Текст книги "Телохранитель для мессии. Трилогия"

Автор книги: Юлия Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

Под безысходным взглядом девушки захотелось стать маленькой, незаметной, подобно хамелеону слиться с окружающей обстановкой и переждать в таком состоянии пару столетий. Дыхание замедлилось, сердце стучало все реже и реже. Мироощущение претерпевало разительные перемены. Беспросветное отчаяние плавно перетекало в равнодушную собранность. Полная растерянность сменилась кристальной четкостью – время замедлило свой ход, мысли шли, как дисциплинированные солдаты, в нужную сторону.

Левая рука судорожно вцепилась в плечо Лэнар. Правая потянулась к солнечному сплетению, безошибочно находя точку сосредоточения. Силу не нужно где-то выискивать – я сама была ею. Сосудом, наполненным чистой незамутненной магией. Концентрация энергии в одном месте, где она достигала критического предела, перейдя который я могла сотворить чудо, далась мне так же естественно, как дыхание. Собранная магия устремилась в правую руку, чтобы переродиться в руну невидимости. Не задумываясь, я плела вязь, заключая нас в кокон, словно паук, набрасывая вытянутую в нити Силу петлями. Голосом заклинание далось бы гораздо легче, но нас не должны были услышать. Не дыша, мы прошли мимо все еще борющейся с неподдающимся шнуром аалоны, которая даже не повернулась в нашу сторону. Почти сразу за нашими спинами послышались голоса алон, приветствующие Валенту, и посыпавшиеся советы вперемешку с предложениями помощи.

Странное состояние покинуло меня, когда мы достигли вожделенной кухни. Как-то сразу оказалось, что сердце бьется где-то в левой пятке, а ладони повлажнели и противно дрожали.

– Эй, а ты не говорила, что у вашего монастыря лицензия на Заклятье невидимости, да еще в рунной магии. Потрясает, – Лэнар аж присвистнула. – Хотя, на мой взгляд, Заклинание Разрыва, которое выбили в Гильдии сестры Тонара, в долгом паломничестве все же понадежней будет.

– Ну…, – промямлила я – как ты догадалась?

– Я же не из норы волкодлака вылезла! Как никак, мой родной город Марон – столица нашей провинции.

Неопределенное пожатие плечами было ей ответом. Зачем человека переубеждать, если он свято уверен в своей правоте? Так и расстроиться не долго.

Угрюмо-темное помещение кухни заставили всевозможной мебелью. Шкафы вырастали до самого потолка, который находился почти в четырех метрах от пола. Для лоний-альпинисток заранее заготовили инвентарь в виде передвижных лестниц. Огромные печи даже в нерабочем состоянии выглядели устрашающе. Чудовищные ножи, воткнутые в разделочные доски, вызывали содрогание.

– Откуда бы начать поиски? – я тоскливо взирала на бесчисленные ряды шкафчиков. – Тут нескончаемое количество всяких полок и ящиков, а я даже не знаю, как это чудо-средство выглядит…

Лэнар сложило пополам от смеха. Она медленно сползала по шкафу, не в силах устоять на ногах. После стольких усилий, испортить все громким смехом!

– Да тихо ты! – рассерженно шикнула я. – Весь орден перебудишь.

– Поспорила с Ранель, а сама даже не знаешь, как это выглядит – едва успокоившись, проговорила она.

– Ну не знаю, что теперь. В книжке прочитала. Между прочим, труд святого отца Лода, – обиделась я.

С видом фокусника Лэнар прошла к третьему шкафу и из правого верхнего ящика достала искомый продукт. Взглянув на мои выпученные глаза и отвисшую челюсть, обронила:

– Три года лонией. Перечищенных котлов – не сосчитать.

«Тяжелый случай и не лечится. Диагноз: голову нужно ампутировать, чтобы больной не мучился» . Ладно, на правду не обижаются.

Набрав полные подолы крепких душистых яблок, хранившихся в плетеных корзинах, заботливо убранных в сено для завтрашней трапезы, мы стали пробираться назад. Обратный путь был на изумление чист. Хотя ничего удивительного. Все добропорядочные лонии и алоны уже спали: завтра предстоял трудный рабочий день. Только девчонки, взбаламученные мной, не смыкали глаз. Нас встретили одобрительные возгласы. Яблоки пришлись кстати. Все ели да нахваливали и как-то совсем подзабыли о цели нашего с Лэнар похода на кухню. Одна Ранель сидела обиженной неясытью в углу, и я поняла, что данный конфликт нужно душить в зародыше. Поэтому подошла к ней, и протянула припрятанное для себя, а потому самое красивое и большое яблоко, радующее глаз ярко красным боком.

– На! – вежливость никогда не бывает лишней. – От сердца отрываю.

Ранель искоса взглянула на соблазнительный фрукт, но устояла.

– Прости дуру, – покаялась я. – Средство так себе и с сальгрийским кольчужным маслом оно и рядом не валялось. Но есть оправдание – в заблуждение меня ввел достойный муж Лод. Мир?

Смачный яблочный хруст разом смолк. Тишина была как на старом заброшенном кладбище в полночь на похоронах у глухонемых.

Немного помедлив, огненноволосая алония с усмешкой взяла предложенное яблоко.

– Конечно, дура, – невозмутимо согласилась сальгрийка. – Всяких мужиков заумные бредни слушаешь. Но смелая, поэтому не безнадежная.

Она задумчиво надкусила фрукт, немного помолчала, пережевывая отхваченный кусок, а потом продолжила:

– Ну да ладно, поумнеешь еще, – взгляд насмешливых глаз потеплел – Уговорила, мир….

В комнату вернулись звуки, сообщавшие, что от принесенных трофеев скоро останутся жалкие огрызки. А у меня с этого памятного момента появилась еще одна очень вспыльчивая, но и очень отходчивая подруга в таком странном и непонятном мире.

* * *

Боевыми тренировками воспитание алоний не ограничивалось. Послушницы, определившиеся после полугода обучения с профилирующей магией, занимались на факультативах со своими наставницами. Но были и общие занятия, которые стала посещать и я, начиная со второй недели.

Каждые три дня после утренней пробежки нас на целый день под свою опеку брала аалона Хилон. Худая, как жердь, женщина-воин обладала изящными кистями пианистки. Всегда безупречно чистая тора (головной убор, скрывающий волосы) делала ее похожей на монашку-кармелитку, мантия неизменно выглажена самым тщательным образом. Пятна на ней она воспринимала как личное оскорбление. И что бы мы ни делали, какие неудачные опыты ни проводили, ее наряд оставался все в том же первоначально идеальном состоянии. Сей факт всегда ставил меня в тупик, так как аалона Хилон преподавала азы боевой магии. Что говорить – магия чистой воды.

Для подтверждения звания Мастера требовалась сдача экзаменов по всем подгруппам профилирующего вида. Это в лучшем случае. В худшем, Мастера Гильдии прогоняли бедолагу по всем околочным и хотя бы мало-мальски связанным группам. В случае с алонами Конхола все именно так и происходило. Гильдия всегда недолюбливала выскочек, а если это были еще и женщины! Их изводили по мере сил и возможностей, искренне убежденные, что все делается на благо Империи. И нельзя отказаться: для выдачи имперской лицензии на обучение, без которой Орден становился обычным женским монастырем, требовались минимум три преподавателя в ранге Мастера или Маршала Храма, а лучше и то и другое разом. В свое время этот закон в Совете протащили именно для того, чтобы подрезать крылья Конхолу, сделать его еще более зависимым и контролируемым.

Огненная стихия – коронный номер наставницы в боевой магии. По слухам, передававшимся среди послушниц страшным шепотом, тогда еще алона Хилон на просьбу продемонстрировать избирательность пламени просто убила (образно выражаясь) экзаменаторов пожаром, после которого от одного из корпусов Академии остались только перекрытия. Мебель и драгоценные персоны Высших Мастеров, находившихся в предынфарктном состоянии, оказались в неприкосновенности, поэтому покушение на цвет Гильдии инкриминировать ей не удалось. Пытались подвести аалону под статью «Порча казенного имущества», но и тут не повезло. Здание построили на «благотворительную» помощь, и Гильдия в великой скорби все списала на стихийные форс-мажорные обстоятельства.

Другая аалона – Тано, маленькая смешливая толстушка, едва переступившая сорокалетний рубеж обучала послушниц таинству Исцеления. В отличие от аалоны Хилон ее платье постоянно было перепачкано в каких-то снадобьях, так что даже первоначальный цвет угадывался с трудом. От нее постоянно исходил запах цветущей сирени. Не тот удушающий дух химического заменителя, к которому я привыкла, а едва уловимый, умопомрачительно тонкий аромат цветов, только начинающих распускаться. Меня всегда изумляло, как в ее исполнении зелье из мышиных хвостов, медвежьей желчи и волчьей ягоды нежно благоухало свежескошенной травой. С ней мы занимались два раза в неделю по три часа.

Гороподобная аалона Ренита вдалбливала в наши сопротивляющиеся такому надругательству головы «Магические существа». Широкие просторы Империи год от года богатели на самую разнообразную нечисть. Вся магическая фауна по отношению к роду человеческому подразделялась на две большие группы. Нечисть, которая «горячо любила» человечество (обычно в качестве сытного завтрака, обеда и ужина, можно позднего), и нечисть, которой на нас совершенно наплевать, если ее не трогать. К первой группе относились вампиры, оборотни на любой вкус, мертвяки (они же зомби), горгоны, высасывающие тени, а также куча еще других малоприятных тварей – любителей полакомиться разнообразными частями человеческого тела, в зависимости от предпочтений. Во вторую входили драконы, элементали стихий, различные земноводные (русалки, водяные, омутники), пегасы, гиппогрифы, а всего и не перечислишь. При желании их можно изловить или сговориться о деле, но результат оказывался непредсказуем. Встречи и с теми и с другими лучше бы избежать, но нам, как истинным алониям, это вряд ли удастся.

«Обнадеживает» . Да уж…

Кроме леденящих кровь лекций, у нас предусматривалась практика. Не менее впечатляющая. Обычно на практические занятия аалона с радостным видом Деда Мороза, делающего подарки малышам, приносила что-нибудь настолько отвратительно-мерзкое, что каждую послушницу в группе по разу, да стошнило. Меня и вовсе трижды. На одном из таких занятий нас порадовали мигами – червями времени. Фу, гадость. За полчаса они обрастали слизью, творя из окружающего их пространства временную кашу, при взгляде на которую желудок подпрыгивал к горлу. Тягучая слизь облепляла руки, и не желала стряхиваться, позволяя сквозь толщу полюбоваться разложением обволакиваемых ею вещей, ускоренным в тысячи раз.

Аалона оказалась злопамятной, и не забыла моего промаха с драконьей вытяжкой. Мне вменилось в обязанности ассистировать ей во всех опытах. Наставницу не трогало, что я разводила антисанитарию на уроках неконтролируемыми приступами тошноты. Вырвало в первый раз, второй, третий. На четвертое занятие я недрогнувшей рукой взяла мига в руки. На восьмое умудрилась при препарировании куролиска, в котором мы с воодушевлением копались всей группой, дожевывать оставшийся с обеда сухой паек.

Про занятия, которые вел отец Ванхель, ничего плохого или хорошего сказать не могу, так как просыпала их самым бессовестным образом. В отличие от других преподавателей, святой отец не заставлял нас конспектировать лекции, полагая, что женщина, обученная грамоте, противна Единому. А под усыпляющее бормотание священника о житии святых глаза закрывались сами собой. Впрочем, на этих уроках бодрствовала одна закаленная долгими молитвами Сеш.

Глава 6

«Как вы яхту назовете, так она и поплывет»

(с) Х.Б.Врунгель

Празднование дня святого Конхола было проведено по всем правилам. Монахини умели не только работать, но и отдыхать.

«Только редко уж очень…» . Зато с масштабом!

Подъемный мост опустили, тяжелые дубовые бочки с монастырским вином (сама катила, тяжесть достоверно могу подтвердить) врыли в землю недалеко от канавы, окольцовывающей крепостную стену. Лонии всю предшествующую неделю работали как каторжные, готовя всевозможные разносолы. Ими не собирались кормить прибывающий люд даром – под стенами ордена с раннего праздничного утра голосила и шумела веселая ярмарка.

Окрестные селяне стянулись сюда накануне вечером, ставя пестрые палатки и раскладывая свои товары, чтобы, едва солнце покажется над горизонтом, начать бойкую торговлю. В качестве музыкального оформления праздника пригласили несколько самодеятельных коллективов, среди которых громче всех старался хор пенсионеров местного значения. Бабушки и дедушки рвали душу народными песнями под здешний вариант гармони. Когда этот народный хор, умаявшись, в обед пошел в полном составе промочить горло, все вздохнули с облегчением. Но ненадолго. Спустя некоторое время музыкальная пытка возобновилась. Слава, этому самому, Единому, кто-то догадался организовать пожертвование в пользу развития песенной культуры, которое эта культура не побрезговала пропить.

На «хрупкие» девичьи плечи алоний руководство Ордена возложило развлекательную часть мероприятия. Голла и Кенара под предводительством алоны Виены, которой в будущем году предстоял аттестационный экзамен на Мастера Иллюзий, показали представление на тему деяний отца-основателя. Сцены с его участием подверглись тщательному редактированию – у них Святой Конхол вышел куда симпатичнее и доступнее для народной любви, чем в официальной версии на витражах.

Остальные послушницы, не наделенные подобным талантом, тешили жителей дальних и близлежащих поселений зрелищем своих достижений в ратном деле. Девушки делали «змейку», вставали в «пирамиду», сомкнутыми руками останавливали острый меч (имелся такой фокус в арсенале Ранели и Сеш) и демонстрировали отработанные до блеска боевые приемы. Я подобной чести не удостоилась, чему совсем не печалилась. Прыжки на солнцепеке – не самое мое любимое занятие. Вместо этого, меня и Анию, как неспособных к акробатическим изыскам, приставили охранять стратегические запасы монастырского вина.

Охранницы из нас получились так себе. Но хватало одного нашего вида с грозно нахмуренными бровями, чтобы не переводившаяся возле бочки очередь вела себя пристойно. Лония, не растерявшая еще преклонения перед старшими сестрами, подобострастно предложила отведать охраняемого продукта. Чарки были нами благожелательно приняты. Ничего вкуснее я в жизни не пробовала. По небу и языку разливалось вкусовое блаженство, оседавшее в неподготовленном к таким вакханалиям желудке. Амброзия, недолго плескавшаяся в наших чашах, действовала сразу в двух направлениях – на голову и на ноги. Скоро для устойчивости пришлось прислониться к бочке. Губы расплывались в по-идиотски довольной улыбке. Деревенские парни, наплевав на наш неприкосновенный статус, бойко кадрили подвыпивших алоний.

Как-то незаметно мы присоединились к шумному празднованию, иногда возвращаясь на охраняемый пост за наполнением чаш. Уследить за нами оказалось некому: алоны пребывали в состоянии близком к обмороку, проведя в хлопотах предыдущую ночь. Вследствие всего выпитого, остальная часть празднования вспоминалась с превеликим напряжением.

* * *

Глаза, приученные подъемом в одно и то же время, распахнулись сами. Я мучительно пыталась вспомнить чего-нибудь из вчерашнего, попутно ощупывая свою драгоценную персону: все ли на месте. Отдельные фрагменты прошедшего вечера, всплывающие в уже незамутненном сознании, приводили в ужас.

Зачем я полезла на огороженную площадку, где заканчивали выступление сестры?

«Для демонстрации школы пьяного мастера, когда-то увиденной и поразившей твое воображение в китайских фильмах с Джеки Чаном» .

Понятно. А почему мой лоб украшает здоровущая шишка?

«Заодно ты захотела показать, как разбиваются лбом твердые предметы типа „кирпич“. Так как оного не нашлось, на замену пошел подходящий по размерам булыжник» .

Та-а-ак. Отчего же после вышеперечисленных подвигов я проснулась не в подвальной келье, а собственной кровати?

«В честь праздника решили простить, тем более не ты одна отличилась. А какие задушевные песни ты пела!» .

Кошмар! И праздничный фейерверк пропустила, а девчата столько о нем рассказывали…

«Ничего. Попросишь, они еще и про вчерашний салют поведают» .

Не хочу повторяться, но… Язва.

Вино действительно превосходное – похмелья не наблюдалось. Его олицетворением в общей спальне появилась аалона Валента. Тоже слегка помятая, к слову сказать.

– Долой с лежанок! – гаркнула она.

Я выкатилась из кровати и мухой метнулась в душевую, плавно огибая по дороге препятствия в виде чужих коек. По опыту знаю, что если в душ не успеешь сразу, потом своей очереди замучаешься ждать. Благодаря такой прыти оказалась готовой раньше всех, чем заслужила скупую улыбку аалоны, больше напоминавшую болезненную гримасу. Как с утра после злоупотребления спиртным накануне. Возможно, все так и было….

Солнце палило немилосердно, превращая тренировочную площадку в раскаленную сковороду, на которой наш коллектив доводила до состояния готовности наставница. Застывшее марево испуганно вздрагивало, потревоженное звоном клинков. Жара стояла такая, что потом, выжатым из нашей одежды, после утренней пробежки и тренировки можно было полить средних размеров огород. Принимая во внимание вчерашние возлияния, упражнения давались не легко.

Мы уже месяц с лишним тренировались на настоящих мечах, чередуя занятия с боевыми и деревянными клинками. Этому знаменательному событию предшествовало торжественное вручение оружия каждой из послушниц – Ночь Выбора.

* * *

Церемония, обставленная с размахом, началась в полночь, время сосредоточения Силы. Нас, сменивших ради такого случая штаны и рубахи на длинные парадные одеяния, привели в главный зал, где уже собрался весь орден. Мечей на ярко-синих подушках в руках алон покоилось не по числу алоний, а много больше. Оружие разнилось между собой так же, как и послушницы. Хищно изогнутые ятаганы; благородные мечи: короткие и длинные, надежно широкие и изысканно узкие, безукоризненно прямые и причудливо изогнутые; небольшие клинки, легкие сабли. Они наполняли своим присутствием зал, призывая Силу.

Тем не менее, из такого разнообразия свою красавицу я узнала безошибочно. Взгляд лениво прошелся, по первому ряду алон, не останавливаясь на втором, третьем, скользнул дальше, чтобы замереть на последнем. Она царственно возлежала на своем бархатном ложе, излучая превосходство над окружающим ее железом, маня блеском идеально отточенного металла. Длина слегка изогнутого узкого клинка – ровно с мою руку при раскрытой ладони. Кольцо, искусно выплетенное из стальных нитей, свивающихся в пленяющий рисунок, отделяло рукоять от острейшего лезвия цвета моих глаз. Стального с зеленым отливом. Ладонь зудела от едва контролируемого желания обхватить рукоять, обмотанную полосками бархатистой черной кожи.

Я зачарованно сделала один шаг в сторону поразившего мое воображение оружия. Лэнар схватила меня за руку, кивком указывая на алну, которая как раз собиралась разразиться торжественной речью. Пафосные высказывания настоятельницы Ордена, не затрагивая слуха, пролетали мимо, пока мои глаза алчно пожирали меч. Наконец, был дан сигнал начала Выбора, поддержанный всеобщим выдохом: «Хвала Единому!» и шелестом рукавов темно-синих одеяний при ритуальном касании лба. В отличие от большинства послушниц, потеряно бродивших среди всего этого великолепия, я уверенно направилась в нужную сторону. Но мою уже потянувшуюся за мечом руку опередили.

– Уй! – взвизгнула Мера, отдергивая пальцы, которые окрасились выступившей из глубокого пореза кровью.

Я не стала ждать, пока оружие приглянется кому-то другому. Моя рука на секунду опередила громкий крик алны.

– Лия, нет!

Но настоятельница безнадежно опоздала. Рукоять совершенно естественно улеглась в ладонь. Это был мой меч. И не он – она, истинная подруга воительницы, без жалости разящая врагов. Неотразимая. Чем не имя для оружия?

«А не слишком самонадеянно?» . Ну и пусть, мне нравится. Здоровая доля оптимизма в таком деле только на пользу.

Я любовно погладила идеально наточенное лезвие, с удивлением отмечая, что на огрубевшей от тренировок коже не осталось не единой капельки крови. Острие со свистом рассекло воздух впереди, без дрожи замирая в вытянутой руке. Баланс был идеален. Пусть только попробуют ее отобрать!

Ална приблизилась демоном возмездия. Мои руки крепче взялись за рукоять, успокаивающая бархатистость которой уняла предательскую дрожь.

– Как это очутилось здесь? – заданный свистящим шепотом вопрос настоятельницы был обращен к перепуганной алоне, беспомощно вцепившуюся в пустую подушку.

– Светлейшая, – упала на колени провинившаяся монахиня. – Вы сами приказали – все клинки…

– Но не проклятые же! – оборвала ее очень тихим голосом ална, отлично слышным в примолкшем зале. Она круто развернулась в мою сторону, хлестнув подолом одеяния коленопреклоненную алону.

– Лия, – невозможно ласковым тоном попросила настоятельница. – Может быть, ты изменишь своему предпочтению?

Я отрицательно мотнула головой, смело глядя ей прямо в глаза.

– Что ж, это твой выбор! – веско уронила Астела. Потом с непроницаемым лицом обернулась к другим послушницам и сделала приглашающий жест. – Дочери Ордена, ищите свое оружие. Не ошибитесь в предпочтениях.

Притихшие девушки одна за другой выбирали себе оружие и присоединялись ко мне. Последующий за Выбором праздничный банкет, проходивший в похоронном молчании, до боли напоминал тризну, щедро сдобренную многочисленными косыми взглядами в мою сторону.

С тех пор прошло больше месяца напряженных тренировок. Мои вопросы об источнике проклятия остались безответными, но меня перестали сторониться и перешептываться за спиной. Каждый вечер после насыщенного трудового дня я не уставала нежно заботиться о Неотразимой. Сушила ее тальком, с тревогой простукивала молоточком – не отзовется ли где битым хрусталем трещина, протирала выклянченным у Ранель ценой бесконечных восхвалений непревзойденным сальгрийским маслом. И все не могла ею налюбоваться.

* * *

Неотразимая уже не порхала бабочкой в воздухе, как в начале тренировки, с каждым проведенным на площадке часом прибавляя в весе. Карие глаза противницы терпеливо дожидались моей оплошности. Эту приятную в другое время девушку с русой косой до пояса, задорным курносым носом и россыпью золотистых веснушек звали Клессия. Бой длился больше получаса, что говорило о моих несомненных успехах в ратном деле. Искусство поединка состояло отнюдь не в том, чтобы красиво танцевать вокруг противника, соблюдая весь ритуал честного поединка. Цель – молниеносно вытащить из ножен меч и убить ворога с одного удара. Нападала я – она не справилась – очко в мою пользу. Мы продолжали выжидающе кружить вокруг друг друга, изредка обмениваясь раззадоривающими фразами, стараясь вывести противника из себя.

– Лия, пожалей свою хворостинку! Переломится, – поддела Клессия, метя мне в шею легким широким, но коротким мечом.

– А от твоего оружия, как я погляжу, уже кто-то оттяпал половину, – не осталась в долгу я, уходя вниз от удара.

Аалона Валента с видом надсмотрщицы прохаживалась между сражающимися парами, по ходу бросая едкие реплики.

– Мера, куда мажешь! Лия, хочешь отрубить руку – руби, не стесняйся! Ранель, метя в пах, представляй, что эта тварь лишила чести твою младшую сестру! Тала, что ты флиртуешь с ней, как шлюха из квартала развлечений!

Если поединок не закончить в ближайшее время, комментарии станут куда более ядовитыми. Здесь главное предоставить инициативу противнику и правильно воспользоваться ситуацией. За этим дело не стало. Алония метнулась вперед, вероломно метя в беззащитный живот. Тело, обтесанное и натасканное болезненными тренировками, легко сместилось с линии атаки. Неотразимая плавно поддела лезвие нападающего меча, высвобождая место для маневра. Коса при стремительном развороте больно стеганула плечи, лезвие, дрожа, застыло в миллиметре от поясницы соперницы. Клессия опустила меч, полностью признавая свое поражение. Если дело происходило в реальном бою, оружие рассекло потенциального противника до позвоночника. А при доброй силушке, да желании – можно и пополам разрубить. Чистая победа.

«Красиво» . А то.

Три месяца в Ордене ни для кого бы не прошли даром. И я не зря помучилась на ритуале, схватывая теперь приемы с одного – двух раз, иногда даже быстрее, чем другие сестры. Наука боя вбита в мышцы на совесть.

Как всегда внезапно наступило время обеда. Хотя с утра ты стараешься поторопить желтый ленивый кругляш солнца, который еле ползет по небосводу, потом становится не до того: тебя постоянно кто-то старается побольней ударить, пнуть или хорошенечко приложить о землю. И вдруг ты уже окаченная прохладной водой, валяешься на траве в тени крепостной стены и жуешь безвкусные «опилки», считающиеся здесь самой полезной едой для молодых алоний. Такие моменты хочется продлить подольше, и уже не мешает припекающее солнце, даже лень поправить прилипшие к шее жаркие прядки, выбившиеся из косы. Но самое прекрасное – это чистая прохладно-сладкая вода, льющаяся в твое пересохшее горло.

«Имидж ничто – жажда все» . Угу. Блаженство.

– Лия, а зачем ты вчера ползала на четвереньках, стуча лбом обо все встречающиеся камни? – вдруг поинтересовалась Голла.

Вода, так же неожиданно застрявшая в горле, извергнулась оттуда фонтаном.

– На прочность проверяла, – буркнула я, откашлявшись. – Голову…

В дремотной обеденной тишине выстрелом прозвучал сигнал охотничьего рога. Именно этот звук возвестил мое торжественное прибытие в Орден. Три месяца минуло… а, кажется, я здесь уже три года, такие глобальные изменения произошли за прошедшее время.

– Герцогиня приехала, – сказала, приподнимаясь на локтях, Ранель. – Неспроста…

– Да уж, просто так она ничего не делает, – пессимистично подхватила Лэнар.

– Не каркайте, – оборвала их я, испытывая разом все симптомы дурного предчувствия.

– Принесли же ее Сумерки! – в сердцах бросила Ания. – Могли бы еще на травке поваляться, а так Валента живо нас на площадку спровадит.

– Не богохульствуй!!! – взвилась Сеш.

Жаркому спору на религиозную тему не дали разгореться. Слова Ании оказались пророческими – аалона скомандовала подъем. Тренировка уже началась, когда во двор величавой поступью вступила прекрасная Велисса вместе с невысокой женщиной в пышном платье, смешно смотревшемся на ее необъятной фигуре. Она бегала вокруг герцогини, как квочка возле последнего цыпленка из выводка. К ним на встречу поспешила алона Тентра:

– Ваше сиятельство, чем обязаны столь скорому возвращению?

Расслышать ответ мне помешал довольно болезненный тычок в бок, который я получила, зазевавшись, от Талы, моей напарницы после обеда. Тренировка продолжилась уже без оружия, но проще она от этого не стала. К тому времени, когда я смогла отвлечься, двор опустел.

«За каким лешим герцогиня прикатила?» . Самой интересно.

До конца дня ничего экстраординарного больше не произошло. Велисса не удосужилась спуститься в обеденный зал к ужину. Все было как обычно, включая и ежедневную проповедь отца Ванхеля. Но предчувствие под названием «жизнь готовит очередную свинью для подкладки» разыгралось не на шутку. Ощущение затишья перед бурей отзывалось противными скачками желудка. Перед предчувствием того, что скоро меня затянет в водоворот событий, где мало будут учитываться мои пожелания, аппетит позорно капитулировал. Я все ждала, что меня позовут к алне, но она обращала на меня внимание не больше, чем всегда.

Плотный полог прятал перепуганную Избранную от негромких разговоров, сестер и неяркого света. Было страшно до пугающей дрожи в теле и повлажневших рук. Вместо внутренностей – клубок толстых змей, вяло ворочавшихся, не в состоянии найти себе удобного положения. Я нуждалась хотя бы в такой иллюзии одиночества, чтобы утихомирить расшалившиеся нервы. Очень не хватало ободряющего прикосновения к прохладному металлу Неотразимой. Но она сейчас преспокойно лежала в специально отведенном для хранения оружия шкафу.

И с чего я решила, будто приехали за мной? Непонятно. Предчувствие серьезных изменений не оставляло, но я потихоньку успокаивалась.

«Никогда не бывает так плохо, как опасаешься» . Утешает. Жаль, у этого правила есть и обратная сторона: так хорошо, как бы хотелось, тоже редко получается.

* * *

Утро также ничем от предыдущих не отличалось. Отбегав положенные круги, мы толпой повалили на тренировочную площадку. После обеда предстояли занятия с аалоной Тано. Вследствие чего Валента, как всегда в такие дни, старалась выжать из наших молодых тел за отпущенное время как можно больше. Со мной сегодня этот номер не прошел. Молоденькая лония, имени которой я не знала, отчаянно краснея от важности своей миссии, передала мне приглашение проследовать к алне. Наставница разрешающе кивнула, смущенно отводя взгляд в сторону.

Я сошла с площадки и с тоской посмотрела на сестер, будто видела их в последний раз. Окинула взглядом двор, крепостные стены, яркое небо, пытаясь навсегда запечатлеть этот летний день в памяти.

– Сестра, – подергала меня за рукав лония. – Вам пора…

Да, пора.

В кабинете алны ничего не изменилось. Он был таким же, каким я запомнила его в тот далекий первый день: массивный стол, шкафы, до отказа забитые книгами, внушающими трепет своей древностью, и два больших кресла, стоящих у потухшего камина. В одном из них и сидела мать-настоятельница, к подолу ее белоснежного одеяния тихонько подбирались солнечное пятно. Позади кресла стояла как всегда прекрасная и ошеломляющая Велисса, резко вдохнувшая при моем появлении.

Она сморщила свой прехорошенький носик и чуть погодя спрятала его в надушенном платочке.

– Вы добились потрясающих результатов, матушка, – комплименты с утра – плохая примета. – Она… она изменилась.

Простите, дорогой парфюмерией алоний здесь не балуют!

Я остро почувствовала, что лицо покрыто живописными разводами грязи, рубашка пропиталась потом, мокрые волосы слиплись в комок. На ее фоне, такой безупречно одетой и овеянной нежным ароматом, я смотрелась вызывающе неприлично. Почему-то в присутствии этой девушки меня мучил ужасный комплекс неполноценности, заставляя делать все наоборот.

«Зависть, дорогуша» . Пречерная.

– Рада, что тебе нравится, Велисса, – усмехнулась Астела и обратилась ко мне. – Лия, пришло время покинуть эти стены, и происходит намного раньше, чем я планировала.

Драматические паузы алне всегда удавались. Герцогиня внимательно рассматривала свой платок, старательно делая вид, что ничего особенного не происходит. Я, переминаясь с ноги на ногу, соблюдала субординацию, вместо того чтобы нагло усесться в свободное кресло.

Кто бы оценил мою благовоспитанность…

– Тебе еще многому учиться, но все в руках Единого….

– Императора постигла ужасная болезнь, – встряла Велисса. – Ты нужна в столице.

Выпалив это, девушка осеклась под укоризненным взглядом настоятельницы и опять занялась разглядыванием своего туалета.