Текст книги "Цена молчания (СИ)"
Автор книги: Юлия Еленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Пока Роман рассказывал, успел сделать кофе и бутерброды и сел напротив слегка шокированной Ольги. Она не верила, что он сейчас рассказывал о себе.
– И потом ты начал писать?
– Я делал это всегда. Закончил журфак, писал небольшие новостные статьи в интернет-журнал, но, видимо, из-за неполной самореализации и пошел по наклонной. Когда Анна вернулась, даже перекрестилась, хотя особой набожности за ней никогда не водилось, и сказала, чтобы я чем-нибудь себя занял, пока не вернулся к старым привычкам или не впал в депрессию. И я начал делать то, что умел. Так и родилась эта книга.
– Искусство рождается только от горя. И никогда – от радости, – процитировала Ольга.
– Чак Паланик, – быстро определил Роман. – Хороший автор со своеобразным мировоззрением. Так ты расскажешь, что случилось?
– На фоне твоей истории, достойной пера классика, моя покажется рассказом непризнанного гения, скучно и избито.
– Не бывает скучных историй. Все дело в подаче материала.
С подачей у Ольги вышло плохо, местами она выплескивала одни эмоции, отходя от фактов, местами просто замолкала, думая о своем, но рассказала все: про отца, которого не видела двадцать лет, про странное проявление материнской «любви», про побои в детстве, про многочисленных маминых любовников и реки алкоголя в квартире...
– Сейчас она живет на другом конце города, я иногда заезжаю, но стараюсь это делать как можно реже. Спасибо бабушке, которая оставила мне квартиру, в которой я сейчас живу. Но при каждом мамином слове я чувствую себя...никем, – закончила Ольга.
Роман ни разу не перебил ее, она даже не была уверена, слушает ли он, но выговорившись, почувствовала, что стало легче. Наконец Островский подал голос:
– Ты до сих пор живешь той ситуацией, при общении с матерью в тебе поднимают голову те же эмоции, и ты их проживаешь вновь, как много лет назад. Но ты уже не та маленькая девочка, ты взрослая красивая самостоятельная женщина, и только тебе решать, как жить и что делать. И лучше это понять раньше, пока ты сама себя не съела изнутри. Но ведь ты не все рассказала? В одном месте ты запнулась, как будто проглотив фразу, а потом перескочила на другое событие.
Ольга молчала, об этом она никому не рассказывала. Это было отвратительно, унизительно и осталось ее далекой детской травмой. Но Роман сам начал:
– Кто-то из собутыльников матери тебя?.. – он, кажется, сам не хотел произносить это вслух.
– Нет, – резко ответила Ольга, потом сделала шумный вдох-выдох, будто собираясь с силами, и сказала: – Почти. Мне было тринадцать. Мама пришла с уже вроде постоянным хахалем, они до вечера пили, потом полночи стонали и наконец затихли. У меня была отдельная комната, жаль, что без замка, но стены в панельном доме не отличаются звукоизоляцией, поэтому я всегда все слышала. Едва я уснула, как почувствовала, что сверху на меня навалилось что-то тяжелое, хотела закричать, но он мне зажал рот и зашептал: «Тихо, детка, тихо. Я же знаю, что ты этого тоже хочешь, видел, как ты на меня смотришь. Правильно, лучше я, чем какой-то сопливый пацан из подворотни». Не знаю, что там навыдумывал его пропитанный алкоголем мозг, но он твердо вознамерился меня поиметь. Без понятия, откуда у подростка взялись силы, но кое-как я высвободила одну руку и дотянулась до тяжелого ночника, слава советским изделиям. Огрела его сильно и испугалась, когда он отключился. Всю ночь я просидела под раковиной в ванной, вздрагивая от каждого звука и зная, что при большом желании хлипкая дверь не станет препятствием. Меня потом долго преследовали запах перегара и немытого тела, воспоминания о прикосновениях его грязных лап и возбужденного члена к моему бедру.
Ольгу даже сейчас передернуло от отвращения и брезгливости.
– Ты поэтому такая колючая? – спросил Роман.
– Не знаю, – пожала она плечами.
– Убивал бы таких скотов, – тихо, но жестко сказал Островский и впечатал кулак в стол.
Ольга удивленно посмотрела на него и поняла: а ведь убил бы действительно. Этот человек был сродни потухшему вулкану – вроде бы потух, но кто его знает...
– Я, наверное, домой поеду.
– Давай мы лучше пойдем спать, – предложил Роман.
– Мы же только что кофе выпили.
– Значит, примем двойную, а хотя лучше тройную дозу снотворного.
О каком снотворном он говорил, даже не стоило спрашивать. И так все понятно.
Они перестали быть друг для друга «белыми пятнами» в сюжете. Зная о прошлом человека, можно понять его настоящего. И взаимопонимание было достигнуто.
Глава 13
Чувствовала ли себя Ольга хоть когда-то счастливой по-настоящему? Вряд ли. Только сейчас, в этот маленький отрезок времени, когда могла заниматься тем, что ей нравится, рядом с мужчиной, который ее понимал. Но время – беспощадный противник, оно увеличивает свой бег в такие моменты, превращая их в воспоминания, в ностальгию.
Когда в сценарии была поставлена последняя точка, она это осознала наиболее полно, и эта точка стала ржавым гвоздем в сердце.
– Я завтра уезжаю, – сказал Роман.
Пока слова не были произнесены, они не воспринимались всерьез, хотя Ольга знала, что этот момент наступит. Ничто не длится вечно. В ответ она только кивнула, понимая, что изначально у их отношений не было будущего. Даже если бы они попытались сохранить их на расстоянии, наматывая периодически сотни километров друг к другу, то сколько бы они так выдержали? Год? Полгода? Ольга бы изводила себя мыслью, где он, с кем он, а при встречах бы терзала себя сомнениями и вопросами, сколько баб он поимел с момента их последней встречи. И не факт, что Роман не думал бы так же.
Он смотрел, как она молча курит, как немного нервными движениями сбрасывает пепел, и понимал, что это будет тяжело. Это расставание дастся им обоим очень тяжело. Но се ля ви.
– Я буду скучать, – добавил Островский.
«Зачем?!» – едва не заорала Ольга. – «Зачем ты мне это говоришь?!»
Лучше бы он промолчал. Эти слова лишь усугубили атмосферу, повисшую между ними. Они вбили еще один гвоздь в сердце, открывая новую кровоточащую рану. Ольга мысленно себя успокаивала тем, что знала все заранее, так что никаких претензий, никаких упреков, но эта иллюзия счастья, созданная помимо воли, крепко обосновалось в голове.
А сейчас у них осталась еще одна ночь. Роман делал все медленно, не оставив без внимания ни один участок ее тела. Ольге это нравилось, но одновременно и было больно от понимания того, что он просто с ней прощается. Как не оттягивай, как не старайся взять у ночи каждую секунду, все равно будет мало. Это как с деньгами – сколько человеку ни дай, будет мало.
Утром казалось, что стрелка часов двигается еще быстрее. Когда Ольга открыла глаза, взгляд сразу остановился на собранных вещах Романа. Вот и все!
Скрипнула дверь ванной, шаги на кухню, запах свежесваренного кофе – все эти мелочи стали настолько привычными, почти родными, что утро без них уже не представлялось. Но привыкнуть можно ко всему, и Ольга верила, что снова привыкнет к своему дивану, к тишине квартиры, к одиночеству.
Она почти бесшумно проскользнула в ванную и, стоя под теплыми струями, старалась окончательно принять конец этой главы в своей истории. Но самоубеждение не срабатывало.
«Ничего... Пройдет время, притупятся эмоции, и мы забудем друг о друге».
Ольга замоталась в полотенце и вышла на кухню, нацепив на лицо беззаботную улыбку.
– Доброе утро!
– Доброе, – откликнулся Роман и спросил: – А что под полотенцем?
Рука его скользнула по бедру, вознамерившись проверить наличие нижнего белья.
– Кофе остынет, – заметила Ольга.
– Черт с ним!
Островский потянул за один край, и полотенце упало на пол. Он усадил Ольгу на жалобно скрипнувший стол и устроился между ее ног, обвивших его бедра. Вряд ли хоть один наркоман испытывал такую эйфорию от дозы, какую Роман испытывал от секса и даже просто от прикосновений к этой женщине. И сейчас он не хотел завязывать, еще есть возможность вырвать у времени несколько мгновений...
Шум вокзала раздражал, не давал погрузиться в воспоминания, сосредоточиться на тех ощущениях, которые он испытал перед выходом. Прощаться он никогда не умел, и Ольга, судя по всему, тоже, поэтому кроме короткого «прощай» они не смогли ничего сказать друг другу. Хотя Островский хотел... Он сам не понимал, что же хотел от нее услышать: признание в любви, просьбу остаться или что-то еще.
Роман уже вызвал такси для себя и для нее, но вдруг ясно и четко понял, что, возможно, больше никогда ее не увидит. Разочарование и бессилие всегда будили в нем спящего дикого зверя, и этот зверь неистово рвался наружу. Почти на выходе он просто впечатал Ольгу в стену, задрал ее руки над головой, удерживая своей ладонью, оставляя синяки на запястьях, избавил свободной рукой от одежды и начал с невероятной одержимостью вколачиваться в ее тело. Он не понимал, стонет она ему в ухо от удовольствия или от боли, но ему это надо было до ломоты во всем теле. Роман оставлял следы зубов на ее щеке, на шее, на губах, на груди, следы рук на бедрах, ягодицах, спине. Своеобразно оставляя на ней метки, хотел заклеймить ее своей, чтобы каждый видел, что она принадлежит кому-то другому. Пусть это было эгоистично с его стороны, но ничего с собой поделать он не мог.
Ольга попросила остановить машину на полпути. Какая-то тупая боль в груди, которая доселе была ей неизвестна, казалось, не может уместиться в маленьком салоне автомобиля.
Сколько силы воли и самообладания понадобилось для этого прощания, сколько усилий, чтобы промолчать. Если бы только он сказал... А что он мог ей сказать? Что любит? Что не хочет уезжать? Позвать ее с собой? Нет, Ольга помнила, что он четко поставил рамки и сроки их совместного времяпрепровождения.
«Молчи, молчи...» – она повторяла это как мантру, как молитву, когда прощалась с Островским.
Квартира встретила слоем пыли и тишиной. Ольга захлопнула дверь и поняла, что сил больше нет, сползла по стенке на пол и уткнулась лицом в колени. Комок в горле разорвался, вырываясь мокрыми дорожками из глаз. Никогда почти за тридцать лет она не плакала из-за мужчины, но все бывает впервые. И все проходит...
Подкатил новый комок, на этот раз не слезы, а тошнота. Сбросив обувь, Ольга бросилась в туалет, ее как будто выворачивало наизнанку, желудок заходился спазмами, а из глаз продолжали катиться слезы уже от приступа рвоты. Когда он закончился, она продолжала сидеть на холодном кафельном полу, тяжело дыша, пока из транса ее не вывел звонок телефона в кармане.
– Привет, – весело пропела Наташа в трубку. – Уехал твой писака?
– Да, – хрипло ответила Ольга.
– А что с голосом? Только не говори, что ты расстроилась по этому поводу и сейчас льешь слезы?
– Все нормально. Плохо себя чувствую.
– Тогда сейчас приеду и подлечу тебя хорошим вином. Идет? – спросила подруга.
– Хорошо.
– Договорились. Через полчаса буду.
«Ну вот, жизнь возвращается в привычное русло».
Ольга заставила себя подняться, принять душ и даже улыбнуться запотевшему отражению. Никому не стоило видеть ее состояние, она с этим справится сама.
Наташа, казалось, смела в магазине все, что попалось под руку, потому что ввалилась в квартиру с двумя огромными пакетами со словами:
– Я подумала, что у тебя в холодильнике мышь повесилась.
– И оказалась права, – подтвердила Ольга.
Вдвоем они ловко орудовали ножами, нарезая нехитрые закуски и вроде бы болтая ни о чем. Наташа долго косилась на уже выступившие синяки на теле, но все-таки не выдержала:
– Твой писака тебя избил что ли? Или так жестко трахал?
– Никто меня не избивал, – рассмеялась Ольга, но от воспоминаний о том, как эти пятна появились на теле, бросило в жар, а живот начало стягивать.
– Ольга, мы были молоды и только, а жизнь такой казалась долгой, неслышно маятник стучал, – затянула Наташа, почти подражая голосу Маркина. Ольга не осталась в долгу и в ответ вполголоса запела:
– Натали утоли мои печали, Натали! Натали я прошёл пустынью грусти полземли! Натали, я вернулся, чтоб сказать тебе прости, Натали, от судьбы и от тебя мне не уйти! Утоли мои печали, Натали!
– Хорошо, что ты сама себе не изменила. Я боялась, что твой писака оставит шрам на сердце, но он оставил только синяки на коже, а они сойдут.
Улыбка сползла с лица Ольги, и возникло ощущение, будто кто-то повернул гвоздь в сердце.
– Фу, – вдруг скривилась она. – Что за отвратительный запах?
Наташа удивленно подняла бровь и ответила:
– Твой любимый болгарский перец, специально для тебя покупала, – и продемонстрировала крупный овощ, разрезанный пополам.
– Ага, – шепнула Ольга, стараясь подавить вновь накатывающий приступ тошноты. Нервы, все нервы и стресс.
Вино было вкусное, разговоры больше не касались Островского, но тарелка с нарезанным перцем вызывала отвращение. Наташа подозрительно посматривала, но молчала.
– Пойдем покурим, – предложила Ольга и поднялась, почувствовав легкое головокружение от выпитого.
– Ты точно в норме?
– Да. Тяжелый был месяц.
«Месяц?» – пронеслось в голове. – «Твою ж... Нет, быть этого не может...»
На балконе стало легче дышать, но мысль о возможных последствиях ее продуктивной работы с Романом не отпускала. Первая затяжка отдалась снова спазмом в желудке, а после второй Ольга почти бегом бросилась опять в туалет, зажимая ладонью рот. Наташа появилась через пару минут следом и наконец высказала вслух вопрос:
– Подруга, а ты часом не беременна?
– Нет, я на противозачаточных таблетках.
– Ну-ну... Но даже таблетки не могут тебе дать стопроцентной гарантии защиты. А если один-два дня забыла принять, то процент действия падает еще ниже. Задержка есть?
Ольга кивнула. Наташа вышла в коридор, вернулась с маленькой прямоугольной картонной коробочкой и протянула подруге.
– Откуда у тебя тест на беременность?
– Да покупала по нужде как-то, но пока дошла до дома, он уже был без надобности. А ты давай это...не тяни. Я буду ждать на кухне.
Ждать долго не пришлось. На белой палочке сразу же выступили две яркие полоски. Да, Роман хотел ее заклеймить, он это и сделал, пусть не совсем так, как планировал.
В мыслях Ольги сейчас не было ни одного цензурного слова, но материться сейчас нет времени, надо решать эту проблему. Она смыла тест в унитаз, чтобы, не дай бог, Наташа не попросила посмотреть, и, призвав все свое хладнокровие, – не зря она столько времени провела с гением пера, хоть чему-то у него научилась – вернулась на кухню.
– Ну что?
– Ничего, – улыбнулась в ответ Ольга.
– Ну слава богу! – вроде бы с облегчением выдохнула Наташа и добавила: – Я поеду через десять минут, за мной должны приехать.
– Очередной кавалер?
– Можно и так сказать.
Едва захлопнув дверь и оставшись наедине со своей проблемой, Ольга ринулась к ноутбуку и нашла телефон ближайшего медицинского центра. Девушка на другом конце провода была до приторности вежливой.
– Вам надо сдать общий анализ крови, анализ крови RW на сифилис и ВИЧ. Вы успеете их сделать за завтрашний день, тогда я смогу вас записать на послезавтра к врачу.
– Успею, – ответила Ольга. – Записывайте.
Теперь она искала контакты ближайшей лаборатории, где за сутки ей могли бы сделать все необходимые анализы. Еще один звонок, такая же вежливая девушка и запись на утро.
«Надеюсь, дополнительный бонус в виде венерички он мне не оставил».
Опасения оказались напрасными – с анализами все было в порядке. Ольга забрала их уже вечером и ждала следующего дня.
«Пара таблеток, всего-то пара таблеток, и проблема решена».
Роман стоял у открытого окна в своей квартире, глядя на закатывающийся за горизонт огненный шар. Рука непроизвольно потянулась к телефону, но так и не взяла его.
«Зачем?» – одернул он себя. – «Что я ей скажу?»
Поговорку о том, что «клин клином» он помнил хорошо, поэтому вместо заветного номера набрал другой и услышал:
– Рома! Ты где пропал?
– Привет, Леха. Какие планы на завтра?
– Пятница же! Планы стандартные: пить и трахаться, – Леша радостно хохотнул. – Ты с нами?
– Пожалуй, да, – ответил Островский.
– Ого! Что это на тебя нашло?
– Ничего, был тяжелый месяц, хочется отдохнуть.
– Отдых я тебе обеспечу. Завтра еще созвонимся.
В этом был весь Леха – вечно молодой, вечно пьяный. Еще в студенческие времена, если нужны были выпивка и девочки, то стоило только ему позвонить, и Леша, как фокусник, быстро находил и то, и другое. А сейчас Роману просто необходимо было выбить образ Ольги из головы.
Подташнивало даже от запаха кофе, про сигареты можно было и не упоминать. Поэтому Ольге пришлось отказаться от утренней традиции и заливать в себя чай, причем, без табака. Она старалась не думать ни о чем, не накручивать себя и тем более не коситься в сторону телефона. Сегодня же все закончится, а потом и забудется...
Кто-то настойчиво издевался над дверным звонком, кто-то, до кого Ольге не было дела. Открывать она не планировала, сейчас не до незваных гостей. Через пять минут звонок замолчал, но ожил телефон.
«Открой мне дверь», – гласило смс от Олега.
Ольга знала, что от него так просто не отвяжешься. Тяжело вздохнув, подошла к двери и распахнула ее, сразу же спросив:
– Какого хрена?
– Зачем так грубо? – Олег протиснулся в прихожую. – Надо поговорить.
– Предупреждать о визитах не пробовал?
– Ты ж постоянно дома почти, так что был уверен, что застану тебя, тем более утром. А ты чего такая злая? Красный день календаря или из-за отъезда своего любовника расстроилась?
– Пошел ты! – почти беззлобно бросила Ольга. – Чего надобно? Только быстро, у меня дела.
Олег задержал взгляд на чашке чая и спросил:
– Изменяешь своим привычкам? – и, прищурив один глаз, начал пристально рассматривать Ольгу.
– Что? – вырвалось у нее.
– А ты изменилась. Так вроде и незаметно, но что-то есть. И я как человек, знающий тебя не один год, сразу заметил.
– Олег, мать твою! Что ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты вернулась к работе. То, что вы сделали с Островским... Это гениально! Такой талант пропадает...
При упоминании о Романе Ольге показалось, что ей без анестезии вскрыли грудную клетку. Боль была почти физической.
– Давай об этом не сегодня. Я пока подумаю. А теперь давай на выход.
– Тебя подвезти? – спросил Олег, уже стоя в дверях.
Ольга отрицательно покачала головой, он пожал плечами и вышел.
Роман открыл ноутбук, когда еще было темно, и вот уже несколько часов просто таращился в монитор. На творческий кризис свой ступор он не списывал, это отговорка для лентяев. Намеченный план на новую книгу, который был набросан довольно давно, хотелось переписать: сделать героев другими, поменять идею...
Наконец он опустил руки на клавиатуру и начал печатать, создавая другие образы. За окном рассветало, а Роман все что-то правил, менял, дополнял. Точка... Он перечитал написанное и чертыхнулся. Его героиня, чей образ он создал только что, была вылитой Ольгой.
Островский довольно нецензурно выразился, выделил текст и остановил указательный палец над кнопкой «delete». Прочитав еще несколько раз, так и не удалил. Слишком хорошо написано, очень живо, по-настоящему. Но образ образом, а эту женщину ему необходимо было выбросить из головы.
Частные медицинские центры не похожи на муниципальные учреждения, откуда никогда не выветриваются отвратительные запахи, где царит гнетущая атмосфера и до тебя никому нет дела. Ольгу поприветствовала вежливая администратор и уже через пару минут пригласила в кабинет врача.
Здесь платят немалые деньги, поэтому она знала, что не увидит осуждающих взглядов и завуалированных фраз, которые будут намекать на сохранение беременности. Руки немного тряслись, но Ольга списала все на нервы.
Стандартный опрос продлился недолго. Врач, довольно пожилая женщина, пригласила ее на УЗИ, подтвердила беременность сроком в три с половиной недели и спросила:
– Делаем аборт?
Ольга кивнула. Перед ней на стол легли три таблетки мифепристона. Три маленькие круглые таблетки, которые могут оборвать чью-то зарождающуюся жизнь. Врач поставила стакан воды и сказала:
– Пейте.
Махом закинув все таблетки в рот, Ольга взяла воду и сделала первый глоток...
– Я подъехал, – сообщил Леша по телефону. – Спускайся.
Роман кивнул, как будто тот его видел, и вышел из квартиры. Леха ждал в такси, уже немного был навеселе и радостно сообщил:
– Едем к студенточкам-третьекурсницам. Девочки – огонь!
– Куда?
– У одной родители уехали за границу, оставив дом в полном ее распоряжении.
Через полчаса, предварительно заскочив в магазин, они вышли из машины возле частного дома. Хозяйка встретила их голым пупком и открытым декольте, ее подружки не отставали в соревновании по оголению тела.
Роман пожалел... О чем? О том, что это не то, все не то... Ненастоящее, ненатуральное, декорированное, наигранное...
Глава 14
Роману стало скучно, как только девушки открыли рот. Разговоры явно не были их сильной стороной, а ртами они лучше работали немного по-другому. Он заливал в себя алкоголь, надеясь на временное забвение, и по большей части молчал. Благо, что с ним был Леша, который говорил за двоих. Изрядно подвыпившие девочки жеманно хихикали, и две из них совершенно не сопротивлялись, когда Лехины руки начали наглаживать плечи и коленки. Кажется, он сегодня рассчитывает на веселенькую групповушку.
Третья красотка уже бросала недвусмысленные взгляды в сторону Романа, который упорно делал вид, что не замечает этого. Он, если начистоту, даже не помнил, как ее зовут. Алиса? Алеся? Что-то в этом роде. Хорошенькая блондиночка с пустыми глазами.
«Если пристроиться сзади, то сойдет... Блядь!!! За кого сойдет?» – Роман настойчиво гнал мысль прочь. Но все равно констатировал: – «Нет, у Ольги волосы на пару тонов темнее. Твою ж мать!!!»
– Дай мне сигарету, – попросил он у Леши. Тот удивленно посмотрел:
– Ты ж вроде бросил?..
Блондинка поднялась и сказала:
– Пошли.
Роман едва не ответил: «Куда тебя послать?», но только поправил:
– Пойдем.
Они вышли на крыльцо, молча закурили. Блондинка зябко поежилась, обхватив себя за плечи, с явным намеком, что ее надо согреть мужским телом. Роман намек проигнорировал. Сигарета после выпитого алкоголя сделала свое дело – приятно закружилась голова, мышцы расслабились. А запах табака вновь напомнил об Ольге. Островский посмотрел на фильтр, где мелкими буквами была надпись с названием марки, и улыбнулся. Она курила такие же.
«Блядь, блядь, блядь...» – повторял он про себя. – «Сколько можно о ней думать?»
Роман понял, что этим блондинистым клином другой клин не выбить. Это наваждение надо перетерпеть, пережить, переждать, а если не поможет, то просто смириться. Он достал телефон и вызвал такси.
– Я могу поехать с тобой, – предложила блондинка заигрывающим голосом.
– Зачем?
Девочка растерялась на мгновение, но через секунду снова вошла в образ роковой соблазнительницы и, проведя пальчиками по плечу Романа, томно сказала:
– Мы можем неплохо провести время.
– Можешь стать на коленки и отсосать мне, пока я жду такси.
Блондинка нахмурила перманентные брови и надула губы, бросив короткое:
– Хам! – и скрылась за дверью.
Роман пожал плечами. Хам так хам, хотя бы отцепилась. Трахать это милое существо ему не хотелось.
Вышел Леша и, закурив, спросил:
– Кто она?
– Кто?
– Женщина, которую ты хотел выбросить из головы с помощью алкоголя и случайного секса.
– Не понимаю, о чем ты, – раздраженно сказал Островский. Он пытается забыть о ней, а Леха только подливает масла в огонь.
– Пусть будет так. Поедешь?
– Да, развлекайся.
Бороться за жизнь – инстинкт любого живого существа, даже живой клетки. Ольга чувствовала, что проталкивание таблеток в горло вызывает рвотный рефлекс. Она успела проглотить только одну и тут же прижала ладонь к губам. Врач, понявшая все без слов, указала на дверь возле выхода из кабинета.
Рвало Ольгу так, что из глаз даже брызнули слезы и не хватало сил встать с пола. Она тихо пробормотала:
– Хочешь жить?
А потом обхватила руками голову и подумала:
«Я, кажется, чокнулась. Разговариваю с набором клеток».
– Можем сделать вакуум-аспирацию, – предложила врач, когда Ольга вернулась в кабинет.
– Не сейчас.
– Запишитесь на ближайшее время. Затягивать не стоит, потому что потом только вмешательство с кюреткой.
Ольга кивнула и попрощалась. Рассчитавшись с администратором, вышла на улицу и присела на ближайшую скамейку. Просидела она так часа два, просто глядя на асфальт. В голове не было ни одной мысли, но руки настойчиво крутили телефон, как будто вопреки голосу разума хотели набрать заветный номер. Но позвонила она Олегу:
– Ты где? – спросила, когда он ответил.
– Домой еду.
– Заедь за мной.
Назвала адрес и стала ждать, продолжая рассматривать асфальт. Через минут двадцать подъехал Олег и, едва Ольга села в машину, спросил:
– Что случилось?
– Ничего. Отвези меня домой. Поговорим о работе.
Самойлов едва не перепутал педали от неожиданности.
– Ты согласна? – с недоверием спросил он.
– Согласна, – кивнула Ольга в ответ.
– Охренеть! – только и смог выдать комментарий от радости, смешанной с удивлением.
Работа могла стать спасательным кругом, который вытеснит из головы все мысли об Островском. Спасение утопающего, как говорится. Именно на это Ольга и рассчитывала. Она забудет, переживет, вытеснит, вырвет...
– Кофе угостишь? – спросил Олег, остановившись возле подъезда.
– Идем.
Едва по кухне поплыл еще недавно любимый запах, как Ольга снова бросилась к туалету. «Да сколько-то можно?» – подумала. Она чувствовала себя так, как будто ее тело ей больше не принадлежит, как будто им управляет кто-то другой. И это ощущение ей не нравилось.
Олега на кухне не было, он лежал на диване и кого-то отчитывал по телефону. Ольга присела рядом и нарвалась на вопросительный взгляд.
– Ты беременна? – спокойно спросил он, повесив трубку.
Она кивнула.
– Островский?
Опять кивок.
– Ты ему сказала?
Ольга отрицательно покачала головой.
– Скажешь?
Еще сильнее замотала головой из стороны в сторону.
– Что делать будешь?
Пожала плечами.
– Не наделай только глупостей.
Опустила глаза.
– Пойду-ка я нам поесть приготовлю, – сказал Олег, поднимаясь.
Спорить с ним Ольга не стала. Сил не было. Включив телевизор, легла и, кажется, мгновенно уснула.
Самойлов пытался соорудить что-нибудь съедобное из найденных продуктов. Возле плиты он стоял редко, но кое-какие элементарные навыки имелись, так что вряд ли кого-то отравит. Конечно, больше его мысли занимала не готовка, а Ольга. Представить ее матерью Олег мог с трудом, но кто знает...
Он заглянул в комнату, увидел, что она спит, укрыл пледом, выключил телевизор и услышал звонок телефона из коридора. Ольга поморщилась во сне, но не проснулась. Самойлов взял смартфон, чтобы выключить звук, и увидел, что звонит Островский. Выдохнув, провел пальцем по экрану и сказал:
– Слушаю.
– Олег Викторович? – удивление в трубке.
– Да. Здравствуйте, Роман Сергеевич.
– Здравствуйте, мне нужна Ольга.
– Она спит. Перезвоните позже или завтра.
– Спасибо, – теперь в голосе Островского появилась сталь.
– Всего хорошего.
Зачем он ей решил позвонить, Роман и сам не знал. Не знал, что скажет ей, что спросит, как она отреагирует. А тут поднимает трубку ее бывший и заявляет, что Ольга спит.
«Тоже решила клин клином... Только она смогла, а я нет».
В груди поднялась волна ревности. Телефон полетел в стену.
– Спокойно, спокойно... – призывал он себя.
Но следом за телефоном в стену впечатался кулак. Но даже эта физическая боль не заглушила то, что рвало изнутри.
Ольга проснулась от нестерпимого чувства голода. На кухонном столе лежала записка. «Взял запасные ключи, чтобы закрыть квартиру. Ужин на плите, приятного аппетита. Звонил Островский».
Последнее предложение она прочитала несколько раз, прежде чем поняла его смысл. Забыв о еде, взяла лежавший тут же телефон и посмотрела журнал вызовов. Так и есть. Несмотря на позднее время, набрала номер, чувствуя, что сердце колотится где-то в горле, а руки нервно комкают скатерть. Но вместо такого уже родного и спокойного баритона услышала только холодный механический голос, сообщавший о недоступности абонента. Ольга пыталась дозвониться раз пять – и каждый раз слышала одно и то же.
«Ладно, перезвонит... Или я завтра перезвоню».
Сейчас куда важнее было постараться удержать кулинарный шедевр Олега в желудке.
Кто-то настойчиво давил на звонок и барабанил в дверь. Роман за шумом воды в душе не сразу услышал, быстро повязал полотенце вокруг бедер и вышел в прихожую.
– Рома, у меня гениальная идея! – Леха залетел в квартиру с упаковкой пива.
– Похмелиться? – спросил Островский.
– Что? А, нет... Но тоже можно.
– Может, я для начала оденусь, а потом выслушаю идею, рожденную твоим гениальным мозгом.
Леша пошел на кухню, откуда сразу же послышался звук открываемой банки пива, а Роман через пару минут к нему присоединился, гадая, что же сподвигло друга появиться у него после хорошей пьянки и ночного секс-марафона.
– Значит, так, – начал Леха, – ты мне должен дать интервью об экранизации своей книги. Эксклюзив. И дай контакты и режиссера и сценариста, с которыми ты работал.
– Хочешь пробиться в столичный журнал?
– Да! И это мой шанс.
– Я-то не против, но не факт, что Самойлов захочет говорить об экранизации до премьеры, а Ольга... Михайловна вообще работала только над этим проектом и вроде продолжать сценаристскую деятельность не собиралась.
– Но попробовать-то можно!
Роман пожал плечами и спросил:
– И ты поедешь за несколько сот километров ради интервью?
– Зачем? – удивился Леха. – Перешлю вопросы по электронке, попрошу пару фотографий...
– Понимаешь, для хорошего материала этого будет мало. Я бы тоже мог контролировать процесс написания сценария посредством электронной почты. Но лично работать намного эффективнее.
Вспомнив об эффективной работе с Ольгой, Роман почувствовал, что ему снова необходим душ. И на этот раз холодный.
– Может, ты и прав... – задумчиво протянул Леша, открывая вторую банку пенного, а потом спросил: – А она хоть симпатичная?
– Кто?
– Сценарист. Может, скрашу рабочие моменты обществом красивой женщины.
Островский сжал зубы так, что, казалось, они вот-вот начнут крошиться, а в глазах даже потемнело от злости, но не зря он столько тренировался в управлении эмоциями. Быстро взял себя в руки и ответил:
– Обычная, – подумав: «Ни черта она не обычная!»
– Ладно, давай телефон режиссера.
Роман развел руками:
– Я вчера телефон случайно разбил. А там все контакты. Но могу дать адрес его электронной почты.
– Давай, – согласился Леша.
Островский открыл ноутбук, переписал «мыло» и протянул лист для заметок другу со словами:
– Держи меня в курсе.
– Так, может, со мной съездишь?
Хоть и тянуло Романа согласиться и, бросив все, поехать... Но что это даст? Еще одну встречу с Ольгой, после которой снова придется поправлять свое эмоциональное состояние.
