Текст книги "Божественные "кошмары", или живая легенда (СИ)"
Автор книги: Юлия Фирсанова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)
– Ой, – Бэль потрясенно заморгала, прижав ладошку ко рту. – Я не знала…
– Первое впечатление подчас бывает ошибочно, дорогая моя девочка, – согласилась Элия без тени упрека. Лишь отметила мысленно, что неплохо бы снабдить сестренку удачной подборкой биографий целителей Уровня. Пусть Элтон подберет. Богиня подошла к столу и, бегло просматривая рекомендованные Эдмоном книги, заключила: – Пиролда был целителем-практиком и красоты слога добиться не стремился. Он писал лишь о том, что знал и неоднократно проверил лично. Магом-диагностом он был гениальным.
– Я все-все прочитаю, что в его книге есть и если есть другие, прочту и их тоже, – торжественно пообещала юная принцесса, кажется не столько себе и сестре, сколько самому покойному мэтру целителю в качестве извинения за неуважительное высказывание.
– Похвальный пыл, – поощрительно констатировала Элия. – Должно быть, Эдмон сам не свой от счастья и гадает, почему ты вдруг воспылала столь удивительным интересом к его предмету.
– Мне нужно, – упрямо нахмурилась Бэль столь похоже на Нрэна, что недоброжелателей принца пробила бы дрожь при одном взгляде на хрупкую девушку. – Как я смогу лечить, если способна только интуитивно чувствовать, где и что болит сейчас, но не определить истинную природу и источник болезни? А если пытаться вылечить все сразу, то может не хватить сил. Ят такой маленький, а уже учится быть Плетущим Мироздание, я тоже хочу кем-нибудь быть! Я ведь сама богиня, а не просто ваша младшая сестра!
– Ты не просто наша младшая сестра, дорогая, ты – Богиня Исцеления! Источник уже официально объявлял об этом в семейному кругу. И ты тысячу раз права, не желая полагаться в искусстве врачевания только на чистую энергию богини, сострадание и Закон Желания! Обстоятельства и недуги бывают столь различны! Никогда не знаешь, что именно понадобится для врачевания и, а это еще важнее, неизвестно, что из потребного окажется под рукой. Понимая сложность проблемы уже сейчас, дорогая, ты строишь крепкий фундамент для проявления своей истинной сути и ее роста. А значит, Бэль, ты обязательно будешь истинно могущественной богиней! – уверенно сказала принцесса, положив ладонь на голову сестренки, неожиданно испытавшей давление авторитетов и сомнения в своих силах. – Богиня Исцеления, несомненно, будет важна и для семьи, и для всего Лоуленда! Впрочем, какие бы еще стороны твоей божественной сути, помимо Исцеления, не проявились, вреда от умения прозревать истоки недугов не будет.
– Спасибо, Эли. Только я вообще еще так мало знаю и могу, – посетовала Мирабэль, аккуратно спихивая дикати. Зверек воспользовался паузой в занятии, чтобы перебраться с колен хозяйки в раскрытую книгу и прикорнуть между страницами, как на эксклюзивной лежанке. – Нэни куда-то ушла, а я даже не чувствую четко, где она. Знаю только, что очень далеко и с ней все очень хорошо. И, кажется, искать ее не нужно…
– Как раз поэтому я и заглянула к тебе, детка, – отметила Элия, улыбаясь мелодичной и весьма возмущенной трели пушистого комочка. – Ты стала совсем взрослой. Не к лицу юной леди ходить с нянюшкой. Я подыскала Нэни новую, очень хорошую работу по душе и сердцу. Мудрая женщина теперь присматривает за одним прытким маленьким оборотнем близ Мэссленда и вольна навещать бывшую воспитанницу, когда пожелает. А тебе мы должны выбрать горничных, как и подобает принцессе, ожидающей скорого выхода в свет.
– Горничных? – задумалась эльфийка, прикидывая расстроиться ей такому повороту событий или обрадоваться.
За Нэни она радовалась, хоть и понимала, что будет скучать. Но старой няне действительно нравилось возиться с малышами, да и Бэль чувствовала в последнее время стеснение, почти неловкость от слишком хлопотливой заботы старушки. Выход в свет манил девушку, как заблудшего странника болотный огонек. Если горничная являлась неотъемлемым доказательством и мерилом взрослости, своего рода одной из деталей пропуска в тот мир, где Элия и братья жили отдельно от нее, то Бэль была не против ее завести. Если только опять под видом горничной ей не собираются навязать какую-нибудь зануду, сплетницу и дуру, только и умеющую визжать, как резаная, при виде какой-нибудь симпатичной зверушки или глупо улыбаться и хлопать глазами при появлении в поле зрения любого из братьев принцессы.
– А кто мне будет их выбирать? Если Нрэн, то пусть лучше возвращается Нэни! – твердо объявила свое решение юная принцесса.
– Нет, Нрэн участвовать не будет, – рассмеялась Элия, тоже весьма четко представлявшая себе, 'что' именно может найти для сестренки зануда-брат. – Полагаю, будущей леди надлежит самой выбрать себе прислугу такого свойства. Мы купим такую, какая придется тебе по вкусу.
– Я не хочу идти на рынок рабов, там плохо, – машинально поглаживая корешок книги, будто клавиатуру рояля, вновь насупилась Бэль, отвернувшись от кузины.
Принцесса инстинктивно избегала неприятных ощущений. Слишком сильны были эмпатические излучения тысяч живых созданий, многих из которых были насильно вырваны из привычного окружения, лишились крова, родных, свободы, и превратились в имущество, выставленное на торги.
– А разве я зову тебя туда? – положив руки на плечики эльфийки, риторически вопросила Богиня Любви. Элия была превосходно знакома с особенностями восприятия Бэль и помнила истерику, которую кузина устроила Джею и Рику, вздумавшим развлечь малышку веселой прогулкой на рынок рабов. – Я сделала заказ одному купцу, содержащему частную смотровую площадку за городом. Полагаю, он успел подобрать качественный товар соответствующей категории. Нам осталось лишь выбрать кого-нибудь на твой вкус. Это предложение устраивает ваше разборчивое высочество? – указательный палец Элии легонько надавил на кончик острого носика Бэль.
– Ага, – эльфиечка радостно улыбнулась и, положив закладку, с тайным удовольствием захлопнула книгу.
Одно дело пообещать прилежно изучать труды мэтра Пиролды, а другое штудировать их прямо сейчас, когда можно отложить не слишком приятное занятие ради другого, поинтереснее. И тоже, между прочим, полезного! Особый интерес затея приобретала потому, что к ней прилагалась компания сестры.
Юная принцесса обожала заниматься чем-нибудь вместе с Элией, только такая возможность выпадала лишь изредка. Советница короля очень часто была настолько загружена работой, что времени даже на беседы с младшей сестренкой почти не оставалось, не то, что на прогулку. Это только глупые сплетницы считали, будто у принцессы Лоуленда всех забот платья с украшениями мерить, да на балах плясать. Бэль соскочила со стула, привычно переложила дикати на местечко поудобнее, и поторопила старшую кузину, пока не явился какой-нибудь брат, чтобы утащить ее прочь по не терпящему отлагательства делу:
– Так мы идем?
– О да, моя хорошая, – согласилась сестра.
Послав по заранее заготовленному каналу связи сообщение 'Жди гостей, Латрис', Элия привела в действие две разновидности чар. Первые разгладили смятые складки на платье Бэль и вернули ее сумасбродной головке некое подобие упорядоченной прически вместо живописного хаоса. Вторые перенесли двух богинь в пространстве.
Глава 31. Горничная для принцессы
Они оказались на закрытой по осеннему обыкновению террасе небольшого особняка, расположенного в живописном местечке в холмах Имарильда на северо-западе от столицы. Отсюда открывался хорошо продуманный вид на тронутые красками смены времен года разнотравные луга, рощу вдалеке и пруд в живой изгороди склонившихся к воде деревьев.
– Ваш визит – высокая честь для меня ваши высочества, – на террасе почти неслышно появился мужчина в темно-зеленых одеждах.
Мягкие кожаные лосины и сочного цвета рубашка с шитьем по отложному вороту выдавали в нем эльфа не менее явно, чем внешность. Миндалевидные раскосые глаза и заостренные уши, кончики которых выглядывали из светлых, почти белых волос, водопадом катящихся до середины спины принадлежали чистокровному представителю Дивного Народа. Хотя краткость вступительного слова больше подошла бы молчальнику из дриад. Вероятно, профессия наложила свой отпечаток и умерила речистость, свойственную остроухим краснобаям.
– Умоляю простить мою нерасторопность и обождать пару минут. Девушек сейчас приготовят, – хозяин дома почтительно поклонился и грациозно повел рукой в сторону левого угла террасы, увитой как минимум пятью видами яркого по сезону плюща. Пара кресел и изящный трехногий столик с кувшинами подогретых травяных настоев, свежей сдобой, фруктами и сластями были приготовлены для гостей.
– Иди, – со снисходительно-властными интонациями высокомерной леди разрешила Элия, и мужчина испарился.
Бэль принялась вертеть головой, пытаясь вобрать в себя все впечатления от нового места разом. Пока, как и рассчитывала кузина, девчушке тут нравилось. Она подобрала из вазы кисточку солнечного винограда и, отщипывая по ягодке, с любопытством спросила, обнюхивая кувшинчики с настоями:
– Элия, ты ведь знаешь, что очень нравишься Латрису?
– Знаю, детка, – рассеянно отозвалась Богиня Любви, любуясь прудом. Ни пить, ни есть ей не хотелось.
– Тогда почему ты такая строгая? Он тебя обидел? – продолжала допытываться Бэль, налив в крохотную чашечку тонкого золотого стекла самый понравившийся настой и осторожно пригубив.
– Солнышко мое, – Элия отвернулась от пруда и внимательно посмотрела на сестренку, подбирая слова, способные донести до сознания девушки смысл того, что ей еще не довелось испытать. – Я не просто знатная и красивая женщина, чье внимание приятно любому кавалеру, я Богиня Любви. Если я буду более милостива к мужчине, он решит, что имеет возможность завоевать мою симпатию, будет мечтать и надеяться, а осознав, что мечтания тщетны, расстроится гораздо сильнее, чем переживает сейчас. Я не даю авансов, дабы не вызывать нежелательных последствий. И ухаживания, которые я не собираюсь поощрять, – отнюдь не самые неприятные из них.
– Тебе, наверное, очень трудно все время следить за этим, – задумчиво констатировала Мирабэль, пытаясь разобраться в тонкостях поведения взрослых богов.
– Я привыкла, – повела плечами богиня, уходя от ответа.
– А Латрис какой эльф? Он из темных? – перескочила на другую тему Бэль. почуяв, что расспросы не слишком приятны Элии, а значит, следует вернуться к ним как-нибудь в другой раз, когда у сестры будет соответствующее настроение.
– Пожалуй. Они из тех, кто называет себя 'иричи', – охотно объяснила принцесса.
– Белки? – неподдельно удивилась эльфиечка, забыв о недопитом настое.
– Нет, не 'ирчиф', а 'иричи'. В диалекте тималалье, самое близкое по смыслу слово – 'горностаи'. Им это подходит: светлые волосы, гибкость тела, любовь к охоте и возможность менять обличье, принимая вид животного-покровителя, – ответила Элия.
– Значит, Латрис не только эльф, но еще и оборотень? – восхитилась Бэль.
– Нет, он эльф, трансформирующий обличье, – покачала головой богиня. – Для расы оборотней, если помнишь занятия с лордом Эдмоном, характерна не только смена физической оболочки, но и мгновенное изменение сознания. Любые другие существа, способные сохранять его неизменным при трансформации оболочки внешней, оборотнями не считаются. Это правило действует для всего многообразия рас трансформеров, к счастью, по большей части вполне безобидного многообразия.
– В мирах столько всего интересного, – протянула юная принцесса, в голосе ее явственно звучала семейная тяга к странствиям и неистовая жажда новых впечатлений. Хорошо еще, что ее удовлетворение пока ограничивалось лишь детскими попытками побега, самый удачный из которых довел 'странницу' лишь до городских ворот, где бдительная стража опознала и задержала беглянку до появления родственников.
– В безгранично многообразных вселенных бесконечно много всего интересного, манящего, красивого и очень-очень опасного, – отстраненно согласилась Элия и обронила: – Знаешь, что самое забавное, детка? Даже мне бывает подчас сложно отличить одно от другого, понять, когда нужно бежать и нападать, защищаться или защищать, а может просто расслабиться и развлекаться в свое удовольствие…
– Ты знаешь все и всегда поступаешь правильно! Так и братья говорят! – убежденно заявила Бэль, считая, что старшая сестра просто подбадривает ее, признаваясь в несуществующих недостатках, чтобы придать младшей уверенности в себе.
Богиня Любви лишь рассмеялась и неизвестно, чего было больше в ее серебристом звонком голосе: искреннего веселья, ласковой насмешки над кузиной или иронии по отношению к братьям и самой себе.
– Все готово, ваши высочества. Надеюсь, ожидание не было чрезмерно обременительно? – Латрис появился на террасе несколько секунд назад, но стоял неподвижно, боясь нарушить звучание дивного смеха принцессы.
– Это будет зависеть от товара, который ты нам предложишь, – ответила Элия и вместе с Бэль направилась в дом.
– Для вас только лучшее, – низко поклонился богине работорговец, коснувшись рукой груди.
Зная о привычке постоянной покупательницы оценивать рабов по максимально естественному поведению, эльф привел принцесс в небольшой кабинет. Диван ленивой змеей опоясывал добрую треть комнаты. Для тех, кто не желал устраиваться там, предлагались кресла (боковое предпочла Элия) и стулья. Они образовывали вкупе с диваном некое подобие амфитеатра перед стеной-зеркалом в соседнюю залу. То помещение было обставлено как приемная, где собралось двенадцать хорошеньких девушек.
Ничего не подозревавшие о коварстве купца, девушки взволнованно галдели, обсуждая принесенную Латрисом новость: 'из них будут выбирать горничную для королевского замка Лоуленда!' По большей части в щебете рабынь сквозило возбуждение и интерес, приправленный нервным ожиданием вызова на ковер перед потенциальным владельцем.
Хорошенькие, симпатичные и даже красивые блондинки, брюнетки, шатенки, зеленоволосые и даже розововолосые девушки возбужденно и с явным удовольствием сплетничали.
– Ищут горничную в королевский замок! Ой, девочки, какая же удача кому-то из нас выпадет! – тарахтела пухленькая брюнетка со вздернутым носиком и кукольными губками бантиком вся в рюшечках, воланчиках и оборочках.
– Интересно, а кто выбирать будет? – театрально заламывая руки, гадала худенькая блондиночка в акварельных тонах.
– Какая разница, – самоуверенно отмахивалась пестрым бумажным веером рыжая красавица, которую не портило даже простое черное платье. – Если женщина, надо вести себя скромно. Почаще приседать в реверансах, держать глаза опущенными. А коль мужчина, то улыбаться ему, глазами пострелять, себя повыгоднее подать. Женщина-то чаще всего работницу ищет, а мужчина, даже если в постель сразу не потянет, любит, чтоб девица смазливая, да любезная по дому хлопотала.
– Что ж ты такая умная, а в рабынях до сих пор ходишь? – язвительно встряла совсем молоденькая бойкая девица со странно-розовыми волосами.
– Хозяйка, сука, пока господин в отъезде был, меня подальше сплавила. Решила, что я на ее место мечу, – скривилась рыжуха, растопырив и загнув пальцы так, будто готовилась вцепиться в физиономию соперницы, и сразу стала удивительно несимпатична.
– Ой, девочки, а в замке-то принцы! Говорят, они такие красавцы, да и сам король… – мечтательно вздохнула шатенка с наивными небесно-голубыми глазами. – Вот бы на них хоть разок поглядеть!
– Красавцы. Только много чего еще о них болтают, – рассудительно заметила женщина средних лет с натруженными руками и приятным, только каким-то усталым лицом. – Дыма-то без пламени не бывает. Высокие лорды они только со знатными леди добры, да любезны. Хотя, правы вы девицы, посмотреть поближе на них я бы не отказалась. Каков-то принц Кэлер из себя? Как слушаешь его баллады, сердце заходится…
– А я б, Мартила, на Лорда Дознавателя глянуть хотела, говорят, глаза у него чистый лед бирюзовый… – завздыхала еще одна претендентка на место горничной.
– Нет, лучше на принца Джея-ловкача, он веселый такой, – перебив ее, азартно заспорила другая.
– Эй, Орис, а ты чего молчишь? – поддела говорливая товарка тихую девушку до сих пор не разомкнувшую рта, пока шла бурная дискуссия на животрепещущую тему: какой принц в Лоуленде лучше.
– Я боюсь, – честно призналась настоящая пышечка, темноглазая брюнетка, забившаяся в уголок залы и съежившаяся на пуфике. – Домой хочется!
– Дуреха ты, Орис! Когда еще в жизни такой шанс выпадет! А ты домой! – подняли ее на смех остальные.
– А вдруг хозяйка злая попадется? Кто я перед ней? Не угодишь чем-нибудь и наказывать станут! А принцев ваших я тем паче боюсь до дрожи в коленях, они же боги! – вздохнула девушка.
Молча слушавшая болтовню девиц, Бэль встрепенулась и неожиданно твердо заявила:
– Элия, я хочу в горничные Орис!
– Ее одну? Никакая другая девушка не приглянулась? – поинтересовалась сестра, в свою очередь изучая не столько девушек, сколько сестренку.
– Нет, они пустые и завистливые, – нахмурив брови, резюмировала юная эмпатка, сидя на диване в официальной позе взрослой дамы. – Еще Мартила неплохая, но она печальная, все время о ком-то тревожится. Давай ее домой отправим. А Орис добрая и милая, только испугана очень. Она не о моих братьях думает, а о том, чтобы угодить той, кому станет служить! Горничная не воин, ей можно быть трусишкой.
– Бэль, одной девушке, пусть даже высокой квалификации, а иных я уверена, мастер Латрис нам и не представлял, будет очень тяжело справиться со своими обязанностями. Подумай, дорогая, как лучше нам поступить: сделать заказ на новую партию или все-таки побеседовать с Мартилой. Вполне вероятно, что причины ее тревог не настолько существенны, чтобы мешать работе, – рассудительно предложила Элия. Богиня не без основания полагала, что робкой пусть и услужливой девушке не под силу окажется уследить за своей непоседливой хозяйкой сутки напролет.
– Давай поговорим с ней, – согласилась Бэль, как соглашалась всегда, когда сестра логично разъясняла ей, что к чему. Повернув головку к эльфу, юная принцесса велела, используя вежливое обращение Дивных:
– Диаль Латрис, доставьте нам Орис и Мартилу.
Дождавшись подтверждающего кивка Элии, эльф-купец встал и, почтительно поклонившись, направился к стене-зеркалу. Сливавшаяся с зеркальной поверхностью дверь распахнулась. Мужчина спокойно и деловито, как будь пастухом, гнал бы ватагу гусей на пастбище, позвал указанных горничных на выход. Орис вздрогнула, съежилась и безропотно двинулась вперед. Ее более старшая напарница ободряюще улыбнулась девушке, словно невзначай коснулась рукой и зашагала рядом. Оставшиеся горничные на мгновение смолкли и тут же принялись перемывать кости первым кандидаткам, а заодно и самому Латрису, оценивая все от его мужской стати, до деловой хватки. Не поведя и бровью, эльф пропустил женщин в комнату и закрыл дверь в поверхности, ставшей обычной стеной с красивым гобеленом, изображающим лесное озеро и купающихся лебедей.
– Прекрасный день! Я принцесса Мирабэль, а лучше просто Бэль. Хочешь быть моей горничной, Орис? – миролюбиво спросила юная богиня рабыню, поставив ту в тупик таким поведением.
Орис ожидала многого, но не того, что ее потенциальной хозяйкой окажется хрупкая, по-эльфийски очаровательная девчушка с озорными карими глазами и малость взъерошенной копной медно-рыжих волос. Вот вторая женщина в комнате, высокая, величественная и такая ослепительно красивая, что невольно хотелось зажмуриться, та и в самом деле походила на настоящую принцессу и богиню. Она была, как солнце. Но такой хозяйке Орис никогда не смогла бы прислуживать. Когда девушка боялась, у нее все рвалось, путалось, билось и падало из рук. Красавица завораживала и пугала. А вот обратившаяся с вопросом девушка ничуть не казалась страшной, она настолько располагала к себе, что, не успев толком подумать, как она отвечает и имеет ли вообще право разговаривать с принцессами, Орис выпалила:
– Да, Бэль, – и невольно улыбнулась. Тут же смутилась и торопливо присела в неловком реверансе.
– Замечательно, значит теперь ты моя горничная! – принцесса быстро улыбнулась вытаращившей глаза Орис, хлопнула от избытка чувств в ладоши, и переключилась на вторую жертву:
– А ты, Мартила?
– Негоже вашему высочеству рабыням такие вопросы задавать. Коль прикажете, буду служить, – ответила женщина вроде бы с почтительной доброжелательностью, а только в изломе морщин на лице и тусклом свете глаз таилось безнадежное смирение и грызущая сердце тревога.
– Право принцессы обратиться с любым вопросом, – заметила Элия с ленивой отстраненностью, однако Мартила невольно вздрогнула. – А твоя обязанность ответить, а не пытаться уклониться от ответа. Впрочем, мы понимаем, почему ты так ведешь себя, женщина. Говори, что не дает покоя твоей душе! О чем тревожишься?
– Если речь о том пошла, леди, – горничная решительно подняла голову и без страха глянула Элии прямо в глаза, – то муж мой один остался. Деток Творец нам не дал. Вот и щемит в груди, как он там один-одинешенек? Исстрадался, небось, извелся…
– Это легко проверить, – пожала плечами принцесса и небрежно прищелкнула пальцами, отпуская в полет заклятье визуального поиска. Роль эмоционального якоря и удочки Мартила сыграла идеально. Перед присутствующими развернулась картина.
В полутемной кабацкой зале за центральным столом кутила компания. В центре изображения оказался худосочный, тощий мужичонка с жидкой бороденкой. На коленях его, и как не надорвался-то, восседала крутобедрая рыжая бабенка. И мужик, и баба весело хохотали и щедро употребляли веселящий напиток из одного кувшина на двоих, заедая его кусками мяса, которые по очереди хватали из общей миски и вытирали жирные руки прямо об одежду друг друга.
– Это твой супруг? – уточнила для проформы Элия, хотя по виду Мартилы и так все было понятно.
– Он и соседка наша, дочь трактирщика Сельвина, – одними губами шепнула та, сцепив руки.
– Исстрадался и извелся? – с презрением и даже толикой жалости к доверчивой бабе переспросил Латрис, покачав головой.
– Коль ваше высочество меня своей горничной видеть желает, согласная я, – отвернувшись резко, будто перечеркивала или навсегда вычеркивала беспутного мужа из своей жизни и памяти, сказала Мартила. – За честь почту! Этот – не муж мне более.
– Свидетельствую и подтверждаю, – спокойно огласила свою волю Соединяющая Судьбы. Так же, как свести воедино, в ее воле было расторгнуть любые узы, пожалуй, кроме Уз Половинок.
С тонким хрупким звуком на запястье Мартилы сломался на две половинки медный брачный браслет и, не долетев до пола, рассыпался в рыжий прах.
Женщина тихо шепнула Элии:
– Спасибо! Мне нужно было знать и нужно было освободиться.
Богиня Любви кивнула в ответ и промолвила:
– Жалость и обычай не лучшая подмена истинному чувству, призванному соединять двоих. Не ошибись вдругоряд. Не все навязанные и взваленные на себя лживые узы рвутся так легко, и не всегда рядом окажется тот, кто может их разорвать без отдачи.
– Спасибо, Эли, – благодарно улыбнулась Бэль и сочувственно обратилась к Мартиле:
– Ты не огорчайся так, он плохой человек, ты лучше найдешь! У нас в замке очень много красивых и достойных стражников! А хочешь, я тебя с собой возьму, когда Кэлер в следующий раз петь будет?
– Очень хочу, – невольно улыбнулась подрагивающими губами женщина, украдкой отирая высыхающие слезы.
– Зачем вы так? Делаете правильно, а говорите жестоко! – вступилась не за себя, за другую, робкая мышка Орис, предъявляя претензии принцессе.
Даже глазищами возмущенно сверкнула. Будь на месте или рядом с Элией драгоценнейший брат Энтиор, не миновать девице кнута. А принцесса лишь чуть заметно усмехнулась, мысленно одобряя выбор маленькой кузины. Если горничная, привязавшись к госпоже, будет печься о ней столь же пылко, как защищала Мартилу, дерзость можно простить.
– Ваше высочество, – прохладно проронила Элия.
– А? – не поняла Орис.
– В беседе с принцессой Лоуленда надлежит употреблять обращение 'ваше высочество', это касается и моей кузины принцессы Мирабэль. Разумеется, она может дозволить и даже пожелать более дружеского общения. Но я не советовала бы вам использовать его при свидетелях. Репутация и титул обязывают, – прочла небольшую лекцию богиня не столько служанкам (ловящим, кстати, каждое слово), сколько сестренке. А потом не без надменной снисходительности ответила и на сакраментальный вопрос 'Зачем?':
– Что до твоих претензий, дитя, Я Богиня Любви и Логики. Милосердие же больше в сути твоей новой хозяйки – Богини Исцеления.
После чего, утратив всякий интерес к просветительству среди горничных, обратилась к Бэль:
– Пометь их своим знаком, дорогая, и не забудь, когда прибудете в замок, отвести к младшему управляющему для получения медальонов.
– Нас будут клеймить? – задрожала как осинка на ветру Орис, похоже воображая что-то вроде раскаленного тавро для скота.
– Магией. Это не больно. Знак богини будет защитой для вас в замке и в городе, когда я сниму свой, – равнодушно объяснил эльф, профессионально купируя панику. Достав из-за пояса деревянную палочку, оправленную в светлый металл, он поочередно коснулся шей рабынь, снимая временное клеймо владельца. На долю секунды на коже вспыхнул зеленью крохотный трилистник и исчез. Орис хихикнула, ощутив щекотку.
Бэль – юная рабовладелица, прежде знакомая с процедурой нанесения метки, лишь как с одним из упражнений на занятиях магией, выслушала сестру и с достоинством кивнула. Потом она скорее попросила, чем велела, своей живой собственности в двух экземплярах:
– Протяните левую руку ладонью вверх.
Орис и Мартила уже без опаски последовали призыву. Мирабэль глубоко, ровно задышала, накрыла своими ладонями руки женщин и сосредоточилась на мысленном призыве формулы отпечатка силы. Орис вновь захихикала:
– Щекотно!
Руки рабынь обволокло нежное сиреневое, как дымка на цветущей сливе альдора, сияние, в воздухе разлился чудесный аромат. Бэль отступила в сторону, и все увидели миниатюрное изображение бутона розы с капелькой росы на первом, готовом развернуться лепестке. Его прихотливый изгиб в точности повторял первую букву имени юной богини, исполненную высоким шрифтом.
– Как красиво, – невольно вырвалось у Мартилы.
Клеймо воистину никаким клеймом вовсе не было, скорее оно походило на изящный рисунок, каким в мире Мартилы любили украшать себя знатные дамы. Вот только таких великолепных – ярких и красивых – женщине видать еще не доводилось.
Эльфийка после успешной демонстрации личного знака, вмещающего частицу божественной силы, довольно улыбнулась. Все-таки сегодня она впервые продемонстрировала кому-то, кроме членов семьи и учителя магии, прообраз своей будущей официальной печати. И не просто показала, а использовала по прямому назначению. На лице Бэль все еще блуждал отсвет гордости и неожиданно острого ощущения собственной взрослости, когда она, тщательно сплетя заклятье переноса, перемещалась в замок в обществе двух женщин, отныне ставших ее горничными.
– Моя богиня довольна? – опустился на колени перед Элией Латрис и почтительно склонил голову.
– Да, благодарю, – принцесса коснулась светлой макушки эльфа. Тот затрепетал, омываемый толикой силы богини, отданной адепту, прилагавшему несколько чрезмерное рвение, дабы заслужить не только милость богини, но и милость женщины. Первое ему было охотно даровано, второе не будет даровано никогда. – Ты постарался с ассортиментом, чтобы Бэль выбрала правильно.
– Я сделал лишь то, что вы повелели, моя богиня, – выдохнул мужчина, не поднимаясь с колен, такая поза казалась ему самой естественной.
– Значит, должен получить награду, – продолжила красавица. – Вот чек, впишешь в него цену двух рабынь и затраты по сбыту пустышек, набранных для контраста. Возьми!
Элия передала Латрису прямоугольник чека со своей витиеватой росписью и магической печатью. Торговец спрятал его в кошель с таким почтительным восторгом, что принцесса поняла: ее чеку никогда не суждено быть обналиченным. Так он и будет исполнять роль святой реликвии в личной молельне эльфа. Впрочем, это мало трогало богиню, обладающую огромной паствой в тысячах миров, в том числе и среди Дивных. Служитель оказал необходимую помощь и был волен распоряжаться наградой по своему усмотрению. Принцесса, будучи в добром расположении духа, даже добавила щедрый бонус, подав Латрису руку для поцелуя. Едва смея дышать, мужчина благоговейно коснулся губами нежнейшей кожи Богини Любви и фанатично прошептал.
– Готов служить вечно!
Элия с привычным милостивым спокойствием снесла все знаки поклонения. Латрис был далеко не худшим служителем. Что же касается паствы Богини Любви, то зачастую принцесса не знала, кого считать более нежелательным: фанатичных, настырно докучливых верующих или воинствующих 'атеистов', отрицающих милости любви. Если первые через слово поминали ее всуе, призывая на себя внимание богини и заваливая алтари бесполезными подношениями, то вторые, как правило, портили жизнь себе и окружающим. Правда, причинить какой-либо существенный вред принцессе Лоуленда они были не в силах. Богиня еще раз улыбнулась Латрису, неожиданно нахмурилась, пробормотав: 'Что? Я сейчас приду!' и исчезла.
