Текст книги "Скитания души неприкаянной(СИ)"

Автор книги: Юлия Абрамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   "Ирмильда, ты все-таки обрати внимание на молочника – он ведь давно на тебя смотрит. А дочку я тебе обещаю. Прекрасную, добрую дочку. Она проживет счастливую жизнь. Попробуй"

   Ирмильда задумалась и посмотрела в сторону дома молочника. Неужели услышала? Она встала, отложив шитье и, накинув верхнюю одежду, вышла на улицу. Я проводила ее глазами – больше меня здесь ничего не держало....

   ...Прежде, чем я самостоятельно проснулась – меня растолкала женщина, чтобы выйти из маршрутки. Я очумело помотала головой – что я только что делала? Ведь из мира Ирмильды я вышла много раньше – что после этого было? Я помнила только какие-то голоса, что я что-то говорила, что-то объясняла. Кому-то. Зачем-то. Похожее у меня было в реальности в горах, когда я на Новый Год ездила в Краснодар, но там я списала все на свою фантазию. Бурную, кстати. Спишем и на этот раз. Ведь все, что происходит – только плод моего воображения. Так что я, пропустив женщину, уселась обратно и попыталась собраться с мыслями. Собиралось с трудом – я словно еще была размазана между «там» и здесь. Кстати, очень неприятное ощущение. Нехорошо так резко выскакивать непонятно откуда. Я словно была отгорожена от привычных ощущений тонкой мыльной пленкой – вроде все на месте, но чувствуется не так, как обычно. Притупленно. Бр-р-р, какой ужас. Я встряхнулась и закрыла глаза, приходя в себя. Блин, какое, однако же, точное выражение. Чуть не буквальное! Тем временем маршрутка привезла меня на конечную станцию. Я шла по улице, чувствуя разлившееся в груди тепло от медленно истаивавшего там демона и недовольно бухтела. Я, понимаешь, несколько дней, когда не могла уговорить себя идти «туда» – придумывала, чем может закончиться моя авантюра, планировала, представляла. Как ворвусь, как буду смело разговаривать, как буду героически драться и, может быть, прямо все будет в огне, в дыму – крики, вопли и я такая, торжестве н но ставящая ногу на голову поверженного врага и меня с почестями приглашают жить во дворце. Или он меня убивает, а я, буквально на последнем издыхании, утягиваю его за собой, в «туда» и уж та-а-а-ам!!! Кто вообще кого пишет? Я – сюжет или сюжет – меня? Зачем, спрашивается, я все это время пыталась его продумать, если он все равно повернулся так, как ему хотелось? Так нечестно... А главное, так неожиданно... И как оно все переплетается: не начни я носить юбки, я бы именно дралась. Но юбки-то ношу в реальности, а с демонами обнимаюсь в воображении. Я приложила руку к груди – мне все еще хотелось прижать его и баюкать, успокаивая. Маленький... Несчастный... М-да-а-а, и это я про демона...

  

Нюхом, слухом, мягкой поступью

  

   ...Собственно, прошло уже несколько дней. Я написала все, что уже увидела и пока меня совершенно не тянет никуда уходить из реальности. Очень странно стали проходить мои вылазки. Я ухожу – и проваливаюсь, совершенно теряя из памяти огромный кусок времени – все то время, что проходит в дороге из Троицка до Москвы. Если бы не моя автоматическая реакция просыпаться на повороте перед конечной – выработанная годами и вытягивающая меня в себя... Мне страшно, если честно, выходить в эту черную дыру. Буду ли я продолжать писать эту книгу – я не знаю. Может быть, я попробую придумывать, как нормальные писатели – ведь совсем без творчества я уже не могу. Пожелайте мне удачи.

   И все-таки, бесноватым не доверяйте – они могут нести в себе не только меня.

Почему я такая упрямая? Ведь мне совсем, совсем не хочется больше путешествовать таким образом – словно что-то отвращает меня от этого и противиться этому нет сил. Так я думала, пока получше себя не узнала. Оказывается, силы есть – упрямство называются, ослиное упрямство. Будем знакомы. Вообще, не люблю оставлять дело на полпути.

С такими мыслями я снова, собравшись и вздохнув напоследок (ну ослиное упрямство!), закрыла глаза.

Меня снова встречала темнота и пустота. Я, как и прежде, висела посреди непонятно чего. Вспомнился разговор, уже давно, с одним человеком, что говорил, будто вселяться можно в разных существ. И, действительно, что это я всегда человеком ограничивалась? Ну-с, попробуем. И я, тихо скользя, стала представлять себе желаемое – тепло, солнце, безмятежность и ловкость. Перед моим внутренним взглядом расстилалась саванна с низкими деревьями с широкой кроной, с неглубокой тенью под этими кронами, жарким солнцем и редкой травой, пробивающейся сквозь песок. И мне настолько сильно понравилось увиденное – своей безмятежностью и спокойствием, что я всей душой устремилась туда – к солнышку, к тишине замершего от жары мира. И почувствовала отклик. Я лежала на ветках раскидистой кроны дерева, довольно сощурив глаза и наслаждаясь теплом, в животе приятно урчало и даже детеныши, играющие неподалеку, только чуть отнимали внимание. Лениво перекатившись, я вольно раскинула лапы, давая им отдых от недавней гонки. Хорошо. Солнце просвечивало сквозь листву и приятно ласкало кожу. Двигаться не хотелось – каждая мышца, казалось, наслаждается отдыхом. Я зевнула, прижав от удовольствия уши. А, собственно, кто – я? – лениво и нехотя всплыл в голове вопрос. Всплыл и пропал, сметенный безмятежностью существования. Я полежала еще, ощущая непривычную пустоту в голове и испуганно подскочила. Маманя! Я – это я. Не вот это вот, безмятежное, а я, Я! Юля, человек, родилась в двадцатом веке от рождества Христова, живу в городе Троицке, езжу на работу, чем, кстати, сейчас и занимаюсь – закрыла глаза и всего лишь нахожусь в чужом теле. Хвост нервно бил по бокам, а уши гладко прижались к голове, от страха в горле родилось утробное урчание – я ж чуть не забыла себя. Ой, маманя, это ж надо так попасться! Переход был таким плавным и естественным, что не оставил никаких ощущений, а здешнему обитателю я совсем не мешаю – он, похоже, вообще меня не осознает, когда я не испытываю сильных чувств. Вот и сейчас – вспомнив, кто я и где, я успокоилась и тело, в котором я обреталась, тоже спокойно улеглось. Да, животное, принявшее меня, меня не осознает – это вам не человек. У человека я явно ощущала себя гостем, а здесь – словно я и стала обладателем этого тела – никакого сопротивления, не нужно побуждать, уговаривать, находить компромиссы – животное само с радостью принимает меня. Так легко, что даже страшно. Меня пугает такая покорность. Но что делать, осмотримся. Итак, я – гепард. Самочка гепарда. Очень красивая, гибкая и сильная, стремительная и безмятежная. Мамочка. Обретя снова себя в этой безмятежности и отсутствии привычного разумного пространства, я успокоилась и позволила настроению самочки снова унести себя. Это было полнейшее, ничем не омрачаемое блаженство! Я привыкла думать – постоянно что-то обдумывать, комбинировать, осмыслять – мне даже одной последовательно развивающейся мысли не хватало – я обдумывала сразу несколько слоев мыслей – пересекая размышления и создавая целую матрицу мысли. Это стало настолько привычным, что я уже и забыла – какая это нагрузка на мозг, как это выматывает, держа в постоянном напряжении. Ну, как процессор на пике математических расчетов. Недаром именно для них покупаются самые высокопроизводительные процессоры, рядом с которыми игровые – нервно затягиваются гашишем в уголке. Так вот – здесь, будучи гепардом – я не думала вообще, отдавшись на волю инстинктов, оставляя лишь маленький ручеек мыслей, чтобы совсем себя не потерять – что было весьма реально в этом разумном вакууме. Я наслаждалась солнцем и изредка оглядывала территорию, высматривая возможную опасность для малышей, нежилась на ветках и пружинисто спрыгивала на травку. Прохаживалась под тенью и валялась на песке. Мне было необычайно хорошою. И почему я не родилась гепардом? Ведь буддисты верят, что души могут воплощаться в животных, даже в камнях и деревьях. По моим ощущениям, ничего общего осознанное пространство гепарда с осознанным пространством человека не имеет. Надо будет потом смотаться к Мурлеське – посмотреть, чем ее самосознание отличается от этой дикой кошки. У Мурлеськи его явно побольше, но, помнится, давно было замечено, что животные, живущие с человеком, словно сами умнеют. Заражаются разумностью, так сказать. Или это просто мне такой экземпляр попался? Темнело, я загнала детенышей спать и тихо развалилсь, прикрывая их от опасностей. Солнце быстро скрылось за горизонтом и только тонкая золотая полоска показывала, где оно недавно было. Жара спала, превратившись в прохладу. Звуки окружающей среды, приглушенные днем, сейчас набирали силу – шорохи, потрескивания, свисты и тявкание, ворчание и скулеж. Саванна наполнилась движением. То тут, то там я видела возникающие на миг и тут же пропадающие силуэты, мимо меня проносились птички и летучие мыши, в траве прыгали насекомые, сбоку кто-то кем-то с увлечением хрустел. Я лениво повернула туда голову – бывший там мне был не опасен – он был меньше и трусливее. Мимо пробежала, трусливо поджав хвост, гиена. Я недовольно заворчала – она нарушала мою территорию. Гиена пришпорила и скрылась из глаз. Я снова сонно прикрыла глаза – хорошо!Я тихонько вышла из тела гепарда и осмотрела с благодарностью гостеприимного хозяина – она тихо лежала, свесив хвост и откинув заднюю лапу. Детеныши уже давно заснули. Над саванной царствовала ночь. Пожалуй... Пожалуй, я еще захочу так отдохнуть – мне понравилось. Потихоньку набирала обороты мысль, привычно загружая мою несчастную голову – ну точно, форменный процессор. Может, опять в гепарда? Я оглянулась. ... Нет, пожалуй, это слишком просто – на несколько часов целительно, но на несколько лет – да я ж с ума сойду, не будучи способной мыслить. Бр-р, даже представлять не хочу.

А почему бы мне просто вот прямо так не полетать, не полюбоваться? Между прочим, замечательная идея! Поэтому я полетела ее воплощать. Кстати, без тела так легко летается – всех бы повернутых на небе сюда – парашютистов, дельтапланеристов, пилотов и просто дураков – вот, летайте на здоровье – проще некуда. Я летела над лугами, всколыхивая траву и играя в перегонки с ветром, я сидела на краю утеса, глубоко вдавшегося в море и смотрела на горизонт, я проходила по воде горной реки и под моими ногами резвились рыбки. Я видела горы в предутренней дымке, видела долины с пасущимися животными, видела тихие горные озера – безмятежные и недвижимые. Проскальзывала между струй дыма на извергающихся серных источниках, смотрела, как медленно уходит под воду атолл, видела, как стекает водопад с ГЭС и задумчиво сидела под водой, смотря оттуда на солнце. Проходилась по песочку на самой границе прибоя, качалась на носу деревянного драккара в бурю, сидела на верхушке ели, когда внизу бушевал лесной пожар. Прыгала с белкой наперегонки и заглядывала в ее гнездо, где сладко сопели бельчата, выла вместе с волками на полянке под луной и слушала хриплое дыхание тех, кто не выл. Завороженно вглядывалась в искринки на снегу, отражающие свет луны и смотрела издалека на каменные и деревянные дома, откуда из печных труб вился дымок. Я забывала – кто я, где и когда – я просто впитывала окружающее пространство, постигая его гармонию и сбалансированность. Уроки, полученные от гепарда не прошли даром – я напрочь потеряла связь с собой реальной – я, даже просыпаясь в реальности – все еще мыслями плавала где-то там, где время есть только как составляющая извечного круга жизни. Я стала задумчивой и тихой. Спокойствие, наконец, посетившее мою душу, нежило меня в своих обьятиях. Я не хочу возвращаться к прежней жизни...

Однако в таком вот замечательном состоянии есть существенный пробел. Мне не хватало ощущений. Привыкнув за время жизни к тому, что любая поверхность имеет свои ярко выраженные характеристки, я поняла, что в таком виде не чувствую разницы. У меня нет рецепторов, чтобы ее чувствовать. Я помнила, что вода – мокрая и холодная, текучая и тяжелая – но я этого не чувствовала – она текла сквозь меня, не соприкасаясь со мной. Я помнила, что воздух – невесомый и имеет запах – дыма, пыльцы, пыли – но я этого не чувствовала – у меня не было носа, у меня не было тела, чтобы понять, когда дует ветер. Из всех человеческих чувств мне были доступны зрение и слух, а остальное лежало в области привелегий человека. Это на самом деле так много, когда можешь почувствовать, что именно на тебе надето, что ты ешь, чем пахнешь... Я заметила, что по возвращении приобрела привычку трогать предметы, убеждаясь, что они есть, нюхать разные запахи, наслаждаясь тем, что я это могу, ощущать вибрацию поезда метро и тряску на ухабах в дороге. Я понимаю демонов – им совсем-совсем недоступен наш мир, а он такой разнообразный, такой... ощущабельный... И смейтесь им в глаза, когда они скажут, что сильнее – они – нематериальны и имеют власть только над тем, что вы сами себе напридумываете, потому что сила наших мыслей сама загоняет нас к ним в лапы. Знаете известную когда-то историю? Один профессор настолько достал студентов, что те решили ему отмстить – схватили и, завязав глаза, отвели в неизвестном направлении, где, поставив на колени, зачитали ему обвинительный приговор с решением отрубить голову. Положили его голову на деревянную колоду и хлопнули по шее мокрым полотенцем. Думая, что теперь он после пережитого ужаса сотню раз подумает, прежде чем издеваться, они развязали его и отпустили. А профессор на месте остался. Он умер, думая, что ему на самом деле отрубили голову. Такова сила наших мыслей. Или, из собственного примера. Как то спала и снилось мне, что я катаюсь по льдам в антарктиде – это было задолго до моих первых осознанных опытов в области мысленных путешествий, так что это был просто сон. И один раз я неудачно соскользнула с ледяной горки прямо под воду, под лед – и не смогла подняться на поверхность. А дышать-то мне хотелось. Кстати, умирать от удушья – не намного легче, чем от огня. Умирать вообще – больно. Меня что-то вытолкнуло из сна уже когда мое сердце останавливалось и когда я открыла глаза, я еще не дышала, я все еще была там, под водой в своих мыслях и мне потребовалось время, чтобы осознать, что я – дома, лежу на кровати и что дышать-то мне уже почти и не хочется. Когда я осознала, что я дома, я судорожно вздохнула и минут пять пыталась надышаться. А ведь это тоже – только мысли. Да что там говорить – любой предмет, которым мы сейчас пользуемся – когда-то был кем-то придуман – то есть существовал когда-то только в мыслях. Весь наш мир – придуман – от одежды и до космических кораблей. Это сила, доступная только человеку – ни одно существо на Земле больше ею не обладает. Про вселенную не знаю – много разговаривала с уфологами, у них своя точка зрения. Конечно, и у меня есть пара мыслей, но чем их подтвердить или опровергнуть, я не знаю, а потому скромненько молчу в тряпочку.

Про время я тоже забыла, шастая, где придется, то есть – когда придется. Проносясь над одним и тем же местом (а уж с ориентированием у меня всегда было замечательно – где хоть раз прошла – не заблужусь) – я видела его в разных видах – заросшим и пустынным, застроенным и затопленным, просевшим и поднявшимся вверх... Но меня это мало трогало – я шастала, расходясь по земле концентрическими накладывающимися кругами – расширяя область исследования – очень удобная для меня форма поиска. Наконец, вы не поверите, я нагулялась – мне снова до дрожи захотелось человеческого общества. Земля прекрасна, но без человека пуста и скучна. Я бы немедля пошла в храм, чтобы вознести горячую благодарность Богу за то, что человек – есть, где бы только найти тот храм, где он стопроцентно услышит? Если найду – я стану истовой прихожанкой – без человека жизни нет. Идеализировать человека не собираюсь – его утопить, повесить и сжечь на всякий случай – мало, но без человека бытие пусто. Совершенно, отлажено и пусто. Вам никогда не хотелось кого-нибудь удавить и одновременно прижать к себе, не отпуская? А мне вот – хочется. Но я вообще вся в противоречиях. Просто – вся. Это не мои мысли, это мне так со стороны сказали, даже не один человек. Так, что ли, в глаза бросается?

Ушла в себя, вернусь не скоро

М-м-м, я отвлеклась...Прошло две недели со дня моего последнего общения с человеком не в реальности. Вроде эмоции подуспокоились и я снова жаждала действий. Оказывается надолго меня не остановить. Это я так себя хвалю. В-общем, я пошла...

Мне покоя не давал тот факт, что я утопила жителей прибрежной деревушки. Я корила себя и корила, костерила распоследними словами и вообще, была жутко расстроена. И я решила быть вместе с ними в момент их гибели, разделить их страх и боль, наподдать себе, так сказать, тем же сапогом. Так что я направилась туда, куда тянуло меня чувство вины. Это я так высокопарно, потому что понятия не имею, куда именно меня тянуло – я снова положилась на чувства, а не на память и логику – уж слишком сильны они были, чувства мои, поэтому опасаться промаха не приходилось. Как я и думала, занесло меня опять в тело. В-общем, здорово, живем. Осторожно, едва почувствовав привычные осязательные ощущения, недоступные мне в виде души, я открыла глаза и осмотрелась. Я гуляла по высокому берегу и, напевая, собирала цветы. Кружилась, танцевала, плела венки. Никаких мучений, никаких ступоров – счастье полной чашей. Не поняла? А, впрочем, какая разница, главное, что эта душа меня впустила, за что ей огромное человеческое спасибо. Понаслаждаюсь-ка я снова такими редкими чувствами. Что я, кстати, с успехом и проделывала несколько часов, любуясь на действия той, кто был так со мной приветлива. Мы вместе собирали цветы и плели, гуляли, бегали по травке, лежали, смотря в небо и вдыхая аромат летних, разгоряченных солнцем трав. Вечерело.

"Катерина-а-а-а" – призывно раздался голос откуда-то снизу и я повернула голову на звук

Снизу по тропинкке поднимался на вершину плато молодой, весьма симпатичный мужчина, я бы сказала – очень симпатичный. Я бы потупилась и покраснела, да девушка, счастливо взвизгнув, кинулась со всех ног к нему на шею и он, захохотав, закружил ее по полю.

"Пора домой, Катерина" – ласково сказал он и взяв за руку повел вниз.

Внизу был городок, вернее деревенька, прилепившаяся у самого моря и находящая спереди скалистого берега, который как-то ступеньчато от моря отступал. Мы прошли с самых высоко расположенных домов, спустились чуть ниже и зашли в обычный такой, ничем не примечательный дом. Мужчина разул Катерину и подтолкнул в комнату, а сам остался разводить огонь в лампе. Девушка зачарованно прошла в комнату и остановилась. Тут только я обратила внимание, что она особенно-то и не заморачивается тем, что вокруг нее находится, так, на своей волне, вся внутри себя. Как то стало не по себе – уж слишком ощущения внутри были отличны от нормальных. Я подтолкнула ее к окну и она, ничуть не сопротивляясь, подошла и бездумно уставилась на улицу. Я смотрела наружу, любуясь домами в лучах заходящего солнца и сердце щемило чувство вины и жалости. Скоро тут все будет разрушено...

"Вы все умрете" – громко сказала Катерина

Звуки, раздававшиеся сзади – стук, звон, шаги – замерли и сзади меня ухватили мужские руки и развернули:

"Что ты сказала?" – на меня с тревогой смотрели карие глаза мужчины

Катерина же безучастно смотрела перед собой. Мужчина встряхнул ее и требовательно спросил – "Что ты сказала, сестренка?"

Сама я все это время пребывала в удивленном ступоре – она меня слышала? Как? А потом посмотрела на мужчину. Не хочу, не хочу я, чтобы он умирал! Ну вдруг не всех та волна убила, вдруг я, ослепленная ужасом не увидела спасшихся? Вдруг хотя бы они – выжили? Ведь возможно такое? Подумала еще мгновение и выпалила на одном дыхании – "Там в море извергается вулкан, от него пошла большая волна – она тут все сметет, уходите". И услышала задумчивые слова девушки, неспешно водящей пальчиком по узору на рубашке мужчины.

"Здесь буль-буль... А там -бах! Большой бах..."

Не поняла? Я возмущенно огляделась, чтобы высказать этой слабоумной все, что о ней думаю и уронила челюсть на пол. Там, в физическом мире, Катерину трясли и требовали более связного ответа, а я, замерев, разглядывала то, что видела впервые в жизни. Передо мной была душа – но не в привычном понимании – вот прямо душа, не-е-е-е-ет, эта душа была совершенно не обычная. Она начиналась в теле, повторяя ее контуры и кристальной ледяной голубизной уходила ввысь, теряясь вдалеке. Это как? Душа должна быть вся в теле, вся, а не частично – она выглядела, словно растянутая между руками жвачка – такая же плоская, вытянутая, изгибающаяся от неосторожного движения, пластичная. Занятно, а где она начинается? Я выскользнула и устремилась по ее контурам. Долго лететь не пришлось – я снова была в темноте пустоты (как то странно прозвучало...). Здесь находилась остальная часть души Катерины, что растянулась между двумя мирами и безучастно глядела прямо в звездное скопление мерцающих душ. Появилось смутное ощущение, что такие, как она могли сказать, что при рождении человека на небе загорается новая звезда – но это были неприятные мысли, потому что я все равно хочу здесь встретить адекватных людей, а не вот эту непонятную размазню, непонятно в каком мире находящуюся. Что же случилось с ней, если ее душа осталась в таком неопределенном положении? Во всяком случае, мне такое положение вещей не понравилось и я ухватилась за ее душу, потянула за собой, к приютившему меня телу. Душа послушно сокращалась, с некоторым усилием втягиваясь в свое вместилище. Блин, нет, совсем не с некоторым – я прямо пыхтела, утягивая ее за собой – пустота тянула ее обратно, а сама она не сопротивлялась ни мне, ни силе притяжения пустоты. Бестолочь!!! Чем ближе оставалось до тела, тем сильнее было сопротивление – это словно сводить однополярные стороны магнита. Наконец, порядком выдохнувшись, я втолкнула душу на место и всякое сопротивление прекратилось. Девушка охнула и остановилась, присев на корточки и обхватив руками голову. Я, больше не находящаяся внутри, не знала, что там происходит. Мне страшно, если честно, подходить к нормальным, насильно вламываясь в их душу – вдруг сломаю? – потому они мне и не грозят. А вовсе не потому, что не могу. Я еще не проверяла. Мне-то ведь совсем не понравится, если ко мне кто сунется.

Так что я зависла рядом и смотрела на происходящее. Ее брат присел рядом и осторожно пытался ее расшевелить. Девушка убрала руки с головы и подняла навстречу брату совершенно нормальный взгляд, а затем кинулась ему на шею, всхлипывая и что-то шепча. Тот даже не сомкнул руки в полном шоке сидя на корточках. По-моему, он еще не до конца понял, что сестра у него теперь – нормальная. Но вот его руки поднялись и стали поглаживать спину девушки – еще неуверенно, но по-прежнему ласково. Она рассказывала ему о том, что видела, а он слушал и молчал. А много она видела, оказывается – все происходящее – точно, только вот с высоты той пустоты, где она находилась, ей было глубоко до фени. Меня она, кажется, не заметила, по крайней мере, ни слова про меня сказано не было. Кстати, никогда не задумывалась, а как меня видят другие души? Может, я ей просто в глаза не бросилась – еще одна звездочка среди тех мириадов, что там находились – вот и не заметила. Ну и слава Богу, кстати – ору бы, наверное, было – "меня чуть не сшибла звезда-а-а-а-а!!!" Подавила смешок, представив, как бы это выглядело. Эй, не отвлекаемся. Выяснилось, что идет ее брат на площадь, попытаться предупредить остальных, но особой уверенности в успехе нет – кто поверит блаженной? Просто совесть не отпускает, даже не попытавшись. Я подплыла за ними – а вдруг уведут, вдруг – получится? На главной площади был диск, что при ударе гулко зазвенел. Отложив билО, мужчина приобнял сестру, доверчиво глядевшую на него ставшими ясными глазами и стал ждать. Народ быстро прибывал – это был обще-деревенский/городской сигнал тревоги. И теперь от него ждали разъяснений, почему потревожил покой? Мужчина отпустил сестру и вышел вперед:

"Этот город затопит. Нужно уходить."

Послышалось недоуменное ворчание, люди заоглядывались на море – но оно было спокойно и тихо до самого горизонта, на небе плыли легкие облака и был прекрасный летний вечер. Убедившись в этом, люди снова повернулись к мужчине. Из толпы раздался голос:

"Да с чего ты взял?"

Мужчина поморщился – он явно не хотел говорить, откуда у него эти данные. Кстати, а сам-то он почему так свято верит Катерине?

"Это увидела моя сестра" – все же тихо произнес он.

Это решило их судьбу. Из толпы раздались смешки:

"Это твоя-то полоумная?"

"Я не полоумная" – отчаянно выкрикнула Катерина и на площади вновь воцарилась тишина. Ее разглядывали, как зверька и она испуганно попятилась, а мужчина закрыл ее собой.

"Надо же, в себя пришла" – кто-то удивленно протянул – "Но ей все равно веры нет – блаженная она. Что ж нам, по каждому капризу блаженной с мест своих срываться?"

Полетели одобрительные выкрики. Еще раз на всякий случай оглядев спокойное море, люди стали спокойно расходиться и уже никто не слушал бегающую и заглядывающую в глаза Катерину. А вот ее брат сразу все понял – он молча стоял и просто смотрел на уходящих. Потом он взял Катерину за руку, она оглянулась и сникла, они медленно пошли прочь от города. Я все это время наблюдала за людьми – интересно, а я бы – поверила? Но на их город где-то пока далеко двигалась волна, возможно уже сейчас порожденная мной и мое сердце снова сдавила боль вины. Я двинулась по улицам в растерянности, но не прошла и двух шагов, как наткнулась на бешеные темно-голубые глаза черноволосой женщины в довольно почтенном возрасте:

"Что, демон, на людей охотишься?" – я аж отпрянула – она меня видит? – "не смей, паршивка, а то я тебя развею, да так, что памяти о тебе не останется"

"М-м-м?" – с интересом протянула я – "Ты меня видишь? Как интересно. Нет, я на людей не охочусь, я просто с той девушкой, Катериной, пришла – посмотреть, как вы отреагируете на ее сообщение. В-общем, не удивили"

Она на меня удивленно посмотрела и задумчиво развернулась вслед уходящей Катерине: "Все равно веры у меня ни к блаженным, ни к демонам нет, хочешь помочь – пошли, проверим, насколько твои слова правдивы"

И не оборачиваясь, пошла прочь с уже почти пустой площади. Я послушной собачкой плелась следом – а вдруг, да этой поверят и люди уйдут? Зашли в еще один дом – этот был ближе к морю, чем Катеринин и с него открывался гораздо более красивый вид. Женщина же, не останавливаясь на любование в окна, протопала на второй этаж. Я послушно последовала за ней.

"Встань здесь" – велела она и показала место, свободное ото всех вещей, что тут были навалены. Я послушно встала. Слушайте, какая я послушная, оказывается, если на меня давит груз вины... Она ведь скоро умрет. И это я – причина ее смерти. Я не могу смотреть ей в глаза...

Пока я себя упоенно грызла, женщина на месте не стояла – она что-то рисовала вокруг меня – тоже, между прочим, упоенно. И очень уверенно. Я с интересом огляделась – я стояла в середине очень сложно прорисованной звезды – это меня так, типа, вызывать собрались? Так я, вроде, уже тут? А это, значит, доморощенная ведьма? Угу, плавали – знаем, сейчас завывать начнет. Женщина закончила рисунок, удволетворенно отряхнула руки и зажгла две свечи, а потом – нет, ну послушайте, какая предсказуемая! – взяла книгу и что-то нараспев заговорила на совершенно непонятном языке. Я со жгучим интересом потянулась вперед, прислушиваясь – не каждый день тебя вызывают! Дочитав, женщина внимательно посмотрела на дело рук своих, я тоже оглядела себя – вдруг, да что изменилось? Ан нет, все было, как и прежде, не изменилось вообще ничего. Женщина нахмурилась, еще раз сверилась с книжкой, подошла ближе и обошла меня кругом, задумчиво грызя палец и что-то высчитывая. Я стояла смирно, ожидая.

"И... и, собственно, что?" – не утерпела я. Та отмахнулась – "Подожди" – обошла, чуть не обнюхав, подошла к ящику какому-то и зарылась в самую его глубину, достала еще одну книгу и стала ее пролистывать. М-м-м-м, что-то мне это напоминает... Ну точно, тогда там, у индейцев, шаману тоже паллиативные меры не помогли – просто так меня не вызовешь, я это, сейчас, соберусь с гордостью, секундочку (расправим плечи, гордо вскинем подбородок, постараемся не ржать слишком заметно – вроде все учла) – итак: Я – демон высшего порядка!!!!! Хрен меня просто так вызовешь! Угу. А если серьезно – мне самой интересно, что она там высчитывает. Мне, если честно, уже надоело так стоять, более того, я все сильнее беспокоясь, посматривала в окно, где было видно море – время уходило, а эту женщину просто так было не убедить. Блин, как трудно быть просто душой – никто тебе не верит, а те, кто верит, сами не в почете у нормальных людей. А я ведь из лучших побуждений... Ой, стыдно-то как! Я обхватила голову руками и неслышно застонала – минуты шли, а люди спокойно жили, ничего не предпринимая. Как, как их убедить, как спасти? Потом уже зло посмотрела на женщину – давай быстрее, бестолочь, время уходит! Она меж тем пролистала уже почти всю книгу и остановилась на последних страницах, заглянула в них, посмотрела на меня, еще раз перечитала, хмыкнула и снова подошла ко мне. Стерла все, что было нарисовано, взяла другой мелок и начала рисовать что-то, намного сложнее того, что было раньше. Вот обьясните мне кто-нибудь умный – как, ну как, какие-то линии могут кого-то там вызывать? Ну вот логически – как? Это ж вообще не поддается никакому разумному обьяснению. Бредятина чистой воды и суеверия. Поэтому я сцепила нетерпеливо руки и сумрачно наблюдала за ее поползновениями – первый раз не получилось, второй раз не получится, а потом я на нее просто наору – что вырастать пора, в сказочки верить прекращать! Даже я, автор своей "сказки" – в написанное не верю – какие, нафиг, русалки, какие эльфы, какие, к черту эти, как их, фениксы и драконы? – фантазии. Но я-то понимаю, что это все бредятина – а вот этот образчик, похоже, всерьез воспринимает всякую фигню. Ну не дура, а? Я нетерпеливо притопывала ногой, слава богу, что не слышно, потому что, чую, обматерили бы меня семиэтажно. Рисунок, кстати, вышел на удивление красивым – это как если взять шестиконечную звезду Давида и несколько раз нарисовать, каждый раз чуть смещая ее на несколько градусов по оси – говорю же, весьма сложный рисунок. Так вот, я в восхищении трудоемкостью, терпением и результатом замерла, а женщина, еще раз все перепроверив, взяла книгу, посыпала ее какой-то гадостью, которая пеплом осыпалась со страниц и запела. Кстати, про свечки тоже не забыла – это, по-моему, у них у всех такой сдвиг. Я зачарованно наблюдала. Кстати, зря, потому что – дождалась. Линии на полу засветились нежнейшим голубым светом и свет этот пополз вверх дымкой, очерчивая мои контуры и проявляя меня в том виде, в котором я в данный конкретный момент находилаь в реальности. Зеленый лес! Ну вот обьясните мне – ну как, как, КАК, черт возьми, можно с помощью каких то линий и песен такое делать? Ну вот – как? В общем, я поискала челюсть на полу, не нашла и решила, что оно и к лучшему. Женщина же аж отпрянула к самой дальней стене. Кстати, я ее понимаю – вот как бы вы отреагировали, появись вдруг прямо из воздуха то, что вы почитали видимым только благодаря своей наблюдательности? Я поощрительно улыбнулась ей, приглашая к разговору и она потрясенно произнесла: