Текст книги "Скитания души неприкаянной(СИ)"

Автор книги: Юлия Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

"Значит, эта девчонка говорила правду?"

"Ну да, я прямо так сразу и сказала"

Она вдруг заголосила и кинулась к моим ногам:

"Спаси, спаси деревню, не дай ей пропасть!"

Маманя! Отцепись от меня, ненормальная! Отдай мне мои ноги, они мне самой еще пригодятся. И встань, мне так удобнее говорить, в позе кверху попом много умного не скажешь. Пока я так думала, я очень бережно, но неуклонно поднимала ее с колен. Она меня совершенно не хотела слушать и все время судорожно всхлипывала на мои твердые слова:

"Пойми, я остановить волну не могу – это неизбежно приведет к еще каким-нибудь сдвигам (я прямо воочию увидела, что остановленная волна последствием своим сдвинет пласты аж сразу на двух материках – и на одном будет нехилое такое землетрясения, а на втором – извержение прибрежного вулкана). Ты должна бежать, предупредить людей, они еще могут успеть"

Женщина всхлипывала и сползала снова к моим ногам, обнимала их и голосила:

"Да пойми же ты, мне всех не успеть спасти, останови волну, спаси деревню, спаси людей, пойми меня – у меня там родные, близкие, знакомые – спаси!"

Я беспомощно на нее смотрела – и вот что мне делать? Спасать этих, потом бежать сразу на те два материка, потом по цепочке еще куда? Или не спасать? Но тогда я сама себя сожру с потрохами. Ну почему она не может хотя бы добежать до площади и заполошно забить в этот гонг? Она-то не блаженная, ее могут послушать – не всё спасут, так хоть живыми останутся. Эта же женщина только рыдала – горько-горько, жалостливо-жалостливо. Я представила себя на ее месте и ужаснулась – если бы на мой город тоже надвигался катаклизм, я бы тоже переживала за близких – не могу я эту деревню так оставить, что ж, буду бегать за последствиями, в конце-концов, сама виновата. Я просочилась сквозь ее руки и пошла к причалу, в самый нос города, оставляя позади рыдания и всхлипы.

Деревня словно вымерла – ни души на улицах – странно, что это на них напало, обычно по вечерам все шляются где попало, а тут... Я пожала плечами и прошла дальше. Тут я уже чувствовала приближение волны – еще немного и она покажется из-за горизонта. Остановилась на мостках, сосредоточилась, ловя волну и приготовилась ее гасить.

С другой стороны волны

...Я очень хорошо чувствую взгляды в спину. Особенно хорошо, когда сосредотачиваюсь – такие взгляды прямо мешают мне полностью погрузиться в творимое, я тут же представляю себя со стороны и чувствую себя глупее глупого. Так что я поспешно оглянулась. Сзади стояла та женщина и очень красиво вздымала руки, а из приоткрытых окон на нее смотрели горожане. Я озадачилась.

"Ты чего делаешь?"

"Спаси деревню. Спаси людей, без твоей помощи они умрут. Их смерть ляжет на твою совесть"

"А ты – что делаешь?"

"Я показываю им, что им еще есть на что надеяться"

"То есть, ты хочешь показать им, как героически ты спасаешь город?" – вышла я из себя. Оказывается, я очень тщеславна. Ну и пусть меня никто из горожан не увидит, но видеть, как прямо за моей спиной приписывают себе мои дела я не могу. Бесит. Вот что значит искренность в просьбе о помощи – не окажись за ней второго дна – и я бы уже все остановила, а так – я дико взбесилась. А когда я бешусь – я плюю на все. Я злобно подошла к той женщине и сказала:

"Ах ты, подлая тварюка – я, значит, тут майся, а потом бегай, гаси по всей планете последствия, а ты тут гордо скажешь, что ты вся из себя такая?"

Она посмотрела мне холодно в глаза и сказала:

"Подумай еще раз – смерть людей будет на твоей совести. Тебя ждет геена огненная, если ты им не поможешь. Побойся Бога! Если можешь помочь – помогай!"

Я скрестила руки на груди и отвернулась – "Не буду"

"Прокляну" – завизжала она и осеклась. Впечатленная резкой тишиной, я открыла глаза

На горизонте, быстро вырастая в размерах появилась волна. Двигалась она поразительно быстро и буквально спустя ничтожное время, достигла города. Женщина попыталась укрыться за моей спиной, но спины-то, по сути, не существовало и ее снесло.

Тьфу, опять пропустила все физические ощущения, что хотела разделить с жителями – отплатить себе той же монетой, так сказать. Твою мать, а ведь еще хотела их спасти! Я расцепила скрещенные руки и с ужасом огляделась – гнев ушел и на его место пришла боль вины. Правильно говорят – тщеславие – зло! Ведь искренне хотела помочь, а потом... Не светит мне рай христианский, не светит буддийский покой... Хотя, если подумать, что только что я убила массу народу – рай мне не светил никогда. Так что можно и дальше вести себя, как хочется. А не так, как, по– идее, надо бы... Ну нет, я таки добьюсь своего! Осознала себя снова за несколько часов до волны, пошла по городу. Психов больше не попадалось, блаженных – тоже. А волна все ближе. Плюнула, решила залезть в нормальную душу – говорю же, если что мне стукнет – поди меня останови. Осторожненько, стараясь ничего не поломать, влилась в проходящего мимо мужчину. Настолько осторожненько, что прямо "не дыша", "на цыпочках", едва касаясь – побуждать к чему смысла не было – я хотела только быть рядом, а потому сильно и не вторглась. Так вы не поверите, он шею сломал на ровном месте! Запнулся о камень, налетел боком на излете на телегу и – хрусь! Да что же это? Снова пошла искать тело. Уже прикасаясь к очередному выбранному – всей сутью увидела последствия. Это можно считать выдумкой, просчитыванием вариантов, логикой или просто чутьем. Сам себя не пнешь. Я не смогу сама почувствовать то, на что обрекла других. Кого бы здесь я не выбрала, они умрут раньше, чем придет волна – хоть весь город убью, а сама то, что чувствовали они, я не почувствую. Странный выверт мироздания – я не могу разделить их боль. Скорчилась на мостовой, обхватив руками себя и тихонько подвывая от обиды и жалости. Немножко очухавшись, пошла снова к мосткам. А ведь если задуматься, я нарушаю законы физики. Нельзя одновременно находиться в разных местах – так какой-то умный физик сказал. Пусть он мне разьяснит, почему это невозможно и почему тогда у меня это – получается?

Стояла на пристани, скрестив руки, снова за меня попыталась спрятаться эта негодяйка и снова ее снесло. Кстати, вот откуда у нее взялось это "второе дно" просьбы? Чем ее душа – несовершенна? Поймала улетающую душу, рассмотрела – на первый взгляд – она изумительна. Хмыкнула. Подумала еще. Отошла от нее и заставила распуститься цветком, открывая свою суть слой за слоем. Сама от неожиданности оторопела – мне как то до этого в голову не приходило, что у души есть слои, а тут – просто похотела и – на тебе, откуда мне это стукнуло? Тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли – у меня тут душа расхристанная, а я мысли думаю? Как там в анекдоте? Если оставить женщину одну – у нее заводятся мысли. И она их думает. В силу женских особенностей – ни к чему хорошему это не приводит....

Меж тем, душа раскрылась, позволяя рассмотреть ее получше. Залезла туда с головой, внимательно изучая каждую черточку – что в ней не так? Откуда взялись ложь, подлость, тщеславие? Мне интересно, ведь свою-то душу я рассмотреть не смогу. Откуда вообще эти, как бы их обозвать? – греховные качества (по церкви если) – берутся? Тщательно, миллиметр за миллиметром просмотрела образовавшуюся структуру, не удволетворилась результатом и раскрыла душу еще сильнее. Интересно все же, сколько тут вообще слоев? В общем, помнится, как то приснилась мне во сне (я тот сон даже записала, обозвав его "Сарайчик") такая игра: там была матрица с дырочками, куда можно вставлять палочки, по заполнении слоя матрица переворачивалась, делая недоступным первый слой и открывая второй – в итоге там получался куб со все более сложной кристаллической структурой – неоднородной и разноплоскостной внутри. Так вот, здесь было что-то подобное, только сферическое. Даже ассоциацию сложно подобрать... М-м-м, скорее, как нераспустившийся георгин, только каждый лепесток – самостоятельный слой круглый. И все это такое красивое, искристо-голубое, как спрессованный лед, если сквозь него смотреть на солнце. И, кстати, если душу распотрошить, она совсем не маленькая, я там свободно помещалась и еще дофигища места оставалось. Представляю, как это со стороны смотрелось – одна душа в другой ковыряется, да посреди разрухи и трупов. М-да-а-а...

Так вот, полезла еще глубже смотреть – и опять ничего. Осмотрела по микрону буквально, нашла одно истончившееся место, непонятно чем подьеденное, исправила и в задумчивости огляделась. Где же гнездятся "греховные" качества? Решила залезть в самое святое – сердцевинку. Отогнула самые ближайшие лепестки к центру и охнула – меня капитально замутило, причем не в вымышленном мире, а в реальности. В вымышленном же мире меня аж приподняло и я вся оказалась окутана искрящимся голубым светом. Сердце застучало часто-часто и было такое чувство, что вот-вот случится что-то такое, что после этого нельзя будет повернуть назад. Нельзя будет вернуться к прежней жизни, нельзя будет жить по-привычному порядку. И я испугалась. Испугалась своей фантазии!

"Да ладно-ладно, я пошутила" – пробормотала я, быстренько сворачивая душу обратно и отбрасывая ее подальше. Меня отпустило, свечение угасло. Я перевела дыхание. И поскорее вынырнула оттуда...

...Благо, я уже подъезжала к Троицку. Доехав до конечной остановки, я вышла и потопала привычным маршрутом до дома. Мысль моя, однако, работала сильнее обычного, снова и снова сопоставляя и потроша увиденное. Занятно получается – душа, выходит, похожа на ДНК человека, ну, или наоборот, смотря что с чем сравнивать. Как в человеческом ДНК есть генотип – основа и фенотип – приобретенные признаки, так и душа имеет основу, вокруг которой наслаивается уже ее собственное тело, свои признаки, отличительные черты, своя история и свой слепок.Ой, как много еще хочется написать, но так как все это – бред, выдумка моей фантазии, у меня просто язык...м-м-м, пальцы не поднимаются. Так, это книга, то есть – бред – это нормально. Итак, самая основа души – это частица Бога, все остальное душа делает сама – растет, развивается, взрослеет. Возможно, именно потому и говорят, что мы сделаны по образу и подобию Божиему. Кто знает, может быть, Бог – просто очень-преочень старая душа, которая устала быть в одиночестве? И захотела вокруг видеть таких же, как она? Хм, тогда выходит -лгут все, кто говорит, что мы несовершенны: когда ищут общества – ищут равных, а не ущербных. К тому же, как можно создать несовершенное, если жаждешь общения? Или Бога представляют, как что-то такое, что захотело поиграться? Ну, раз мы несовершенны? По себе судя – даже если поиграться, с совершенными игрушками играть намного приятнее, чем с недоделками. Тогда откуда пошли все эти верования? Кто так представляет Бога, что мнит себя несовершенным, рабом, недостойным? Вот уж занятна человеческая психология... Кстати, я предупреждала – что все вышеизложенное – фантазия моего разума, не стоит принимать ее всерьез. Это – просто книга. И я ее просто пишу.

Занятая этими мыслями, я шла по городу, как вдруг еще одна мысль заставила меня просто замереть. Мне вспомнился сон, про храм Егип етский, девушка, предназначенная в жертву божеству.. Что, если все жертвоприношения – опять-таки от извращенного, неполного знания? Ведь, если задуматься – где находится душа? Куда мы прикладываем руку, уверяя в своей честности, искренности? Куда мы прикладываем руку, умоляя о помощи, куда прикладываем руку в испуге? К сердцу? Сердце анатомически находится левее и ниже. Что, если кто-то когда-то нарисовал ритуал обращения к душе, а кто-то не шибко умный не так его прочел? Как с инквизицией и костром? Что, если в том сне, меня этот дяденька мумифицированный звал, чтобы я подсказала ему, как обращаться с душой? Он ведь хотел поговорить с Богом, а как до него дозваться, если не через его частичку, спрятанную в каждой душе на Земле? В самой ее сердцевинке? Но тогда я еще не знала все, что сейчас пишу-тогда я помочь точно ничем не могла. Ой бы, было весело, не проснись я тогда вовремя...В-общем, с такими мыслями и живем...

Снова потянулись дни уговоров себя любимой продолжать начатое. Никак, все же, не пойму – почему мне приходится через себя переступать, чтобы просто-напросто увидеть продолжение сюжета? Кто бы еще мог ответить на мои вопросы...В любом случае, сломленное моим упорством, мое чувство самосохранения сдалось и отпустило меня дальше. Я еще когда-нибудь скажу ему спасибо за это. Непременно...

Снова стояла посреди снесенной волной площади. Вокруг были сплошные разрушения, медленно уходящая вола проносила мимо меня трупы людей, мне прямо так и рисовался стоящий здесь запах водорослей и отсыревших тел. Как я устала все время видеть разрушения! Нет, чтобы показывать мне что-нибудь доброе, чистое, вечное? Простую, ничем не примечательную жизнь, мужа, хозяйство, детей? Кто скажет, что это скучно – плюну в глаз! А потом – в другой! Это вам – скучно, а мне – хочется! Снова накатило чувство вины. Вообще, книжка у меня получается на диво пессимистичная. Тут недавно прочитала книгу одной девушки, про попаданку одну – столько позитива и любви, зависть загрызла. Тоже хочу уметь писать позитивно. Радость хочется людям приносить, а не пессимизм. Пока же обстановка к радости не располагала никоим образом – я свернулась клубочком около гонга и пролежала так, пока не спала вода, мысленно прося прощения у каждого, кто оказался в городе в этот недобрый день. Потом встала и, не оглядываясь, ушла в никуда. Опять было темно, опять перед глазами висели звезды – я снова вернулась к началу. Надоели мне моря! Хочу родную сторонушку, хочу видеть снег, березы и елки, поля и леса! Скоро уже совсем отвыкну полагаться на здравый рассудок, потому что опять я повелась на чувства – просто закрыла глаза и позволила себе оказаться там, где хочу. Открыв глаза, я первым делом увидела искрящийся на солнце снег. Переведя взгляд выше – увидела столетние дубы и матерые темно-голубые сосны. Снег лежал сугробами и на нем не было видно ни следочка – чистый, искристый, нетронутый и невыразимо прекрасный. Сквозь деревья просвечивало яркое зимнее солнышко, тишина убаюкивала и успокаивала. Холодно мне не было – я оказалась в мире сама по себе, без человека, а потому могла преспокойно наслаждаться видом, не замерзая внасмерть. Чем я и занялась, усевшись на высокий пенек от упавшего дерева и задумчиво глядя на искринки в снегу.

"Зачем ты здесь сидишь?" – раздалось сбоку

Не оборачиваясь, я меланхолично произнесла, не отрывая взгляда от снега:

"На снег смотрю"

Хмыкнули, послышался непонятный скрип и шорох, голос прозвучал ближе:

"Кто ты?"

Вот же пристал, не видит – я медитирую?:

"Да человек я, что – не видно?" – вскочила и гневно развернулась к говорящему. Челюсть мне свою уже надоело искать, к тому же в сугробе она все равно не видна, сама вернется – потому что разговаривала я с бревном. С вертикально стоящим бревном, на котором покачивались травинки, которых зимой – не бывает! Дожили! Глюки словила! Я сердито уселась обратно, закинув ногу на ногу.

"А так и не скажешь" – снова раздался голос.

Я недоверчиво повернула голову – это бревно, что ли, говорит? Ощупала свою буйную головушку – нет пора, пора мне сдаваться, интересно – примут или выгонят взашей, как симулянтку? Бревно меж тем продолжало стоять. Ладно, поговорим с глюками, может, удастся их уговорить мне не показываться?:

"А ты-то кто?"

"Я один из древних, тех, что уже покинули этот мир" – нет, точно голос исходит из бревна

"А почему покинули?" – снова меланхолично спросила я, опять сосредотачивая свое внимание на солнечных зайчиках на снегу.

"Потому что ушла сила, позволявшая нам быть" – голос был грустным

"А ты тогда как остался?"

"Те, кто был сильнее, смог питаться остатками силы в человеческих верованиях. Вера тоже позволяет жить. Мы сохранились в людских сказаниях, преданиях и сказках. Мы стали фольклором и это еще дает нам силы как то поддерживать свое существование. Но в нас все меньше верят и нас остается все меньше"

Я подпрыгнула, вспомнив, где я видела живые бревна. В "Сказке", когда мы с Медвяной и Альдером гуляли по лесу и он придержал нас обеих под локотки, чтобы мы ненароком не наступили на него. Какого черта? То был выдуманный мир, я ушла из него, дописав книгу! Какого хрена это преследует меня здесь?

"О чем ты?" – недоуменно спросил голос. А?

"Я это что, вслух сказала?" – обреченно спросила я. Бревно ответило утвердительно. Боже, что я пишу, нет, точно, пора сдаваться.

"Понимаешь, таких, как ты, я видела в мире, который сама создала. Но я ушла оттуда. Мне реальность дороже. И вот представь, что я чувствую, встречая тебя здесь?"

"А этот мир ты создала?" – осторожно спросило бревно. Я отрицательно махнула головой:

"Что ты, я этот мир не создавала, его даже нет – это я просто его выдумала у себя в голове"

"Если не ты его создавала, то почему ты уверена, что он – не реальный?"

...Вот тут меня и выбросило оттуда ступором. В самом деле – почему я уверена, что его не существует? Какие у меня критерии реальности? М-м-м, самые обыкновенные. Я вижу то же, что и чувствую. А когда я там, я самым краем сознания помню – что я на самом деле в другом месте, что сижу в маршрутке или автобусе и еду на работу или с работы. Вот – мой мир: машины, поезда, самолеты и космические корабли, ежедневная работа, толпы людей по дороге, шум машин, пробки, компьютер, на котором я всю эту бредятину пишу. Вот, кстати, там я ничего нигде не записывала, так что это тоже можно отнести к меткам реальности. В конце-концов, в реальном мире я родилась, ходила в детский сад, хоть и не помню этого, в школу – вот это я уже помню, в училище, институт. Все логично, последовательно и укладывается в рамки разумности. А, значит, это – реальность. Снова со страхом вспомнила «Сказку»: «Сердце и чувства будут говорить тебе одно, а глаза и разум – другое. Не сумев совместить одно с другим – ты сойдешь с ума». Неужели началось? Но ведь это касалось только «Сказки»! И оттуда я ушла! Ушла! Вот еще свои фантазии воспринимать за реальность. Так, действительно, недалеко до психушки. Тьфу на это бревно, напугал. Я разумный, мыслящий человек – я знаю, что такое – реальность – это то, что укладывается в понятия нормальности. А все остальное – выдумки. Я твердо стою обеими ногами в этом мире и отлично понимаю, где реальность, а где – вымысел. Еще раз тьфу на это бревно.

Но пока я не могу писать дальше. Все же в психушку я не стремлюсь

Забытые просторы

Я определилась с понятием реальности и вымысла – и жить стало сразу как-то легче. Всякое место и всякие существа, окромя людей – вымышлены, если они не знакомы мне с детства или с нескольких общеиспользуемых источников. Вот даже могу поверить в алмаз размером с планету – я видела расчеты ученых на основании данных космических телескопов. Я видела снимки космоса – и не вижу причин им не верить. А вот всякие лешие, домовые, параллельные реальности – это вымысел, ибо ни одного довода в пользу их существования я не встречала. Только вера. А значит, это не реально. Для меня, ибо я живу логикой и разумом, как бы меня за это не ругали. И данная позиция спасает мой разум от тонкой черты безумия. Всякий творческий человек склонен к безумию, на этом я убедилась в собственном опыте. Поэтому ухватилась за разум всеми конечностями. И прожила довольно долго в благословенном покое. Выяснилось, однако, что так жить – скучно. Творить разумом для меня оказалось непосильной задачей. Творить я могу только чувствами. Целый год разумной, спокойной жизни безо всякой чертовщины вылились в ужасающий год полнейшего творческого ступора – я не могла выдавить ни строчки из себя. Были забыты стихи, малая проза, мечтания и фантазии. Я жила самой тихой, обычной жизнью. И взвыла! Накопленная страсть к творчеству заставляла меня метаться от стенки к стенке в попытках извлечь хоть пару связных строк. Творчество хуже наркотика, честно-честно! Когда стало совсем уж невыносимо, я вспомнила о том, как все началось – и меня неудержимо потянуло туда же. И снова, как три года назад, я закрыла глаза не с целью поспать, а чтобы найти несуществующую реальность и хоть там дать волю чувствам.

Я бесплотным духом летала по туманному поздне-осеннему лесу. То, что это мой нереальный мир – сомнений не вызывало, он чувствовался, как своё – давно и прочно забытое ощущение творца. На это раз, однако, телом я обзавестись почему-то не удосужилась – не приложилось оно почему-то автоматически, как в первый раз. Ну вот и летала я, как есть. Сначала просто так, любовалась. Большой лес, на многие километры. Вдалеке маячили горы, тая все в том же тумане. Самое обидное, что я понятия не имела, куда меня выкинуло – как всегда. Я не могла рвануть со всего духа к Альдеру, как мне хотелось. Более того, я не знала, когда меня выкинуло? Сколько прошло времени в этом мире, я появилась здесь после встречи с Альдером или до этого? Может, он еще даже не родился? А по нему так скучаю.

Первое, что мне нужно – тело. Желательно – свое, но как оно делается – я не помню. Всякие попытки повторить тот нечаянный успешный опыт выливались в глухую стенку непонимания, как оно в первый раз получилось? Тогда я это посчитала как само-собой разумеющимся, а сейчас пыталась постичь то же самое разумом. И разум проигрывал творческому вдохновению по всем фронтам. Невозможно было выделить ни начало этого процесса, ни последовательность действий, ни используемые материалы. И я сдалась, решив чье-нибудь тело занять. В конце-концов, много-то мне и не надо – я тут временно. Помня свою крайнюю нелюбовь к разрушению личности принимающей стороны вследствие непрошенного вторжения, я искала личности уже разрушенные, которым мое присутствие не так заметно и которым, в общем, пофигу. Проблема была в общей скудности материала. Людей вокруг было нетути! Леса кругом. В какую сторону не пойди – без разницы, ориентиров никаких, ну, я и слонялась произвольным маршрутом, надеясь на удачу. Коя мне и ощерилась в виде измученной окровавленной девушки на земле. С темными волосами, мокрыми и грязными, раскиданными по земле. Темно синяя юбка, тоже мокрая и грязная. Серый шерстяной плащ, скрывающий верхнюю одежду девушки. Лежала она лицом на земле и разглядеть ее черты было сложно. Я осторожно приблизилась. Девушка тяжело дышала и, кажись, медленно вострила лыжи с этого гостеприимного света в другой. Вспомнив свой опыт зомби, я решила его повторить и тихонько влилась в это тело, вылечивая его всеми силами. Здесь, правда, еще оставалась его владелица, но я как-то не против соседства, мне тело только нужно. Исправное. При моем непосредственном участии девушка стала дышать ровнее, кровь остановилась и тело пошло на поправку. Вскоре вернулось и сознание – ее, чем сильно усложнило мне задачу. Не имея цели разрушать ее личность, я могла только побуждать, прямой приказ и перехват управления были для нее губительны. И когда девушка смогла двигаться, я мягко намекнула ей, что надо бы в город, к людям. Там, глядишь, и до мест Альдеровых доберусь. Буду надеяться, что мое намерение увидеть его привело меня в его время – и исходить в своих действиях я буду именно из этой предпосылки.

Девушка куда-то пошла – видимо, туда, куда я ей намекнула. Я тут совершенно не ориентировалась, поэтому полагалась только на то, что она меня послушается. Трудно не слушаться внутреннего голоса, верно? Шла она с трудом, сказывалось ее общее недавно тяжелое состояние. По идее, надо бы ее накормить, дать отдохнуть. Но чем питаться в позднеосеннем лесу и как тут выживать я не представляла. А девушка просто шла. Долго, безо всякого страха, без усталости. Я даже удивлялась на нее – я, что ли, на нее так воздействую? В смысле, я не боюсь (мне бояться нечего) – и она мое спокойствие за свое принимает? Темнело, но девушку это не останавливало – она тупо перла, как танк. Ни одного островка человеческой деятельности поблизости не было, я вообще не понимала, как она тут ориентируется. Из-за моей щепетильности в вопросах управления телом в присутствии хозяина я понятия не имела, насколько ей плохо, просто старалась прибавить сил. Еще недавно она концы отдавала, а теперь, подстегнутая моим желанием выйти к людям, она даже не хочет останавливаться! М-дя. Оставлю-ка я ее ненадолго, пусть она, лишившись моей побуждающей воли, отдохнет немного, поспит – а то ведь рухнет, ей-богу! И я тихо выскользнула из ее тела, взлетела повыше в надежде увидеть жилье поблизости, не увидела вокруг вообще ничего, напоминающего о человеке, расстроилась и ушла оттуда.

Вообще, весь мой предыдущий опыт владения телами (с хозяином или без) показывал, что тело, за которым надсмотр не ведется, застывает. Поэтому для меня было все-таки удивительно, что, когда я вернулась, девушка уже была совсем в другом месте, где я ее оставляла. То есть, она была себе хозяйкой, очухалась, приросла снова к себе и, значит, меня ощутит и вряд ли беспрепятственно пустит. Драться за тело я не хотела, разрушать ее душу – тоже, значит, придется мне искать новое пристанище. Я так, чисто на всякий случай, проверила, пустит ли меня ее душа. И очень удивилась, обнаружив, что очень даже пускает, словно ее душа по-прежнему в теле чисто случайно задержалась. Обычно в таких случаях тело не двигается, Раниту вспоминая. А эта – двигалась. Уважаю! И я снова безмолвно сидела в ее теле и смотрела, как она продвигается к людям. Уже пошла холмистая местность, дальше были горы. Тут было даже холоднее – или я, вернувшись, вернулась не на следующий день, а спустя какое-то время. Зима уже ощутимо веяла приближающимися холодами. Девушка все так же шла – неутомимо, бездумно, яростно. В ее голове не было ни одной мысли, словно она умерла, при всем при этом душа была на месте. Ее не беспокоил ни холод, ни голод, ни усталость – сплошное опустошение. Я даже посторонилась, постаравшись до минимума свести все контакты с этой пугающей душой. Сориентируюсь на местности – и покину нафиг это тело, я сама его боюсь. Хотя по прошествии нескольких дней я к ней привыкла и мы прекрасно уживались вместе. Меня она вряд ли чувствовала, я не говорила с ней напрямую, не диктовала непреклонно свою волю, не пыталась ее выпихнуть – поди меня, учуй. Так мы и шли, изредка останавливаясь на привал в корнях особо крупных деревьев и по быстрому перекусывая кем-то, изловленным по случаю. Или не перекусывая, если улова не было. Девушку это беспокоило постольку-поскольку, только, чтобы были силы идти. Я даже засмущалась, предположив, что это мое желание выйти к людям толкает ее неутомимо идти вперед. Но и когда я ослабила, а позже и убрала этот внутренний толчок – девушка не изменила своего поведения. Я задумалась. Не знаю, что это, не сталкивалась еще. Может, первоначальный импульс был такой сильный, может, девушка такая податливая, может, я тут вообще ни при чем и она идет туда, куда ей надо и вообще моих импульсов не слышала. Я ж не знаю этого наверняка. Весь мой опыт касался либо истерзанных душ, либо простым сосуществованием рядом. Я не знаю, как реагирует на мою волю душа здоровая, тем более, что я крайне осторожно. Хотя эту душу вряд ли здоровой язык повернется назвать. Здоровые души так себя не ведут.

Задумавшись, я не сразу уловила, что девушка – остановилась. Это было нетипично и я заинтересовалась, подавшись вперед, поближе к телу. Душа-хозяйка даже не вздрогнула – она была в трансе, причем трансе наведенном. Пользуясь случаем, я вполне могла ухватить ее полностью бесконтрольное сейчас тело, настолько наведенный транс был силен. Я прислушалась и, пользуясь ее чувствами, уловила беседу. Девушка беседовала с... деревом! Большой, старый-престарый, сто лет, может, даже больше. Патриарх леса! Между ним и жертвой его транса протянулись невесомые белые нити, сладко пахнущие и обещающие покой. Девушка потянулась в эти лесные объятия, но тут уж всколыхнулась я, остановив ее и ненавязчиво загородив собой.

"Ты кто?"

"Я дерево, что перед тобой. Я рос медленно и вдумчиво, мне давно мало отмеренных мне границ, я хочу знать больше"

" И при чем тут ...я?"

"Ты тело и дух. Они нужны мне, чтоб расширить границы своего обитания. Я предлагаю взаимовыгодный обмен. Ты получишь успокоение и доступ к запретному благодаря мне. Я же получу тебя – и вместе с тем – возможность двигаться и видеть дальше, говорить и узнавать намного больше. Наш союз пробудит магию – и ты, и я станем будем жить дольше и полнее, чем по отдельности"

М-да. Девушка, вроде, не против. Против только я. Мне Альдера найти надо. А вот кстати...

"Это что, каждое дерево так может?"

"Нет. Это должно быть взрослое дерево, осознавшее себя, желающее жить иначе и имеющее достаточно воли, чтобы обратить на себя внимание носителя. Я совсем недавно научился набрасывать сеть своей воли для общения. Ты – первая и единственная, кого я увидел в этих местах. Прошедшая так близко и настолько восприимчивая. Я просто не мог упустить этот шанс"

"Но... (Альдер!)... но меня... ждут"

"Да, я вижу, тебя гонит вперед нужда. Ты странная, нецельная. Часть тебя жаждет успокоиться во мне, другая же тянет тебя прочь. Наше слияние не может состояться, если оно не добровольное. Неужели ты не хочешь покоя?"

"Хочу. Очень хочу. Но меня действительно – ждут. Прости"

Я услышала тяжкий вздох – и с тела девушки спали белые нити, а я отстранилась, давая ей прийти в себя. Она постояла на месте, недоуменно оглядываясь и неслышно плача, потом согнулась, сжалась и разрыдалась уже в полную силу. Не знаю, что видела и хотела она, я подло помешала ей стать дриадой. Б-дя. Стало стыдно – и я ушла.

В следующий раз я нашла ее, когда она уже переходила горы. Тут уже было снежно и весьма морозно. Она же по-прежнему упрямо куда-то целенаправленно шла. Чем она питалась в зимнем лесу и как до сих пор не околела – загадка даже для меня. Я снова делила с ней ее тело. Она скатывалась по склонам в куче опавших листьев вперемешку с первым снегом, вставала, отряхивалась и шла дальше. С трудом вскарабкивалась на следующий склон, цепляясь за ветки и отдыхая на стволах деревьев, которые росли под углом к наклону горы. Переходила ручьи по камням и снова, снова, снова шла. Темнело, начиналась вьюга. Деревьев здесь уже было крайне мало, поэтому ветер чуть с ног не сбивал. В какой момент ей на голову свалилась сосулька, я не уловила, только и успела увидеть, как она обмякает и падает, катясь, со склона прямо в горную реку. Пришлось мне срочно брать управление на себя. Видимо, ей рассекло кожу, потому что кровь заливала глаза и приходилось поминутно отирать ее с лица, чтобы хоть что-то видеть. Метель набирала обороты, а так как хозяйкой тела в данный момент являлась я, то все прелести мороза и снега в лицо я испытывала в полной мере и не скажу, что это прибавило мне оптимизма. Замерзла я моментально. Оказывается, у нее давно промокли ноги и заледенели руки, обветрилось и горело лицо и она была крайне истощена и устала. После блаженного ничегонечувствования в роли наблюдателя эти ощущения ударили обухом. Блин, это ж мой мир, пусть он услышит мое желание и исполнит его – мне нужна пещера – сухая, теплая, где можно переждать эту пургу! Я неслась в стремительно наступающих сумерках, оглядывая вздымающиеся по обеим сторонам стены гор, в надежде увидеть темный провал затребованной пещеры. Но горы меня этим баловать не спешили. У меня уже заплетались ноги, я дышала, как загнанный хорек и едва что-то видела в темноте. Стало по-настоящему страшно. Мне и так нелегко поверить, что это мой мир, я его создала и он подчиняется мне, а тут, в горах, далеко от людей, замерзая и падая от усталости, менее всего я склонна была думать, что я здешний Творец. Скорее – маленькая, вымотанная, ушибленная сосулькой по голове девушка, заблудившаяся и отчаянно трусящая. Я рыдала и плакала, продираясь сквозь снег. Я была им облеплена на манер снеговика, он забивал глаза и рот, руки жгло холодом так, что они горели, как от огня. Ноги дрожали и я их переставляла только потому, что не переставлять было еще страшнее. Мне везде мерещились волки и я красочно представляла себе, как это больно, когда тебя едят. В ужасе я даже напрочь забыла, что это, вообще-то, не мое тело. Погружение в реальность было полным, девушка напрочь ушла в бессознанку – так что чувствовала я себя, ровно, как и должна себя была чувствовать в своем любимом, от рождения данном теле – и это еще больше нагоняло жути. Я уже хрипела от усталости и с трудом вспоминала о том, что это не моя реальность – слишком все было взаправду. Теперь я продиралась по колено в снегу и поминутно падала – и снова вставала, размазывая по лицу слезы пополам с кровью. Мне отчаянно хотелось, чтобы это побыстрее закончилось – как угодно, лишь бы побыстрее. И оно – закончилось.