Текст книги "Невероятные приключения циников в Скайриме (СИ)"
Автор книги: Юлия Пасынкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)
– Святые нейроны, неужели еще кто-то погиб в симуляции? – доктор Склифосовский начал нервничать.
– Не-не, тут хвала матери Асуса все по старому. А то что я обнаружил… Такого еще не было. Да такого в принципе не должно быть! – Николай наконец поправил очки и протянул Натану Семеновичу лист.
– Вот исходный код симуляции. А вот то, что я заметил пять минут назад! Это, между прочим, мне стоило кружки кофе.
Доктор Склифосовский сравнил полученные данные. На листках были распечатаны блок-схемы с расписанными функциями: например один блок контролировал дыхание подключенного в реале, а стрелка от него вела к блоку с дыханием в виртуале. Сон – сон. Погода на экране монитора – погода в симуляции. Все было взаимосвязано и строго контролировалось целым отделом лучших программистов страны. Коля принес подконтрольные ему разделы программы, и распечатки с разницей в несколько минут отличались…
У Натана Семёновича нехорошо засосало под ложечкой:
– Кто-то вносил изменения? – нахмурился ученый.
– Да кто смог бы?! Все права на редактирование основной части кода только у меня, и никто больше не имеет к ним доступа!
Натан Семенович вздрогнул, краска спала с лица, и абсолютно посеревший в цвет стен ученый нервно сглотнул:
– Нас взломали?..
– Исключено. У нас система надежнее, чем у Форт-Нокса.
– Откуда ты знаешь?
– Я сам ее настраивал, – мрачно процедил Николай.
– Но что же тогда?
Николай не успел открыть рот, как дверь снова распахнулась и, кажется, даже слегка померк свет – теперь на пороге стоял сам генерал-лейтенант Кречет.
– Так, господа. Наш эксперимент по прежнему не сдвинулся с мертвой точки. Так какого черта вы прохлаждаетесь здесь, когда у нас проблемы там?
– Какие проблемы? Все под контролем, товарищ генерал-лейтенант, – доктор Склифосовский переглянулся с Николаем, что не ускользнуло от Кречета.
Словно сканер, он вперил пронзительный взгляд в кофейное пятно на свитере программиста, переместил на бумаги, разложенные на подоконнике и пришпилил обоих заговорщиков к месту, словно бабочек булавкой.
– Что происходит? – он уверенно прошел вперед и, не обращая внимания на слабые попытки Николая спрятать улики, выхватил листы. Кречет быстро пробежался взглядом по бумагам, на мгновение задержавшись на общем рисунке блок-схемы. – Погодите-ка… Николай, это часть код симуляции, верно? Что происходит? Кто отдал приказ о внесении изменений? Судя по датам, это было уже после моего назначения, но рапорт я не получал.
Программист посерел вслед за Натаном Семеновичем:
– Эм-м… Рапорта не было…
– Это вы сейчас так признаетесь в нарушении ус-става? – Кречет сузил глаза и перешел на свистящий шепот, способный вызвать у неподготовленного человека приступ панической атаки. Николай не был подготовленным человеком.
– Не было нарушения, святые нейроны! Кто-то внес изменения в программу! Я обнаружил это только несколько минут назад, о чем и докладывал Натану Семеновичу!
Кречет вновь опустил взгляд в бумаги. Складка у его рта стала жестче, а брови сошлись на переносице – оба ученых обливались потом, глядя на недовольного офицера, способного доставить массу неприятностей одним словом.
– В отделение! Живо!
Генерал-лейтенант быстро собрал все бумаги, развернулся на каблуках и бросился из курилки. Ученым ничего не оставалось, как последовать за ним. Они прошли все КПП, службы безопасности и уже через несколько минут, Николай снова опустился в родное кресло за гигантскими мониторами. Кречет склонился рядом:
– Я читал твое досье, парень. – широкая ладонь легла на плечо Николая, – ты лучший специалист и разработчик нашей охранной системы. Ее могли взломать?
– Нет, – программист покачал головой, удивившись про себя резкой смене поведения Кречета.
– Код изменили изнутри, или кто-то внедрился снаружи?
– Сейчас узнаем, – программист наконец оказался в своей стихии. Он вывел на мониторы код симуляции всех подключенных и ахнул. – Святая матерь Асуса, да вы только взгляните на это!..
Строчки программы, доступ к которым был только у Николая, менялись в реальном времени. Символы и буквы набирались с невероятной скоростью! Некоторые удалялись, менялись целые пласты программного кода, будто на соседнем столе лежала еще одна подключенная клавиатура, и админский котэ вылизывал на ней свои яйца. На первый взгляд абсурдные символы кода на визуализации превращались в новые блоки: заданная солнечная погода в симуляции вдруг сменилась тучами и сильным ветром в Скайриме. А места с относительно безопасными маршрутами вдруг начали кишеть волками, медведями, грязекрабами и еще чертовой кучей разных агрессивных тварей.
Николай попытался остановить программное безумие, но внесенные изменения тут же перестраивались, подчиняясь одним им известным алгоритмам.
Кречет сжал плечо программиста чуть сильнее:
– Коля. Скажи, что ты сможешь это исправить.
– Не могу!
– Коля, нас всех на кол посадят за десять миллиардов, если ты это не исправишь.
– Я не могу, святые нейроны! – программист едва не рыдал. – Программа меняется сама по себе! Эта чертова игра ожила!
Повисла гробовая тишина. По крайней мере так показалось трём людям, склонившихся у монитора с кодом. Остальные сотрудники работали в обычном режиме, не подозревая о случившейся катастрофе: кто-то смеялся, кто-то обсуждал состояние подключенных объектов, а кто-то отирался у кофе-машины.
– Что значит «ожила»? – первым очнулся Натан Семенович. – Искусственный интеллект?
– Вряд ли ИИ… – пробормотал Николай, озадаченно глядя на бегающие символы на экране. – Совершенно точно код меняется изнутри – никто, кроме меня сейчас не подключен к редактированию. Это не вирус, системы безопасности молчат, значит, взлома не было… Но игра, точнее виртуальная симуляция наших подключенных, по какой-то причине просто начала жить собственной жизнью, – Николай замолчал, обдумывая свои слова.
– Чем это грозит? – Кречет задал мучающий всех вопрос.
– Для подключенных – это будет абсолютно непредсказуемый мир, живущий по своим законам. Для нас – хрен его знает… Если это ИИ, то он может начать развиваться, и тогда последствия могут отразиться и на реале.
– Черте что, – Кречет Максим Борисович выпрямился, скрестил руки на груди. – Нужно останавливать симуляцию, пока не выясним, что за херня творится с программой.
– Ни в коем случае! – Натан Семенович подпрыгнул на месте, – симуляции нельзя прерывать, иначе все подключенные погибнут, и весь эксперимент отправится коту под хвост!
– Значит, надо выводить заключенных – тьфу, ты! – подключенных из виртуала…
– Адаптация мозга не завершена ни у одного подопытного…
– Подопытными можно и пожертвовать. Спишем на боевые потери… – процедил Кречет.
– А десять миллиардов, потраченных на эксперимент, тоже спишем на боевые потери?! – разгорячился доктор Склифосовский, – если выдернуть ребят из виртуала, как штепсель из розетки, то «питание отрубится», а мы не получим результатов! Это будет самое дорогое убийство в истории… Нельзя прерывать эксперимент…
Ситуация зашла в тупик. Генерал-лейтенант сложил руки за спину и принялся мерить зал шагами. Какой-то лаборант испуганно шмыгнул мимо него; внизу у подключенных запищал датчик сердечного ритма, и медсестры бросились к мирно лежащему телу, чтобы проверить показатели. Кречет наблюдал за работой отделения с хозяйской суровостью, пока взгляд не уперся на одну дамочку, которая ушла в виртуальную самоволку.
– Что нужно, чтобы приостановить эксперимент без потерь? – Кречет почесал гладко выбритый подбородок.
– Найти хотя бы часть подключенных и вернуть им память, чтобы открыть игровые интерфейсы.
– И как именно эта ваша доктор Витальева хотела это провернуть? – Кречет озвучил давно вертящийся на языке вопрос.
Натан Семенович снял очки и, протирая их полой халата, начал терпеливо объяснять:
– Это сложно будет понять человеку далекому от науки. Здесь нужна тонкость восприятия, нужно понимать с какими материями нам приходится работать, ведь…
– Вы издеваетесь надо мной? – начал закипать Кречет, – короче, доктор Склифосовский.
– Доктор Витальева занимается изысканиями в области нейрофизиологии и психиатрии, применяя методы программирования. Когда первый игрок погиб, а остальные подключенные получили амнезию, у нее возникла теория: что, возможно, таким образом сознание защищается, как при посттравматическом расстройстве. Когда происходит что-то страшное, наш мозг способен затереть полученное воспоминание, чтобы не травмировать психику. И доктор… Анна Абрамовна выдвинула гипотезу о том, что здесь произошло нечто подобное. Процесс перехода оказался для наших подопытных таким страшным шокирующим событием, что их мозг предпочел забыть об этом и создал для них новые ложные воспоминания…
Натан Семёнович замолчал, переводя дух, а Кречет, внимательно слушающий его, начал нетерпеливо постукивать кончиком начищенной до блеска туфли. Доктор Склифосовский, видя его нетерпение вновь продолжил:
– Мозг подключенных, – Натан Семенович указал на неподвижные тела, лежащие под аппаратами жизнеобеспечения, – не может адаптироваться к компьютерной симуляции должным образом поскольку считает, что никакой симуляции нет. Их мозг воспринимает игру как единственную реальность. В этом заключается главная проблема. Мозг подключенных просто не знает, что ему нужно перестроиться – ему и так хорошо, если можно так выразиться. По этой же причине у всех подключенных до сих пор нет игровых интерфейсов, и поэтому же у них есть ложные воспоминания о своей мнимом жизни в Скайриме. Мы должны напомнить им, что они находятся в игре; что есть другой реальный мир, и помочь ребятам вспомнить процесс перехода. Анна Абрамовна считает, что когда подопытные разблокируют свои реальные воспоминания, они разблокируют и игровые интерфейсы, которые мы в них программно заложили. А именно этого мы и добиваемся…
Натан Семенович выдохся. Он достал платок из кармана и промокнул пот на лбу.
– Хорошо, я вас понял. Более или менее, – Кречет не спускал с него глаз, – но каким образом ваша доктор Витальева хотела помочь подключенным, если сама лишилась памяти?
– Мы разрабатывали сыворотку, временно блокирующую стресс при подключении. Она позволяла сохранить память во время перехода, делала процесс адаптации более легким. Проблема состояла в том, что сыворотку нельзя было вводить в неподготовленный организм, да и сам препарат еще не был протестирован должным образом. Мы не могли ввести его ребятам, находящимся в виртуале.
– И тут ваша Анна Абрамовна оказалось впереди планеты всей. Наплевав на устав, протокол и нарушив кучу правил, – заключил Кречет.
– Да, – поник Натан Семенович, – у нее на то были свои причины, и я не берусь её судить, а в чем-то даже и понимаю… Как бы то ни было, она получила не до конца доработанную сыворотку и сохранила память при переходе лишь частично – именно поэтому она всё помнит про Скайрим, догадываться, что находится в симуляции, но мало что помнит про себя саму.
– Взять бы всех тут и под трибунал, – задумчиво огладил подбородок генерал-лейтенант, – но где тогда взять новых специалистов… Давайте-ка подведем итоги: всё что нужно, это пробраться в трезвом уме и собственной памяти в симуляцию и объяснить подключенным про эксперимент…
– Не совсем, – стушевался доктор Склифосовский, – они вам просто не поверят. Нужно провести ряд мероприятий, начиная от гипноза, заканчивая наркотическим вмешательством, чтобы извлечь заблокированные воспоминания. Все, что нужно делать, знает доктор Витальева – именно ее первой предстоит убедить в виртуальности происходящего. К тому же, как мы видели, это будет довольно просто – она и сама хочет разобраться что к чему… Николай, выведи ее симуляцию на экран…
Программист, внимательно следивший за разговором, тут же увеличил окно, в котором доктор Витальева выходила из таверны в сопровождении всё того же мрачного охотника.
– Значит, надо попасть в Скайрим; вернуть нашей нарушительнице память; вместе с ней найти подключенных и всем вставить по интерфейсу. А вы в это время должны разобраться с этим… феноменом, – Кречет указал на код компьютерной симуляции, который продолжал меняться по собственной воле (в этот момент из-под Колиного контроля вышло поведение собак в селениях).
– В идеале оно, конечно, так, – устало согласился Натан Семенович, – только где же взять нового испытуемого, обладающего навыками выживания, самообороны, рядом необходимых качеств и с высоким уровнем психологической устойчивости. Ну и с допуском к секретной информации, само собой…
– Есть такой испытуемый… – на суровом лице генерал-лейтенанта вдруг расцвела хищная улыбка, – доводите до ума свою сыворотку, доктор Склифосовский, я лично отправляюсь в Скайрим.
Глава 6. Дорога приключений, или Берегите колено
Ночь на удивление прошла спокойно. Правда я проснулась от резкого запаха – у изголовья кровати стояли сапоги Бишопа, самого Бишопа в них не было. Рейнджер появился через несколько минут в наброшенной на голое тело рубахе, с ножнами на поясе и босиком. Без сапог зато с оружием. Молодец. Мужик взлохматил влажные волосы, встряхнулся по-собачьи, и в меня полетели брызги.
– Долго спишь, – заявил Бишоп, бесцеремонно скинув мои ноги с кровати.
Он уселся рядом, отчего доски под его весом жалобно скрипнули и прогнулись. Рейнджер вытащил из сумки длинные тряпки и привычными движениями начал наматывать их на ноги.
– Портянки здесь? В Скайриме? – удивилась я спросонья.
– Это ножные обмотки, хотя называй их как хочешь.
Он засунул ноги в сапоги и повернулся ко мне:
– Первое. С этого дня я слежу за твоим сном. Ты спишь слишком долго и слишком беспечно. Если хочешь выжить в Скайриме или… да, где угодно! – ты должна научиться спать чутко. Вполглаза. А не разваливаться на всю постель, как хоркер у воды, хотя это зрелище, надо признать, привлекает… внимание.
Он усмехнулся одним уголком губ, а я повыше натянула край спального мешка, служившего мне одеялом:
– Долго будешь подсматривать за мной, вуайерист-недоучка?
– Не знаю кто это, – Бишоп легко поднялся, взял висевший на изголовье кровати темный тулуп.
Новая куртка? Хм… А где его черный доспех? Словно прочитав мои мысли, рейнджер накинул «тулуп» на плечи, подвязал спрятанные веревки и застегнул ремешки, попутно объясняя, что к чему:
– Это «стёганка». Смягчает удары и ношение тяжелых доспехов, держит тепло и первая вещь в Скайриме. Тебе надо найти такую же. Я уже узнал: здесь есть толковый кузнец – Адрианна Авенниччи – она хоть и баба, но в доспехах и оружии знает толк. Сегодня сходим, снимем с тебя мерки, а то ты в своей «коже» околеешь за пару часов в горах. Я к примеру могу продержаться несколько дней. Это ясно?
Я потерла лицо, прогоняя сон, замотала головой:
– Погоди-погоди, «тащ-генерал», с чего вдруг столько заботы?
– Никакой заботы. Выполняю свою часть сделки: не даю тебе отправиться на тот свет. По крайней мере не раньше, чем поможешь разобраться мне с моей проблемой.
– Ясно-о, – протянула я, предусмотрительно умолчав, что после смерти, как это не прискорбно, возвращусь обратно в Скайрим. – Стёганка, так стёганка. Еще что-то?
– Да.
Бишоп подхватил лежавший на полу панцирь из дубленой кожи и набросил его поверх своего тулупа, привычными движениями затянул ремни. Следующими в ход пошли шипастые наплечники и наручи. Когда рейнджер закончил облачаться, я смотрела на привычный глазу черный доспех, который, оказывается, сложносоставной и многослойный, как капуста. Вот оно что…
Бишоп помахал у меня перед носом, привлекая внимание:
– С этого дня буду учить тебя сражаться… – он вздохнул, – или хотя бы научу брать оружие за нужный конец, не калечась.
– Смешно, – промямлила я, оглядываясь в поисках своей одежды.
Бишоп начал споро собирать наши вещи, а я села на кровати и стала натягивать штаны. Проигнорировав меня, рейнджер одним рывком выдернул из-под моей задницы спальник, молча скрутил его и бросил к остальным тюкам. Мужик сегодня какой-то молчаливый – насколько я успела его узнать. А где скабрезные шуточки? Или раздевающие взгляды?
– Ты в порядке?
– А? – Бишоп раздраженно дернул плечом, – я всегда в порядке.
– Ты какой-то молчаливый… Я сижу практически голышом, а от тебя не было еще ни одной пошлости за утро… Уж не отрастил ли ты себе – ну, не знаю – мозг? А там, глядишь, и интеллект появится…
– Слушай, – он выпрямился и зло сверкнул желтыми глазами, – я не понимаю и половины того, о чем ты болтаешь, но когда меня оскорбляют – это я могу понять. Не искушай судьбу, «красотка», я могу и пересмотреть наше соглашение… – Он навис надо мной.
Рейнджер склонился совсем близко, так что можно было рассмотреть золотые крапинки в его глазах. Ноздри раздувались от злости, а верхняя губа изогнулась в презрительной усмешке – Бишопу я не нравилась. Более того, сейчас он был чертовски зол, до такой степени, что, похоже, едва сдерживался, чтобы не отвесить мне затрещину. И вдруг я совершенно ясно осознала, что не отвесит. Ни сейчас, ни потом. Не сможет – что-то сдерживает. Бишоп злится не только на меня, но и на ситуацию в целом, и даже на себя за что-то… Какой-то прокол? Почему он все еще нянчится со мной? Ведь не из-за помощи «довакина»? Какой к черту из меня довакин… Ища подтверждения своим догадкам, я наклонилась ближе, словно на дне желтого взгляда где-то должен быть ответ. На мгновение злость в волчьих глазах сменилась удивлением, и в следующую минуту рейнджер отшатнулся, словно ужаленный.
– Не лезь в мою душу, ведьма! – Он отступил, на его лицо вернулась маска злости, и рейнджер, схватив свой походный мешок, выскочил в двери, не прощаясь.
Хм… Я озадачена… Что это с ним? Не похоже, что безобидные подколы могли задеть сурового мужика. Надо бы присмотреться к нему поближе – что-то он скрывает. Я слезла с кровати, быстро облачилась в броню, благо уже выучила, какой ремень затянуть первым, а какой вторым. Собрав оставшиеся пожитки, вышла из закутка в общий зал таверны. Центральный очаг чистила негритянка с повязанным на нос платком; кроме неё в таверне никого не было. Я прошла мимо, скупо кивнула ей на ходу и, выйдя из таверны, крепко зажмурилась от яркого солнца.
На центральной площади Вайтрана уже переругивались торговцы, раскладывая по лоткам нехитрые товары: мясо, с трудом выращенные овощи, драгоценности. Со всех сторон доносились голоса и выкрики, приглашающие отведать свежайшую дичь в Скайриме. Рынок вселял какое-то деловое настроение – прямо язык зачесался с кем-нибудь поторговаться. Народ сновал от лотка к лотку, беседовали, о чем-то спорили – почти настоящая жизнь, если бы не было галлюцинацией. Я улыбнулась и втянула полной грудью свежий утренний воздух.
– Готова? – сбоку раздался знакомый голос.
Я вздрогнула:
– Я уж думала ты на меня разобиделся, право…
Бишоп стоял, прислонившись к стене таверны, и грыз яблоко. Он ничего не ответил (видимо, предпочел не обсуждать утреннюю ссору), молча доел яблоко и, не глядя, швырнул в сторону… В мою сторону. Точно в лоб.
– Э-эй!
– Промазал, – поковырялся в зубах рейнджер, – хотел кинуть вон в тот загон.
– Он в другой стороне вообще-то…
– Я с утра такой рассеянный…
– О, а вот и Бишоп! – всплеснула руками, – с возвращением. А то с утра вместо тебя был кто-то другой.
Я вытерла лоб от яблочной мякоти; подпрыгнув на месте, поправила лямки рюкзака и пошла через рынок, обходя ранних зевак. Рейнджер отклеился от стены, догнал и пристроился сбоку.
Пришлось всю дорогу пыхтеть при нём, топая вверх по лестнице навьюченная как мул. Вайтран хоть и был равнинным городом, но даже здесь, как и во всем гористом Скайриме, были постоянные подъемы и спуски. Мы вышли с базара и направились к храму Кинарет, маяком для которого служило гигантское сухое дерево, росшее посередине храмовой площади. Дойдя до скамеек, установленных для отдыха прихожан, я облегченно вздохнула. В этот раз мой мешок оказался слишком тяжёл…
– Напомни, куда мы идем и главное зачем? Сомневаюсь, что дракон прилетит к ярловому дворцу… – рядом возник Бишоп.
Устало сбросив рюкзак с плеч, я с кряхтением разогнулась:
– Дракон прилетит к одной из сторожевых башен недалеко от Вайтрана. Вдвоем мы не сможем его убить, а мне нужна его душа, чтобы одовакиниться. Я предлагаю следующее: сейчас мы пойдем к ярлу и расскажем о проблеме воскресших ящериц, получим в помощь отряд стражей и позволим им сделать за нас грязную работу. Если все сложится удачно, то мужики убьют дракона, я высосу его душу, и все будут в шоколаде.
Бишоп подозрительно сощурился, словно искал подвоха:
– И обещание, которое из тебя вытянула Гердур из Ривервуда, тут ни при чем?
– Ты за кого меня принимаешь? – я даже немного оскорбилась, – за альтруиста какого-нибудь? Конечно ни при чем, только холодный расчет, друг мой.
Рейнджер коротко усмехнулся, на доли секунды задержал на мне взгляд и отвернулся.
– Заканчивай прохлаждаться, – он поднял одной рукой мой мешок и насильно всучил его, – идем к ярлу.
Я тяжело вздохнула, просунула руки в лямки, и матеря про себя клятые лестницы Вайтрана, взяла курс на дворец ярла.
Ярл – местный вождь, жил на самой верхушке города в Драконьем пределе. Когда-то давно, когда драконы еще не были ископаемыми, тогдашний ярл смог спеленать одну такую ящерицу, и повесить ее голову над троном в качестве трофея. С тех пор и пошло название «Драконьего предела». Я брела к дверям чертового дворца, с каждым шагом выдыхаясь все больше и отчаянно жалея, что старый ярл не жил где-нибудь этажом ниже.
Когда до дверей осталось всего ничего, я воспрянула духом. Но тут до нас донеслись короткие лающие приказы, и мимо бодро промаршировал отряд стражников, подгоняемый правой рукой ярла – темной эльфийкой. Вместе с эльфийкой шествовала девица модельной внешности с гордо вскинутой головой и прямой спиной. Ветер картинно развевал ее белокурые волосы, солнечные зайчики скакали на начищенных доспехам, а ладонь уверенно сжимала рукоять короткого меча. Ни много ни мало валькирия… Мы застыли с Бишопом, провожая ее жадными взглядами.
– Жаль нет времени, а то бы… – он вскинул одну бровь, улыбаясь своим мыслям. – Достанется же такая кому-то, а то мне… досталось «это», – рейнджер смерил меня оценивающим взглядом с головы до кончиков сапог, картинно вздохнул и направился дальше.
Эй! Это, между прочим, было обидно… Я в очередной раз подпрыгнула, поправляя мешок; сплюнула попавшую в рот прядь волос и поплелась за рейнджером.
– «Достанется же такая…» – передразнила я, – какая такая? Это ты о ее богатом внутреннем мире? Или о душевных качествах? А может о золотом характере?
– Я о ее ногах, заднице и, бьюсь об заклад, превосходных сиськах.
– А как же интеллект?
– Кто?
– Не кто, а что, дубина. Я говорю про мозги.
– Мозги у женщины? Не смеши.
– Ты чертов шовинист…
– Понятия не имею кто это…
Мы препирались до самого входа во дворец, а когда, отчаянно пыхтя, матеря рейнджера, лестницы и гребаный мешок, я-таки добрела до дверей, два стражника перегородили мне вход.
– Кто такие?
Я честно хотела съязвить и выплеснуть на ни в чем не повинных мужиков запас желчи, но чертова одышка не дала выдавить ни слова. Бишоп подождал, пока я пропыхтюсь и прокашляюсь, но не дождавшись членораздельных звуков, вышел вперед:
– У нас донесение для ярла. Риверуд…
– А ну пошли прочь, проходимцы! – мужики набычились, а их руки легли на рукоять топоров, – сегодня уже было донесение о Ривервуде, а всякую шваль велено не пускать.
Я аж подпрыгнула от неожиданности – голос тут же вернулся:
– То есть… Кха-х!.. То есть, как было донесение?! Точно из Ривервуда?
– Было-было. А теперь пошли прочь!
– Погодите, – я замотала головой, – это же я должна была доставить послание и вместе с отрядом стражников убить дракона у Западной сторожевой башни!
Мужики нехорошо прищурились, и топоры мягко скользнули в их мозолистые ладони. Бишоп миролюбиво поднял руки и, схватив меня за мешок, оттащил прочь от дверей. Ничего не понимаю… То есть как это меня даже в дом ярла не пустили?.. А как же наша операция «завали дракона»? Ведь есть же сценарий игры, в конце концов. Довакин должен прийти, сообщить весть и вместе с ярловым помощником – какой-то там темной эльфийкой… О, святые нейроны… Догадка пришла слишком поздно.
– Бишоп…
Рейнджер появился в поле моего затуманенного зрения.
– Данмерша, блондинка и отряд стражников, которые попались нам навстречу… Прямо сейчас они могут прикончить нашего дракона, и мы упустим его душу! Это с ними мы должны были…
– Проклятье! – быстро сообразил Бишоп.
В одно мгновение он сдернул с моих плеч мешок, и развязав, начал перекладывать из него железные слитки в свой. Я растерянно наблюдала, как из недр моего рюкзака исчез уже шестой по счету брусок.
– Это что? Это что такое?..
Бишоп, не переставая работать руками, осклабился:
– Переложил их, пока ты спала. Во-первых, я предупредил, что буду учить тебя выживанию и сделаю сильнее, – рейнджер закончил перекидывать вещи, и сунул мне в руки заметно полегчавший мешок, – а во-вторых, будешь следить за своим языком. Я могу испортить тебе жизнь, «красотка», не прибегая к насилию.
Он развернулся и бросился вниз по лестнице:
– Догоняй, если не хочешь остаться без дракона!
И мне ничего не оставалось, как броситься следом.
Такую гонку я не забуду никогда. Я быстро бегала от Алдуина в Хелгене, но там не было чертового Бишопа, орущего на меня прямо в ухо. Когда мы проскочили мимо стражников, охраняющих городские ворота, вдалеке на западе уже виделся огонь, а языки пламени лизали разрушенную башню. Над всем огненным адом летал дракон. Мой дракон! Стой, сволочь, мне надо тебя убить! Я припустила сильнее, но не рассчитала: корпус убежал вперед, ноги за ним не успели, и я больно и весьма обидно пропахала грунтовку собственным лбом.
– Даэдра тебя забери, не могла найти другое время спать?! – руки Бишопа вздернули меня, а мощный пинок придал такого ускорения, что я едва касалась ногами земли.
Сам рейнджер догнал меня через секунду. Мы неслись навстречу схватке: дракон уже опустился на землю и хватал зубами все, что двигалось. А двигалось там много всего: стражники Вайтрана, мелькнула синяя кожа данмерки, и, словно мечта прыщавого подростка, махала мечом белобрысая воительница с большими противоударными буферами. Дракон клацнул зубами, а валькирия, увернувшись, ударила по его морде – лезвие задрожало, и руку девы отбросило в сторону.
– Тормози, если не хочешь стать закуской! – громыхнуло над ухом.
Я сбавила скорость, и едва заметила, что мимо меня пронеслась стрела с красным оперением. Затем еще одна. Первая воткнулась в глаз дракона, вторая ударилась и переломилась о его броню. Блондинка, заметив чужие стрелы, подняла руку с мечом в воздух и, издав победный клич, умудрилась запрыгнуть на голову умирающего дракона. Какой героизм, елки… А пафоса-то сколько, тьфу. Я шмыгнула за камень и, чтобы не упустить момент со смертью летающей ящерицы, высунулась из-за камня. Дева и стражники, как муравьи окружили издыхающего дракона, как вдруг тот тряхнул рогатой и закричал голосом полным агонии:
– До-ва-ки-и-и-ин! Не-е-ет!
– Да-а-а, – я радостно потерла ручки и вылезла из укрытия.
В последний миг дракон поднялся на задних лапах, и тут его кожа и плоть начали тлеть, словно сгорающая бумага. По некогда твердой чешуе побежали искры. Дракон рычал от боли: его тело медленно превращалось в скелет, кости охватило радужное пламя. Оно переливалось всеми оттенками и вырвалось наружу, сметая все на своем пути. Я ослепла на миг, когда перед глазами встала золотая стена, а силы дракона – его душа, его суть – вливались в меня, наполняя доселе неведомой силой. Мне казалось, что я могу все! Взлететь, кричать огнем, исторгать молнии и холод, я словно видела прошлое и будущее, я знала древние языки и знания, которые недоступны людям. Я была драконом…
Свет постепенно спадал, когда начала приходить в себя. Повсюду слышались шепотки, но мне не было до них никакого дела. Все-таки я довакин… Человек с душой дракона. Единственная и неповторимая в своем роде. Я могу кричать…
Открыла глаза, и обнаружила себя под перекрестьем множества взглядов. Все верно, мужики! Кто довакин? Я довакин! Мне казалось, что я даже немного подросла, а уж чувствовала себя на миллион.
– Кхм… Питикака… – раздалось над ухом.
– Погоди, Бишоп, сейчас я покажу тебе силу Крика!
– У нас проблема.
– Ну что еще?! Ты отрываешь меня от инициации…
Рейнджер осторожно, словно боясь обжечься, тронул меня за плечо:
– Не хочу портить тебе праздник, но у нас тут, похоже, два довакина…
***
После битвы данмерка отправила солдата за подмогой, а остальные из ее отряда разожгли костер и устроили лагерь на остатках разрушенной драконом башни. Вечерело. Кто-то перевязывал раны, кто-то встал в караул, ну, а кто-то шептал молитвы Талосу за погибших соратников – запах крови и влажной земли стоял вокруг удушающей завесой. Хорошо, хоть дым от костра несколько разбавил вызывающие тошноту ароматы.
Мы сидели у огня и пялились друг на друга со всей подозрительностью. Я и бравая блондинка-нагибатор. Бишоп точил кинжал, сидя на камне в стороне, и делал вид, что ситуация его нисколько не волнует, но едва кто-то открывал рот, как рейнджерский оселок начинал скользить по лезвию как-будто тише.
– Итак… – я сложила пальцы домиком, не спуская глаз со второго (как выяснилось) довакина – той самой блондинки.
Ярлова данмерка закончив отдавать распоряжения, встала за спиной своей кандидатки и скрестила руки на груди:
– Кто вы такие? И как, во имя Азуры, вы оказались здесь?
– Мы пришли к ярлу Балгруфу с донесением из Ривервуда, но нас «любезно»… – я показала в воздухе кавычки, – …направили сюда. А вот кто ты такая?
Я уставилась на блондинку, и та, вскинув подбородок, выгнула грудь колесом:
– Мое имя Вигдис. Я нордка, и это я опередила вас с донесением, хотя шла из самого Хелгена, храни Талос погибших в нем, – мрачно закончила валькирия, – погоди! А ведь я тебя помню! Ты – та сумасшедшая, которой едва не срубили голову, когда прилетел черный дракон. Не думала, что ты тоже выберешься…
– Да я живучая, как таракан.
– Не похоже… – протянула валькирия. – Не про таракана – в это я как раз поверю, а в то, что ты выбралась сама… Кто тебе помог? Имперцы?
Она словно невзначай положила ладонь на рукоять меча, а за моей спиной стих шелест оселка. Знаю, как Бишоп метает кинжалы: одно резкое движение, и девица получит передоз железа в организме.
– Хотя не похоже, что вы с ними, – Валькирия смерила рейнджера оценивающим взглядом. – Но кто вы? И как тебе удалось забрать душу дракона?
– Так же как и тебе – просто всосала. Слушай… Ты права. Не знаю, какие у тебя проблемы с имперцами, но я не из их числа. Считай, что я из Хай-Рока. Бретонка, – в голове весьма кстати всплыло название еще одной расы людей. – А этот здоровяк – Биш…кек. Бишкек…
