Текст книги "Та теплая осень (СИ)"

Автор книги: Юлия Евдокимова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Глава 20

Рейнир проходит мимо меня и прикасается к темной плите, преграждающей путь в пещеру. От его ладони расходится свет. Плита опускается, пропуская нас внутрь. Попадаем в коридор с каменными стенами, украшенными затейливой резьбой, освещенный неярким светом магических светильников. Через двадцать метров поднимаемся по узким ступеням лестницы и проходим в уютную гостиную с широкими проемами окон, камином, напротив которого стоит бежевый диван, а сбоку виднеются арки, через которые можно попасть в коридоры.

– Я вернулся, – громко произносит Рейнир и улыбается.

Через пару минут в гостиную вбегает красивая молодая женщина в шелковом халатике, бросается на шею парня и стискивает его в объятиях:

– Ты вернулся! Наконец-то! – радостно приговаривает она.

Рейнир счастливо прижимает хрупкую женскую фигурку к себе, зарывается носом в ее роскошные черные волосы, а потом отстраняется:

– Мам! Я не один. Познакомься – это Арьяна, моя жена.

Незнакомка оборачивается и, не отлипая от сына, приветливо мне улыбается:

– О! Приятно познакомиться! Я Мия. Я так рада, что мой мальчик наконец-то тебя нашел! Добро пожаловать!

– Рад познакомиться, Арьяна, – раздается приятный баритон от арки, через которую вбежала Мия. – Я Алтернир, отец этого оболтуса. Пойдемте на кухню – вы ведь наверняка проголодались?

– Конечно, пап, – улыбается Рейнир, и мы вместе проходим по длинному коридору, который приводит нас в соседнее помещение.

Размер кухни впечатляет. Есть тут и обеденный стол на десять персон, и оборудованный по последнему слову технологий кухонный уголок, и длинная барная стойка, за которую мы все, кроме отца Рейнира, садимся. А сам Алтернир начинает хозяйничать: буквально за пару минут успевает приготовить всем по чашке травяного взвара, нарезать бутерброды, сыр и поставить передо мной тарелку с пахнущим орехами печеньем.

Уловив соблазнительный запах, Спиритус вылезает из кармана куртки, забирается на мои колени, ставит передние лапки на столешницу и с надеждой оборачивается, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Какая прелесть! – восклицает Мия. – А как его зовут? А можно его подержать? А можно я сама его покормлю?

Крыс от такого пристального внимания прижимает ушки, я же улыбаюсь:

– Это Спиритус. Я ведьма, а он мой помощник и вполне все понимает. Печенье ему можно, но не больше одной штучки.

Взгляд женщины наполняется восторгом:

– Спиритус, можно тебя погладить?

Крыс какое-то время раздумывает, затем перепрыгивает на колени Рейнира и вопросительно смотрит на женщину. Она осторожно гладит его по голове, затем подхватывает под пузико и прижимает к себе:

– Какая прелесть! Дорогой, хочу себе такого же!

– Если хочешь – будет, – улыбается Алтернир. – Арьяна, как вы долетели? Не укачало?

– Нет. Это было прекрасно! – в ответ улыбаюсь я.

– Это хорошо… Сейчас время уже позднее, поэтому допивайте взвар и отправляйтесь спать. Поговорим завтра. Вы к нам надолго?

– На две недели, – отвечает Рейнир.

– Отлично. Значит, точно успеем наговориться.

Быстренько перекусываем, Мия со счастливым видом скармливает Спиритусу печенье и с неохотой возвращает его мне. Крыс выглядит ошарашенным, но довольным. Происходящее кажется немного безумным и совсем не соответствует моим ожиданиям: никакого высокомерия или холодности, характерных для аристократов. Наоборот, ощущение, словно я вернулась домой.

Спальни располагаются этажом выше. Выделенная нам комната довольно просторная, где-то десять на десять метров. Деревянными ширмами она разделена на рабочую зону, гостиную с камином и спальню. Отделка – светлое дерево, резьба, картины тушью на стенах, ткани всех оттенков зеленого и желтого. Одна из боковых дверей ведет в огромную ванную с бассейном, а вторая – во вместительную гардеробную.

Лежа на белоснежных шелковых простынях и обнимая Рейнира, понимаю, что мои страхи оказались напрасны. Меня приняли.

Просыпаюсь далеко за полдень. Под ухом мерно вздымается грудь Рейнира, а мои руки и ноги собственнически обвивают его тело. Поднимаю голову и не могу сдержать восхищенный вздох – длинные ресницы, высокие скулы, губы, которые так и манят коснуться их поцелуем. Не сдерживаюсь.

От почти невесомого касания парень распахивает свои светло-ореховые глаза, а затем прижимает к себе и по-хозяйски скользит ладонями по изгибам моего тела. Страсть вспыхивает мгновенно. Мелькает мысль, что мы все-таки в гостях и не следовало бы… Мелькает и растворяется… Кожа к коже. Стоны, которые не получается сдержать, и яркая вспышка острого наслаждения.

– Вот такое пробуждение мне нравится, – доносится от Рейнира счастливый смешок.

Выравниваю дыхание и не могу перестать улыбаться. Полностью его поддерживаю. Похоже, семейная жизнь имеет массу плюсов.

– Ты как? – парень с беспокойством всматривается в мои глаза.

– Сил нет шевелиться, – честно признаюсь я.

Он улыбается, плавным движением скатывается с постели и подхватывает меня на руки:

– Пойдем мыться – мать нас, наверное, уже заждалась.

При воспоминании о том, что вообще-то где-то в этом доме находятся его родители, вспыхиваю от смущения:

– У вас ведь толстые стены?

– Не переживай – я всегда ставлю вокруг нас полог молчания. Но задерживаться действительно не стоит… Помыть тебя?

– Буду благодарна.

– Хорошо.

Он опускает меня в ванну, отмывает мою длинную гриву, а потом и остальное тело, касаясь очень нежно и с явным наслаждением. С сожалением во взгляде смывает пену, переносит на пол и вздыхает:

– Хочу запереться с тобой в каком-нибудь укромном месте на подольше, чтобы мы были только вдвоем.

Улыбаюсь:

– Отличный план. Но сперва лучше решить все вопросы с нашими родными – не люблю откладывать важное.

– Ладно.

Он встает под водяные струи. Какое-то время любуюсь тем, как вода дорожками стекает по его обнаженному телу, затем собираю остаток сил и возвращаюсь в комнату – чувствую себя неуютно, зная, что нашего пробуждения ждут.

Переодеваюсь, наношу легкий макияж и сушу волосы. А стоит Рейниру вернуться, насыпаю крысу в мисочку корм, подхватываю ее и иду завтракать. Можно было бы оставить Спиритуса завтракать в комнате, но помня, насколько он понравился Мие, не могу отказаться даже от малейшего шанса произвести на нее хорошее впечатление.

Родители Рейнира о чем-то болтают на кухне и пьют чай. При нашем появлении улыбаются и приветствуют. В их глазах дружелюбие и любопытство. Дождавшись, пока мы позавтракаем пирожками, они приступают к расспросам: как познакомились, по какой специальности учусь, как давно вместе, кто мои родители, какие у нас планы. Узнав, что заводить до конца обучения детей мне бы не хотелось, Мия вздыхает и произносит:

– Хочется внуков, но я вас понимаю – нужно сперва наладить отношения, притереться друг к другу, а уже потом думать о чем-то более сложном. Но я рада, что вы не против детей, а то вся эта новая мода жить для себя мне вообще не нравится. Арьяна, расскажи, пожалуйста, о себе.

Делюсь тем, что учусь в Академии Магии на одном факультете с Рейниром. Потом перехожу к тому, что я ведьма и зельевар. И тут Мия оживляется и произносит:

– Тебе обязательно нужно завтра пойти со мной в горы – в полнолуние самое время собирать среброцвет. Я сама больше по косметике, но наверняка его и в других зельях используют.

– Конечно, – киваю я. – Он входит в состав одного мощного исцеляющего зелья.

– А ты умеешь левитировать?

Пожимаю плечами:

– Пока не пробовала.

– Мама, Арьяна еще не полностью восстановила свои силы. Лучше пусть побережет себя, – вмешивается Рейнир.

– Я просто спросила. До места я ее донесу, а потом нужно знать, понадобится ли ей помощь. Хочу попробовать улучшить рецепт омолаживающего крема для лица… У ведьм есть что-то подобное?

Пожимаю плечами:

– Мне пока эти знания не были нужны, но в моей Книге может найтись и такой рецепт.

– Как любопытно! Можно посмотреть? Ни разу не видела настоящую Ведьминскую Книгу!

– Конечно! Пойдемте.

– Давай на «ты». Веди!

Оставляем мужчин одних, а сами возвращаемся в отведенную нам с Рейниром комнату. Радуюсь, что успела перед уходом убраться.

Конечно же, у Мии не получается увидеть текст в Книге, поэтому она просит меня почитать то, что я нахожу. Зачитываю ей два рецепта кремов, и она остается в полном восторге. А узнав, что еще и заговоры есть, предлагает опробовать один на уже готовом средстве – а вдруг получится усилить?

Мия проводит меня чередой коридоров, открывает тяжелую, окованную металлом дверь, мы заходим в отлично оборудованную лабораторию. С завистью оглядываюсь и понимаю, что когда обзаведусь собственным домом, организация подобного места будет в начале списка важных дел.

Женщина роется на полке шкафа, затем выуживает хрустальную баночку, внутри которой виднеется белоснежно-серебристый крем, и протягивает мне:

– Вот! Последняя разработка. Я уже успела несколько раз воспользоваться, и он действительно хорош. Но всегда хочется лучше. Попробуешь?

Киваю и ведьминским голосом нашептываю над кремом:

«Не сосчитать всех капель в море, не узнать, сколько звезд на небе. Не украсть моей красоты ни днем, ни ночью. Новый день, a я все краше, сколько бы ни завидовали. Ночь на порог. Луна за небосвод. Красота со мной. Да будет так!»

Замолкаю и, почувствовав, что крем в достаточной мере насытился моей силой, киваю:

– Готово. Не переживай – это не заклинание, поэтому не выветрится.

– Спасибо!

У выхода из лаборатории нас перехватывает Рейнир. Улыбается маме:

– Хочу показать Арьяне дом, а потом свои любимые места. Не возражаешь?

– Конечно же, не возражаю, – улыбается Мия.

Парень берет меня за ладонь и утягивает подальше от инициативной родительницы.

Показывает сперва первый этаж.

Кабинет, обставленный в темно-зеленой гамме, выглядит очень солидно. Рейнир кивает на полки книжного шкафа:

– Если тебе будет интересно почитать про наши обычаи, законы, историю народа или еще что-то подобное – можешь искать тут. Папа – глава рода и один из правителей нашего народа, поэтому предпочитает держать все нужные источники под рукой.

– Правителей?

– Да. Драконы раз в сотню лет выбирают себе трех правителей: мужчину, не перешагнувшего тысячелетний рубеж; кого-то из самых старших драконов; женщину. Для этого мы собираемся у озера, обсуждаем кандидатуры, а потом голосуем. Моего отца выбирают уже третий раз, – в его голосе отчетливо слышится гордость.

– Ммм… а какая продолжительность жизни у дракона? – уточняю я.

Он пожимает плечами:

– Обычно мы умираем от скуки, а не от старости.

– Получается, ты в любом случае меня переживешь?

– Нет, – улыбается он. – Для этого я и искал артефакты нашего рода – они позволяют жене, которая не принадлежит к расе драконов, прожить столько же, сколько и ее муж.

– Полагаю, вам редко отказывают в браке – от соблазна настолько продлить свою жизнь многим наверняка сложно отказаться.

– Поэтому мы храним это свойство родовых браслетов в тайне до тех пор, пока избранница не станет женой. И тебя тоже прошу никому об этом не рассказывать.

– Договорились.

Следующим он показывает мне еще один кабинет, но разительно отличающийся от предыдущего: на письменном столе букет орхидей в высокой вазе, на стенах картины с цветами, на полу – яркий ковер с затейливым узором. Повсюду множество красивых деталей, по которым становится понятно, что хозяйка этого помещения – женщина.

– Этот мамин, – подтверждает мою догадку Рейнир.

Следующий кабинет выглядит безлико: обычная мебель светлого дерева, пушистый бежевый ковер, неяркий пейзаж на стене.

– Это гостевой, – поясняет парень.

Дальше он показывает мне дверь родительских покоев, и мы поднимаемся на второй этаж.

Его бывшая комната выглядит небольшой и в ней ничего не говорит о том, как Рейнир здесь жил раньше – никаких личных вещей на глаза не попадается.

Помимо наших покоев обнаруживается еще двое таких же, а еще большая библиотека.

Хмурюсь:

– У меня было другое представление о том, как живут владыки.

Рейнир улыбается:

– Наш народ не похож на ваш. Мы не видим нужды в пространстве, которым не пользуемся. К тому же у нас нет слуг, поэтому поддерживаем порядок магией, а готовим или сами, или питаемся в одной из харчевен внизу… Не возражаешь, если я познакомлю тебя со своими друзьями?

– Не возражаю.

Любопытство терзает все время, пока Рейнир левитацией спускает меня с посадочной площадки, давая насладится видом прекрасной долины, в которой нет лошадей, зато много фонтанов и тропок, вымощенных разноцветной плиткой, а все домики выглядят произведениями искусства из-за росписи или резьбы, украшающей фасады.

Спустившись на траву, Рейнир прикрывает глаза, какое-то время что-то беззвучно говорит, а потом улыбается:

– Пойдем! Друзья будут ждать меня в харчевне «Три чашки», она расположена на берегу озера.

В нужное нам место приходим минут через сорок. По моим прикидкам получается, что за часа четыре мы бы вполне смогли пройти долину насквозь быстрым шагом по длинной стороне, а чтобы сделать это поперек, потребуется и того меньше.

По дороге Рейнир ежеминутно останавливается и представляет мне очередного встреченного дракона. Когда выдается передышка, уточняю:

– Ты что, знаком здесь со всеми?

– Конечно, – кивает он. – Нас не так уж много, поэтому все всех знают. К тому же все уже наверняка в курсе, что я женился, вот и удовлетворяют свое любопытство.

– О!

Друзьями Рейнира оказываются два красивых блондина Юн и Роко, настолько похожих между собой, что можно подумать, будто они братья, и миниатюрная черноволосая девушка Сая. Сперва переживаю, только ли дружеские у них с Рейниром отношения, внимательно отслеживаю малейшие изменения в мимике или выражении глаз, но вскоре убеждаюсь – между ними лишь дружба, и мне не о чем переживать.

Друзья с любопытством расспрашивают нас об учебе в Академии Магии, о моих способностях, наших приключениях. Рейнир отвечает, ничего не утаивая. Я следую его примеру. Через час кажется, будто мы с этими драконами знакомы всю жизнь, настолько комфортно мне становится.

На следующее утро Мия утаскивает меня за травами. Она с таким энтузиазмом охотится на растения, как она это называет, что не могу перестать улыбаться. С ее кипучей энергией к вечеру мы возвращаемся совершенно без сил, зато со значительно пополненными запасами. Помимо обещанного среброцвета набираю много других редких растений, которые в нашем королевстве ценятся на вес золота, и проникаюсь к Мие огромной благодарностью. А когда она разрешает использовать свою лабораторию, и вовсе понимаю, что начинаю обожать эту женщину. Приходит мысль, что чувствую себя с ней так расслабленно, как никогда не чувствовала со своей матерью.

Остаток отдыха я периодами пропадаю в лаборатории, либо создавая новые зелья, либо помогая Мие улучшить состав омолаживающего крема; иногда хожу на посиделки с Рейниром и его друзьями; купаюсь, читаю книги об этой удивительной расе и просто отдыхаю. С каждым днем крепнет уверенность, что в это место мне обязательно захочется вернуться снова.

Предстоящая поездка к моим родителям не радует – при мысли об этом чувствую, как внутри нарастает тревога.

Глава 21

Просыпаюсь от слишком яркого солнца, которое светит мне прямо в лицо. Морщусь недовольно, но открываю глаза, встаю и одеваюсь – мама не любит лежебок и лентяев, и если не хочу нарваться на утомительную лекцию, лучше поторопиться. Платье непривычно широко в талии и облегает совсем не так, как раньше, но о причинах задумываться некогда.

Ополаскиваюсь ледяной водой, чтобы прийти в себя, а затем бегу на кухню. Мама уже достает из печи сковороду со скворчащей яичницей, водружает ее в центр столешницы и командует:

– Налей всем молоко.

Стол сервирован на троих. Озадаченно хмурюсь:

– А бабушка завтракать не будет?

– Нет. Она лунную траву пошла в горы собирать. Раньше чем через пару недель не появится.

– А чего она меня с собой не позвала?

– Ну вот когда вернется, спроси у нее.

– Ладно.

На кухню заходит папа. Смотрит на меня со странным выражением в глазах, а затем тихо приветствует:

– Доброе утро, золотце. Как себя чувствуешь?

– А как она должна себя чувствовать? – вскипает мама. – Все у нее хорошо. Садитесь – еда стынет.

Возвращаю крынку молока в холодильный шкаф и принимаюсь за завтрак. Дождавшись, пока тарелки опустеют, собираю их и мою посуду.

– Сегодня в лавку не поеду, – сообщает мать. – Будем делать сборы от простуды – пора готовиться к осени.

– Хорошо, – киваю я.

Протерев тарелки и расставив их на сушилке, отправляюсь в лабораторию, где тут же получаю ступку, пестик и несколько корней имбиря. От острого запаха начинают слезиться глаза, но стараюсь не обращать на это внимания. Закончив, перекладываю получившуюся кашицу в плошку и протягиваю матери, а взамен получаю листья малины, которые нужно мелко нарезать.

Возимся до самого обеда, а потом возвращаемся на кухню. Пока мама жарит мясо и варит кашу, нарезаю овощи для салата.

Во время еды ловлю на себе странные взгляды папы. Словно… словно он в чем-то виноват, или хочет мне что-то сказать. Но когда мама возвращается в лабораторию, оставив меня разбираться с грязной посудой, папа так ничего и не произносит.

Увидев, что вода в кадке заканчивается, подхватываю пустое ведро и бегу во двор к колодцу. Поднимая жестяное ведро, предназначенное для забора воды, удивляюсь: кажется, будто оно непривычно легкое. Думаю даже, уж не прохудилось ли, но нет – вода переливается через край. Подхватываю ведро и, не рассчитав, практически опрокидываю – такое чувство, словно я внезапно стала гораздо сильнее, чем была всю жизнь. Остаться сухой получается чудом – в последний момент отскакиваю, сама поражаясь своей прыти. Приходится добирать разлитую половину и уже после этого нести воду домой.

На кухне меня встречает недовольная мама, которая сразу же начинает ворчать, что я шляюсь непонятно где, а ей, между прочим, помощь нужна. Привычно не обращая внимания на ругань, возвращаюсь вместе с ней в лабораторию, где мы до позднего вечера продолжаем изготавливать лекарство от простуды. От моей помощи с заговариванием состава мама отмахивается и велит мне привести помещение в порядок.

На удивление никакой усталости не ощущаю. Не болит натруженная спина, не чувствуется тяжесть в мышцах. Это очередная странность, потому что раньше целый день в лаборатории давался мне гораздо сложнее.

Ужинаем без папы – он обычно в такое время уже спит, а потом отправляемся по комнатам.

Глядя на ярко сияющую луну, чувствую смутное беспокойство. Словно я забыла о чем-то важном. Жизненно важном. Но как ни пытаюсь, вспомнить, о чем именно, не получается.

Озадаченно осматриваюсь по сторонам, но все как всегда: стол с настольной лампой, ковер с оранжево-коричневыми узорами, белые стены, платяной двустворчатый шкаф, покрывало, собранное из лоскутков. Ничего необычного, ничего неправильного. Откуда тогда тревога?

Единственным разумным объяснением кажется то, что бабушка отправилась собирать травы в одиночестве. Но она очень сильная и опытная ведьма, в горах именно она – самый страшный хищник. Ни одно животное на нее не нападет – инициированную ведьму хранят духи природы, следят, чтобы в их владениях ей ничего не грозило. Люди тоже не страшны: леший или водяной присмотрят, отведут беду. Это в городе еще есть варианты, да и то не для ведьмы, вошедшей в полную силу.

Может, мама утаила, что бабушке грозит какая-то опасность? Может, она заболела? Мысленно представляю образ бабушки, и сердце наполняется любовью и умиротворением. Нет, с бабушкой все совершенно точно в порядке. Тогда в чем же дело?

Долго ворочаюсь без сна, пытаясь понять, что же не так, а потом все-таки засыпаю. Снится что-то непонятное, но очень важное. Проснувшись, пытаюсь ухватить ускользающие образы, тянусь за ними, но так и не получается.

Заметив на вчерашнем платье несколько пятнышек, застирываю их, а потом лезу в шкаф за новыми вещами. Судя по всему, мама сегодня собирается продолжить варить зелья от простуды и лучше выбрать платье с узкими рукавами, которые не придется подворачивать. Искомое обнаруживается не сразу, но все-таки с довольной улыбкой выуживаю зеленое платье в мелкий цветочек. Левая рука проскальзывает без помех, а вот с правой что-то не так. Сетую на то, что поленилась расстегнуть пуговицу на манжете, и подношу запястье поближе к лицу, надеясь понять, что мешает.

Судя по складке, я забыла снять браслет. Озадаченно хмурюсь, поскольку не помню, чтобы его надевала, и все-таки расстегиваю пуговицу. Просунув руку, удивленно распахиваю глаза – никакого браслета на запястье нет. Ощупываю пальцами, и они наталкиваются на невидимую полоску металла. Сердце начинает биться быстрее от тревоги, смешанной с радостью.

Хмурюсь. Обращаюсь к помощи воздушных духов, пытаясь посмотреть их глазами на происходящее, и хмурюсь еще больше – чувствую вокруг себя нити заговоров, оплетающих меня, словно паутина.

Прислушавшись к силе, нахожу свою Ведьминскую Книгу, запрятанную на самую высокую полку под ворохом одежды, беру ее в руки и мысленно прошу показать мне очищающий заговор. Вливая силу в слова, шепчу:

– Черному злу отдам я траву, а добру подарю красоту. Все наговоренное, злобой утаенное в дремучий темный лес снесу. Куст терновый в том лесу полью, пусть он все наговоренное и злое в себя вберет, а от меня, Арьяны, пусть все скверное и нехорошее навсегда в землю уйдет. Да будет так!

Стоит последним словам отзвучать, воздух вокруг меня сгущается, а затем мгновенно светлеет. Краски окружающего мира становятся ярче, а с груди словно исчезает невидимый, сдавливающий ее обруч.

На руке проявляется браслет из белого золота, и вместе с его ярким, нестерпимым блеском ко мне возвращаются утраченные воспоминания. От лавины мыслей пошатываюсь, виски прошибает болью, спина мгновенно покрывается холодным потом.

Вспоминаю, что я инициированная ведьма. Я поступила в Академию Магии. Встретила там любимого. В памяти всплывают широкие надежные плечи, высокие скулы, светло-ореховые глаза. В правом ухе три серьги: изумруд, бриллиант и маленькая фигурка дракона. Чуткие пальцы, умеющие быть такими нежными и дарить наслаждение.

Память возвращается, а вместе с ней растет гнев.

Как только мать посмела сделать со мной такое?! А я? Как могла быть настолько неосторожной? Не ожидала, что она так поступит, но ведь могла бы догадаться! Не заметила сонную траву в напитке, не разглядела злость в ее лживых глазах, поверила в то, во что очень хотелось поверить…

Не паниковать. Только не паниковать. И не спешить! По порядку, по-очереди, осторожно, ниточка за ниточкой.

Спиритус! Мой крыс, где он?

Мысленно тянусь по ниточке, которая нас связывает. Поднимаюсь и бесшумной тенью (спасибо тренировкам) несусь на чердак. В центре пыльной комнаты стоит клетка, а в ней беспомощно лежит мой крыс. Ключ от клетки рядом, так что открываю замок и беру на руки питомца. Прислушиваюсь к его дыханию и убеждаюсь в том, о чем говорит наша связь – слава Богам, жив! Одурманен, но жив.

А где Рейнир?

Укладываю ладонь на браслет и холодею: он далеко, и ему сейчас очень плохо.

Чувства выходят из-под контроля. Злюсь так сильно, как никогда не злилась за всю свою жизнь. Ярость настолько сильна, что в какой-то момент словно вымораживает меня изнутри. Все становится кристально понятным.

Спускаюсь по лестнице и отправляюсь в родительскую спальню. Распахиваю дверь. Отец смотрит на меня с недоумением, а вот мать… в глазах матери я вижу понимание. Шиплю, вкладывая в каждое слово силу:

– За то, что посмела использовать силу не во благо, а во зло; за то, что возомнила себя вершителем судеб; за то, что поставила на первое место мелочные желания и эгоизм – проклинаю тебя! Не будет больше у тебя силы! Не будет больше у тебя власти!

Раздается рокот небес. Фигура матери окутывается дымкой, а когда она тает, вместе с ней тает и сила, данная ведьме от рождения. Она растерянно открывает рот, не веря в происходящее, я же криво улыбаюсь, и от моей улыбки мать вздрагивает.

– Дочка! – жалобно произносит отец. – Прости ее, прости!

Перевожу на него взгляд, он ежится. Качаю головой:

– Если ведьма начинает использовать силу во вред, она недостойна называться ведьмой. Не нам решать чужие судьбы. Она ведь наложила на тебя заклинание молчания, я же вижу. Обрекла тебя скрывать то, что она натворила. Я теперь понимаю: то чувство, которое я не смогла распознать раньше в твоих глазах, было мукой. Ты ведь хотел мне рассказать о том, что она натворила, но не мог!

Отец опускает взгляд. Я права: ему нечего мне возразить.

Глядя на побелевшую мать, усмехаюсь:

– Надеюсь, жизнь без силы научит смирению и вправит тебе мозг. Даже не думай о том, что кто-то сможет снять мое проклятье – я лишь озвучила волю духов. Они больше не хотят тебе помогать. Они считают, что ты больше их не достойна… Я не хочу видеть тебя на своей свадьбе. Я все еще останусь твоей дочерью, но мне понадобится время, чтобы попытаться тебя понять и простить. А до тех пор не хочу тебя видеть!.. Где мои вещи?

Она пытается что-то произнести, но под моим взглядом осекается, бледнеет еще больше и показывает пальцем в сторону шкафа:

– На верхней полке.

В тканевом тюке обнаруживаю и свою одежду, и меч, и зелья, и все мелочи, которые взяла в дорогу. Удовлетворенно киваю:

– Хорошо. Я сейчас очень злюсь, поэтому будет здорово, если ты добровольно расскажешь о том, что сделала с Рейниром.

– Я… – во взгляде матери появляется испуг.

– Говори!

– Я нашептала на него забвение и отворот.

Чтобы не взорваться, делаю несколько медленных вдохов и выдохов. Отгоняю панические мысли и напоминаю себе, что раз я смогла почувствовать его через браслет, он как минимум жив. Страшно за него так, как никогда не боялась за себя.

– Доченька… – ласково произносит папа.

Прерываю его:

– Молчи! Я сейчас злюсь так сильно, что мне сложно держать эмоции под контролем. Не понимаю, как ты с ней живешь под одной крышей! Молчи! Я не готова сейчас обсуждать хоть что-то… Не иди за мной.

Разворачиваюсь и бегом возвращаюсь в свою комнату. Переодеваюсь в дорожный брючный костюм, накидываю на плечи плащ, а затем, перебрав вещи и зелья, избавляюсь от того, без чего могу обойтись. Заглянув на кухню, заворачиваю в тряпицу кусок сыра, сушеное мясо и хлеб. Кладу еду в сумку, выхожу во двор, укладываю ладонь на браслет и обращаюсь к помощи духов:

– Помогите мне, пожалуйста, побыстрее добраться до любимого.

Ко мне устремляются воздушные духи, а затем, образовав вокруг меня смерч, быстро переносят через луг и реку. Возле лесной кромки бережно опускают меня на землю перед кабаном, который носом достает до моего подбородка, а его клыки по длине едва уступают мечам. Не пугаюсь – каким-то образом понимаю, что он помощник Лесного Хозяина, и именно на нем мне предстоит продолжить путь.

Стоит только сесть на кабана верхом и стиснуть бока ногами, он бросается в лес, мастерски огибает деревья, перепрыгивает через рытвины и овраги. Окружающий мир проносится мимо так быстро, что не успеваю ничего рассмотреть. Посылаю животному волну благодарности, одновременно указывая ему направление, в котором находится Рейнир.

Когда до заката остается около часа, кабан плавно останавливается, показывая своим видом, что мне нужно слезть. С сожалением повинуюсь, чувствуя, что как бы я ни хотела продолжить путь, прямо сейчас это сделать не получится, поскольку сил не остается даже на то, чтобы стоять, не говоря уже о том, чтобы попробовать пройти хоть немного пешком.

Воздушные духи подхватывают меня и осторожно переносят под разлапистую ель, ветви которой касаются травы, образуя зеленый шатер. Из земли начинает прорастать мох и останавливается, лишь достигнув высоты мне по колено и размера, достаточного для сна.

Отламываю Лесному Хозяину щедрый кусок хлеба, напитываю его своей силой и осторожно укладываю на усыпанную иголками землю:

– Благодарствую за заботу. Пока я могу отблагодарить тебя лишь подарком, но как только найду своего мужа, мы вернемся сюда и поможем, чем скажешь.

Чувствую волну одобрения и заверение, что ему ничего от меня не нужно. Он рад помочь. Улыбаюсь: мне это очень приятно, но я привыкла платить за добро добром.

Свернувшись клубочком, обхватываю колени руками и даю волю слезам. Даю волю страху, что мамины заговоры могли привести к чему-то непоправимому.

Спиритус вылезает из сумки и начинает пищать что-то успокаивающее, а потом просто трется своей мягкой шерсткой о мой подбородок. Убираю его от лица и прижимаю к груди, словно плюшевую игрушку. Понимаю, что он беспокоится, но мне сейчас просто жизненно необходимо выплеснуть хотя бы часть накопившегося напряжения.

Утром, хоть аппетита нет совершенно, плотно завтракаю и кормлю крыса. Понимаю, что если свалюсь от слабости, ничем своему любимому помочь не смогу. Прикасаться к браслету страшно, но сделав это, испытываю огромное облегчение: он жив. Чувствую, что с ним не все в порядке, но он хотя бы жив.

Как только выхожу из своего временного убежища, ко мне подбегает кабан и подставляет спину. Сажусь на него и, не убирая руки от браслета, мысленно указываю направление.

Сквозь чащу проносимся так же быстро, как и вчера, а потом кабан немного снижает темп – в этих местах могут быть люди, и он не желает им навредить. Хоть мне и хочется побыстрее оказаться рядом с любимым, соглашаюсь, что рисковать чужими жизнями ради этого не стоит.

Увидев промелькнувшее лицо селянки, которая, судя по корзине, отправилась в лес за грибами, улыбаюсь. Становится интересно, поверит ли она своим глазам или спишет на то, что ей показалось? Возникает мимолетное желание увидеть ее лицо, и тут же передо мной на мгновение появляется ровная водная пленка, в которой получается рассмотреть ошарашенное лицо курносой женщины. Она очень похожа на рыбу, которую вытащили из воды: глаза вытаращены, а рот широко открыт. Благодарю духов и немного корю себя: сейчас я так тесно с ними связана, что они улавливают малейшие мои желания, и кажется глупостью тревожить их из-за таких пустяков.

Кабан останавливается к вечеру, сгружая меня на пригорке перед очередной могучей елью. Забравшись под сень ее ветвей на специально выращенную для меня лежанку, кормлю крыса, ужинаю и смотрю на широкую бурлящую реку, до которой от подошв моих ног шагов двадцать. Замираю, пытаясь услышать комариный звон, но его нет. Звук текущей воды, шелест ветра в кронах, птичьи голоса, треск веток под лапой какого-то крупного зверя – есть, а привычного мне звона комаров – нет. Чувствую усмешку лесного хозяина, и в моей голове раздается тихий мягкий голос:

– Для такой гостьи, как ты, хочется сделать все возможное, чтобы было приятно.