Текст книги "Телохранитель для мессии. Трилогия"

Автор книги: Юлия Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

"Ага, а тебе нужно как в «Семнадцать мгновений весны» – аалона Валента, тиканье часов, истинная арийка, в порочных связях не замечена и т.п. Размечталась " – вот ведь, сколько молчал, а тут на тебе, высказался. Наверно пора представиться, а то наверно, так и будут обзывать. То дитя мое, то девочка, а там, кто его знает, до каких кличек дело дойдет.

– Меня зовут Лия, рада знакомству.

– Я, на твоем месте, так бы не радовалась – не оценила моей любезности наставница – будем, Лия, работать, работать и еще раз работать!

«Несомненно, как завещал великий дедушка Ленин» . Нет, Ильич завещал учиться. Хотя этому доброму человеку принадлежит фраза о том, что «перемена труда – есть отдых». Боюсь, наставница и этим принципом не брезгует.

Ноги отказали мне в благосклонности, свалив тело недвижимым мешком на землю.

До окончания тренировки я просидела сторонним наблюдателем, подпирая стену, к которой меня под локотки оттащили две послушницы. Девицам, проверявшим меня на вшивость, так не повезло. Их, как и прочих, загнали обратно на площадку. Идеальная синхронность движений завораживала, сила ударов впечатляла. А смотреть на это, сидя в тенечке и вдыхая сладкий свежий воздух после трех недель заточения, было незамутненным удовольствием. Про меня вспомнили только, когда пришло время ужина, и позвали проследовать за всеми. Другие послушницы уже ушли вперед. Лишь одна из них задержалась, чтобы показать дорогу.

– Привет, меня Лэнар зовут, – невысокая улыбчивая девушка с карими глазами и волосами цвета опавшей листвы протянула мне руку, чтобы помочь подняться. – Аалона Валента просила присмотреть за тобой.

– Лия, – я хмуро приняла ее помощь. – Аалона Валента – сама внимательность, как я погляжу.

– Валента – зверь, верно, – Лэнар хихикнула и, быстро оглянувшись – не слышит ли кто, шепотом добавила. – Здорово ты девчонок! Пошвыряла, как котят! Этой зануде Голле давно было пора начистить… хм… много чего. Спасибо, что проделала это за меня. Короче, будут вопросы, обращайся, постараюсь помочь.

– Спасибо за предложение, – с третьей попытки мое тело обрело устойчивость. – Не дура, отказываться не стану – ни черта в происходящем не понимаю…

– Знание не всегда есть благо, – усмехнулась девушка. – Уж поверь той, что выбрала предвидение. И как раз сейчас оно мне подсказывает, что если мы не поторопимся, то останемся без ужина.

* * *

Обеденная зала освещалась все тем же неярким светом, исходившим от потолка и стен. Свечение, равномерное в коридорах, тут образовывало на поверхности причудливые узоры, как будто неведомый художник, макнув кисть в светящуюся краску, разрисовал стены, как диктовала ему его безумная фантазия. Практически все помещение занимали длинные столы со скамьями. В зале уже собрались все монахини, включая мать настоятельницу, и дожидались последних опоздавших послушниц. Мать Астела не удостоила меня не единым взглядом, предпочитая игнорировать не оправдавшую надежд Избранную.

На столе уже стояли чашки с дымящейся кашей, по виду овсяной. К ней прилагался весьма и весьма скромный кусочек мяса. Запивать это предлагалось местным аналогом киселя. Пучки молодого зеленого лука и петрушки по-простому накидали между плошками. Хотя жесткие лавки без поддерживающих спинок не располагали к продолжительному сидению, Занесенную над кашей ложку пришлось положить на место. На свободное место перед столами для выступления вышел сухонький старичок с редкой растительностью на яйцеобразной голове, одетый в немаркую коричневую рясу.

Без всякой магии предвидения я могла напророчить, что нам предстоит прослушать занудную проповедь в исполнении монастырского священника. Ее содержание сводилось к следующему: все мы есть дети Единого, а магию, пищу и все остальное мы имеем лишь благодаря тому, что он соизволил нам это дать. За это присутствующим предлагалось, в свою очередь, славить в безмерной благодарности строгое, но справедливое божество денно и нощно. Дедок постоянно путался в словах, забывал, что он говорил, а что еще нет, поэтому некоторые куски проповеди нам «посчастливилось» прослушать несколько раз. Демонстрация прогрессирующего старческого маразма затягивалась. Мать Астела, лицезревшая подобный спектакль, наверное, не первый и скорей всего не в последний раз, взяла дело в свои руки.

– Какую чудесную проповедь прочитал нам сегодня отец Ванхель! – воскликнула она, дождавшись паузы в рассуждениях старичка. – Давайте же возблагодарим Единого за пищу, кою он нам ниспослал, и приступим к трапезе.

Девушки вокруг меня приложили кончики пальцев к середине лба, облегченно произнесли: «Хвала Единому» и активно принялись за еду.

– Единому хвала, – торопливо поддержала я, готовая славить кого угодно, лишь бы покормили.

После ужина нас построили, как старом кино про пионерский лагерь, и повели в общую спальню. В этой большой комнате с тремя десятками кроватей под пологами одну в самом углу выделили мне.

Под строгим взором наставницы всем были розданы из большого встроенного в стену шкафа полотенца и ночные рубашки. Группами по пять человек стали заходить в дверь, находившуюся в противоположном конце комнаты. Так как послушницы выходили оттуда умытыми и переодетыми, даже я догадалась, что там душевая. Дело шло ходко, каждый отряд укладывался в минут десять – пятнадцать. Но по закону подлости, очередь моей группы, была самой последней. Ожидание показалось вечностью. Ноги не держали, а присесть на кровать в грязных штанах мне не позволяло воспитание. Но усталость разрешила опуститься прямо на пол и не обращать внимания на стороннее неодобрение.

Бесцеремонный толчок в спину вырвал меня из неглубокой дремы – настала моя очередь. Душевая разительно отличалась от ванной в келье. Практически пустая комната, из мебели – только простые деревянные полки на стенах, куда складывали чистую одежду. Грязная скидывалась в бездонный провал в полу, ведущий по ощущениям в ад, а не в прачечную, как можно было предположить. У дальней стены – пять кранов на потолке и отверстия для слива на полу. Валента ухватилась за огромный рычаг возле двери. Встав под кран, я с интересом ожидала, когда же польется вода, неосмотрительно задрав голову вверх. Оттуда извергнулся поток мыльного раствора, тут же попавшего в глаза. Резь стала нестерпимой, я моргала в стремлении избавиться от мыла, одновременно пытаясь судорожно размазать оное по телу. Высшие силы сжалились, и струи чистой теплой воды позволили промыть очи, а также смыли вместе с пеной всю грязь, накопленную за день.

Жесткое полотенце обдирало кожу, глазам было больно моргать. Подол надетой широченной ночной рубашки достигал пола. Глухой ворот, длина до пят и длинные рукава остудили бы пыл самого разгоряченного сексуального маньяка.

"Это кто у нас здесь такой проказник? Уж не отец ли Ванхель? ". Цыц, охальник.

Под настороженное молчание и косые взгляды я проскользнула в постель и спряталась за опущенным пологом. Узкая жесткая кровать с бугристым матрасом в который раз за день заставила с тоской вспомнить удобную келью. Я долго не могла уснуть, ворочаясь с боку на бок и вслушиваясь в странную тишину спальни.

* * *

Поднимали здесь как в армии, не хватало только ротного с горящей спичкой. Но аалона Валента блестяще справлялась с этой ролью. Я долго соображала, каким образом оказалась на полу, и чего от меня хочет это громко орущее чудовище в человеческом образе, потрясая одеялом. Оно алкало выгнать меня на пробежку вокруг крепости. К моему прискорбию, ей это удалось. Послушницы, находившиеся там уже с полчаса и получившие дополнительные десять кругов за задержку тренировки, встретили опоздавшую меня хмурыми взглядами.

О своей «горячей любви» к физическим упражнениям я уже говорила. Первая пробежка далась мне ой как нелегко. Отдышка замучила, в правом боку пульсировала нудная боль. Но бодрые спины далеко впереди задавали убийственный темп и не позволяли расслабиться. Всходившее солнце равнодушно наблюдало за происходящим безобразием.

«Сало – сила, спорт – могила», – приговаривал шеф, наглаживая внушительный животик после роскошного банкета. Точно, если пробежка в ближайшее время не закончится, на одну Избранную станет меньше. Аалона Валента геноцида не допустила, сворачивая к подъемному мосту. Наша группа потянулась в крепость, я заплетающейся трусцой бежала следом.

Сегодня я уже не сидела возле стены, а принимала полноправное участие в тренировке. Чучелом для отработки другими алониями захватов и бросков. Почти все занятие я провела в лежачем положении, трудолюбиво роя носом землю. Девушки жалели убогую, и не били меня в полную силу. Чуда, подобного вчерашнему, не произошло, потому досталось мне, мама дорогая! Наставница зверствовала вовсю, время от времени обреченно вздыхая при взгляде на мои конвульсии.

Где моя удобная маленькая келья? Неужели мне там было скучно? Ничего подобного, хочу обратно! Буду, как миленькая, концентрироваться на удобном коврике в компании матери Астелы.

Солнце упрямо застыло над нашими макушками, и Валента погнала всех к большой бочке, покоящейся на постаменте из деревянных балок. Она обреталась за конюшнями, которые узнавались по характерному запаху и доносившемуся оттуда ржанию. Долой жилеты, и айда под большой кран! Мощная струя нагретой на солнце воды окатывала с ног до головы, проникая теплыми влажными пальцами под одежду и в сапоги, даря приятное чувство свежести. Следом каждой из нас выдали по плитке спрессованного мяса с овощами и кружке воды. Я без сил упала на пятую точку, отгрызая солидный кусок от съестного монолита.

«Пикник на чистом воздухе, здоровая деревенская пища». Ага. На вкус как настоящие деревенские опилки. Хорошо еще воды дали, а то бы подавилась.

Но, дожевав последний кусок этой безвкусной массы, я поняла, что сил у меня значительно прибавилось.

После сытного обеда, «избиение младенцев» продолжилось. К моему глубочайшему удивлению, вечером обнаружилось, что кости все же целы, а на теле травмы, совместимые с жизнью. На глаза набегали слезы от усталости и непривычной нагрузки, их приходилось постоянно смахивать и украдкой шмыгать носом. Интересно как синяки и ссадины сочетаются с моей безупречностью, о которой так пеклась мать настоятельница?

Все в точности повторилось на другой день, и во все последующие. Теперь меня каждое утро безжалостно будили с петухами, а так как я люблю поспать утром подольше, это была с их стороны одна из самых изощренных пыток. Далее следовала бодренькая пробежечка кругов, эдак, десять вокруг замка, вместе с такими же несчастными, как и я, а потом тренировки, тренировки и еще раз тренировки.

* * *

– Да вставай же, коровища!

Не знаю, что заставило меня проснуться – разъяренный шепот или болезненный тычок в ребра.

– От коровищи слышу! – с третьей попытки мне удалось освободить рот от закрывавшей его чужой руки.

– Тебя разбудить – некромансер быстрее мертвяка поднимет!

Я недоуменно оглянулась. Комната, погруженная в расслабленную тьму, сладко спала. Плотно задернутые пологи, слаженный хор неглубокого дыхания. Кто-то из нас, очевидно, сошел с ума.

– Лэнар, ты сдурела?!

– Ш-шшш… Одевайся быстрее!

Она кинула на постель одежду. Опыт мгновенного выскальзывания из ночной рубашки и ныряния в форму, выработавшийся под воздействием грозно сведенных бровей и ядовитых замечаний аалоны Валенты, благотворно сказался на скорости одевания.

– Обувь не забудь.

Дверь беззвучно выпустила нас в коридор.

– Куда мы? – портянка, заматываемая на ходу, отказывалась влезать в сапог.

– Увидишь, – отрезала Лэнар, прибавляя шагу.

Сапог наконец-то занял полагающееся ему место, позволяя мне догнать подругу. Лэнар легко перемахнула через подоконник, изящно загасив инерцию кувырком. Я с грацией мешка картошки выпала из окна следом за ней.

Хозяйственный двор мирно безмолвствовал. Темные силуэты предметов, привычных в светлое время суток, рождали зловещие ассоциации. Справа, на месте укрытого стога сена с небрежно прислоненной рогатиной, угрожающе нависал минотавр. Рассерженно хлопали крыльями сохнувшего белья гарпии.

– Скорей же! – девушка рванула меня за руку. – Опоздаем!

Я поддалась прозвучавшей в голосе острой необходимости, и мы помчались. Обогнули подсобные пристройки, поднырнули под бочку с водой и уперлись в глухую стену. Лэнар легко взлетела по ней, цепляясь за незаметные выбоины.

– Куда бежим?

– Будет интересно, – уклончиво ответила послушница, втаскивая кряхтящую меня за шкирку на крышу. – Быстрей!

Мы подтянулись на нависающий балкончик. Лэнар невесть откуда взявшейся проволокой легко справилась с крючком на той стороне двери. Нагромождение мебели во мраке помещения не позволяло достоверно сказать, для чего оно предназначалось. Спутница потянула меня к выходу, знаком призывая к молчанию. Дальнейшее слилось в дикую гонку по коридорам, лестницам, переходам. Вперед. Вверх. Быстрее.

Замерли. Серый ветер крыльев взметнулся вокруг. Ему стало тесно в крошечном помещении, и он выпорхнул наружу, разлетаясь шумными голубями. Стук упавшего люка погасил толстый слой птичьего помета. Стены покрывали фрески, истертые временем, природой и темнотой в неразборчивые пятна.

– Смотри, – Лэнар тихонько развернула меня в сторону зияющего во всю стену оконного проема.

Небо неторопливо рассветало, обстоятельно перебирая палитру. Полночно-синий был отвергнут ради ярко-сиреневого, стремительно выцветающего в нежно розовый. Показалась рыжая макушка пробуждающегося светила, радостно брызжущего лучами на еще спящий мир. Свет возвращал яркие краски, украденные жадной ночью. Ласковые лучи дотянулись до нашей башенки и преобразили невзрачное помещение. По стенам побежали золотые всполохи, рассыпающиеся разноцветными призрачными бабочками. От их исступленного танца закружилась голова. Хрупкие создания метнулись к окну, сбиваясь в слепящий вихрь, соткавший в проеме женское лицо. Бесконечное сострадание и понимание светилось в ее глазах. Нежная полуулыбка бережно освобождала душу от застарелых обид, непонимания, усталости. Солнце всплыло над горизонтом, и образ истаял золотистой дымкой, оставив после себя ощущение светлого покоя. Я судорожно вздохнула и обернулась к Лэнар. Слова благодарности застряли в перехваченном слезами горле.

– Я подумала, что тебе необходимо это увидеть, – Лэнар вытирала мне, как маленькой, мокрое от слез лицо припасенным куском ткани. – Утешительница редко балует нас своим явлением. Всегда случайно. Но я тоже не бессмысленно выбрала школу Предсказывающей магии…

На тренировку мы, запыхавшись, успели вовремя. Приподнятое настроение и чувство умиротворения остались со мной до самого вечера. Первый раз за все время я уснула счастливой, глупо, по-детски улыбаясь…

* * *

Дни потекли один за другим, похожие друг на друга, как близнецы: подъем в несусветную рань, тренировки до изнеможения и молитвы, которых к концу первой недели я уже знала в количестве трех штук, как то: «Хвала Единому Во Гневе», «Хвала Единому За Любовь К Чадам Его» и «Хвала Единому И Только Ему». Заучить их было не сложно, так как повторять их приходилось раз пять на дню каждую, а то и больше. Но четкого графика у моления не было. Через несколько дней я заметила, что время молитвы странным образом совпадает с появлением в поле зрения отца Ванхеля. Мы дружно бухались на колени, принимали благочестивый вид и, коснувшись склоненного лба кончиками пальцев правой руки, начинали заунывным речитативом возносить хвалу Единому. Сморщенное лицо святого отца расплывалось в довольной улыбке при виде сего богоугодного зрелища.

С каждым днем время, проведенное на тренировках в вертикальном положении, неуклонно возрастало. После того как я научилась группироваться и падать правильно, и синяков существенно поубавилось.

Еще на второй день занятий аалона Валента поняла, что техника у меня не просто хромает, а начисто отсутствует, и взялась за мое обучение собственноручно. И собственноножно. Послушницы тренировались отдельно, а наставница с выражением бесконечного терпения на лице мучила меня в сторонке.

Начали с самого простого – с кувырков. Однако то, что в исполнении аалоны выглядело просто и изящно, у меня получалось коряво и тяжеловесно. Вместо того чтобы из положения стоя прокатиться последовательно по руке, боку, бедру и бодро вскочить Ванькой-встанькой на ноги, я со всего размаху грохнулась спиной, умудрившись еще удариться головой. При попытке повторить процесс в обратном направлении, отбились все те места, до которых не добрался кувырок вперед.

После обеда, когда аалоне надоело валять негибкое тело по площадке, мне в руки дали гладкую деревянную палку, по форме слегка напоминающую меч. И научиться правильно ее держать – было не самым легким. Даже под руководством наставницы.

– Возьми меч. Умница, – «дура дурой» отчетливо слышалось в этом ласковом слове. – Теперь сделай это с правильной стороны. Обеими руками. Правую придвинь к самой гарде, левую держи на конце рукояти. Гарда – это то кольцо, которое отделяет рукоять от лезвия, а не середина меча, как тебе, видимо, кажется. Руки почти полностью выпрямлены, но расслаблены. Расслаблены, я сказала! Да не сжимай ты его, словно женушка скалку, поджидая неверного муженька! Так, а сейчас поработаем над защитами…

К вечеру такой работы я щеголяла симпатичным сине-желтым окрасом ребер, отбитыми до нечувствительности пальцами рук. До коленей и локтей нельзя было дотронуться. По левой скуле растекался фиолетовый кровоподтек.

Тело вспоминало навыки рывками, будто сознание сцены ночного кошмара. После трех дней таких индивидуальных тренировок и разученных основных приемов Валента вернула меня в коллектив.

Однако самым лучшим учителем оказалась Ее величество Боль. Не хочешь получить в печень – уклоняйся, жалко ребер – скручивайся, а дороги зубы – закрывайся. Будь текучей, как ртуть – пропускай удары мимо себя, сбрасывай удар по лезвию, не давая причинить урон истерзанному тренировками телу.

Поначалу страшно хотелось взбунтоваться, на все наплевать и закатить образцово-показательную истерику. Однако какой-то внутренний предохранитель не давал это сделать. Через силу, но я выполняла все, что от меня требовала неумолимая аалона Валента.

«Все-все?» . У-у достал.

Потом втянулась, и даже стала получать удовольствие.

"…" . Молчишь? И правильно.

Стало в радость рано вставать, чувствовать вечернюю усталость натренированного тела и ощущать себя частью слаженно работающего механизма, которым был Орден.

Глава 5

Работу преподавателя можно сравнить со Святой Инквизицией: сначала проповеди, проповеди… а потом пытки и казни.

Как всякая уважающая себя организация Орден имел строгую иерархию.

На самой нижней ступеньке находились лонии – послушницы, только пришедшие в монастырь, на них держалась вся грязная работа Стирка, уборка, готовка, уход за животными – вот далеко неполный список обязанностей. Чтобы стать лонией, девушка должна пройти самый жесткий отбор. Каждые три года, в день святого Конхола, приходившийся где-то на середину лета (точнее определяли на месте), сотни девушек Империи всех сословий приходили к стенам монастыря, чтобы испытать судьбу. Для семьи большая честь иметь в роду алонию. Это означает, что род отмечен благодатью Единого и отныне под защитой Ордена, а также может попросить о любой, в пределах разумного, помощи. Материальная – выдается сразу. Такая благодать только на два поколения. Вот и не убывает, а возрастает год от года число соискательниц, кто добровольно, а кто и по принуждению «добрых» родственников.

На праздничных мероприятиях отбирали около пятидесяти девушек. Однако это не означало, что выбранная получит гордое звание алонии. По истечении трех лет послушниц ждал суровый экзамен на профпригодность. Испытание проходили не многие, редко больше двадцати девушек, в плохой год десяти. Провалившиеся возвращались домой, а выдержавшие проверку оставались для обучения в Ордене еще на три года – до следующего отбора. После пятнадцати лет службы, если конечно оставалась в живых, алония получала статус алоны. А выживали очень немногие – девушки служили универсальным заградительным заслоном между людьми и «человеколюбивой» нежитью. Алона претендующая на более высокое звание аалоны должна приготовиться выдержать экзамен на Мастера Гильдии либо Маршала Храма. За последние десять лет это удалось лишь четверым. Аалона Валента, аалона Ренита, аалона Хилон, аалона Тано являлись верными помощницами правившей всем этим большим хозяйством железной рукой матери-настоятельницы, или правильнее сказать, алны Астелы.

Женский воинствующий Орден Конхол был единственным в своем роде.

«…И наделил Господь, Имя коему Единый, человека Силами души и тела. И повелел Господь, Имя коему Единый, чадам своим: Нет хорошего человеку в обладании обоими Дарами единовременно, ибо соблазн великий греху поддаться скрыт в оном. И разделил Господь, Имя коему Единый, людей на владеющих телесной мощью и мощью духовной обладающих. И стало так. Но сказал Господь, Имя коему Единый: дщерь душою чистая божественного единения достойна будет, жертву принеся огромную…» – этой цитатой Священного Свитка Единения отец Ванхель начинал каждое занятие религиозного просвещения.

Переводилось на понятный язык это так: мужчины либо маги, либо воины. Лишь девушки, сочетали оба этих дара, если вступали в Орден, покинуть который они могли, выйдя замуж. В Уставе оговаривалось, что условие выхода действует лишь до получения дочерью статуса алоны (оно и правильно – кому нужна заматеревшая баба под сорок?), и если будущий муж победит ее в каком-либо виде искусств – воинском или магическом. За всю историю существования Конхола, а это без малого шестьсот лет, таких случаев набиралось не больше сотни. И почти половина историй имела трагический финал, так как, становясь женой, алония лишалась всей Силы, и не каждая переживала эту потерю без последствий.

Высоковельможные господа, несмотря на высочайший запрет Императора, постоянно цапались с соседями по поводу и без. А ведь нужно еще защищать вверенное им население от разнообразной нечисти, особенно плодовитой вблизи Разделяющих гор и Великого разлома. Вот и мечтали благородные сеньоры иметь в своем гарнизоне хотя бы небольшой отряд алоний – «смертоносных клинков Империи». Вознаграждение Ордену от благодарных властителей оговаривалось более чем щедрое. Воины и маги в одном лице, крепких напитков не употребляют, с девками гарнизонными не якшаются – девушки того стоили. К тому же, нет верней воина, чем алония. Она будет драться до последнего вздоха за того, кому поклялась служить, хотя все равно останется самой преданной дочерью своего ордена.

Для девушек, желающих развивать свой магический Дар, или совершенствоваться в воинском искусстве, вступление в Орден было единственной возможностью, так как ни в Академию при Гильдии магов, ни в Храмовые Школы женщин не принимали. Им уготавливалась участь либо деревенских знахарок, либо монахинь.

И Церковь, и Гильдия магов, в другое время готовые перегрызть друг другу глотки, были на редкость единодушны в отношении Конхола. Ордену поручали самую грязную работу, с которой не могли справиться сами. Алне приходилось балансировать подобно акробату без страховки под куполом цирка, стараясь угодить и тем, и другим. Поэтому где и кому служить, она решала, руководствуясь не столько откровениями Единого, сколько политическими соображениями и намерением остаться в религиозной и магической иерархии Империи. Предпочтение отдавалось тем высокородным семьям, которые уже имели в тупиковых ветвях своего генеалогического древа алоний, причем не одну и не две, а много больше. И, должна признать, систему продумали толково, рекламную кампанию провели по всем правилам, Орден регулярно обеспечивался свежими чернорабочими. Добрая молва о Конхоле неслась по всей Империи, и вряд ли поток послушниц когда-нибудь иссякнет.

Мой Избранный статус держался в строжайшем секрете, ална убедительно попросила не разглашать эти сведения. «Для твоей же безопасности!» – загадочно намекнула она. Для моего безболезненного появления в рядах алоний цвет Ордена подготовил солидную легенду. Послушница Лия, привезена герцогиней Рианской из монастыря св. мученицы Малрены, что в самой глухой провинции (предположительно Твианы), проявившая все задатки алонии для пробного обучения. Вдруг что выйдет, а то возраст, страшно сказать, двадцать два года.

«Легенда-то слабовата» . Любимая присказка в Ордене гласит: «с алной не спорят». По крайней мере, расспрашивать меня никто не пытался…

Несмотря на все ограничения, жили очень даже весело. Гуртожиком. Общежитием то есть. Я уже не засыпала сразу после вечернего умывания, а внимательно смотрела и привыкала к новой жизни. Такое разнообразие женских лиц в одной комнате зачаровывало. Здесь была представлена почти вся многоликая Империя Тилан. Сереброволосая Ания – дочь неприветливого ледяного Новера. Смуглая с жесткими курчавыми волосами Тала из знойной Джерии. Узкоглазая Дила с блестящей черной косищей до колен – прирожденная наездница из пыльных степей Дарстана. Признанная красавица Кенара, обладательница фиолетово-сиреневых глаз в пол-лица, из Тени, славящейся своими нежными красавицами и тканью Шеру (за тем, и за другим в центральную провинцию приезжали со всей Империи). И другие, менее экзотические девушки, общим числом – тринадцать.

Личность первого Императора вызывала неподдельное восхищение. Нужно быть действительно великим человеком, чтобы объединить столь разные народы. И превратить их в монолит Империи одной религией, одним богом. Произошло нечто грандиозное, не иначе пришествие самого Единого, и на спецэффекты, вероятно, не поскупились. Хорошо бы покопаться в книгах – спрашивать у сестер не рекомендовалось. Несмотря на рассказанную сказочку, некоторая настороженность в отношении меня все-таки чувствовалась. Оно и понятно – девушки живут вместе уже больше трех лет, а тут я и даже дня не побыв лонией – сразу в алонии. Бывает, не знаю элементарных вещей.

«Да, в теологические споры тебе пускаться еще рано». И я о том же.

Адаптационный период не затянулся. Неделя – все потихоньку улеглось, жизнь пошла по наезженной колее. Успешный набег на кухню, который я случайно организовала, стал моим посвящением в тесный круг дочерей Ордена.

* * *

Вечер начинался вполне безобидно. Некоторые из нас отгородившись пологами видели уже второй сон, но большинство разбилось на кружки по интересам, коим предавались на кроватях зачинщиц. Мы с Лэнар азартно резались в местный аналог игры «Козел», которая здесь тактично называлась «Скупой муж», записывая набранные очки мелком на спинке моей кровати. Причитания богобоязненной послушницы Сеш, истово молившейся согласно ритуалу в северном углу, приятно разнообразили безмятежность спальни.

– Нет ничего лучше сальгрийского кольчужного масла, – сказала сидевшая на соседней постели огненно-рыжая Ранель, уроженка Сальгрии, любовно натирая свою кольчугу.

Еще месяц, и тренировки с деревянными мечами подойдут к концу, нам в руки дадут настоящие. Мне и с деревом пока не удавалось управиться, а уж про колюще-режущее оружие я боялась подумать. Но пусть уж сразу прирежут: для новых миленьких синяков и очаровательных шишек, оставляемых на теле гладким деревянным мечом из белого дуба уже не осталось места.

Ранель была страстной патриоткой и признанным авторитетом в данном вопросе. Мучительно размышляя, какая последняя карта осталась у Лэнар, и, соответственно, какую масть попросить, пожертвовав темной принцессой, я, не подумавши, ляпнула:

– Каждый кулик хвалит свое болото.

Боже, что тут началось! Тогда меня еще никто не поставил в известность, что характер у Ранель подстать ее волосам, такой же огненный, мгновенно вспыхивающий. Остальные, прекрасно осведомленные об особенностях нрава сальгрийки, старались ее не трогать, одна я по дурости подставилась. Помянуты были все мои родственники, вплоть до пятнадцатого колена. Недвусмысленно высказаны сомнения по поводу способности моей семьи воспитать достойную дочь. Потому как она не научила меня уважать то, в чем славны другие провинции, раз уж своя ничем похвастаться не может.

Вот вляпалась.

«Голова человеку дана, чтобы думать, а не только чтобы шапку носить» . Согласна. Но родителей за что трогать?!

– Да ладно, – неосмотрительно бросила я. – Твое кольчужное масло гораздо хуже средства, которым алона Горана заставляет лоний натирать котлы.

Кто меня за язык дергал?

Казалось, у Ранель сейчас пар из ушей повалит, а волосы и правда задымятся:

– Неужели? – сквозь зубы процедила сальгрийка. – И ты готова это продемонстрировать?

– Почему бы и нет? – смело согласилась я, ведь отступать было некуда. – Сейчас, только на кухню сбегаю.

Сказала я это в надежде, что меня остановят. Наивная.

На комнату опустилась выжидающая тишина, примолкла даже Сеш. Все взгляды устремились к моей скромной персоне.

Вот уж, язык мой – враг мой. Вход на кухню, где всем заправляла гроза всех лоний алона Горана, после наступления «комендантского» часа был строжайше воспрещен. Да и прогулки по замку в это время тоже не приветствовались. Застигнутая на месте преступления в воспитательных целях питалась всю следующую неделю черствым хлебом с отнюдь не родниковой водой, а ночевала в отвратительно холодной подвальной келье. Удовольствие на любителя. Самое интересное состояло в том, что о местонахождении кухни я имела смутное представление и в чудодейственности данного средства вовсе не была уверена. Но если сейчас не пойти, авторитет будет подорван окончательно.

«О чем беспокоишься? Его у тебя здесь сроду не было». Значит, пора обзаводиться!

Бросив карты на одеяло, чтобы они не выдали предательское дрожание рук, я медленно поднялась. В попытке потянуть время, с проворством старого паралитика надевала поверх ночной сорочки темный плащ. Меня никто не остановил, но неожиданно подоспела помощь.

– Подожди, Лия, – встала следом за мной Лэнар. – Прогуляюсь с тобой, а то проголодалась что-то…

Рассвет, встреченный вместе, и явление Утешительницы нас очень сблизили. Она была единственной, кто не сторонился меня и не смеялся, если я задавала с ее точки зрения глупые вопросы. К тому же, Лэнар – бездонный кладезь информации.

Мой моральный дух поднялся до недосягаемых высот, поэтому, выходя, я небрежно уронила:

– Ладно, девочки, может быть, захватим и вам чего-нибудь вкусненького. При случае.

Провожало нас разъяренное шипение Ранель.

Тихонько прикрыв дверь, мы со всей осторожностью начали прокрадываться на кухню. Каменный пол тревожно холодил босые ноги. Светлые лунные кляксы окон освещали с тщательной осмотрительностью выбираемый путь. Гулкая тишина разбавлялась оглушающим биением наших сердец. Шепот развевающихся плащей зловеще разносился по пустым коридорам. Мы беспрепятственно прошли практически весь путь. Оставалось только пересечь обеденную залу, когда на нашем пути повстречалось непреодолимое препятствие в лице аалоны Валенты. Она безуспешно старалась поправить занавес, отделяющий залу от общего коридора. Золотой витой шнур, поддерживающий портьеру, предательски соскальзывал, норовя тяжелой кистью огреть наставницу по голове. С ее губ срывались слова, подходящие грубому солдафону, а никак не почтенной аалоне. Но это было еще полбеды. По коридору неслись звуки голосов и нестройного топота алон, возвращающихся с полуночного моления. Я живо представила, как сейчас нас обнаружат, позору на весь монастырь, кошмарная неделя и насмешки потом на всю жизнь. Мало того, что сама подставилась, так еще Лэнар втянула. Возможно, меня и не накажут, Избранная как никак, а ей достанется по полной программе. Лицо подруги неестественно побледнело, а потом и позеленело, она так крепко сжала зубы, что заострились скулы, неразличимые на ее круглом лице в другое время.