Текст книги "Руны законов Сварога (СИ)"
Автор книги: Юлия Поспешная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)
Руна двенадцатая. Договор с незнакомцем
Коцел, насколько я знала, кроме военных талантов, умел очень недурно готовить, весьма разбирался в породах и селекции лошадей, мог неплохо спеть, знал пару чужеземных языков и отлично разбирался в картографии… Но чего десятник Коцел Кочебор не умел – так это извиняться. Возможно, именно поэтому он до сих пор ходил в десятниках.
Потому что, когда отец Вышебора пытался произнести слова извинения или попросить прощения, у него это выходило таким образом, словно он делал прямо-таки гигантское одолжение. При этом слова Кочебора как будто подразумевали, что тот, перед кем извинялся Коцел вообще сам был во всём виноват.
– Нет, Коцел, – я помассировала виски кончиками пальцев. – Это никуда не годиться. Давай ещё раз. И без вот этого «Знаешь, Азита, я подумал, что ты не самое худшее, что случилось с моим сыном» и уж тем более без «я подумал и решил, что мог бы быть с тобой помягче».
– А что не так? – искренне удивлялся Коцел. – Звучит вполне искренне.
– Конечно, – устало выдохнула я и добавила. – Но твоя невестка таких речей не оценит.
– Ну, а как тогда⁈ – начал сердиться Коцел. – Что мне перед ней на колени встать?
– Нет, этим ты её смутишь, да и свою честь уронишь. Это недостойно.
Коцел помрачнел.
– Ты всерьёз рассматривала, что я могу встать на колени? – проворчал он. – Я в своей жизни лишь пару раз преклонял колено, да и то лишь перед великим князем и Любодаром во время церемоний!
– Не кипятись, – попросила я. – Мне известно насколько ты и вообще все воины дорожите своей честью и это действительно очень важно. Человек без чести и принципов – становится бесхребетным, покорным и жалким. Хоть какой-то личный кодекс должен присутствовать у всех.
– У ведьм кодекс тоже есть? – хмыкнув, спросил Кочебор.
– Негласный, – кивнула я. – А ещё личные принципы и гордость. Давай попробуем порепетировать, начиная со слов, например…
Я ненадолго задумалась, а затем предложила:
– «Азита, я знаю, что наговорил тебе много некрасивых и обидных слов. Я злонамеренно ранил тебя, но сейчас хотел попросить твоего прощения, чтобы…»
– Звучит так, как будто я всё равно перед ней на колени встал, – проворчал недовольный Коцел.
– В каком месте из этих слов тебе показалось, что ты встал на колени? – я тоже начала сердиться. – Ты в последний раз вашего общения с невесткой назвал Азиту «швалью», «брахнадорской дрянью», «дочерью брахнадорского стервятника», и «пустынной потаскухой»… Кстати, для справки, Брахнадорские города расположены среди живописных зелёных ландшафтов, недалеко от рек и озёр, а пустыни Рафтан и Рафна – лежат с востока и с юга от главных городов Брахнадорского царства. А! Кстати, вот вспомнила моё «любимое», из твоих слов в адрес Азиты – «Проклятие Вышебора и всего моего рода»!
Я пристально посмотрела на десятника, надеясь, что тому станет хоть немного стыдно.
– И ты всерьёз полагаешь, что после таких красочных эпитетов и громких «титулов», которыми ты наградил свою невестку, она должна всё забыть и сделать вид, что между вами ничего не происходило?
– Ну-у… – неуверенно протянул Коцел. – Это всё было достаточно давно.
Я не выдержала, эмоционально всплеснула руками и ответила:
– Интересные вы, мужики, создания. Как в вашу сторону, между делом, ляпнешь что-то обидное в сердцах, так вы порой до гроба будете помнить, а как сами гадостей наговорите, так ничего такого в этом не видите. Знаешь, что, Коцел?
– Чего?
– Вот ты ж наверняка гвозди молотком забивал хоть раз?
– Ну забивал. И что?
– Ничего. Вспомни те разы, когда ты эти гвозди забивал не туда, а потом приходилось выковыривать их. Вспомнил?
– Ну было иногда…
– Ах было? А что в стене после гвоздей оставалось?
– Дырки всякие.
– А теперь представь, что стена – это душа Азиты, гвозди – это твои оскорбительные слова в её адрес, а дырки от гвоздей в стене – это раны от твоих слов.
Я так возмутилась, что даже из кресла встала и ткнула пальцем в грудь слегка опешившего Кочебора.
– Всё, что ты наговорил Азите, Коцел, надолго останется с ней. Но, если она увидит, что тебе действительно жаль того, что ты её обидел, она сможет тебя простить. Жена твоего сына, к счастью, одна из тех людей, которые умеют прощать. Даже – ты уж прости, пожалуйста – таких козлов, как ты…
– Звеня, не забывайся, – пригрозил Коцел.
– А я и не забывалась, – огрызнулась я. – Я просто сейчас объясняю тебе так, чтобы ты понял. Что слова способны ранить и оставлять очень долго заживающие раны. Но в отличии от дырок в стене, раны в душе, пусть и не все, со временем затягиваются. Особенно, когда, тот, кто их нанёс искренне и от всего сердца попросил прощения.
После моих слов, Коцел чуть скривился, будто кислых щей глотнул, а затем кивнул.
– Ладно. Давай попробуем ещё пару раз, и я пойду, попробую… извиниться. А там, будь, что будет.
– Давай, – со вздохом согласилась я. – Только помни: искренне.
На этот раз у Коцела всё-таки получилось. Не идеально, но гора-аздо лучше прежнего.
А после, он пригласил Азиту сюда, в свои временные покои. Я же в это время, по просьбе Коцела, пряталась за ширмой для переодевания. Благо, Азита туда не заглядывала. Конечно, Кочебор налажал и не единожды.
Начиная с того, что забыл с чего нужно начать, а потому перед разговором минут десять рассказывал Азите про погоду и особенности посева овса, чем заставил невестку ощущать полнейшее недоумение, а, во-вторых, Коцел где-то потерял половину слов из прощения и скомкал все фразы в одну – нелепую и неуклюжую. Честно говоря, я была уверена, что Азита дальше и слушать не станет этого горделивого нахала, но…
– Я очень ценю твои добрые и дорогие моему сердцу слова, Коцел, – вежливым мягким тоном произнесла Азита. – И я знаю каких усилий тебе это стоило – попросить прощения. Благодарю тебя за это. Теперь ты не мог бы сказать зачем на самом деле позвал меня поговорить?
«Не выкладывай все карты, – мысленно взмолилась я. – Осторожнее, постепенно, не нужно спешить…»
Но это был Коцел Кочебор.
– Нужно засыпать речку Иванку заговорённым серебром, – выпалил десятник. – Твой муж против. Помоги его убедить.
«Задница Вия!!! – подумала я. – Да что б тебя, Коцел!»
В покоях Кочебора воцарилась глухая и полнейшая тишина. Да такая, что было слышно, как мелкие заледеневшие снежинки за окном, легко царапают толстое стекло круглых окошек.
– Что ж… – с заметным смятением проговорила Азита. – Если ты считаешь… Я… П-помогу тебе. Только объясни, будь добр, зачем это нужно. А я… Я сделаю, что смогу.
И Кочебор объяснил. Прямо. Грубовато. Как умеет. Но основную мысль, прямолинейный, как доска, стареющий воин всё-таки донёс. И Азита, что удивительно, с ним полностью согласилась.
– В таком случае, Вышебору действительно нужно прислушаться к твоим словам, – с беспокойством и заметной озабоченностью, проговорила девушка. – Одно дело умасливать духов, которые облегчают жизнь гарнизону башни и населению внутреннего двора, и совсем другое, когда из-за этого упыри смогут окружить «Аннушку», чтобы перебить здесь всех… Боги!.. Этого нельзя допустить! Я сейчас попробую переговорить с Вышебором. Только знаешь, что? Пойдём вместе, Коцел.
– Вышебор меня не станет слушать, – недовольно ответил Коцел.
– Возможно. Но, если он прислушается ко мне, то быть может согласится и заново выслушать уже тебя. Пойдём. За одно, возможно, вы наконец-то помиритесь. – добродушно произнесла невестка Кочебора.
– Тебе так важно, чтобы мы помирились? – ворчливо спросил Коцел.
– Конечно! Он твой сын, а ты его отец. Вы навсегда едины. Не должно быть раздора между родителями и их детьми. Это против природы и против правил богов…
– Каких именно богов? – с подозрением спросил Кочебор.
– Полагаю, что в плане единства семьи все боги единодушны, – тактично ответила Азита.
Я одобрительно улыбнулась. Азита настоящая умница. Мне бы её терпение, обходительность и добродушие. Хотя, в мире ведьм такие качества, пожалуй, могут счесть и слабостью.
Когда Азита и Коцел вышли из апартаментов, я выбралась из-за ширмы и посмотрела на дверь.
Оставалось только надеяться, что Коцел сможет не только убедить Вышебора в правильности своих действий, но помириться с сыном. Я взяла тарелку с едой, которую хотела отнести вниз, Святославу и направилась к двери, за которой меня ждал противный усач. Как ни крути, а я всё-таки, пока что, узница и мне нужно находиться в тюрьме до решения Кресибора Крота. Хотя, Вий его знает, что он там удумает…
Захватив ещё немного фруктов, выращенных при помощи садовых духов, я, стараясь удержать всё в руках, подошла к двери и в этот миг бросила взгляд в зеркало. В ту же секунду меня парализовало приступом ужаса и потрясения. Из зеркала на меня глядел высокий худощавый старец. Тот самый Окунь, облачённый в красно-серую мантию и с ольховым посохом в руках. Глаза старца сияли чарующим золотистым светом, источая расплывчатые лучи. А я не могла отвести взгляда от его глаз.
Внутри меня, где-то прямо в сознании, зазвучал хор голосов. Точнее, нет, это был один голос, с сотнями разлетающимися гремящими эхо! Я не могла разобрать слов, но зато ощущала, как повелительный могучий низкий голос пронзает разум, тело и как будто резонирует внутри по всем суставам, венам и артериям.
Это был потусторонний властный зачаровывающий голос – он легко подчинял меня, опутывал одним только звучанием и наполнял изнутри… Я не могла ему противиться… Даже напротив, мне хотелось ему подчиниться. В эти мгновения я ничего не желала так сильно, как следовать воле этого голоса.
Мне наконец-то удалось различить отдельные слова:
– Воля Сварога… Законы… Нового… Порядка… Твоими устами… Твоими руками… Твоими мыслями… Ныне Ты – Длань моя…
Каждое новое слово звучало всё громче. Эти слова дрожали в моей голове, сотрясали мозг и мысли, распирали своды черепа и начинали причинять боль – давящую и жгучую. Я скривилась, глухо вскрикнула и зашипела.
Слова повторялись, а глаза старца в зеркале сияли всё ярче… А в следующий миг в комнате резко распахнулись оба круглых окошка, ударились о стену, и апартаменты Коцела ворвалась воющая метель.
Боль стихла, испарилась и растаяла. Остались только те самые слова, которые медленно затихающим эхо звучали в моём сознании и шёпотом, против моей воли, срывались с моих дрожащих губ.
– Законы… Нового… Порядка…
* * *
Пока я спускалась обратно в подземелье в сопровождении усача, последний то и дело пытался запустить свои кривые руки в глубокую тарелку с едой, которой я хотела порадовать Святослава.
Пришлось напомнить жадному ратнику, что я лично знакома с отцом начальника гарнизона «Аннушки». Вроде бы это подействовало. Далее мы спускались в темницу, сохраняя молчание. До меня со всех сторон доносились приглушенные звуки голосов, скрежет и позвякивание кольчуги, негромкий металлический лязг, какие-то перестуки, скрипы, чей-то смех и хлопанье дверей.
Когда мы спустились в темницу, Святослав был приятно удивлён изобилием еды, которую я ему принесла.
– Храни тебя боги, Звеня, – чуть с набитым ртом, проговорил благодарный и сияющий воин. – После засохшего хлеба и кислого супа – это просто еда богов.
– Охотно верю, – согласилась я. – Как ты? Холод больше не мучает?
Ставр на пару мгновений замер, проглотил пищу и ответил:
– Вроде бы нет, но… В твоём присутствии становится легче.
– Давай обойдёмся без нелепых и пафосных комплиментов, – немного скривилась я.
– Никаких комплиментов, – качнул головой Святослав. – Сказал, как чувствую: ты ушла – стало холоднее, а вернулась, я сразу почувствовала себя лучше.
Я задержала взгляд на глазах мужчины, пытаясь понять действительно ли он говорит правду. По всему выходило, что Святослав не врал.
– С тобой когда-нибудь происходило что-то похожее? – спросила я настороженно, внимательно наблюдая за реакцией на лице воина.
Тот задумался.
– Нет, но…
– Но что? – тут же быстро и, должно быть, слишком напористо спросила я.
– Да нет ничего, – Ставр опустил голову и занялся едой.
Я с недовольством выдохнула.
– Тебе не кажется, что в таких случаях стоит делиться любыми подробностями, которые вызывают подозрения и могут нас обоих натолкнуть на какие-то мысли? Я уж не знаю, каково тебе – может ты получаешься удовольствие от происходящего…
– Только от твоего общества, – с доброй улыбкой шутливо вставил Святослав.
– Благодарю, – я закрыла глаза.
Мне лично было не до веселья и не собиралась позволять Ставру перевести разговор в некую несерьёзную комедийную плоскость.
– Ты чуть не умер, – напомнила я. – При этом я понятия не имела, как тебе помочь. Даже не будь на мне этого грёбаного ошейника, не случись того внезапного чуда, я и сейчас не представляю, как тебе помочь… Да и вообще я такого прежде не то, что не видела, а даже не слышала.
– Я тоже, – с изменившимся выражением лица и голосом ответил Святослав.
– А ещё ты своим прикосновением снял мою боль – подарок от Кресибора Крота, – подобравшись поближе к Святославу прошептала я.
Тот не смотрел на меня.
– С чего ты решила, что это я? Может само прошло…
– Не ври. Ты специально коснулся меня – как будто чувствовал и знал, что нужно сделать.
Святослав неопределённо покачал головой.
– Скорее это было своеобразное наитие.
– Наитие? – недоверчиво спросила я.
Было понятно, что Ставр старательно пытается скрыть от меня то кем он является. И это было логично. На его месте я бы тоже не стремилась раскрывать личные тайны, которые объединяют меня с Навью.
– Сначала ты изымаешь тёмные души из упырей, а затем одним прикосновением снимаешь мою боль, – перечислила я. – И всё – как ты выразился – по наитию?
Святослав доел кусочек смоквы и спросил:
– Ты пытаешься меня допрашивать?
– Нет же, Святослав, – проговорила я уже устало и мягко, – я хочу понять, что с тобой происходит, почему одно только моё присутствие нейтрализовало столь мощное проклятие, из-за которого ты едва не обратился в кусок льда. И у меня есть сильные подозрения, что это может быть как-то связано с твоей природой.
На самом деле я была в этом уверена, но вслух это говорить не стоило.
– Хорошо, – Ставр отставил тарелку с едой на стопку книг. – Какие у тебя есть подозрения?
– Первое и самое главное, что ты не до конца человек. Я бы даже рискнула предположить, что ты вообще на половину не человек.
В ответ Святослав многозначительно и как-то хищно усмехнулся.
– Довольно серьёзное обвинение.
– Ты спросил, какие у меня подозрения – я была искренна с тобой, – не скрывая некой претензии в голосе ответила я.
– Намекаешь на то, что мне тоже стоит быть с тобой более искренним? – скрывая промелькнувшее недовольство, спросил Ставр.
– Было бы неплохо, – вздохнула я. – Но я уже успела заметить, что крайне осторожно делишься подробностями о своём прошлом. Наверняка у тебя есть на это причины. Но… В следующий раз, когда ты начнёшь покрываться льдом, возможно всё закончится плачевно.
Ставр ничего не ответил, и какое-то время мы сидели в молчании. Святослав молча ел, а я размышляла и выстраивала версии. Я точно видела желто-зелёное пламя в глаза Ставра, при этом моя боль сразу исчезла. А боль и тёмные души – часть Нави. Значит, Святослав прямо или косвенно связан с этим измерением. Даже, если он этого не помнит. Факты говорят сами за себя. Но как мне добиться от него искренности?
Признаюсь, я не только хотела помочь Ставру, у меня есть намерение исправить и своё положение. Кресибор Крот, да споткнётся он тысячу раз, применил ко мне какое-то сложное и пока ещё непонятное болевое заклятие, которое должно не столько мучить, сколько истощать меня болью, подавляя мою волю к сопротивлению.
Я не питала иллюзий относительно своего будущего: коварный очкосвин собирался поставить меня перед выбором – или я выполняю его требования, или меня утопят, по славной традиции волхвов-последователей или жрецов. Утопление на наших землях являлось традиционной и ритуальной казнью вероотступников, богохульников, злостный нарушителей законов богов и мраковедьм. Скорее всего за последнюю меня и выставят, если я откажусь… Например стать живым источником магии для Кресибора.
«А ещё, очень вероятно, покорной наложницей, но это пока не точно, – мрачно подумала я»
Если мои подозрения верны, а всё указывает именно на это, как всё уляжется с упырями – нужно валить. И валить очень быстро. Крот явно высоко оценил мой магический потенциал и просто так меня отпустит – слишком многое он мог бы от меня получить. Всю мою магическую силу и её вероятный объём – а я ещё и треть своих сил не освоила – а также все мои знания и знания Арыси Михайловны. Знаниями я ещё могла бы по-доброму поделиться, в умеренном порядке, но отдавать свою жизнь и магическую энергию в услужение свинорылому волхву с поросячьими ушами, точно не собиралась.
Однако, если от Кресибора я могла бы сбежать, хоть это и будет сложно, то от его заклятия – нет. А значит мне нужно научиться снимать его воздействие. Например, так, как это сделал Ставр. А для этого нужно точно понять природу сил Святослава, чтобы понимать какие меня ждут риски и на что придётся пойти, чтобы овладеть контр-заклятием против магии Кресибора. Вот такая вот непростая арифметика.
«А этот упрямец не желает делиться сведеньями, – сердито подумала я»
– Ты на меня так смотришь, будто размышляешь как силой заставить меня говорить, – в полушутливой манере заметил Святослав.
– Ну что ты, Святослав, – изобразила я улыбку. – И в мыслях не было. Кстати, помнишь, ты высказывал желание показать мне мир?
Ставр отставил в сторону тарелку и вдруг, встав на четвереньки, по-звериному придвинулся ко мне, оказавшись невероятно близко, буквально на расстоянии ладони. Я, не ожидая такого внезапного манёвра, неуклюже подалась назад, чуть не упала и неловко упёрлась правой рукой в пол.
– Ты чего это?.. – настороженно спросила я, наблюдая своё отражение в поблёскивающих глазах Святослава.
– Помню, – медленно проговорил мужчина. – Я предлагал тебе поехать в путешествие. Но ты ведь отказалась, Звенечка. Что поменялось за то время, что ты отсутствовала?
– Ну может быть я пришла к выводу, что сейчас самое то время, чтобы отправиться с поход за приключениями в компании импозантного незнакомца.
– Ага, то есть в твоих глазах я уже эволюционировал от «странноватого гостя» до «импозантного незнакомца», – усмехнулся Ставр и приблизился ещё больше. – Всегда восхищался, как ловко женщины наделяют высоким статусом или понижают ценность мужчин, в зависимости от того, насколько сильно они в них заинтересованы. Итак, я получил титул «импозантного незнакомца». Иду к успеху…
Тут Ставр посерьёзнел, а взгляд его похолодел.
– Спрошу только один раз, Звенечка. Соврёшь и никакого совместного путешествия не будет. А умею чувствовать ложь.
Святослав снова приблизился. Теперь я уже чувствовала, как его дыхание, с привкусом яблочно-вишнёвой смоквы, легко щекочет мои щёки и губы.
– А знаешь почему? – Ставр одной рукой почти ласковым жестом убрал прядь волос с моего лица.
В ответ, я медленно покачала головой, не смея отвести взгляда от чарующих и манящих изумрудно-бирюзовых глаз этого мужчины. Губы Святослава расплылись в многозначительной улыбке, а затем он наклонился к моему правому уху, и я услышала, как стелется его вкрадчивый голос:
– Потому что ложь – тоже часть Нави…
А затем я ощутила на своей шее, прямо над ошейником, короткое и легчайшее прикосновение его тёплых и немного влажных губ.
Руна тринадцатая. Подвиг обреченных
Со стороны входа послышались быстро приближающиеся шаги, а затем голоса.
– Ключи дай, – велел чей-то низкий угрюмый голос.
Ставр медленно отстранился от меня, не отводя взгляд от моего лица. Я следила за ним с волнением и настороженностью, а затем накрыла ладонью место прикосновения его губ к моей коже на шее, словно пытаясь убедиться, что мне не показалось.
Перед решёткой уже нашей общей камеры появился статный молодой мужчина с узнаваемыми чертами лица – его борода, положение и форма глаз, скулы и лоб походили на точно такие же части лица у Коцела Кочебора. А учитывая наличие добротных богатых доспехов, алого плаща, с пышным меховым воротником, и форменной золотой фибулы в виде листвянского всадника, можно было смело сделать вывод, что перед нами Вышебор Кочебор.
– Ну что узники? – хмыкнув, спросил русоволосый воин и окинул на с со Ставром оценивающим взглядом. – Соскучились по воле?
Я вопросительно, с ожиданием посмотрела на сотника войска «Аннушки».
– Я Вышебор Кочебор, командир гарнизона. Дело есть, важное и срочное, – извести нас Вышебор. – Ежели согласитесь участвовать и сделаете всё, как должно, по совести – можете рассчитывать на великокняжеский суд. А перед ним на положение почётных и благородных узников, с соответствующим содержанием. Вы получите моё слово в вашу поддержку, слово других начальников гарнизонов из соседних сторожевых башен и поддержку посадника Любодара, со всеми его связями и хорошим отношением с князем Войданом. Учитывая, сколько дел у великого князя, вы годами можете ожидать его суда в роскошных покоях, на княжеском содержании. А после суда у вас обоих будут вполне серьёзные шансы остаться живыми и свободными. Перспектива всяко лучше, чем бесконечно гнить в нашем подземелье или попасть на суд волхвов-последователей.
Выслушав длинное обещание Вышебора, мы со Святославом переглянулись. С одной стороны, лично мне, хотелось верить словам сына Коцела, да и не похож был на лгуна…
Я лично знаю одну ворожею, которая восемь лет, в сытости и уюте, ожидала высочайшего суда великого князя Красномира, по итогу которого её, кстати, оправдали. Поэтому, в целом, я была готова принять предложение Вышебора. Однако меня интересовала цена за такой вариант нашего со Святославом будущего.
– А что за дело? – задал интересующий меня вопрос Ставр.
– Срочное, – с нажимом ответил ему Вышебор. – Подробности разглашать не стану. Решайте так.
– Как же мы можем решать, не зная между чем выбираем, сотник Вышебор? – спросил Святослав.
Я встала на ноги и приблизилась к решётке.
– Вышебор, позвольте задать только один вопрос.
Сын Коцела смерил меня скептическим, недоверчивым взглядом.
– Давай, – разрешил он.
– Это срочное дело связано с речкой Иванкой?
Веки голубых глаз Вышебора чуть сузились.
– Да, связано.
Я кивнула и обернулась к Ставру.
– В таком случае у нас выбор между тем, чтобы умереть по воле Кресибора или попытаться выжить при возможном столкновении с упырями на реке.
– И кто хуже: упыри или Кресибор? – со смехом спросил Святослав.
– Не стоит так отзываться о мудром волхве-последователе Первого пламени, – предупредил нас сын Коцела.
– Прости нас, сотник Вышебор, – ответила я. – Но, к сожалению, я вынуждена согласиться со Святославом: вопрос имеет смысл.
Вышебор только вздохнул, но ничего не добавил. Видимо, он и сам был не в восторге от Крота.
– У кровососов перед Кресибором есть одно положительное преимущество, – глядя в глаза Святославу произнесла я.
– И какое же? – хмыкнув, спросил тот.
– В отличии от Кресибора их можно убивать.
Вышебор за моей спиной издал неопределённое хмыканье. Должно быть он с не меньшим удовольствием прирезал бы и Кресибора.
Ставр, однако не спешил с ответом. Он не спеша прошёлся из стороны в сторону, а затем уточнил:
– Так говорите положение почётных и благородных узников в тереме самого великого князя?
* * *
Коцел разгладил лежащую на столе карту, с хорошо прорисованными географическими значениями.
– Речка Иванка пролегает вот здесь, – начал рассказывать Кочебор. – К ней можно добраться через поля или через лес. Лучше, через поля – будет меньше опасных тварей. А в лесу… Не хотелось бы опять наткнуться на улишиц.
При этих словах, Кочебор метнул в мою сторону выразительный взгляд, но я только пожала плечами, давая понять, что виноватой себя не чувствую.
– Но не факт, – вздохнул стоящий рядом Вышебор. – Поэтому, если вам хотя бы хоть что-то там покажется подозрительным – сожжёте его к хренам.
– Жаль поле то, голова, – пробубнил один из десятников ратного войска «Аннушки».
– Жаль вас будет, ежели нарвётесь на какую зубастую пакость, – обернувшись, заметил десятнику Вышебор.
– Через Иванку пролегают два моста и плюс вот здесь брод, – Коцел указал пальцем на изображение мостиков и брода. – Мосты нужно будет сжечь. А вот с бродом сложнее…
Тут взгляд всех присутствующих мужчин обратился ко мне.
– Тут понадобится магия, – продолжил Вышебор. – Ты сможешь брод убрать, Звенислава? Если что, тебе поможет Окунь.
Я посмотрела на сотенного голову гарнизона.
– А разве достопочтенные волхвы-последователи с нами не отправтся? – с долей елейной учтивости спросила я.
Стоящий неподалёку Кресибор Крот недовольно засопел.
– Волхвам нужно беречь силы для защиты башни и главной битвы с нечистью, ведьма. А тебе нужно лишь подсобить отряду – с твоим потенциалом это не должно быть слишком сложно. В конце конов, здесь и сегодня твоя основная задача – это прежде всего обеспечить исполнение высочайшего поручения командира гарнизона. А всё остальное… не слишком важно.
При этих словах, Крот тоже наградил меня долгим выразительным взглядом.
В общем, я могла перевести его слова примерно так: «главное убрать брод через реку, а сдохнешь ты при этом или останешься жива – вопрос второстепенный».
– Ясно, – я отвела взгляд. – Сколько всего будет людей в отряде?
– Два десятка, – ответил Коцел.
– Значит… мне нужны цветы. Много цветов.
– Для чего? – уточнил Вышебор, глядя в карту.
– Для венков, – я пожала плечами.
И вновь все взоры обратились ко мне.
Коцел прокашлялся и слегка осипшим голосом проговорил:
– Звенечка, дело, конечно рисковое… Но не всё ж так плохо, может мы ещё вернёмся…
– Это будут на голову венки, Коцел, – уточнила я со смешком. – Цветы нужны для зачарованных венков на головы. Кстати, мне нужны имена матерей и жён всех участников отряда или прочих женщин, кто вас любит и очень ждёт домой.
Я помолчала и добавила:
– Если нет матерей, дочерей, жен и сестёр с тётками или племяшками, сойдут имена и любовниц. Ну или хотя бы шлюх, которые оставили у вас особенно приятные воспоминания.
По рядам стоящих вокруг воинов пронеслись гыгыкающие смешки. А сидящий у стены Кресибор зло насупился.
– Имена? – настороженно переспросил другой десятник. – А если ты с именами наши жён и матерей какое чародейство поганое учинишь? Как нам узнать не замышляешь ли ты чего?
– Никак, добрый молодец, – игнорируя густую бороду воителя, ответила я. – Придётся поверить мне на слово. Ну и полагайтесь только на свою удачу, выучку и меч. Выбор за вами.
Смельчаков, которые решили, что справятся и своими силами нашлось не много. Из двух десятков всего пятеро. Остальные пятнадцать, пусть и без желания или восторга, назвали мне имена своих матерей и жён.
Дальше воины занялись приготовлениями к опасному походу, а я – изготовлением зачарованных венков, в которые мне нужно было, используя магию имени, вложить чистую искреннюю любовь жены и матерей храбрых воинов. Такое мощное, сильное и чистое чувство, как любовь, против многих видов нечисти было получше всякого заколдованного волхвами или освещённого жрецами серебра. Особенную боль любовь причиняла мертвякам, кровососам и прочей нежити.
Нашему небольшому отряду надлежало добраться до реки Иванки, сжечь мосты, разрушить брод и, в разных местах, засыпать в речку зачарованное серебро. Я уже была в предвкушении реакции всех речных духов и прочих обитателей. Не знаю стоит ли перечислять всех, кто может попытаться нас убить, по-моему, проще назвать тех, кто этого делать не станет – их слишком мало.
Вскоре, весь отряд был готов к выезду. Перед тем, как всадники запрыгнули в седло, я лично надела на шлем или на шею каждому из пятнадцати воинов сплетённый из цветов венок. Последним, кому я надевала венок был Святослав. Он назвал имя некой Доброгневы. На мой вопрос, кем она ему приходится, этот лис ответил, что одна из немногих девушек в его жизни в чьей искренней любви он не сомневался.
– Надеюсь, ты не выдумал свою Доброгневу, – проговорила я, закончив шептать короткий заговор. – Иначе оберег не подействует.
– Доброгнева оставила в моей душе самые светлые чувства и весьма сладкие воспоминания о горячих ночах, – сдержанно улыбнувшись и лукаво сверкнув глазами, ответил Святослав. – Я бы столько всего не выдумал…
Я недовольно поджала губы. Слышать про какую-то девицу, с которой развлекался Ставр мне совершенно не хотелось и вообще было неприятно.
Закончив с заговорами я подошла к своему Блику, которого облачили шанфрон, критнет и пейтраль – пластинчатые доспехи для морды, шеи и груди лошади, соответственно. Сама я тоже была одета точно бравая поленица*, в кольчуге, мужских портах, высоких гибких сапогах с острыми носами и с минсюркой* на голове. Прямо скажем, двигаться во всей этой красоте было крайне неудобно. Не представляю, как мужчины в этом ещё бегать и даже плавать через речку умудряются! Я бы предпочла ехать в своей дублёнке с капюшоном и обычной меховой шапке. Но простая одежда от когтей и клыков упырей не спасёт.
(Поленица – девы-воительницы и богатырши из древних преданий. Название поленица от слова Поляковать – сражаться в поле с богатырями. По мнению историков прототипами полениц могли быть сарматские девы-воительницы, которые были прекрасными лучницами и наездницами. В листвянском княжестве поленицы сражаются наравне с богатырями, прим. автора)
(Минсюрка – шлем с металлическим навершием (маковкой) и кольчужной бармицей вокруг головы, прим. автора)
Провожать наш отряд вышли все жители внутреннего двора сторожевой башни, ратники гарнизона и богатыри-клятвенники. Кстати, из числа последних с нами поехали… четверо. Эти бравые воины хотели бы поехать и большим числом, но тут уж воспротивился лично Кресибор Крот: не желал отпускать от себя слишком многих клятвенников, которые во многом обеспечивали его силу и власть. Хоть он и могучий волхв, однако пара-тройка искусных мечников, коих среди гарнизонной стражи немало, при удачном для них стечении обстоятельств могли прервать жизнь Крота.
Уже сидя на лошади, я увидела, как в нескольких шагах от меня Вышебор, в компании Азиты, подошёл к Коцелу. Я не слышала о чём они говорили, но, если судить по лицам обоих мужчин, отец и сын действительно помирились. У обоих на лицах застыло одновременно добродушное и в то же время обеспокоенное выражение лица.
«Наверняка сейчас оба сожалеют, что столь долгое время никак не могли помириться, – подумала я с досадой. – Но всё же… Лучше поздно, чем никогда»
Я заметила движение слева от себя, и через пару мгновений рядом со мной остановил своего коня волхв Окунь. Будучи волхвом-заклинателем, из соответствующей общины, этот старик явно принадлежал минимум ко второму Пламени. Я могла прекрасно ощущать колебание и вибрации, затаившихся в его теле магических сил. Такое не упрячешь, как ни старайся.
