Текст книги "Руны законов Сварога (СИ)"
Автор книги: Юлия Поспешная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)
Ключ от клетки я не нашла, поэтому пришлось использовать амулет с ударной силой и руну «Перуна», чтобы сломать прутья. А затем я, как смогла, замотала несчастного пленника в найденные шкуры и позвала одного из местных боровиков. Хозяин Бора, родич Лешего, поворчал, поматерился, как у него заведено, но всё-таки спасённого мною богатыря до ворот острога донёс.
– Нормальные девки, на суженого в праздник Купала гадают и потом сватов ждут, – проворчал на прощание боровик. – А ты по всяким вонючим норам оборотней шаришься и полудохлых мужиков – сирых да убогих – подбираешь.
– Ну, а кто, если не я? – развела я руками. – И потом, никакой он не сирый и не убогий… Просто ему немного не повезло – нарвался на чудищ. Возможно они на него напали, когда он тяжело раненым был.
Боровик только рукой махнул и напутствовал:
– На ноги его поставь, вылечи и прогони взашей. Меньше хлопот будет, помяни моё слово.
– Это с чего это вдруг? – с подозрением спросила я, пока стража острога ещё не успела открыть ворота.
Боровик уже отошёл на почтительное расстояние.
– С того, что какой-то дивной силой от него веет, только не разобрать какой – светлой аль тёмной, – обернувшись добавил Хозяин бора. – А когда не понятно – это всегда жди какого-то подвоха, неприятностей и прочих нежданчиков. А оно тебе надобно?..
Я отвела взгляд, чуть прикусив губу поглядела на дрожащего от лихорадки воина и подумала: «Не знаю… Может и не надобно… А может и нужно…»
Но вслух только ответила неоднозначное и неуверенное:
– Поглядим…
Боровик только презрительно хмыкнул.
– Вечно у вас, у баб есть лишние варианты. Все ваши беды от неопределённости, душевных метаний и лишнего любопытства.
С этими словами боровик скрылся за ближайшими зарослями и потопал в лес.
А через пару минут стража острога отворила ворота, и я попросила их донести хворающего богатыря до моего дома. Обмотав лица тряпками, чтобы заразу какую не подцепить, пара воинов согласились донести кашляющего в беспамятстве незнакомца до моего дома.
Машка, которая выскочила меня встречать за ворота избы, так и ахнула.
– Звенислава Аскольдовна, это ж где вы молодца то такого хворого и сирого подобрали⁈
– В лесу нашла, – вздохнула я и с иронией продолжила. – Решила забрать себе, раз ничей. Не пропадать же ему там, в холоде и одиночестве.
Стражники посмеялись над моим словами, пожелали удачи, доброй ночи и ушли.
А мы с Машей принялись за нашего гостя, отмеченного кашлем, жаром и соплями. Стражники уложили его на одну из двух подготовленных лежанок, которые Косолапова держит в чистоте и порядке для вероятных хворых, кто не боится лечится у ведьмы.
Тут из кухни, с чавканьем облизываясь, вышел довольный жизнью Вася Баюнович. Запрыгнув на край стола, он подобрал хвост и промурлыкал:
– Кого это ты, Звеничка, в наш дом приволокла?
– Пока не знаю, – честно призналась я. – Как очнётся, расспросим и выведаем, кто он и откуда.
Кот немедленно заволновался.
– Как так «не знаешь»? – встревоженно спросил он. – А если он злыдня какая бессовестная? А ну как дом наш обнесёт и вас с Машкой того – обе… «обезчешит» и свалит. Что тогда делать будете?
Косолапова переглянулась со мной и шикнула на Василия:
– Смотри усатый, чтобы я тебя не «обезмолочила» и не обезрыбила. Умник хвостатый! Звенислава Аскольдовна правильно сделала, что путнику хворому согласилась помощь оказать! Боги всё видят, а значит доброе дело зачтётся.
– Ой не знаю, не знаю, – покачивая мордашкой, ответил кот. – Ежели этот хмырь безмымянный богам какую пакость сделал – храмы их грабил и сжигал, девок насильничал и неприличные жесты в небо тыкал – то за его спасение скорее кому-то, Звенечка, по светловолосой головушке прилетит. И не благодарностью от богов, а кое-чем похуже и потяжелее.
Он начал вылизываться и проворчал уже немного тише:
– Мало нам было хлопот – притащили в дом мужика бездомного.
– Хорош ворчать, Баюныч, – бросила я. – Лучше за едой присмотри, чтоб у Маши ничего не подгорело.
– Нашли себе Смотрящего-за-кухней! – высокомерно фыркнув, проговорил питомец, но всё-таки, задрав голову и хвост, вольготной и независимой ленивой походкой прошествовал в сторону кухонной двери.
– Если что – зови! – бросила уходящему на кухню коту Косолопова.
– На вашем месте, я бы проверил нет ли у него блох и вшей, – ехидно бросил из кухни кот.
Мы с Машей замерли и переглянулись. Мой гость заворочался на лежанке и проговорил что-то о конях, дороге и послал подальше какую-то Алёну или Матрёну – не разобрать.
– А Васька прав, между прочим. Этот красавец минимум дней десять с двумя оборотнями в пещере жил, – заметила я. – Кто его знает чего он там набрался.
Как ни странно, ни блох, ни вшей у неизвестного воина на теле не оказалось, зато обнаружились клещи, сразу в количестве пяти штук. Причём, один гад засел в таком месте, что я испытала некоторую неловкость, вынужденная припустить мужчине штаны и обработать край паховой зоны внизу живота.
Но с клещами то я разобралась в один присест – короткий заговор, и нет их. Другое дело, что перед лечением гостя стоило помыть. Хоть он и был хорош собой, даже с шрамами и жаром, несло от него, как от скотины в хлеву! Не может он в таком виде по постелям у меня в доме валяться!
Поэтому я, использовав амулет левитации, которым иногда пользовалась сама, и перенесла гостя в банную пристройку. Банька у меня в избе была не самая большая, зато добротная и уютная. Гость был готов к мытью, оставалось его только раздеть.
Машка, егоза, быстро прощебетала что-то про картошку, чай и вареники, а потом подобрала юбки и улизнула прочь. Я её, в целом, понимала. После известных событий в её жизни, с мужчинами она о-очень осторожна, не доверяет им и лишний раз старается не контактировать.
Тем более ей не хотелось участвовать в раздевании и мытье какого-то больного незнакомца. Не приведи боги кому-то пережить ужасы, что Косолапова, бедняжка, пережила!
Оставшись с лежащем в беспамятстве мужчине наедине, я со вздохом покачала головой и, пересилив неловкость, начала стягивать с него портки. Я уже давно большая девочка, не единожды проводила ночи в одной постели с мужчинами и от голого мужского тела в обморок не падаю.
Но сейчас я почему-то чувствовала какой-то дурацкий стыд. Как будто я не ради мытья и лечения гостя раздеваю, а, чтобы поглазеть на его наготу. У меня даже руки слегка дрожали, настолько мне стало ужасно неудобно!
Стянув с мужчины портянки, я пальцем начертила руну на бадье с чистой водой, и через пару минут от воды вверх потянуло горячим паром с приятным запахом мыла. Для таких мелких заклинаний, специальные колдовские предметы не нужны. Да и кощунство это – в бытовых вещах костяными ножами или даже краской пользоваться!
С помощью давешнего амулета, который был привязан на руке у мужчины, я осторожно окунула его в воду. Да, при жа́ре, обычно, человека купать не стоит, но у меня случай исключительный. Да и вообще чистота способствует лечению.
Положив под голову гостя сложенное вдвое полотенце, я сложила его руки на специальные подлокотники. Бадья у меня была под стать княжьей купели, с приятным настилом на дне, гладким внутренним покрытием на стенках, ступеньками, на которых можно было сидеть, и подголовником.
Взяв одно из сильнодействующий снадобий, я с помощью ложки и некоторых усилий заставила голого незнакомца проглотить пару шкаликов* лекарственного зелья. Находясь в беспамятстве, незнакомец явно почувствовал вкус эликсира и мечтательно улыбнулся.
Я понимающе хихикнула. Чтобы лекарственные зелья не были противными на вкус, мне приходилось хорошенько сдабривать их вареньем, мёдом или даже просто сахаром. Иногда я даже добавляла ма-аленькую долю сидра или чего-то в этом роде.
(Шкалик – старинная мера объёма, примерно 0,06 л., прим. автора)
Напоив гостя зельем, которое укрепит его иммунитет и не позволит зачахнуть в ближайшие пару суток, я взяла одну из щёток, изготовленную из пропитанной специальным раствором мягкой и упругой звериной шерсти, и налила в отдельный ковш добротного бальзама для мытья. Хотя, многие у нас, даже князья и посадники, всё ещё предпочитают пользоваться щёлочью аль корнем мыльнянки, многие же ворожеи и княгини, жёны купцов аль наместников давно уже моются более действенными и приятными средствами.
Сидя на табуретке с мягкой обивкой, я смочила щётку разбавленной бальзамом водой, от которой по всей бане распространялся приятный и ненавязчивый цветочно-фруктовый аромат. Бросив опасливый взгляд на лицо мужчины, я провела щёткой по его шеи, чуть надавливая на самых испачканных участках кожи. Грязи на нём было немало… Глазами вот не увидишь, а меж тем прямо сейчас по шеи и плечам мужчины, вперемешку с мыльной водой, стекали многочисленные тёмно-серые струйки. Пришлось даже добавить очищающего зелья в воду, которое растворяет грязь.
Вздохнув, я улыбнулась всему происходящему и забавной интимности момента. Ещё раз взглянув на лицо гостя – тот размеренно дышал, с закрытыми глазами и иногда шевелил губами – я занялась плечами, торсом и руками мужчины. Подкрашенная бальзамом вода, поблёскивая на коже гостя, стекала вниз и омывала его мышцы его предплечий, груди и живота.
Смешанная с моющим снадобьем вода красиво стекала по натруженным сильным рукам ратника, подчёркивая красоту бугрящихся вен.
Мягкими, не торопливыми движениями, я почти что ласково омывала мужское тело. Иногда пальцы моих рук соскальзывали с щётки, у которой была небольшая ручка, и касались горячей упругой и влажной кожи обнажённого мужчины. От этих прикосновений, на моих губах сама собой появлялась сдержанная, но немного плутовская и одобрительно-восхищённая улыбочка. К телу гостя было приятно прикасаться. Даже очень.
Немного спустив воду из бадьи, с помощью хитрого механизма в днище, я встала с табуретки и, перевесившись через края бадьи, занялась уже животом мужчины, который радовал глаз почти идеальной формы прессом. Помимо живота, у меня перед глазами было и причинное место неизвестного странника. Признаться, несмотря на солидные размеры, в нынешнем состоянии и в воде вид у него был забавный. По идее, там тоже нужно помыть… Стыдно или нет лапать незнакомого мужика – не важно. Но гигиена должна быть соблюдена везде. Поэтому… Деваться мне было не куда, да и не сказать, чтоб я была прямо уж совсем против.
Потом, прежде, чем заняться ногами гостя, я взяла маленький скребок и ножнички. Я аккуратно соскребла несколько небольших, но зачерствевших пятен грязи на шее, возле подмышек и на рёбрах мужчины. А затем состригла часть волос у него руках и на груди, где грязь скомкалась и засохла так, что отмывать её пришлось бы слишком долго. Щёки у меня всё ещё немного горели, при мысли о том, где именно мне приходилось касаться гостя, но сейчас я подумала о другом, а именно о словах боровика про странную силу, которую тот почуял в безымянном узнике волкодлаков.
– Надо бы проверить на всякий случай, – пробормотала я и поднялась с табурета.
Пришлось отлучиться из банной пристройки и заглянуть в свою личную аптеку, как я называла собственный склад с зельями, снадобьями и отварами. Здесь я взяла один из эликсиров, который мгновенно определяет присутствие сглаза, проклятия или, напротив, защиты, наличия амулетов и оберегающего заклинания.
Я ничего особо не ждала от определяющего эликсира, но стоило мне только капнуть его в бадью, как от воды поднялся шипящий жаркий пар, напоминающий дым, а по поверхности мыльной воды пробежали дрожащие отражения пламени.
Тело гостя дрогнуло, шевельнулось, я запоздало взглянула ему в лицо и застыла, поймав пристальный агрессивный зеленоглазый взгляд мужчины. Прежде, чем я успела хоть что-то предпринять, левая рука гостя дёрнулся ко мне, сильные пальцы вцепились мне в горло и больно сдавили его. Я захрипела, инстинктивно заколотила ладонями по руке мужчины, но всё было тщетно. Из защитных амулетов на мне был только заговорённый совиный коготь, защищающий разум от чужого контроля, и покрытый руной янтарь-инклюз, с семенем розы внутри, утоляющий боль, во время регулярной «дани богам».
В остальном я была беззащитна. А потому всё, что мне оставалось – это защищаться подручными способами. С большим трудом, когда у меня уже темнело в глазах, я дотянулась до рукояти увесистого ковшика…
Приложив последние усилия, я подняла ковш и огрела им мужчину по голове. Раздался глухой удар, гость охнул, скривился, и пальцы на моём горле резко ослабли. Я упала на мокрый банный пол, хрипло втягивая воздух. А из бадьи донеслось приглушённое басовитое ругательство.
Руна третья. Сон из прошлого
Жуткий, тяжело звенящий рёв пронёсся над землёй. Звук ревущего чудовища распугал птиц, снёс верхушки сугробов и заставил качнуться ветви многих деревьев. Испуганно и шустро меж древесных крон промелькнуло несколько зайцев и парочка лесных духов, сверкнув на прощание удивлённо-растерянными глазами.
Мир вокруг ступающего по лесной поляне воина, искажался и дрожал, как будто по краям открывающегося вида зимнего пейзажа растекалась покрытая рябью вода. Происходящее было не взаправду, а являлось лишь воспоминанием… Но очень реалистичным, глубоко въевшимся в сознание и помыслы.
Удерживая в руках щит с мечом, облачённый в панцирь и шлем воин, внимательно вглядывался в северное небо над головой. Сквозь низко и лениво ползущие облака невозможно было что-то увидеть, зато ратник услышал звук – тяжёлый свист, с которым воздух рассекает нечто тяжелое, громоздкое и стремительное. А затем с бесцветных серых небес на землю обрушилось мощное рокочущее рычание.
Чувство страха быстрой нервной щекоткой пронеслось по коже спины, плеч и рук воина. Но ратный муж не дрогнул. Он знавал слишком многие битвы, слишком во многих кровавых сечах рубил врагов, да и чудовищ сразил не мало. Воин был готов к сражению с тем, кто рычал сквозь пасмурные небеса и стремительно приближался.
Предупреждающее рычание чудовища повторилось, пронеслось меж деревьев, ударилось о заснеженную землю и разлетелось по округе. А потом воин на несколько мгновений потерял представление о том, откуда на него бросится враг.
Но его спасло воинское предчувствие, воспитанное через опыт битв, почти что сверхъестественное свойство разума и тела. Ратник поддался ударившему в мозг тревожному импульсу и рванулся в сторону. Мужчина упал, с лязгом кольчужных колец и ламилярных пластин панциря, перекатился на бок, но тут же подхватился на ноги. Буквально в трёх-четырёх саженях от него пронёсся чёрно-багровый змий. В лицо воина повеяло плотным разгорячённым воздухом. Он увидел меркло блеснувшую твёрдую чешую и костяные острые гребни, что царскими коронами венчали все три головы. Над головой самого воителя пространство рассекло широкое кожистое крыло, с прожилками кровянистых вен. А следом за крыльями над сугробами пронёсся длинный гибких хвост, покрытый твёрдыми наростами и с «цветком» из костяных шипов на конце.
Воитель не стал укрываться щитом – это было бессмысленно. Такой силищи удар неминуемо опрокинет с ног, да и бока так помнёт, что потом можно и не оправиться.
Ратник вновь увернулся и подумал о копье, которое успел сломать в миг первого столкновения с чудищем. Воин сломал своё оружие, но зато у мостра теперь болезненная рана на шее. Будь у твари одна голова, такое ранение было бы смертельным. Так что у летучей гадины осталось только две рабочих пасти из которых можно извергать пламя. Две всяко лучше трёх.
Это обнадёживало, но не слишком. До победы было далеко… Воин быстро оглядел местность, прикинул где ему будет сподручнее всего принять тесный бой с чудищем. Выбор воителя пал на берег подмёрзшего озера. Пока чудовище в небе описывало круги, воин присел рядом с водоёмом и вонзил клинок в снег. А сам развязал тесёмки притороченного на поясе холщового мешочка. Внутри небольшой сумы лежала парочка конусовидных глиняных горшочков, размером чуть больше кулака ребёнка.
Горшочки эти на земли листвянского царства завезли купцы, что регулярно ходят на кораблях по всему Цветоморью. При ударе о любую твердь – будь то стена крепости, врата аль тело вражьего воина – горшок разрывался с дымом и пламенем. Причиной тому была особая смесь из серы, ртути и стружки доломита.
Пока треклятый змий парил за облаками, воин разбил один из горшок об озеро. Рванул короткий громкий взрыв, бурно полыхнуло пламя и разлетелись во все стороны куски льда и снега. Когда горький, серо-бурый дым рассеялся, воин сперва услышал многочисленный сухой треск, а затем и увидел, как поверхность льда расчертили ломаные линии глубоких трещин. В том месте, где «гром-камень» ударился о лёд, несколько крупных толстенных льдин отделились друг от друга и сейчас, тяжело покачиваясь на тёмной воде, плыли в разные стороны.
Ратник достал из нега меч и окунул клинок в тёмную воду озера, а затем быстро прошептал несколько слов, взывающих к Наследию праотцов, что жило в крови каждого могучего воина. Жаль только, что лишь немногие могли отыскать в себе возможность взывать к памяти предков и к духам их. А то ведь была великая сила – память прародителей.
Отзываясь на своеобразную молитву ратника, вокруг взвилась воющая бурная метель. Стеной снега мгновенная свирепая юга накрыла озеро и расколотый лёд.
«Теперича то с высоты не разглядишь, что к чему, падла шестиглазая! – с гневом подумал ратник и встал на ту часть льда, что не была разрушена»
Витель услышал новое рычание в небесах, оно усиливалось и приближалось – чудище вновь летело вниз, намереваясь со всей яростью обрушиться на воина. И в этот дело точно не ограничится эффектным пролётом мимо ратника – монстр летел убивать.
Лихорадящее тело и душу чувство охватило ратника. Хлад и внутренний огонь пронеслись по крови мужчины, отзываясь на предвкушение кровавого и жестокого сражения! Так случалось всякий раз, перед каждым боем!
Змий пронзил небеса, описал короткую дугу и на миг повис в воздухе. Чудище широко расправило крылья, все три головы оскалились, и звук агрессивного монструозного рёва прокатился по округе. Воин ждал, приготовившись к защите и возможной контратаке.
Змий угрожающе выдохнул небольшие пламенные тучи, что, сверкая прокатились в воздухе и медленно обратились в дым. Змий стремительно полетел вниз, прижимая крылья к телу и выпрямляя хвост. Вновь взметнулся снег, поднялся снежный ураган и метель. Плотный и давящий воздух навалился на ожидающего нападения ратника.
Кровь стучала внутри черепа человека, сердечными монотонными ударами она гремела по всему телу и пламенела во всех артериях. Страх пытался прогрызть клеть стойкости и смелости в душе воина, но всё было тщетно – ратный муж был уверен и хладнокровен.
Чудовище стремительно разрасталось на глазах и приближалось с нарастающей скоростью. Его тень накрыла озёрный берег, водоём и лёд, на котором стоял воин. Нагретое смертоносным пламенем дыхание чудища коснулось лица и рук воина.
Короткое мгновение, чувство опасности затмевает разум и вскипает в крови воина! Монстр падает на землю перед ратником, разевая две из трёх пастей. Из распахнутых глоток вырвалось ревущее пламя. Две широких полыхающих струи пронзили мёрзлый воздух, сожгли снег и расплавили лёд. Огонь пронёсся над озером и ударил в проклятый однажды щит змееборца.
Выкованный из добротной камянской стали и покрытый злым могучим проклятием ратный щит сдюжил, не поддался, но пропустил через себя обжигающий жар змея. Воин глухо рыкнул, ощущая, как быстро раскаляется прижатая к щиту кольчужная перчатка и кольчужный рукав на локте. Колдовское пламя змея прожигало и опаляло даже сквозь слои доспехов и ткань стёганого поддоспешнника.
Боль крепчала, растекалась по напряжённой плоти воина. Но вместе с тем, ратник услышал шумный плеск воды и треск ломающегося льда. Вслед за этим раздался протестующий рёв монстра. Пламя резко прекратилось, истаяв прогорклым гадким дымом, и воин рискнул опустить щит.
Чудовище сдавленно рычало, но уже не с яростью, а со страхом и гневом. С глухим треском ломался лёд под тяжестью громадной туши, исполинские когтистые лапы, покрытые твёрдой чёрно-багровой чешуёй, пытались найти опору, а крылья монстра бессильно били по воде и расплывающимся вокруг обломкам льдин. Змий провалился сразу по основание своих шей и продолжал тонуть дальше.
Чудовище тянулось вверх, отчаянно работая лапами. Взбивая воду хвостом, монстр настойчиво тянул шеи вверх в попытке выбраться из воды. Но всё было тщетно. При всей своей могущественности, ужасные огнедышащие змеи совершенно не умели плавать. Удары мощны лап и широких крыльев никак не помогали чудищу выбраться на берег, а только разгоняли по тёмной ледяной воде крупные волны, что качали расколотые льдины и выплескивались на берег.
Воин улучил момент, рискнул рвануться вперёд. Он чуть поскользнулся на качнувшейся под ногами льдине, но всё-таки достал клинком одну из длинных извивающихся шей. Меч пронзил чешую и шкуру, и из глубокой колотой раны вывалилась широкая тёмно-багровая струя. Растекаясь и поблёскивая на вороной чешуе, кровь чудища быстро потекла вниз, сверкая бликами света снежного дня.
Льдина опасно качнулась под ногами ратника. Тот замахал руками, стараясь не угодить в воду. Оставшаяся невредимой единственная шея монстр резко, точно громадный кнут, изогнулась вниз, и оскалившаяся змеиная морда, с горящими ненавистью золотисто-алыми глазами, раскрыла пасть рядом с ратником.
Покачиваясь и шатаясь, воин принял бросок чудища на щит. Щит выдержал, но мощный удар сбил ратника с ног. Льдина под ним накренилась, её край, на который сползал упавший воин, окунулся в тёмную воду. Из озёрной воды дыхнуло мёрзлым сковывающим холодом.
Тонущий змий поднял единственную, ещё не раненную голову, зарычал, сжигая ратника пламенным взглядом и рывком обрушил зубастую пасть. Воин успел прикрыться щитом, но тварь сумела дотянуться до правого плеча.
Клык змея пробил кольчугу на плече ратника и врезался в податливую тёплую плоть. Воин вскрикнул, ощущая рвущую режущую боль в правом плече и жаркое зловонное дыхание изо рта змия.
Воин ощутил, как правая рука начала неметь, но всё же нашёл в себе силы выпрямить руку, с усилием сжимая пальцами рукоять меча. Клинок вошёл в голову чудища снизу, наискось, пронзая челюсть и ротовой полости. Горяча кровь чудовища заструилась по кольчужной рукавице ратника.
Голова твари дёрнулась, рванулась назад. Крик боли воина слился с предсмертным криком монстра. А через мгновение огромная льдина под воином треснула и разломилась по полам.
Воин провалился в бесконечный сырой холод. Толща воды сдавила его, навалилась всей тяжестью и потянула вниз. Воин тонул, медленно падая спиной назад, затаив дыхание и глядя в зимнее небо, сквозь покрытую рябью поверхность воды.
Свет мира и жизни слабел вдали, а холод и тьма медленно поглощали обоих лютых врагов – змия и ратника. Это был конец… Или это должен был быть конец?
Ратник выдохнул последний кислород в воду, мысленно ругнулся и бросил щит, который, всё ещё инстинктивно удерживал на левой руке. Чуть погодя, не сумев спрятать меч в ножны, воитель бросил и его. В мыслях ругая себя и змея последними словами, мужчин изо всех сил дёрнулся вверх.
Холод и тьма не отпускали ратника – они продолжали давить на плечи человека, тянули того за ноги и сковывали его руки. Тьма и холод озёрной воды понемногу выдавливали жизнь из человеческого тела. Ещё совсем немного, и сердце его перестанет биться, а горячая кровь начнёт остывать…
Удары пульса глухо и глубоко гремели в ушах и в голове, среди мыслей о спасении. Пульсация крови причиняла тупую боль – вены и артерии, как будто норовили лопнуть от перенапряжения.
Болезненное давление тяжелело в горле и в груди, у воина заканчивался воздух в лёгких. А доспехи на руках только затрудняли каждое движение. Ратник сбросил рукавицы, шлем и сапоги. На нём остались только шерстяные штаны и добротный тяжелый панцирь, но тот в воде было не снять.
С усилием сгребая руками воду, воин толкал водяную толщу ногами. Его взгляд был сосредоточен на небе, что равнодушно смотрело с далёкой высоты за борьбой человека и стихии.
Мимо ратника, в абсолютной тишине, проплыло вниз тело змея. В блёклых лучах света дня, что таяли во тьме под водой, воин увидел застывшие в оскале пасти всех трёх голов и вытаращенные глаза чудовища. Последние пузырьки воздуха вырвались из широких ноздрей на мордах трёхглавого змия. Это озеро стало его могилой.
Насилу и наперекор судьбе, ратник выбрался наружу, к свету. Здесь он с жадностью, судорожно и с хрипом втянул в себя морозный зимний воздух. Он жил. Он дышал! Он выжил!..
Но накатившая зимняя вьюга закружила вокруг промокшего воина в панцире и заставила того инстинктивно сжаться от пробирающегося в тело холода. Воин, лёжа на боку, обхватил колени руками, поджал ноги и вжал голову между плеч. Зубы его сами собой застучали, он чувствовал, как понемногу начинает коченеть. А метель только усиливалась и всё больше свирепела.
Боги словно уже приняли решение насчёт судьбы этого воина – он должен чтобы то ни стало отправиться в мир Нави и стать вечным пленником Чернобога.
Воин ухмыльнулся. Конечно! Как же ещё!.. Уж солнечные чертоги Ирия, ему точно светить не станут – он был не достоин даже думать о том благословенном крае для праведников! Слишком много крови пролил змееборец, слишком многих врагов не пощадил, да и при взятии городов, этот ратник никогда своего не упускал разжиться добычей – будь то золото, разные ценности или женщины павших врагов.
Победитель змия нашёл в себе силы подняться. Опираясь на подрагивающие от усталости и холода руки, воин через силу поднялся и огляделся. Только сейчас, чудом выжив после битвы с крылатым чудовищем, воитель осознал довольно неприятное обстоятельство – он понятия не имел где находился.
А между тем, вдалеке, за верхушками заснеженных холмов и гигантских елей раздался новый чудовищный рёв, а следом ещё несколько. Низкие, немного скрипучие и могучие голоса других крылатых чудищ звучали совсем рядом.
Если зрение у змиев, порой, не самое лучшее, что слух и обоняние – всегда идеальные! И сейчас крылатые твари быстро приближались. Присмотревшись вдаль, воин увидел в небе несколько коротких вспышек пламени. Тварям не терпелось добраться до него и порыве злости они жгли пустой воздух.
– Чтоб у вас крылья отсохли! – от души пожелал воитель, враждебно глядя на далёкий горизонт.
Нужно было срочно уходить, бежать и прятаться. Вообще было чудом то, что ему пришлось драться только с одним чудовищем, которое сумело выследить и настигнуть воина. Да и то, он еле выжил, с учётом того, что змий ему попался да-алеко не самый могущественный и крупный. А вот те, что летели следом… Судя по голосам, должны были быть заметно больше, а значит старше, сильнее и опаснее.
– Паскуды чешуйчатые! – с горячим паром выдохнул воин. – Откуда вы только берётесь в таком количестве⁈ Ваши матери берут пример с крольчих и кошек?!!
Ратник бросился в лес, поспешил затеряться в дебрях. Остальная стая змиев, посланных своих властелином, очень быстро – быстрее, чем ожидал воин – оказалась на месте недавней короткой и яростной схватки. Учуяв кровь родича и человека, крылатые монстры взревели над округой, сотрясая воздух, снег и деревья. Каждое из летающих многоголовых чудовищ было в ярости!
Ещё бы! Презренный человечишка посмел не только поднять руку на одного из них, но и отнял жизнь соплеменника! Такое змии не прощают! Это были настолько гордые и мстительные создания, насколько огромные и могущественные! Воин знал это, но не страшился! Это был уже второй змий в его жизни, которого он отправил к предкам. Что правда первого воитель прикончил совместно с известным богатырём, промышлявшим истреблением таких тварей. Он-то и научил ратника бороться с крылатыми чудищами.
Пробираясь через лес, победитель змия окончательно замёрз и продрог буквально до костей. Мороз забрался не только под намокший и отяжелевший поддоспешник и кожу, безжалостный и ненасытный лютый холод впивался в плоть, вытягивая из человека силы и тепло.
Очень скоро, воин почувствовал опасную сонливость и пугающую усталость. Ступая по пояс в сугробе, босыми ногами, да в окружении метели, он не видел куда шёл и с каждым шагом всё больше терял надежду. Он мог бороться со змием, когда видел врага и мог сопротивляться воде, наблюдая перед собой дистанцию и цель… Но среди снега, леса и метели измученный воин не видел ничего. Зима и холод казались ратнику бесконечными и слишком могучими.
А вместе с тем, среди мыслей о змиях и спасении, вдруг появилась предательская мыслишка о том, что может быть ему и не стоит противиться? Может быть он только ненадолго, прямо вот тут, под елью, присядет и отдохнёт? Что в этом плохого?.. Всего лишь небольшой отдых… Змии в такой пурге и свистящей вьюге, да среди дебрей леса, его никогда не найдут… Никто… Никто… его… не найдёт…
Победитель змия готов был смириться с уготованной ему богами судьбой. Он даже не успел понять, как оказался под деревом, в снегу, с бессилием и равнодушием глядя перед собой. И только где-то в глубине сознания ратника, непокорный воинский дух, преисполненный агрессивного стремления выжить, заставил мысленно воззвать к богу зимы и мороза.
«Карачун, властитель бесконечных холодов, царь вьюги, снега и северных просторов, – подумал воин, утопая в предсмертной сонной слабости. – Уповаю на твоё милосердие и обещаю взамен положить жизнь ради любой твоей воли. Только позволь пережить сегодняшний день и подольше остаться среди живых!»
А затем ратник провалился в бездонный мрак. Но лишь на пару мгновений – воин как будто лишь на миг ступил в мир теней и мертвецов – а затем вздрогнул, открыл глаза и увидел склоняющиеся над ними морозные ели.
«Я умер? – думал он тогда. – Я уже стал бесплотным духом или я всё ещё жив?..»
В растерянности мужчина оглядел свои руки, пощупал лицо и тело, закованное в кольчужный панцирь.
– Да вроде жив… – рассеянно пробормотал ратник.
Он не понимал, что произошло. Почему вдруг исчезла убийственная, во всех смыслах, сонливость и куда пропала предательская слабость, что тянула его к земле, отнимая последние силы? Ратник отчётливо ощущал прилив сил и желание выжить, а разум неожиданно вновь стал мыслить трезво и расчётливо.
И тут справа, позади раздались шаги. Не торопливый звук скрипящих по снегу шагов звучал сквозь резко ослабевший вой метели. Вспомнив свои предыдущие мысли, воин несмело обернулся и встретился взглядом с высоким белобородым мужчиной в длиннополой богатой шубе нараспашку. Под сине-бело-сиреневой шубой с серебристо-белым пышным мехом на воротнике и рукавах, на бородаче был расшитый серебром молочно-белый кафтан и широкий пояс, со сверкающим изобилием крупных ярких самоцветов и круглой золотой пряжкой, напоминающей зерцало доспеха.
