Текст книги "Притворщик (СИ)"
Автор книги: Юлия Резник
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
Глава 13
– Ой, ну вы только посмотрите, какие люди! – Гордеева бежит ко мне через коридор и повисает у меня на шее. – Ну, рассказывай! Как тебе богатая жизнь? – ведет носом. – М-м-м, слушай, ты даже пахнешь по-другому! Деньгами, что ли? – ржет, запрокинув голову.
– Перестань! – закатываю глаза в ответ.
– Да я серьезно! Карин, нюхни ее! Это что? Какой-то новый селективный парфюм? Ты давай, все-все выкладывай. А то пропала, ни слуху ни духу. Подруга, называется.
– Вчера же созванивались, – вяло возражаю я.
– А толку? Ты ничего нового мне не рассказала.
– Не успела. Нужно было идти за стол. У мачехи с этим строго. Завтрак, обед, ужин – все по расписанию.
– Следующая пятерка! – доносится громкий голос препода из аудитории.
– Я пойду! – вызываюсь, чтобы отделаться от расспросов Гордеевой. Шагаю вперед и вдруг понимаю, что на меня пялятся все присутствующие. Вопрос – какого фига. Я не пользуюсь повышенным вниманием. Точнее, пользуюсь. У незнакомцев. Любит наш народ, знаете ли, оглянуться вслед не похожему на себя. Но когда ко мне привыкают, я становлюсь почти невидимкой, тут же прямо чувствую, как по спине ползут взгляды. За руку подтягиваю Светку к себе и шиплю ей в ухо:
– Уже всем растрепала, да?
– Ой, да прям! – отмахивается Гордеева. – Ты как будто не знаешь, с какой скоростью распространяются новости по общаге.
– Ладно. Я с тобой потом разберусь.
– Ой, боюсь-боюсь, – дурачится та, но увидев, что я не разделяю ее веселья, меняет тон: – Да ладно тебе, Анют. Тоже мне великая тайна!
Невеликая, да. Но я ненавижу оказываться в центре внимания. Каждый раз теряюсь от этого, не зная, как себя повести. Опустив глаза, протискиваюсь через толпу в аудиторию и сразу тяну билет. Времени на подготовку у меня было достаточно. Экзамен нужно сдать на пятерку, чтобы не запороть свой красный диплом. Самой он мне не так уж и нужен. Сейчас на это дело вообще мало кто обращает внимание. Тех же работодателей гораздо больше волнуют твои реальные навыки, но… Когда однажды у нас с отцом зашла речь о моей учебе, и я обронила, что иду на красный, тот прямо расцвел. И какого-то черта мне стало теплей от его одобрения. Оно для меня стало важным. Будто я всю свою жизнь только этого и ждала.
– Ну, что?! – подбегает ко мне Карина, когда я выхожу.
– Пятерка.
– Красотка! Как ты это делаешь? Я три дня зубрила, и ничего не помню… Жесть. – Карина хватается за голову и убегает, но тут же, спохватившись, возвращается: – Не забудь, что мы собираемся в Корюшке! По косарю с носа. Можешь Слону на карту перевести.
– Лады.
Ну, разве это не суперповод избежать очередных посиделок с родней? В доме отца я провела всего три ночи, но кажется, будто вечность прошла. Это совершенно и абсолютно невыносимо. Ситуацию спасает разве что сам отец. С ним мне интересно и приятно поговорить. Чем больше я его узнаю, тем больше он мне нравится, и если бы не Марта, в обществе которой я ощущаю себя не в своей тарелке, все бы было прекрасно. Наверное… Но она есть. И она постоянно дома. Чем бы я ни занималась, чувствую на себе ее пристальный изучающий взгляд. Не могу отделаться от мысли, что она только и ждет, когда я совершу какую-нибудь оплошность. И это, как вы понимаете, совсем не добавляет мне уверенности. Я вся словно оголенный нерв. А еще ведь я вынуждена регулярно видеться с Матиасом. Делить с ним ванную. Видеть его полуобнаженным… А потом, как ни в чем не бывало, сидеть с ним за одним столом. Или играть в шахматы. Ведь оказалось, что это их с отцом любимое развлечение.
Все так же преследуемая взглядами ребят, выбегаю на улицу. Там, наконец, распогодилось. Ветер стих. Солнце пробилось сквозь плотные тучи, омыв зябко съежившиеся дома.
– Аня!
Я оборачиваюсь на голос Матиаса. И со мной оборачиваются, кажется, все, кто высыпал на перекур во двор. «Вот же черт! Что ему надо? Как он вообще нашел меня здесь? – мелькает в голове, и тут же – «А может, что-то случилось?» – и сердце со грохотом ухает в пятки.
– Что-то с отцом? – хриплю я, подбегая к брату. Воздух свистит в легких, горло дерет. И обжигает морской солью.
Матиас хлопает белесыми ресницами. Между его выступающих надбровий прорисовывается складка. Он будто никак не может понять, чего я так переполошилась.
– Типун тебе на язык. Все нормально.
– Тогда почему ты здесь?
– Не мог до тебя дозвониться. Запрыгивай.
Матиас услужливо распахивает передо мной дверь своего шикарного Мерса. Не желая устраивать шоу для зевак, послушно ныряю в салон. Брат устраивается рядом. Кладет огромную ладонь на коробку передач и плавно вливается в дорожный поток. Брат. Я каждый раз это для себя подчеркиваю в надежде, что в моем мозгу образуются новые нейронные связи, благодаря которым перестану воспринимать его как мужчину. Но, если честно, пока результат так себе.
– Так что у тебя с телефоном?
– А… Поставила на беззвучный и забыла снять. – Ныряю в лежащую на коленях сумку, достаю своего китайца и проверяю входящие. Три от отца. Два от Матиаса. И еще пара звонков с незнакомого номера. – Ого. Вы меня и впрямь потеряли. Извини, это не нарочно.
– Я понял.
– А куда мы едем? И зачем я вам все же понадобилась?
Наши взгляды с Матиасом ненадолго встречаются. Сегодня на нем голубая рубашка, которая здорово подчеркивает его фигуру и оттеняет глаза. Даже не представляю, где он находит вещи на свои два метра, но я еще никогда не видела Матиаса одетым во что попало. Он всегда выглядит на все сто.
– Отец собирает нас на обед.
– Опять? – вздергиваю брови.
– На этот раз в ресторане, – точно считав мое настроение, хмыкает Матиас, – у него какие-то новости.
Между бровей Матиаса образуются две вертикальных складки. Он постукивает пальцами по рулю, с головой выдавая свое напряжение. И невольно меня им заражая. Отвернувшись к окну, сжимаю в кулаки руки. Яркое солнце слепит.
– Есть какие-нибудь догадки, что это может быть?
– Что угодно.
– Еще одна сестра или брат? – накидываю я, чтобы хоть так стравить чуток напряжение. И, может быть, немного с ним сблизиться?
Матиас на меня косится с кривой улыбкой.
– Не дай бог.
С моих губ срывается испуганный смех. Да уж. Могу себя представить его состояние, когда он увидел мой тест. Будем честны, вряд ли бы кто на его месте отреагировал по-другому. И потому нет ничего удивительного в том, что его иногда на меня срывает. Взять хотя бы ту отвратительную сцену в туалете, о которой я стараюсь не вспоминать. Но это невозможно. Я то и дело наталкиваюсь то на пластырь на его руке, то, когда он его снял, на поджившую корку на изогнутой ране. И все возвращается.
– Это шутка, – шепчу я. – Просто чтобы ты немного выдохнул.
– Переживаешь за меня?
– Кажется, ты очень расстроен в последние дни. – Тушуюсь, сползая ниже по сиденью.
Матиас не отрицает моих слов. Но и не соглашается с ними. Остаток пути мы молчим. Но вовсе не эта тишина нас гнетет, а неизвестность. Мы варимся каждый в своих догадках, и в этом смысле у Матиаса наверняка больше вариантов. Я же не знаю, что думать.
Когда, наконец, поднимаемся в ресторан, расположенный в шикарном яхтклубе, отец с мачехой уже сидят за столом. Я не готовилась к выходу в свет, поэтому и выгляжу соответствующе. Но что удивительно, Марта оставляет это без внимания.
– Ну, наконец-то! Мы уже вас заждались. Надеюсь, я не сильно навредил твоим планам, дочь.
– Все нормально, – заверяю я.
– По какому поводу пьянка? – вступает в разговор Матиас, пожимая руку отцу.
– А что, разве нам нужен повод? – деланно удивляется тот. – Просто захотелось выбраться куда-то из дома.
– Пап, да ты издеваешься?! – взрывается брат. – Выбраться?!
Отец хмурится, копаясь приборами в салате. Мнется…
– Садись, сын. Официант! Меню принесите, что ли. Как экзамен-то, Ань?
– Нормально, – киваю я, а рука сама по себе, будто живя своей жизнью, скользит по обитому тонкой кожей дивану, пока не натыкается на препятствие. Руку Матиаса. – На пятерку сдала. Так что теперь – свобода.
Мой голос звучит немного истерично. Может, потому что наши пальцы так близко. И я могу… могу их коснуться. Чтобы поддержать Матиаса. Да. Только поэтому. Сглотнув, осторожно веду рукой дальше. Накрываю под столом его ладонь. У него на удивление нежная кожа, под которой отчетливо проступают вены. Кончики пальцев дрожат. Вот будет смех, если он оттолкнет мою руку. Холодея от ужаса, едва не одергиваю ту сама, но как раз в этот момент Матиас разворачивает ладонь и так же молча переплетает наши пальцы.
Это вызывает бурю в моей душе, но как-то мне все же удается поддерживать беседу. Говорим только мы с отцом. Марта с Матиасом помалкивают, будто копя силы для того, что последует дальше.
– Кстати, как продвигаются дела с квартирой?
– Я подобрал несколько вариантов. Аня завтра встречается с риэлтором.
Да?! Интересно. Лично я об этом в первый раз слышу. Открываю рот… Может быть, чтобы возмутиться. Но Матиас медленно ведет большим пальцем по моему запястью, и я закусываю губу, чтобы не застонать от того, какие чувства во мне пробуждает эта невинная ласка.
Я абсолютно ненормальная. Точно… Я не дышу, впитывая в себя эту скупую нежность.
– Надеюсь, в твоем списке нет студий. Никак я не пойму этой моды.
Возразить бы! Повторить в миллионный раз, что мне ничего от него не надо. Но, похоже, меня никто не собирается слушать. Не зря же Матиас предостерегающе сжимает пальцы у меня на запястье. Отчего я сдуваюсь враз и абсолютно без сил прикрываю глаза. Сердце колотится, как ненормальное. Даже непонятно, почему я одна его слышу. Ведь одна же?
Приносят заказ. Разговор перетекает с недвижимости на более общие темы. Прогноз погоды, планы на лето… А потом как будто бы между делом отец говорит:
– Да, чуть не забыл. Сегодня сделал первую химию.
Здесь надо отдать должное Марте. Она приходит в себя первая. Мне кажется, я даже прослеживаю, как она дергается в желании повиснуть у мужа на шее, но в последний момент ее сдержанность берет верх. И она, будто беря пример с нас с Матиасом, стискивает пальцы мужа.
– Слава богу.
– Почему ты не посоветовался? Не сказал? – возмущается Матиас. – Я бы поднял на уши…
– Вот поэтому. Хватит вокруг меня водить хороводы. Я мужик, или кто? Справлюсь. А вы только суету наводите. Не хочу лечиться – плохо. Хочу – еще хуже.
Конечно, он все перекручивает, чтобы побурчать, но это что? Пусть! Главное, что отец все же решил побороться. Только сейчас, когда он это, можно сказать, подтвердил, я поняла, как на самом деле меня угнетала мысль, что наше с ним время конечно. И потому я выстраивала дистанцию, и потому пряталась в свою раковину… Не давая себе привязаться, чтобы потом не страдать. А теперь… Теперь непонятно, что делать. Ведь желание побороться, один черт, не равно победе.
– Пап…
– Не хочу об этом. Будь моя воля, я бы вообще ничего вам не говорил. Но так вы ж меня замучаете.
– Окей. Я молчу.
Матиас отпускает мою ладонь и выставляет перед собой ладони в знак поражения. Я рада за отца. Но еще больше я рада за брата, который на его лечение возлагает не абы какие надежды. Не хочу думать о том, что с ним будет, если оно не даст результата.
Остаток вечера проходит в приподнятом настроении. Мы даже заказываем бутылку дорогущего вина, название которого лично мне ни о чем не говорит. А потом у Матиаса звонит телефон, и сказка заканчивается. Потому что у него своя жизнь, и то, что мы подержались за руки, ровным счетом ничего значит. Он едет к своей очередной женщине, а я возвращаюсь домой с отцом и Мартой.
Немного больно, что он с другой.
Впрочем, кого я обманываю? Сильно больно. И стыдно ужасно за то, что я представляю себя на ее месте.
Глава 14
– Эй, ну ты еще долго? Я всего на пару часов вырвалась!
Голос Дины, доносящийся из динамиков, звучит нервно и с претензией. Как будто мы с ней не потрахаться собрались, а как минимум спасать мир от инопланетного нашествия.
– Прости, сегодня не получится, – меняю на ходу планы, сбрасывая скорость на повороте.
– Ты охренел, Пятс? У меня вечер свободный! Думаешь, я не нашла бы с кем его провести?
– Ну, так найди. В чем проблема? – фыркаю и обрубаю связь. Отвлекаюсь всего на секунду, и чуть было не врезаюсь на полном ходу в выскочившую из-за поворота фуру. Габариты слепят. В ушах звенит надрывный сигнал клаксона. Эй! Вообще-то тут не я нарушаю! Выкрутив руль до упора, прохожусь юзом. Везет, что на трассе никого. Кое-как выравниваюсь. Съезжаю с дороги и выхожу на трясущихся ногах прочь, продышаться.
Звездное небо над головой. Горечь моря, вонь водорослей… Я мог этого не увидеть больше, не ощутить! От такой мысли накрывает снова. С чего? Почему? Последние дни в каком-то угаре – нервы в хлам. Сначала история с поездкой к Анькиной родне, потом наезд матери по поводу наследства, теперь вот отец, который все же решил бороться… И слава богу, конечно! Слава богу… Пусть даже мне предельно понятны его мотивы. И то, что все это ради Ани. Какая разница? На самом деле плевать, что в конечном счете заставило батю вцепиться в эту жизнь мертвой хваткой.
А наследством, если он поживет еще какое-то время, я готов поделиться. Ну, или же мне просто хочется казаться лучше.
Схлынув, накрывшая меня волна адреналина оставляет после себя слабость. Опускаюсь на задницу прямо в траву. Вид на город – изумительный. Можно всю ночь просидеть так, любуясь. Но не случается. Потому что совершенно не вовремя звонит телефон. Подавив порыв просто сбросить, скольжу взглядом по экрану. Да быть такого не может! Серега! Мой самый близкий друг еще со школьных времен. Он окончил мореходку, и вот уже лет десять ходит по всему миру на рыболовецких траулерах, возвращаясь на берег хорошо если на пару-тройку месяцев в году.
– Да ладно, – тяну деланно-недоверчиво. – Какие люди!
– Гы-гы, – гогочет Серый. – Скучал по мне?
– Как сучка, – хмыкаю. – Когда вернулся?
– Примерно… – Серега делает драматическую паузу, – пару часов назад. Освободишь вечерок для друга?
– Говори, куда подгребать, – сходу соглашаюсь.
Серый назначает встречу в знакомой рыгаловке. Понятия не имею, почему он, неплохо, в общем-то, зарабатывающий, так любит это место. Сам Серега утверждает, что дело в его душевности. Мне не понять, что душевного он находит в засаленной барной стойке, выцветших бархатных шторах и расстроенном пианино. Но я не могу не согласиться с тем, что это место имеет свой специфический шарм. Здесь ты как будто оказываешься в безвременье. Если бы не современная одежда на завсегдатаях, которых тут, когда ни загляни – тьма, можно запросто представить, что ты попал на сто-двести лет назад. И это ощущение только поддерживается напитками огромной выдержки, которые совсем не ожидаешь встретить в ассортименте подобного заведения.
Серегу узнаю сразу. Он ниже меня на полголовы, но шире в плечах. Скалит кажущиеся особенно белыми на загорелом лице зубы. Обнимаемся, от души ударяя ладонями по спинам друг друга.
– Херово выглядишь. Совсем тебя доконала жизнь офисной крысы.
– Ну, что поделать?
– Что-что? Я звал тебя с собой поступать. Так нет же.
О, я очень хотел, да! Это была моя тайная мечта. Но когда однажды я озвучил свои планы, мать так на меня глянула, что мне пришлось тут же с ними попрощаться. У меня не могло быть иного пути, кроме как продолжить дело отца. И это был оптимальный путь. Сейчас, когда юношеский запал спал, я это понимаю. Те мои устремления были красивой мечтой, и не более. Вряд ли мои романтические представления о жизни моряка хоть сколько-то совпадали с реальностью, где надо впахивать, порой до седьмого пота, то в зубодробильном холоде, то в изнуряющей жаре. Ну уж нет. Лучше я в офисе, оборудованном отличной системой климат-контроля.
Но истории из жизни Серого я все равно слушаю, как ребенок – сказки. Развесив уши и открыв рот. И иногда даже забываю опрокидывать в себя вискарь, щедро подливаемый другом.
– Да ты пей-пей! И рассказывай, как сам. А то все я…
На подпитии рассказ дается легко. Да и вообще Серый едва ли не единственный человек, с которым я могу поделиться тем, что на душе. Тут, наверное, мой нордический темперамент сказывается. Я интроверт и обычно предпочитаю держать дистанцию.
– Ну, знаешь ли… Тут я с твоей матерью даже согласен.
– Ты? С моей матерью? – хмыкаю. – Неожиданно.
– Почему?
– Потому что вы терпеть друг друга не можете.
С Серым мы уже на той стадии опьянения, когда я, отвечая, обнимаю его за плечи. Со стороны, должно быть, смешно. Еще немного, и начнется: а ты меня уважаешь?
Серега кивает. И широко, так что у него аж за ушами начинает трещать, зевает.
– Да. Но тут-то она права. Девка эта оттяпает у тебя половину и глазом не моргнет. А то и все…
– Ну, все – это как-то круто будет. Ты уж не нагнетай.
– А кто ей помешает? Она ж его дочь. Если подсуетится с документами… Ведь ты ему официально кто? Никто. Ну и вот ради чего ты свою жизнь молодую загубил, м-м-м?
– Загубил? Я?
– Пашешь в этом офисе, а мог бы со мной по всему миру разъезжать! Вот где жизнь, Мат. Бывает, выйдешь на палубу, а рядом голубой кит плывет. Прикинь? Или кашалот. А какая нам в сеть черепаха как-то раз попадала! Я рассказывал? Метра два в диаметре. Мы ее лебедкой потом назад… Мурашки… А закаты какие? А если шторм? И ты с этой стихией один на один… Так это голову прочищает… Ты же всего лишь маленькая песчинка. А мир – он… Ух! Видел бы ты Млечный путь где-нибудь у экватора.
– Я видел. На Мальдивах.
– Гламурный мальчик, – гогочет Серый.
– Да пошел ты, – беззлобно машу рукой я. И сам наливаю еще по одной. – Меня все устраивает, Серый. Вот правда. Тебе такая жизнь по душе, мне другая.
– Потому что ты не пробовал альтернативы. Тебе ж даже шанса не дали самому выбирать. А теперь приходит какая-то девица на все готовое, и даже то, что тебе впарили, оказывается под угрозой.
– Ну, она ж не виновата, что так случилось, – невольно встаю на защиту сестры. И пьяно на руку пялюсь, которой она касалась, чтобы меня… утешить? Я, наверное, поэтому к Динке не поехал. Не хотелось нырять в грязь после такого… чего? Хрен ведь сформулируешь. Особенно на пьяную голову. – Да и что я сделаю? Если отец захочет так поделить свой капитал – это его право.
– Можно ее того… – Серега ведет большим пальцем по горлу, а увидев мой охреневший взгляд, начинает ржать еще громче. – Да шучу я, Мат. Мы ж с тобой не отморозки какие-то.
– Кто тебя знает? – бурчу, опрокидывая в себя стакан.
– Тем более что есть еще одна рабочая схема. Знаешь как говорят? Если не можешь предотвратить безобразие, возглавь его.
– Каким образом?
– Женись на ней.
– Че?
– Женись. И останешься при своем. Она как вообще? – Серый чертит ладонями в воздухе очертания женской фигуры. А я зависаю, операционка буксует. Он же не серьезно? Жениться? Мне? – Заделаешь ей пару бебиков, чтоб у девки времени не осталось лезть в твои дела, и вуаля. Че смотришь?
– У нее заячья губа, – зачем-то говорю я.
– Не красавица, типа? Ну, так мордой в подушку трахай. Я как-то в портовых потемках Панамы подцепил одну и только в отеле разобрал, что она… как бы это сказать, чтоб никого не обидеть? Не очень? – сушит зубы Серый. – Думал, все. Кабзда. Но свет выключил, и ничего. Стояк как по команде вернулся. Некрасивые ж недотраханные обычно. Такое вытворяют, я тебе скажу. И еще зубрилы. Помнишь Ленку Самойлову из девятого «а»? Пожарище, а не девка. Я ее после выпускного драл, так она…
Пропускаю окончание фразы мимо ушей. Алкоголь притупляет реакции. Поэтому и смысл доходит не сразу, и Серегу не сразу я торможу.
– Ты, вообще-то, о моей сестре говоришь.
– Виноват, – идет на попятный тот. – Но я бы на твоем месте подумал над моим предложением.
Как уходим из кабака – не помню. Просыпаюсь от того, что во рту пересохло. Не сразу понимаю, где я. Даже пугаюсь немного, когда слышу в непосредственной от себя близости раскатистый мужской храп. А потом уж доходит.
После веселой ночки ночую я у Серого не впервой. Так что в его квартире ориентируюсь спокойно. Первым делом осушаю полбутылки миниралки и завариваю китайскую лапшу. И пока та настаивается, принимаю по-быстрому душ. Когда возвращаюсь, Серега сидит на табуретке, свесив на грудь бритую голову.
– Че, браток?
– Старею, кажется.
– Ага. Раньше как-то бодрее наутро было.
Да и вообще вчера было гораздо веселей. Хотя остаток вечера запомнился довольно смутно. Сейчас же даже на разговор нет сил. И Серый сидит, вон, смурной. Доедаю лапшу и сразу же вызываю такси, пообещав другу не пропадать с радаров.
На вызов приезжает провонявшаяся бензой раздолбанная тойота. И так тошнит, а тут еще это. До отцовского дома доезжаю едва живой. Решаю, что будет лучше не сопротивляться организму, толкаю дверь в ванную и резко торможу. Аня забыла закрыться со своей стороны. То ли не привыкла еще к такой необходимости, то ли хер его знает… А теперь вот неспешно поворачивается, толкает дверь душевой и, завидев меня, замирает с открытым ртом.
У нее красивая стоячая троечка, да, венчающаяся малюсенькими сосками на карикатурно больших ареолах. Я таких пропорций и форм никогда не видел. На первый взгляд, в этом есть даже что-то отталкивающее. И Аня как будто знает об этом. Знает, но не считает нужным скрывать. Смотрит на меня, вызывающе вскинув подбородок. Мол, ну давай уже, сваливай. А я какого-то хрена не могу отвести глаз от ее сисек.
– Дверь надо закрывать.
– Извини. Я не слышала, как ты вернулся.
Она, наконец, тянется к полотенцу. Оборачивает вокруг себя, завязывает узел на груди. Но, конечно, черта с два она так спокойна, какой хочет казаться.
– Мало ли… на будущее лучше все равно закрывай.
– Ты прав. Так и буду делать. Теперь ты не мог бы выйти?
– Или ты специально? – завожусь.
– Что?
– Оставляешь дверь открытой. Может, хочешь, чтобы я к тебе присоединился?
– А что, у тебя еще найдутся силы? – не остается в долгу сестренка, но, опомнившись, тут же идет на попятный: – Чушь не пори. Ты мой брат.
И к зеркалу отворачивается, отжимая стекающую с волос воду. В этот момент у меня в голове проясняется. Вспоминаю наш с Серым разговор. Нет. Все же не приснилось…
В башке проносится чудная мыслишка, что план Серого на самом деле легко выполнимый. Если Аньку не смущает даже мысль, что я ее брат, то… Значит, ее на мне основательно так заклинило. Кем я буду, если ей подыграю? Насколько это вообще нормально? Использовать женщину, которой и так не слишком везло по жизни? Ну, нет. Я же не какой-то подонок. С другой стороны… Обижать я ее не стану. И в теории мы, наверное, смогли бы дать друг другу то, что сделает счастливыми нас обоих…
Если я в ней не ошибся.
Подхожу вплотную, оттесняя Аню к покрытой конденсатом стене. Нависаю. Ее взгляд плывет. Если не брать во внимание нижнюю часть лица, она вполне симпатична, а с низом… наверняка что-то можно сделать. Наклоняюсь. Специально, не закрывая глаз, трогаю языком ее изуродованную губу. Странно. Но физически это ничуть меня не отталкивает. Скорей я циклюсь на ее внешности, потому что это навязанная извне история. Ну, типа, что мужики выбирают непременно красавиц.
Оттолкнет? Нет? Ее ладони упираются в мою грудь, чтобы притянуть за воротник еще ближе. Я оскаливаюсь. Животная часть меня довольно урчит от того, что выбранная мною самка настолько сильно во мне нуждается, что готова переступить через навязанные обществом табу и запреты. Откатываясь в настройках к тем первобытным временам, когда важны были лишь наши потребности.
– Прекрати! Пожалуйста, хватит…
