Текст книги "Невероятные приключения циников в Скайриме (СИ)"

Автор книги: Юлия Пасынкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

Когда поднялась на самый верх, ветер набросился на меня, как цепной пес на воришку. Пошатнул, заставил присесть на полусогнутых. Осторожно ступая, я подошла к краю каменной башни и посмотрела вниз. Отсюда даже дна ущелья не видно! Ух, святые нейроны, вот и конец одного несостоявшегося довакина! Сейчас соберусь с духом…

– Ты что задумала?! – в проеме показалась голова Бишопа.

– Прости, дружище, – под пристальным волчьим взглядом я отступила на самый край, – передавай привет брату. ДЕСАН-ТУ-РА-А-А! А-А-А-а-а…

Ой, зр…

!

***

А-а-а, я падаю! Дернулась от испуга и подскочила. Поленья еще тлели в очаге, а снаружи по прежнему завывал ветер. Бишоп спал, сидя, склонив голову и скрестив руки на груди.

Этого не может быть… Этого просто не может быть! Я снова здесь?! Почему я не умерла?! Мне же это не приснилось?! Да я должна лежать котлетой на дне ущелья! Может недостаточно самоубилась? Может прыжок недостаточно хорош?! Ну там в технике недобрала или в сложности переворотов. Так, нужна еще попытка.

Выбралась, лестница, ветер, а вот и рейнджер появился.

– Ты что задумала?! – во взгляде мелькнуло недоумение и испуг. Интересно.

– Надеюсь больше тебя никогда не увидеть.

В этот раз шагнула сразу, без колебаний.

***

Разбудил испуг от падения. Я подскочила в меховом мешке и, осознав, что произошло, завыла от отчаяния:

– А-а! Я застряла-а!

Бишоп подорвался, рука метнулась к кинжалу и рейнджер в доли секунды оказался на ногах. Он окинул бешеным взглядом наш угол, и убедившись, что все чисто, засунул кинжал обратно в ножны.

– Обливион тебя забери, женщина! Я думал, напала нежить. Во имя Девятерых, если застряла в мешке, зачем орать, как беспокойный драугр?

Взглянув на меня с сонным раздражением, он подбросил дрова в почти прогоревший костер. Я тихо всхлипывала над собственной судьбой, раскачиваясь из стороны в сторону, как болванчик. Я не хочу быть здесь. Не хочу! Хочу быть нормальным, вменяемым человеком; вернуться в реальность; вспомнить, в конце концов, кто я, святые котлетки! Кстати, о насущном… В мешке отыскался кусок вяленого мяса. Затолкав его в рот, принялась жевать и думать, что делать дальше. План «А» провалился, остается план «Б» – устроить в Скайриме настоящий беспредел, довести галлюцинацию до абсурда. Может, тогда приду в себя?

– Тебе надо меньше есть, – хмуро заметил Бишоп.

– Хочешь лишить последней радости? – от моего тона температура вокруг понизилась на несколько градусов.

– Ты не бережешь запасы еда. Тебя проще пристрелить, чем прокормить в дороге.

– Кстати, на счет «пристрелить»… – во мне вспыхнула слабая надежда.

– Опять взялась за дерьмовую идею о самоубийстве? – Бишоп надел колчан со стрелами и поправил его перевязь, – выкинь из головы эту дурость.

Я задумчиво посмотрела на рейнджера в надежде прочесть на его лице ответ. Значит ли, что мои смерти реальны только для меня, а для остальных всё идет, будто ничего не было? И почему я не могу умереть? Интересно, а Бишоп догадывается, что уже два раза видел мой «прыжок веры»[1]? Хм, по нему не поймешь… Рейнджер высунулся из башни наружу, зачерпнул снега и растер лицо, смешно фыркая.

Из моей груди вырвался тяжелый вздох – выходит, что я почти бессмертна? Осталось только придумать, что делать с этим бессмертием. Интуиция подсказывала, что все не так радужно, как оно выглядит на первый взгляд.

Я вытащила из рюкзака дневник в красном кожаном переплете и чернильницу с пером, купленные накануне в Ривервуде. Писать прадедовским способом надо еще приноровиться, но мысли лучше законспектировать уже сейчас, тем более что здесь мода такая – эпистолярная. Куда ни плюнь – все строчат мемуары. Даже у последнего, завалявшегося в непролазной дыре скелета можно найти дневник с подробным описанием, как этот несчастный оказался с ножом в сердце и с палкой в жопе посреди нордской гробницы.

Бишоп вернулся в башню, увидев меня за письмом, удивленно вскинул бровь:

– Не думал, что ты обучена письму…

Я раздраженно дёрнула плечом, не желая вступать с рейнджером в перепалку – пусть думает, что хочет. Тот носком сапога растолкал в разные стороны прогоревшие головни в костре и затоптал тлеющие угольки.

– Собирайся, – мне на колени прилетел мешок, и от неожиданности я посадила на лист кляксу. – Буря уже улеглась, а рассвет еще не скоро. Разбойники в Ветреном пике пока спят, так что у нас будет фора.

– Откуда такая уверенность? – я дописала слово и подула на чернила. Нет, писать этими перьями совершенно невозможно, надо будет снова заняться техническим прогрессом. Миру нужны шариковые ручки…

Бросив средневековую канцелярщину в мешок, выбралась из спальника и потянулась. Послышался тихий смешок – Бишоп, жуя кусок хлеба, не спускал с меня оценивающего взгляда:

– Не останавливайся. Прогнись так же еще разок… – получив в ответ пожелание катиться в Обливион, он пожал плечами. – Как хочешь. Откуда уверенность? Опыт, малышка. В это время засыпают даже самые стойкие, но не волнуйся, часовых я уберу тихо, а с остальными легче разобраться, когда те сонные.

Рейнджер отряхнул руки от крошек, поднял и надел свой мешок:

– Нам пора. Догоняй.

«Мы вышли из дома, когда во всех окнах погасли огни…» – некстати вспомнилась одна песня. Башня и вправду возвышалась в предрассветных сумерках черной стеной, когда мы зашагали дальше в горы, оставляя ее позади. Идти в темноте, когда тебе в рожу летит снег, то еще удовольствие, и я уже пожалела, что мы покинули наше временное пристанище. Там хотя бы ветра не было.

Бишоп шел впереди, держа лук наготове. Рейнджер двигался уверенно и плавно, словно плыл по обледенелым камням – ни шороха, ни звука. В нем чувствовалась скрытая сила, но не ярость берсерка, который гнет подковы голыми руками, а ловкость сильного зверя. Бишоп и сам был, словно зверь. С этими своими торчащими, словно свалявшаяся шерсть, волосами и привычкой постоянно принюхиваться к запахам. Надо бы больше узнать об этом рейнджере… Кто он вообще такой? Почему его не было в игре? Кто поставил этот мод[2] в мою галлюцинацию?

Рейнджер вдруг напрягся, не оборачиваясь, прошипел сквозь зубы:

– Хватит на меня пялиться, лучше смотри по сторонам. Мы почти пришли.

Я огляделась. Вокруг были всё те же привычные взгляду камни и снег, но выше по тропинке из-под сугробов показались гранитные глыбы, уложенные в гигантские арки. Ветреный пик. Древняя гробница, где норды, жившие сотни лет назад, хоронили своих вождей и соратников. Мы двинулись дальше, с каждым шагом стараясь меньше шуметь. Из темноты начали проступать гигантские статуи, которые издали можно было принять за части скал – огромные головы орлов, уже долгие годы наблюдающие за входом в гробницу и охраняющие покой мертвых.

У подножья одной такой статуи лениво прогуливалась тёмная фигура. Разбойник. Я повернулась указать на него Бишопу, но рейнджера рядом уже и след простыл.

– Бишоп… – прошипела я, не зная куда себя деть. – Бишоп!

Разбойник вдруг схватился за горло и захрипел, медленно оседая по каменной стене. Где-то вновь раздалось сухое щелканье тетивы, а со стороны Ветреного пика начали доноситься крики и звон стали. Не получилось у Бишопа тихо убрать часовых… Я нырнула за ближайший валун, притворилась ветошью. Надеюсь, меня не заметят…

– Вот ты где! – сбоку высунулась чья-то бородатая рожа, – пора отправляться в Совнга-ард!

Рассекая воздух, на меня понеслось лезвие топора. В последний момент рука мужика дернулась, и оружие со всей мощью обрушилось на камень, выбив искры. Разбойник выругался, выпустив рукоять – из предплечья торчала стрела с красным оперением.

– Поднимай задницу! – заорал Бишоп, возникнув неизвестно откуда и снова спустив тетиву.

Разбойник пошатнулся. Выпучив глаза, страшно забулькал и завалился на снег – изо рта толчками пошла кровавая пена. Какая реалистичная галлюцинация, однако. Меня сейчас стошнит… Чья-то рука вздернула меня на ноги, и перед глазами возникло искаженное яростью лицо рейнджера:

– Бери оружие, или оставлю тебя здесь! Уж поверь, они знают, как развлечься с красивой мордашкой! – Он сдёрнул мой лук со спины, насильно сунул его в руки. Одеревеневшими пальцами я кое-как взяла оружие, достала из колчана стрелу. Рейнджер, наблюдая за моими движениями, сочно выругался и велел идти за ним.

По дороге нам попались несколько трупов с обломками стрел в доспехах, повсюду была кровь и брошенное оружие. Я не сразу заметила, как под ноги попался съехавший с чьей-то головы рогатый шлем, и кончик моего сапога случайно пнул железяку – затихший после боя Ветреный пик огласил грохот, эхом отразившийся от голых стен. Шлем ударялся о все камни, какие только нашел, и, откатившись к краю ущелья, сгинул где-то внизу.

Упс…

Бишоп медленно развернулся. Глядя на выражение его лица, я испуганно попятилась.

– Ты… Ты понимаешь, что нас не услышал только глухой?! Не пройдись я здесь раньше, и нас бы уже утыкали стрелами, как ежей. Во имя Девятерых, женщина, я вот настолько… – он свел вместе два пальца – … вот настолько близок к тому, чтобы расторгнуть нашу сделку и послать тебя в Обливион!

Пока рейнджер орал на меня, краем глаза заметила позади него какое-то движение. С площадки перед самым входом тихо скользнул один недобиток и уже схватился за рукоять меча, когда наши взгляды пересеклись. Словно в замедленной съемке я наблюдала, как мои руки сами собой вскинули лук, как легла стрела и тетива натянулась – в голове в это время было восхитительно пусто, а телом управляли инстинкты.

– Ты-ы… ме-е-еня-а… слу-у-ша-е-ешь? – медленно, словно на зажеванной пленке, протянул Бишоп, опуская взгляд на оружие.

– Се-е-ейчас бу-уде-ет фа-ата-алити-и-и! – я плавно разжала пальцы, и стрела с нарастающим свистом вырвалась вперед. Ее металлический наконечник на доли секунды сверкнул отраженным бликом, и, рассекая воздух, устремился к своей цели. Разбойник выхватил меч, но тут его голова дёрнулась, а в прорезях шлема появилось потрепанное оперение стрелы.

– Вот так, детка! – я подпрыгнула на месте, а время снова пришло в норму, – ты видел? Видел?! Кто молодец?! Я молодец!

Бишоп, не говоря ни слова, подошел к трупу и перевернул его толчком ноги. Стрела торчала аккурат в левом глазу. Рейнджер бросил на меня странный взгляд, в котором читалась настороженность, недоверие и… что-то еще.

– Надо почаще орать на тебя, может, хоть тогда начнешь лучше стрелять.

– Куда уж лучше?! – возмущенно завопила я, – посмотри на это! Я прямо чувствую, как у меня растет навык стрельбы.

Я подула себе на пальцы, как стрелок на дымящееся дуло револьвера.

– Не льсти себе. Это просто везение, – припечатал Бишоп и кивнул в сторону дверей, ведущих в саму гробницу. – Стена слов находится внутри?

Я кивнула, немного раздосадованная тем, что рейнджер не оценил мой выстрел. Бишоп легко взбежал по ступеням ко входу, на минуту замер прислушиваясь:

– Вроде тихо.

– Тогда пойдем! – я обошла рейнджера и, не спрашивая разрешения, всем весом навалилась на тяжелые двери из темного металла.

Мне не терпелось доказать Бишопу, что этот выстрел был лишь первым из многих моих триумфов, что и дальше я буду «Ворошиловским стрелком». Где тут еще разбойники? Мне нужны мишени. Дверь наконец поддалась и с тяжелым лязгом отъехала в сторону.

– Везение, говоришь… – бубнила себе под нос, – будет тебе везение.

Я зашла внутрь первой, как что-то толкнуло меня в грудь, а Бишоп закричал. Не удержав равновесия, я свалилась на спину, хватая воздух ртом. Взгляд против моей воли опустился на грудь: из темной кожи доспеха торчала стрела, а навстречу уже бежали те самые разбойники, на которых я хотела потренироваться. Ирония судьбы, мять ее за алгоритмы… Во рту сделалось солоно, и я закашлялась. Боль в груди начала разрастаться, словно круги на воде, заслоняя собой все остальные чувства. Слух, зрение… Сквозь мутную пелену выступивших слез увидела искаженное лицо Бишопа, тот склонился, что-то бормоча и копаясь в сумке – моих губ вдруг коснулось прохладное стекло.

– Ну же! Проклятье, глотай!

– Глотать? Полегче, парень… Мы… только познакомились… – выдавила смешок из себя вместе с кашлем, – а ты уже…кха-кх!.. Просишь глотать…

– Пей, во имя Девятерых! – на губы полилась терпкая жидкость, а я невольно усмехнулась.

– Не… волнуйся. Скоро увидимся… – глаза закрылись сами собой, а я облегченно откинулась навзничь, радуясь, что боль скоро пройдет. Интересно, где я пробужусь в этот раз…

***

Сердце защемило так, что не шелохнуться, не вздохнуть. Схватившись за грудь, я осторожно открыла глаза и едва не выругалась: надо мной нависал всё тот же деревянный потолок дозорной башни, рядом, привалившись к стене, спал Бишоп, а в бойницах показалось чистое ночное небо – буря уже улеглась. Я медленно вздохнула, и боль прошла так же неожиданно, как появилась. В темноте при тусклом свете тлеющих углей сложно было что-то разглядеть, но на ощупь доспех оказался цел, как и моя грудная клетка. Я тяжело вздохнула.

Ну вот! Значит всякий раз, когда я буду умирать, мне придется воскрешаться в месте последней ночевки? Отлично, я – феникс-бомж, прикрепленный к спальнику. А теперь еще снова переться к Ветреному пику и сражаться с разбойниками, святые нейроны… Кстати, почему нейроны? Откуда это выражение в моем лексиконе? Надо подумать об этом позже – есть более насущные дела. Например, не забыть сохраниться – тьфу! – поспать перед тем, как зайти в саму гробницу, а то начинать в четвертый раз порядком надоевший день уже сил нет.

– Рота подъем! Война!!! – заорала я, глядя, как Бишоп вскакивает, мгновенно выхватывая кинжал.

– Даэдр-р-ра тебя забер-ри, – прорычал рейнджер, – какого…

– Долго спишь, пора выдвигаться к Ветреному пику, – я выбралась из мешка.

Бишоп грубо выругался, кинул кинжал в ножны, взглянул на меня исподлобья:

– Запомни, женщина, я сам буду решать, когда и куда мне выдвигаться. Ни один мужик или, тем более девка, не указывали мне, что делать, а те, кто указывал, сейчас кормят червей…

Он раздраженно повел плечами, разминая затекшие мышцы, поднял с пола колчан со стрелами и со злостью закинул его на спину. У меня вырвался смешок (осознание собственной живучести подарило просто безрассудную наглость):

– У-у, кто-то спросонья еще злее, чем я. Смотри, буря улеглась, – я ткнула пальцем в окно, – рассвет еще не скоро, а в это время в сон клонит даже самых стойких. У нас будет фора…

Не уверена, что дословно повторила его слова с «прошлого» сегодняшнего утра, но хоть так. Интересно, как рейнджер теперь будет возражать сам себе?

– …часовых ты тихо снимешь, а с остальными будет проще разобраться, когда те сонные. Но, если мистер «Всё люблю держать под контролем», всё любит держать под контролем, то… что будем делать?

Бишоп едва сдержался, чтобы не отвесить какой-нибудь едко-пошлый комментарий, но вдруг подозрительно сощурился и впился в меня изучающим взглядом, словно искал ответ на незаданный вопрос.

– Бред… – наконец, заключил рейнджер сам себе и тряхнул головой, словно пес, – у меня такое чувство, что всё это я уже видел… Приснилось?

Рейнджер что-то задумчиво пробубнил и вышел из башни умываться снегом, а я торопливо достала свой дневник. Неужели у Бишопа остаются воспоминания о предыдущем развитии событий? Это надо записать. Я пролистала дневник, но пометок, сделанных до моей смерти от стрелы в грудь, естественно не было… Проклятье! Надо постараться меньше умирать, а то наверстывать упущенное слишком затратно по времени… Я снова вытащила перо с чернильницей, принялась строчить в дневнике, стараясь упорядочить рой мыслей, клубящийся в голове. Надо записать, все что со мной приключилось в предыдущие варианты развития событий.

В проходе снова появился Бишоп, неся с собой холод и свежесть. Я пересеклась с ним взглядом, ожидая удивленной реплики, мол «неужели, малышка, ты знаешь с какой стороны браться за перо», но Бишоп молчал. Только нахмуренные брови и поджатые губы выдавали его озадаченность.

– Знаешь, я почему-то не удивлен, что ты умеешь писать…

Я пожала плечами:

– Многие умеют.

– Да, но… Я почти уверен, что знал это и до сегодняшнего утра.

«До какого из них» – хотела спросить, но прикусила язык, и уже вслух добавила, – может быть это твое чутье?

Рейнджер задумчиво почесал подбородок, наконец, пожал плечами и бросил мне сумку под ноги.

– Может быть, но время поджимает. Выдвигаемся.

В этот раз мы вышли гораздо раньше. Дорога до Ветреного пика показалась дольше, но когда все-таки добрались до самой гробницы, я не сплоховала. Указав Бишопу расположение разбойников, забралась на камень повыше и уже оттуда тренировалась в стрельбе. В этот раз фаталити сделать не удалось, но одному разбойнику я попала в колено. Надеюсь, он не пойдет потом в стражники? А, нет, не пойдет – Бишоп добил.

Когда площадка перед входом в гробницу была зачищена, я слезла с валуна и направилась к дверям, ведущим в гробницу. Уверенно перешагнув через лежащий на земле пустой шлем, остановилась, дожидаясь рейнджера. Бишоп подбежал спустя несколько минут. Закончив потрошить чужие карманы, он удовлетворенно подбросил на ладони маленький кожаный кошель.

– У одного из этих нашлось, – пояснил рейнджер, выравнивая дыхание сбитое после схватки.

– Неплохо, – я протянула ладонь, – сколько там?

– Там ровно «всё принадлежит Бишопу», – рейнджер припрятал кошель, – считай это моим авансом за то, что нянчусь с тобой.

Я пожала плечами:

– Ну и ладно, не очень то и хотелось, – переведя взгляд на старые массивные двери, ведущие в гробницу, покрепче сжала лук, – идем?

Бишоп кивнул, обошел меня и положил руки на потемневший от времени металл:

– Надеюсь, в этой гробнице будет чем поживиться.

– Наверно, только как откроешь двери, откатывайся в сторону.

Рейнджер изогнул бровь, ожидая объяснений.

– Крысы, что засели внутри, будут держать дверь под прицелом, – хмуро пояснила я, невольно коснувшись места, куда в прошлый раз угодила стрела.

– Понял, – кивнул рейнджер, и его губы растянула улыбка, искрящаяся злым весельем, – слушай, а от тебя начинает появляться польза. – Он сильнее надавил на двери, и Ветреный пик огласил металлический лязг ржавых петель.

___

[1] «Прыжок веры» – отсылка к серии игр Assasin’s Creed, где герои прыгали с большой высоты, чтобы скрыться от погони или срезать путь.

[2] Мод – дополнения для игры, добавляющие в нее различные изменения: персонажи, локации, квесты, вещи и т. д. Моды не входят в официальные версии игр и устанавливаются игроками самостоятельно.

Глава 4. Спи спокойно, пупсик

Вопреки моим ожиданиям путь в гробницу был свободен. Ни выстрела, ни просвистевшей стрелы, ничего… Связано ли это с тем, что я не запнулась за пустой шлем и не выдала нас грохотом оставшимся разбойникам? Любопытно… Выходит, будущее здесь не линейно.

Пока я размышляла на глубокие философские темы, Бишоп тихо растворился в темноте, и я шмыгнула следом, не желая оставаться одной. О многовариантности подумаю позже.

Огромный зал нордской гробницы, высеченный прямо в скале, встретил нас писком злокрысов и голосами разбойников, отражающихся от каменных стен гулким эхом. Из дыры в потолке, пробитой ветрами и временем, лился бледный холодный свет. Его едва хватало, чтобы разглядеть покрытые темным мхом руины, в которые превратились некогда величественные статуи и своды гробницы. Время, эрозия и расхитители гробниц не пощадили ничего. Интересно, что будет дальше? Если вспомнить игру, то на нижних уровнях гробницы мало, кто бывал. В основном из-за драугров… Ненавижу этих тварей – еще в игре дико раздражали.

Я пошарила глазами по сторонам, привыкая к полумраку. Одной рукой инстинктивно сжала древко лука, второй потянулась за стрелой. В этой кромешной темноте даже в задницу мамонта не попаду, окажись она прямо передо мной, но оружие придавало хоть какой-то уверенности. Бишопа нигде не было. Я осторожно двинулась вдоль стены, стараясь идти как можно тише. Мягкие подметки сапог ступали по мху практически бесшумно, и я снова порадовалась, что вовремя сменила тяжелые металлические доспехи на легкую кожу.

Дальше мох закончился, и путь преградила груда камней. Осторожно высунувшись из-за нее, я разглядела нескольких злокрысов – тварей, полностью оправдывающих свое название. Крыса размером с собаку, которая в один прыжок может долететь до игрока и заразить какой-нибудь дрянью. Спасибо, не надо… Я наложила стрелу и хорошенько прицелилась, как учил Ралоф.

– Какой хоркер учил тебя держать лук?

Руки дрогнули, и стрела сорвалась в неизвестном направлении.

– Бишоп, эпический стыд, прекрати подкрадываться, когда я пытаюсь сосредоточиться… – зашипела в ответ. – Ну, спасибо! Теперь нас заметили!

Злокрыс повернул голову в нашу сторону и, издав устрашающий писк, бросился в атаку. Тварь приближалась короткими скачками. Отпрянув, я выставила перед собой лук и приготовилась отбиваться им как простой палкой. Но предосторожность оказалась лишней: мощный удар сапога настиг зверя еще в полете, и злокрыса швырнуло в стену. От удара тварь жалобно пискнула и затихла. Бишоп с усмешкой наблюдал за моим испугом:

– Хр-рабрая детка. Ты почти застрелила такого плохого-плохого зверька.

Я коротко выругалась, опуская лук. Ничего-ничего, рейнджер, придет время, и я сотру с твоей физиономии эту самодовольную лыбу…

– Погоди, – меня вдруг осенило, – разбойники…

Я только сейчас осознала, что в гробнице не слышно других голосов, кроме наших.

– Я с ними уже разобрался. За мной, – Бишоп развернулся и, не выпуская из рук оружия, двинулся к единственному проходу, ведущему вниз.

Пройдя мимо тел, я с сомнением посмотрела на валявшиеся неподалеку мешки разбойников – обыскать бы…

– Все ценное, я уже собрал, – сообщил рейнджер, перешагнув через чье-то тело.

Он двигался уверенно, и не было похоже, что недавнее убийство двух головорезов и – как оказалось, целой стаи злокрысов – хотя бы сбило его дыхание. Очень подозрительный тип… Да еще появился так вовремя в Ривервудской таверне, словно только меня и ждал. Словно Бишоп точно знал, где и когда появится вероятный кандидат в довакины. «Земли – драконам, лунный сахар – каджитам. Привнесем в Скайрим хаос. Наш кандидат в довакины – Питикака». Я остановилась около мертвого злокрыса, в раздумьях сама не заметила, как начала разглядывать бурую свалявшуюся шерсть.

– И все-таки что-то не сходится…

За спиной послышался тяжелый вздох, и рядом снова нарисовался Бишоп.

– Это просто тушка злокрыса. Тут нечему сходиться, это же не твои ноги, когда доходит до секса.

– Ха-ха, очень смешно, – кисло выдавила я, повернувшись к рейнджеру. – Меня терзают смутные сомнения: у Шпака магнитофон, у посла медальон… Ладно, шутки в сторону. Посмотрим правде в глаза, Бишоп, сейчас я – бесполезный балласт, а ты с легкостью можешь уничтожить банду разбойников… Ну ладно не с легкостью, но тебе это по силам, – я махнула в сторону выхода, где снаружи остались тела. – Не сомневаюсь, что и освободить своего друга сможешь в одиночку, так зачем тебе я, милейший?

Бишоп невозмутимо почесал в ухе:

– Я уже говорил тебе зачем. Ничего не изменилось, но, если хочешь, объясню простые вещи. – Он вздохнул с показной усталостью, – видишь ли, «красотка»… Ребята, которые схватили моего друга – это не дуболомы Ветреного пика, забывшие выставить караулы. Это закаленные в боях и крови подонки, владеющие магией и мечтающие насадить на пику мою голову, а я, знаешь ли, к ней очень привязан. И поверь, если меня и будут ждать, то не с партнером-довакином. Как тебе такое объяснение?

– Ну-у… «Закаленные в боях и крови» немного пафосно, но в целом устраивает. На первое время, – я медленно кивнула, – но учти. Чтобы между нами не было недомолвок, партнер… Я тебе не доверяю. Совсем.

Рейнджер усмехнулся одним уголком губ:

– И правильно делаешь. Возможно, я самый опасный подонок во всем Скайриме.

А это уже звучало чересчур самонадеянно. У меня вырвался смешок:

– Ладно, мистер Крутой Уокер, с этим разобрались. Надо бы обсудить еще один вопрос…

– Еще не все? Клянусь правой ягодицей Шора, ты самая болтливая женщина из всех! – Бишоп развернулся на пятках и указал на проход, ведущий вглубь пещеры, – может, уже пойдем? Найдем стену Слов, ты выучишь пару этих драконьих Криков, и мы отправимся за Карнвиром? Поговорить можно по дороге или никогда. «Никогда» тебя устроит?

– Дай свой нож, – игнорируя нетерпеливое ёрзанье рейнджера, я присела около убитого злокрыса – пока мы тут, надо запастись ингредиентами.

– Нет.

Я бросила удивленный взгляд на Бишопа, но тот демонстративно скрестил руки на груди. Вот ведь поц. Вздохнув, я полезла за своим кинжалом. Так. Если правильно помню, то хвосты злокрысов можно использовать при составлении зелий, и уж коли не быть мне магом – это, кстати, тоже еще надо перепроверить – то варить мне никто не запретит. Будем качать алхимию.

Я аккуратно рассекла кожу, разрезала мышцы, а тонкие кости хвоста просто переломила. Варварство, конечно, здесь нужна нужна ножовка с малыми зубцами, но хоть так… Я вдруг поняла, что кромсание мертвого животного меня ничуть не смущает, словно это обычное дело… Хм, какие еще секреты таит моя амнезийная личность?

Закончив со сбором ингредиентов, я поднялась и поправила рюкзак. Бишопа, как всегда, рядом не оказалось. Взяв в руки лук и наложив на него стрелу, вздохнула поглубже и направилась в единственный коридор, ведущий в глубь гробницы. Он петлял и спускался все ниже, но, что самое удивительное, вокруг было достаточно светло. В стенах кто-то зажег светильники системы «свечка в коробке». Очень предусмотрительно и глупо – много расходников.

Когда бесконечные повороты, наконец, закончились, впереди послышались голоса. Не успела я сделать и шага дальше, как чьи-то руки сгребли меня в сторону и зажали рот.

– Не ори, это я, – прошипел на ухо рейнджер.

Я закивала, стараясь освободиться от цепких объятий. Бишоп отволок меня в темный закуток и заставил присесть, чтобы не привлекать лишнего внимания.

– Впереди трое патрулируют коридоры, – тихо начал он, – еще один чуть дальше, но с ним сложнее. Маг, судя по робе. Его надо убить первым, но я не смогу сделать это незаметно – остальные быстро сориентируются и порежут нас на бифштекс. Ты говорила, что знаешь эту гробницу, есть обходные пути?

Я задумалась. Из любых захоронений всегда вел запасной ход на поверхность, но до него еще топать и топать. Осторожно высунувшись из-за края стены, я окинула взглядом окрестности. Внимание привлек слой радужной пленки на полу, дорожкой уходивший за поворот.

– Обходных путей нет, но можно уничтожить всю толпу одним выстрелом.

Бишоп недоверчиво прищурился:

– Ты про масло на полу?

– Именно, нужно лишь немного его поджечь. Твой лук… Ах да, он же без зачарования огнем. Обычный кусок дерева, – уныло протянула я. – Магия?

– А ты ей владеешь? – последовал резонный вопрос. – Потому что я – нет. И, кстати, чтобы ты знала, это сопливым неудачникам нужны зачарования оружия, настоящий стрелок может обойтись и без всей этой паршивой магии.

– Обиделся что ли?

– Отвали.

– Поняла, – кивнула я, – значит, обиделся.

Бишоп раздраженно пыхтел, испепеляя меня взглядом, а я задумчиво смотрела на торчащий из-за его плеча походный мешок. Смерив расстояние от нас до начала масляной лужи, разочарованно пробубнила «кремний тоже отпадает – заметят». Что еще… Взгляд упал на еле трепещущие огни за спиной рейнджера.

– Вот я тормоз! – шлепнула себя ладонью по лбу и, пятясь, исчезла в коридоре. – Сейчас вернусь.

Тихо прошмыгнув за светильником и обратно, я с гордостью продемонстрировала свою находку.

– Не загорится, – недовольно буркнул рейнджер, – свеча потухнет, не долетев.

– Загорится, – упрямо мотнула головой. – Смотрите, мистер Уокер.

Вытащив из рюкзака свиснутую еще в Ривервуде бутылку крепкой бормотухи, оторвала кусок ткани от рубахи. Под любопытными взглядами Бишопа, быстро соорудила коктейль Молотова и подожгла тряпицу.

– Если соберешься устраивать перевороты, то я тебя этому не учила, – пробормотала с сомнением в голосе. – Ну, за ВДВ.

Хорошенько размахнувшись, закинула горящую бутылку как можно дальше. Послышался звук битого стекла, и меня опалило жаром. Масло вспыхнуло в доли секунды, поток огня побежал далеко за поворот, и через мгновение послышались крики боли. Бишоп сорвался с места, уже натягивая тетиву. Щелчок, и среди полыхающего ада послышался еще один вскрик.

Я осторожно высунулась из укрытия. Масло все еще горело, но уже не диким пожаром, а словно из приглушенной конфорки. Рейнджер ловко перепрыгивал с камня на камень, стараясь не задеть пламя, скрылся за поворотом. Поправив мешок и перехватив удобнее лук, я подошла к краю горящей лужи. Так. А мне-то что делать? Я так лихо скакать не смогу. Честно говоря, я вообще была не ахти в какой спортивной форме…

– Бишоп… – тихо позвала я.

Молчание.

– Бишоп! – уже громче.

Тишина, только негромкий треск горящего на полу хлама.

– Бишоп! – рявкнула я со всей дури. И плевать, если кто-то услышит!

– Чего орешь? – высунулся из-за поворота рейнджер.

– Я тут не пройду.

– О-о, – разочарованно протянул он, – хочешь, пронесу на руках?

– А ты можешь? – с надеждой в голосе обрадовалась я.

– Размечталась, – отрезал хам. – Либо сама выбирайся, либо жди пока прогорит. Я на разведку. – И он снова скрылся за поворотом.

Я его ненавижу. Однажды я его просто свяжу и проведу лоботомию. Всего два точных удара в глазницы, и этот гад, будет самым милым овощем во всем Скайриме. Святые нейроны, и откуда я знаю, как делать лоботомию? Кто же я, если такое на ум приходит?

Походив немного около горящей кромки, от нечего делать принялась разглядывать серые стены пещеры. Ничего интересного. Кругом камень, круглые своды, какая-то мебель тоже из камня, иначе бы сгорела к хренам собачьим. О, кажется, вон в том шкафу были какие-то книги, но… Теперь это только обугленные головешки. Жаль… Книги жаль больше всего…

Вдруг мое внимание привлек какой-то шум. Послышался мат рейнджера, и до меня донесся сильный, удушающе-кислый запах, перебивший даже вездесущую гарь. Словно где-то прокисла тонна молочной сыворотки… Ой вэй…

– Да сдохни уже, паскуда…

– Да-да-да… – донесло эхо.

Я напряглась, молясь про себя, чтобы эта самая «паскуда» не приползла сюда. Через несколько минут голос Бишопа стих. Надеюсь, он там живой? Черт, и не проверить, надо выбираться отсюда. Масляная лужа и не собиралась прогорать, и мне ничего не оставалось, как попытаться повторить маршрут рейнджера. Так, соберись, Пити… Давай, это не сложно. Шаг, еще шаг, и я забралась на стол. Отлично! Теперь прыжок на тот булыжник. Успех! Теперь самое сложное… Надо без разбега сигануть через лужу. Эх! Орленок-орленок, взлети выше… сол-нца!.. Оттолкнувшись, я приземлилась на другом краю коридора, едва не подвернув ногу. Хоть задницей в огонь не села – и то плюс.