Текст книги "Дорогами судьбы (СИ)"
Автор книги: Юлия Ляпина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Делая следующий шаг, принц зажмурился, но это не помогло, до него донесся шум борьбы и детские голоса:
– Как ты смеешь мне сопротивляться? Я принц! – потом глухой удар, стон и вновь повелительный голос: – Проси прощения, или твоего отца сегодня же выгонят из дворца!
Мучительная краска стыда залила бледные щеки Калабриана, он вспомнил этого мальчишку – единственный и любимый сын камердинера, приставленного к юному наследнику. Парнишка оказался сильным и ловким и частенько скручивал принца в бараний рог, не имея почтения к его статусу. В тот раз он, кланяясь, униженно просил прощения, чтобы не расстраивать единственного отца, а через неделю исчез; сломленный тоской камердинер неожиданно простудился и тихо умер в своей каморке, а принцу просто приставили другого. Кэл открыл глаза и встретил полный ненависти взгляд крепкого паренька с рассеченной губой.
– Я не хотел… – прошелестело в тумане, и парнишка начал таять, медленно и неохотно, словно хотел что-то сказать.
И так шаг за шагом – слуги, придворные, девушки, а за ним стояли власть, презрение, равнодушие. Каждый шаг указывал ошибки, напоминал события, дарил не случившиеся встречи.
Принц уже не мог кричать, только сипел, делая шаг за шагом в непроглядную серую муть. Наконец ему показалось, что туман редеет, и, держа меч наизготовку, он выпал из тумана в неизвестность.
Тирос медленно продвигался вперед, следуя за усилением импульса. Сзади ехали Амиран и Ивэн, старый гвардеец налил поутру во фляги горячий суп, и теперь они ехали, не останавливаясь, подкрепляясь прямо в седле. Болото объехали краем и выбрались к глубокому оврагу, кони зафырчали, заплясали на месте, путникам пришлось спешиться. Оставив оруженосца с лошадьми, Тирос и гвардеец приблизились к яме и едва не напоролись на меч – принц вывалился из морока навстречу другу и наставнику.
– Ваше Высочество!
– Тирос, это ты?
– Я, Кэл, что с тобой случилось?
– Не знаю, – принц растерянно смотрел по сторонам. – Амиран! – принц неожиданно облапил наставника, а по худым щетинистым щекам заструились слезы.
Тирос с ужасом разглядывал друга: лицо Калабриана осунулось, глаза потухли, в волосах змеей бежала серебристая прядь, рубаха свободно болталась на плечах, а штаны были привязаны отдельной веревочкой. Амиран, не расцепляя объятий принца, тут же снял с пояса флягу и протянул подопечному, но сведенные судорогой руки принца тряслись от слабости, и Тиросу пришлось перехватить его и удерживать, пока он жадно пил.
– Нужно уезжать, – пробормотал Калабриан, оторвавшись от полупустой фляги. – Не знаю, где мой конь, но я готов бежать пешком. Амиран, Тирос!
Он все гладил спутников по плечам, дергал за волосы, словно боялся, что они исчезнут. Борясь с жутью, Тирос сказал:
– У нас есть две лошади и одна хромая, попробуем выбраться к тракту или хотя бы к людям.
– Скорее! – еще раз обняв ошеломленного герцога, принц, шатаясь, побрел туда, где виднелись лошади. Забраться на лошадь у Кэла не получилось, и герцог усадил его в седло к Ивэну, а Амиран сцепил их ремнем и взял лошадь под уздцы. По лесу продвигались молча, принц все еще был в полузабытьи и время от времени вскрикивал и принимался искать меч. Успокоился он только тогда, когда кони перешли реку вброд. К тому времени Тирос еле держался на ногах, всю дорогу он пытался заметать следы и успокаивать принца, но лихорадочный блеск карих глаз не угасал.
После нападения Гелла чувствовала себя неуверенно, ей мерещились шорохи за каждым кустом; лошадь, чувствуя ее состояние, гарцевала, и приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы натягивать поводья. К концу дня девушка вымоталась как никогда. Буквально в воротах трактира, не выдержав трудностей пути, лопнула перчатка, и Гелла едва не расплакалась. Силен оказался рядом – ласково приговаривая что-то о сладком пироге, он помог герцогине спуститься с лошади и, перекинув поводья Стражу, повел девушку в дом, попутно обещая раздобыть новую пару перчаток или, в крайнем случае, починить эту.
Стыдясь своей слабости, Гелла пыталась выглядеть бодрее, но получалось плохо – разболелась голова, клонило в сон, а мысли о прежде желанном ужине вызывали тошноту. И лишь в комнате, снимая пропылившиеся ботинки, она заметила стекающую по ноге алую струйку и вздрогнула: вокруг были вампиры, да и просто мужчины, прекрасно понявшие, что с нею происходит. Дома никто кроме няни не знал о сложных днях юной леди, но герцогиня тотчас себя одернула: в пути не выбирают! Преодолевая смущение, Гелла умылась, переоделась и, тщательно расчесав волосы, спустилась к ужину. Сатра и Кира уже уписывали жаркое в горшочках, и охрана от них не отставала.
Свободное место оставалось только рядом с советником, и, подойдя ближе, девушка неожиданно для себя ощутила запах вампира – теплый и пряный. А когда он взял ее за руку, чтобы усадить на высокий стул, горячая кровь быстрее побежала по жилам, и, в конце концов, Гелла решилась потихоньку попросить Сирата приготовить ей успокоительный отвар. Вообще заказом блюд занимался Силен, но девушка ужасно стеснялась к нему обращаться, грустный ласковый взгляд вампира был ей как будто укором, к тому же возле ее прибора, смутив герцогиню окончательно, обнаружились изящные женские перчатки из мягкой коричневой кожи. Видимо, Сират передал ее просьбу отцу, и Силен сам принес ей напиток после ужина в кресло у камина. Кроме их группы на постоялом дворе никого не было, и стражи охотно заняли все кресла и диваны у камина, наслаждаясь отдыхом.
– Разве это выгодно, – удивилась герцогиня вслух, – содержать такой большой дом для редких гостей?
– Сейчас не сезон, – объяснил, опустившийся в соседнее кресло Силен. – Идет сбор урожая, но через пару недель начнутся ярмарки, и тогда тут яблоку будет негде упасть.
Гелла погрела руки о горячую кружку, ее странно знобило, несмотря на яркий огонь и сытный ужин. Сегодня она случайно увидела, как вампиры восстанавливают силы. Пока Стражи распрягали лошадей и заносили вещи девушек в комнаты, Сират подошел к стойке и, переговорив с хозяином, выложил на прилавок пару золотых монет. Тот, понятливо кивнув, выставил на полированное дерево стойки шесть магически запечатанных кувшинчиков. Вампир осторожно принюхался к каждому и, кивнув, унес их во двор. Остальное Гелла увидела так же случайно, окно ее спальни выходило во внутренний двор. У задней стены сарая трактирщик разделывал пару кур и подсвинка; кровь, аккуратно сцеженная в ведро, стояла тут же на высоком деревянном столе. Стражи подходили к ведру, черпали кровь походными кружками и, добавив половину субстанции из кувшинчика, пили; при этом издалека все выглядело вполне мирно: собрались мужчины выпить пива или чего-нибудь покрепче вдали от жен – и все. Вскоре веселые, порозовевшие Стражи вошли в дом, и девушка, как ни странно, вздохнула с облегчением: ее кровь пока в безопасности.
Посиделки у камина не затянулись; выпив чашку отвара, приготовленного советником, герцогиня поднялась в спальню и, едва натянув рубашку, легла в кровать. В комнате было сухо, но за окном стонал ветер, шуршала листва, и ей ужасно хотелось плакать. В дверь деликатно постучали; утерев слезы, Гелла подошла к двери. В коридоре стоял Силен с парой керамических грелок в руках. Увидев покрасневшие глаза, вампир оглянулся и быстро вошел в комнату:
– Не плачьте, миледи, я принес вам грелку.
Гелла разразилась потоком всхлипываний в попытке удержать рыдания, и советник, быстро поставив горячие сосуды, обнял девушку и, усевшись в кресло, принялся ее тихонько покачивать и бормотать на ушко, как маленькому ребенку:
– Тшшш, тихо-тихо, тишина, наша девочка больна, нашей крошке спать пора …
Всхлипы перешли в почти неслышный крик, и вампир произнес в сторону двери:
– Сират, принеси теплого отвара.
Через несколько минут дверь бесшумно отворилась, и внутрь серой тенью скользнул блондин.
– Орчанки спят, Стражи бдят, – доложил он и поставил на край столика кружку с приятным запахом трав и лимона, а рядом – небольшой чайник, очевидно, с тем же напитком. Гелла боролась с истерикой до последнего, но силы были неравны. Силен, продолжая держать ее на коленях, вливал в нее буквально по ложечке успокоительный отвар, гладил распущенные волосы и ледяные руки и, кажется, пару раз коснулся ее волос губами, девушке было все равно. Лишь к рассвету боль отпустила, и Сират, принесший свежие грелки, помог отцу уложить герцогиню в постель. Потом они вышли проверить караул Стражей и, отойдя подальше от дома, заговорили одновременно:
– Отец…
– Сын…
Постояли, молча глядя в глаза друг другу, и наконец Силен, тяжело вздохнув, произнес:
– Не беспокойся, она уедет.
– Одна?
– Ты будешь ее сопровождать.
– Я никогда! – бледное лицо вампира не могло заиграть красками, но глаза полыхнули ненавистью.
– Сират, – Силен крепко сжал плечо сына. – Я любил твою мать, но она умерла, я хранил память о ней последние двадцать лет, и ты не в праве меня осуждать, – помолчав, советник сказал, выделяя голосом первое слово: – Сейчас я лишь хочу сказать тебе, что ты поедешь вместе с этой девочкой, потому что поклянешься мне моей жизнью, что сопроводишь ее до того места, которое она назовет своим домом.
Кровавый туман гнева, застилавший глаза Сирата, вдруг опал; «сейчас» – значит, отцу открывалось что-то в будущем, и это что-то совершенно точно не его союз с герцогиней. Вздохнув с облегчением, Сират принес отцу клятву, и они мирно вернулись в трактир, где Стражи уже завтракали.
Навка резкими прыжками передвигалась по лесу, она была быстра и сильна, кровь пела в ее жилах от восторга, а на плече болтался крупный олень с ветвистыми рогами. Испив крови, навь не стала выпивать оленью жизнь досуха, мясо должно оставаться питательным и поддерживать силы пленника. Но у самого шалаша навка насторожилась и тихо опустила тушу под куст – пусть полежит, зверье не тронет. Прыжки сменились короткими перебежками, верхняя губа поднялась в агрессивном оскале: возле шалаша отчетливо пахло магией.
Сделав еще несколько шагов, навь резко зафырчала, словно чувствительные ноздри обожгло перцем, и закружилась волчком, не в силах остановиться; из глаз потекли слезы. Ринувшись к роднику поблизости от шалаша, навка долго хлебала ледяную воду, а потом, вернувшись к оленю, давилась кусками мяса, восполняя утраченную в магическом тумане силу. Мысль о погоне пришла к ней на рассвете – туман, наведенный богиней, развеялся, и на влажной от росы траве легким флером витал запах опробованной добычи и еще троих людей. Навь облизнулась, раздумывая, стоит ли пускаться в погоню; оглянулась на обглоданного до костей оленя и потрусила между деревьями, ловя обожженным носом ароматы сильных мужских тел.
8
Принц и Тирос гнали лошадей что было сил, пока Ивэн не пополз с седла, едва не уронив Калабриана. К этому времени стало понятно, что до жилья им не добраться, нужен привал. Уложив принца и оруженосца на подстилку из пары плащей, Тирос и Амиран занялись огнем и едой; припасы были скудные, ведь изначально предполагалось движение по тракту с возможностью ночевать в трактирах или деревнях. Но гвардеец сварил вполне пристойный кулеш, приправив его салом и чесноком. Принц уже мог держать ложку сам, но ел неохотно; покопавшись в своих сумках, Амиран вынул небольшую серебряную фляжку и налил в крышечку-стаканчик немного темной ароматной жидкости.
– Харранская настойка? – принюхавшись, герцог удивленно поднял брови.
– Да, Ваша Светлость, – вздохнул Амиран. – Их Величество на дорожку сунули.
Герцогу было отчего поднимать брови – харранская настойка отличалась невероятной крепостью и притом особенным вкусом и ароматом; соответственной была и цена, на стоимость фляжки можно было купить пару деревенских лошадок. После первого же глотка принц закашлялся, но наставник, обняв, придержал воспитанника, а едва спазмы прошли, налил еще. После третьего глотка принц выхлебал полфляжки воды и с удивительно расслабленным видом присел на плащ, вытянув ноги и улыбаясь. Амиран заботливо укутал его вторым плащом, и вскоре принц спал, блаженно пуская слюни, как дурачок на площади. Герцог не рискнул пить настойку «живьем», а просто накапал немного в кружку с водой и, выпив треть, предложил остаток Ивэну:
– Пей, малыш, сил точно прибавит, и поешь нормально, тошнить не будет.
Ивэн, с удивлением смотревший на важных господ, ведущих себя как простые воины, сделал несколько глотков невкусной горькой жижи, решив воспринимать ее как лекарство. Аппетит и впрямь появился, и скоро объевшийся мальчишка спал под боком у принца. Допив остатки воды и поужинав, Амиран хотел было уложить герцога спать, но тот лишь махнул рукой:
– Ложимся все, нужно отдохнуть; неизвестно, сколько еще до тракта. С этими словами герцог вынул из кошеля амулет, хорошо наставнику знакомый – таких амулетов в стране осталось чуть больше десятка, и их очень берегли: такая безделушка ставила полог полной безопасности на двенадцать часов. Правда, заряжался потом артефакт полгода, но даже это не снижало его ценность.
– Нет, это не фамильный, – хмыкнул герцог, правильно поняв изумленный взгляд гвардейца. – Просто в коридоре меня встретила королева.
Щелкнув ногтем по ямке на боку костяной сферы, Тирос активировал купол и, расправив сбившуюся подстилку, улегся спать.
Гелла очнулась от легкой тряски – над головой мягко покачивался тент из легкой ткани. Лицо прикрывала салфетка, приятно пахнущая травами; пошевелившись, девушка поняла, что ей срочно нужно остановить движение, но уже прозвучал легкий свист, и повозка остановилась, а под тент просунулась черноволосая головка Киры:
– Проснулась?? Тебе встать надо? Я сейчас помогу, отец Сирата сказал, что перепутал зелья, и ты до полудня спать будешь, а сейчас уже почти два часа.
Гелла уже собиралась выбраться из-под легкого одеяла, когда вспомнила, что ложилась спать в рубашке. Но Кира и тут поняла ее панический взгляд:
– Не бойся, вставай, я тебя одела в тунику и шальвары, а Сират на руках в повозку отнес – прямо в одеяле.
Умывшись и выслушав от Киры подробности утреннего отъезда и кормления лягушек, герцогиня вдруг почувствовала, что сильно проголодалась:
– Кира, а вы уже обедали?
– Нет еще, утром долго собирались, и Сират велел ехать дольше, но Стражи говорят, что скоро будет небольшой город – там можно будет перекусить.
Гелла прижала руку к забурчавшему в надежде покушать животу, и возле нее тотчас возник Силен:
– Леди Гелла, – вампир изящно поклонился и положил ей на колени небольшой сверток: – Думаю, это поможет вам и леди Кире скоротать время до обеда.
Гелла едва удержала руки чинно лежащими на коленях, – так ей хотелось развернуть полотно.
– А леди Сатра к нам присоединится?
– Леди Сатра отправилась в головной дозор вместе со Стражами, ей немного скучно ничего не делать, – улыбнулся советник и кивнул на легкое облачко пыли, виднеющееся вдали.
Кивнув, Гелла осторожно развернула сверток и едва не замурлыкала: внутри лежали миразские дорожные лепешки. Тонкое сухое тесто скрывало в себе начинку из перетертых с сахаром орехов и сухофруктов, одна такая лепешка вполне заменяла плотный завтрак. Вручив большой кусок лакомства Кире, Гелла до самой остановки ласково жмурилась на почти осеннее солнышко, отщипывая крохотные кусочки и запивая травяным чаем из заботливо подсунутой фляжки. Все это время конь Силена мерно вышагивал рядом с повозкой, а вампир незаметно любовался нежным личиком, покрытым легким загаром, и время от времени рассказывал девушкам что-нибудь интересное о тех местах, где они проезжали. С другой стороны повозки так же мерно шагал конь Сирата, но его хозяин предпочитал хмуриться и молчать.
Трактир встретил их гомоном людей и ржанием лошадей. Из распахнутых ворот выезжали уже отдохнувшие путешественники, исключительно вампиры – они с любопытством смотрели на сидящих в повозке девушек и даже принюхивались, осторожно поворачивая головы – на Стражах красовались начищенные значки. Трактир содержала хозяйка – худощавая вампирша в многослойной однотонной одежде, Гелла рассматривала ее наряд с удивлением: ничего подобного она не встречала. Стражи быстро увели коней в свободные стойла, Сират пошел распорядиться насчет комнаты для девушек, а Силен – на кухню. Кира упорхнула следом за Силеном, прихватив горшок с лягушками, а возле герцогини присела запыленная и, как всегда последнее время, угрюмая Сатра:
– Гелла, – она упорно смотрела в землю, – пообещай мне кое-что.
– Что именно? – насторожилась герцогиня.
– Если меня не станет – присмотри за Кирой.
– Что? – понимая, что воительница не шутит, герцогиня пыталась вспомнить подробности пути и точку отсчета угрюмости названой сестры. И вспомнила – на перегоне у самой границы орков догнал сокол и привычно спланировал на плечо высокому воину. Сокол был крупным, и к его лапке было привязано послание, да не одно. – Кто тебе написал?
Сатра вздрогнула, подняла совершенно несчастные глаза и прошептала:
– Лекарка. У нас есть обычай, по которому просватанная невеста или жена могут уйти вместе с любимым.
– Покажи мне это письмо! – потребовала герцогиня, в ее кошеле вместе со шпильками и гребнем лежал маленький свиток, на котором лекарка записала заклинание «искры», причем сразу на двух языках. Воительница, пожав плечами, вынула из поясного кошеля тонко шуршащий камышовый лист, а Гелла нашла запись заклинания на кусочке кожи. Вышедший во двор Сират увидел, как две девушки внимательно всматриваются в свитки, а потом воительница, захлюпав носом, обнимает хрупкую человечку едва не до хруста костей и, шмыгая носом, выговаривает что-то похожее на клятву – колючие снежинки на миг окружают девушек ореолом и тотчас впитываются в кожу.
Подойдя ближе, он услышал:
– Пока ты не доберешься до места, которое сможешь назвать своим домом.
Морозные иголки пробежали по спине блондина – кажется, формулировка была ему знакома. Гелла благодарно кивнула и, утерев выступившие сентиментальные капли, в свою очередь обняла воительницу. Расслабившаяся Сатра ощутила присутствие мужчины и повернулась к вампиру:
– Доброго дня, лерд, скажите, можно нам где-нибудь переодеться? – воительница сверлила вампира подозрительным взглядом: что он успел услышать?? Слух вампиров не уступал тонкостью слуху орков.
– Да, леди, ваша комната вас ждет, обед через полчаса, – Сират элегантно склонил голову и протянул девушками руки, но Сатра, фыркнув, спрыгнула с повозки сама и сняла замешкавшуюся в растерянности Геллу и потянула ее к трактиру:
– Благодарим вас за любезность, лерд Сират, – только и успела проговорить герцогиня.
Разбудил Тироса странный царапающий звук, он нехотя поднял тяжелую голову и плеснул в лицо водой из стоящей рядом в ямке фляжки. Подле купола стояла прелестная юная девушка в простом белом платье. Наивные голубые очи смотрели трогательно и беззащитно, а толстая коса змеей сползала до талии. Ошеломленный герцог приподнялся на ложе и взглянул на солнце – судя по всему, он проспал часов восемь, и купол будет прикрывать полянку еще три-четыре часа. Звук повторился – оказалось, что прекрасная селянка скребет поверхность купола толстой веткой. Герцог отрицательно покачал головой, раздумывая, куда бы ему уединиться, но тут проснулся и принц. Выглядел Калабриан гораздо лучше: купол защищал и поддерживал всех, кто находился внутри. Увидев девушку, Кэл побледнел и сказал Тиросу:
– Это та тварь, что держала меня в своем логове.
– Часа три можно не волноваться, купол ее не пустит, давай поедим и решим, что будем делать. И кстати кто она?
– Не знаю, – принц крепко потер лицо руками, разгоняя сонную одурь, и потянулся к кружке с водой, протянутой герцогом.
– Она сказала, что нашла меня на болоте и будет лечить, но после ее лечения я был слабым, как котенок.
– Хм, – герцог задумался, вороша угли и подкладывая тонкие ветки из загодя собранной кучи хвороста. – Возможно, какая-то нежить, поэтому купол и не трогает: он сразу снимает личины.
Амиран присоединился к молодым людям и начал вынимать из мешка продукты для раннего завтрака. Немного сухарей, копченое сало и любимый наставником чеснок. Герцог, покопавшись в своем мешке, вынул пакетик с прозрачными лепестками мармеладных слив и, сделав над ними пару жестов, протянул принцу:
– Ешь, Кэл, тебе надо восстанавливаться.
Принц странно хмыкнул и нехотя начал жевать аппетитные липкие ломтики, глядя, как Амиран размешивает вчерашнюю кашу над огнем. Оруженосец встал последним, но двигался вполне бодро, и синяки под глазами почти сошли; герцог отметил это, продолжая насыпать в котелок травки и ягоды для бодрящей заварки. Подкрепившись и уложив дорожные мешки, стали думать, что делать с девушкой, все еще бродящей вокруг купола.
– Куполу осталось чуть больше часа, а тварюшка, похоже, разумна и может кинуться – только за кем-то одним. Если бы точно знать, кто она, – промолвил герцог. – Пара заклинаний у меня в памяти есть, но они разные и для разной нежити.
– Ваша Светлость, – робко произнес ломкий юношеский голос, – это навка, в книгах их навью зовут.
Герцог, наблюдавший за передвижениями девушки, резко повернулся к парню:
– Откуда знаешь?
Парень немного смутился, но ответил твердо:
– Я с Северной границы, там много болот, и такие часто встречаются, она за Их Высочеством пришла, попробовала уже и не отвяжется. Но если убьем – силы могут вернуться.
– Хм, – герцог в очередной раз подумал о мудрости Ее Величества, которая приставила паренька к наставнику принца. – А как их у вас убивают??
– Ловят и сжигают, если колдуна поблизости нет.
– А если есть??
– Колдун ловушку делает и, пока навь неподвижна, веревку с нее снимает и все: душа уходит, а тело прахом становится.
– Веревку? – удивился принц.
– Навки – это жертвы, принесенные людьми; ритуалом душа привязывается к капищу или идолу и не может уйти. Она такая вот и была, когда ее связали и в лесу оставили, – оруженосец кивнул на красавицу, усевшуюся возле купола на корточки. – Если ту веревку снять – сама уйдет.
Принц и герцог переглянулись:
– Попробуем?
– Надо, тебя ветром шатает, мне Ее Величество голову оторвет, как только тебя увидит.
– Как ловить-то будем? – вздохнул наставник. – Она, поди, сильная.
Ивэн, потупившись, подсказал:
– У нас колдун навку в землю ловил, а потом уж веревку искал.
Тирос покопался в кошеле, перебрал амулеты и украшения и, наконец, кивнул:
– Могу попробовать, но факелы держите наготове!
Вскоре купол легонько замерцал, потом покрылся молочной туманной пленкой и, мигнув еще пару раз, исчез. Девушка в два прыжка подобралась к мужчинам и, сверкнув алым огоньком в глазах, протянула руки к принцу, но тотчас земля у нее под ногами провалилась, и она оказалась до пояса в яме, которая тут же и схлопнулась. Тогда, взвыв, навь потянула в сторону Кэла удлиняющиеся худые руки с тяжелыми даже на вид желтоватыми когтями, но подскочивший Ивэн стянул их петлей и быстро обмотал, не слушая горестного воя.
– Где может быть веревка? – крикнул Тирос, с факелом наготове приближаясь к бьющемуся в яме чудищу.
– На шее! – крикнул в ответ Ивэн, приматывая веревку к дереву. Навь же, не сводя своих алых глаз с принца, вдруг обернулась хрупкой голубоглазой красавицей и принялась нежным голосом умолять принца подойти к ней, помочь, спасти…
Калабриан словно во сне поднял ногу, чтобы сделать шаг, и был сбит на землю наставником, а Тирос, подобравшийся к нави сзади, уже пилил своим мечом веревку, больше похожую на просмоленный морской канат. Меч хрустел и крошился, но веревка помалу поддавалась, а Амиран уже сидел на бьющемся в траве принце. Наконец, последние волокна веревки поддались, и навь, странно вывернув голову – так, словно у нее была сломана шея, – глянула тающими голубыми глазами в глаза герцога и осыпалась кучкой праха и полуистлевших костей. Принца заколотило сильнее, Амиран приник к нему всем весом, удерживая воспитанника, и наконец, закричав от боли, наследник престола обмяк. Тирос потрясенно оглядел останки нави, а подбежавший Ивэн ткнул в яму факелом:
– Нужно очистить огнем, Ваша Светлость, чтобы к принцу вернулись силы.
– Хорошо, давай разведем нормальный костер и спалим все.
– Веревки тоже, – кивнул Ивэн, – и… – мальчик замялся, – хорошо бы Его Высочество переодеть.
– Ты прав, молодец, давай посмотрим, что у нас есть в мешках.
К тому времени, как костер над местом упокоения нави разгорелся, Амиран раздел принца, тщательно обтер его чистой водой и по настоянию оруженосца – вином. Принц оставался бессознательным, но к щекам вернулся румянец, и дыхание было спокойным. Подумав, герцог смочил губы принца харранской настойкой, и вскоре принц очнулся, жалуясь на головную боль. Напоив Его Высочество остатками утреннего отвара из фляжки, путешественники быстро собрали вещи и тронулись на поиски тракта; солнце едва перевалило за полдень, и терять еще день не хотелось.
А вечером, ночуя на обочине наконец найденного тракта, герцог в осторожных выражениях высказывал леди Суонси благодарности за сообразительность и, светлея лицом, расспрашивал о ее каждодневных трудах. Ответ пришел быстро, и принц странно спокойно наблюдал за тем, как его друг читает послание, а затем прячет его в карман для метательного ножа на груди.
– Осуждаешь? – спросил герцог.
– Нет, любуюсь, никогда не видел тебя таким.
– А я никогда не встречал такой женщины, стойкой, верной и… – Тирос замешкался, подбирая верный эпитет.
– Теплой, – закончил за него принц. – Все верно, друг, если эта леди вносит в жизнь окружающих столько внимания и заботы, и если это то, чего тебе не хватало, я буду только рад выпить на вашей свадьбе.
– Ты не шутишь?? – Тирос изменился в лице и начал тревожно вглядываться в глаза друга.
– Нет, не шучу; побывав на краю смерти, бесславной и безобразной, я понял, что не успел сделать очень многое, даже не заглянул в глаза любимой, да и вообще… – принц помахал в воздухе кистью, показывая, как много ему захотелось успеть в этой жизни, потом оторвался от созерцания небольшого костерка и, глядя другу в глаза, произнес: – Я очень рад за тебя и за леди; надеюсь, вы примете мои извинения и подарок на свадьбу.
– Непременно! – герцог успокоился и вложил в сундучок изысканно вырезанный красноватый лист, сорванный с ближайшего куста.
– Скоро осень, – пробухтел наставник, кутаясь в плащ. – Пора, господа, теплую одежду прикупить, да и сапоги добрые взять где-то надо.
Принц покосился на свои ноги в теплых носках, но без обуви – сапожки пришлось сжечь вместе с одеждой – и спросил в ответ:
– Сколько денег у нас осталось??
– Не так мало, – ответил герцог. – Большая часть, конечно, была на твоей лошади, но я в Сарриане прихватил кошель и думаю, у Амирана тоже кое-что осталось; другое дело, что купить хорошие вещи сможем либо в большом городе, либо на ярмарке, а до ближайшего городка три дня пути.
– Значит, завтра ищем лавку или трактир и покупаем самое необходимое, а уж потом по случаю купим остальное в городе или на ярмарке. Амиран, составь список с учетом оруженосца и сбруи, все равно придется еще коней покупать.
Определившись с планами на следующий день, путники улеглись спать, только Амиран остался у мерцающих углей: вдоль тракта, случалось, двигались не только мирные путешественники. Ворча и посматривая по сторонам, старый гвардеец составлял список покупок, а заодно приглядывал за котелком с горячим взваром на утро.
Гелла ела за столом рассеяно, почти не обращая внимания на то, что лежит в тарелке, ее мысли были заняты письмом, которое получила Сатра.
«Просто милость богини, что лекарка записала для непонятливой ученицы заклинание, и Гелла не потеряла маленький свиток! Ну как Сатра могла так долго молчать?! Да и сама хороша – чего стоило расспросить названую сестру вместо того, чтобы ловить нежные взгляды вампира!» – от возмущения Гелла пыхнула носом и одним движением разломила аппетитную котлетку, политую странным зеленым соусом.
В письме, принесенном соколом для воительницы, в очень хитрых выражениях сообщалось, что ее возлюбленный умирает и зовет ее проститься, а также просит не исполнять их обычай, мол, Сатра еще только невеста, а не жена.
Для постороннего человека письмо показалось бы формальным перечислением событий в стане, но зная Сатру, Гелла содрогалась – только обещание съездить ко двору короля вампиров остановило воительницу от немедленного исполнения смертельного ритуала. Герцогиню просто колотило от ужаса – ведь она могла потерять названую сестру из-за чьей-то жестокой прихоти! Поэтому, почти игнорируя вкусный ужин, она пыталась вычислить автора письма. Конечно, ей не были знакомы и половина орков в становище, но ведь не всякий орк знал Сатру настолько хорошо, чтобы написать подобное письмо. Рассеяно подкрепившись и не отыскав подходящих образованных и злодейских личностей в своих воспоминаниях, Гелла отправилась к повозке проверить своих лягушек – она взяла за правило хотя бы полчаса в день посвящать им, так как иначе разноцветные певуньи чахли и теряли цвет. У горшка обнаружилась вездесущая Кира, она с таким озадаченным видом заглядывала внутрь, что Гелла по инерции испугалась и заторопилась:
– Что случилось??
– Посмотри сама, – Кира отодвинулась от емкости, и Гелла увидела, что края горшка покрыты мелкими пузырчатыми шариками в радужной пленке.
Благодаря активной Кире перед отъездом в горшок заглянул каждый вампир, которому случилось в то время быть в трактире. И все твердили одно: лягушки размножаются!! Гелла, сидящая на повозке подле горшка, уже устало потирала тонкими пальцами виски, когда толпу любопытных разогнал разгневанный Силен. Раздувая тонкие ноздри, он желчно поинтересовался, почему Стражи не выполняют свои обязанности по охране почетных гостий, а когда толпа разошлась, велел одному из Стражей принести кувшин с напитком из только что поставленной на другой край повозки корзинки. Гелла, выпив душистого отвара, как всегда расправила плечи и тут же мысленно себя побранила – к такой заботе легко привыкнуть, а Силен не нянька и вечно с нею не будет. Сират подал сигнал к выезду, и Стражи привычно усадили девушек в седла. Сатра вновь хмурилась, но уже по другой причине – как и Гелла, пыталась вычислить того, кто написал коварное письмо. Проезжая мимо герцогини, воительница вопросительно подняла бровь и получила в ответ легкое покачивание головы – никаких догадок и предположений у Геллы не было.
День прошел спокойно, Стражи охраняли, девушки рассматривали деревеньки, расположившиеся вдоль дороги; столица вампиров приближалась. Заночевать Силен планировал в большом постоялом дворе в одном перегоне от столицы. Удобнее было въехать в город поутру и сразу двинуться во дворец, поэтому отряд ехал в густом золотисто-алом закатном свете и немного растрепавшиеся волосы Геллы выбивались из-под шляпки ореолом, а темные волосы Сатры тянулись по ее спине багряным шлейфом.
