Текст книги "Телохранитель для мессии. Трилогия"

Автор книги: Юлия Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 50 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]

– Проходи-проходи, девочка, – подозрительно ласково позвала третья фигура справа голосом матери-настоятельницы.

Я, застряв в дверном проеме, инстинктивно подалась назад. Пришлось собрать все силы, чтобы не кинуться вон из помещения, противно вереща, а просто тихо пятиться задом. Слишком все происходящее походило на жертвоприношение. Что-то мне расхотелось в Избранные…

– Лия, – в голосе женщины зазвучал металл.

Ноги сами перешагнули порог. Желание сопротивляться меня покинуло. Больше не пререкаясь, я заворожено позволила себя раздеть и уложить в середину пентаграммы, нарисованной прямо на ледяной земле. Сложенным на груди рукам не хватало традиционной свечки. От холода, страха и волнения меня колотило мелкой дрожью, мерный стук зубов задавал ритм колебаниям тела. Напряжение достигло пика, отзываясь глухим гудением стен и подрагиванием пола. Фигуры завершили бурные прения в углу и стали занимать свои места на лучах звезды. Их оказалось ровно двенадцать.

«Что-то они не слишком торопятся, я тут совсем к полу примерзну. Мало того, так еще можно и заработать кучу малопривлекательных болезней, начиная с цистита. Лечи их потом, тратя на лекарства с трудом заработанные гонорары» – вяло и как-то отстраненно крутилось в голове.

Последней мысли не дали развиться во всей красе – ритуал начался.

Гул двенадцати голосов отозвался болью в барабанных перепонках, трансформируясь в звук, не слышимый обычному уху, но ощущаемый каждой молекулой тела. Мышцы оледенели, потеряв всякую способность к сокращению. До боли распахнутые глаза с ужасом наблюдали за облаком алого тумана, который, быстро потемнев до цвета только начинающей свертываться крови, принял форму моего тела. Надо мной плыла я сама, обретавшаяся сгустком густого багряного марева. Эта жуткая "я" улыбнулась хищной плотоядной улыбкой и рухнула вниз, ловя меня в смертельные объятия.

И тут пришла она – Боль, которая была настолько сильной, что в первое мгновение ее невозможно почувствовать. Но лишь в начале. Затем все на секунду отстраненные ощущения налетели в полной мере. Казалось, меня выворачивали наизнанку, сдирали кожу, отрывали по кускам мясо, вынимали внутренности и дробили кости. А я даже не могла кричать – не было ни рта, ни легких. Не было ничего. Только боль. Боль и кроваво-красные всполохи. Все, что было мной, пульсировало: Боль, боль, Боль, боль… Смерть казалась величайшим благом. Ритуал продолжался часами, днями, годами или веками: меня окружало безвременье.

В какой-то момент я провалилась в непроглядную тьму.

«Наверно это и есть смерть. Наконец-то», – это была последняя успокаивающая мысль, перед тем как сознание трусливо дало деру.

Темнота. Не черная. Багряная. Нежная. Теплая, как парное молоко. И столь же непроглядная. Напитывающая душу, как кровь, сочившаяся из раны, приложенную к ней ткань. Душная до безоглядного, безотчетного Ужаса.

– Пробудись! – повелели в ней.

* * *

Неровности и шероховатости потолка прихотливо складывались в материки, омываемые океанами. Здесь нашлись и Америка, и Австралия, с большим натягом можно было узнать даже Евразию. После пробуждения я добросовестно изучила эту импровизированную карту, прежде чем отважилась чуть-чуть повернуть голову. Помещение было мне не знакомо. Комната размером примерно двадцать на двадцать, не поражала своим убранством: ничем не прикрытые каменные стены, узкие окна-бойницы, сквозь которые нехотя проникал солнечный свет. Из мебели – жесткая кровать, на которой лежало мое неподвижное тело, и стол с большим количеством ящичков самых разнообразных размеров. Это все, что можно было увидеть с моего неудобного ложа.

Не подвал, и ладно.

Больше я на ритуалы, при участии в коих понимаешь насущную необходимость эвтаназии, – не ходок!

Некоторое время я лежала, не двигаясь, опасаясь возвращения кошмарной боли. Воспоминание о ней сковывало тело ужасом. Но недвижно валяться быстро прискучило, поэтому я с большой опаской попробовала пошевелить конечностями. Мышцы слушались неохотно, но боли не было. Не почувствовав дискомфорта, я рискнула сползти с кровати.

Из одежды мне опять ничего не досталось. Соорудив из коричневого покрывала вольную вариацию римской тоги, я безотлагательно занялась осмотром помещения. Исследование решила начать с самого интересного – со стола. Честно говоря, обозревать кроме него – нечего. Он был доверху набит разнообразными скляночками, чашами, пузырьками и бутылочками с чем-то очень любопытным. На мгновение мне даже показалось, что я знаю чем. От этого захватывающего занятия отвлек скрип открывающейся двери.

– С пробуждением, дитя мое, – поприветствовал до оскомины знакомый голос. – Рада видеть, что ты уже на ногах.

В руках у меня находилась ни в чем не повинная колбочка, предназначенная для каких-то экспериментов. Она-то и пострадала первой: разбилась об пол, срикошетив от невидимой стены, окружавшей настоятельницу.

– Могли бы хотя бы предупредить, сказать, что будет так ужасно! – я просто кричала.

«Хорошо на поросячий визг не переходишь» – мой верный друг и товарищ внутренний голос. Что бы я без него делала?

– Зачем? – искреннее удивление окрасило ее голос. – Ты впала бы в панику, и нам не удалось добиться таких впечатляющих результатов.

Вторая бутылочка пошла в дело, и на этот раз не пустая. Густое ярко розовое вещество радостно плюхалось внутри. Не пролетев и половины пути к настоятельнице, она исчезла с тихим хлопком.

– Каких?! Я ничего такого особенного не ощущаю. Где Сила и Знание, которые мне пообещали? – обиды в моем голосе хватило бы, чтобы пронять камень. Но мать-настоятельница была из материала покрепче.

– На все воля божья, – ответчица в показном смирении потупила глаза. – Если Ему будет угодно…

– ЕСЛИ?!! – возмущенный вопль услышали, наверное, за переделами крепости.

– Прояви терпение. Все придет в нужный момент, – ответила она, пряча улыбку. – Ты же не думала, что такая Сила и такое Знание достаются даром?

Уши вероломно заалели. Именно так я и рассуждала.

– То, что достается даром, ничего не стоит, – посерьезнела матушка. – Запомни это, девочка.

Перефразированная пословица про сыр в мышеловке если и не остудила мой гнев лучше всяких оправданий, то перевела его в скрытую форму. В кои веки хотела схалявить, а не получилось. Бутыль из темного стекла аккуратно опустилась обратно на свое место.

Матушка смотрела на меня с усталой улыбкой:

– Знаешь, как меня зовут, Лия?

– Астела, – не задумываясь, ответила я.

Она развела руками.

– Цена заплачена не зря. Тебе подвластна любая магия. Только представь, любая . Даже некромантия.

«Рада?» . Очень. Всегда мечтала покойников поднимать.

– Мы поделились с тобой этим, пробудили к жизни, – продолжила мать Астела. – Из тех, кто принимал участие в ритуале, четверо не могут подняться с постели, один пребывает в забытье до сих пор. Жертвы не напрасны: мы дали миру надежду.

«Ну, разумеется, чужая жертва во имя мира никогда не бывает непомерной» .

Я подавленно опустилась на кровать. Торжественность ее речи произвела на меня угнетающее впечатление. Взгляд упал на собственные руки. Неужели в моем теле заключена теперь такая огромная сила? Мать-настоятельница, аккуратно подобрав рясу, присела рядом. Сухая теплая ладонь погладила мою вихрастую голову в утешении.

– У тебя все получится, – она выделяла каждое слово. – Пробудить Силу я помогу, но для того, чтобы тело вспомнило боевые навыки, придется пожить жизнью алоний, самых молодых дочерей ордена. Через полгода ты станешь безупречна и будешь готова, чтобы предстать пред Императором.

– Полгода? – машинально переспросила я, думая о том, зачем Императору моя безупречность, и не придется ли мне охранять кровать у него в спальне.

– Кто-то тратит всю жизнь на то, что ты получишь за жалких полгода, – голос настоятельницы оторвал меня от картин кровожадной расправы.

Было в голосе и выражении глаз матери-настоятельницы нечто такое… пугающее, отчего я поторопилась сменить тему.

– Когда меня переведут в мою комнату? Кровать жесткая, удобств никаких…

Мать-настоятельница подарила мне всепрощающую улыбку воспитательницы в заведении для детей, отстающих в умственном развитии.

– Сразу, как только аалона Ренита с тобой закончит. Сейчас я ее пришлю.

Она ушла, а спустя несколько минут появилась вышеупомянутая аалона. Сказать, что женщина была большой, значит, не сказать ничего. Огромная – вот верное слово – руки молотобойца, косая сажень в плечах, бюст, как два арбуза, выспевших под щедрым краснодарским солнцем. Ей только санитаркой в психиатрической лечебнице работать – успокаивать буйных больных. Я с ужасом подумала, что же это она со мной такого должна сделать.

Если опять всякая боль – я пас.

Потянув за руку, она поставила меня на ноги. Ее маленькая голова качнулась в откровенном осуждении.

– Запустила ты себя, девочка, – этот голос должен был принадлежать томной ослепительной красавице, а не этой женщине-горе, до того он был нежен и бархатист.

Она медленно обошла меня по кругу, придирчивым взглядом окидывая фронт работы. Что той – непочатый край без труда угадывалось по выражению озабоченности на лице монахини. Закончив осмотр, женщина все же ободряюще улыбнулась:

– Мы все приведем в порядок.

– Будет больно? – задала я наводящий вопрос.

Ее смех пушистым мехом ласкал слух.

– Ничуть.

И понеслось. Из стола, как из ящика Пандоры, извлекались сосуды с самым разнообразным содержимым. С каждой открытой крышкой атмосфера в комнате изменялась, напитываясь ароматами косметических составов. Некоторые имели приятный цветочный запах, но большинство воняли настолько отвратительно, что на глаза наворачивались непрошенные слезы. Меня мазали кремами, скребли щетками, поливали микстурами, маслами, вытяжками и настоями, втирали эликсиры, посыпали порошками. Тело бросало то в жар, то в холод, в зависимости от используемой субстанции.

Самое ужасное было припасено напоследок. Аалона со священным трепетом достала сосуд в виде запаянной сферы. Внутри прозрачного шара, странно колыхающегося из стороны в сторону, находилось вещество цвета грязной зелени, которое очень уж напоминало выделения великана с хроническим насморком. Оболочка легонько прогибалась под пальцами, заставляя сопливую пакость влажно хлюпать. Осторожно женщина вознесла ее над моей головой и, едва приоткрыв губы, нежно выдохнула, одновременно убирая руки. Ничем не сдерживаемая слизь смачно шлепнулась мне на макушку. Монахиня быстро размазала ее лопаткой по волосам. Через несколько секунд вещество затвердело до твердо-каменного состояния, неприятно стянув кожу головы и волосы. Кожа под ним тут же начала зудеть.

– Это что еще за дрянь? – спросила я, царапая выносливую корку в безуспешных попытках почесаться.

Аалона Ренита с ужасом уставилась на меня:

– Неблагодарное создание! – возмутилась она. – Это же вытяжка из мозга черного дракона. Тысяча тиланов за унцию!

Меня сразу заинтересовал вопрос, сколько грамм в унции, и, соответственно, сколько тысяч местной валюты намазано у меня на голове. А какой был дракон – черный или серый в крапочку – фиолетово. Особенности тутошней фауны, несмотря на ритуал, пока оставались для меня тайной, покрытой мраком. Но аалона оставалась глуха к моим оправданиям.

– Такая необразованность, – без конца повторяла она, – недостойна Избранной.

То, что я приступила к обязанностям чуть больше суток назад, ее не волновало.

Раздраженно фыркая, женщина напялила на меня синий балахон, и, видимо, не в состоянии находиться в одном помещении с такой невеждой отволокла за руку в мою келью.

– День не мыться, – с суровым лицом приказала она, прежде чем дверь с громким стуком захлопнулась у меня перед носом, скрыв за собой рассерженную монахиню.

С последнего посещения здесь ничего не изменилось. Но комната стала восприниматься совсем по-другому. Веселенький узорчик на гобеленах оказался оберегающими и останавливающими рунами. В половики были вплетены связывающие заклятья. Все эти достойные самого пристального внимания вещи прошли по краю сознания, потому как меня занимало сейчас совершенно другое. Мне просто необходимо было зеркало: полюбоваться на свою несравненную красоту, разумеется, проявившуюся после всех усилий аалоны.

Бесстрастная зеркальная поверхность правдиво отобразила фашиста в зеленой мотоциклетной каске с распухшей красной физиономией. Нос от усиленных чисток сливой алел в середине того, что когда-то было симпатичным лицом. Глаза слезились и понуро смотрели на мир через оставленные им щелочки. По всему телу поползли какие-то подозрительные пятна похожие на лишай.

Ну, навели красоту!

«Можешь за свою девичью честь теперь не беспокоиться» . Я и раньше-то за нее не переживала. Одно радует, теперь точно в спальню охранять не позовут.

В крайнем расстройстве я покинула ванную и коварное зеркало. На столе большой кипой лежали незамеченные мною в шоковом состоянии книги. Их не увидеть – это надо было постараться: полметра в поперечнике, в ладонь толщиной, кожаный переплет с отделкой. Пытаясь отвлечься, я с трудом стащила верхнюю книгу (тяжелая зараза!) и открыла ее на первой странице. Текст читался легко, если не заострять внимание на отдельных рунах, тщательно выведенных чернилами на тонком пергаменте. Для интереса сосчитала сколько, пролистав книгу до конца. Числом рун оказалось как в английском алфавите, а на вид – помесь арабской вязи с греческими загогулинами. Жалко, не догадались принести мне бумагу и карандаш, чтобы можно было попрактиковаться в написании. Разобравшись в местной азбуке, я углубилась в книгу.

* * *

Определить сколько времени прошло в помещении, где нет окон, было невозможно. Светильник давал одинаково ровный свет, чтение под веселый аккомпанемент бурчания пустого желудка помогало часам проходить быстрее. Я рассеянно перебирала находящиеся на столе книги, беря то одну, то другую для более детального ознакомления. Некоторые разрисовали картинками сомнительного художественного качества. Не сказать, чтобы содержание тоже было особо увлекательным. Так, дела давно минувших дней. Один маг вызвал другого на дуэль из-за спора по поводу того, кто автор чудотворного эликсира, увеличивающего мужскую силу. Ученик мага соблазнил юную монахиню, за что был лишен колдовской силы, и доживал свой век простым деревенским знахарем и т.п. Право, наша желтая пресса и то интереснее кропает! А жизнеописание выдающихся личностей – кто так пишет?! Засыпаешь уже на второй странице: автор даже самое захватывающее приключение превращал в нуднейшее чтиво.

Непонятно как, но среди всего этого вульгарно-нарядного хлама, затесалась тоненькая книжица в таком потрепанном переплете, что его первоначальный цвет даже не угадывался. Произведение, принадлежащее перу благородного сэра Тэмаса Лейма, радовало изящностью изложения и ненавязчивым юмором.

Прелюбопытная история об одном оригинальном волшебнике завладела моим вниманием надолго. Главный герой повествования на старости лет вдруг решил, что пока он корпел над изучением магических фолиантов, жизнь прошла мимо. Нигде не был, ничего не видел. Путешествовать своим ходом в преклонном возрасте – весьма затруднительно, прибегать к Башням телепортации – не по карману (да и боязно!), стихийная магия – не по способностям (ревматизм еще при левитации разыграется!), а хотелось – страсть. Не пропадать же в безвестности, пока кто-то в мире славу да деньгу сшибает! Находчивый старичок, Мастер Вещественной магии, в припадке озарения, смастерил колечко – Ключ Отворяющий Путь. Но, скорее всего, в виду преклонных лет и слабеющей памяти он что-то напутал при создании. Вопреки чаяниям, вместо прохода между исходной точкой А и конечной точкой Б, кольцо открывало дверь между мирами.

Эта пикантная подробность, выяснившаяся только на испытаниях, существенно сократила количество учеников мага, коих ушлый старичок посылал вперед себя. Ни один из них не вернулся, и не послал о себе даже весточки, мол, все путем, и кормят здесь неплохо. После того как «добровольцы» закончились, маг Адеус Ша Корзак, а именно так звали этого деда, с сожалением отказался от походов в другие миры, отговорившись возрастом. Но охота к перемене мест его не покинула. Не откладывая в долгий ящик, он собрался в турне. Мир посмотреть, себя показать, а заодно и заработать денежек на черный день кой-какой прикладной магией (так амулеты всякие, зелья – совсем поиздержался с тратами на исследования, да прокорм учеников-обормотов!). За каким бесом его понесло к неранкам, местному варианту амазонок, осталось загадкой, как для меня, так и для автора книги. Возможно, решил втридорога толкнуть просроченный любовный эликсир. Последнее утверждение – мои бессовестные домыслы, а не факты, изложенные сэром Тэмасом.. Но с тех пор ни дедушки, ни Ключа никто не видел.

Занятная история. Дед вообще был презабавным. Чего только стоило происшествие с его участием в ассамблее, которую Гильдия магов проводила по провинциям с финалом в столице каждые 10 лет!

"…скоро ассамблея. Адеус Ша Корзак потеребил привычным жестом бородку и ушел в серьезные думы. Раз в десятилетие – шутка ли! Вторую сотню разменял, а сандалового посоха победителя в руках так и не подержал. Воистину, надо придумать что-то эдакое, ни единожды не сотворенное! Утереть нос злопыхателям, посмеивающимся за спиной! Задумчивый взгляд ненароком упал во двор: первая красавица добродетельная Миллена удостоила его булыжник касанием легких ножек. Маг хитро прищурился, потирая руки в восторге от собственной гениальности.

…Два месяца подготовки, ученики носились ошалевшие и взмыленные по всей башне, готовя реактивы. Наставник, отсутствующий две седмицы, вернулся пешком, в камзоле с выдранными клоками, исцарапанный, как будто его драли гарпии, припадающий на левую ногу, в бороде запуталась рыбья чешуя, насквозь пропахший тиной, но страшно довольный. Прижимая к груди перевязанный в грязную тряпицу сверток, он поспешил в лабораторию, строго-настрого наказав его не беспокоить. Неделю после ученики гадали, что учудит их наставник. Философский камень? Нет. Кольцо Стихий? Вряд ли. А может….

Но никто не ожидал появления на главной площади гордого Адеуса, держащего в руке невзрачную жиденькую косицу. Знающие люди без труда опознали в русых с прозеленью волосах русалочьи. Корзак триумфально воздел руки, призывая зрителей к молчанию.

– Появись же о, самая прекрасная и добродетельная дочь города!

Все затаили дыхание. Даже шавки прекратили грызню за мозговую кость у дверей мясной лавки. Перед магом сгустилось молочно белое облако.

– Здесь я, сладенький, – кокетливо прокряхтело оттуда.

…Провожаемый гоготом стражников, разбегающимися крестьянами, прыгающими от радости детьми, Адеус Ша Корзак пытался улизнуть от прихрамывающей старухи Гроньки.

– Куды ж ты, миленький?! – голосила бабка, справившая в этом году столетний юбилей. – Неужель запамятовал, как говорил, что краше меня не сыскать, хоть весь город обойди? Жениться обещал! Я-то уж постаралась, сберегла себя, – неслось ему вслед.

…Да, удивить ассамблею ему удалось – когда стихли гогот и свист, и разъяренного изобретателя «Гения чистой красоты» удалось нейтрализовать – ему присудили премию за самый оригинальный магический артефакт! Корзак плевался, орал, что вызывает всех и каждого из хохмачей на поединок. Но Совет Верховных Мастеров флегматично заявил, что запрещает дуэли, по причине невозможности присудить победу какой-либо из кучек пепла претендентов…".

В открытую дверь протиснулась алона Дорина, держа в руках поднос с моим ужином. Я немедленно потеряла интерес ко всяким сказочным историям и их героям, про себя отмечая, что голод телесный всегда возьмет верх над голодом духовным.

Глава 4

«Учиться, учиться и еще раз учиться» – завещал один великий дедушка.

Садист был дедуля, прямо скажем

– Современная теория классификации магии насчитывает двенадцать видов, – диктовала мать Астела. – Двенадцать. Лия, ты успеваешь записывать?

Матушка размеренно прохаживалась по комнате, заложив руки за спину. Полы белоснежного одеяния развевались в такт негромким шагам. Получив от меня утвердительный кивок, она продолжила измываться над моей скорописью.

– Более ранние учения предлагали дробление на три группы, что в принципе неверно, так как дифференцирование происходило по условно-номинальным признакам. Кроме того, ранее существовало разделение на два класса – вербальный и невербальный. Некоторые придерживаются этой ошибочной теории до сих пор. Этот признак хорош как вспомогательный. В качестве других признаков используются также материальный и соматический, но они не являются основополагающими. Это скорее вторичное группирование по способу исполнения. Так, например, Рунная, Песенная, Стихотворная и аналогичные магии в чистом виде практически не используются. Они очень трудоемки и требуют большего времени откастовки и особой точности в соблюдения всех тонкостей ритуала. Как правило, применяется смешанный метод, включающий в себя совокупность нескольких или всех приемов. Итак, перечислим все двенадцать разновидностей. Изменяющая. Стихийная. Вещественная. Некромантия. Очарования. Живых Разумных Существ. Живых Существ Не Обладающих Разумом. Магических Существ. Пространственная. Иллюзий. Исцеляющая. Предсказывающая. Все они взаимосвязаны. По взаимодействию между собой могут быть – индифферентны, взаимоисключаемы, или взаимодополняемы. Маг выбирает профилирующую школу (в Академии при Гильдии Магов их ровно по количеству видов) согласно Дару. Он может воспользоваться заклятиями другой школы, Сила которой не находится в оппозиции к собственной. Но вершин мастерства возможно достигнуть исключительно в одной разновидности. Магов-универсалов не много. Тех, кому доступны заклинания высшего порядка – единицы. Бесконтрольно все Силы подвластны только богам или….

Тут она сделала многозначительную паузу, чтобы я оценила, как мне повезло. Осознала, но не впечатлилась этими голословными заявлениями.

– Каждый вид имеет от двух до пяти подгрупп, – лекция продолжилась. – К примеру, Стихийная, как легко догадаться, делится на магии Огня, Воды, Земли и Воздуха. Предсказывающая на магии Пророчеств и Вероятностей, – мать Астела задумчиво поглаживала литой серебряный браслет, покрытый гравировкой. – Все виды будут рассмотрены в соответствующих темах. Мы изучим постулаты, запишем основные теоремы, аксиомы, и определения. Вопросы?

Последних был вагон и маленькая тележка. Я открыла рот, дабы начать последовательно высказывать их вслух. Но голос куда-то пропал. Горло пыталось издать хоть какие-нибудь звуки, но безуспешно.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно улыбнулась настоятельница. – Продолжим….

До меня наконец-то с трудом, но дошло, кто приложил руку к моей временной немоте. Мать-настоятельница не уважала длительных дискуссий на своих занятиях. Как она объяснила потом: «Времени мало, а вычитываемого материала много».

– Новая тема. Изменяющая магия: сущность и принципы формирования. Положительные и отрицательные стороны, особенности применения…

Мои занятия до боли напомнили мне установочные сессии в институте, которые, казалось, после успешно сданного государственного экзамена навсегда осталась в прошлом. Тот же напряженный график и желание вылить на бедную голову студента в нереальный срок кошмарное количество информации, чтобы в свое время попытаться ее оттуда извлечь. Как говорится, работу преподавателя можно сравнить со Святой Инквизицией: сначала проповеди, проповеди,… а потом пытки и казни.

Развлекательной литературы, как в первый день моего почти месячного заточения, больше не приносили. Фолианты с заклинаниями в невероятном количестве громоздились по всей комнате, угрожая в скором времени превратить ее в склад макулатуры. От зубодробительных и языколомательных фраз сводило челюсти. Но изучение теории, как оказалось, было не самым сложным. Трудности начались при попытке применить полученные знания на практике.

– Лия, соберись, – уже не требовала, а слезно вымаливала мать Астела. – Это просто, если как следует сосредоточиться.

Сконцентрироваться я старалась уже четвертые сутки. Пока с нулевым результатом. Сила отказывалась сосредоточиться в одной точке и достигнуть нужной концентрации, необходимой для инициации заклинания. Как я ее понимала! Просидела бы Астела безвылазно три с лишним недели в помещении без окон, не видя солнечного света, а после проверили бы ее собранность!

– Представь, – в сотый раз объясняла она. – Магия разлита в каждой частичке твоего тела. Тебе нужно только собрать ее в одном месте. Найди его и стяни туда всю Силу.

Я честно попыталась это сделать. Поискала необходимую точку по всем частям своего тела, даже в самых неподходящих для этого местах. Поиски опять оказались неудачными, заставив мои плечи недоуменно пожаться. Этот жест положил конец терпению матери-настоятельницы.

– Бестолочь! – не выдержала она. – Послал же Единый такую… Избранную на мою голову. Столько Силы в нее вложено, а она даже не может ее сосредоточить!

Опыт бесчисленных вспышек гнева директора позволил достойно выдержать эту неприятную сцену.

– Вы точно в меня ее запихнули? – ехидно уточнила я. – Не промахнулись?

Мать Астела резко остановилась, взгляд блеклых глаз замер на мне. Лицо расслабилось, гневно-нахмуренные брови потеряли свой трагический излом. Я поняла, что она приняла для себя какое-то решение, примирившее ее с провалом.

– У тебя достаточно знаний, чтобы самой в этом разобраться, – премерзко улыбнулась женщина и вышла из комнаты.

Так бесславно закончилось мое обучение с матерью ордена.

На следующий день под чутким руководством аалоны Рениты был смыт шлем украшавший мою голову. Серо-зеленая гадость на волосах не теряла времени даром, сторицей окупая те муки, которые мне пришлось пережить по ее милости за прошедшие недели. Я поначалу даже спать не могла, просыпаясь от гулкого стука, раздававшегося стоило ткнуться макушкой в спинку кровати. Зато каков оказался результат! Волосы, презрев стрижку «Молодость», доросли почти до плеч. Прорастая через нанесенный слой маски, они приобретали янтарное напыление. На свету это покрытие переливалось разнообразными оттенками золота – от белого до красного.

Вот оно, мое золото, наконец-то, после стольких лет повылазило!

Темно-синюю рясу пришлось сменить на костюм, виденный мной на послушницах ордена по приезде сюда. Штаны из плотной ткани горчичного цвета, удобные мягкие сапоги, легкая хлопковая рубашка и жилет из переплетения кожаных шнуров пришлись впору. Короткая коса ограничила свободу отросшим волосам. Порог комнаты, ставшей мне темницей за эти недели, я переступила с нарастающим радостным нетерпением. А ведь пора было уже привыкнуть, что таинственные прогулки ни к чему приятному здесь не приводят! Тем более в компании с алоной Дориной…

На улице весна хвастливо делилась своей лучшей погодой. Нежный ветер ласково погладил щеку, заправив выбившуюся из косы прядь за ухо. Даже суровые каменные стены крепости приобрели уютно-домашний вид. Аромат цветущих яблонь, наполнявший воздух, дурманил до невменяемого состояния. Улечься бы на нагретую солнцем землю, покрытую сочной зеленой травой! Раскинуть руки, пытаясь обнять неохватное небо, и разглядывать дрейфующие облака, доверяя своему воображению трактовку их меняющихся очертаний.

Суровая действительность расставила все по своим местам. Вместо удобной зеленой травки – тренировочная площадка, твердости которой мог бы позавидовать городской асфальт. Сюда меня выдворили упражняться, а не наслаждаться ничегонеделаньем. Только почему-то забыли об этом предупредить.

Когда-то мягкую землю многие поколения дочерей Ордена утоптали до каменного состояния. При нашем триумфальном появлении площадка сразу же опустела, освобожденная от присутствия совершенствующихся там в искусстве ближнего боя сестер. На меня уставились больше десяти пар любопытных глаз стоящих неподалеку девушек. Но чувства царапнуло пристальное внимание статной женщины возрастом далеко за сорок. Крепкое тело даже и не думало сдаваться безжалостному времени, уповая на железную крепость мышц. Хозяйку предавали волосы, допустив в свои темные ряды более трети седины.

– Голла, Ания, Мера, проверьте ее, – кивнула на меня женщина.

Названные отделились от группы и направились в мою сторону. Алона Дорина вероломно меня покинула, оставив в одиночестве. Не ожидая ничего дурного, я спокойно следила за приближением трех фигур. Рослые, одетые как и я, девушки не стали разводить церемонии, а тут же начали выполнять приказание наставницы.

«Ой, больно!», – вскрикнула одна сторона моего тела.

«Еще как!», – отозвалась другая.

«А где же опора?!», – удивились ноги.

Я лежала, уткнувшись лбом в землю, не находя сил, чтобы подняться. Слезы обиды и боли бороздили пыль на моих щеках. На меня еще никто никогда не поднимал руку. Отступившие на два шага мучительницы равнодушно взирали на мои страдания. Наставница презрительно поджала губы. Это помогло мне добраться до внутреннего резерва, и все-таки встать на ноги. Болезненный удар в живот уложил меня обратно на жесткую землю. Дыхание перехватило, от обиды слезы фонтаном брызнули из глаз.

Ах, значит вот мы как?!!

Воздух загустел настолько, что стало трудно дышать. Небо потемнело до цвета свежепролитой крови, окрасив дрейфующие облака в ярко розовый. Ярость поднималась из глубин подсознания, как чудовище со дна взбаламученного омута. Уродливая голова показалась над водой и плотоядно оглянулась. Презрительные улыбки, неосмотрительно брошенными камнями его раздразнившие, потускнели. Острый гребень рассек водную гладь: зверь рванулся вперед сильной, гибкой, быстрой мной. Вспышки багрянца, в просветах которого мелькали чьи-то руки, ноги, слышались крики боли. Возможно, что мои. Ледяная вода, выплеснутая прямо в лицо, смыла кровавое безумие. Тяжелое с всхлипами дыхание вырывалось из груди пополам с надрывным кашлем. Чудовище разочарованно покрутило головой и нырнуло обратно в глубины сознания, оставив меня потерянно озираться. На площадке кроме меня не осталось ни одной стоящей женской фигуры. Все они в живописном беспорядке валялись тут же. Взгляд затравленно метнулся к женщине, державшей в руках пустое ведро. Она продолжала смотреть на меня с тем же выражением легкого презрения на лице.

– Что ж, неплохо, девочка. Но техника хромает. Я не поклонница магических штучек, так что придется основательно поработать, – аалона Валента, «вспомнила» я, наставница молодых послушниц в боевых искусствах.

Маловато я что-то про нее вспомнила.