Текст книги "Пойманные в city"
Автор книги: Юлия Монакова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)
– С ума сойти, – Люська покачала головой. – Она, наверное, надеялась, что ты ее встретишь и тут же в ЗАГС поведешь!.. И что в итоге ты сделал?
– Ну, а что я мог сделать, пригласил ее к себе, – улыбнулся Дима. – Накормил, разрешил принять ванну – неделю без душа, в поезде, это же смерти подобно…
– Она, конечно же, попыталась тебя соблазнить? – мрачно поинтересовалась Люська. – Небось выпорхнула из ванной в одном полотенце, наивная такая владивостокская девочка… а может, и вовсе без полотенца.
– Нет, не пыталась, что удивительно, – Димка расхохотался. – Я ее оставил у себя ночевать…
– Ночевать?! – Люська потрясенно уставилась на него.
– Ну, не выгонять же на улицу человека на ночь глядя… Тем более, она Москвы не знает, у нее в этом городе и не было никого кроме меня…
– Сейчас расплачусь от умиления, – сказала Люська, терзаемая ревностью. Дима расхохотался:
– Да не переживай ты!.. Ничего у нас не было. Она на диванчике в гостиной проспала всю ночь, а я на кровати в спальне. На следующий день я ей купил билет на самолет и отправил во Владивосток обратно.
– И что потом?
– Все…
– И никаких последствий?
– А какие могут быть последствия? Правда, она несколько раз пыталась писать мне письма. Обычные, по почте. Адрес-то знала… Но… – Дима смущенно хмыкнул, – какой из меня друг по переписке? Никудышный. Я на электронную-то почту не всегда отвечать успеваю, а тут… Так и заглохло все. Я даже не знаю, что сейчас с ней и как она.
– А хотел бы знать? – сурово вопросила Люська. Дима от души рассмеялся:
– Как же мне нравится, когда ты ревнуешь!..
– Я не ревную, – фыркнула Люська.
– Ревнуешь, ревнуешь… Ты такая милая!
– Меня просто бесит вот эта… эта наглость девчачья! – Люська в волнении не могла подобрать нужных слов. – Для тебя это, наверное, смешно, а меня раздражают вот такие девицы… Скажите пожалуйста, явилась в гости, не запылилась… Ей еще повезло, дурынде, что ты человек порядочный. Да и вообще, что доехала до тебя без проблем и что адрес твой настоящий оказался, а то мало ли, чего ей там продать могли… Просто удачно все вышло. Обошлось без особых приключений… А вот клюнул бы жареный петух в задницу, что бы она делать тогда стала?!
– Ну, а ты сама, – Дима улыбнулся ее горячности. – Когда приехала в Москву, разве была такой уж опытной? Тоже ведь, наверное, наивная восторженная провинциалочка… Думала, что в столице все люди братья, что все будет легко…
– Ну нет, совсем наивной-то я не была, – Люська вздохнула. – Хотя, конечно, ты прав. Иллюзий было море… Когда я приехала, я же никого не знала в Москве. Ну, вернее, как… Был у меня телефон одного состоятельного бизнесмена, одногруппница дала. Сказала – позвони ему, чем черт не шутит, а вдруг поможет чем? Он тоже нашим земляком был… Приехала, позвонила, встретились… Слушай, я ведь еще никому этого не рассказывала, да и забыла уже, а тут… что-то вспомнилось. Встреча проходила очень странно, – Люська улыбнулась, – увиделись около МГУ и отправились… в его машину, что меня очень удивило.
– И ты пошла?! – не выдержал Дима. – К чужому мужику, к незнакомому – в машину?!
– Ну, мы же были из одного города. Мне тогда казалось, что этого достаточно, чтобы доверять друг другу… Тут он и давай меня расспрашивать и пугать: «У тебя нет опыта работы в штате?.. И прописки, наверное, нет московской?.. Что?! У тебя нет даже регистрации?! А квартиру ты себе уже нашла?.. Нет??? А ты знаешь, что сейчас цены на жилье в Москве кусаются, и вообще – Москва город дорогой… И давай уж посмотрим правде в глаза, в таком городе, как Москва, очень-очень трудно найти работу такой девушке, как ты, это практически невозможно. И если у тебя не будет, хм… покровителя, то, скорее всего, у тебя НИ-ЧЕ-ГО не получится. Ты понимаешь, о чем я?..»
– Козел!.. – выругался Дима сквозь зубы.
– Вот так мы и «поговорили»… – продолжала Люська. – Потом он заулыбался, сказал, чтобы я звонила, если захочу сходить с ним поужинать… Обещал, что замолвит обо мне словечко перед своим другом, директором издательского дома. Я поблагодарила, сказала, что подумаю, вышла из машины. Потом брела по улице и ревела… Там ведь так красиво, около Университета, там… даже не знаю, как выразить – там ЖИТЬ хочется! Я и так грузилась страшно, что работу не найду, тем более, что почти не оставалось денег. Когда уезжала в Москву, мне мама дала пять тысяч рублей, да и они уже были частично истрачены… А тут еще землячок запугал. Понятно, что я не собиралась становиться содержанкой, но так было горько это все слышать… Я шла и думала: «Господи! Ну неужели же это все правда, как в кино показывают и в книжках пишут – что у провинциалок просто нет иного пути, как по наклонной?!» – помолчав, Люська усмехнулась собственным мыслям и подытожила:
– Оказалось, что неправда…
Дима искоса взглянул на нее.
– А Дроздов… – осторожно начал он. – Он тебе что, совсем не помогал, ничем? Вы же с ним, как я понял, еще до Москвы познакомились…
– Я ему не звонила, – призналась Люська. – Неудобно было. Вообще, пока работу не нашла, запрещала себе даже думать о том, что можно попросить у него помощи. Да, если честно… как-то меня сразу тут жизнь завертела, закрутила… Не до него особо было. Нужно было выживать…
– Ну да, понимаю, – Дима кивнул. – У самого было примерно то же самое… А у тебя какое первое впечатление от Москвы было, Люсь?.. Вот чтобы – самое-самое первое?
– Первое?.. – Люська задумалась. – Не знаю, первое ли оно было, но главное, основное впечатление от переезда – это скорость. Люди, куда-то бегущие, спешащие, на ходу говорящие по мобильному, жующие, любящие, ненавидящие… Машины, несущиеся как на пожар – только бы успеть проскочить и не застрять в пробке. Казалось, что за всей этой непрекращающейся беготней и жизни-то не замечаешь…
– По сути, так оно и есть, – невесело подтвердил Дима.
– Ну, тогда я еще не знала об этом, – она вздохнула. – Помню первое утро в столице… Я сидела на скамеечке в парке и жевала первый в своей жизни гамбургер. Наблюдала за людьми и размышляла – куда же они все так летят и как же это все здорово… Тогда я еще не верила, что скоро сама стану частью этого потока. А вторым впечатлением, прямо скажем, неприятным, стало то, что в Москве никто никому не нужен в принципе, – она вздохнула. – Например, когда в моем городе в коллектив приходит новый сотрудник, его расспрашивают обо всем – откуда он, где живет, вплоть даже до того, как здоровье родителей и как зовут собаку. Здесь же совершенно никого не интересует, где, что и как. У каждого своя жизнь, свои заботы, свой марафон. Здесь, в «Вертикали», мы более-менее сблизились с коллегами и частенько болтаем «за жизнь». Но я чувствую, что, по большому счету, им моя жизнь – абсолютно до фонаря. Ну, за редкими исключениями, – она вспомнила Мишу и не смогла сдержать теплой улыбки. – А все эти охи-вздохи настолько фальшивые, что я просто перестала что-то личное о себе рассказывать.
– Это факт – в Москве мало кто откровенничает, – Дима согласно кивнул. – Сегодня есть человек, а завтра он пропал – переехал, уволился, женился и так далее, и ты больше никогда его не увидишь. Лица меняются с бешеной скоростью. Такой своеобразный… круговорот малознакомых людей в природе. Для меня это тоже было очень большим шоком после приезда. Первые мои три месяца в Москве были, с одной стороны, очень насыщенными в плане новых знакомств, общения, движения, но были одновременно и одними из самых одиноких в моей жизни. Поэтому никто из моих старых школьных друзей не удивлялся, когда в три-четыре часа ночи раздавался междугородний телефонный звонок, и я ныл в трубку: «Поговори со мной!»
– Наверное, все логично… В Москве круг твоего общения значительно шире, чем в родном городе, и выворачивать душу перед каждым поверхностно знакомым, ожидая поддержки и сочувствия, просто глупо, – Люська невесело покачала головой. – Если на малой родине какой-нибудь соседке тете Марусе было интересно, почему я поссорилась со своей лучшей подругой, то в столице, к примеру, тете Тане, с которой я встречаюсь по вторникам в бассейне, не до моих неприятностей в личной жизни, у нее у самой пятеро детей, мужа уволили с работы, здоровье пошаливает и машина сломалась – утрирую, конечно, но зато по сути… Ты не смотрел мюзикл «Метро»? Там бесподобно переданы чувства провинциальной девочки, которая оказалась один на один с большим и чужим городом… – Люська напела:
– «Лишь только имя да, может быть, занятье – вот все, что люди желают знать о нас… Когда же все, что мучит, готова рассказать я – от них лишь холод, холод всякий раз…» [2]2
Стихи Юрия Ряшенцева.
[Закрыть]
– Да уж. В Москве люди мастерски овладели искусством быстрого общения – на лету, не глядя в глаза, многие умеют прощаться уже при встрече… – подытожил Дима. – Но что-то у нас с тобой, Люсь, совсем мрачная картина нарисовалась.
– Мрачная? Ну нет, – она встряхнула головой и рассмеялась. – Как бы тяжело мне поначалу ни приходилось, несмотря ни на что, я никогда не хотела уехать. Это была какая-то эйфория. Казалось, вот она – настоящая жизнь, а там, дома, в маленьком городишке – жалкое подобие, протухшее болотце. Именно здесь сосредоточены настоящие проблемы и настоящее счастье, а там – только лишь его отголоски… Ну, а что я все о себе да о себе? – спохватилась она. – Ты-то мне расскажи, как тебя Москва приняла поначалу?
– Да хреново, как, – Дима хмыкнул. – Правда, в Гнесинку я поступил сам, с первого раза. Комнату в общаге мне дали, вроде все нормально… Но денег не хватало постоянно. Катастрофически! Жрать было нечего, сидел на одной картошке, а когда и картошка заканчивалась, я активно по гостям ходил – чтобы ужином накормили…
Люська засмеялась – настолько не вязался образ вечно голодного нищего студента с тем Димой Ангелом, который сейчас уверенно восседал за рулем собственного роскошного автомобиля… А он продолжал:
– Устроился грузчиком в магазин, в ночную смену. Денег немного появилось, но встала другая проблема: хронический недосып. Ночью работа, днем учеба. Превратился в какого-то зомби… – Дима покачал головой, вспоминая. – Представляешь, еду утром после работы в метро, по кольцевой, и засыпаю… Так и катался… круг за кругом, не в силах был проснуться и выйти на нужной остановке. Первый год в каком-то тумане, плохо что помню, все дни сливаются… Ну, а потом… Потом я познакомился с Юрием Васильевичем. И он заключил со мной контракт. Ну, дальше ты в курсе…
– Просто современная сказка о Золушке, – пошутила Люська, – и Азимов – в роли доброй феи…
Тут она вспомнила, как помог ей Юрий Азимов на презентации, и впервые подумала, что, возможно, была до этого несправедлива к нему. Неплохой он, должно быть, человек… Просто излишне суровый. Ну а с чего ему, кстати, рассыпаться в нежностях и таять в улыбках?.. Тем более – перед ней?..
За разговором незаметно пролетело время – они подъехали к месту съемок. Люська даже пожалела, что сегодня на дорогах не было особых пробок – ей так нравилось болтать с Димой, они становились настолько близкими в такие моменты, настолько родными! А сейчас он снова наденет маску «поп-звезды», а ей не останется ничего другого, как просто наблюдать за ним со стороны.
Смутное эгоистичное раздражение от того, что ей в глубине души не хотелось видеть Диму кумиром тысяч и тысяч девчонок, не давало Люське покоя. Она бесилась, потому что сама прекрасно понимала – она не знает, чего хочет. Рада она за Диму, за его славу, успех, популярность? Несомненно. Тем более, что ему это так важно… Но… как бы ей, на самом деле, спокойнее жилось, если бы Дима был обычным человеком, не звездой, а просто «парнем из соседнего двора». Но так же нельзя! Почему она думает только о себе и о том, как ей удобно! Люська даже рассердилась. Ведь Дима – не просто ее бойфренд, он еще и талантливый артист, и было бы глупо зарывать этот талант в землю только потому, что ей, Люське, не нравится публичная звездная жизнь…
Люська вспомнила слова, которые Дима сказал ей перед выходом из дома: «Раз уж ты выбрала меня – привыкай к такой жизни!» И он был тысячу раз прав. Чего она тут, в самом деле, корчит из себя? Она радоваться должна, что у нее есть настоящая любовь…
Но раздражение и недовольство не исчезали. Дима умчался в гримерку, а Люська присела на стул и с возрастающим отвращением оглядывала снующих вокруг артистов. До Нового года оставался еще целый месяц, но в съемочном павильоне воссоздали нужную атмосферу – елки, игрушки, блестящая мишура, гирлянды, хлопья искусственного снега… Интересно, как они с Димой будут встречать 2006-й год? «Да ничего интересного, – тут же прервала свои размышления Люська. – Отправимся в очередной ночной клуб, где у Димы будет очередной концерт…» Ей сделалось тоскливо от этих мыслей. А может, поехать на праздники домой, к маме? Она обрадуется… А вот Дима обидится, скорее всего. Ох, как же все сложно…
Рядом с ней расположились девушки из группы «Дети индиго» – популярный квартет, где солистки брали не столько вокальными данными, сколько своей ярко выраженной сексапильностью. Они и одевались всегда соответствующе – топики, едва прикрывающие внушительные груди, мини-юбочки или шортики, что называется, «под самую писю»… Глядя на прехорошенькие, совершенно не обезображенные интеллектом кукольные личики участниц, Люська задалась вопросом: а они, вообще-то, сами хоть понимают, что означает название группы?.. Судя по всему, их словарный запас не был настолько богат.
«Дети индиго» оживленно обсуждали свою недавнюю поездку в Индию. Люська догадалась по обрывкам разговора, что у них вышла неприятность с местными властями из-за того, что девушки загорали на пляже – то есть в общественном месте – без лифчиков. Топлес. После чего их выдворили из страны и пожизненно отказали в визах.
– Эти дикари нас осудили! – возмущенно надувала губки блондинка. – Совершенно варварская страна, никаких понятий о цивилизации… Уж Гоа-то, где, казалось бы, много нормальных современных людей, то есть туристов…
– Зато мы им показали класс! – веселилась другая участница, рыжеволосая красавица. – Где бы еще эти необразованные индусы увидели такие классные сиськи, как у нас?
Они все дружно захохотали.
– Но все равно, – озабоченно произнесла блондиночка, – отказывать в визе… Знаете, это было со стороны индусов некорректно. Можно подумать, мы им всю страну развратили своей обнаженкой…
Люська не выдержала и вмешалась.
– Вообще-то, что действительно некорректно, – сказала она, – так это называть жителей Индии индусами.
Девушки изумленно уставились на нее – мол, кто это здесь? – а затем переглянулись.
– А как их еще называть? Индусы – они индусы и есть…
– Индус – это не национальность, а религиозная принадлежность. То есть, буквально, индус – это человек, исповедующий индуизм. В Индии не все поголовно индусы, да будет вам известно. А уж Гоа – это вообще христианский штат. Так что правильно называть жителей Индии индийцами.
– Ой, да какая разница! – томная брюнетка из группы пожала плечами и засмеялась. – Будь они хоть индусы, хоть индийцы… Все равно как были, так и останутся бескультурной серой массой.
Люська поняла, что ее сейчас понесет, но уже не могла остановиться.
– На самом деле, это ВЫ показали уровень своего бескультурья в высококультурной и духовной стране, – сказала она ровным голосом. – И мне, например, стыдно, что теперь многие индийцы будут судить о россиянах по таким, как вы…
– Культурная страна? – фыркнула рыжая. – Да они до сих пор жрут, сидя на полу, и руками! Это называется «культурой»? Ну, на Гоа-то еще куда ни шло, там много иностранцев, они научили этих темных аборигенов уму-разуму…
– Разрешите вас перебить, – с ангельской улыбочкой вмешалась Люська, внутренне цепенея от ярости. – Если уж зашла речь о том, кто темный, а кто образованный… то правильно говорить не «на Гоа», а «в Гоа», потому что Гоа – это не остров, это название индийского штата.
– А вы, девушка, вообще-то, кто? – неприязненно спросила блондинка. Люська не успела ответить. Сзади бесшумно подскочил Дима, обнял ее за плечи, поинтересовался:
– Что здесь происходит? О чем беседуете?
– Димуль, это твоя… знакомая? – брюнетка окинула Люську выразительным взглядом. – Она тут решила нам преподать несколько уроков русского языка… Но мы, вообще-то, не просили, – она скорчила презрительную гримаску.
– Извините, девчонки, – быстро проговорил Дима и потащил Люську в сторону. Очутившись на безопасном от ушей девиц расстоянии, Дима расстроенно спросил:
– Люсь, ну что опять случилось?..
– Опять?! – нервно переспросила Люська. – Под этим «опять» ты подразумеваешь, что я, такая несдержанная и невоспитанная, вечно нарываюсь на неприятности?!
– Т-с-с, чего ты заводишься, – он примирительно погладил ее по плечу, – я не это имел в виду. – Что у вас там произошло, зачем ты с ними спорила?
– Да потому что… потому что они дуры! – беспомощно выкрикнула Люська. – Курицы безмозглые… А ты еще зачем-то извинился перед ними, да с какой стати? Необразованные плохо воспитанные хамки!
– Люсь, ну пусть хамки, пусть невоспитанные… Ты-то зачем так нервничаешь? Пусть себе живут, – Дима попытался устало улыбнуться. – Понимаешь, мне с ними еще работать, пересекаться на разных тусовках и съемках, и разве хорошо, если у нас с ними будут натянутые отношения?..
– Извини, – язвительно отозвалась Люська, – что испортила тебе отношения с такими чудесными и замечательными людьми… Я и забыла, что для тебя это – главное.
– Боже, – Дима закатил глаза. – Не надо перевирать мои слова, Люсь. Для меня очень важны отношения с тобой, но это… ты пойми, это – моя работа!
– Я понимаю, – Люська сникла. – Я все понимаю, Дим… Но принять не смогу. Никогда.
– Даже ради меня? – Дима попытался свести все в шутку и слабо улыбнулся.
– И ради тебя тоже. Дим, это ТВОЙ мир. Твой круг. Твое общение. Пусть ты выгодно отличаешься от остальных, но все же ты – его часть…
– Пожалуй, тебе и в самом деле не стоило сюда приезжать, – подытожил Дима.
– Не беспокойся, я не стану портить твои отношения с окружающими, – холодно отозвалась Люська. – Я сейчас же уеду.
– Как – «уедешь»?! Люсь, я не могу сейчас тебя отвезти, ты уж потерпи еще немного…
– Не надо меня отвозить, – отчеканила Люська. – Я не маленькая девочка… Я прекрасно доберусь сама, не буду тебя напрягать.
Она повернулась и зашагала к выходу.
– Ну что это еще за детский сад… – он бросился было за ней, пытаясь остановить, но Люська отстранила его руки.
– Возвращайся к своей РАБОТЕ. Не заставляй людей ждать, не подводи их, – холодно сказала она.
Секунду Дима пристально смотрел на нее, а затем горько и беспомощно бросил:
– Все еще хочешь ехать?.. Что ж, как знаешь… Не стану тебя задерживать.
Люська выскочила из павильона прямо на вечерний морозный воздух. Ее трясло. Она наклонилась, машинально загребла ладонью горсть серого московского снега и, не заботясь о гигиене, отправила его в рот – ей необходимо было освежиться. «Я идиотка, опять все испортила! – стучало у нее в висках. – Какое право я имею требовать от него плясать под мою дудку? Он – талант, он нужен людям, а я пытаюсь сделать его собственной птичкой в золотой клетке, чтобы пел только для меня одной…»
Слезы замерзали на ресницах и щеках, стало больно моргать. Люська несколько раз глубоко вдохнула, стараясь справиться с волнением и успокоиться. В этот момент массивная дверь павильона распахнулась, и на улицу вылетел Дима, прямо так, как был – в гриме, в костюме для выступления. Увидев Люську, он резко остановился и с видимым облегчением перевел дух.
– Слава Богу, ты еще здесь…
– Здесь, – виновато улыбнулась она, чувствуя, что напряжение схлынуло и моментально ослабели в коленках ноги. – Прости меня, мой хороший…
Он подошел к ней и крепко обнял.
– Люсь, куда мы катимся? На что разбазариваем нашу жизнь? Она и так короткая, а мы постоянно ссоримся, выясняем отношения… Не надо так. Я тебя очень люблю.
– Я тебя тоже люблю, Димка. Давай пообещаем друг другу, что никогда-никогда не будем больше ссориться?..
– Какая же ты все-таки у меня еще маленькая и глупенькая, – с нежностью сказал он и поцеловал ее.
Для Люськи стало полнейшей неожиданностью приглашение Юрия Азимова встречать Новый год у него в загородном доме. Вернее, он, конечно же, пригласил их вдвоем с Димой, но сам факт!.. Она согласилась с радостью, хотя еще каких-то пару-тройку месяцев назад даже помыслить не могла о том, что будет без содрогания думать о совместных посиделках с железным продюсером.
– Все будет тихо, по-домашнему, парадная форма не обязательна, – сказал ей Юрий Васильевич и улыбнулся. С ума сойти!.. Он, оказывается, умел улыбаться!
Для Димы это приглашение тоже являлось очень значимым событием, поскольку впервые за несколько лет продюсер позволил ему не выступать в новогоднюю ночь по клубам, а отдыхать и праздновать по-человечески.
– Заслужил, Дима, – Азимов по-отечески обнял парня за плечи. – У тебя был очень насыщенный и плодотворный год, можно немного расслабиться… чтобы набраться сил для покорения новых вершин! «Евросонг» – это только начало, то ли еще будет, мой мальчик, уверяю тебя!..
Очередным шоком для Люськи стало то, что у Азимова, оказывается, была семья. Он представлялся ей этаким мрачным трудоголиком-одиночкой, тем более, что в прессе никогда не писали о его близких – только об артистах, с которыми он работал. Выяснилось, что у продюсера имеются вполне себе законная жена и семилетний сын Гриша.
Дом Азимова в подмосковье показался Люське довольно скромным для такой маститой акулы шоу-бизнеса. Впрочем, Дима объяснил ей, что Юрий Васильевич не любит жить за городом, ему больше по душе столичный ритм, поэтому все свое время он проводит в московской квартире. В доме же постоянно проживают жена с сыном и прислугой – охранником, поваром, домработницей и шофером.
«Бедная тетка, – от души посочувствовала Люська незнакомой женщине – супруге Азимова, рассматривая двухэтажный кирпичный дом, когда они с Димой вечером тридцать первого декабря прибыли по месту приглашения. – Заперли ее тут в четырех стенах… Пусть даже в столь благоустроенных стенах!»
В принципе, в доме было очень уютно и мило – даже хорошо, что без всей этой кричащей роскоши. На первом этаже располагались гостиная с большим старинным камином, столовая и кухня, а спальни для хозяев, гостей и прислуги размещались наверху. В специальной пристройке имелись также бассейн и сауна.
Жену Азимова звали Светланой. Она оказалась миниатюрной блондинкой, лет на двадцать моложе своего супруга, тихой и незаметной, как мышка. Светлана почти не разговаривала – только отвечала на вопросы, которые ей задавал муж, или давала короткие распоряжения домработнице. Все остальное время она просто молча улыбалась.
Люська не знала, что полагается дарить на Новый год в таком обществе. Она остановила свой выбор на виниловых пластинках – этот раритет сейчас снова входил в моду, компакт-диски становились неинтересными и не такими «стильными», как старый добрый винил. Диме она подарила пластинку с рок-оперой «Иисус Христос – суперзвезда», продюсеру – золотую коллекцию Луи Армстронга (сама она, конечно, была не в курсе вкусов Азимова – Дима подсказал), а хозяйке дома достался сборник американских рождественских и новогодних хитов. Что касается Гриши, то ему она купила набор конструктора «Лего» – мальчик остался очень доволен.
Ей тоже достались милые памятные подарки от хозяев дома (альбомы с репродукциями мировых шедевров) и, конечно же, от Димы. Он торжественно вручил ей изящный браслет из белого золота с маленькими бриллиантами.
Встреча Нового года действительно прошла посемейному, Люська буквально отдохнула душой. Поначалу все гурьбой выкатились во двор, где за домом располагалась площадка для шашлыков. Пока повар колдовал над маринованным мясом, все остальные дурачились, бросались снежками, катали и лепили снеговиков, распевали хором песни и, хохоча, толкали друг друга в свежий белый (не то что в городе!) снег… Дима самозабвенно играл с Гришей, и тот явно был в восторге от своего старшего товарища. Люська невольно залюбовалась ими обоими. Оказывается, Дима отлично ладил с детьми – кто бы мог подумать… На пару мгновений она задумалась, каким отцом он мог бы стать для их общих детей, но затем мысленно обругала себя дурой и прекратила мечтать об этом. Всему свое время! Сейчас и так все хорошо, тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить…
Затем все дружно переместились в дом, потому что поглощать шашлыки было куда приятнее в уютной теплой столовой, где их ожидали помимо свежепожаренного мяса другие разнообразные яства. Сначала Люська хотела сделать комплимент Светлане – закуски и салаты были очень вкусными, буквально таяли во рту, но потом засомневалась. Ведь, скорее всего, праздничный стол – это заслуга повара, а не хозяйки дома. Однако, к ее немалому изумлению, выяснилось, что новогодний ужин Светлана готовила сама. Настоящим шедевром кулинарии был огромный гусь с яблоками, которого подали непосредственно к полуночи. Люська с Димой наперебой рассыпались в комплиментах жене Азимова, и той было заметно приятно.
После просмотра традиционного телеобращения президента к россиянам они двинулись из столовой в гостиную, к камину. У огня было намного уютнее пить чай с тортом. К тому же в гостиной стояла огромная наряженная елка, что придавало атмосфере соответствующий новогодний дух.
– Завтра, как выспимся, можем поехать в лес на лыжах, – предложил Азимов, размякший в домашней обстановке и совсем не похожий сейчас на всемогущего музыкального продюсера. – Если, конечно, не будет снегопада…
– Я и забыла, когда в последний раз стояла на лыжах, – призналась Люська. – Наверное, еще в школе – на уроках физкультуры… Блин, как же все это классно, у меня даже нет подходящих слов, чтобы выразить!
– Нет слов? Позор, а еще журналистка, – шутливо попенял ей Дима, тоже расслабившийся и умиротворенный.
– Смейся, смейся… Но у меня уже несколько лет не было такой чудесной встречи Нового года.
«Особенно по сравнению с прошлым разом!» – докончила она про себя, но озвучивать эту мысль не стала. В прошлом году новогодняя ночь в клубе среди знаменитостей стала для нее настоящим кошмаром. Мало того, что две теледивы, перебрав шампанского, прилюдно высмеяли ее и обозвали вульгарной деревенщиной, так еще и в туалете Люська случайно стала свидетельницей разговора двух подруг, которые самозабвенно обсуждали «новую девушку Димы Ангела» и не скупились на красочные эпитеты.
– У меня тоже, – кивнул Дима. – Такое ощущение, что я маленький мальчик и у меня впереди зимние каникулы. Словно в детство вернулся…
– Ты прости меня, Дим, – в раскаянии произнес вдруг Азимов. – Я, наверное, тебя слишком загонял, а? Но так было надо, ты же сам понимаешь. Сначала ты работаешь на популярность, а потом популярность работает на тебя. За этот год мы с тобой вышли на совершенно иной уровень. Ты стал номером один среди молодых артистов в стране, без преувеличений.
– Да все нормально, Юрий Васильевич, – Дима махнул рукой.
Люська в глубине души вовсе не считала, что все нормально. Дима по-прежнему работал на износ, не высыпался, ел что попало и когда попало… Но это, в конце концов, было не ее дело. И она промолчала.
В отведенной им с Димой спальне они провели, пожалуй, самую восхитительную совместную ночь в жизни. Проснувшись на следующий день на Диминой груди, Люська с радостью осознала, что ее примета с первым января не сработала.
Первое утро каждого наступившего года Люська ненавидела всеми фибрами души, больше всего на свете. Если само ожидание праздника наполняло ее душу детским счастьем, то пробуждение на следующий день неизменно сопровождалось жуткой тоской. Бестолковый, нудный, противный, пустой день – даже обидно было, что именно с него начинается год. Еще и просыпаешься, когда уже начинает темнеть – зима все-таки, и от этого эмоциональное состояние еще паршивее, словно жизнь проходит мимо… Поэтому Люську безмерно удивляло, когда она слышала от других: «Как же я люблю первого января, проснувшись, есть вчерашние салаты…» А ее удручали именно эти самые «вчерашние» салаты, которые непременно надо было доедать. И хотя вкус у них был почти тот же, они уже казались Люське какими-то унылыми и совсем не праздничными…
Но на этот раз все было просто отлично! Ни тени плохого настроения, уныния или ее всегдашней постновогодней тоски. Наверное, дело было вовсе не в первом января как таковом. Все зависело от душевного состояния и человека, который был в этот день рядом. С которым не то что первое января – а вообще ничего в жизни не страшно…
Рано утром второго января вернулись по практически пустой трассе в такую же опустевшую Москву. Дима с Азимовым тут же засучив рукава принялись за работу – нужно было записать в студии ту песню, с которой Дима собирался ехать покорять «Евросонг». Люська же купила билет на поезд и отправилась на малую родину, чтобы провести оставшиеся дни новогодних праздников с родителями.
В кругу родных, конечно же, ей было очень хорошо, тепло и уютно, но Люська поймала себя на том, что уже на второй день начала отчаянно скучать по Москве, от которой, как ей казалось, она дико устала – а вот поди ж ты… Ну и, конечно же, по Диме. Тот тоже тосковал, звонил несколько раз на дню и умолял поскорее возвращаться. Мама неодобрительно поджимала губы, в глубине души не поощряя связь дочери с популярным певцом, однако это не мешало ей хвастать Димой перед подругами, полушутя-полусерьезно называя Ангела своим зятем.
Встретив Рождество с семьей, Люська с чувством исполненного дочернего долга отправилась обратно в столицу. «Домой!» – подумала она с улыбкой. Смешно, ведь, по сути, у нее и дома-то никакого не было. Одно она знала точно, дом – это то место, где у нее душа была на месте. А душа обычно бывала на месте только рядом с любимым.
В последний выходной, который Люська планировала провести вместе с Димой, с утра пораньше ее разбудил звонок телефона. Взглянув на определившийся номер, она застонала – это был ее генеральный директор, Артурка.
Люська вздохнула. Генеральный директор Артур Савельев (за глаза все называли его не иначе, как «Артурка») обладал весьма склочным и мерзким характером, постоянно срывая свое плохое настроение на подчиненных. Вообще-то, он был директором столичного молодежного центра, организованного правительством Москвы. Центр занимался вопросами и проблемами студенческой жизни, помогал молодым людям строить карьеру, ну и заодно – выпускал свою газету под названием «Вертикаль». Главным редактором газеты была Мария Викторовна, но, к сожалению, генеральный директор, не соображая ни грамма в журналистике, пытался руководить работой редакции, чем немало всех удручал и вообще основательно мешал процессу. Помимо того, он постоянно напрягал Люську заданиями, выходящими за рамки ее прямых обязанностей – например, написать официальное письмо мэру, составить отчет о мероприятии для комитета общественных связей, придумать рекламный буклет Центра и так далее. Люська злилась и пыталась втолковать ему, что это – совершенно не ее работа, она этого делать не любит и не умеет, но генеральный был непреклонен.
