Текст книги "Притворщик (СИ)"

Автор книги: Юлия Резник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Притворщик
Юлия Резник

Глава 1

Все произведения автора являются художественным вымыслом.

Совпадения случайны.

ДНК-совпадение пятьдесят процентов.

Протираю глаза, но суть информации на экране от этого не меняется. А значит, у моего отчима, человека, который меня вырастил, человека, которого я зову отцом, и чьим наследником являюсь, объявилась биологически родная дочь.

Если, конечно, в нашей лаборатории опять не произошло какого-то сбоя.

«Да твою ж мать! Ну, вот какого хрена?» – психую я.

Мысли разгоняются. Рвутся в разные стороны. Мозг в авральном режиме просчитывает новые вводные, а пальцы… Пальцы уже вовсю порхают по клавиатуре, вычищая из базы данных полученный результат.

Может быть, не навсегда. Может, моя вновь обретенная сестренка когда-нибудь узнает правду. А прямо сейчас я тупо выигрываю время для того, чтобы все как следует обдумать и взвесить риски. Для себя. Для семьи. Для отца, который пятый год борется с одной досадной болячкой. И, похоже, проигрывает.

Мучает ли меня совесть? Нет. Ни капли. Отец утверждает, что я циничен, как свадебный фотограф. А я ему, не кривя душой, обычно отвечаю, что здоровый цинизм еще никому не навредил.

Самое смешное, что это с моей подачи в наших лабораториях внедрили программу генетического поиска родственников. Уж очень выгодна эта история с точки зрения получения прибыли. Ради прикола к нам стали обращаться даже те люди, которым никогда раньше не пришло бы в голову делать ДНК-тест. А так – прямо новая мода. Каждому интересно узнать, кем были его родственники и откуда они пришли. Хотя нет. Вру. Делая тест, большинство людей надеются обнаружить у себя в предках кого-нибудь великого. Тамерлана, там, или, прости господи, Петра первого. Это их возвеличивает в собственных же глазах. Бедолаги не в курсе, что через десяток поколений от ДНК великих не остается ровным счетом ничего. А мы не спешим развеивать миф. Потому что деньги, опять же…

Отталкиваюсь ногой от пола, отправляя кресло в тур по кабинету.

Отец говорит, что здесь слишком холодный, прямо-таки больничный интерьер. Я парирую – а каким еще ему быть в кабинете генерального директора сети медицинских центров?

Мы с отцом полные противоположности, да. Но никого в этой жизни я не любил больше.

Я зажмуриваюсь как раз тогда, когда дверь отлетает к стенке, являя мне, пожалуй, нашего самого геморройного клиента. Мог бы отказать ему в услуге – так давно бы это сделал, вот, правда.

– Семен Валерьевич?[1]1
  Шведов, герой книги «А я тебя да»


[Закрыть]

– Матиас Николаевич...

– Что-то случилось? Мы не ждали вас лично.

– Это ты мне сейчас расскажешь. Случилось что, или нет, – обжигает холодом Шведов, усаживаясь в кресло. – До меня тут дошли нехорошие новости. Говорят, в твоей лаборатории творится всякая нездоровая хуйня…

Энергетика у этого мужика такая, что неподготовленного человека просто сносит. А я ничего, держусь.

– Один случай, Семен Валерьевич, – хмурюсь я, ничуть не удивленный его осведомленностью. Все же он курирует в нашем крае силовые структуры. Мимо него муха не пролетит. А тут такое… – Поверьте, вас эта проблема совершенно никоим образом не коснулась.

– Ну что ж. Попробуй меня убедить. До процедуры ЭКО у нас целый час, насколько я понимаю. И… Матиас…

– Да?

– Ты же понимаешь, если вдруг что – лучше меня об этом сразу предупредить?

Беспокойство Шведова понятно. Как я уже говорил, совсем недавно выяснилось, что в нашей лаборатории произошла непозволительная ошибка. Лаборант при проведении ЭКО одной из наших пациенток перепутал образцы спермы2. Неудивительно, что Шведов, которому с женой предстояла аналогичная процедура – забеспокоился.

– Понимаю. И уверяю, что в вашем случае мы отработали как следует.

Потому что иначе Шведов просто сживет меня со свету. Но это что? Гораздо хуже будет, если он уничтожит репутацию бизнеса, который мой отец выстраивал с нуля. Он этого не переживет… И не поймет никогда, как я допустил такое. Меньше всего я хочу стать его разочарованием.

Сам провожаю Шведова в процедурную. Делаю все, чтобы клиент остался доволен. Хотя, если честно, так перед кем-то пластаться претит моему характеру. Зато, закрутившись, я отвлекаюсь от мыслей о сестре. Правда, те возвращаются, стоит мне подняться к себе.

– Матиас Николаич, я пыталась его не пустить! Но вы же знаете – это невозможно! – винится моя секретарша, а я ведь даже не сразу понимаю, о ком она говорит.

– Ты про Шведова, что ли?

– Ну да.

– Не бери в голову. Его и каток не остановит. Все уже хорошо. И Юля…

– М-м-м? – преданно глядит мне в глаза.

– О происходящем ни слова. Никому.

– Ну что вы, Матиас Николаевич! Я же о неразглашении бумагу подписывала.

Я киваю и возвращаюсь к себе. Застыв в дверях, окидываю отстраненным взглядом пространство. Холодно? Ну, может быть. Я тоже ледяной, если послушать телок, которых я трахаю.

Падаю в кресло. Ловлю взгляд в потухшем экране эппловского моноблока. Физиономией я весь в эстонку-мать. Ну, или в шведа-отца, которого никогда не видел. В общем, я рыжеватый блондин с достаточно тяжелыми чертами лица и ростом за два метра. В школе я от этого порядком настрадался. Сейчас-то понятно, что меня основательно буллили. А тогда какого-то хрена казалось, что я это отношение заслужил. Ведь я, и правда, тот еще урод. В припадках отчаяния я орал на мать, обвиняя ее в том, что она родила меня совсем на отца непохожим. И вот в один из таких дней, порядком ее достав, я узнал, что мой отец вообще-то и не мой вовсе. Вывалив на меня правду, мать как ни в чем не бывало велела мне успокоиться и идти готовиться к олимпиаде. В этом была вся она… Сдержанная, холодная, строгая.

А эта… сестра. Она на кого похожа?

Подстегиваемый любопытством, нахожу ее анкету. Увеличиваю сделанное в профиль фото. С такого ракурса судить о внешности девушки сложно. Я отмечаю лишь ее пшеничные, а не черные, волосы и нос… вполне себе отцовский. Злость накатывает внезапно, как гоп-стоп в темной подворотне. Детское, стыдное сейчас чувство. Это я хотел! Я хотел нос как у папы… Смешно. Остается еще постучать по полу ножками – это мой папа, не твой, ясно?

Бред какой. Взрослый мужик ведь, откуда эта детская ревность? Стоит прямо поперек горла.

Мне кажется, я ненавижу девчонку. Просто так. По факту существования.

Вытаскиваю результаты тестов. Которые она, конечно, уже получила. Их мне никак не удалить. Но я могу сделать так, что она у себя в таблице родственных связей никогда не увидит главную.

Первый порыв, конечно, так и сделать. И я совру, если скажу, что мне не хочется этому порыву поддаться. Держу себя в руках нечеловеческим усилием воли. То сворачиваю окно, то, чертыхаясь, разворачиваю снова. В конце концов, открываю анкету.

Пользователи попадают в программу поиска родственников только после того, как дают свое согласие на обнародование своих личных данных. Мы с отцом такое согласие оставили, да, задавая моду… То есть, если бы я не обнаружил сестренку раньше, чем она сама раздуплилась, вполне возможно, к этому моменту они бы уже списались с отцом, контакты которого видны всем пользователям. Осознание этого выбрасывает в кровь кучу адреналина. Сердце колотится, разгоняя его по венам. Нервно постукиваю пальцами по столу.

М-да. Данные девицы тоже открыты…

Здесь есть все: адрес электронной почты, телефон. Имя, год рождения.

Взгляд цепляется за последнее. Две тысячи второй? Серьезно? То есть отец… изменял матери? Впрочем, разве я этого не знал? Знал. И мать моя знала тоже. Как она относилась к его похождениям? Я бы сказал, с истинно скандинавским спокойствием. Никаких скандалов. Отец мать любил и никогда не обижал, а бабы… Ну просто такой он человек. Увлекающийся. Ничего нового, если эти связи заранее обречены. Другое дело – ребенок. Думай, Матиас, думай. Хотел ли он об этом узнать? Наверное. И девчонка эта… Тоже ведь неспроста к ним обратилась.

«Мезенцева Анна Николаевна», – возвращаюсь по строке взглядом.

Интересно, ей такое отчество дали случайно? Или нет? Если она знала, кто ее отец, почему не вышла на него раньше? Почему сейчас? Узнала, что он болен? Логичней всего предположить, что она хочет урвать кусок от наследства, да... Но он ведь мог и раньше ей помогать, если бы только знал, что где-то живет его дочь.

Чем больше я над этим думал, тем сильнее в себе запутывался.

– Матиас Николаевич, у вас встреча с Кирюшиным.

– Точно. Выезжаю…

Остаток дня сожрала работа. Но чем бы я ни занимался, мысли все равно возвращались к девчонке. В конце концов, промаявшись еще какое-то время, я набрал одного знакомого мента. Попросил подсобить с поисками информации. Тот обещал помочь, в общем-то, за небольшие деньги. После чего мне хоть немного удалось расслабиться.

В дом родителей я ехал почти спокойным.

– Мам, пап…

– Тщ-щ-щ! Не ори, – отец шикает на меня, как воришка выглядывая из-за угла. Веду носом. Ну, понятно. Опять курил. И рот мне затыкает, лишь бы мать его не спалила, спустившись в самый неподходящий момент.

– Па! Ну какого х… фига, а? Знаешь ведь – нельзя тебе.

– Да я одну, – отмахивается тот, подзывая к себе рукой. Выхожу через раздвижные окна кухни на террасу. Жму руку. Но вместо того, чтоб ее пожать, отец сгребает меня в объятья и лупит от души по спине. Отмечаю, что раньше в его руках было больше силы. Сейчас он высох, ослаб, хотя и выглядит… Да ничего так он выглядит. Даже я этого не могу не признать. Глаза лучатся весельем, когда батя, сощурившись, чтобы в них не попал дым, докуривает в две затяжки сигарету, тушит и прячет окурок в трубе водостока. Ну, прямо как я в четырнадцать. В чем-то мы все-таки с ним похожи.

– Ну, рассказывай. Как дела? Еще не развалил мой бизнес?

– Ты слишком спешишь, – поддерживаю шутливый тон беседы. – А я продвигаюсь маленькими шажками… Назад. – Смеемся оба.

– Мелким ты, кстати, любил ходить, пятясь.

– Правда?

– Ага. Однажды свалился в ванну, куда я выпустил рыбу. От тебя еще неделю воняло, как от только что сошедшего на сушу матроса.

Эту историю я слышал тысячу раз, но я ни за что бы ему об этом не напомнил. Пусть. Мне нравились его байки.

– А если серьезно? Кажется, ты слишком много вкидываешь в рекламу.

– При помощи которой мы неплохо растем. Заходи как-нибудь к маркетологам. Их кабинет напоминает студию спецэффектов.

– Видел я эту вашу рекламу. Голимый фотошоп.

– Отстал ты от жизни, бать. Мы уже несколько месяцев используем исключительно нейросети, а фотошоп оставим для конкурентов, которые лепят в нем отчеты по посещаемости.

Отец заходится в новом приступе смеха, неосознанно впиваясь пальцами в мое предплечье. Отсмеявшись, похлопывает по спине. Отводит взгляд и замечает уже без всякого веселья в голосе:

– Ты же знаешь, что я не всерьез, да?

Пожимаю плечами. Внутри сводит от какой-то неясной тоски. Она окутывает нас и оседает на языке странным послевкусием. Я как будто глотаю пыль из-под ног убегающего от нас времени. Вот сколько еще он протянет?

– Мр-м, – бормочу я.

– Я знаю, что ты справляешься, сынок. Многие думают, что ты еще не заслужил свое кресло, но… Я в тебя верю. Всегда. И знаю, что ты никогда меня не разочаруешь.

Ах ты ж, твою мать! Ну, просто под дых, папа.

Накатывает острое чувство вины. Оно такое мощное, что я моментально начинаю задыхаться. Кто хоть когда-нибудь в этой жизни тонул, знает, насколько паническое это ощущение.

– Матиас? Сын, это ты?

– Да, мам! – сиплю я. – Заехал вот ненадолго.

Улыбнувшись отцу, шагаю обратно в дом. Туда, где мама возится, извлекая что-то из духовки. Как всегда, с иголочки. С прической, макияжем, который, впрочем, не скрывает красноты глаз.

– Что случилось? – в лоб спрашиваю я, пока отец остается на улице. – Что-то с папой?

– Он сегодня кровью харкал.

Ч-черт. Это фигово. Шумно выдохнув, провожу ладонью по волосам. Самого немного потряхивает.

– И? Почему вы не приехали на обследование?

– А что толку? Ты же слышал, какой прогноз.

Черт-черт-черт. Признаться, я надеялся, что у меня будет немного больше времени. Гребаная сестра… Откуда ты взялась на мою голову?

Глава 2

– Интересно, Ань, а какой мир настоящий? Тот, который в овуляцию, или в ПМС? – декламирует моя соседка по комнате мемы из интернета. Я хмыкаю и возвращаюсь к таблицам на экране своего старенького ноута.

– Опять скролишь ленту?

– Ну не всем же быть такими зубрилами, как ты, – отмахивается Светка и легко, как кошка, спрыгивает на пол. – Кстати! Что там с тестами? Результаты еще не прислали? – сыплет вопросами и, не дождавшись ответа ни на один из них, возмущенно продолжает: – Обещали все за три дня сделать! Вот так и верь. И ведь еще деньги берут за срочность. Прикинь?! Плюсом две тыщи!

На самом деле результаты анализа пришли мне на почту еще ночью. Я просто не решаюсь их посмотреть. Так глупо – когда Светка только подарила мне на день рождения сертификат на генетический тест, из эмоций я испытала разве что удивление от того, с какой фантазией она подошла к выбору подарка. И не поленилась ведь, изучила вопрос, потом еще в клинику съездила, чтобы этот самый сертификат выкупить, хотя обычно никто в нашей компании так не заморачивался, отделываясь тупо кэшем.

Вот и я минимум на пятихатку рассчитывала. Хотела зимние ботинки купить. А тут тест ДНК. Вот на черта он мне сдался? Это же что-то для богатых. Какой нормальный человек станет тратить деньги на подобную фигню? Впрочем, простодушную логику Светки я тоже могу понять. Я сирота. Наверное, она напридумывала себе, что делает для меня какое-то благо – чуть ли не семью дарит, которой у меня никогда не было. А у меня даже ничего не колыхнулось внутри. Кроме раздражения и беспокойства о том, что траты на ботинки мне теперь придется впихнуть в свой и без того трещащий по швам бюджет.

А сейчас вот догнало осознание. Прикиньте, если я узнаю, кто моя мать? Же-е-есть.

– А этот твой корейчонок не пишет? – перепрыгивает с темы на тему Гордеева, намекая на парня, с которым я переписываюсь весь год.

– Пишет, – вздыхаю, вновь отвлекаясь от экрана.

– Ну и? Предлагает что?

– Предлагает сгонять к нему на каникулы.

– А деньги на дорогу дает? Ты гуглила, сколько стоит билет до Сеула? – загорается Светка.

– Нет. Потому что я никуда не поеду.

– Да почему?! – психует та.

– Потому что на каникулах мне надо работать, – пожимаю плечами.

– Ты так никогда не трахнешься! – заключает Гордеева голосом, от которого стынет кровь. Ну, да. Для нее это же капец какой ужас.

В этот момент экран ноута гаснет, и я невольно касаюсь взглядом своего отражения. Даже когда оно проступает лишь размытым нечетким контуром, видно, что с моим лицом что-то не так. Но только если приглядеться, становится заметно, что у меня плохо прооперированная заячья губа. Слева кожа немного перетянута вверх. К деформированной ноздре идет белый рубчик. Не самое приятное зрелище. Вот почему я не пользуюсь популярностью у парней. Впрочем, я не теряю надежды и планирую это исправить. Та же Корея славится отличными пластическими хирургами. Сашка сказал, что у них нормально, когда девочке дарят на совершеннолетие сертификат на операцию. Кстати, лучше бы Светка подарила мне пластику. Но, к сожалению, это даже Гордеевой не по карману.

Ловлю себя на этой мысли и осекаюсь. Иногда мне кажется, что мой цинизм бежит впереди меня. С одной стороны, это очень крутая защита от разочарований и боли. С другой – будь я наивней, моя жизнь наверняка была бы более радостной.

– Проверь почту. Даже мне уже не терпится! – зудит под руку Светка.

– Серьезно думаешь, что я найду своих потерянных родителей?

– А почему нет? Мало ли, почему тебя бросили? Может, они в какую беду попали. Или их заставили. Вот…

Моя бровь скептически ползет вверх. Иногда Светка просто поражает меня своей наивностью. Это если смягчить. А если говорить прямо, Гордеева такая тупая, что поймай она золотую рыбку, просто ее сожрала бы. Звучит не очень, знаю. И потому я отгоняю от себя эти мысли. Думать так – все равно, что обижать маленького, но щедрого душой ребенка. А я же не какая-то тварь…

– Кажется, кто-то в свое время пересмотрел индийских фильмов.

Подношу ладони ребром к лицу и начинаю водить туда-сюда головой, имитируя индийский танец. Гордеева ржет. Комкает бумажную салфетку и запускает в меня.

– Давай, Анька. Нам еще на стол накрывать.

– А?

– Ты что, забыла? К нам Ромка придет. К нему приятель пригнал из С*. Вдруг у вас что-то завертится? Прикинь, как будет круто встречаться с братишками?

– Так ты на Кудряшове остановилась?

– Вот еще! Ванечка мне тоже нравится, – беззаботно смеется она. Я тоже улыбаюсь, разворачивая результаты теста на весь экран.

– Не думала сделать карьеру в логистике? – стебу ее. – У тебя хорошо получается. Сколько ты совмещаешь встречи с обоими? Два месяца? Три?

– Да какая разница?! Лучше скажи, что там пишут? – Светка плюхается рядом со мной на кровать, бесцеремонно сминая тощим задом распечатки лекций.

– Да ничего.

– Что, совсем нет совпадений? Вот же… Смотри сколько людей!

– Ага. И общий предок у нас примерно в восемнадцатом веке.

Неожиданно меня накрывает волной разочарования. Ну, вот какого черта? Не жили богато – нехер начинать. Отхожу к окну. У нас построили шикарный кампус на острове. В хорошую погоду между крыш можно даже рассмотреть море. А ведь считается, что видовые характеристики из нашей комнаты – сильно так себе. Вот во втором корпусе – просто топчик! Это да. Но когда мы заселялись, там уже не было мест.

– А вот еще какой-то парень! Ой, ты только глянь, какой хорошенький!

Светка продолжает восторженно щебетать, а мне тошно. Выходит, это не она дура, а я! В глубине души все еще надеющаяся на что-то.

– Слушай, а с пятиюродным дядей ты же можешь встречаться, м-м-м?

– Светка, ты спятила?

– Сама же говоришь, что общие предки у вас жили при царе Горохе, а он хорошенький. И контакты есть. Не хочешь написать… – Светка сводит бровки в кучу, – Стасику? Его Стас зовут. Стас Левашов.

– Тебе не кажется ненормальным сватать меня ко всем подряд? – изумляюсь я.

– Почему нет? Ты девушка свободная.

– Быть свободным и никому не нужным – это немного разные вещи, – рублю как есть и захлопываю крышку ноута. Настроения учиться – как не бывало, а желание развлекаться так и не появляется.

– Там еще генетическую предрасположенность к всякого рода заболеваниям можно глянуть, – сникает Гордеева. А во мне такая злость просыпается! Хочется рявкнуть, что мне и без этого прекрасно известно, в каком месте мои гены дали конкретный сбой. Но, к счастью, нашу дружбу со Светкой спасает стук в дверь.

– Всем привет. Я к вам с добычей…

В сетке у Светкиного парня мидии. Что не грозит студентам в наших краях – так это голодная смерть. Мы шикуем. Крабы, устрицы, мидии и ежи – привычная наша пища.

– Вы давайте, готовьте, – продолжает Ромка, дуя на красные озябшие руки. – А мы с Петруччио сгоняем в магаз.

– Петруччио? – закатываю глаза.

– Петька. Друган мой. Ну, я пойду.

Ромка отвешивает Светке шлепок по заднице и захлопывает за собой дверь. С тоской гляжу на пол, заляпанный морской водой, стекающей с мидий.

– Тащи миску. Запечем под сыром, да? У нас как раз засыхает. Только укроп не клади, хорошо? Ромка его не ест.

– Гурман! Укроп не ест, а вино из пакета хлебает, – злюсь я, тарахтя тарелками.

– Язва! – беззлобно огрызается Светка.

– Почему это?

– В прошлый раз вы тоже с Ромкой пацапались.

– Это когда? Когда твой прынц отказался помогать мыть посуду?

– Ну, согласись, это не мужская работа.

– Серьезно? Типа, мужики произошли от обезьяны, а женщины – от енотов-полоскунов?

Гордеева начинает ржать и тихонько сползает на табуретку. Все же мне с ней повезло. Люблю открытых людей. С ними просто. Что на уме – то и на языке. Никаких подвохов, двойного дна. То ли дело я… Думаю, Светка вряд ли догадывается, что я за человек на самом деле. И хорошо, что мы такие разные. Два интроверта на несколько квадратных метров – это слишком.

В итоге пока Ромка закупается, мы со Светкой корячимся в кухне. Она у нас одна на четыре комнаты. Кому-то это может напомнить о коммуналках, а я нарадоваться не могу тому, какой крутой у нас кампус. Мне даже на руку, что застройщик уже в четвертый раз переносит сроки сдачи дома, в котором мне положена квартира от государства. Это позволяет мне жить в общаге. В самом лучшем месте на всем побережье. К тому же в компании мне привычней. Я никогда не жила одна.

На ароматы и стук ножей начинают стекаться соседи. Постепенно скромный ужин на четверых перетекает в небольшую вечеринку. Впрочем, как всегда. Девчонки веселятся. Парни обсуждают какие-то глупости. И даже Петруччио, увидев меня, реагирует вполне адекватно. От него я не чувствую ни брезгливости, ни ублюдского любопытства. Может, Ромка его предупредил, какой я урод.

– Слушай, а он ничего, – тычет меня в бок Светка.

– Да. Но как-то…

– Что?

– Не искрит, – пожимаю плечами я. Гордеева набирает полные легкие воздуха, и я примерно понимаю, что думает она – «вот дура, не в твоем положении мужиками разбрасываться». Но я так же знаю, что, побоявшись меня обидеть, Светка никогда не скажет этого вслух.

– Тогда, может, напишешь Стасику?

– Моему пятиюродному?

– Ага.

– Не буду.

– Тогда можно я напишу? Он та-а-акой лапочка!

Я закатываю глаза так, что они, кажется, делают круг в черепной коробке. Светка просто неподражаема. Мало ей двух парней. Давай третьего.

– Да пиши, мне-то что?

Гордеева заставляет меня тут же открыть сайт лаборатории, и пока народ веселится, потеряв всякий интерес к нам обеим, что-то пишет моему вновь обретенному родственнику. В какой момент у ребят появляется идея завалиться в клуб, я даже не представляю. Отбиваюсь до последнего. Но Петруччио, к удивлению, проявляет не абы какую настойчивость. Еще немного, и я поверю, что я ему действительно нравлюсь.

– Да пойдем, Ань, такое нельзя пропустить.

– И почему же?

– Вдруг именно в этом клубе мы обретем «нашу песню», о которой мы будем рассказывать детям?

– Необычный подкат, – смеюсь я, прикрывая ладонью губы. – Что еще ты делаешь не как все?

– Ношу парные носки, оказывается, это редкость. А еще я умею переворачивать блины без лопатки. Звучит, как суперспособность, скажи ж?

Он правда очень милый. И правда не в моем вкусе. Но если не заглядывать дальше сегодняшнего вечера…

– Только если ты не переворачиваешь их на пол.

– Клянусь.

– Ну, хорошо, – окончательно сдаюсь я. – Если ты пообещаешь, что нашей песней станет не какой-нибудь заезженный тренд из Тик-Тока.

– Как насчет шансона?

Улыбаясь во весь рот, захлопываю дверь в туалет. Ну, а что? Где у нас еще переодеться? Сделать из себя красавицу не получится. Но я старательно подвожу глаза, которые считаю главным украшением своего лица, в надежде, что они отвлекают внимание от его нижней части. И надеваю платье. Фигура у меня вполне ничего. В глубине души я верю, что это небольшая компенсация за все остальное.

Мне хорошо и весело. Правда, запала хватает ненадолго. К моменту, когда мы забуриваемся в клуб, я успеваю протрезветь, а народ, напротив, развозит. Пока наша компания устраивается за столом, я подхожу к бару и прошу налить мне воды. С этим алкоголем всегда так. Не столько выпьешь, сколько потом неприятных последствий поймаешь. Краем глаза отмечаю, как Петруччио начинает клеиться к девчонке в экстремальном мини. И ведь не то что я на него какие-то планы имела. Нет… Но мои комплексы выпрямляются во весь рост и расправляют плечи. Чувствую себя оплёванной и как никогда уродливой.

Подношу стакан с водой ко рту и делаю жадный глоток.

– Может быть, я могу угостить тебя чем-то поинтересней? – раздается у самого уха тихий глубокий голос, а в ноздри забивается аромат явно дорогого парфюма с горькими больничными нотками.

Оборачиваюсь, в грустном предвкушении от того, как изменится в лице незнакомец, как только он меня как следует рассмотрит.

– Да, пожалуйста. Предпочитаю Moet.

Я, конечно, беру его на понт. Стебусь, если хотите. Потому что – какой там «предпочитаю», я это шампанское никогда даже не пробовала. Просто интересно, как мой новый знакомый будет выкручиваться. То, что он в самом деле захочет меня угостить таким дорогим пойлом, для себя исключаю полностью – не настолько я наивна.

Тем неожиданнее становится, когда этот великан, а он великан, без всякого преувеличения, в нем метра два роста, не меньше, наклоняется над стойкой и бросает бармену:

– Нам бутылку Моet. – А потом поворачивается ко мне и, улыбаясь на все идеальные тридцать два, представляется: – Я – Матиас. Будем знакомы.