Текст книги "Скитания души неприкаянной(СИ)"

Автор книги: Юлия Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Так, на всякий случай, исключительно для очистки совести, я решила проверить. Поэтому в медленно светлеющем воздухе пошла к городу, пробравшись к нему опять же огородами. Официально входить в него было страшно до жути – все-таки и я...ммм... обладаю магической силой. Вот, кстати, заметила, что всё больше в моем путешествии присутствует страх – он стал просто-таки неотъемлемой частью событий. Как страшно жить! Даже если жизнь эта – выдумка. В городе я была никому не интересна, все бегали по своим делам. Дороги они тут, кстати, если и чистят, то из рук вон плохо. Я бесцельно слонялась по городу, сама толком не зная, с чего начинать поиски и уповая единственно на то, что обычно события находят меня сами. Слонялась до самой темноты, но ничего не нашла, никаких зацепок. Да и что можно найти, если вообще ничего не знаешь? Ни города, ни достоверности событий, ни даже имени. Я помню, что имя во сне звучало, как-то на "М", но оно было уменьшительно-ласкательное и у меня всегда проблема с именами. Только оголодать напрочь успела и намерзнуться. Нанюхалась вкусных запахов на торговой улице и решила куда-то пойти. Просто куда-то, цели у меня уже не было. А проходя мимо кондитерской лавки, остановилась, сглатывая слюну – и вот тут меня накрыло. Я прямо вживую почувствовала ... даже не знаю, как это на человеческий-то перевести... присутствие искомой девочки. Ощущения от нее совпадали с тем, что я чувствовала во сне. Я зашла в лавку, спросила, как у них с маленькими девочками. С ними было плохо – в смысле, их не было совсем. Тогда я вышла на улицу и обошла здание по кругу. И еще раз. Подозрительного ничего не было. Я нахмурилась – но ведь здесь же она, я же чую! Уже привычно прибегнув к самому запретному методу, я закрыла глаза и пошла на чуйку, как мышь на запах сыра. Пришлось изрядно покрутиться, потому что девочка была, но с улицы ее найти было сложно – она окопалась под зданием, на имеющихся у этого заведения в подвале теплых коммуникациях. Похоже, прямо под печью. Оборванная, грязная, истощенная, она даже почти не среагировала на моё появление. Совсем легкая. С определением возраста у меня тоже проблемы, но для общей картины я бы дала ей лет семь. Она лежала прямо под источником тепла и почти не шевелилась. Я подняла ее и прижала к себе, согревая. Чем она питалась и как жила эти месяцы – ума не приложу. Закутала ее в свой тулуп и вылезла из подвала через кое-как найденный узкий лаз. М-дя. Еще раз мдя. Было уже совсем темно и передвигаться приходилось на ощупь. Теперь у меня на руках был ребенок и я была полна решимости сохранить его. Вот даже и не поймешь в такой ситуации, что лучше? Остаться здесь, нанявшись куда на работу за место и еду? – но в опасности я, как обладатель магических сил и она, как дочь владетеля, вдруг ее кто узнает? Уйти, спасая наши души? – опять-таки, куда? Ситуацию решила стража, которая, оказывается, тут все-таки была. Хоть я и затаилась, когда они проходили, но девочка испуганно задергалась от одного звука их шагов и речи. Я даже не представляю, как ей пришлось.

Вздохнув, пошла опять окоулками к выходу из города. Похоже, судьбе угодно, чтобы я сюда вернулась исключительно за этой малышкой. Последним живым ребенком Альдера. В это раз масляные фонари горели, но только на главных улицах, чем дальше к огородам, тем, соответственно, темнее. В который раз я наугад выбрала направление. Мне-то без разницы, я тут вообще не ориентируюсь. Только и мыслей, что, может, добраться до гор, а там найти тот самый ход ко времени Медвяны. Ни лошадки у меня нема, на метлы теперь, а добираться далеко. На классной карете владетеля, наверняка, самой современной и, чем черт не шутит, с присутствием магии, это когда-то заняло восемь часов. Но горы – это хоть какой ориентир, дома Вадима я не найду по простой причине – я не знаю, в какой стороне он находится, если он вообще еще там.

То, что – зима, чувствовалось, несмотря на ощутимую нагрузку. Я шла напрямую через сугробы, прижав девочку к груди. В валенках уже потихоньку собирался снег, но хуже того, я просто банально замерзала. Девочка почти не подавала признаков жизни, только что дышала и теплая была. Она, я уже не сильно от температуры окружающей среды отличалась. От горькой обиды на ситуацию и на холод, я молча плакала, мечтая о простом тепле. Я долго так шла, думая, что выйду к какой-нибудь пригородной деревеньке, как тогда, когда ослепла. Там-то люди, верно, попроще будут? Пустят переночевать, не выискивая магических способностей. Но деревеньки словно разбежались. Я уже даже повернула обратно, сдавшись и положившись на милость горожан, но безнадежно заблудилась. Так и замерзнем тут – и никто не узнает, где могилка моя. В который раз от такой жизни позавидовала обычной рутинной жизни местных – они-то сейчас по домам сидят, хлебушек кушают. А я тут, изображаю из себя героя книжек. Только у них такая жуть насыщенная жизнь, мне бы просто на работу походить, в тепле-сытости-уюте. Угу, а вернусь обратно, буду мечтать о вольном ветре и себе, гордо уходящей в закат. Интересно, а я сама знаю, чего хочу? Никаких диких зверей, слава богу, на моем пути не попадалось. Снег на всем протяжении пути был крайне неоднородным – то проваливался, увлекая меня, так, что я почти падала, то здорово держал нас обеих, похрустывая лишь при каждом шаге. Приноровившись, я старалась идти уже не по сугробам, а по каким-то чутьем уже угадываемым твердым участкам меж ними. Конечно, скорость моя была аховой и руки уже отваливались от тяжести, но мне было важно углядеть хоть какой-то ночлег – землянку там, избушку, курятник или коровник – там обычно сеновал есть, зарыться можно, согреваясь. Но ничего не было. А потом я поняла, что устала. И осела в снег, прижимая к себе сверток с девочкой. Так ведь и замерзнем. Свернувшись в клубочек, чтобы сохранить тепло, оглядывалась по сторонам, пытаясь углядеть хоть само-малый источник света. Кругом царила темнота. Я-то ладно, а девочка – последний ребенок Альдера. Потихоньку теплело. Удивленная, я подняла голову. Усталость давила на плечи и сковывала судорогой руки. А поводов для тепла не было. Значит, вот так и замерзают. Ну хоть уже не так мучительно. Печаль. Глаза зарывались от усталости. Сначала я еще сопротивлялась, открывая то один, то другой глаз, чтобы оставаться в сознании, но потом оба глаза проявили удивительную подлость и открываться отказались. Затем исчезли и звуки.

Как ни странно, но я снова открыла глаза. Прошло уже две недели по реальному времени, в течение которого у меня не было никакого желания повторять свои эксперименты, но любопытство, сгубившее кошку, упорно подтачивало мое нежелание связываться со всеми этими похождениями еще раз. И оно победило. Открывала глаза я с некоторым опасением, думая, что увижу все снова нематериальным – ведь, по сути дела, в предыдущее мое посещение я насмерть замерзла. Оказалось, живая. Даже дышу. Мое бренное хладное тело было помещено в каменный саркофаг без крышки, так что только открыв глаза и судорожно дернувшись, я уже сидела, обалдело обозревая, что же мне подкинула на этот раз моя интересная и насыщенная тут жизнь. Находилась я в гроте с большим входом аркой. Одна, но снаружи, на улице, слышался детский смех и восторженные взвизгивания. Грот был обширный, и с высоким сводом, весь каменный, ничего лишнего, никаких человеческих материалов. Двухуровневый, как хорошая квартира. Мой саркофаг находился недалеко от входа, на первом уровня, дальше ступенькой уровень поднимался выше и там тоже была площадка. Что скрашивало однотонную серость камня, так это тут и там проглядывающие травинки. Это меня сильно удивило, заставив даже приподняться и, перевалившись через стенки саркофага, утвердиться на своих двоих. Саркофаг, кстати, стоял на возвышении и, несмотря на то, что был каменным, оставался удивительно теплым. Тут, в гроте, было вообще на удивление тепло. Под ногами скрипели камешки от каждого шага, я обходила грот по стеночке, пытаясь оценить его размеры и вспомнить, как я сюда попала.

Мои размышления прервал ввалившееся в грот высокое темно-серое существо с девочкой на плечах. Мы оба, остановившись, рассматривали друг друга. Оно было выше меня почти вдвое, словно живая статуя. Но не такая, как в музеях – все совершенная в своей выверенной красоте, а простая, жилистая, с ясно проглядывающими мышцами, узловатыми суставами, немного выпирающим животом. В набедренной повязке, что позволило предположить мужской род. Потому что лицо у него было хоть и гуманоидным, но только по общим чертам. Два глаза, нос, трещина рта без губ. Не взялась бы оценивать красоту и пол существа без этой набедренной повязки. Очень длинные, руки и невероятно музыкальными тонкими пальцами, жилистые босые ноги, безволосый, даже на голове – скорее сосульки, а не волосы. И потрясающей голубизны глаза, практически человеческие. Симметричные, с радужкой и зрачком, большие только. И невероятной глубины, словно смотришь на свет сквозь драгоценный камень редкой чистоты.

"Очнулась" – констатировало оно.

Мне оставалось только кивнуть. Девочка слезла с плеч этого существа и подбежала ко мне, уткнувшись в живот и обнимая. Совсем уже не напоминала того заморыша, что я сняла с горячей лежанки в подвале пекарни. Веселая, розовощекая, отмытая и холеная – очень красивая, как оказалось. С огненно-медно-рыжими волосами и папиными фамильными глазами. Потрясающее сочетание. Я обняла ее и снова обратила всё свое внимание на это существо.

"А... долго меня не было?"

"Три месяца" – последовал краткий ответ.

Хмыкнула. Ну да, опять меня шатает по времени.

"Как же мы не замерзли? Я же отчетливо помню, как мы посреди поля замерзали"

"Я вас нашел, возвращаясь домой..."

Оказалось, этот горный тролль (да-да, я тоже удивленно приподняла брови) возвращался с промысла. Молоко он воровал в деревне. А ему, каменному, все едино, что холодно, что жарко, он всепогодный, всегда в одной набедренной повязке ходит. И очень он удивился, что посреди поля ..люди... вдруг с чего-то решили помереть от незнакомого ему холода. Он не искал, просто заметил свечение, ведь я по-прежнему свечусь для всего волшебного. Заинтересовался, а там – мы, уже совсем сомлевшие. Ну, он тоже оказался обуреваем любопытством, подхватил нас обеих – и притащил к себе. Выясняя опытным путем, на что наши бессознательные тела реагируют, он установил у себя в гроте комфортную нам температуру – и стал ждать. Он у себя в гроте, среди камней – вообще царь и бог. Только животину держать не может, не человек, все-таки. И огород – не может, и дом ему комфортен просто пещерой. Ну, не человек, что его мерять привычными мерками. Горные тролли оказались на удивление живучими. Найти их, чтобы уничтожить физически в их вотчине просто невозможно, а верить в них не перестают, потому что они далеко от центров цивилизации, а народ, холящий здесь – далек вообще от всего, он тут просто живет, животных выпасает, дерево рубит, травки, там, всякие, грибы. Им не до смены мировоззрений, им бы прокормиться. И верят по большей части в силу матушки-природы, а этой веры остаточно троллям вполне хватает, чтобы плевать на все перепетии человеческих метаний. Хотя о возникшей опасности для жизни они знают, приходили в горы каратели, пытались извести, кого могли. Но дикая местность – это совсем не то, что города и окрестности, большей частью ушли ни с чем. Тех, кто послабее – тех еще повыбивали, а троллям – пофиг, они просто растворились в недрах горы – ищи-свищи их. Стали незаметнее, скрытнее, но в-целом, их жизнь мало изменилась.

Девочка пришла в себя через два дня. Они подружились, он стал о ней заботиться. Своровал в деревне подходящую более-менее одежду, как мог, ухаживал, но что делать с ней, не знал. А я спала. Живая, но в себя не приходила. Ну, он так и ждал. Ему наше пребывание еще и надоесть не успело, у него другие понятия времени.

Теперь мне предстояло решить, что же нам делать дальше. Я вышла из грота и окунулась в теплоту и буйство красок весны. Везде, куда хватало глаз, зеленело. Прямо под ногами сочно вилась трава, над входом нависали ветки, обрамленные молодыми листиками. Все звенело, журчало, пело, даже ветер, казалось, веселее дул. Я оказалась в горах, куда когда-то так стремилась.

Перед входом стоял валун, удобный широкий, нагретый солнцем. Так и манивший усесться. Ну, я и уселась. Местность я не узнавала, что и неудивительно, горы – они большие. Девочка опять затеяла возню с троллем, тоже у входа, но чуть дальше, на площадке с довольно обширной лужайкой с небольшим уклоном, резко потом переходящим в обрыв.

Что же мне делать?

Снова прокрутила в голове прошедшие события. Куда идти? На что надеяться? С одной стороны, мне было дико жаль уходящей магии, с другой – страшно попадаться людям на глаза. Я уже один раз испытала ощущения женщины, обвиненной в колдовстве, на всю жизнь запомнила! Это даже не страх теперь, это форменная фобия. Что же мне делать... Мысли текли неспешно, я отрешенно наблюдала за возней на площадке. Не знаю, чем девочка подкупила тролля. Но он в ней. Похоже, души не чаял, возился, как любящая бабушка. Привык уже, наверное, за 3 месяца. Да и девочка отъелась. Тяжелая теперь, верно, так сразу и не утащишь. Воспоминания скакали бессистемно, утягивая все дальше и дальше к моменту, когда все только начиналось. Медвяна, Вадим, Шевр, Альдер, Вальдет... Вальдет!

В волнении, я вскочила, устремив свое внимание к сознанию Вальдета. Как оказалось, вскочила я не вся, только мысль моя, которая, следуя за устремлениями сердца, повела мой взгляд к искомому. Вальдет нашелся в замке, как когда-то давно, даже, по-моему, зал был тот же. А вот сам он – я едва его узнала. Он выглядел страшно. Зал словно покрылся паутиной, посерел, резное кресло под Вальдетом растрескалось и потемнело. Сам он постарел, зарос седыми волосами, будто и не знавшими ножниц и расчески. Волосы его стелились по полу, пересекая весь зал. Он стал грузным и расплывшимся, обтекая кресло, сливаясь, словно жидкий, по ступенькам, ведущим пьедесталу. Он будто и не живой был, неподвижный, застывший... засохший и прикипевший, слившийся с залом. С остановившимися, выцветшими, уже далеко не синими, а блекло-серыми глазами, смотрящими в одну точку. И вот в этом запустевшем уголке внезапно, вся такая сияющая, появилась я. В ужасе остановившись, будто налетев на стену. И явственно услышала скрип, с которой с источнику сияния Вальдет повернул голову. Пока он, не веря, смотрел на нематериальную меня, глаза его наливались цветом, из серых становясь голубыми и приобретая все большую насыщенность.

"Ты?!" – выдохнул он

"Я" – ошарашенно произнесла я – "Вальдет, что с тобой?"

"Ты ушла!" – он обвиняюще повысил тон, его голос сорвался и задрожал – "Ты ушла и моя сила стала утекать с приходом этих иноземцев. Они вырезают малейшие очаги магии, они каждым своим действием убивают меня" – он встал, шатаясь, фигура его обрела подобие былой формы, перестав стекать и став более похожей на тело человека, а не жижу – "Ты бросила всех, кого породила. Куда ты делась?!"

"Вальдет, прости" – я чуть не плакала – "Я видела, как они зверствуют, они убили семью Альдера, они и меня бы убили, если бы узнали, я их сама боюсь"

"Где ты?" – он подошел, ступая аккуратно, боясь неверным движением спугнуть меня, его волосы стремительно укорачивались и темнели

Я подняла на него глаза – "Ты будешь смеяться..., но – не знаю. Где-то в горах, недалеко от замка Альдера"

Он попытался обнять меня, но его руки сомкнули воздух, а я потеряла концентрацию от острого чувства ностальгии и снова обнаружила себя сидящей на валуне перед входом в грот. Время уже перевалило за полдень. Собственно, ничего не изменилось, только тролль и девочка, наигравшись, лежали на травке, загорали. Ну, хотя бы что-то осталось от того, привычного мира. Увидев Вальдета, меня как-то даже отпустило. Я встала с камня, решив тоже поваляться на травке, успокоенная тем, что этот мир не так уже и кардинально изменился, если Вальдет в нем еще есть. Значит, есть еще те, кто может постоять за магию, мне не придется кидаться грудью на амбразуру и разбрасывать листовки с призывами любить волшебство. Но как же он изменился. Как сильно на него повлияло выдавливание магии из окружающего пространства. Значит, не врал он когда-то – без магии он не жилец. Не человек, по сути – магическая эманация. Интересно, как чувствует и как видит мир магическая эманация? Травка приятно холодила и ветерок нежно обдувал мое еще не окрепшее после сна тело. А жизнь-то – налаживается!

Полежать долго мне не дало появление Вальдета, эффектно возникшего перед входом в грот. Эффектность заключалась в порыве холодного воздуха и ощущением на мгновение потемневшего солнца. А звуковые эффекты присутствовали в виде крепкого словца тролля и оглушающего визга малышки Альдера, что и заставило меня открыть глаза. Он просто стоял и молча смотрел на меня, теперь уже ничуть не отличимый от того Вальдета, что я помнила по прошлому посещению. Я встала навстречу.

"Живая, снова живая" – словно боясь поверить в такое счастливое обстоятельство, сказал он – "не призрак моей памяти, не тень ушедшая, не морок – живая. Где ты была?" – не выдержав, сорвался он на крик – "Ты знаешь, что происходит? Это твоя воля?!"

"Нет.... Нет, что ты" – я виновато смотрела на него – "я тут (скорее всего) ни при чем (по крайней мере, ничего такого не помню). Я сама их боюсь. ... Они убили семью Альдера, разрушили его замок, уничтожают магов, волшебных существ, саму возможность магии – грубо, безжалостно, методично. Я сама их боюсь"

"Так ты хочешь вернуть магию? Ты... со мной?"

"Да" – пришлось мне пересилить свое Я – "Я с тобой"

Он улыбнулся "Я же говорил, что ты еще будешь принадлежать мне!"

Скрипнула зубами со злости, но вернуть магию сейчас было важнее, так вопияло мое чувство справедливости, ностальгия и жажда мести за те смерти, что я видела в памяти дриады замка. И, отрешившись от личного неприятия Вальдета, я шагнула вперед, к нему. Он обнял меня – так нежно, так крепко, что во мне взыграло удивление. А потом – поцеловал. И я, закрыв глаза, отдалась поцелую, искренне изо всех сил мечтая, чтобы он знал, что делать, чтобы магия вернулась, чтобы было, что противопоставить захватчикам земель человека, который мне очень дорог...

Внутри меня слово нарастало извержение вулкана. Зародившись где-то около сердца, распухая и дрожа, сквозь меня что-то прорывалось. Настолько сильное, что испугало меня саму. Я забилась, пытаясь прекратить пробуждение настолько мощной силы, убежать, остановить опрометчивое желание. Я не металась в желаниях, я по-прежнему хотела мести и возвращения магии, но исходящее от меня было непропорционально мне сильным. Это как – хотел поднять камушек с дороги, а сдвинул континент, с естественными последствиями. Кого б такое не испугало? Я билась в руках Вальдета, мечтая ослабить силу, сделать изменения небольшими, просто, чтоб было оружие против захватчиков, но он держал крепко и уверенно добивался того масштаба силы, который приводил меня в ужас. Я билась и билась – и в конце-концов, вырвалась, упав на траву. А подняв глаза, увидела, что вырвалась... не вся. Я по-прежнему была в его объятиях, вырвалась лишь та моя часть, которая и затеяла всё это – та, которую я привыкла считать своей личностью. Я же бОльшая, наличие которой я в себе отвергаю, так и стояла с Вальдетом, уже начиная изменения, которые приводили меня в ужас. Перекраивая мироздание снова, сшивая его заново, перетасовывая и латая измененное экспансией противников магии. Моими глазами оно смотрелось, как закрутившийся до небес золотистый смерч, к которому стекались нити взаимодействий. И это выглядело настолько, не побоюсь этого слова, эпично, что меня прошиб холодный пот. Я подхватилась и метнулась прочь, остановилась, вернулась, вспомнив про ребенка Альдера, схватила ее в охапку и побежала, не разбирая дороги. Бежала опять не ногами, физически. Потому что горы моментально остались позади, я словно перескочила их, я бежала и бежала, боясь остановиться или оглянуться. Девочка в моих руках сжалась, ее тоже била дрожь от увиденного, она обхватила меня накрепко и зажмурилась. Больше не оглядывалась, перед моими глазами и так стояли ужасные кадры меня и Вальдета, на фоне разрастающегося золотого смерча.

Остановилась я, когда сил бежать не осталось. Остановилась и просто рухнула. На песок, как оказалось. Передо мной было море, а сзади, куда я все-таки решилась оглянуться – лес. Как я сюда попала, я уже не помнила и даже мысли поискать дорогу назад не возникло, меня до сих пор потряхивало от страха. Мы выкопали ямку в песке, настлали листьев и травы, прижались друг к другу и уснули, все равно быстро темнело. Проснулись на заре от холода и голода. Голодные спазмы разрывали мой желудок, даже страшно вспомнить, когда я последний раз ела. Нужно было найти еды. Укрыв девочку верхней одеждой, чтобы она дальше поспала, я, дабы согреться, начала двигаться со вполне определенной целью – найти жрачку. Прочес близлежащего леса ничего не дал – не было там ничего знакомого, что я бы решилась употребить в еду. Вернулась на пляж. Подумала. Еще раз подумала – и решила рискнуть половить рыбу. Сняла одну юбку из тех трех комплектов, что одела – страшно вспомнить, еще зимой – завязала одним концом добрела до валунов, вдавающихся в море и полезла в воду. На удивление, вода оказалась теплее, чем я ждала. Ледяная, конечно, но не смертельно ледяная, жить можно. Уже рассвело и солнышко приятно припекало. Девочка проснулась и теперь с визгами носилась по пляжу вдалеке, а я чинно ловила рыбу. С моим практически нулевым опытом в области выживания можно было бы ожидать, что затея моя успехом не увенчается, но, видимо, рыба здесь была непуганая, так как за какое-то, не слишком продолжительное время удалось выловить ажно целых 6 штук средней крупности рыбешек. Крупных, по меркам меня – городского жителя 21 века, рыбу, большей части, видящего в разделанном виде на прилавке. Ну, то есть – чтобы пожрать один раз – вроде должно хватить. Так, в юбке и дотащила до места нашей стоянки. Остро стал вопрос приготовления. Трение сухих деревяшек ничего не дало. Даже вот дымка. Не показало себя и битье камешками друг о друга над собранной соломой. Вот с топливом для костра проблем не было – завались, леса кругом. А с огнем – заминочка вышла. Я уже начала думать линзу какую искать и задумчиво оглядывала пляж в привычном поиске стекляшек, как-то в запарке упустив из виду, что я не в Анапе, а это не курортный пляж. Жрать хотелось до одури.

Подошла малышка с вопросом, когда будет еда. На что я ей удрученно заявила, что проблема с костром – ну не из чего его делать. Тогда девочка хихикнула и ссыпала с пальцев искры на разложенную мной солому. У меня глаза стали по пять копеек – "да что ж ты молчала-то?!" – праведно возопила я. Она погрустнела и сказала, что только недавно обнаружила, что снова может играть огнем – после той страшной ночи она несколько раз пыталась, но ничего не получалось. А сейчас заигралась – и сама не заметила, как огоньки ее послушались. Она ведь тоже феникс получилась, как папа. Не все они были фениксами, она одна такая же, брат ее мог огня не бояться, но он фениксом не был, огонь вызывать не умел. А она – не только рыжей получилась, но еще и способности папкины унаследовала. Думала, что унаследовала, пока не обнаружила, что потеряла все во время страшных дней бегства от разъяренных людей... Я обняла ее, не зная, что сказать – я тоже людей этих боялась.

Теперь был костер и я нормально согрелась с ночи, а на углях потом запекла рыбу в листьях. Та еще гадость без соли и с потрохами, но разделывать было нечем, а вместо соли была морская вода. С голодухи еще как пошло. Надо было двигаться дальше, к людям – долго мы так дикарями не проживем. Сначала мы шли по береговой полосе, потом это утомило и мы вышли в кромку леса, уже после, во время жары – даже в лес углубились, моря из виду не теряя. К вечеру снова улеглись, на этот раз с костром – и снова с рыбой. Теперь намного более умело приготовленной. Опять с потрохами, но уже с солью и запеченой под костром. По-моему, я когда-то где-то видела этот рецепт, когда рыбу укладывают на место будущего костра в землю в листьях, я еще и морской воды налила немножечко, для вкуса, а уже сверху насыпаешь веток для костра – потом все сгребаешь – и достаешь вкуснятину. Получилось на очень на вид, но на вкус более, чем приемлемо. И снова мы, отоспавшись, шли. И снова. Пока не увидели портовый городок. Тут уж я притормозила, раздумывая, что бы дальше делать. Решив. Что девочку оставлять в лесу не стоит одну, пошли мы с ней вместе. Как белые люди решив войти в город, ушли с пляжи и поплутав по лесу, нашли дорогу, по которой и вошли в поселение. Потолклись по рынку, подло своровав немного еды. Не я, у меня бы сноровки не хватило, девочка аккуратно и ловко умыкнула немного фруктов, за которыми не очень следили и две булочки, чем мы и удовольствовались. Про гигиену я решила пока не вспоминать, просто обтерев добытое об многострадальные юбки перед употреблением. Можно было бы устроиться и тут кем-нибудь, чтобы как-то пропитаться, но я не знала, кого или чего мне опасаться больше – тех людей, что выискивали магическое и уничтожали это или того смерча, что я оставила позади. Даже не знаю, что в результате хуже. Наверняка ведь ничего хорошего от их столкновения не будет. Людей-то, этих, безмагических, я даже в мыслях не трогала, когда мечтала все вернуть – они так и остались со своей силой обезмагичевать все вокруг. Хотя могла, да. Еще не хватало мне уничтожать то, что меня пугает – этак и до апокалипсиса недалеко, меня, вообще-то люди сами по себе пугают. Я поэтому и боюсь любого своего воздействия, что не считаю какое-либо состояние вещей единственно правильным. Меня перекосы пугают, а вот как все уравновесить – загадка та еще. Ну не получается ровненько сделать, чтобы всё было возможным. Только, казалось бы – вот оно! Как тут же находятся этим недовольные – и все решают переделать по-своему. Я, как видите, тоже этим страдаю. Честно признаюсь, да и что скрывать – сами видели, что я сделала, когда мне, видите ли, не понравилось, что уничтожают милую моему сердцу магию. Всем угодить невозможно, то есть – рай, по сути, в-принципе невозможен, как об этом разные религии на разные лады не вещают. Потому что раем всегда показывается то, что утерял, ранее считая само-собой разумеющимся.. И всё. Вся простая разгадка.

Остаться – страшно, значит, нужно идти. Но куда? Дорог из города было несколько, но я настолько боялась случайно вернуться туда, откуда пришла, что с разу и накрепко отмела мысль путешествия по дорогам. Оставалось море. Посадив девочку неподалеку от гостиницы доедать украденную булочку, пошла к пристаням. Походила, посмотрела. Вспомнила поговорку о том, что баба на корабле к несчастью. Вздохнула, собралась с мыслями и пошла на штурм капитанов. Ничего хорошего из этого не вышло. Услышав о том, что я хочу без оплаты проезжать – надо мной смеялись. Юнга из меня никакой, кок у всех есть, да и кок из меня – не очень, как понимаете. Я слишком изнежена цивилизацией, хоть я об этом и молчала, расписывая свои достоинства, как кулинара. Моряк из меня еще хуже, чем кок, лоцманом, штурманом, да кем еще угодно я быть просто не могу – так нахрена меня балластом бесплатно тащить? Парочка капитанов, правда, соблазнились на мои прелести, как женщины, но тут уже унесла ноги я. Чур меня, чур! Тьфу, противно. Видать, еще не до конца осознала всю бедственность своего положения, что не готова раздвигать ноги ради требуемого. Избалованная.

Короче, ушла я оттуда ни с чем. Присела на причал обдумать свое поведение. Что я могу предложить в качестве проезда? Что я умею? Мысленное перебирание своих достоинств затянулось надолго, уж очень мне хотелось что-то придумать. Мысли скакали туда-сюда, пока лоб мой не встретился с ладонью в известном жесте. Я ж могу понимать и разговаривать на любом языке! Точнее, они все для меня – как один. Как я умудрилась это забыть? Заигралась в нормального человека, блин! Эээ, это если я до сих пор это умею. Еще более блин. Но делать нечего, попробуем. Оставалась еще пара кораблей, куда я до этого не приходила позориться. Я выбрала больший и решительно, но на дрожащих ногах, пошла к нему. "Переводчик с любого на любой нужен?" – с порога без предисловий начала я. Тут уже совсем иначе меня провели к капитану. Собеседование было долгим и продуктивным. Как я потом выяснила окольными путями, капитан сам немного полиглот, потому собеседовал меня на нескольких языках, проверяя мою профпригодность, чего я, как всегда не заметила, общаясь с ним равно, на каком бы он ко мне не обращался. То есть, профпригодность была моя на высоте. Выяснилось, что корабль я подобрала на редкость удачно. Он плыл в разведывательную торговую экспедицию, налаживать новые связи, то есть толмач им был ой, как нужен. Так что в одночасье я стала очень даже почитаемым человеком! Полиглоты всегда в цене, учите матчасть (языки)! Обзаведясь авансом, я пошла за девочкой. Купили простенькую одежду, уже нормальную, поели по-человечески и под вечер пришли на судно, незадолго до отплытия.

Потом сидели на поручнях по краям борта, наблюдали за непрекращающейся погрузкой. Кроме нас, на борт взяли еще несколько пассажиров, этих уже за деньги. Им далеко куда-то надо было, а это корабль единственный в ближайшее время, кто шел попутным курсом. Я только семейную пару и запомнила и то, исключительно потому, что они тоже, как и мы, долго стояли около сходней и смотрели на городок. Но наконец, сходни поднялись, паруса раскрылись и корабль отчалил. Медленно-медленно, грузно отвернулся от причала и устремился в открытое море. Городок все уменьшался, но я, не отрываясь, смотрела. Практически все мои приключения были на этом континенте, исключая маленький эпизод, когда я встретила Солану. С этим континентом связано очень много воспоминаний, а теперь я его покидаю. Но покидаю не просто так, я увожу самое главное сокровище Альдера, увожу живой и для того, чтобы она жила. Увижу его или нет, смогу ему передать его девочку – не знаю, но жить она будет, мне не стыдно смотреть в глаза человеку, подобравшему меня когда-то без ничего на дороге, долг я вернула сполна.

Город давно скрылся на горизонте, теперь я бы даже с уверенностью не сказала бы, в какой он стороне – слева от кормы или справа, а впереди была только морская гладь. На корме осталась из пассажиров только я, остальные сместились ближе к середине корабля, там, к удивлению, не так дуло. Из команды корабля кто-то периодически пробегал с занятым видом, но уединение мое не нарушал. Я разлеглась на досках пола, греясь в лучах заходящего солнца и, по мере возможности, загорая. Загорать, правда, получалось только лицом и немного руками, думаю, мое неглиже здесь бы никто не воспринял адекватно – рисковать я не стала. Даже задремала, разомлев. Куда мы точно плывем, я не интересовалась, все равно языки все знаю. Да что там говорить, я не знала даже откуда мы уплываем. Главное – подальше. От всех этих изменений, гонений и притиснений. Может, даже в пути Альдера встречу, отдам ему его сокровище. Чем черт не шутит? Уже стемнело, похолодало, с палубы стало доноситься меньше шума– пассажиры перебазировались во внутренние помещения, где теплее и где будет ужин. Я нехотя открыла глаза. Вот здоровское изобретение круизов современности – пледы! Укрылся им – и не холодно, даже в сумерках, даже ночью. Здесь такой роскоши не было, да и корабль был не круизный. Хотя кушать давали. В относительной тишине наступившего вечера отчетливо послышалось шуршание – будто приложил ухо к только открытой газировке. Я покрутила головой, но источника шума не нашла, а вот корабль тюкнул носом и как-то неожиданно уверенно пошел вниз. Я единственное что успела – это вытаращить глаза. Остальное было делом инстинкта самосохранения – от подступающей воды я взбиралась, пока не кончился корабль. С удручающей скоростью он кончился, надо сказать. А затем булькающая вода поглотила и меня. В пузырьках воздуха не поплаваешь, это я вам со всей ответственностью заявляю – меня тянуло вслед за кораблем.