Текст книги "Невероятные приключения циников в Скайриме (СИ)"

Автор книги: Юлия Пасынкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 30 страниц)

Я с сомнением осмотрела плиты, по которым следовало идти – серый камень переливался синим неестественным светом. Было похоже на лед, но что-то мне подсказывало, что у коллегии магов даже лед может быть опасным. Подобрав камешек, я кинула его на зачарованную поверхность моста, и тот тут же скатился с нее к моим ногам. Вторая попытка тоже ничего не дала. Я принялась швырять разные предметы на плиты, собираясь выяснить на что реагирует магический лед, а на что нет, и когда очнулась, Бишопа с Карнвиром рядом не было. Наверное все-таки ушли в таверну, ну да и пес с ними, меня тут другое волнует. На неодушевленные предметы магия зачарованных плит не действовала, посмотрим, как она будет действовать на одушевленные. Я потуже затянула лямки рюкзака, крепко уцепившись за каменные перила моста, сделала первый шаг. Как и ожидалось подошва, как по маслу, проскользила вперед, и я невольно наступила второй ногой на плиты, пытаясь удержать равновесие. Ой зря…

Я никогда не любила бегать. Да и брейкдансом по понятным причинам не увлекалось, но оказывается у меня был к нему талант. И чего только не откроешь в себе, когда под ногами зачарованный, мать его, лед! Подошвы сапог потеряли всякое сцепление с дорогой. Я ухватилась за перила и пыталась хоть как-то зафиксироваться, но ноги разъезжались сами по себе, выкидывая дикие фортели! Отличная охранная система! Ох, святые нейроны! Еще чуть-чуть, и я сдохну… Легкие горят огнем, пульс стучит в голове…

– Тебе заняться нечем? – Бишоп стоял у начала моста и жевал исходящий паром кусок пирога.

– По… мо-ги…

– Отпусти борта, бестолочь.

– Я… тогда… упаду… – руки не выдержали напряжения и разжались сами собой. Я грохнулась плашмя и со скоростью болида съехала прямо под ноги рейнджера. Тот только отошел в сторону и, усмехнувшись, прислонился плечом к каменному столбу, продолжая жевать треклятый пирог.

– Ай… Мне больно… – простонала я.

– Сама виновата.

– Не поможешь встать?

– С чего бы? Здесь магия уже не действует.

– Спасибо за «помощь»…

Бишоп демонстративно засунул остатки пирога в рот и отряхнул руки от крошек. Я перевернулась на спину и, кряхтя, поднялась. Ничего-ничего, я теперь из принципа перейду по этому мосту.

– Если интересует, то могу поделиться полезными сведениями, – Бишоп невозмутимо поковырялся в зубах.

– Ты вдруг стал магом? Какие могут быть сведения у дремучего рейнджера, считающего магию – дуростью, а магов – кастратами?! В конце концов в нашей команде я – мозг, и сама с этим справлюсь… – потирая ушибленную задницу, я уставилась на волшебный лед, прикидывая, где бы достать шипы. Хм… Может попросить в таверне тёрки для овощей? Привязать к подошвам, а там…

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты невыносима?

– Регулярно.

– А я когда-нибудь тебе говорил, что ты меня раздражаешь?

– Нет, но из контекста могу догадаться…

Бишоп закатил глаза. Что-то прошептал себе под нос и устало вздохнул:

– Ладно, «мозг нашей команды»… У нас нет времени ждать, пока ты придумаешь новый способ, как убиться на зачарованном мосту. Ребята в таверне поговаривают, что маги каждый день меняют охранные заклинания, чтобы не пускать в башню бестолочей вроде тебя. А еще они сказали, что другие маги, которые приходят в коллегию, просто выжигают одно заклинание другим.

Кхм… Мда. Нельзя недооценивать слухи в таверне. И Бишопа, раз уж на то пошло… Я нервно кашлянула, стараясь не смотреть на рейнджера, чтобы не видеть его самодовольной физиономии. Одно заклинание другим, значит… Но колдовать-то из нас никто не умеет. Я закусила губу, прикидывая, где бы достать мага, или на худой конец свиток.

– Святые сиськи Кин, да плюнь ты огнем на эту дрянь и пойдем уже в коллегию. Я готов продать тебя в рабство за теплый очаг, бутылку вина и сговорчивую бабу. И чтоб задница побольше…

– Я сейчас на тебя плюну.

– Если при этом я согреюсь, то валяй. У меня уже яйца звенят от холода…

– Бишоп, ты… Ты… – я пыталась подобрать слова для его примитивности, но нет. Слов не было. Выругавшись, я встала в боевую стойку, набрала воздуха в грудь и позволила злости найти выход.

– Йоль!

Горло привычно опалило огнем, меня дернуло назад, но я все уверенней держалась на ногах. Огненный шар пронесся над поверхностью моста. Лед, встретившись с пламенем из драконьей души, вспыхнул ослепительным голубым светом и взорвался. Куски волшебной ледяной корки взлетели в воздух и начали кружить, как перья, медленно тая и оставляя после себя лишь тонкие магические нити. Через мгновение и их не стало. Плиты моста сияли первозданной чистотой: никакой магии, льда или снега.

– Ох… – я прокашлялась, выплевывая сажу, – это было мощно. Кто молодец?

– Я молодец, – перебил рейнджер и подтолкнул меня в спину, – вперед, в коллегию! В тепло, к оголодавшим по настоящему мужику магичкам.

– «Настоящему мужику»? Встретишь такого, дай мне знать.

– Иди уже… Бестолочь…

Глава 17. Тишина должна быть в библиотеке

Бишоп терпеть не мог магию, но магичек он любил. В определенных позах. Когда рейнджер только приплыл в Скайрим, ему приходилось браться за любую работу, и как-то раз Бишоп согласился проводить одну магичку от Солитьюда до пещеры «Волчий Череп». Чем собиралась заниматься магичка среди скелетов и развалин подземной башни, рейнджеру было плевать, лишь бы платила.

Путь оказался не близок, а Бишопу было в разы скучнее чем с довой: никто не плевался огнем, не заводил говорящих куриц, да и даэдра насильно к девке не привязывал, так что Бишоп развлекал себя как умел. Уже через день он драл магичку в разных позах, а сам впервые познал пользу магии. Оказывается, если использовать магические силы для того, чтобы удержать женщину в воздухе под нужным углом, то открываются поистине безграничные возможности для экспериментов. Когда путь подошел к концу, магичка заплатила полную сумму, да еще и приплатила сверху. Бишоп остался при деньгах да еще и удовлетворенный на неделю вперед.

И сейчас, вступив наконец на территорию коллегии, рейнджер надеялся найти свою старую знакомую. Или новую, на случай если ту магичку все-таки убили борцы с некромантами. Но планам, как всегда, не суждено было сбыться…

– Что еще за ерунда? – проворчала дова, застыв посреди двора и озираясь по сторонам.

Вокруг сновали маги всех мастей и возрастов, подметая полами длинных мантий снег под ногами. Все спешили к главным дверям, и на вновь прибывших никто не обращал внимания: Пит обратилась к одному – тот не ответил и убежал дальше, приговаривая про глаз какого-то Магнуса. Девица нахмурилась и попробовала остановить паренька в ученической мантии, но тот даже не посмотрел на нее. Бишоп огляделся по сторонам, выцепил взглядом одного юнца и, не давая ему сбежать, поднял над землей за подмышки.

Парень смешно задергал ногами:

– Отпусти! Что ты себе позволяешь?!

– Ответишь на пару вопросов и отпущу.

– Я буду жаловаться самому архимагу! – Бишоп встряхнул парня. – Ай, прекратите! Я сейчас ударю вас молнией! Ну отпустите, дяденька, там привезли Око Магнуса, я должен на него взглянуть, пока Анкано не прибрал все исследования к рукам!

Бишоп переглянулся с Пит.

– Око Магнуса? – переспросила девица (Бишоп мог поклясться, что она знала о чем речь).

– Так говорят. Доставили из Саартала сегодня ночью, – затараторил парень, спеша отделаться от назойливых гостей.

– Кто доставил? – Пит напряглась, что Бишопу совсем не понравилось. Когда дова так делала, это всегда означало новые проблемы.

– Герой, кто же еще. Довакин.

Пит подпрыгнула на месте:

– Это такая мощная блондинка? Вся в железе и пафосе?

– Нет, – парень покачал головой и поерзал в руках у Бишопа. – Мужчина-бретонец, но я сам видел, как он Кричал. Видимо, не только норды могут быть довакинами… Может уже отпустите меня?

Рейнджер посмотрел на Пит, ожидая ее решения, но та лишь уставилась перед собой и что-то задумчиво бормотала под нос. Похоже разговор был окончен, и Бишоп отпустил паренька.

Как только его ноги коснулись земли, юнец встрепенулся бойцовским воробьем. Подхватив полы мантии и сверкая меховыми сандалями, паренек ускакал к главным воротам Коллегии. Бишоп отряхнул руки, повернулся к Питикаке, та смотрела мимо него и молчала, что-то переваривая в голове.

– Еще один довакин… И Око Магнуса… Далеко же он прошел… – Бишоп смог уловить только обрывки ее мыслей.

– Слушай, красотка. Каждый раз, когда ты так делаешь, тебя можно брать голыми руками и…

Она перевела на рейнджера взгляд, и Бишоп споткнулся на середине фразы.

– Бишоп, все хуже, чем я думала. Нам надо срочно выбираться из симуляции, – она развернулась на каблуках и, не говоря ни слова, побежала к ближайшим дверям.

– Эй, погоди!

– Я в библиотеку! На остаток дня ты свободен!

Бишоп сморщился, глядя, как походный мешок подпрыгивал на узкой спине, пока та не скрылась за дверьми.

– На остаток дня… Я должен быть свободен на оставшуюся жизнь, маленькая сучка.

Рейнджер огляделся по сторонам и выругался себе под нос: сидеть бы лучше сейчас в таверне и заливать в глотку дешевый эль, чем шляться среди проклятых магов. Кстати, о магах… Бишоп неуверенно двинулся к главным дверям и, заглянув внутрь, свистнул недавно пойманного юнца. Тот бросил на рейнджера испуганный взгляд и поспешил затеряться в толпе. Рейнджер выругался, подошел к ближайшему старику, с интересом разглядывавшему гигантский светящийся шар в центре зала. Огромный, размером с винную бочку, тот медленно вращался в воздухе и испускал еле заметное сияние. Бишоп оценил артефакт, прикинул, сколько за него можно выручить, но перебрав в голове и не найдя среди своих знакомых человека, способного сбыть такой немаленький предмет, потерял к нему всякий интерес.

Рейнджер похлопал увлеченного шаром старика по плечу:

– Папаша, я ищу одну магичку…

Старик удивленно покосился на незнакомца, но не найдя на его лице и тени почтения, махнул в сторону группы магов:

– В нашей коллегии всех знает Мирабелла. Спроси у нее… сынок. И впредь не отвлекай архимага от составления заклинаний…

Бишоп поднял руки в миролюбивом жесте и поспешил отойти от опасного деда. Даэдра разберет этих магов: кто из них архимаг, а кто просто старый хрыч. Рейнджер отправился по указанному адресу, нашел Мирабеллу, которая оказалась бретонкой средних лет, и спросил у нее про Литту – магичку из Волчьего Черепа. Как ни странно, Литта оказалась в коллегии, и когда, изрядно поплутав в запутанных коридорах, Бишоп все-таки нашел старую знакомую, он был глубоко разочарован. Половину симпатичной мордашки перекроил уродливый шрам от ожога, а сама женщина оказалась без одной ноги. Старая знакомая сидела на кровати и, прислонившись спиной к каменной стене, читала книгу при свете маленького светящегося шарика.

– Бишоп? Это и вправду ты? Какими ветрами тебя сюда занесло…

– Литта, радость моего конца, что с тобой стало, красотка?

Магичка поморщилась, отчего ее шрамы натянулись сильнее, изуродовав лицо еще больше:

– Герой со мной «стал», даэдра сними с него шкуру и подотри ей зад. Довакин. Зачищал пещеру Волчий Череп, прервал ритуал, и меня едва не убило…

– Довакины они такие… Умеют доставлять неприятности. Погоди, это тот, который притащил сюда глаз Магнуса?

– Око Магнуса, – поправила магичка, – и нет, тот был другой. Странное время: то ни одного драконорожденного со времен Талоса, то аж трое – говорят в Солитьюде еще есть какая-то нордка.

– Мда… – Бишоп промолчал про четвертую дову, что убежала донимать библиотекаря Коллегии. – Жаль твою мордашку… Мне она нравилась.

Литта усмехнулась, посмотрела на рейнджера снизу вверх:

– А ты все так же хорош, словно продал душу даэдра за внешность… Проклятье, Бишоп, может повторим наш последний эксперимент? Правда я не смогу зачитать то заклинание – язык плохо слушается…

– Без языка – не то, красотка, – Бишоп уселся на край стола у кровати Литты и скрестил руки на груди. – Слушай, детка. У меня есть к тебе вопрос… Про пещеру Волчий Череп.

Магичка напряглась.

– … мне плевать какой ритуал ты проводила, и за что тебя так изуродовал довакин, скажи только одно: дело было связано с даэдра?

– Нет. А к чему этот вопрос?

– Есть у меня одна проблема…

– С даэдра?

– Вроде того, – Бишоп скользнул взглядом по сторонам, проверяя, не лезут ли еще щупальца Хермеуса Моры из стен. – Скажем, если я хочу расторгнуть одну сделку с даэдра… Есть какой-то ритуал, или заклинание, или маг, который смог бы меня от этой сделки избавить?

Литта минуту прожигала рейнджера взглядом, наконец покачала головой:

– Нет. Магия даэдра не из этого мира, и никто в Скайриме не сможет ей воспользоваться. Только сами даэдра способны избавить тебя от этой сделки.

– Ясно… Я так и думал, – рейнджер почувствовал, как призрачная надежда, которую он лелеял с первого дня пути в коллегию, исчезла. Бишоп потер переносицу, медленно выдохнул: – Спросить стоило…

Он поднялся, поправил лямки мешка, который вдруг стал весить как целый мамонт – так и давил на плечи. Рейнджер сухо кивнул на прощание магичке и собрался уйти, как в спину догнал тихий голос:

– Хочешь совет, Бишоп? По старой дружбе?..

Рейнджер задержался, ожидая продолжения.

– … я бы на твоем месте села на ближайший корабль и отчалила на другой конец Нирна. Драконы оживают и нападают на все подряд; гражданская война разгорается с каждым днем сильнее; эти… довакины… Они словно нарушают баланс сил, да к тому же суют свой нос в каждую дыру. И, да, есть еще кое-что… Ты не маг, и мне сложно объяснить свои ощущения, но что-то такое есть в магическим поле, какое-то волнение, от которого я просыпаюсь среди ночи в поту. Что-то грядет, Бишоп, и может статься, что твоя проблема с даэдра – меньшее из зол. Будь я на твоем месте, и будь у меня вторая нога, я бы уже перебирала ей в сторону ближайшего корабля…

– Учту. Литта…

– Бишоп… – она кивнула на прощание и снова открыла книгу, давая понять, что разговор окончен.

***

Натан Семенович лежал на диване в своем кабинете и разглядывал трещину на потолке. Еще вчера ее здесь не было. У Натана Семеновича было несколько ученых степеней, но объяснить появление трещины за одну ночь на свежевыкрашенном потолке он не мог. Доктор Склифосовский тяжело вздохнул и сел, хрустя всеми суставами разом. В дверь кабинета тактично постучали, и в щель двери просунулась Ольгина голова:

– Натан Семенович, – лаборантка выглядела встревоженней обычного, – вас вниз вызывают. Кажется, опять какие-то проблемы с электричеством…

– Лучше бы они электриков вызывали, а не меня.

– Так вчера электрики были. Ковырялись на улице в своей будке. Говорили, что у них все в норме.

– У них норма, а у нас чуть предохранители не сгорели. И почему, скажите на милость, с этим вопросом идут ко мне, а не к завхозу? Или кто там у нас по хозяйственной части… – Натан Семенович поднялся, взял со спинки дивана халат, – ладно, сейчас приду. Знал бы, что с электрикой придется возиться, запросил бы двойную оплату…

Доктор Склифосовский уже собрался выходить, как вспомнил, что если свет опять погаснет, то ток от генераторов в туалет никто подавать не будет, поэтому по естественным делам лучше сходить здесь. Он зашел в туалет, прикрыл за собой дверь и уже повернулся к унитазу, как раздался сухой треск, будто где-то порвалась материя. Натан Семенович вздрогнул и на всякий случай проверил собственные штаны – все было в порядке.

– Что попало мерещиться… Нервное напряжение. Глицинчику надо поесть для успокоения.

Он поднял крышку унитаза и отшатнулся. Из недр фаянсовой трубы лезло нечто… Живое… Какая-то черная дрянь шевелилась и упорно пыталась вылезти наружу. Доктор почувствовал как на голове (да и не только там – что уж скрывать…) зашевелились волосы.

– Крыса?!

Натан Семенович быстро снял очки, протер и водрузил обратно на нос.

– Не крыса…

Из унитаза лезли черные шевелящиеся щупальца. Они слепо шарили по фаянсу и наощупь искали выход наружу. Натан Семенович не придумал ничего лучше, как нажать на кнопку слива. Зашумела вода, донесся сухой треск, и щупальца смыло в канализацию. Натан Семенович снова снял очки, протер теперь уже не только линзы, но и глаза, проморгался и снова уставился на унитаз. Все было в порядке… Ничего не напоминало о неожиданной встрече.

– Мда… Глицинчиком тут не обойтись, – Натан Семенович, пятясь, вышел из туалета и прикрыл за собой дверь. – Пожалуй, в другой раз схожу…

Он в последний раз недоверчиво взглянул на дверь уборной и, решив для себя, что это нервишки пошаливают, направился вниз.

Когда доктор Склифосовский подошел к центральному КПП, люминесцентные лампы работали в обычном порядке, но стоило достать документы для проверки у патрульного, как свет мигнул и погас. Доктор нахмурился, ожидая, когда включатся генераторы, и освещение восстановится, но в коридоре сохранялась все та же непроглядная темнота.

– Что за ерунда?

– Доктор, оставайтесь на месте, – велел охранник. В темноте послышалось его сдавленная ругань и щелчки кнопок. – Чертовы фонари тоже не работают…

Натан Семенович занервничал. Конечно, не из-за суеверного страха перед темнотой и монстрами из унитаза, а вполне обоснованным страхом перед темнотой и нарушенной работой аппаратов жизнеобеспечения подключенных, техники и работой всего проекта. Где-то вдалеке послышался треск, и лампы, мигнув, снова включились. Доктор зажмурился от рези в глазах из-за яркого света.

– Святые нейроны, бардак какой-то… Порой я начинаю жалеть, что Кречета нет с нами – он бы навел порядок.

Натан Семенович проморгался, поправил очки и, пройдя ставшую привычной процедуру допуска на КПП, направился в зал эксперимента. Толстые бронированные двери разъехались перед ним с ласкающим слух шорохом – как приятно, когда все работает как надо. Доктор едва подавил в себе недостойное ученого желание поплевать через левое плечо и постучать по дереву. В зале скачка напряжения не заметили – сработали предохранители и внутренние генераторы, и лаборанты продолжали работать в штатном режиме. Натан Семенович бросил короткий взгляд на подключенных через смотровое окно и направился к Николаю в рубку. В последнее время парень с маниакальной одержимостью копался в коде и истории игрового демона, пытаясь расшифровать, как тот проникает в Скайрим и при этом обходится без смерти, но даэдра оказался не так прост даже для пытливого ума программиста.

Доктор Склифосовский устроился на диване рядом с Колиным столом и невольно поднял взгляд к потолку – на сером металле, из которого был выстроен весь отсек, оказалась трещина, словно в кабинете доктора.

– Да что за чертовщина происходит? – Натан Семенович снял очки, посмотрел на линзы – нет ли царапин, а когда надел обратно, трещины на месте уже не было. – Померещится же… Надо очки менять – в этих уже плохо вижу.

Коля не ответил на реплику, а продолжил черкать на листе бумаги и сверять данные со справочником, висевшем на одном из экранов.

– Я думал, ты ярый приверженец всеобщей компьютеризации, а оказывается тебя можно застать с листком и ручкой. По старинке… – Натан Семенович по-отечески улыбнулся, глядя на подопечного.

– Так лучше думается. Мышечная работа задействует… – Коля отвлекся на письмо, но через минуту выругался, – черт бы побрал этот драконий! Клянусь нейронами, даже клингонский проще для изучения. Скотти, vIH chel! [1]

– Драконий, клингонский – с чем только не приходится работать… А внук говорит, что мол «ты, дед, отстал от жизни. Не сечешь в мстителях…». Как это не «секу», когда всех поименно могу перечислить: Валерка, Яшка-цыган, Данька и Ксанка, если память не подводит… – Натан Семенович загнул пальцы, пошевелил губами, повторяя про себя всех красноармейцев, и удовлетворенно кивнул. Посидев еще какое-то время и понаблюдав за работой Николая, он вздохнул: – Ну, ладно… Не буду мешать, – доктор, кряхтя, поднялся, – покажи этому даэдра, где мертвые с косами стоят.

– Не могу! – Коля вдруг швырнул ручку, скомкал листок и отправил его в корзину. – Когда этот клубок щупалец сидит в своем Апокрифе, и его код остается прежним, но я печенкой чую, что он там что-то замышляет…

– Кто замышляет? Код? Ты вообще отдыхаешь? Коля… Когда последний раз был на свежем воздухе? – обеспокоился Натан Семенович.

– Вчера десять минут у наружного кондиционера постоял, да дело не в этом.

– В чем же?

Коля снова взял ручку, придвинул чистый лист бумаги и с раздражением потер виски:

– Даэдра совершенно точно обладает независимым разумом. Он уже не непись, и я не могу контролировать его приходы и уходы из Скайрима. Чтобы как-то понять демона, я уже битый час пытаюсь врубиться, за что отвечают некоторые функции его кода, или что значат некоторые комментарии. На первый взгляд полная бессмыслица, но если сопоставить с драконьим языком из Скайрима…

– Коль, думаешь, это важно? Для нашего эксперимента?

– А то! Не каждый день, знаете ли, персонажи игры догадываются о том, что их «игра» не единственная…

– Что?!

– Это только предположение, – поспешил успокоить коллегу Николай, – из последнего комментария в коде даэдра я смог разобрать «переход» или «путь». Пришельцы, дыра… Точно не уверен над фразой «…только у темноты – или пустоты? – есть силы разорвать ткань…». Еще что-то про пищу, души и знания. Эти комментарии похожи на мысли даэдра, но понять их оч-чень трудно… Ах, да! Хермеус Мора несколько раз думает про Ключ в женском роде. Похоже, он имел в виду доктора Витальеву. И имя Бишопа там тоже встречается, точнее «предатель, неверящий никому»…

Договорить Коля не успел: лампа над его головой хлопнула, и на пол брызнули осколки стекла. Свет в рубке погас. Тут же истошными воплями запищали бесперебойники – экраны компьютеров потускнели, пожирая редкие остатки электричества.

– Святые нейроны! – подскочил Натан Семенович и бросился к окну, ведущему в зал с подключенными. Приборы жизнеобеспечения и виртуализаторы уже перешли на питание от батарей и генераторов, а вот обычные лампы, не выдержав скачка напряжения, окончательно сдохли.

– Я этих электриков под суд отдам! Да нам темнота смерти подобна! – возопил доктор Склифосовский, собираясь бежать и чинить расправу. Коля застыл будто громом пораженный и нервно сглотнул – Натан Семенович отметил, как в скупом свете мониторов дернулся его кадык.

– Коль?

– Темнота и смерть… Ну, конечно! Я неверно понял перевод: «только у Пустоты есть силы разорвать Материю»… Не тряпка имелась ввиду, а преграда. Завеса. А пустота и темнота здесь одно и тоже – отсутствие жизни. Мы погрузили подключенных в абсолютную темноту, инсценировали смерть и перекинули их в вир… О, святые нейроны! Кажется, я понял, о чем речь… Хермеус Мора не только знает о нашем мире, он ищет способ прорваться сюда!

– Но это невозможно. Даэдра – это всего лишь строчки кода в игре!..

– А мы?! Что если мы и вся наша вселенная – это тоже только строчки кода?! Теоретически всё вокруг – предметы, явления можно упростить до примитивных элементов и перевести в двоичный код, который я использую в программе. – Коля нервно заходил по отсеку, запнулся за ножки стула, но даже не обратил на это внимания. – Вопрос только в том, как демон знаний планирует интегрировать свой код в наш мир?

– Только если он не планирует сдохнуть, или накачать себя транквилизаторами, чтобы отключить все органы чувств – ему это не под силу. Святые нейроны, о чем вообще мы толкуем? О том, что демон из игры рвется в наш мир? Нелепица!

Продолжая нервно мерить свой отсек шагами, Николай схватил кружку с кофе и попытался сделать глоток, даже не осознавая, что та была пуста:

– Не знаю, Натан Семенович, не знаю… Пока все выглядит жутковато. Еще и эти скачки напряжения… Вам не кажется это совпадением?

– Так! Это уже выходит за всякие рамки! – Натан Семенович выхватил из кармана коммуникатор и начал быстро стучать по клавишам.

– Что вы собираетесь делать? – Коля наконец заметил пустую кружку, отставил ее в сторону и снова повернулся к доктору Склифосовскому.

– То, что следовало сделать давным-давно: связаться с нашим военным руководством. Во-первых, пусть разбираются с оснащением и электрикой: демоны демонами, а нам работать надо. А во-вторых… Если ты прав, Коля, я не могу игнорировать угрозу вторжения. В этом деле лучше перебдеть, чем недобдеть, к тому же на такие случаи существует определенный протокол…

– Погодите, что значит «на такие случаи»? Военные предусмотрели, что мы откроем параллельные миры?!

– Они многое должны учитывать, – тихо заключил Натан Семенович, – в конце концов «Мглу» по Кингу [2] они тоже смотрели…

***

Мёд в таверне отдавал кислым, постоянная вьюга отрезала от всякой охоты, а пригожих девиц среди местных пьяниц не было. Бишоп скучал. Дова уже два дня подряд пропадала в библиотеке коллегии, выискивая одной ей известные книги, и даже Карнвир добавлял уныния, тяжко вздыхая у очага и каждый раз пугая проходящую мимо служанку. Нигде не было рейнджеру покоя… Одним глотком он допил остатки пойла и, закрепив медвежью шкуру на плечах, вышел вслед за довой в ночной холод. Солнце еще не показалось над горизонтом, и темное небо играло зелеными и желтыми переливами – Пит сказала, что у них это называется «северное сияние». Бишоп удивился сам себе, что запомнил такую ерунду.

Девица тем временем, уже подошла к мосту, по которому они перебирались каждое утро, и привычно поморщившись перед Криком, обжигающим – по ее словам – все во рту, крикнула Слово. Магию в очередной раз выжгло, и все трое снова добрались до двора академии. Пит уверенным шагом направилась в библиотеку, Карнвир скрылся куда-то в тень закоулков замка – злокрыса почуял? – и Бишопу ничего не оставалось делать, как снова следовать за девицей и весь день торчать возле пыльных книг.

– День добрый, – процедила Пит сквозь зубы, заходя в зал и здороваясь с библиотекарем. Старый орк ответил в своей обычной манере: поднял хмурый взгляд из-под тяжелых бровей, фыркнул, и снова вернулся к полудреме.

Их отношения не заладились с самого начала: сначала библиотекарь вообще отказывался ее впускать и давать книги, потом следил за ней коршуном и ворчал, когда дова брала несколько томов сразу. В конце концов девица решила пойти на мировую, попросив у него помощи в своих поисках, но старый орк только зашелся хриплым смехом и велел ей не тратить время попусту. «Нечего делать посторонним неграмотным бабам в библиотеке Коллегии» – заявил ворчун. Глядя на краснеющее от злости лицо довы, Бишоп вовремя сориентировался и увел ту подальше от орка. С того раза Пит и библиотекарь держались в состоянии молчаливой войны.

Бишоп зашел за довой в зал и занял место у окна, пока та слонялась от шкафа к шкафу, иногда доставая книги и пролистывая пару страниц. Некоторые девица возвращала на место, некоторые откладывала в сторону, и стопка на ближайшем столе росла все больше. Наконец дова набрала негласное количество книг и уселась за стол. День обещал быть до-олгим… Застонав от скуки, рейнджер упал на стул и закинул ноги на стол. Из дальнего угла зала на него заворчал орк, и Бишопу пришлось убрать ноги под стол.

– Злокрысье дерьмо, это самое тоскливое время за весь год… – он подпер щеку кулаком и принялся разглядывать Пит, листающую очередную книгу.

Девица молча водила взглядом по строчкам и хмурилась своим мыслям. Прядь волос свесилась на лицо, но дова даже не заметила этого. «Десятки легенд и ни одного попаданца…» – проворчала она. Тень от оконной рамы падала ей на грудь и огибала ременную перевязь для зелий – в этой воровской броне даже под пузырьки имелось место. Плотный доспех из темной кожи был сделан на совесть: с мехом внутри, надежно укрыта шея – в этом вороте она выглядит особенно тонкой и хрупкой, что, кажется, можно сломать двумя пальцами. Бишоп поймал себя на мысли, что любуется довой. Он спохватился, тут же опустил взгляд на спрятанную под броню грудь…

– Слушай, красотка, – Бишоп растекся по столу и преданно заглянул девице в глаза, – я тут подумал…

– Не может быть…

– Опять обижаешь, – притворно вздохнул рейнджер, – так вот… Может нам стоит узнать друг друга поближе?

Дова оторвала взгляд от книг и удивленно вскинула брови:

– Узнать поближе? Что ты имеешь ввиду? Я видела, как ты бреешься ножом, колупаешь любимый ноготь на ноге, и прочувствовала все ароматы твоих портянок. Куда уж ближе…

– Ты, красотка, тоже не фиалками пахнешь, – отчего-то оскорбился Бишоп, – как по нужде сходишь – злокрысы в округе дохнут…

– Я не виновата, что мой желудок не предназначен для здешней еды, которая едва ли полезнее помоев…

– Помоев? Не знаю, чем ты кормила до этого свою задницу, но здешняя еда не хуже и не лучше любой другой. По-моему, кто-то много о себе возомнил…

– Единственное, что я возомнила, так это то, что ты можешь…

Их перепалку прервал дикий рёв:

– Молча-ать, безмагичье отродье!!!

Около стола вырос библиотекарь и, сложив руки на груди, испепелял нарушителей взглядом. Под серой кожей играли массивные мускулы, а выпирающие из-за орочьего прикуса клыки сделали оскал еще более угрожающим. Бишоп откинулся на спинку стула, умолкнув, а дова выдвинула челюсть вперед и крепко сцепила зубы – все ее силы уходили на то, чтобы не взорваться.

– Еще одно слово, и я вышвырну вас отсюда, пустоголовые, – припечатал орк, обращаясь к Пит, – в библиотеке должна быть тишина.

Пит со свистом выпустила воздух. Она медленно отодвинула стул, поднялась навстречу орку. На его фоне девица казалась совсем мелкой пигалицей и, чтобы быть повыше, она демонстративно залезла на стул, поднялась во весь рост. Оказавшись на пол-головы выше орка, Пит уперла руки в бока:

– Слушай внимательно, мечта ортодонта. Всему есть предел. Хочешь от нас избавиться? Отлично. У тебя есть два пути… Первый: можешь помочь мне в поисках нужной книги, и тогда мы быстрее свалим из этого холодильника, который ты зовешь «библиотекой». И второй. Ты можешь вышвырнуть меня отсюда самостоятельно, но тогда ты никогда не узнаешь в какой книге, из тех которые я брала (а брала я за эти три дня оч-чень много) в какой из них я залила чернилами целую страницу и приписала пару куплетов из похабной кабацкой песни… Ну? И что ты выбираешь?

По винтовой лестнице, не торопясь, поднимался мужчина средних лет, когда дверь в библиотеку с грохотом распахнулась, и мужика снесло нечто тяжелое и матерящееся. Он успел только сгруппироваться, как его вмяло в стену, и рядом раздался ор:

– Еще раз увижу ваши рожи – так отделаю, что мать родная не узнает!

– Спокойно-спокойно, мы уже уходим…

Незнакомец попытался пошевелиться. Послышалась ругань вперемешку со стонами, и через мгновение с него соскребли нечто, на поверку оказавшееся помятой девицей. Высокий лучник отодрал ее от стены и мужика и, коротко встряхнув в воздухе, придавал форму человеческого тела: