил, старый хрен чуть на говно не изошел.
– Не называй его так.
– О, ты его уже защищаешь?
– Смешно, да? Это все беременность. Я теперь постоянно примеряю на себя роль родителя. В конце концов, никто не может гарантировать, что в наших отношениях с детьми все будет гладко.
– Ах вот в чем дело.
– Угу. С тобой ничего подобного не происходит, как я понимаю? – улыбаюсь, хотя сердце обливается кровью.
– Нет. В моей жизни вообще мало что поменялось, Вик. Наверное, наши чувства вообще неправильно сравнивать.
Да. Он прав. Но, господи, как бы я хотела быть с ним на одной волне! В горле сохнет. Я смущенно откашливаюсь.
– Ясно. Ну, раз папа согласился на перевод, я договорюсь с врачом насчет даты и времени приема. Ты не планировал ко мне присоединиться?
– Нет.
– Хорошо, – стравливаю по чуть-чуть воздух, чтобы Мир не услышал, что я начала задыхаться. – Тогда я расскажу тебе о результатах. Или не надо?
– Ну почему же? Обязательно расскажи. Должен же я понимать, к чему готовиться.
– Договорились.
Я не даю себе разреветься. Просто не позволяю, и все. Сейчас гораздо важнее дети. Чтобы отвлечься, посвящаю вечер сбору вещей. За эти дни их немного прибавилось. Я не планировала оставаться здесь надолго, поэтому захватила из дома лишь смену белья, а остальное докупала уже по ходу.
Обратная дорога проходит в тревоге. Расслабляюсь, лишь когда отца забирают в стационар.
За пять дней, что меня не было, я умудряюсь здорово отвыкнуть от своей квартиры. Первое время хожу по ней, как по музею. Но все же довольно быстро осваиваюсь.
Ближе к вечеру звонит Мир, чтобы огорошить меня новостью о том, что он передумал, и в больницу мы все-таки поедем вместе. Я не берусь выяснять, почему он так резко изменил свое мнение. Бросаю только тихое «хорошо» в надежде, что он сам расскажет. И накрываюсь с головой одеялом.
