Текст книги "Дневник (не)любимой женщины (СИ)"

Автор книги: Юлия Огнева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Не любимая женщина?

Я подвез Стаса до дома, и мы немного поговорили о сегодняшних планах, касающихся поисков Кати.

После я решил ехать прямиком на работу. Благо, и душ и сменная одежда там имелись.

Но когда я подходил к своему кабинету, моя новая секретарша Вика выскочила навстречу.

Девушка выглядела испуганной. Она то и дело терла руки, как будто кто-то заморозил их.

Я знал только одного человека, который мог ТАК действовать на людей.

– Дми…. – нервно начинает секретарша.

– Здесь моя мать? – прерываю я её.

– Да – делает она удивленные глаза.

– Давно? – я быстро направляюсь в свой кабинет.

– Нет, но….

– Приготовь стакан воды и чашку кофе. Принесешь, когда я скажу – говорю я, открывая широкую дверь.

И тут же закрываю её за собой, чтобы услышать:

– Тот, кто хочет хорошо зарабатывать, так поздно на работу не приходит.

Я с усмешкой смотрю на часы. Ну да, время восьмой час.

Прохожу мимо нее и сажусь в свое кресло.

– Всех денег не заработаешь – повторяю я слова какого-то умного человека.

– Пф – фыркает женщина – Слова неудачника.

Я смотрю на эту миниатюрную, моложавую женщину, которая выглядит как эталон успешной леди.

Ни одной складки на её темном костюме, ни одной пряди волос из её строгой прически, ни одного лишнего штриха на идеальном макияже.

– Ты что-то хотела? – я весь в мать – не люблю ходить вокруг да около.

– Хотела. – она скрещивает руки на груди.

Ууу, это у нее такой психологический прием – женщина пытается показать, что она зла, или расстроена, или разочарована.

Только на меня уже давно не действуют её эти уловки.

Моя мать, хотя я предпочитаю называть её родительницей, именно потому, что в моей жизни она выполнила лишь одну функцию – родила меня, очень очень специфическая женщина.

Вы верите, что на свете есть дети, которые, живя с родными родителями, никогда не ощущали тепло родных рук? Нет? Я – живое доказательство этому.

Не то, чтобы я жалуюсь. Я давно перерос все эти детские обиды и желания быть поближе к маме и папе.

Но, честно, из детства я ничего хорошего вспомнить не могу. По крайней мере, связанное лично с ней – этой вечно недовольной, вечно занятой женщиной.

Может быть, поэтому я так легко сошелся со Стасом. Фактически, имея все игрушки, которые только можно нафантазировать, посещая с постоянно меняющимися (благодаря папиным изменам и маминой ревности) няньками всевозможные курорты, я так же, как и друг, был никому не нужен.

Обо мне вспоминали только тогда, когда надо было похвалиться перед гостями достижениями своего единственного сыночка. К счастью для меня и к огорчению матери, хвалиться особо было нечем, и поэтому часто меня не дергали.

Но, тем не менее, незримым оком старались контролировать всю мою жизнь.

Время прошло, я вырос, а вот контроль никуда не делся. Вернее, попытки контроля…

Я смотрю на родительницу и жду.

– Ты понимаешь – родительница смотрит на меня так, как будто я разносчик опасного заболевания – что теперь, после смерти твоей жены…

– С чего ты взяла, что смерти? – грубо прерываю я её.

– А с того, что просто так от такой жизни не уходят. Только вперед ногами… По крайней мере, среди моих знакомых только так и говорят.

Я закатываю глаза к небу.

– Катя ЖИВА! – с напором говорю я.

– Это стопроцентная информация? – спрашивает женщина и тут же, видя мое замешательство, продолжает – Так вот, ты понимаешь, что сейчас только и разговоров о том, что это твоих рук дело. Полиция молчит. Мы молчим. Пресса сама делает догадки.

– Пусть что хотят, говорят – отмахиваюсь я.

– Ээ, нет! Ты – директор крупнейшей компании нашего города. Как только подтвердится твоя причастность к исчезновению жены, от нас отвернуться все партнеры, а акции поползут…

Я взмахом руки заставляю её замолчать.

– Что за идиотизм? Какая моя причастность?

– Такая – начинает раздражаться женщина. – Ну скажи, кому еще выгодна смерть Катерины? Тебе или твоей этой Марине.

Вот как доказать человеку, что ты не паровоз, если он для себя уже все решил?

Да и нужно ли доказывать?

– Что ТЫ хочешь от меня?

– Собери пресс-конференцию, расскажи о том, как твоя жена изменяла тебе направо и налево и в итоге сбежала с любовником.

ЧТООО?

– То есть делать из меня посмешище – это нормально? – я встаю с кресла и обхожу стол.

– По крайней мере, это вызовет сожаление, но никак не осуждение.

Я смотрю в упор на эту женщину и не понимаю, как работают шестеренки в её голове. КАК? Разве можно вот так вот просто оболгать невинного человека.

– КАТЯ – я нависаю над её креслом – МНЕ. НЕ. ИЗМЕНЯЛА. ЭТО ПОНЯТНО?

– Пусть так – мать не отодвигается ни на миллиметр – только кто об этом знает? Да и сейчас подделать можно все, что угодно.

– Я не буду этого делать – кричу я – никаких пресс-конференций.

Мать театрально откидывается назад и начинает задыхаться.

Бл…ь, меня окружают одни актрисы.

Не знаю, почему она до сих пор делает это – её показушные приступы на меня давно не действуют и ничего, кроме раздражения, не вызывают.

Я вновь подхожу к столу и нажимаю кнопку внутренней связи:

– Вика, принеси то, что я просил.

Девушка вбегает в комнату буквально через секунду, неся впереди поднос с двумя чашками и ставя тот на стол.

– Можешь быть свободна – говорю я ей и беру с подноса чашку с водой.

Секретарша, впервые видя мамин "приступ", переминаясь с ноги на ногу, смотрит на нее глазами на пол лица.

– Может, скорую? – спрашивает она.

Я отрицательно машу головой и подношу чашку к лицу матери.

Но сегодня женщина решила сыграть свою роль на "отлично" и поэтому, отодвигая от себя воду, продолжает хватать ртом воздух.

Я набираю содержимое чашки в рот и …. брызгаю на родительницу.

Женщина вмиг подскакивает с кресла и, начинает рыться в сумочке.

– Что ты наделал? – кричит она. – Мне же на встречу.

– Зато помогло – ухмыляюсь я – Хоть задыхаться перестала.

Мать наконец-то находит салфетки и зеркало, и начинает приводить себя в порядок. Но тут она замечает Вику, и на лице у нее мелькает злорадная улыбка.

Все, она нашла жертву.

– А ты что тут забыла, а? – разворачивается она всем корпусом к секретарше – Что, несколько раз отсосала у моего сына, думаешь теперь можно не работать?

Вика делает шаг назад и с недоумением смотрит сначала на женщину перед собой, потом на меня.

Если я привык к подобному поведению матери по отношению к рабочим, то девушка явно сталкивается с этим в первый раз.

– Понабирают проституток, а потом хотят, чтобы кризиса в …

– Вика, можешь идти – говорю я девушке, и та быстро скрывается за дверью.

– Секретарша – то что тебе сделала? – обращаюсь я к матери.

– Не нравится она мне, идиотка какая-то.

– Нормальная она – защищаю я свою секретаршу.

Даа, она единственная девушка, которая не лезла ко мне в штаны, и ни разу я не увидел в её глазах проявление интереса. Меня это вполне устраивало.

– Где нормальная? В постели? – мать убирает зеркало в сумочку.

Спорить с ней не имеет смысла. Только зря нервы себе рвать.

– Ты, кажется, на встречу спешила – напоминаю матери.

– А, да – она снова смотрит на меня – но ты не подумай над тем, что я тебе предложила….

… Домой я попадаю только под утро и просто валюсь от усталости. Если учитывать, что в прошлую ночь я не спал, то сейчас должен был свалиться на пороге.

Но мне очень хочется посмотреть на Катину мастерскую. Я думаю, это не займет много времени.

Я звоню своей домработнице и узнаю, где находится нужная мне комната.

Пока я иду до нее, анализирую результаты сегодняшнего поиска. Вернее, отсутствие результатов.

Нигде нет ни следа Кати. Ни одной зацепки.

Ну кто мог так умело спрятать мою жену?

Я открываю дверь в Катин кабинет, включаю свет и замираю.

Я уже говорил, что не любитель живописи, но это….

ЕЕ картины настолько реалистичны, что, кажется, достаточно легкого ветра для того, чтобы все они пришли в движение. Еще чуть-чуть и осенние листья полетят с дерева, а подол тонкого летнего платья у молодой девушки взлетит вверх. И бабочки, целый луг разнообразных бабочек вспорхнет ввысь, стоит только подойти к ним и потревожить их покой.

Я смотрел на всю эту красоту и начинал восхищаться талантом своей жены. Думаю, ничего подобного я никогда не видел.

Я подходил к каждой картине и внимательно рассматривал каждую. Интересно, о чем думала Катя, когда рисовала эту грустную девушку, стоящую на берегу утеса и смотрящую вдаль?

Я прохожу дальше и задеваю ногой что-то большое.

Что-то, завернутое в белое полотно.

Я разворачиваю ткань и поднимаю картину поближе к свету.

И как будто что-то сдерживающее меня, лопается. Как будто я окончательно отпускаю всю свою злость и обиду на свою жену, оставляя в душе только сожаление и еще какое-то чувство. Не поддающееся пониманию.

На картине изображена Катя. Полностью обнаженная. Она лежит, задрав голову вверх и слегка приоткрыв рот. Она стонет, Да, она определенно стонет. Потому что сверху, опираясь только на руки, лежу я. Такой же голый, как и она.

Ее руки прижаты к моей покрытой капельками пота шее. А я, там, на картине, смотрю в её прекрасное лицо, потому что вижу, что она уже на грани. Еще чуть-чуть, и она испытает оргазм.

И меня просто поражает реалистичность этого шедевра. Кажется, что стоит мне еще раз двинуть бедрами, и Катя разлетится на осколки. Она закричит. Да, она будет охрипшим от возбуждения голосом кричать мое имя.

Но самое удивительное в этой картине то, как жена нарисовала меня. Так, как будто она годами изучала мое тело. Каждая моя родинка, каждый мускул Катя отразила до такой степени правильно, что я удивляюсь, когда она ТАК успела меня разглядеть? КАК у нее получилось изобразить меня таким – великолепным, любящим её, и счастливым от того, что я обладаю ей.

Я понимаю, что моя Катюша писала эту картину не руками. Она писала её сердцем.

И в этот момент я осознаю, что никто и никогда не видел меня таким. Все всегда ждали от меня чего-то – денег, побед, успеха.

А она, она просто любила меня. Не прося ничего взамен. Даже мой скверный характер не оттолкнул её.

И только сейчас я начинаю понимать, что ТАКУЮ женщину я просто не смогу отпустить.

Второй раз.

Я читал дневник, и, наверно, впервые, видел весь наш брак Катиными глазами. Можно сказать, я ощущал её боль и злость, когда сам же делал ей больно.

А ей все также снились сны. О нас. И жена описывала их так откровенно, так страстно, что мне... мне хотелось попробовать. Попробовать то, о чем писала Катя.

И эта картина. Я мечтал повесить её над своей кроватью, но... не хотел, чтобы кто-то видел нас. Не стыдился, нет. Просто это настолько личное, интимное. Это только между нами. Это то, что могло бы получиться из нашего брака, если бы не мой идиотизм.

И еще, я не знал, как отреагирует на это Катя, когда вернется. Ведь я вторгся в её личное пространство. Теперь я знал её ТАК близко, как никто из её окружения. Я, можно сказать, наконец-то, слился с ней, стал частью её жизни.

"16.10.17

Сегодня важный день. Для меня. Наверно, больше никто не вспомнит об этом. Сегодня не день моего рождения. Нет.

Сегодня полгода со дня нашей свадьбы. И я... купила для Димы подарок. Нет, это даже не подарок. Это... то, о чем я, как жена, должна была позаботиться давно.

Я заметила, что у Димы нет крестика. Широкая, массивная цепочка есть, а крестика нет. Эта мысль давно не дает мне покоя. Я сама, сколько себя помню, ношу его. И вроде бы так мне спокойнее. Нет, я не сильно верующий человек – не хожу в Церковь, не соблюдаю пост, не придерживаюсь всех заповедей. Например, возлюби ближнего, как самого себя!

Как я могу полюбить Марину, если она мучает меня своими сообщениями? Как заставить сердце относится к ней хорошо, если, возможно прямо сейчас, она рядом с моим мужем?

Или, могу ли я простить тетю Полину, когда знаю, что это она убила мою маму? Это её вмешательство в нашу семью сначала вызвало у мамы болезнь на нервной почве, а потом и вовсе свело её в могилу.

Пусть и отец, и тетя Полина думают, что я была маленькая и ничего не помню. Но я то помню! Помню эти ночные скандалы с битьем посуды и рукоприкладством. Помню эти праздники, когда мачеха под видом папиной секретарши приходила в наш дом, грубила моей маме, вела себя, как хозяйка.

Как? Как можно любить того, кто причинил мне столько боли?

Пишу и сама же усмехаюсь над собой.

А как же Дима? Разве он не причинил мне самую нестерпимую боль? Разве не мучает до сих пор? Своей отчужденностью, невнимательностью? Да, в конце концов, своим счастливым видом, когда он разговаривает с Мариной по телефону?

Но я его все равно люблю. Я верю, что рано или поздно у нас все получится. Не может же так быть, что он идеально мне подходит, а я ему нет?

Но сегодня я попытаюсь все изменить.

Нет, я не наивная глупая девочка, я понимаю, что влюбить его в себя не смогу. Не сразу.

Но... стать хотя бы ближе к нему на шаг, хотя бы сделать так, чтобы он обратил на меня внимание...

Я дала всем слугам отгул. Сегодня наша ночь, и никто не должен мне помешать.

Конечно, Дима не вспомнит об этой важной дате в нашей

жизни, но я не огорчаюсь.

Подарок свой я все равно получу... Если Дима придет...."

Странно, я не помню, чтобы Катя дарила мне крест. Наверно, я где-то опять накосячил, раз подарок так и не попал ко мне в руки.

"17. 10.17

До сих пор не могу прийти в себя. И не знаю, чего во мне больше – счастья или разочарования. Надежды или отчаяния?

Но все по порядку.

Я ждала его до полуночи. Думала, что опять не придет.

Но когда услышала звуки его подъезжающей машины, почувствовала, как сердце выпрыгивает от радости.

Приехал. Кинула быстрый взгляд на презерватив на своей прикроватной тумбочке.

Но сначала, надо еще раз окинуть себя взглядом.

Я быстро подбежала к зеркалу. Так, легкий макияж на месте. Волосы... волосы, как и положено, в легком беспорядке (где-то вычитала, что мужчин возбуждает, когда у женщин на голове прическа а-ля после секса)

Скользнула ниже. На моей цепочке висят два крестика – мой маленький серебряный. И Димин – чуть побольше, с красивыми плетениями. И тоже серебряный.

Дальше вообще отпад.

Голое тело прикрыто лишь тоненьким кружевом трусиков. И все. Идеальная, шелковая кожа. Торчащие то ли от холода, то ли уже от возбуждения соски.

Неет, я не настолько смелая, чтобы выходить к мужу в таком виде.

Сверху оборачиваю себя тонким полотенцем, которое еле-еле прикрывает мою пятую точку.

Не знаю, как я объясню мужу свой ночной променад в таком виде по дому. Но, надеюсь, до этого дела не дойдет.

В мечтах ему будет достаточно одного взгляда на меня для того, чтобы забыть обо всем.

Я выхожу из комнаты и слышу, что Дима уже рядом. Но.... первое его слово, которое он произносит, зацепившись ногой за пушистый ковер, заставляет меня замереть.

Пьяный.

Вся моя решимость тут же улетучивается. Я делаю шаг назад. Блиин, не хочу, как в прошлый раз. Надо уходить потихоньку, чтобы не услышал. Хорошо, что каблуки не одела, как хотела вначале.

Я снова делаю шаг. А потом останавливаю сама себя.

Да, блиин, не лишит же он меня девственности повторно? Что сейчас я могу потерять?

К тому же, я знаю, что некоторым даже нравится грубый секс. Возможно, я из их числа.

И, хотя сердце выскакивает из груди от страха, я прохожу несколько шагов и встаю на пути мужа.

Не дрожать! Главное, не показать страха.

Дима идет нетвердой походкой. Но видно, что сегодня он не сильно пьяный. И это радует. Может быть, все обойдется.

Муж скользит по мне взглядом и ... ничего. Все равно, что по тумбочке глазами прошелся.

И это злит. Это выбешивает!

Все мои планы о постепенном соблазнении летят в тартарары.

Я срываю с себя полотенце и отбрасываю его в сторону.

А так? В таком виде я для тебя тоже мебель?

Неет!

По его вмиг сфокусировавшемуся взгляду я понимаю, что ни хрена я не мебель. Я – женщина!

Дима делает еще шаг и останавливается рядом со мной. Близко. Очень близко.

Его близость вызывает мурашки. Вот он, здесь. Чуть протяни руку, и можно коснуться его настоящего – не из сна и не из фантазий.

Любимый, вывернув голову, продолжает пялиться на мое тело.

Нет, не пялиться. А ПЯЛИТЬСЯ!

А оно, это предательское тело, начинает медленно плавиться под его взглядом, становится обтекаемым. И я удивляюсь, почему до сих пор не растеклась лужицей около ног Димы.

– Что, Катя, хочешь, чтоб я тебя трахнул?

О Боже!

Он говорит это так грубо, небрежно. А меня ведет. У меня только от его этих слов лоно наполняется такой влажностью, что я невольно сжимаю ноги, чтобы мои соки не потекли по ногам.

Да, я такая мокрая. Потому что сны – мои реальные-виртуальные сны уже не раз показывали мне, КАК все может быть.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с его огненным взглядом.

И своим пусть не очень опытным умом, но понимаю – сейчас, в этот самый момент он тоже меня хочет.

ХОЧЕТ!

– Да! – отвечаю я на его вопрос.

– Что да? – Дима надвигается на меня, заставляя отступать к стене.

– ХОЧУ! – бросаю ему вызов.

– Что хочешь? – муж кладет свои руки мне на талию, сильнее вжимая в стену за моей спиной.

Издеваетсяяяаа...

– Хочу, чтобы ТЫ меня трахнул – сегодня я отступать не намерена.

Любимый вжимается в меня, давая понять, что сегодня наши желания совпадают.

– Тогда я сделаю тебе подарок. – он скользит своим телом по моему, силой трения посылая в каждую клеточку организма электрический ток.– Сегодня же полгода, как мы женаты, да?

Помнит, он помнит!

Я киваю головой, и тут же на меня обрушивается поцелуй – ураган. Он сметает на своем пути все мои страхи, оставляя только одно желание – как можно ближе, глубже, ярче!

Одна его рука сжимает мою талию, а другая нагло лезет в мои трусики. Но я не отстраняюсь. Неет. Я не менее нагло раздвигаю перед ним ноги.

Хочу чувствовать его. Даа. Так. Резко. Глубоко. Часто.

Всегда считала, что секс начинается с того момента, когда мужской член оказывается в лоне женщины.

Но нет. Пальцы Димы уже трахают меня, заставляя становится все влажнее и влажнее. А я бесстыдно насаживаюсь на них, хныча в его ненасытные губы и прося о большем.

Да. Я знаю, он может дать мне гораааздо больше.

– Сейчас. Потерпи немного – я слышу звук расстегиваемой молнии.

Затем я чувствую, как кружевная ткань натягивается и под действием Диминой силы лопается. Муж закидывает одну мою ногу себе на бедро.

И тут что-то большое растягивает меня, заполняет каждую клетку моего лона. Но не медленно, Неет.

Дима входит в меня резко и до упора. И глубже ему не позволяет его мошонка. Только мне глубже не надо. Потому что я заполнена вся, до краев. Там, внизу не осталось ни одного свободного миллиметра. Все наполнено им. Как будто я та самая Ева, слепленная из ребра моего Димы-Адама.

Дима также резко отстраняется и тут же толкается вновь.

– Ты так хотела? – сцепив зубы, рычит он.

"Да, таак" – хочется кричать мне.

Но... сегодня у меня праздник.

– Резче – стоном – криком приказываю я и слышу, как Дима подхватывает этот мой стон.

Он еще интенсивнее входит в меня и начинает вколачиваться так, что становится даже больно.

Эта боль такая тягучая, такая желанная. И вот я уже сама двигаюсь навстречу этой боли – наслаждению.

Но Дима, грубо прижав меня к стенке, делает так, что я не могу двигаться.

Да, да. Ты тут главный, Дима. Ты.

– Тугаяя – урывками произносит любимый, не сбавляя ритма ни на полтакта. – ты. бл.... такая. тугая. как. гребанная перчатка.

Мне нравятся его эти слова. Я еще больше возбуждаюсь от того, что Дима не молчит.

Я чувствую, как волна наслаждения поднимает меня все выше и выше.

И это не сравнится ни с какой фантазией. Какой на хрен сон?

Это все равно, что изучать теорию, даже ни разу не проходя практику.

С Димой все ощущения во сто крат ярче. И вот уже в предвкушении дергается каждая моя клеточка, а перед глазами то и дело вспыхивают разноцветные пятна.

– Димаааа! – я достигаю точки невозврата и начинаю содрогаться на его, все еще протыкающем меня члене.

– Бл....– стонет мой муж – ты так сладко кончаешь.

Любимый делает еще несколько мощных толчков и наконец-то, передернувшись всем телом, замирает.

Но только на секунду.

Потому что потом...

Потом сквозь толщу воды я слышу его слова:

– А теперь, пошла отсюда....

Что? Я, наверно, ослышалась. Разве после такого не бывает долго и счастливо? Разве пары, взявшись за руки, не уходят вместе в закат.

– Я сказал, пошла вон – теперь я явственно слышу злой голос моего мужчины.

Я, все еще находясь в потоке эйфории, даже не понимаю, что уже лишена и опоры и тепла.

Дима, видимо, не дожидаясь, пока я осознаю сказанное им, разворачивается и начинает отходить от меня.

Я же не подарила ему крестик!

– Но – я трясущимися руками хватаюсь за цепочку на шее – крестик....

Пытаюсь открыть замочек и одновременно наблюдаю, как любимый удаляется все дальше.

Дура. Дура. Надо было подарок просто в руках держать, а не навешивать на себя. Идиотка.

– Диим – окрикиваю я его и, отрываясь от стены, делаю несколько шагов по направлению к нему.

– Заткнись – даже не поворачивая головы, говорит он – Мне пох... й, что ты хочешь мне сказать. Понимаешь? По-х..й! Видеть тебя не хочу...

И Дима, заворачивая за угол, оставляет меня одну с его крестиком в руке...."

Да, БЛ....Ь, БЛ...Ь, БЛ...Ь.

Впервые в жизни мне хочется разбежаться и со всего маху об стену.

Потому что теперь я сожалею о каждом слове, сказанном мною Кате, о каждом небрежном жесте, брошенном в её сторону.

Я не могу ничего вернуть назад, и это раздражает... Мне хочется стереть все эти воспоминания из Катиной головы. Заменить их на новые. Где есть любящий муж и любимые дети.

Но... есть наше будущее. Я знаю, что оно у нас будет. Потому что интуитивно чувствую – моя жена жива.

Я знаю, что когда-нибудь я повторю этот наш забытый мною секс у стены. И дополню его новыми воспоминаниями. У нас очень удобный диван в гостиной, и ещё есть большой стол в столовой. А какие у нас широкие подоконники! И ковры! Не зря же я закупил такие мягкие, пушистые ковры. В них ноги просто утопают. Так и Катя будет в них утопать, когда я буду погружаться в нее.

Я издаю тяжелый стон.

Блин. Лучше не думать сейчас об этом. Потому что мой член стоит колом с того момента, как я начал читать рассказ Кати о нашей близости. А сейчас, после моих бурных фантазий, детородный орган пытается проделать дыру в моих джинсах. И мне кажется, что даже уже ширинка начинает трещать.

Я еще некоторое время лежу на кровати, когда слышу, как приходит смс.

"Нам надо срочно поговорить!!!"

Марина снова пишет мне. Она звонила несколько раз, но я, правда, был занят. А потом... забыл перезвонить.

Но встретиться с ней все же стоит. Не расстанусь же я с девушкой по телефону?

"Завтра с утра в офисе" – пишу ей.

"Хорошо" – соглашается она. И шлет вослед несколько смайликов – поцелуев.

Я откладываю телефон и закрываю глаза.

Завтра, Марин. Все завтра.