Текст книги "Цена молчания (СИ)"
Автор книги: Юлия Еленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)
– Я подумаю.
Утром Ольга первым делом написала Олегу смс: «Спасибо за ужин». Он перезвонил почти сразу и спросил:
– Как дела?
– Нормально.
– По голосу не скажешь, что нормально. Островскому перезванивала?
– Да, недоступен.
Олег понял, что она расстроена, поэтому предложил:
– Давай я приеду.
– Зачем? Нянчиться с бабой, у которой шалят гормоны, или держать волосы, пока я буду обниматься с унитазом?
– Для этого ведь и нужны друзья.
– Если тебе больше не с кем скоротать выходной день, то приезжай.
Ольга хотела, чтобы он приехал, точнее просто не хотела оставаться наедине со своими мыслями и эмоциями, разрывающими голову на части. Она еще несколько раз набирала номер Романа, но все так же безуспешно.
Не покидала мысль, что она вчера упустила ту призрачную иллюзорную надежду, которая гнездилась в мыслях, но которую Ольга упорно отгоняла. Что он хотел ей сказать? Этот вопрос не давал покоя, заставляя метаться по квартире из угла в угол, потому что на месте сидеть было невозможно. Хотелось что-то сделать, куда-то сорваться, просто выговориться...
Она почти довела себя до грани сумасшествия за то время, пока ехал Олег. Он открыл дверь взятыми вчера запасными ключами в тот момент, когда Ольга запустила в стену кухни кружку с остатками чая.
– Что за шум, а драки нету? – спросил, появившись в дверном проеме, укоризненно покачал головой и стал убирать осколки.
– О чем вы вчера говорили? – спросила Ольга.
Олег пожал плечами:
– Ни о чем. Он хотел поговорить с тобой, я сказал, что ты спишь. И все.
– Твою ж мать!
– Что?
– Он знает, что мы когда-то почти дошли до ЗАГСа, и мог подумать, что опять...
– Трахаемся по старой дружбе?
– Вроде того.
– Оль, послушай, но ведь это бред. Или Островский о тебе настолько низкого мнения, что решил, будто ты сразу из его постели прыгнула в мою?
– Не знаю, не знаю... – покачала она головой. Если бы на его месте была она, то точно бы нарисовала в воображении картины эротического характера. – Он меня трахнул едва ли не на второй день знакомства, так что моим целомудрием он вряд ли впечатлился.
Олег, убрав осколки, разогрел остатки вчерашней еды и спросил:
– Завтракала? Я не успел.
Ольга отрицательно покачала головой. Он поставил перед ней тарелку, протянул вилку и сел напротив, глядя, как она неохотно и без особого аппетита отправляет куски в рот.
– Что делать будешь? Решила? – спросил Олег, отправив тарелки в мойку и заваривая чай.
– Не знаю. Вчера пыталась сделать медикаментозный аборт, но таблетки надолго во мне не задержались, – тихо ответила Ольга, ожидая шквал осуждения.
– Жизнь твоя, и ты вправе делать с ней все, что захочешь, – после непродолжительной паузы начал Олег. – Но я бы подумал, взвесил все «за» и «против» и не принимал бы скоропалительных решений. Работой я тебя обеспечу, и работать ты сможешь, не выходя из дома без лишней необходимости. Да и возраст... Не в обиду, но ты уже не девочка, и шанса родить потом может не представиться. Островскому можешь не говорить, если не хочешь, но помни, что тебе еще придется, возможно, с ним встретиться.
– Зачем? – Ольга даже вздрогнула от последних слов.
– Пресс-конференции, премьера, закрытые показы... Конечно, заставлять ни тебя, ни его никто не будет, но это было бы плюсом к карме фильма. Обязательным пунктом присутствие на подобных мероприятиях я добавляю только в контракты актеров.
Она, конечно, знала обо всех пиарских ходах, но как-то не подумала, что придется во всем этом участвовать. Хотела ли она видеть Островского? Хотела. Но не знала, что может им принести эта встреча. Проще похоронить все, что было, иногда орошая могилу чувств слезами, чем проводить реанимационные действия в борьбе за то, что не удалось сохранить.
Одной любви мало. А Ольга уже поняла, что напоролась именно на это чувство, для которого, казалось, она не создана. И если любовь – это так больно, то она и дальше бы не хотела с ней знакомиться. Тем более когда чувство только одностороннее.
Роман два дня почти не отрывался от ноутбука. Писать, писать и еще раз писать, чтобы забыться в рабочем процессе. Но удавалось это слабо, потому что в каждой строчке, в каждом слове он видел созданный им образ и вспоминал о прототипе этого самого образа.
Когда Островский почти довел себя до психоза, на пороге квартиры снова появился Леха и недовольно заворчал:
– Ты когда новый телефон купишь? Пришлось тащиться к тебе.
– Я работал, – отозвался Роман.
– Такое ощущение, что ты ночами вагоны разгружал, – подняв брови, сказал Леша, рассматривая друга. – Налицо недосып, усталость и перенапряжение.
– Вдохновение посетило, – махнул рукой Островский и спросил: – А что хотел-то?
– Связался я с Олегом... Как его там? Забыл.
– Викторовичем, – подсказал Роман.
– С ним самым. Он согласился на интервью. Пришлось, конечно, сказать, что ты мой друг, а то бы послал он очередного журналиста далеко и надолго.
– А Ольга?
– Олег Викторович с ней поговорит. Так ты поедешь со мной?
– Не знаю, – выдохнул Роман. – Когда?
– Через неделю. Потом он уезжает куда-то на съемки и вряд ли скоро появится. Ладно, – Леха посмотрел на часы, – мне еще статью дописывать. Пока, – и выйдя за дверь, добавил: – Телефон купи.
Островский кивнул и попрощался. Устало потер глаза, подняв очки на голову, и задумался. Ехать или не ехать? Вот в чем вопрос...
Глава 15
Прикосновения... Прикосновения, почти забытые уже, но такие родные. Руки, скользившие по телу, оставляя память, оставляя боль, оставляя удовольствие. Что могло быть лучше, чем чувствовать их, забываться в них, любить, как в последний раз. Это было ярко, по-настоящему, живо. Она чувствовала его тело, запах, слышала голос.
Он был в ней, с ней, любил ее. Как никогда. Старый диван скрипел под натиском тел, простынь сминалась так, что ни один утюг не разгладил бы ее, стоны, казалось, должны были услышать все жители подъезда. И вдруг все стало отдаляться... Ей нужно было удержать его рядом, вырвать у подсознания еще минуту удовольствия, но нет. Всему настает конец.
Оттого пробуждение было сродни пытке, хотелось вернуться туда, в свой сон. Быть рядом, чувствовать, любить.
В ухо затекла маленькая соленая капля, стало щекотно, но все ощущения притупляло то, что жгло в груди. Тупая, тягучая боль, которую невозможно было выжечь, вытравить из себя. Память, которая рвала, терзала изнутри, заставляла каменное сердце плакать.
– Оставь меня, – прошептала Ольга в пустоту и темноту ночи.
Она никогда не чувствовала себя одинокой, скорее просто свободной, но теперь одиночество накрывало, становилось болезненным. Люди свободны, пока не потеряют того, кто становится смыслом жизни, родственной душой, а потом только одиночество. Такое острое, невыносимое...
Три часа ночи, первый весенний ливень и щемящая боль в груди. Вот и все, что осталось.
– Теперь я не одна, – шепнула Ольга, впервые приложив руку к животу, и поняла, что этот ребенок ей нужен. Нужен для нее, чтобы не быть одинокой, чтобы убить эту горечь, чтобы... Нет, это эгоизм, чистой воды эгоизм, но ей это надо.
Телефон манил, притягивал взгляд и заставлял чесаться руки. Она не выдержала. Слушала гудки, кусала ногти и наконец услышала:
– Да!
– Привет...
Так много нужно было сказать, но так мало слов срывалось с губ.
– Привет.
Повисло молчание, но и его было достаточно. С ним и молчать было хорошо, просто слушать дыхание, которое забивало собой все щели одиночества, реанимировало душу и создавало иллюзию.
– Как дела? – спросила Ольга.
– Неплохо. У тебя как?
– Нормально. Извини, что поздно...
– Ничего. Не спится?
– Нет.
Опять молчание, опять невысказанные слова жгут язык, но умирают там же, не выйдя наружу.
– Работаешь над новой книгой?
«Дура!!! Что ты спрашиваешь?» – подумала Ольга.
– Да, – выдохнул он в трубку.
– А я возвращаюсь к работе над киносценариями.
– Это хорошо, у тебя отлично получается. Самойлов уговорил?
Ольге показалось или в его невозмутимую интонацию просочился сарказм.
«Да не сплю я с Олегом!» – едва не сказала она, но поняла, что это бы звучало как оправдание. А оправдываться ей было не за что, поэтому отделалась коротким:
– Да, – и добавила: – Пока.
– Пока, – ответил он и отключился.
Ольга сделала только хуже, как будто сорвала образовавшуюся корочку с только начавшей затягиваться раны, и она снова начала кровоточить. Им нечего было друг другу сказать, точнее они не хотели говорить о том, что важно.
Стены квартиры давили, темнота почти физическим грузом опускалась на плечи, хотелось кричать, чтобы все то невысказанное вышло наружу. Ольга снова набрала номер, только на этот раз другой, и через шесть невыносимо длинных гудков услышала сонное:
– Алло! Что случилось?
– Ничего. Можешь приехать?
– Почти четыре утра, Оля.
– Олег, пожалуйста...
– Делай кофе, через полчаса буду.
Роман едва опять не запустил в стену новый телефон. Он не хотел просто слушать ее голос, он хотел ее видеть, чувствовать. Он хотел ее. Он знал, что был немного грубоватым, немногословным, но ничего не мог с собой сделать – это его собственное бессилие перед расстоянием и невозможностью прикоснуться.
«Я поеду», – решил Роман, хоть и так это понимал, знал с самого начала, что поедет, но признаваться сам себе не хотел. Он не знал, что делать с этим чувством – то ли принять, то ли попытаться вытравить из себя. Но понял одно: так просто это оставить нельзя, а то незавершенность съест его.
– Ну и что мы страдаем в четыре утра? – спросил Олег, заходя в квартиру.
Ольга в ответ только пожала плечами. Нечего было ей сказать, но и сидеть одной, перебирая непрошенные мысли, тоже не хотелось.
– Кофе готов, ничего к нему не предлагаю.
Олег улыбнулся. Помнит, что он до обеда ничего, кроме кофе, в себя закинуть не может.
– Уже не тошнит от запаха?
Отрицательно покачала головой и ответила:
– Как перестала курить и вливать в себя литры арабики, почти нет. Я хочу оставить ребенка, – без перехода выпалила и поняла, что сейчас, произнеся вслух эти слова, сделала окончательный выбор.
Олег внимательно на нее смотрел – изучал эту новую женщину, но все еще такую знакомую. И сказал неожиданно даже для себя самого:
– Любви недостаточно.
– Что?
– Ольга Михайловна, вы просто кладезь рационализма, так что посмотри на ситуацию, отпустив эмоции. Ты можешь любить своего Островского...
– Он не мой, – тихо поправила его Ольга, зная, что Олег сейчас озвучит ее мысли, мысли ее здравого смысла.
– Неважно, – махнул рукой Самойлов. – Так вот, можешь его любить до умопомрачения, до бабочек в животе и прочей книжно-романтичной хрени, но этого не всегда достаточно. Сексуальная химия и любовь – это хорошо, очень здорово, но хватит ли этого для того, чтобы провести с человеком всю жизнь? Нет. Вы с ним провели месяц в стенах съемной квартиры, трахались и работали, чувствуя себя на одной волне в процессе. Но узнали ли вы друг друга достаточно хорошо? Поняли ли друг друга? Сомневаюсь, иначе бы ты ему уже рассказала и о чувствах, и о своей беременности. Ты не уверена, что он чувствует то же самое, поэтому молчишь. Несмотря ни на что, вы просто чужие друг другу люди, которые смогли сработаться и которым было хорошо в постели. Вы с ним очень похожи, хоть и выглядите на первый взгляд, как лед и пламя. Но подумай сама, смогла бы ты с ним жить, если даже поговорить не можешь?
Каждое его слово отдавалось в груди тупой болью, но Ольга знала, что он прав. Она сама не раз об этом думала, но продолжала глупо тешить себя иллюзиями.
– Не знаю, Олег. И есть ли смысл говорить о том, что могло бы быть? Может, он действительно был мне нужен для того, чтобы добавить красок в картину мира, и спасибо ему за это.
– Оля, – позвал ее Самойлов, накрыв нервно постукивающую по столу ладонь своей. Она подняла глаза, а он добавил: – Давай поженимся.
Ольга не меньше минуты пыталась переварить его слова, а потом усмехнулась:
– Не надо меня жалеть.
– Даже в мыслях не было. Ты не из тех людей, которых жалеют. Романтики в наших отношениях никогда не было, но нам было удобно вместе. Может, это и есть самое главное. И сейчас ты звонишь мне ночью, чтобы я приехал. Не Наташе, не пилоту – все время забываю, как его зовут, – ты звонишь мне, потому что тебе со мной удобно.
– Олег, мать твою, что ты несешь? Я беременна от другого мужчины, я люблю другого мужчину, а ты меня замуж зовешь. У нас не получилось в первый раз, не получится и сейчас! – Ольга почти сорвалась на крик, не представляя, как его голову вообще могла посетить подобная мысль.
– Может, нам просто надо было повзрослеть и поумнеть. Мы не расстались врагами, мы не потеряли друг друга, оставаясь на связи и незримо рядом. Что бы ты не решила, так и останется.
Ольга обхватила голову руками, надеясь, что все это дурной сон. Олег ей близок, ближе многих людей, ближе родственников, но такого предложения она не ожидала услышать.
– Ладно, проехали, – сказал он. – Я понимаю, что это чертовски не вовремя и неожиданно. Пока решай свои дела с врачами или что там делают беременные женщины, а в конце недели у нас дела.
– Какие? – спросила Ольга, обрадовавшись, что Олег сменил тему.
– Я договорился с журналистом об интервью.
– А я здесь при чем?
– При том, что его интересует один конкретный фильм, над сценарием которого ты работала. Это друг Островского, поэтому я и согласился.
– Эксклюзив? – спросила Ольга. – И с каких пор ты даешь интервью на таких ранних сроках?
– Потом я уезжаю на съемки в Сибирь, вернусь только через пару месяцев.
После этих слов Ольга почувствовала себя еще более одинокой. Еще один близкий человек уезжает, но Олег хоть точно вернется.
Роман зашел в купе и уставился в окно, ожидая Лешу. Тот зашел в обнимку через минут пять в сопровождении парочки молодых девочек с неизменно ярким макияжем и броским гардеробом. Вот уж кто не меняется ни в каких обстоятельствах и ни при каких условиях!
– Рома, познакомься, – кивнул он в одну сторону, а потом в другую. – Это Лена и Катя. Мы решили, что скрасить путешествие не помешает.
– Леха, блин, – закатил глаза Островский. – Ты подготовил вопросы? Проверил технику? Учел все нюансы?
– С каких пор ты стал таким занудой? – возмутился Леша и сказал девушкам: – Я скоро к вам зайду, – подмигнул, погладив их пятые точки и слегка по ним хлопнув.
– Через несколько часов мы будем на месте... – протянул Роман, предвкушая, что ему принесет эта поездка.
Ольга за неделю успела все – бесконечные очереди в коридорах поликлиники, бессонные ночи за новым сценарием и самокопание, бесконечное самокопание. В пятницу позвонил Олег и сообщил:
– Приехал журналист. Встретишься с ним?
– Хорошо. А ты?
– Я с ним уже встречался. К тебе у него другие вопросы. Так что он позвонит и договоритесь.
– Хорошо.
Буквально через пару минут раздался новый звонок. Номер незнакомый.
– Да! – ответила.
– Ольга Михайловна... – начал приятный и слегка игривый голос на другом конце провода.
– Можно без отчества, – перебила она.
– Тогда я для вас просто Алексей, журналист, который жаждет с вами пообщаться.
– Когда? Где?
– Желание дамы – закон, – опять игриво ответил он, а Ольга сделала вывод: ловелас.
Назначив встречу, она начала собираться с каким-то странным предчувствием. Как будто что-то должно измениться, окончательно и бесповоротно.
Ольга зашла в маленькое уютное кафе недалеко от дома. В это время здесь было немноголюдно и тихо – разговору ничего не должно помешать. Алексея еще не было, хоть она и понятия не имела, как он выглядит, но поняла это сразу. Заняла столик у окна, откинулась на кожаный диван, заказав чай, и стала ждать.
Через несколько минут возле входа остановилась машина такси, откуда вышел, несомненно, большой любимец женщин всех возрастов. Фигура такая, что можно сниматься в рекламе для фитнес-центров, светлые волосы топорщились ежиком, красивое породистое лицо. Ольга так увлеклась созерцанием блондина, что не сразу обратила внимание, как открылась вторая дверь машины.
– Твою ж мать! – довольно громко выругалась она, испугав проходящую мимо официантку. Где-то под ребрами что-то болезненно сжалось, а сердце стало отбивать аритмичный танец. Руки нервно задрожали, и Ольга поняла, что у нее есть буквально минута, чтобы призвать свое тело слушаться. Вдох-выдох, вроде лучше, мандраж начал идти на спад.
Они зашли в кафе, Роман окинул взглядом помещение и кивком указал своему спутнику в сторону Ольги. Она вроде бы равнодушно, насколько могла это сделать, наблюдала за их приближением.
– Ольга, рад знакомству, – пропел журналист, выдав такую обворожительную улыбку, что любая женщина бы сразу выпрыгнула из одежды, а потом вдобавок приложился к ручке с поцелуем.
«Бабник», – уверилась Ольга и перевела взгляд на Романа.
Он, скрестив руки на груди, с полуулыбкой наблюдал за этой сценой. Их взгляды столкнулись, и Островский сдержанно выдал:
– Рад новой встрече, Ольга Михайловна.
– Взаимно, Роман Сергеевич.
Леша сел на диван напротив Ольги, придвинувшись ближе к окну, будто освобождая место для Романа, но тот, недолго думая, занял место на диване рядом с Ольгой. Его близость заставляла сидеть, как на иголках, мысли путались, и она не знала, как станет давать интервью в таком состоянии.
– С каких пор ты пьешь чай? – спросил Роман, кивнув на чашку.
«С тех пор, как я беременна», – едва не ответила Ольга, но только пожала плечами.
– Извините, я на минуту, – сказала она, поднимаясь, и направилась в сторону туалета.
– А ты молодец! – сказал Леша, когда они с Островским остались наедине и заказали кофе.
– В смысле?
– Да в воздухе просто пахнет сексом, когда вы рядом. Никогда не думал, что ты во время работы будешь иметь не только мозги сценариста, но выбор одобряю – она симпатичная. И понимаю, почему ты согласился со мной поехать. Я бы с ней тоже...
– Хватит! – раздраженно бросил Роман, который ни в Лехином одобрении, ни в его фантазиях не нуждался. Тот в примирительном жесте поднял руки и только хитро улыбнулся.
Ольге бы сейчас не помешал холодный душ, чтобы отрезветь, но пришлось довольствоваться лишь ледяной струей воды в туалете кафе. Ей казалось, что тело просто горит огнем, начинает плавиться в его присутствии, особенно когда он сидит вот так рядом, когда их разделяет всего пара сантиметров. Невыносимая пытка.
– Возьми себя в руки, – сказала Ольга своему отражению в зеркале, хотя больше всего ей бы хотелось оказаться в других руках. – Какого черта он вообще приехал?
Она еще сама не поняла, что сейчас чувствует. Эта встреча была неожиданной, шоковой, но...приятной? Нужной?
Сейчас Ольге необходимо сосредоточиться на интервью, а все остальное потом.
– Может, шампанского? – довольно хлопнул Леша ладонями по столу, когда задал все заранее подготовленные вопросы.
– Нет, спасибо, я не пью, – вежливо отказалась Ольга.
– А мы выпьем, да, Ром? – обратился он к Островскому и, не дожидаясь ответа, сделал заказ.
– Ольга, а как вам вообще работалось с нашим писателем? Он сложный человек, – улыбнулся Леша и добавил: – Это не для интервью, скажем так, личный интерес.
– Нормально, – ответила она.
«Сексуально и плодотворно», – добавила, но не вслух.
– Ты курить бросила? – вдруг вклинился в разговор Роман, заметив, что Ольга ни разу не потянулась к сигарете за почти два часа времени. Она повернула к нему голову и кивнула.
Они смотрели друг на друга, как будто разговаривая лишь глазами, но так не могли сказать все, что хотели. Леша, о существовании которого они, кажется, забыли, напомнил о себе легким покашливанием и глубокомысленно изрек:
– Окончательная разлука между двумя людьми никогда не случается, если не смирились оба.
– Это кто сказал? – подняла Ольга брови.
– Эльчин Сафарли, – подсказал Роман.
– Да? А я думал, что это очередной ванильный статус из социальных сетей, – удивился Леша. – Вы можете отдыхать, у меня тут еще одна встреча с симпатичной работницей киностудии, так что, Рома, если из моего номера сегодня будут раздаваться стоны и крики, то МЧС можешь не вызывать, – рассмеялся он над собственной шуткой.
– Поехали, – сказал Островский Ольге, сжав ее бедро под столом.
Она вздрогнула от его прикосновения, попрощалась с любвеобильным журналистом и, взяв сумку, направилась к выходу. Роман догнал ее на улице, не совсем нежно взял за руку выше локтя и развернул к себе, пальцами второй руки проведя по лицу.
– Я скучал.
Он, казалось, сам не верил, что дождался того момента, когда ее кожа вновь под его ладонями, когда запах духов можно не просто вспоминать, когда можно провести рукой по волосам, когда губы так близко. Роман чувствовал себя наркоманом, вновь получившим долгожданную дозу. Почти получившим, но предвкушение тоже было приятным.
Глава 16
Олега что-то смущало, что-то в этом интервью ему не нравилось. Он общался со многими журналистами, но тут... И Ольга даже не позвонила, хотя времени прошло предостаточно, не рассказала, как все прошло, а ведь обещала. Телефон ее был вне зоны доступа – Олег списал это на разрядившуюся батарею, но какое-то гнетущее чувство его не оставляло.
В итоге он не выдержал и набрал номер журналиста.
– Алексей, здравствуйте, – попытался перекричать обстановку в трубке. – Это Самойлов. Вы встретились с Ольгой Михайловной?
– Олег Викторович? – пьяным голосом спросил Леша. – Да, мы встретились с ней, но уже давно разошлись.
– Мы? – опять рявкнул Олег, стараясь, чтобы его услышали.
– Ну да, я и Рома.
Судя по звукам, Леша чередовал слова с поцелуями с какой-то барышней, но Олегу было глубоко плевать на личную жизнь журналиста, а вот на Ольгу нет.
– Островский?! – вышел из себя он из себя, сломав в руке карандаш.
– Ну а кто ж еще...
Олег бросил трубку – все, что надо было, он узнал. Странно, что писатель не появился на интервью с ним, даже не заявил о своем присутствии, не поинтересовался, как продвигаются съемки. Не надо даже быть экстрасенсом, чтобы догадаться, с кем сейчас Ольга...
В такси Роман уткнулся ей лицом в шею и поглаживал бедро. Она вроде бы пыталась его оттолкнуть, но безуспешно. Прикипел, прилип, приварился...
Машина остановилась возле небольшой гостиницы, когда Ольга сказала:
– Тебе не кажется, что нам надо поговорить?
– Я могу с тобой говорить обо всем на свете, но только не сейчас. Я так тебя хочу...
У Ольги и самой рядом с ним не оставалось ни одной здравой мысли, и слова Олега о «кладези рационализма» казались из области нерационального. Она по-прежнему хотела его до безумия, чувствуя даже не физически, а ментально, как он хочет ее.
Лифт, большое зеркало напротив входа в него... Едва они успели зайти, как Роман резко развернул Ольгу, заставив опереться на поручень, явно предназначенный для инвалидов. Он собрал ее волосы, намотав на кулак, заставив тем самым откинуть голову назад, чтобы видеть отражение ее желания в зеркале. А пальцы его самым бесстыдным образом скользили по телу, жаль, что еще скрытому под одеждой.
В его руках она чувствовала себя безвольной марионеткой, которой ловко управляет опытный кукловод. Что-то внутри громко вопило о том, что это неправильно, так не должно быть, но тело хотело поддаваться ему, отдаваться, сдаться.
Едва они зашли в номер, как Роман, прикусив ее за губу, прижал к стене. Легкая ткань, когда он закинул ее ногу на себя, пошла по шву.
– Расстегни, – попросила Ольга, повернувшись к нему спиной. Он рванул замок вниз, едва не вырвав вовсе, и сказал:
– Не поворачивайся.
Это было сродни их первому сексу, когда он брал ее жадно, неистово, грубо, выпуская всю свою животность, добавляя к ней только каплю человечности. Только в этот раз Ольга не скрывала эмоций, выплескивая их вскриками и стонами.
Роману было мало ее, всегда мало. Он кончил, как подросток, но тут же снова хотел ее. Быстро освободил себя от одежды, потом Ольгу, продолжая с каким-то остервенением сжимать ее тело, как будто видел впервые, и приподнял над полом, заставив обвить свои бедра этими ногами, о которых он мечтал, кажется, вечность.
Четыре шага, отделявшие их от кровати, показались вечностью. Ольга сходила с ума от его прикосновений, от его запаха, от своих чувств. Она запускала руку в эти темно-русые волосы, гладила рукой легкую небритость на щеках, опуская глаза на небольшие жесткие волосы на груди. И понимала, что действительно – все потом. Не сейчас. Когда их тела вновь стали единым целым, когда мира вокруг не существует, а есть только они вдвоем, когда жизнь вновь обрела краски под названием «гений пера», когда ничего нет, кроме их желаний и удовольствий.
Роман смотрел на эти раскиданные в беспорядке волосы на подушке, на небольшую складку между бровей, на эти красивые губы и не понимал, как жил без нее раньше. Но при этом видел, что она изменилась, возможно, он ее изменил.
Сейчас, после первой нахлынувшей эйфории, он вошел аккуратно, наблюдая за ее лицом. Почувствовал, как она выгнулась немного, тяжело выдохнув и приоткрыв губы, ее зрачки расширились, сделав цвет глаз немного другим.
– Я люблю тебя, – сказал Роман то, что вырвалось само, чего он сам не ожидал. Ольга удивилась не меньше, но лишь притянула его к себе, заставив двигаться в ней, дарить ей эти вырванные у судьбы минуты удовольствие, минуты любви...
Не было слов, но их сейчас и не надо было, хватало ощущений. Хватало этой иллюзии счастья, которая могла разрушиться в любую секунду, хватало понимания того, что всю недосказанность можно высказать.
Да, Олег был прав: они не знают друг друга, они чужие люди, но все можно решить, если есть любовь.
«Любви недостаточно», – прозвучали у Ольги в голове слова, но не смогли задержаться от головокружительного удовольствия.
Роман встал с кровати, явно намереваясь пойти в душ, и тут Ольга его огорошила:
– Я беременна.
Он замер на миг, а потом молча скрылся за дверью, откуда послышался вскоре шум воды. Она не находила себе места, пока ждала его, успела одеться, отбить какую-то известную мелодию костяшками пальцев по столу. Наконец шум воды прекратился, Ольга вся напряглась, ожидая, как Роман отреагирует.
Он вышел, все так же молчал, даже не смотрел на нее. Когда все-таки поднял глаза, то задал вопрос, который разрушил все:
– От кого?
У Ольги вырвался только нервный смешок, но она сама удивилась своему спокойствию и ответила:
– А вот черт его знает! Как ты там однажды мне сказал... – пощелкала пальцами, делая вид, что вспоминает. – Я же трахалась с половиной города.
– Ольга... – Роман протянул к ней руку, но она сделала шаг назад и крикнула:
– Не трогай меня! А вообще – иди в задницу!
Вот и поговорили.
Ольга вылетела из номера, хлопнув дверью, не обращая внимания на то, что ей в спину говорил гений пера, не дожидаясь лифта, сбежала вниз по лестнице и скрылась в ближайшем дворе на случай, если вдруг Островскому взбредет в голову догнать ее. Долго петляла по улицам, видя, как иллюзия, которой она себя утешала, рушится у нее на глазах. Ольга сама не знала, какой реакции ждала от Романа, но явно не этого вопроса.
Его голос, спокойный, ровный и вроде бы даже равнодушный, до сих пор звенел в ушах. Хотелось оглохнуть, забыть, вырвать эти два слова из головы, но с ними придется жить дальше, проживать их снова и снова. Еще один гвоздь, который оставил Островский в ее сердце.
Ольга ходила по улицам, потеряв счет времени, пока не начал накрапывать мелкий дождь. Она почувствовала прохладу весеннего вечера и обняла себя за плечи, поняв, что продрогла.
«Вот только заболеть не хватало», – подумала, прячась от дождя под козырьком остановки.
Подъехал автобус и призывающе распахнул двери. Ольга посмотрела на номер и улыбнулась. Может, это и есть знак судьбы, может, они были и раньше, только она их не замечала – конечная остановка была прямо возле дома Олега.
– Придурок! – констатировал Роман вслух таким тоном, каким врачи диагностируют смертельные болезни. Он сам не понял, как у него вырвался этот вопрос, но сказанного не вернешь. А ответ Ольги, где каждое слово, пропитанное желчью и злостью, было как удар молотка по голове, заставил пожалеть и о тех словах. Он сам уже забыл о них, но она помнила, всегда помнила – женщины подобное не забывают.
Пока Островский в спешке натягивал штаны и обувь, спускался по лестнице, на ходу застегивая рубашку, ее и след простыл. Он скользил взглядом по улице в попытке заметить знакомую фигуру, но тщетно.
Роман вернулся в номер, звонил и звонил, слыша только запись о недоступности. В итоге вызвал такси и поехал к ней, благо, на память никогда не жаловался и адрес помнил, а номер квартиры узнает.
Когда машина остановилась возле ее дома, уже стемнело, но на счастье возле подъезда сидела компания молодых людей, потягивающих пиво.
– Вы из этого подъезда? – спросил Роман, забыв поздороваться.
– Ну допустим... – протянул один из парней и сделал глоток из стеклянной бутылки.
– Ольга в какой квартире живет?
– Ольга? – переспросил парень и задумчиво почесал затылок. – Ах, Оля...Блондинка с прикольной татушкой на всю руку?
– Да, – нетерпеливо подтвердил Роман.
– В двадцать пятой.
Островский подошел к домофону, набрал номер квартиры и опять не услышал ответа. Набирал снова и снова, пока голос за спиной не произнес:
– Нет человека дома, неужели непонятно?
– Заткнись, – бросил через плечо Роман парню, но сам понимал, что бесполезно. Нет ее дома. И где теперь искать? А в этом городе ему был знаком только один человек, который знал Ольгу.
Она с облегчением выдохнула, увидев свет в окнах Олега. Ольга не была здесь с тех пор, как переехала от него обратно в свою квартиру, но сейчас было чувство, что идет домой.
– Кто? – устало спросил Олег в домофон.
– Я.
Раздался писк открываемой двери, и Ольга вошла внутрь. Она знала, что Олег не станет ни о чем спрашивать, не станет читать ей нотации тоном лектора, поэтому и пришла к нему. Не к подруге, не к матери или к кому-то еще.
– Привет, – сказала Ольга, сбрасывая мокрую обувь.
– Привет. Не ожидал тебя увидеть.
Олег стоял, скрестив руки на груди, и хмурился. Ольга отвыкла от такого домашнего Олега, где не надо соответствовать статусу успешного продюсера и режиссера, и улыбнулась.
– Я такой смешной? – спросил он.
– Нет, просто непривычный, – ответила она, дернув плечами. В мокрой одежде было неприятно.
– Да ты же насквозь промокла и продрогла, – сказал Олег, подходя ближе. – Быстро в душ, а я сделаю кофе... То есть чай.
Он буквально насильно запихнул Ольгу в ванную, выдав полотенце и свой халат. Она сбросила сырые вещи и встала под горячие струи воды, не зная, хочет ли больше согреться или смыть с себя гения пера.
Оля, – позвал из-за двери Олег, заметив, что она там находится слишком долго, – все нормально?
– Да, – ответила, выключив воду. – Сейчас иду.
