Текст книги "Руны законов Сварога (СИ)"

Автор книги: Юлия Поспешная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Я закрыла глаза, с силой, до боли, прижимая ладони ко рту. Я отлично знала, что сейчас услышу – то, что пыталась забыть все последние годы. Мгла Нави пронзилась дикими криками боли. Голоса моих братьев, Благояра и Беловода срывались на хрип и захлёбывались от боли, что сжирала заживо их связанные тела. Потом настал черёд сестёр – Зоряны и Людмилы. Я бесшумно зарыдала, когда услышала разрывающий душу вой немыслимой предсмертной боли сестёр, чьи ноги как раз сейчас опускали в кипяток княжеские палачи.

Я замотала головой, глотая слёзы и не в силах больше слушать крики мучений, с которыми умирали в страданиях мои родители, братики и сестрёнки. Я не могла это слушать…

– Обернись, – прошипел голос из Мглы. – Обернись и увидишь их – батюшку и матушку своих, Благояра и Беловода. Обернись, посмотри, они все здесь. Целёхонькие и счастливые, как в самый лучший день своей жизни… И сестрички твои здесь, Звенислава. Ты обернись, коль не веришь. Взгляни только одним глазком – не пожалеешь. Они ведь ждут тебя! Так ждут!..

Я с тяжестью судорожно вздохнула и покачала головой.

«Это лишь прошлое, это всё случилось давно… слишком давно… Мои родители, сёстры и братья – давно мертвы, – уверенно и с ожесточением подумала я. – Я пережила боль их утраты, я уже справилась с этим, уже смогла научиться жить без них… Я потеряла собственную семью, но, если выйдет, сейчас сохраню хотя бы семью Коцела!»

И с этими мыслями я направилась в перёд. В этот миг, что-то щекотное легонько коснулось сначала моей левой, а затем и правой щеки. Я вновь остановилась и позвала:

– Святослав!..

– Да?

– Я чувствую прикосновение…

– Прости, – с долей вины и с внезапным сочувствием произнёс в ответ мужчина. – Это я…

– Что ты сделал? – тихо спросила я.

– Ты плакала – я только вытер твои слёзы, – негромко ответил Ставр.

– Благодарю.

– Не за что. Поторопись. Время идёт.

Я бросила взгляд на венок в моих рука – он завял уже почти на четверть – и поспешила вперёд.

Мгла расступалась передо мной. Голоса моих близких и других значимых для меня людей звучали уже со всех сторон. Подлость созданий Нави дошла до того, что они даже оборачивались то моей мамой, то отцом, то вообще Арысью Михайловной.

Я шла вперёд, «одетая» лишь в расплывающийся густой дым, которым тлел мир мёртвых. Под моими ногами хрустели трухлявые старые кости, усыпанные жарким пеплом. Я ойкнула и скривилась, почувствовав, что порезала ноги. Подняв правую ногу, я заметила кровавый след на пепле и осколках костей, но моя кровь тут же впиталась в этот самый пепел и в поломанные кости. Земля мёртвых жадно, за секунды, впитывала кровь живых.

– Внимание! – предупредил меня голос Ставра.

Я подняла взгляд и увидела Коцела.

– Убедись, что это действительно Коцел, – напомнил Святослав.

Я кивнула и позвала:

– Коцел! Коцел! Как звать любимого сына твоего⁈

– Вышебор, – был немедленный ответ.

– Это не он, – тут же бросил Ставр.

– Да, я поняла, – согласилась я.

Разумеется, как и у всякого любящего отца Коцела не было любимых сыновей или дочерей. Отцу, как и матери, положено одинаково любить всех своих детей.

Я направилась дальше. Справа от меня, прямо из дыма, выплыла фигура высокого бравого молодого ратника. Он был в доспехах, при мече, с щитом, но без шлема. На лице его замерла противоестественная улыбка.

А вот голос парня зазвучал напротив, с обвинением, печалью и гневом:

– За что, Звенислава⁈ По что ты обрекла меня на смерть⁈ Знаешь ли ты, что со мной сделали улишицы⁈ Знаешь ли, как рвали они на части моё тело? Известно ли тебе, каково – когда кровожадные твари сжирают тебя заживо и ещё дерутся за куски твоей растерзанной плоти⁈

Я нервно сглотнула, стараясь не смотреть на Милко, сына Лодочника.

– Что не глядишь на меня, Звенислава? – изуродованное тело погибшего парня двинулось параллельно со мной, ступая неподалёку.

Он шёл вровень со мной, но не приближался.

– Небось стыдно тебе? А? Мучает тебя совесть за то, как поступила со мной⁈ – спрашивал Милко.

– Не отвечай ему, – предупредил Ставр.

– Я помню, – буркнула я.

Нельзя было говорить с мертвецами. Во всяком случае, в Нави.

А Милко продолжал допытываться:

– А что ты солгала Коцелу и другим? Как оправдала моё убийство⁈ А? Какая же ты паскуда, Звенислава! Такая же дрянь, как твои родители! Вот бы и тебя сварили в кипятке! Уж я с удовольствием посмотрю на твои мучения!..

Я сцепила зубы, нервно сглотнула, но промолчала. А вскоре впереди я увидела ещё одного Коцела. Десятник стоял во мгле и крутился по сторонам.

– Коцел! – позвала я. – Кто твой любимый сын?

– Чегось? – раздражённо переспросил отец Вышебора. – Нет у меня детей любимых! Всех ценю и люблю!.. А ты кто такая⁈ Откуда говоришь со мной⁈

Я облегчённо вздохнула. Нашла. Я нашла отца Вышебора, мужа Солохи и деда Власа и Коцела. Нашла.

– Умница, – протянул голос Ставра. – Теперь веди его назад.

– Коцел! Слушай меня, Коцел! – позвала я. – Ступай по лепесткам, да по тропинке из цветов. Ступая за мыслями о жене своей и о детях своих.

Я начала пятиться – поворачиваться даже сейчас было нельзя – и рвать по одному лепестку с ещё живых цветков в венке.

– Ступай, Коцел. Следуй по цветам и вспоминай, Коцел. Как улыбается твоя Солоха, когда ты ей ласковые слова на ухо шепчешь. Вспоминай, Коцел, как тебе радуется младшенькая дочурка твоя. Пусть твой разум посетят думы о Вышиборе и внуках твоих – Власе и Коцеле. Вспомни, что ты ещё ни разу не держал их на руках. Давай же Коцел… Ступай, родной.

Я сглотнула слёзы волнения и продолжила сыпать лепестки на мёртвую землю. А Кочебор медленно, неуверенно, но всё-таки ступал за мной, аккурат по нежным светлым лепесткам полевых цветов. И моё сердце ожило от надежды.

Новый хруст под левой ногой в который раз заставил меня скривиться от боли. Я чувствовала, что мои ноги сильно изрезаны острыми поломанными костями мертвецов, но нельзя было оборачиваться, нельзя смотреть за спину, я должна вернуться в Явь, вместе с Коцелом, так же, как зашла в Навь.

Цветы в венке заканчивались, а путь через Навь уже казался мне бесконечным.

«Да где же выход то⁈ – подумала я. – Ведь уже должен быть…»

– Почти… – прошептал мягко Ставр. – Ещё немного…

Я посмотрела вниз, на венок. У меня оставался последний не завядший цветочек. Я сорвала первый лепесток, второй. Ступила дальше, зашипела от боли и сорвала третий, лепесточек. Вот на пепел упал четвёртый лепесток, затем пятый, шестой… И вот руках единственный – седьмой. Я собралась с духом и опустила его.

В тот же миг я рухнула назад и меня потянуло куда-то вверх. Как будто невидимый вихрь утянул меня ввысь, прочь от мёртвой земли, засыпанной пеплом и костями усопших.

* * *

Я очнулась в объятиях Ставра. Святослав увидел, что я открыла глаза, облегчённо коротко вздохнул и сильнее прижал меня к себе.

– Ты слишком долго не открывала глаза, – произнёс он, и его кадык чуть дёрнулся.

– Ты беспокоился за меня? – улыбнулась я. – Не скрою – приятно… Что там с Коцелом?

– Нормально всё со мной, – прохрипел откуда-то слева Кочебор.

Я чуть приподнялась на руках Ставра и хотела было встать, но быстро вспомнила, что кроме алого плаща с меховым воротником на мне сейчас ничего нет.

Коцел сидел рядом, на подстеленном плаще и пил из деревянной фляги. Рядом с ним стояли два выживших богатыря и двое окровавленных ратников. Только Окуня нигде не было видно. Зато я увидела мёртвых монстров, в которых превратились поражённые грехами еретника тела двух воинов гарнизона «Аннушки» и… А вот тут у меня сам собой неприлично приоткрылся рот. И я такая была не одна. Дивиться было чему.

Ночь над нами растаяла и расползлась в стороны. Тьма уступила место бурному ярчайшему сиянию, что растянулось на небосводе от горизонта до горизонта. Медленно и мягко мерцая, в небесах лучисто сияли соцветием сине-бирюзовых и сиренево-розоватых оттенков гигантские узорчатые символы. Цветные лучи их света, отражаясь, сияли на блестящих сугробах и расплывались туманными бликами на поверхности шумной речки Иванки.

Весь мир перед нами и над нашими головами, все зимние просторы, от юга до севера, всюду, куда доставал взгляд, словно по великой божественной воле сиял несколькими высеченными на небе рунами. И ныне не было на другом берегу ни еретника, ни его упырей. Впрочем, от последних остались лишь какие-то странные окаменелые останки.

Я с удивлением посмотрела на Суроженина, а затем на Коцела.

– Что это?

– Тебе виднее, – ответил Суровец с усмешкой глядя мне в глаза.

– Не поняла? – чуть нахмурившись, покачала я головой.

– Окуня спросишь, – ответил Ставр и поднялся, удерживая меня на руках. – Если, конечно, вы с ним ещё раз встретитесь.

– Кстати, – Суроженин воткнул в снег рядом со Ставром знакомый мне белый ольховый посох с красивой резьбой. – Перед уходом Окунь велел передать это тебе. Сказал… Что-то вроде того, что ты найдёшь ему правильное применение.

Я непонимающего уставилась на посох и попросила Ставра опустить меня землю. Кутаясь в плащ и не обращая внимания на холод от снега, на котором я стояла босыми ногами, я взяла в руки посох.

– Поверни его, Звеня, – вдруг тихо предложил Ставр. – Взгляни, что написано на посохе…

Я послушно повернула окуневский посох и прочитала красиво вырезанные мелкие руны, что тянулись на гладкой части посоха и сверкали в лучах небесного сияния:

'Дети Рода небесного! Знайте, люди, законы Мои! Поучение слов Моих запоминайте и несите в мир! И первый закон мой новый гласит:

Почитайте друг друга, сын али дочь – Мать и Отца своих чтите, муж с женою живите в согласии, берегите и цените друг друга, без ссор и распрей, без лжи и упрёков, без зла на души. Бережно храните'

Я прочитала это послание вслух и подняла растерянный взгляд сначала на Суроженина, затем на Коцела, а потом на Ставра.

– Что это? – тихо и робко спросила я.

В ответ Святослав аккуратно, нежным касанием, убрал прядь волос с моего лица и уверенно, немного игриво и ласково проговорил:

– Очевидно же. Руны Нового закона Сварога.

– Н-наверное… – заикаясь ответила я. – Разобраться бы, что вообще происходит.

В ответ Святослав притянул меня к себе, а я не сопротивлялась, но лишь поплотнее закуталась в плащ.

– Я тебе помогу, – ласковым вкрадчивым шёпотом пообещал мне сын Вия.

* * *

Волны шумели под крыльями птицы-гамаюн. Кипел и бурлил океан, шумели ветры, а при этом с небес светило ясное солнце. Золотистые лучи небесного светила отражались от гребней морских волн и сияли вдалеке на громадном огранённом, подобно алмазу, золотисто-багровом камне.

Радана спустилась на одинокий, укрытый скалами, волнами и туманами зелёный Буян-остров. Она осторожно и плавно присела на ветку одного из вечно зелёных деревьев, в коре которого сияли самоцветы, а прожилки листьев поблёскивали золотом.

Радана взглянула на громадный Алатырь-камень, что, сужаясь, тянулся к небосводу и, казалось, упирался в сами небеса.

На его единственной ровной гладкой стороне ныне золотились письмена рун. Первые с вершины, первые в начале долгого свода будущих законов Мироздания…

Губы Раданы тронула счастливая многозначительная улыбка.

– Твой первый закон утвержден, Сварог. Десятник Коцел стараниями той юной ведьмы помирился с сыном, её же стараниями выжил и вместе с Вышебором стал Символом утверждённого закона.

Радана покачала головой.

– Обычный десятник, обычный командир гарнизона и совсем ещё юная ведьма… Ты очень рисковал Сварог-Творец.

Затем Радана вновь оценивающе взглянула на ещё пустую плоскую сторону Алатырь-камня и проговорила задумчиво, вкрадчиво и с предвкушением:

– Но… Сможет ли Звенислава утвердить остальные законы? Будут ли они такими, как ты желал и не свернёт ли юная колдунья с пути?..

Гамаюн склонила голову на бок и тихо проговорила:

– Время покажет.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ВОСПОСЛЕДУЕТ…