Текст книги "Пути и маски (СИ)"

Автор книги: Юлия Пушкарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

– Маэль, что ты несёшь? – вспыхнув, прошептал Ринцо. Он довольно редко обращался к кому-то из знакомых по имени, видя в этом знак особой близости – или особого раздражения. – Я впервые вижу её… Это я – эр Алья. Что Вам угодно?

– Я ищу госпожу Лауру Эсте. Мне сказали, что она замужем за Вами, и направили во Дворец Правителей. Я могу с ней встретиться?

Рубленые сухие фразы, острые скулы и упрямый подбородок… От девушки пахло, как после долгой морской дороги – проще говоря, воняло рыбой, потом и солью. Услышав прежнее имя Лауры, Ринцо схватил её за руку. Все страхи очнулись в нём одновременно.

– Оставьте нас, – попросил он кера и ира Пинто. Маэль хмыкнул, изобразив понимание:

– Перерыв скоро кончится, Ринцо… Поторопись, а то женская ревность – штука задерживающая.

Когда от них отошли на приличное расстояние, девушка тихо зашипела от боли. Ринцо понял, что сжал её запястье до синяка.

– Пустите, мне больно.

– Кто Вы такая? – не заботясь больше об этикете, Ринцо оттеснил девушку к стене. Она не сопротивлялась, но чёрные глаза теперь полыхали злостью. – Из Дома Агерлан, не так ли? Это Вы подбросили нам перо? Не смейте мне врать!

– Какой Дом, какое перо?… Я впервые об этом слышу! – девушка скользнула по его кулаку ногтями другой руки, и Ринцо, тихо выругавшись, отпустил её. – А мне ещё говорили, что мужчины Кезорре – образцы галантности. Вы всегда так встречаете дам?

Уголки её губ дрогнули от улыбки. «Совсем не боится», – отметил Ринцо.

– Мужчины Кезорре?…

– Я первый день в Вианте. Только позавчера высадилась в гавани в Гуэрре, – устало объяснила девушка. – И ничего не знаю о здешних Домах. Просветите меня, эр Алья, но лучше чуть позже – думаю, я скоро упаду. Я устала и голодна.

Немного гортанный голос звучал на грани надменности и кокетства. Так говорят те, кто привык приказывать.

Ринцо в смятении отступил на полшага. Двери зала раскрылись вновь, и Правители, переговариваясь, двинулись внутрь. У него оставалась пара минут.

– Откуда Вы приплыли в Гуэрру?

– Из Ти'арга.

– Ти'арга больше нет.

– Я знаю, – голос девушки скорбно дрогнул. – Лучше, чем кто-либо. Мне довелось пожить в захваченном Хаэдране…

– Но в Кезорре Вы впервые? – Ринцо был совершенно сбит с толку. Плыть в другое королевство, тоже враждебное Альсунгу, не имея там родных и друзей?… И откуда у неё взялись деньги на дорогу?

Девушка гордо вскинула голову; Ринцо от этого жеста почему-то взяла оторопь.

– Да. Всегда мечтала побывать здесь, но не в такие времена, – новая лукавая улыбка. – Я Синна, леди эи Заэру. Подтвердить это, увы, нечем, но я ручаюсь словом моего отца. Ему верят по всему Обетованному, эр Алья.

– Леди Заэру, из Дорелии? Здесь? И приплыли из Ти'арга?… – всё это звучало безумно – чересчур безумно для Ринцо. Даже обнаружив перо с именем Лауры, он не был так поражён и, к стыду своему, напуган.

– Кажется, Вам надо идти, эр Алья, – уже не так величественно сказала девушка, покосившись на закрытые двери. – Я подожду у главного входа.

– Но… Но зачем Вам Лаура? Прошу Вас – мне важно знать…

Девушка покачала головой. Теперь в глазах у неё была печаль – безмерная, как их чернота. «У Лауры были точно такие, когда она закончила «Мёртвого флейтиста», – не к месту вспомнилось Ринцо. Пожалуй, ир Пинто прав: девушка (леди Заэру или нет) довольно красива, хотя до классического совершенства Лауры ей далеко.

– Если Вы и впрямь так заботитесь о жене, беру назад свои слова насчёт кезоррианских мужчин. Я должна сообщить ей важные новости о… – она вздохнула. – О её брате, Линтьеле. И, если честно, помешать кое-каким его замыслам.

ГЛАВА VI

Альсунг (бывший Ти'арг). Постоялый двор «Зелёная шляпа» – бухта Лезвия, Северное море

Во сне Ривэн охнул и, помянув старую Дарекру с царством мёртвых, тяжело скатился с кровати. Разодрал отяжелевшие веки и некоторое время созерцал жёлтые пятна перед глазами, усмиряя зашедшееся сердце. Голова раскалывалась от боли. Так отвратительно он давно себя не чувствовал.

Ривэн заставил себя встать на четвереньки; потом поднялся, опираясь локтями о кровать. Кровать была прежняя – узкая, с посеревшим бельём. Как и маленькая чистая комната. Он не помнил, как вернулся сюда вчера.

Зато помнил, откуда вернулся…

– О боги…

Ривэн взъерошил волосы, постаравшись сделать себе больнее. По печальному опыту он знал, что в таком состоянии лучше не делать лишних движений – и потому предпринял смелую попытку нашарить на столе рубашку и кружку с водой, при этом не оборачиваясь. Раздался жестяной звон и стук капель; Ривэн зашипел и помянул богов в ещё более изысканном выражении. Надзирательницы из приюта, наверное, умилялись бы его набожности в это утро.

– Идиот… Какой же идиот!

Отчаяние вползало в грудь вместе с тошнотой – по мере того, как вспоминались подробности вчерашнего разговора. Ривэн всегда трепетно относился к собственному благополучию (да что там, оно всегда стояло для него на первом месте), но теперь ему хотелось хорошенько себя отпинать или, на худой конец, оттаскать за волосы. Он выставил себя круглым дураком, влип в неприятности, унизился (причём всё это – не единожды) и – ничего не добился. Как таких вообще земля носит?

Без денег, без дома, без доверия милорда, без вожделенной диадемы… Конечно, без леди Синны. А ещё, чего уж там, без чести и цели в жизни. Его искреннюю преданность отвергли, над чистейшим (да, именно чистейшим! – старательно выговорил Ривэн про себя) порывом посмеялись – и сделал это человек, который каждым своим словом и движением вызывал восхищение и творил загадки. Треклятый волшебник, от глаз которого берёт оторопь. В бездну его злобные шутки.

Альен – так он представился. Ти'аргское имя. Редкое и старое, наверное – Ривэн почему-то в этом не сомневался.

И – да, кажется, ещё какая-то знатная фамилия… Бездна бы побрала всех этих аристократов. В ти'аргской знати он не разбирался.

Головокружение потихоньку начинало отпускать. Неуверенно подобравшись к окну, Ривэн распахнул ставни; жадно вдохнул белую муть и режущий холодом воздух. На заднем дворе было пусто и тихо – только куры, обречённые на кухонное заклание Зелёной Шляпой, копошились в курятнике. В конуре дремал, выставив морду на снег снаружи, сторожевой пёс – такой же больной и усталый, как сам Ривэн. Возле конуры круглились бока нескольких бочек с запасом пресной воды (в приморских краях вокруг Хаэдрана это было немаловажно). Ривэн вздохнул и, захлопнув окно, стал искать сапоги. Придётся идти во двор, ибо таз для умывания, естественно, пуст: он ведь никого не попросил вчера нагреть для себя воды. «Потому что по-свински напился». Учитывая его образ жизни в Энторе и Хаэдране, это не было новостью само по себе – новостью были мотивы. Ну, и ещё компания…

«Не стану я даже думать о нём», – сердито зарёкся Ривэн, тщетно пытаясь затолкать правую ногу в левый сапог. И тут же одёрнул себя: слишком уж это походило на мысль обиженного ребёнка… Забавно ведь получается: судьба столкнула его, замухрышку-карманника, уже с двумя лордами – королевским советником и волшебником. Одного он подвёл, а другой просто не счёл его достойным.

Ну и скатертью дорога.

Может забрать эту несчастную диадему – всё равно, обретённая, она утратила для Ривэна всякий интерес (теперь ему очень хотелось убедить себя в этом). И плыть за море со своим гномом для каких-нибудь тёмных колдовских делишек. В конце концов, все эти чернокнижники – песенки на один мотив… Начиная с Линтьеля.

Ривэн осторожно спустился и выскочил во двор, лишь хмуро кивнув в ответ на приветствие Зелёной Шляпы из-за стойки. Хозяин сегодня приоделся во что-то с золотым шитьём, а ещё как-то необычно выглядел; Ривэну показалось на секунду, что он стал меньше и отрастил нос. Оказавшись за дверью, он молча сплюнул: какая ерунда не померещится после этих южных вин…

Было столь раннее утро, что никто из постояльцев ещё не встал. Мимоходом Ривэн порадовался этому и обошёл здание, для устойчивости прижимаясь боком к каменной стене (из дерева был построен только верхний этаж постоялого двора).

Внутри до сих пор царили тошнота и неразбериха – а ещё боль. Болели, помимо головы, душа и совесть. Ривэн приподнялся на цыпочки и кулаком расколол корочку льда, которой покрылась вода в высокой бочке. Пёс проснулся и, увидев его, тихо тявкнул от удивления.

– Не мешай, – шёпотом огрызнулся Ривэн и откинул голову, готовясь погрузить её в ледяную воду: знал, что лишь это сейчас спасёт его… Крайне неуместно раздался елейный голос:

– Господин, что же Вы делаете? Сегодня такой мороз, Вы простудитесь!

Ривэн заскрипел зубами и от души пожелал Зелёной Шляпе всех благ за его доброту. Хозяин высунулся из окна на первом этаже и встревоженно улыбался, придерживая знаменитую шапку. Выглядел он как обычно – даже золотое шитьё на куртке пропало.

– Скорее возвращайтесь, я принесу Вам сколько угодно холодной воды! Та ещё погодка для закаливания… Да и для путешествий, надо сказать, – Шляпа вздохнул, и в его голосе что-то лукаво вильнуло. – А вот господа из второго и третьего номеров уже собрались в дорогу. Да и я, старый дурак, вызвался их проводить, так что сегодня оставлю Вас на…

– Из каких номеров? – крикнул Ривэн в ответ; это отрезвило покрепче бочки. – Милорд Альен с гномом? Уже уезжают?!

– Ну, в гостевую книгу он записал другое имя, – без особого изумления пропел хозяин. – Но Вам, само собой, виднее…

Ривэн уже не слушал – увязая в снегу, он мчался назад.

* * *

– Ну что, выходим наконец? – поторопил Альен. Ещё ночью он запасся терпением, но сейчас чувствовал, что оно истекает – медленно, как тёмный тягучий мёд в кезоррианских тавернах. Бадвагур продолжал возиться с мешком.

– Это мой самый мелкий резец, волшебник, – спокойно пояснил он, оглаживая бороду. – И без него я не поплыву ни в какой Лэфен.

– Лэфлиенн, Бадвагур, – ровно в шестой раз поправил Альен и сполз по стене, устало потирая переносицу. Сладить с агхом не было никакой возможности – так что оставалось лишь ждать, как бы абсурдно это ни выглядело.

Сам он уже собрался – как всегда, налегке – и теперь прохаживался от двери Бадвагура к лестнице и обратно. Тщетно надеялся, что тупая ходьба отвлечёт от волнения и тягостных мыслей; надежды, разумеется, не оправдались. Монотонные действия вообще редко успокаивали Альена; иногда он относил это к длинному списку своих «уродств» (по меткому выражению матушки, леди Тоури). Бадвагур вырезает, учёные в Академии перебирают книги, Отражения взглядом перемещают мелочи, люди в Минши перекатывают в ладонях жемчужины во время молитв… Подобие медитаций – забытых практик, о которых писали древние мудрецы. И которые, кстати, прекрасно удавались Фиенни. Но не Альену. Он не умел успокаиваться – горел всегда, и пламя пожирало изнутри.

– Скажи, когда найдёшь, – попросил он агха. И добавил: – Я мог бы…

– Нет, – Бадвагур качнул головой и, крякнув, полез смотреть под кроватью. – Не надо колдовства. Не хватало, чтобы Хелт засекла тебя.

– Спасибо за заботу, – отозвался Альен, созерцая голые пятки гнома, – но так было бы быстрее. Зелёная Шляпа нас уже ждёт…

– Он ждал столько лун с тех пор, как открылся разрыв, – пропыхтел Бадвагур; звуки из-под кровати доносились глухо, как эхо в погребах Кинбралана, – что подождёт ещё… Нам некуда спешить.

Альен промолчал. Согласен он не был, но даже речь требовала усилий и давалась ему с трудом. Он привалился к дверному косяку, заторможенно думая о том, что не спал этой ночью, – и, скорее всего, не проспит ещё несколько…

Снизу послышались голоса: боуги что-то кричал – судя по сладкому голоску, кому-то из постояльцев. Странно: в такой час люди очень неохотно выходят из забытья. Да и не только люди – наблюдая безмятежный сон Бадвагура, Альен иногда завидовал ему. Хотя после случая в тоннеле этот сон уже вряд ли был безмятежным…

«Случай в тоннеле». Одна из смешных и подловатых уловок памяти – прятать чьи-то грехи под прилизанными, корректными именами. «Случай в тоннеле» вместо убийства ювелира. От других аналогий у Альена свело скулы: «случай в Кезорре» – тот несчастный стражник и незаконное проникновение в храм; «случай в Овражке» – поднятый мертвец; «случай в Кинбралане» – отец и Мора…

Гадость.

А ведь рыжий боуги, похоже, всерьёз считает его надеждой Обетованного – а возможно, и всего Мироздания. Альен вспомнил жёлтые глаза, подвижные острые ушки и ощутил слабый укол тоски по неведомому. Магия, сильнейшая магия в каждом шаге этого существа, в его крови и дыхании – и магия эта так тщательно замаскирована, что сокрылась даже от него. Где-то там, за океаном, лежит земля, где чудо – норма. Та, куда стремился Фиенни.

Совсем скоро он попадёт туда. И там, наверное, умрёт. В потоках волшебства – купаясь в его мерцании, под чужим небом с чужими звёздами. И его тело истлеет где-нибудь на границе пустыни и моря – синего, с шипением лижущего песок. Альен думал об этом почему-то без всякого страха, без рисовки или нарочитой жертвенности. Он закроет разрыв, чего бы это ни стоило, но тауриллиан будут сопротивляться. Альен не знал о них почти ничего – и достаточно, чтобы не переоценивать свои силы.

Я скоро умру.

«Ну и что? Я ничего не чувствую».

Каков ответ на эту задачку, Фиенни?…

– Нашёл!.. – объявил Бадвагур, выбираясь из-под кровати. Голоса тем временем приблизились – судя по интонациям, Зелёная Шляпа кого-то увещевал. «Кто-нибудь из тех торговцев вчера напился и буянит, наверное», – брезгливо подумал Альен.

– Наконец-то. Отправляемся?

Бадвагур с радостно-умиротворённым видом сдул пыль с резца – тонкого, из прочнейшей гномьей стали – и убрал его в карман.

– На днях я начал новую работу, – объяснил он в ответ на молчаливый вопрос. – Вот он скоро и понадобится. Потом покажу, если хочешь.

Ясно теперь, откуда это хорошее настроение… Даже знакомство с единственным в Обетованном боуги, казалось, не нарушило душевного равновесия агха. Альен только головой покачал.

– Не раньше, чем будем на корабле… Проклятье, да что там за шум?

По лестнице с топотом взлетел мальчишка-дорелиец, Ривэн; пояснений, собственно, больше не требовалось. Растрёпанный, в чём-то мятом, дрожащий и красный от холода, он перевёл дыхание и неловко поклонился. От заснеженных сапог растекалась лужа.

Следом за ним поднялся и Зелёная Шляпа. Он принял подлинный облик – юркого, вертлявого остроухого человечка в кафтанчике с золотым шитьём. А может, просто снял морок специально для Альена. Боуги виновато пожал плечами – мол, простите, не смог удержать, – но в раскосых жёлтых глазах резвилась бесноватая хитрость.

– Милорд, – выдохнул Ривэн, утирая рукавом сопливый нос. – То есть, господин… Волшебник. Господин Альен. Вы уезжаете? Уже сегодня? Вы обещали, что поговорите со мной…

Расстояние между ними было приличным, но и отсюда Альен чувствовал, как от него разит перегаром. Он, конечно, напоил мальчишку сам, однако это не отменяло отвращение перед пьянством.

– Боюсь, у нас нет времени. Да, мы уезжаем сегодня.

Лицо Ривэна из пунцового стало белым, как мел, а потом сероватым. Он схватился за стену. Боуги выжидательно замер за его плечом; Бадвагур с любопытством выглянул из комнаты.

– Нет, милорд… – пробормотал Ривэн. – Умоляю. Вы не можете бросить меня… Вот так. Куда Вы? В Минши, как и говорили?

Бадвагур не знал дорелийского, но, услышав слово «Минши», многозначительно кашлянул в кулак. Переводилось это, видимо, примерно так: «С какой стати ты, волшебник, распространяешься о наших планах перед бродячими оборванцами?» Альен, кстати сказать, был полностью с ним согласен.

– Не совсем. Прости, но тебя это не касается… – чтобы предупредить очередные порывы коленопреклонения, нужно было говорить непрерывно, что Альен скрепя сердце и сделал: – Вернись к лорду Заэру, Ривэн. Или плыви в Минши. Или сдайся властям в Хаэдране. Что угодно. Это твой выбор, и я не могу сделать его за тебя. Спасибо за диадему, но у каждого из нас своя дорога…

Альен выталкивал из себя ненавистные высокопарные фразы, поскольку их штампованный язык, судя по всему, для мальчишки был самым понятным. Бадвагур решился прервать их беседу:

– Волшебник, я правильно понимаю – этот безбородый вор собрался с нами? Ты ничего не хочешь мне объяснить?

– Не такой уж и безбородый, – обиженно бросил Ривэн по-ти'аргски и поскрёб робкую щетину. При этом он, впрочем, не отрывал от Альена молящих глаз: – И куда ведёт Ваша дорога? На запад?

Прежде чем Альен успел ответить, вперёд выскочил боуги – как был, не надевая морок – и, церемонно поклонившись присутствующим, мазнул по полу зелёной шапкой.

– Через восток – на дальний запад, чтобы остановить войну, ибо корни её лежат в магии. Простите, что вмешиваюсь, господа. Полагаю, способности господина Ривэна, его отвага и преданность… Окажутся полезны в путешествии.

Невозможно было понять, издевается боуги или говорит серьёзно; дорелиец таращился на него мутным взглядом и из всего перечисленного явно мог похвастаться только преданностью. Альен будто попал в разгар сомнительного уличного балагана – причём не впервые. Чего добивается боуги, показываясь постороннему смертному? Он бы ещё продемонстрировал свой фокус с исчезающей монеткой – чтобы у мальчишки случился сердечный приступ…

– Кто это? – прохрипел наконец Ривэн, смущённо глядя куда-то в плечо Альена. – Как это возможно… Милорд?

Бадвагур тоже не сводил с него испытующего взгляда. Альен вздохнул: кажется, долгожданное продолжение пути придётся отложить ещё раз.

– Ладно, – сдался он. – Похоже, нам нужно многое обсудить.

* * *

День прошёл в седле. Альен давно не позволял себе такой бешеной скачки, тем более в мороз; к закату он устал так, что не чувствовал собственного тела. В этом, впрочем, было и своё удовольствие – если бы он мог сполна ощущать его.

Они не попали в буран, да и небо было довольно ясным, но ледяной ветер с каждым вдохом взрезал лёгкие, а мохноногая вороная кобыла несла так, что плащ Альена прилипал к её гладкому телу. Зелёная Шляпа выбирал укромные дорожки меж заснеженных холмов, через забытые богами деревушки – подальше от тракта и предместий Хаэдрана. Им почти никто не встретился, кроме трёх альсунгских отрядов: статные всадники, сверкая доспехами, патрулировали окрестности. Двое из них с радостным гиканьем состязались в скачке, специально затаскивая тяжело дышащих коней в снежные заносы. В их раскрасневшихся сытых лицах со светлыми бородами Альен видел сотника Рольда – и пролетал мимо, поглубже надвигая капюшон на глаза.

Много ли золота откопают альсунгцы в Синем Зубе за Кинбраланом? Доверчивые дуралеи: им никогда не соорудить нужных для этого машин…

Маскирующие чары Зелёной Шляпы работали отлично: скорее всего, на их месте альсунгцам чудились мутные тени в снежных вихрях.

Привал сделали всего раз – в маленьком ельнике на склоне густого холма. Бадвагур тихо ругался на языке агхов: ногами он не дотягивался до стремян, да и лошадью толком управлять не умел, поэтому ехал в одном седле с Ривэном. Резчик не спорил, но его, видимо, совсем не устраивал такой расклад. Ривэн тоже не выглядел счастливым – скорее продрогшим, голодным и растерянным; увидев, как он набросился на селёдку из мешочка Зелёной Шляпы, Альен испытал волну мстительного злорадства. Пусть мальчишка получает, что хочет, раз уж так рвался ехать с ними. Он сильно заблуждается, если планирует убивать чудовищ под ахи прекрасных дам.

Хотя кто знает, подумалось Альену. Он бы нисколько не удивился, окажись часть о чудовищах правдой. Они ведь играют с Хаосом, а Хаосу позволено всё…

«Повелитель Хаоса», – шепнули манящие голоса из сна. Им отозвалось смутное, жаркое томление под кожей. Альен вздрогнул и отряхнул колени от крошек.

– Пора отправляться. Скоро закат.

– Ночью будем на месте, волшебник, – промурлыкал боуги, легко поднимаясь на тонкие ножки; он единственный сохранял хорошее настроение. – Я же обещал.

– Ты от-п-правишься с-с нами? – выдавил Ривэн, растирая перчаткой посиневшие губы. Боуги с сожалением затряс головой и на миг прикрыл кошачьи глаза.

– Я провожу вас до бухты и посажу на корабль. Должен же остаться в Обетованном кто-то, владеющий магией, – встретив взгляд Альена, он улыбнулся – это вышло бы даже мило без настолько острых зубов. – Нашей магией, я хочу сказать. Настоящей. Не беру в расчёт таланты присутствующих.

Альен хмыкнул и подтянул упряжь на лошади.

– Я уже не твой постоялец, так что можешь оставить любезности. Поехали.

– Значит, к-корабль нас уже ждёт? – осведомился Ривэн, тяжело взбираясь в седло. Он наклонился вниз, протянув руки, и Бадвагур с достоинством принял человечью помощь. – С-с к-капитаном и… всем таким?

Улыбка боуги стала хитрой. Юркая фигурка взобралась в седло так быстро, что Альен не отследил ни одного движения – лишь зелёно-золотой вихрь.

– Увидишь.

* * *

К ночи чуть потеплело, кое-где попадалась не тронутая снегом земля. Они приближались к Северному морю – только с не привычной Альену стороны. В небе, однако, по-прежнему не было чаек, одни чёрные штрихи ворон. Потом белесую муть затянуло мглой, и даже они исчезли.

«Что ж, – отстранённо подумал Альен, погоняя лошадь в холодной темноте. – Воронам теперь есть чем поживиться над Ти'аргом».

Болела голова.

– Здесь! – крикнул Зелёная Шляпа, объезжая груду камней – видимо, развалины маленькой крепости или сторожевой башни. Развалины были свежими; Альен прикусил изнутри щёку. Интересно, тут прошлась катапульта или тоже поработал морской монстр Хелт, о котором все судачат?…

«Как же ты сделала это, женщина? Тауриллиан поделились с тобой чарами или у самой хватило ума?»

Уже слышалось, как шумят волны. За развалинами лесок кончался, открывая каменистый берег. На востоке, как и на западе, в стороне Хаэдрана, чернели, вдаваясь в воду, скалы; море с журчащими воплями разбивалось о них, чтобы расколоться в пену. А здесь была низина, и оттого волны набегали на гальку с негромким, лишённым угрозы шипением. Ветер разогнал тучи, и в призрачном свете месяца галька мерцала не хуже камней в сокровищницах Гха'а. Тихо вздохнув, Бадвагур стал нащупывать трубку – у него это было знаком высшего восторга. Альен вспомнил, что агх никогда не видел моря; что ж, пусть налюбуется всласть перед войной, на которую они отправляются…

– Какая удобная бухта, – заметил Альен, оценив плавный, округлый изгиб берега. Если тут ещё и достаточно мелко – просто клад, а не место. Почему король Тоальв и его непрактичные предки его не использовали? – Странно, что здесь так пусто. Даже ни одной рыбацкой деревни поблизости.

– Не так уж странно, милорд, – с насмешливым придыханием ответил боуги – он явно передразнивал манеру Ривэна обращаться к Альену. Мальчишка, однако, не расслышал: он как раз был занят тем, чтобы понезаметнее отодвинуться от замершего Бадвагура. – Негоже забывать историю родного королевства.

Вот этот упрёк уже попал в цель: Альен ненавидел себя за глупое самолюбие, но чужое сомнение в его знаниях часто уязвляло. Это, помнится, изрядно смешило Фиенни и Ниамор: оба то и дело пытались подловить его на пробелах в истории, поэзии, даже математике… И дразнили, разумеется, ходячей энциклопедией. Разница заключалась в том, что эксперименты Фиенни были беззлобны и учили Альена смеяться над собой.

«Зато после этого я смогу наконец сварить зелье памяти», – сквозь смех пообещал он когда-то – после того, как перепутал миншийское трёхстишие с фрагментом из древней ритмической притчи Отражений.

И ведь сварил.

– Ну конечно, – протянул он, подставляя лицо солёному ветру. – Ниэтлин Великий.

– Первый король Дорелии? – встрепенулся Ривэн.

– Точно, – кивнул боуги, спрыгивая с седла и с прищуром всматриваясь в горизонт. Жёлтые глаза в темноте светились, точно у трёх кошек сразу, отчего Ривэну явно было неуютно. – Ниэтлин Великий, Ниэтлин Завоеватель… Когда он захватил большую часть Ти'арга, то остановился именно здесь – воткнул свой знаменитый меч в землю у Северного моря, чтобы показать, что теперь это владения Дорелии.

– Но после смерти Ниэтлина ти'аргцы отбились, – вздохнув, закончил Альен. Это немного напоминало экзамены в Академии – те, что в основном казались ему скучным и бессмысленным перевариванием чужих знаний. – Не в первый и не в последний раз.

– Не в последний, – многозначительно хихикнул боуги, дрогнув ушами, и засеменил к берегу. – Будем надеяться… Так вот, после истории с мечом это место назвали бухтой Лезвия. Местные до сих пор считают её проклятой, и даже торговые корабли сюда не заходят.

Бухта Лезвия… Что ж, довольно метко. Берег изгибался плавно, словно странные клинки миншийской ковки. Альен спешился и подошёл к Бадвагуру, который сквозь дым от трубки смотрел на лунную дорожку и пляшущие блики на воде. Ветер забавно колыхал его бороду. Тёмное тело моря, вопреки обыкновению, не казалось опасным – оно лежало, как громадный шёлковый свёрток, спокойное и безучастное.

Наверное, таким рисуют время – или, что уж там, вечность. Последнюю, страшную правду.

Я скоро умру. «Я ничего не чувствую».

Ничего?…

– Он так хорошо знает вашу историю, – с уважением заметил Бадвагур. Он сказал это совсем тихо, но боуги сразу обернулся и поклонился, мазнув зелёной шляпой по гальке. В темноте его точные, нечеловечески быстрые движения казались звериными.

– Я приплыл в Обетованное, когда твой прадед ещё не родился, о агх, – весело крикнул он. Потом трижды хлопнул в ладоши, и воздух над его головой будто дал трещину; оттуда со звоном посыпались золотые монеты – будто вывернули туго набитый кошель. Альен услышал, как пресеклось дыхание Ривэна у него за плечом.

– К чему здесь эти фокусы? – спросил он, подходя. – Я хочу увидеть корабль.

– Всему своё время, волшебник, – подмигнул боуги и протянул одну из монет ему. А потом указал на небо. – Видишь вон ту красную звезду?

– Звезда Дракона? – хмыкнул Альен. – Крестьяне верят, что она загорается к несчастью.

– Ну, иногда в крестьянах больше здравого смысла, чем в признанных мудрецах, – загадочно сказал боуги. – Я ориентируюсь по ней. Сейчас луна войдёт в нужное положение, и мы сможем оплатить твоё плавание…

– Оплатить? – повторил Альен, вертя в пальцах монетку. Она была крупной, холодной и совершенно гладкой – никаких нарушений, свойственных иллюзиям.

– Конечно, – боуги прищурил левый глаз, размахнулся – и швырнул в море целую горсть золота. Со стороны Ривэна донёсся новый тоскливый вздох. – За всё положено платить, ты разве не знал?… Милорд.

– Прекрати, – велел Альен – неожиданно жёстко, даже для себя; боуги, как ни странно, подчинился. Он дождался, пока золото с плеском скроется под водой, и кивнул Альену. Тот тоже бросил свою плату – и сразу почувствовал, как что-то изменилось.

Это не походило на привычную ему магию – но и на ритуалы Хаоса, к счастью, тоже. Внутри не было ни страха, ни тяги к разрушениям, ни нездорового возбуждения – только ровное, дрожащее напряжение. Такое же напряжение разлилось и вовне – по воде, гальке, воздуху словно пробежала невидимая волна, но лёгкая и приятная. Заботливое касание незримых сил, древних и могущественных. И, однако, полных приятия жизни вместо ненависти. Альен закрыл глаза: его словно уносила куда-то далёкая надрывная мелодия…

– Альен, – Бадвагур хрипло позвал его по имени. – Что это?…

Лошади всхрапывали и с испуганным ржанием возвращались к холму. Ривэн, судя по тихим проклятиям, пытался их удержать.

– Они знают дорогу к гостинице, отпусти их! – махнув тонкой ручкой, Зелёная Шляпа снова повернулся к Альену: – Ну, смотри.

И он смотрел.

Вода неподалёку от берега вспенилась и забурлила. Сначала показалось что-то длинное и острое – небольшой штырь, который всё рос, протягиваясь к небесам… Мачта. Медленно, очень плавно, из тёмной воды выросли абсолютно сухие, надутые полотнища парусов, палуба, длинный узкий нос с резной фигурой русалки… Вода искристо стекала с бортов и кормы корабля, который шёл к берегу, бесшумно разрезая волны. Он был серебристо-белым, этот корабль – из какой-то невиданной древесины – и сиял в лунном свете, словно далёкий маяк. Линии его лёгкого тела были без преувеличения совершенны: крутобокие суда Минши, альсунгские ладьи, даже изящные кезоррианские корабли казались уродливыми, неуклюжими птенцами по сравнению с этим лебедем.

Палуба была пуста; Альен не заметил ни штурвала, ни гребцов с вёслами. Корабль подплыл совсем близко, почти толкнувшись днищем о сушу, и замер. Безмолвная музыка, разлитая в воздухе, не исчезла, но стала глуше.

Боуги упёр ручки в бока и, казалось, ждал чего-то ещё. Альен не знал, что сказать.

– Смотрите, смотрите! – громко зашептал Ривэн, подбегая наконец к берегу – что-то привлекло мальчишку настолько, что он позабыл о страхе. – Там, милорд… В воде.

Боуги молча сверкал глазами, явно не собираясь подсказывать – но Альен уже догадался сам. Он шагнул вперёд (волны почти лизали носки сапог) и негромко позвал:

– Я хочу отправиться в Лэфлиенн. Кто повезёт меня? Покажитесь.

И они начали выбираться из воды, одна за другой – серебристо-зелёными, полупрозрачными всполохами в лунном свете. Их было много, больше дюжины, и они скользили вокруг корабля, цепляясь за него длинными белыми руками с перепонками между пальцев. По волнам змеились длинные зеленоватые волосы, в которых запутались водоросли, а не моргавшие глаза были широко раскрыты – и совсем ничего не выражали. Помнится, такое же впечатление на Альена сначала производили глаза Отражений.

Тонкие и острые черты лиц, стройные девичьи тела выше пояса, но ниже – чешуйчатые серебристые хвосты; под водой едва виднелись их гибкие мощные движения. Альен, конечно, читал и слышал уйму всего о морских чаровницах-русалках, но никогда не встречал их. Он был уверен, что они покинули Обетованное очень давно – вместе с драконами, кентаврами… Вместе с первозданной, подлинной магией.

Вместе с тауриллиан.

Русалки смотрели на него – пристально, изучающе. И пели, не раскрывая ртов, на одной, очень низкой ноте. Та самая колдовская мелодия. Колдовством от них пахло не меньше, чем морем. Ноздри Альена подрагивали, когда он вдыхал этот запах; сердце билось где-то в ушах. Он осторожно присел на корточки и протянул руку. Несколько русалок по-кошачьи зашипело, показывая острые белые зубы; краем глаза Альен увидел, как испуганно отшатнулся и сглотнул Ривэн, до этого таращившийся на русалок со смесью ужаса и вожделения.

Бадвагур буркнул что-то по-своему; Альен вроде бы разобрал слово «нечисть». Но руку не убрал.

Они «нечисть» не больше, чем он сам. Уж в этом он был уверен.

Шипение вскоре смолкло, и одна из русалок – возможно, посмелее подруг – подплыла ближе. Так близко, что Альен видел шрам под тонкой бледной губой и напряжённое, мраморно-белое горло. Жилка на шее не билась. Пару мгновений русалка молча смотрела ему в глаза, а потом протянула руку навстречу – тонкое, нереально тонкое запястье с браслетом из ракушек. Перепонки между пальцами пропускали свет.