Текст книги "Невероятные приключения циников в Скайриме (СИ)"
Автор книги: Юлия Пасынкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)
Ралоф недоверчиво переглянулся с трактирщиком. Его взгляд был красноречивей слов: «Этой больше не наливать». Обидно… Я ему тут душу выворачиваю, а он не верит…
– Ща докажу… – я покачнулась на стуле, но равновесие-таки удержала, – бери тетрадку и запис-свай: «На Вайтран нападет дракон…». Трактирщик, у меня вино кончилось, налей-ка еще! Ночка будет долгой…
***
– Вставай, пьянь, – откуда-то донесся насмешливый голос.
– М-м-м…
– Вставай, или помогу.
– Ч-что надо?.. – прохрипела я в ответ. Сил хватило только на это.
Как же громко он говорит… О, моя голова… Рядом послышались шаги, и на меня обрушились потоки воды. Твою мать! Я тону! А не… Уже не тону.
Мягко говоря, сейчас я чувствовала себя не лучшим образом. Во-первых, отнялась рука – наверно отлежала, во-вторых, кровать была чересчур жесткой. Где соломенный тюфяк? И как-то очень сыро…
– Если не встанешь сама – оттащу к реке. Там воды больше, – рядом кто-то веселился.
– Изыди, – пробулькала я из лужи.
Однако, тут совсем неудобно лежать. Я сделала попытку перевернуться, но рука совсем не слушалась, и мне пришлось перекинуть ее через себя, как бесполезный кусок колбасы. То еще зрелище наверно. Словно в подтверждение надо мной раздался низкий смех:
– Ты похожа на злокрыса, которого проглотил дракон и срыгнул обратно.
Шутник какой. С третьей попытки мне удалось перевернуться на спину и приоткрыть глаза. Надо мной оказалось пока еще темное звездное небо, но где-то вдалеке уже занималась заря. Но кроме природных красот надо мной нависало знакомое лицо, вот уж кого не ожидала увидеть.
– О, святые нейроны, «Златоглазка»?
– Бишоп, – поправил мужик, злорадно скалясь, – как самочувствие?
– Было бы лучше, если б тебя рядом не было, – попыталась сесть, но меня повело в сторону, и я снова завалилась набок.
– Пха-х! Послушай, «красотка», если б меня не было рядом, тебя бы уже доедали волки. Хотя… От твоего перегара, они б издохли еще на подходе, – Бишоп растянул губы в широкой улыбке, обнажив белые ровные зубы. Как у хищника. Я даже засмотрелась – отбеливание он что ли делал?
Мужик тем временем бросил пустое ведро и взялся за новое, в котором угрожающе плескалась вода.
– Повторить? Уверен, тебе сейчас очень хочется пить.
– Я встаю, – не то хрип, не то клекот вырвался из моего горла, – обливания с утра – это не мое.
Кое-как помогая себе неподвижной рукой, я наконец села и схватилась за голову. В ней словно развернули небольшую кузницу: кто-то усердно работал молотом, заколачивая в мою похмельную черепушку раскаленные гвозди. Я разлепила тяжелые веки и огляделась по сторонам. Лес, серые гигантские валуны и почти отвесная скала, у подножия которой, собственно, я и валялась. Старые поваленные бревна, припорошенные снегом и пронизывающий холод, шедший от камня, говорили о том, что ночью тяжелые тучи все-таки разродились слякотью. Бр-р… Зато сейчас было чистое небо, свежесть и холод… Моей голове они только на пользу.
Я подняла слезящиеся глаза на мужика:
– Спасибо за душ, но… Какого рожна тебе-то от меня надо?
– Пытаюсь привести твою довакинскую задницу в рабочее состояние, как бы двусмысленно это не звучало, – усмехнулся Бишоп.
– Моя дова… Погоди, ты сказал «довакинская»? – перед глазами начали мелькать картинки прошедшей ночи, – я что… призналась, что я – довакин?
– И не только в этом, – мужик выпрямился, едва сдерживая улыбку, а его глаза светились плохо скрываемым весельем, – это не единственное откровение, которое вчера слетело с твоих губ…
– О нет…
– О да! Я давно так не веселился! – Бишоп расхохотался, хлопнув себя по коленям, – детка, я даже проникся к тебе уважением: столько натворить за один вечер – это надо иметь талант.
Я застонала, схватившись за голову. Не стоило мешать медовуху с вином, ох, не стоило!.. Мужик продолжал заливисто хохотать, чем вызвал еще больший стыд, хотя ниже падать, казалось, уже некуда. Я шмыгнула носом, огляделась, пытаясь вспомнить хоть что-то… Например, почему сижу на голых камнях за городом? Ривервуд оказался ниже по склону. И что, мать моя женщина, я натворила под мухой?
Кряхтя, попыталась встать. Давай, Питикака, сначала правая ручка, теперь колено. Так, держи баланс. Вот, молодец! Я облегченно выдохнула и выпрямилась во весь рост. Меня, конечно, ещё пошатывает, но в целом ничего, держусь.
Бишоп, все еще посмеиваясь, окинул меня ироничным взглядом:
– Плохо выглядишь, госпожа Довакин. Пойдем в таверну, куплю тебе бутылку – полегчает.
Стоило мне вспомнить о выпивке, как желудок попросился на выход.
– Нет… – я старалась дышать носом и не раскрывать широко рта, – я в завязке.
– Как хочешь, но тебе все-равно придется показаться внизу, – он кивнул в сторону деревни, – к тому же, если я правильно понял твои вчерашние пьяные откровения, там твой походный мешок.
Я с тоской взглянула на Ривервуд, где, несмотря на ранее утро, из труб уже поднимался белый дымок. Проклятье! Сбежать бы лесами до ближайшей конюшни, сесть к извозчику и слинять на другой конец Скайрима, подальше от этих мест. Я, конечно, не помню, что натворила, но судя по смеху этого изверга – что-то непоправимое… Тикать надо, но в доме Гердур остались добытые с таким трудом вещи – мой основной доход на сегодняшний день. Решено. Проберусь в деревню, дождусь, когда дома никого не будет, свистну свой скарб и рвану… Да хоть к черту на рога!
Я сделала шаг, проверила балансировку… Все нормально, идти можно – кряхтя и постанывая, направилась к деревенской окраине. За спиной послышались легкие шаги:
– Не хочешь узнать, как ты провела эту ночь? – назойливый мужик пристроился сбоку, поправляя висящий на спине лук и колчан.
– Нет.
– А почему я тебя спас? Ты могла там замерзнуть или погибнуть от волчьих клыков…
– Не интересно.
– Или почему твой норд сбежал, как только ты пошла мстить его племяннику?
– Я что?..
– Ага! – Бишоп легко перешагнул через поваленное бревно, – значит, все-таки интересно. Ну, ладно. Раз ты так настаиваешь, я всё расскажу. В подробностях, – продолжал измываться изверг. – В самом начале я уж было решил, что ты уложишь этого девственника прямо на стойке в таверне, но нет. Ему не повезло. Ты начала говорить. Нет, не так. ГОВОРИТЬ! Несла что-то о том, что ты родом не из Нирна, что не помнишь себя и как сюда попала…
Я остановилась перевести дыхание, невольно заслушавшись рассказом.
– Это я еще помню…
– А дальше было веселее, – хохотнул Бишоп. – Не знаю, что щелкнуло в твоей голове, но – если я правильно помню слова – ты решила «расставить точки над Ё» и пошла выяснять, кто из вас все-таки красивее: ты или кузнец! Помнишь тех охотников около входа? О-хо-хо, мне до сих пор их жалко… Когда ты нашла и привела Алвора, я понял, что сейчас будет интересно, но когда ты начала сравнивать ваши задницы и требовать охотников сделать выбор…
– О нет…
– О да-а! Парни были крепкими, но когда кузнец понял, во что его втянули, он их здорово отделал. Теперь бедолаги постоянно свистят из-за сломанных носов, и всё благодаря тебе…
– Пожалуйста, прекрати… – я села на поваленное дерево, обхватив себя за плечи.
– …потом ты долго возмущалась по поводу того, что в Ривервуде ни у кого нет зеркал и ты не можешь посмотреть на себя, – как ни в чем не бывало продолжил Бишоп. – Притащила Алвора в кузницу, пыталась объяснить что-то про стекло и серебро, велела делать первую партию. Кстати, что за «патент», за который ты просила половину будущей выручки?
Я спрятала лицо в ладонях:
– Надеюсь это все? – хрипло спросила из-под пальцев.
– Не-ет, – довольно протянул Бишоп, – еще ты порывалась «надавать поджопников мелкому засранцу» – племяннику твоего норда. И, надо сказать, тебе это почти удалось, если бы не доблестный брат Бури, даэдра его забери! Он-то и удержал тебя после первого пинка. Зря. Я бы посмотрел на всю расправу… Ну, а дальше всё просто: ты обиделась на норда, вспомнила, что хотела смерти и сказала, что сама справишься. Пошла сюда, напевая что-то вроде «Разбегусь, прыгну с горы»…
– «Разбежавшись, прыгну со скалы…» – автоматически поправила я.
– Точно, но не дошла: свалилась по дороге и уснула, – Бишоп принялся аплодировать, – это было великолепно, детка, браво! Если ты когда-нибудь снова соберешься надраться, я хочу это видеть…
Тихо всхлипнув, я принялась молиться про себя, чтобы этот рассказ был всего лишь выдумкой.
– Кстати, было еще кое-что…
Да твою же!..
Бишоп вдруг замолчал, утратив прежнюю веселость, посерьезнел, что-то прикидывая в уме. Я напряглась, не зная чего еще ожидать от вчерашнего вечера: стриптиза? Пьяного секса с Ралофом? Пьяного секса с ГЕРДУР?! Святые нейроны, да рассказывай уже!
– … ты говорила интересные вещи. – Бишоп словно прочел мои мысли и продолжил, – о том, что драконы начали возвращаться к жизни, что всему миру «трындец» – еще одно твое словечко. Короче. Якобы начало сбываться древнее предание об Алдуине Пожирателе мира, и только Довакин, то есть ты, может решить эту проблему, а также остановить гражданскую войну между Имперцами и Братьями Бури.
Я сидела на поваленном дереве и растирала виски, пытаясь справиться с головной болью, похмельем и чувством стыда. Бишоп повел могучими плечами, поправляя перевязь колчана со стрелами, задумчиво хрустнул костяшками пальцев:
– Знаешь, «красотка», возможно твои слова – всего лишь бред пьяной женщины, но у меня предчувствие, что в них есть смысл, а я склонен доверять своим инстинктам… – Он вперил в меня взгляд по-волчьи желтых, почти золотых глаз, в которых не осталось и тени смешливости. – А потому я снова предлагаю тебе сделку…
Я склонила голову набок и, прищурив один глаз, с подозрением уставилась на него.
– …ты поможешь мне вытащить одного моего друга из передряги, а я помогу тебе выжить в Скайриме и кое-чему научу, что может пригодиться в странствиях, идет? – продолжил он. – Ну, а потом, когда дело будет сделано, ты сможешь вершить свое пророчество, довакин.
Интересный поворот. Направление мыслей верное, а вот выводы – нет. Я помотала головой:
– Послушай – Бишоп? – Бишоп. В игре всё было именно так: «довакин-пророчество-финальная битва», но здесь не игра, а галлюцинация, и единственная моя цель – это не спасать Скайрим и весь мир; не бегать за драконами, высунув язык; и не сражаться, не пойми за что, а вернуть себе память и найти выход. Понял?
– Хочешь совет? – мужик проигнорировал мой вопрос, – поменьше говори, что весь остальной мир всего лишь твоя галлюцинация, и тебя будут меньше бить. – Он усмехнулся уголком губ, но вдруг напрягся и кивнул в сторону, – у нас гости.
Я перевела взгляд на тропинку, ведущую в Ривервуд, но на там никого не было. Бишоп схватился за лук, одним движением сорвав его с перевязи, присел на полусогнутых ногах. Он вскинул голову и по-звериному втянул воздух.
– Местный, – вдруг совершенно спокойно отозвался Бишоп, убирая лук.
Я, все это время с интересом наблюдавшая за его движениями, снова взглянула на тропинку. В самом низу у выхода из деревни показалась знакомая фигура. Она активно махала одной рукой, второй придерживала длинный подол платья.
– … ка-ка!..
– Кажется, это тебя, – усмехнулся Бишоп.
– Погоди… – меня вдруг осенило, – ты отсюда ее услышал? В смысле еще до того, как она показалась внизу? У тебя слух, как у летучей мыши, что ли…
– Я рейнджер, «красотка». Не имей я слуха – уже кормил бы червей, – он скрестил руки на груди, неотрывно следя за приближающейся женщиной.
– Ладно, крутой Уокер [2], но я-то тебе зачем?
– Позже, – отрезал Бишоп.
К нам подбежала запыхавшаяся Гердур. Я невольно втянула голову в плечи, ожидая ругань за трепку ее сына, но нордка только облегченно вздохнула.
– Слава Талосу, ты еще здесь… – она порывисто взяла мои ладони в свои, – то, что ты говорила вчера… это правда? – с надеждой спросила Гердур.
Чувствуя некоторую неловкость от такой, в общем-то, интимной близости, я осторожно освободилась из шершавых рук:
– Слушай, я вчера маленько перебрала и… ты не могла бы уточнить, о чем конкретно идет речь?
– Боги! – воскликнула нордка, – вчера вечером до нас добрались несколько погорельцев из Хелгена, они подтвердили, что это дракон сжег деревню… Неужели легенды оживают, и ты – довакин?
– Про драконов – правда, а что касается меня… – я задумалась.
В Скайриме-игре магия и навыки доставались легко – только открой книгу и смотри, как растет мастерство, но здесь вышла промашка. Заклинание автоматически не вложилось в мою голову, а раз так… Что если весь остальной мир тоже каким-то образом отличается от игры? Вдруг я и не довакин вовсе? Вдруг даже в своей галлюцинации я всего лишь «никто»? Эта внезапная мысль прямым ударом в солнечное сплетение выбила воздух из легких. От ужаса перехватило дыхание, и я схватилась за грудь.
– О, святые нейроны… Не могу дышать – не могу дышать! Гипервентиляция! Паническая атака! Дайте бумажный пакет или хоть что-нибудь!
Перед глазами все поплыло. Я крепко зажмурилась и свесила голову между коленей.
– Тебе плохо? – с тревогой в голосе спросила Гердур.
– Похмелье, – со знанием дела ответил Бишоп.
– Идите вы, – слабо отмахнулась я.
Святые нейроны, что если я не довакин?! У меня нет супер-крика, а здесь меня убьет даже блоха! Без магии, без навыков, я даже мечом взмахнуть не могу! Просто неприспособленное к жизни в Скайриме чучело без обратного билета! Не дай бог, я здесь застряла… О, меня сейчас стошнит…
– Кажется, ее сейчас стошнит… – заключил рейнджер, вглядываясь в мое лицо.
– Хватит читать мои мысли… – пробулькала я в ответ.
– Нам некогда ждать, когда ты оправишься с похмельем, – разволновалась Гердур, – Ривервуд беззащитен перед угрозой, у нас нет ни одного стражника! Ралоф с раннего утра отправился в Виндхельм сообщить ярлу Ульфрику о твоих словах, брат будет ждать тебя там же. Но сначала, Питикака, ты должна идти в Вайтран к ярлу Балгруфу и попросить помощи: пусть он пришлет хотя бы отряд, иначе всех нас ждет та же судьба, что и несчастных из Хелгена.
Должна я ей… Ага, как же. Тоже мне, ходячий «налоговый кодекс». Я скорее намажу лыжи в противоположном направлении, чем буду соваться в самое пекло. У вас свои проблемы – у меня свои…
– Хорошо, – выдохнула я, кое-как приходя в норму, – но мне нужны припасы в дорогу и золото.
– Конечно, мы все соберем, – уверила меня Гердур.
– Плюс мне надо продать хлам, которые до сих пор лежит в походном рюкзаке.
– За этим обратись к Лукану в «Ривервудский торговец», у него, кстати, есть для тебя задание…
– Знаю, – буркнула я. Прекрасно помнила еще по игре, что пронырливый мужик потребует сразиться с бандой разбойников, укравших у него золотой драконий коготь, а сам заплатит гроши. – Зайду к нему позже. А пока вы собираете сухпай, я схожу помыться. Где у вас тут баня?
Гердур вопросительно изогнула бровь, переглянулась с Бишопом, словно ожидая от него ответа на свой немой вопрос.
– Что такое «баня»? Обычно мы греем воду и моемся в кадках. Если тебе надо, я могу разжечь очаг – в той воде мылись всего два раза…
Я подавилась:
– Шо простите? Лезть в ванну после кого-то? У вас вообще слышали про инфекционные заболевания? Так. Заняться бы вашим просвещением и нести прогресс в массы, но дела, понимаешь… Уж лучше в реке искупаюсь.
Я поднялась, с трудом сдерживая матюки. Гердур окинула меня недоверчивым взглядом, медленно кивнула:
– Хорошо. Приходи как будешь готова к нам в дом. Припасы соберем.
– И золото.
– И золото, – она подозрительно сузила глаза.
Я состроила самое невинное выражение, и нордка, еще раз недоверчиво покачав головой, направилась обратно к Ривервуду. Проводив ее в спину тяжелым взглядом, я направилась вниз по склону – лучше плескаться чуть дальше деревни, выше по течению: кто этих аборигенов разберет, как они тут еще с водой извращаются. За спиной хрустнула ветка. Этот рейнджер не отвяжется, да? Может, если его не замечать, он обидится и уйдет?
Спустившись к пологому берегу и не обнаружив поблизости людей, взялась за ремни брони. Как там Ралоф делал? Сначала вроде бы боковые…
– Ты никогда этого раньше не делала, так ведь?
Я едва не подпрыгнула на месте. Мне казалось, Бишоп давно отстал, но нет: он сидел на большом валуне и с интересом наблюдал за моими потугами.
– Что ты за мной таскаешься?
– Хочу обсудить кое-что без лишних ушей, малышка.
– Да, «папочка», только мне сейчас некогда, – пыхтела я, развязывая тугой узел.
Бишоп легко поднялся на ноги, спрыгнул с валуна и направился ко мне.
– Не дергайся, – предупредил он, взявшись за тесьму.
Рейнджер стоял слишком близко. Так близко, что я уловила его запах: смесь кожи доспеха, пота и чего-то еще. Какой-то травы? Бишоп пах чем-то неуловимо свежим. Жимолость? Можжевельник?
– Нравится? – с усмешкой раздалось надо мной, – осторожно, не одна крошка лишилась покоя…
– Пф… – фыркнула я, освобождаясь от брони. Тяжелый металл с лязгом упал на мокрую гальку, а с моих плеч словно свалилась гора. Облегченно вздохнув, я открыла глаза, наткнувшись на все ту же черную кожу рейнджерского доспеха – учитывая мой рост и Бишопа, взгляд упирался аккурат в его грудь.
– И такую прелесть ты скрывала под этой жалкой броней… – прошелестело над ухом.
– Отлично, так ты у нас еще и озабоченный. Подвинься, – я отошла от мужика, стянула один сапог и бросила недалеко от воды, – говори, что хотел.
– Деловая, значит… – заключил Бишоп скорее своим мыслям. Сев на валун, он и не подумал отвернуться, пока я расчехлялась. – Что за спектакль ты устроила перед сестрицей своего норда?
– Ралоф не «мой норд», что ты все заладил? Не было никакого спектакля.
– На прямой вопрос ты не ответила, а изобразила приступ. Давай, детка, я хочу знать, с кем заключаю сделку. Ты довакин? Или мои инстинкты подвели, и мне пора на покой…
– Ничего я не изображала, знаешь, что такое «паническая атака»? Я там чуть рассудка не лишилась, и потом… Это ты тут настаиваешь на сотрудничестве, а я еще не давала ответа. Почему должна соглашаться, м?
Бишоп странно, почти неуловимо глазу дернулся, и рядом со мной раздался громкий щелкающий писк – в полуметре от моей ноги еще шевелил клешнями гигантский грязевой краб, по размеру напоминающий перевернутый бельевой таз. Из рябого панциря торчал охотничий нож, а краб издал последний писк и издох.
– Аргумент, – выдохнула я, медленно отступая в сторону. Краб почти сливался с речной галькой – не удивительно, что я не заметила его. Еще бы чуть, и он вцепился бы мне в ногу…
Бишоп снова соскочил с валуна, подошел и, уперевшись ногой в тушу, со скрежетом вытащил свой кинжал.
– Теперь ты.
– Я так метать не умею…
– Не строй из себя идиотку и отвечай на вопрос: ты довакин или нет?
– Если ты и сам так крут, почему не выручишь друга самостоятельно? – я инстинктивно отступила, скрестив руки на груди.
– Что за привычка отвечать вопросом на вопрос? – нахмурился Бишоп.
– Может, от тебя заразилась?
– Послушай меня, женщина, – наступал рейнджер, а в его голосе послышалось рычание зверя. – Я не собираюсь нянчиться с тобой без личной выгоды. Отвечай мне: да или нет. Ты довакин?!
– Что прист…
– Отвечай!
– Я не знаю! – выкрикнула в ответ неожиданно для самой себя. Больше сил не осталось: усталость, похмелье, сомнения в собственной вменяемости вывернули наизнанку, и я бессильно опустилась на гальки, – черт… Я не знаю…
Бишоп отступил. Нож мелькнул в его пальцах и вернулся в петлю на поясе. Рейнджер смерил меня оценивающим взглядом, несколько раз прошелся взад-вперед, наконец остановился.
– Моего друга… Брата. Его захватили бандиты и держат около Рифтена в своем притоне. Одному мне не справиться – их слишком много, а наемникам я не доверяю, так что… Драконорожденный, умеющий Кричать – не самый плохой выбор. Таковы мои причины.
– Ясно. – Подняла усталый взгляд на рейнджера, – но я не знаю, довакин ли я…
– Тогда давай это выясним.
____________
[1] Сангвин – даэдрический принц разгула, пьянства и веселья. Шеогорат – даэдрический принц безумия.
[2] Крутой Уокер – персонаж одноименного сериала «Уокер. Техасский рейнджер», сыгранный Чаком Норрисом.
Глава 3. Хороший довакин – мёртвый довакин
Я стояла одетая в новенькую, подогнанную по фигуре броню, с распухшим рюкзаком за плечами и с лучшим луком, найденным в этой дыре. Оружие выбирал Бишоп, так что можно было быть спокойной. Рейнджер почти довел Алвора до нервной икоты, требуя от него лучшего дерева. Несколько раз сгибал лук, пробовал пальцем тетиву, едва не пробовал дерево на зуб, пока, наконец, сморщась, не кивнул:
– На первое время сойдет.
Кинжал я выбирала сама, как впрочем и торговалась в «Ривервудском торговце» с тамошним барыгой Луканом. Когда мой мешок избавился от ненужного барахла, а в кошельке забренчали первые септимы, я стояла готовая, как пионер, у выхода из Ривервуда. Гердур дала на прощание кое-какие ценные указания, а заодно предупредила, что до моста меня буду провожать. Просто так. На всякий случай, чтобы я не дала дёру в обратном направлении. Пф… Можно подумать, меня это остановило бы…
– Итак, о чем вы договорились с торговцем? – Бишоп догнал меня у реки, и мы направились дальше по мощенной дороге.
– Лукана недавно обокрали. Разбойники свистнули у него золотой коготь-ключ и засели в Ветреном пике – туда-то мы и пойдем, – я указала в сторону горы, к подножию которой мы и направлялись. – Там древняя гробница нордов, а эти идиоты думают, что смогут найти сокровища.
– А они там есть? – заинтересовался Бишоп.
– Разве что оружие чуть лучше моего, может немного золота, пара древних, как дерьмо мамонта, зелий…
– А что не так с мамонтами?
Я задумалась. А ведь и верно. В моем мире (где бы он ни был) мамонты давно вымерли, а здесь они вполне себе живые и свежие разгуливали по долинам целыми стадами, так что сравнение получилось неуместное.
– Да… Не важно, – мы свернули с главной дороги на едва заметную тропинку, ведущую в горы, а я продолжала блистать знаниями. – Главное в тех руинах находится ближайшая стена Слов, с помощью которой срабатывала первая часть инициации довакина. Я пока не уверена, как оно будет работать в этой реальности, но в игре, когда настоящий драконорожденный подходил к стене, в него переходила магическая сила системы «светящиеся неоновые лучи». С помощью этой силы довакин познавал слово, которое можно Кричать, то есть говорить на языке драконов. А это, чтоб ты знал, очень сильное колдунство.
– Значит, всё дело в стене… А без неё никак?
– Хотела бы я сама знать. Это сэкономило бы кучу времени, хотя… Из всего драконьего языка я все равно помню только ФУС-РО-ДА.
Мы замолчали, сберегая дыхание и поднимаясь все выше по тропинке, вьющейся среди камней и редкой травы. Погода в Скайриме была переменчивей, чем настроение бабы во время развода в ПМС: сейчас светило солнце, но на горизонте уже показались низкие облака. Рейнджер сказал, что ночью будет буря, и я была склонна ему верить. Мы торопились скорее добраться до убежища: застать буран в горах, где только камни и снег, и смерть от обморожения станет логичным концом. Не то чтобы я была против, но есть ведь и более быстрый способ самоубийства… Память услужливо подсказала, что по дороге к Ветреному пику стоит заброшенная дозорная башня, туда-то мы и направлялись, топая по обледенелой тропинке.
Мои размышления прервал Бишоп. Он вдруг замер на месте, поднял руку. Уже доверяя его инстинктам, я остановилась и на всякий случай потянулась к луку, висевшему на спине. Рейнджер бросил короткий взгляд в мою сторону и еле слышно произнес:
– Впереди два волка… Видишь их?
Я внимательней пригляделась, и действительно среди серых камней мелькнула черная шерсть. Я кивнула.
– Сможешь их застрелить?
Хм… Надо попробовать. Значит, сейчас будет моё первое убийство. В конце концов ту медведицу прикончила не я. Дрожащими пальцами вытащила из колчана железную стрелу, в отчаянии вспоминая, как Ралоф учил держать лук. Так это накладываем сюда… Древко упираем в тетиву… отводим к подбородку и плавно выдыхаем… Щелк.
Да мять тебя за алгоритмы!
Стрела просвистела совсем рядом с волчьей лобастой головой, и зверь тут же заметил нас.
– Вот, что бывает, когда доверяешь женщине лук! – выкрикнул рейнджер, спуская свою стрелу. Та вошла точно между глаз зверя, отбросив его в сторону. Еще одна настигла второго волка в прыжке, когда тот уже летел на меня – черная туша свалилась в полуметре, а я выругалась сквозь зубы.
Бишоп подошел к ближайшему волку, попытался вытащить торчащую из туши стрелу, но та не выдержала и сломалась.
– Проклятье, Питикака! – вспылил рейнджер. – Знаешь сколько времени и материалов уходит, чтобы сделать эти стрелы?! Надеюсь, от тебя есть хоть какая-нибудь польза, иначе мне придется пересмотреть нашу сделку!
– Эй! Чего орешь-то?!
– Ты не справилась с волками! ВОЛКАМИ! – разорялся Бишоп. – Их дети бьют. А что будет, когда начнется настоящая заварушка? Я не собираюсь один подставляться только лишь из-за смазливой мордашки.
– О, значит, я теперь «смазливая мордашка»? А куда делось «ты такая страшная, что твой норд сбежал»?
Бишоп зарычал от злости:
– Даэдра тебя задери, женщина! Ты сути не уловила? Или специально цепляешься к словам?
Он бросил что-то на неизвестном мне языке и, убрав лук на спину, прошел мимо волчьих туш. Оставшийся путь до дозорной башни мы брели молча. Точнее я молчала, а рейнджер что-то ворчал себе под нос, косясь в мою сторону. Иногда до меня долетало «связался», «бестолочь» и «бабуля лучше стреляла».
К вечеру, когда начало уже темнеть, а островки зелени почти перестали попадаться по дороге, сменившись сугробами, мы вышли к месту ночевки. Дальше по тропинке стояла полуразрушенная дозорная башня, в бойницах которой мелькал огонь и слышались голоса.
– Ты помнишь, сколько их там? – нехотя буркнул Бишоп.
– Трое. Два внутри и один снаружи, простые разбойники.
– Сиди тут и не высовывайся, – велел он, указав на большой валун, а сам скрылся за поворотом.
Через несколько минут послышались звуки схватки. Лязг металла и звук спускаемой тетивы. Кто-то закричал, но крик вдруг оборвался горловым бульканьем. Это раз. Снова крик, но он вдруг как-то странно удалился – ага, понятно. Кто-то улетел с обрыва. Это два.
– Иди сюда! – заорал незнакомец.
Удар, еще удар, и наступила тишина.
Так, надеюсь там не завалили моего спутника? Я выглянула из-за камня. Бишоп наклонился и вытащил из горла разбойника свой кинжал. Рейнджер толкнул обмякшее тело носком сапога, и оно перевалилось через край узкого мостка, ведущего в башню, и с глухим стуком упало куда-то на дно ущелья. Я передернулась – неприятный звук, надо признать.
– О, три-ноль в пользу рейнджера! Трибуны в неистовстве, группа поддержки ликует: Бишоп-Бишоп…
– Ох… – рейнджер закатил глаза. Убрав кинжал в ножны, направился ко входу в башню, откуда так заманчиво подмигивал горящий очаг.
Поправив рюкзак, я поспешила за ним, аккуратно обходя лужицы крови на обледенелых камнях.
Старая дозорная башня внутри оказалась такой же, какой выглядела снаружи: голые стены, сложенные из крупных камней, деревянные перекрытия и пустые окна-бойницы. На первом этаже от разбойников остался разведенный костер и несколько спальников. Бишоп проверил второй этаж, а когда вернулся снял со спины свой рюкзак и бросил его около одного из спальников. Я последовала его примеру. Рейнджер доложил пару поленьев в костер, бросил короткий взгляд в черный проем окна: за стенами уже успела разыграться буря, и ветер начал яростно завывать в щелях.
– Думаю, можно спать спокойно. В такую бурю даже зверь не высунется из норы, – Бишоп сел около костра, протянув руки к огню.
Порывшись в рюкзаке, я обнаружила кусок жареного мяса, завернутого в чистую тряпицу – Спасибо, Гердур.
– Будешь?
Рейнджер отрицательно покачал головой. Он снял со спины лук с колчаном, положил на расстоянии вытянутой руки и привалился к стене. Я молча жевала кусок, рассматривая свалившегося на мою голову спутника – Бишоп прикрыл глаза, то ли игнорируя откровенное разглядывание, то ли просто уснул. Его не разберешь. Непроницаемое лицо, словно высеченное из дерева, можно было бы назвать красивым, если бы не недельная небритость и короткие шрамы, перекроившие скулу. Хотя нет. Так даже мужественнее, простигосподи. О чем я вообще думаю? Или вот его короткие коричневые волосы свалялись и торчали ежиком – забавно, но некоторые мужики из моего мира тратили кучу времени, чтобы уложить их гелем в таком вот беспорядке. Если смотреть в целом – очень… очень привлекательный тип.
– Знаешь, что интересно?
Ответом мне было молчание.
– Интересно, что я помню каждого в Ривервуде, а тебя – нет.
И снова молчание.
– Хотя тебя-то я бы обязательно запомнила…
До меня донесся тяжелый вздох:
– Так хочется поболтать, да? – Бишоп открыл глаза и уставился своим подозрительным волчьим взглядом, – ты же не думаешь, что знаешь всех в Скайриме?
– Нет, но Ривервуд знаю весь. Это самая ближняя деревня к Хелгену – началу истории – и не такая большая, чтобы кого-то пропустить. Так откуда ты взялся?
– Прости, «красотка», но я не настроен откровенничать с тобой, – Бишоп, кряхтя, сменил позу, вытянув ноги. – Ну, а что ты сама?
– В каком смысле?
– Почему Скайрим? Если твои мысли верны, и ты не отсюда – почему тогда оказалась именно здесь?
Я задумалась. У меня были кое-какие догадки и до этого разговора, но амнезия не давала определенного ответа.
– Не знаю. Возможно, я сейчас лежу привязанная к койке в какой-нибудь лечебнице, и галлюцинирую под препаратами.
– Грезишь, значит… Паршивая у тебя, видно, была жизнь, раз грезишь о Скайриме, – усмехнулся Бишон, глядя в окно, за которым бушевала непогода, – если бы я был на твоем месте, я бы лежал где-нибудь у большого очага на мягких шкурах, с бутылкой хорошего вина и тремя обнаженными красотками. Ну, знаешь, как это бывает: одна слева, другая справа, одна сверху…
– О-о, – я закатила глаза и, застегнув рюкзак, демонстративно принялась укладываться.
– Что? Ты сама захотела поболтать, – развел руками Бишоп, – впрочем, если разговор уже надоел, то можем перейти к делу: прыгай ко мне в спальник, и я покажу, как в нем можно уместиться вдвоем…
– Спокойной ночи, – не снимая брони, я залезла в меховой мешок, оставшийся от разбойников.
Под завывание ветра и тихое потрескивание поленьев в костре попыталась уснуть, но все время что-то мешало. Слишком шумно, слишком неудобно, всего слишком. Кое-как устроившись, наконец забылась тревожным коротким полу-сном, когда даже не знаешь, спал ли ты на самом деле. Внезапно дернулась, как при падении, испугала сама себя и проснулась. С добрым утром, мать его… Я полежала так еще немного, повернулась и взглянула на рейнджера, тот сидел все в той же позе, склонив голову и скрестив руки на груди. Так, тихо выбираемся и идем наверх. Стараясь лишний раз не дышать, я ужом выскользнула из спальника. Бросив короткий взгляд на свой лук и походный мешок, махнула рукой и побрела по лестнице наверх: если всё пройдет удачно, то я уже через несколько минут попрощаюсь со Скайримом и вернусь домой, в нормальную реальность.
