Текст книги "Гражданские войны в Риме. Побежденные"

Автор книги: Юлий Циркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

По плану Цинны, войну надо было начать в Греции, не дав Сулле возможности переправиться в Италию. С этой целью Цинна сосредоточил на восточном побережье Италии значительную армию, чтобы частями переправить ее на противоположный берег Адриатического моря. Обычным портом для таких экспедиций был Брундизий, но Цинна, вероятно, решил, что переправиться оттуда непосредственно в Грецию будет трудно, поскольку Сулла мог ожидать именно такого развития событий, поэтому задумал высадиться на иллирийском побережье и уже оттуда двинуться против Суллы. Портом для переправы была выбрана Анкона. Оттуда весной 84 г. до н. э., как только позволила погода, армия начала переправу. Авангард сумел благополучно высадиться в Либурнии. Но когда в море вышли корабли со вторым отрядом, началась жестокая буря и значительная часть кораблей с солдатами погибла. Лишь немногие спаслись, вернувшись на побережье Италии, и сразу же разбежались по домам. Как только весть об этом событии достигла собравшегося в Анконе войска, солдаты подняли мятеж, заявив, что они не желают участвовать в братоубийственной войне.

Цинна в это время находился в Анконе, руководя переправой. Узнав о мятеже, он созвал солдатскую сходку и стал грозить бунтовщикам различными карами и даже приказал арестовать одного солдата. Это не только не успокоило воинов, но еще больше их распалило. В консула полетели камни. А те, кто находился рядом с ним, вероятно офицеры, закололи Цинну кинжалами. Как и Октавий три года назад, Цинна погиб во время своего консульства. Он не увидел победу Суллы.

Сын Цинны Люций после победы Суллы не был включен в проскрипционный список и сохранил жизнь. Но по инициативе Суллы был принят закон, который запрещал потомкам его осужденных противников занимать какие-либо общественные должности. Цинна, по-видимому, был посмертно осужден, так что его сыну путь политической карьеры был закрыт. Поэтому неудивительно, что молодой Цинна принял участие в антисулланском восстании Лепида в 78–77 гг. до н. э., а затем с остатками армии Лепида перебрался в Испанию к Серторию. После разгрома Сертория он оставался в Испании и вернулся в Рим только после того, как была объявлена амнистия всем участникам серторианского движения. Но закон о запрещении занятия должностей все еще был в силе, так что Цинна младший оставался частным человеком без всяких надежд на карьеру. Только в 49 г. до н. э. Цезарь отменил этот закон, и Цинна смог в 44 г. до н. э. стать претором. После убийства Цезаря он занял ясную антицезарианскую позицию, толпа сочла его участником заговора, и его с трудом спас Лепид.

У Цинны были также две дочери. Одна из них вышла замуж за Гнея Домиция Агенобарба, активного участника войны с Суллой, умершего в 81 г. до н. э. в Африке. Другая стала первой женой юного Цезаря, когда тому было всего 16 лет. Отказ Цезаря развестись с ней по приказу Суллы привел к включению будущего диктатора в проскрипционный список, и только мольбы влиятельных друзей склонили Суллу исключить его из этого списка. Все же Цезарь от греха подальше уехал из Рима, а Корнелия, по-видимому, оставалась там. Позже Цезарь вернулся и соединился с женой. Корнелия родила единственного законного ребенка Цезаря – дочь Юлию. Она умерла в 68 г. до н. э. На ее похоронах Цезарь выступил с надгробной речью, что по отношению к молодым женщинам в Риме было еще не принято, но привело к росту симпатий римлян к Цезарю.

Вернемся к событиям 80-х гг. I в. до н. э. После гибели Цинны, самого энергичного и способного деятеля антисулланской коалиции, единственным консулом остался Гней Папирий Карбон. Он не имел того авторитета, каким обладал Цинна, но все же первенство его в какой-то степени признавалось в той политической группировке, которая в это время правила в Риме и готовилась противостоять Сулле.

Имя Папириев носили как патрицианский, так и плебейский роды. Патриции Папирии играли видную роль на ранних этапах римской истории, но позже они сошли со сцены, а Папирии-плебеи приобретали все большее значение. Карбоны были ветвью плебейского рода Папириев. Первым Папирием Карбоном, занявшим общественную должность, был Гай, который в 168 г. до н. э. стал претором. Его сын, тоже Гай, был знаменитым оратором и другом Тиберия Гракха. Уже после гибели Тиберия он был избран народным трибуном и в качестве такового провел закон о тайном голосовании по законопроектам в народном собрании. Позже, когда неожиданно и при странных обстоятельствах умер Сципион Эмилиан, возник слух, впрочем, никак не доказанный, что в смерти Сципиона каким-то образом замешан Карбон. Карбон был членом аграрной комиссии, созданной для проведения в жизнь реформы Гракхов, претором, а в 120 г. до н. э. консулом. Это было уже после убийства Гая Гракха, когда воцарилась сенаторская реакция и Карбон поспешил изменить своим прежним друзьям и взглядам и перейти на сторону сената. Он даже защищал в суде бывшего консула Люция Опимия, убийцу Гая Гракха. Но это ему не помогло, и для более поздних оптиматов Гай Карбон навсегда остался врагом.

Гней, младший брат Гая, сделал похожую карьеру, но уже в новой обстановке. Поэтому непосредственного участия в политической борьбе он не принимал. В 115 г. до н. э. он был претором, а через год – консулом. Именно в его консульство кимвры вторглись в пределы Римской республики. В качестве консула Карбон двинулся против них и был наголову разбит. Когда в 112 г. до н. э. он стал снова частным человеком, знаменитый оратор Марк Антоний за это поражение привлек его к суду. Карбон предпочел покончить жизнь самоубийством.

Старшим сыном этого неудачливого консула был Гней Папирий Карбон, о котором и пойдет речь. Как и его дядя, он был известным оратором, особенно блиставшим в политических диспутах на народных сходках и собраниях. Высокообразованные знатоки ораторского искусства, такие как Цицерон, его осуждали, но собравшемуся народу речи Карбона нравились. В результате он был избран народным трибуном на 92 г. до н. э. И на этом посту он столкнулся с сенатом. К сожалению, суть этого столкновения неизвестна. По-видимому, он предложил какой-то закон, на который один из его коллег наложил вето, но Карбон его игнорировал и продолжал настаивать на своем предложении, в результате чего возникли беспорядки. При обсуждении этого события в сенате оратор Люций Лициний Красе резко выступил против Карбона, назвав происшедшее мятежом, и его поддержал консул Гай Клавдий Пульхр, по докладу которого было принято специальное решение. В чем суть этого решения, тоже неизвестно. Но в любом случае это событие не отразилось на карьере Карбона. В 89 г. до н. э. он был претором и в качестве такового участвовал в Союзнической войне, успешно воюя против луканов, живших в Южной Италии. Тяжелые поражения луканам нанес легат А. Габиний, но он погиб при осаде лагеря, и ему на смену отправился Карбон. Он нанес окончательное поражение луканам, и это укрепило его авторитет.

И семейные традиции, и собственные политические взгляды привели Карбона в лагерь популяров, и он стал активным деятелем этой «партии». В 88 г. до н. э. он принял деятельное участие в движении Публия Сульпиция Руфа и после поражения оказался среди тех двенадцати лидеров движения, которые были изгнаны из Рима и даже объявлены вне закона. Когда в следующем году Цинна развернул открытую вооруженную борьбу с сенатом, Карбон тотчас примкнул к нему и возглавил один из трех корпусов его армии. При осаде Рима войска Карбона вместе с войсками Цинны стояли у самых стен города. И Карбон среди первых вошел в Рим после его капитуляции. Предварительно закон о его изгнании был отменен.

Хотя в первое время после победы Карбон оставался частным человеком, его влияние было довольно велико. Враждебно относившиеся к нему античные писатели всячески клеймят его как негодяя, безрассудного тирана, низкого человека, но не приводят при этом ни одного факта, подтверждающего обвинения. Создается впечатление, что основанием для них была только принадлежность Карбона к руководящей верхушке антисулланской коалиции. Если Карбон и принимал какое-то участие в марианском терроре после захвата Рима (никаких сведений об этом нет), то личной выгоды от этого он не получил. Он жил в довольно скромном доме, в котором было всего семь рабов, в то время как многих знатных римлян обслуживали сотни рабов. Известно о его покровительстве молодому Помпею, хотя отец Помпея Страбон был явным противником марианцев. Видимо, как и Цинна, он стремился расширить базу движения, одним из несомненных лидеров которого он был. То, что он в 85 г. до н. э. вместе с Цинной стал консулом и это их совместное консульство продолжилось и в следующем году, говорит о принадлежности Карбона к руководству марианцев.

Готовясь к войне с Суллой, консулы разделили между собой районы действий. Карбон отправился на север Италии и в Цизальпинскую Галлию. В дуэте с Цинной Карбон играл подчиненную роль, но после гибели коллеги он остался единственным консулом и сразу же выдвинулся как неоспоримый лидер всей антисулланской коалиции. Недаром иногда гражданскую войну, вспыхнувшую несколько позже, называли Карбоновой. По закону в случае смерти одного консула другой должен был организовать избрание нового на оставшийся срок, но Карбон под любыми предлогами затягивал эти выборы. Сначала Карбон отказался явиться в Рим для организации выборов, и только угроза некоторых народных трибунов отрешить его от должности за такое явное нарушение закона заставила Карбона прибыть в Рим. Но и после этого он находил различные предлоги, чтобы оттянуть созыв народного собрания до тех пор, пока выбирать консула на оставшееся небольшое время не стало бессмысленным. И были организованы выборы консулов на следующий год.

План Карбона радикально отличался от плана Цинны. Он решил не наносить упреждающий удар на Балканском полуострове, а, наоборот, заманив Суллу в Италию, здесь покончить с ним. Он рассчитывал на активную поддержку италиков, которые уже поддержали популяров во время войны с Октавием. Чтобы еще больше связать италиков со своим делом, Карбон провел меры по возможности реального осуществления новыми гражданами их гражданских прав. Видимо, он ускорил процесс регистрации новых граждан и распределения их по трибам. Начиная с 84 г. до н. э. они реально (а не только в теории) получили «право голосования», т. е. возможность избирать на все должности и быть избранными. Но одновременно он стал требовать у италийских общин и тех общин Цизальпинской Галлии, которые имели римское гражданство, заложников. Сенат решительно запретил это делать, но Карбон, по-видимому, пренебрег запретом, как и в прошлом году, когда вместе с Цинной продолжал подготовку к войне, несмотря на такой же сенатский запрет. Иногда он, правда, встречал сопротивление, как это случилось в Плаценции, где против этой практики, ссылаясь на решение сената, решительно выступил один из руководителей города Марк Каструций.

Стремлением объединить всех реальных и потенциальных сторонников было продиктовано и избрание консулов наследующий год. Карбон отказался выставить свою кандидатуру, и консулами были избраны Люций Корнелий Сципион Азиатский и Гай Норбан. Сципион, как и Цинна, принадлежал к патрицианскому знатному роду Корнелиев, но к еще более известной семье Сципионов. Свою карьеру он начал в конце прошлого века как монетарий, т. е.

лицо, контролирующее выпуск монеты, был авгуром, претором, пропретором на Балканском полуострове и в этом качестве участвовал в военных действиях. Будучи столь знатным и известным, он в то же время был врагом Суллы и, таким образом, в определенной степени представлял ту часть римской аристократии, которая была оппозиционна сулланцам и просулланскому большинству сената.

В противоположность Сципиону Норбан был «новым человеком». Он даже был, если так можно выразиться, «новым гражданином». Вероятнее всего, он был первым человеком в своем роде, который получил римское гражданство и, став им и приняв римскую систему имен, произвел свое родовое имя, которое римляне считали главным, от названия родного города Норбы. Это имя было не очень обычным, ибо в отличие от большинства римских родовых имен, которые кончались на – ius, оно кончалось на – anus, как некоторые дополнительные имена. Это не помешало Норбану заниматься активной политической деятельностью. Уже в 103 г. до н. э. он был народным трибуном, т. е. коллегой Сатурнина. Норбан активно поддерживал его. Будучи популяром, Норбан принимал активное участие в суде над бывшим консулом Квинтом Сервилием Цепионом, нобилем и убежденным оптиматом, обвиненным в «нанесении ущерба величию римского народа» за его поражение от кимвров и тевтонов. В 102 г. до н. э. Норбан был квестором и отправился вместе с претором Марком Антонием на войну с пиратами. И после окончания своего служебного года они оба оставались на театре военных действий – один как пропретор, другой как проквестор. Находясь далеко от Рима, Норбан не принял участие в движении Сатурнина в 101–100 гг. до н. э., но своих симпатий к своему бывшему коллеге не скрывал. Это вызывало ненависть к нему победивших оптиматов, и Норбан в 94 г. до н. э. сам был обвинен в «нанесении ущерба величию римского народа». Его блестяще защищал его бывший начальник знаменитый оратор Антоний, и он был оправдан. В 88 г. до н. э. Норбан был претором, но принимал ли он какое-либо участие в волнениях этого года, неизвестно. После этого он в качестве пропретора управлял Сицилией и оставил там очень хорошие воспоминания о своем управлении.

Избрание консулами Сципиона и Норбана символизировало объединение в одном лагере части нобилитета и италиков. Обеспечив, как он полагал, солидный тыл, Карбон стал ждать высадки Суллы. И в 83 г. до н. э. Сулла действительно высадился в Брундизии. Начался новый тур гражданских войн. В начале войны перевес был на стороне противников Суллы. Было уже подготовлено значительное войско, насчитывавшее 100 тысяч воинов, что в два с половиной раза превосходило численность армии Суллы, а позже это войско было еще увеличено. На их стороне было общественное мнение в Риме. Их поддерживало большинство италиков. Казалось, что план Карбона прекрасно сработает. Но он не учитывал закаленности сулланских воинов, их преданности своему командующему, а главное – военных способностей Суллы, так блестяще проявившихся во время войны с Митридатом. Военные же способности Норбана и особенно Сципиона никуда не годились. Уже в первом же сражении Норбан был разбит и отступил в Капую, а Сципиона Сулла просто обманул: он повел с ним переговоры, заключил перемирие, а затем сумел переманить к себе его воинов.

Карбон, узнав о поражениях, поспешил в Рим. Было необходимо принять меры, чтобы в условиях поражений все-таки укрепить свой тыл. Подозрительным оставался сенат. Хотя многие сенаторы, открыто выступавшие против марианцев, к этому времени перебрались к Сулле, особой уверенности в верности оставшихся у Карбона не было, ибо сенат в целом, кроме некоторых его членов, оставался ему оппозиционным. Чтобы запугать оставшихся сенаторов, Карбон провел решение об объявлении всех сенаторов, перебежавших к Сулле, врагами отечества. Историк Аппиан, рассказывающий об этом эпизоде, не уточняет, через какой орган Карбон провел это решение, но, учитывая, что в принципе принятие таких постановлений было прерогативой сената, можно думать, что именно сенат по настоянию Карбона такое решение принял. В таком случае принятием столь сурового решения Карбон связал оставшуюся часть сената с собой. Фактическое исчезновение армии Сципиона показало, что надо принимать и организационные меры. Больше не доверяя своим союзникам из числа сенаторов, Карбон провел на народном собрании выборы консулом следующего года снова себя, а своим коллегой выбрал Гая, сына Мария. Правда, юному Марию было всего 27 лет и до этого он не занимал никакой выборной должности, так что консулом он быть не мог, но Карбон сумел добиться его избрания. Враги Карбона, еще остававшиеся в городе, подняли голову и, воспользовавшись случившимся в эти дни пожаром в храме Юпитера, обвинили Карбона в поджоге. Впрочем, параллельно ходили слухи, что это дело агентов Суллы.

К зиме военные действия прекратились. В целом итог боев этого года был в пользу Суллы. Но Карбон и его сторонники не смирились с этим. Зима в этом году выпала необьжновенно суровая, и это заставило противников остановить активные действия. Карбон и Марий воспользовались возникшим фактическим перемирием, чтобы подготовиться к новой кампании. Произведен был набор новых войск как в самой Италии, так и в Цизальпинской Галлии. Но когда весной 82 г. до н. э. военные действия возобновились, марианцы снова стали терпеть поражения. Театры военных действий были разделены между консулами так, что Карбон вновь, как и во времена Цинны, действовал уже на привычном ему севере. Его легат Гай Каррина был разбит Метеллом. Карбон пришел на помощь и окружил Метелла. Положение последнего было весьма тяжелым, и его разгром мог бы стать поворотным пунктом в войне, но в это время Марий был наголову разгромлен в Лации у города Пренесте, и это сразу же изменило положение. Карбону пришлось снять осаду с армии Метелла и двинуться на юг. Посланный на помощь Метеллу Помпей стал нападать на войска Карбона с тыла. В этих условиях Карбону изменил его квестор Г. Веррес. С огромной суммой денег, которые ему как квестору были доверены для выплаты жалованья воинам и оплаты продовольствия, он перешел на сторону Суллы. Измена лишила Карбона огромных средств, с трудом собранных им, и во многом предопределила дальнейший ход событий.

Армии Карбона и Мария терпели поражение за поражением. Марий, опасаясь возможной измены сенаторов, вообще решил перебить многих из них, что и было сделано по его приказу тогдашним претором Люцием Брутом. Реакция Карбона на это бессмысленное избиение неизвестна. Но среди убитых был его двоюродный брат Гай Папирий Карбон Арвина, так что едва ли он отнесся к этому акту с большим восторгом. Главная ставка Карбона располагалась в городе Аримин на границе Италии и Цизальпинской Галлии. Здесь к нему присоединились войска бывшего консула Норбана. Сюда пришла и часть италиков под командованием Альбинована. Собрав все эти силы, Карбон обрушился на войска Метелла, но потерпел поражение, следствием которого стал переход части италиков на сторону сулланцев. Норбан, совершенно растерявшись, вообще бежал из Италии на Родос, связь с которым у него существовала еще со времени его участия в войне с пиратами в этом районе. Но, увидев, что родосцы не собираются его активно поддерживать, Норбан покончил с собой.

Теперь главной задачей Карбона стало освобождение Мария, осажденного в Пренесте. Однако посланные им легионы под командованием Люция Брута не смогли преодолеть горные проходы, защищаемые сулланцами. Часть войск Карбона потерпела поражение от Метелла, а основная их часть во главе с самим Карбоном была разбита Марком Лицинием Лукуллом. И хотя часть марианцев, особенно италики-самниты, еще продолжали упорно сражаться, Карбон понял, что война в Италии проиграна. Еще раньше из Италии в Испанию направился Серторий. Теперь его примеру решил последовать Карбон. С частью своей армии он переправился в Африку. Оставшаяся в Италии другая часть его армии была разбита Помпеем. Сулла захватил Рим; вскоре после этого пал Пренесте, в котором погиб Марий, а через некоторое время в результате измены был захвачен последний оплот марианцев – Норба, родной город Норбана.

Карбон, находившийся в Африке, стал собирать силы для новой войны с Суллой. В его распоряжении был флот, с помощью которого он переправился на Сицилию, чтобы этот самый близкий к Италии остров сделать базой для возобновления войны. В Африке же был оставлен зять Цинны Гней Домиций Агенобарб. Власть Карбона признала и Сардиния. Сулла, укрепившись в Риме, направил против Карбона армию во главе с Помпеем. Наместник Сицилии Марк Перперна перешел на его сторону. Карбон бежал на остров Коссуру, но Помпей направил туда свой отряд. Полностью лишившийся поддержки, Карбон был схвачен и приведен к Помпею, где претерпел череду унижений и был убит в начале 81 г. до н. э.

IV. Благородный мятежнник Квинт Серторий

Одним из виднейших деятелей антисулланской коалиции был Квинт Серторий.

Он родился в 123 г. до н. э., т. е. был почти ровесником Друза, но в отличие от него был не сенатором, а всадником. Да и среди всаднических родов его род ничем не выделялся. Родиной его был сабинский город Нурсия в горной части Италии, но он все же был римлянином, а не италиком, и его род занимал видное положение в этом небольшом италийском городке. Серторий рано потерял отца, и его воспитывала мать, нежную любовь к которой он пронес через всю свою жизнь. А жизнь он начал как идеальный римлянин. Получив неплохое образование, особенно в области права, он научился красноречию и, обладая значительными способностями, рано выделился среди сверстников и земляков, так что мог рассчитывать на хорошее положение в родном городе. Но он стремился к большему.

В 18 лет он начал служить в армии. В это время римским владениям в Галлии угрожали кимвры и тевтоны, и армия под командованием Квинта Сервилия Цепиона, в которой служил Серторий, направилась против опасных врагов. Под Араузиономон впервые в своей жизни вступил в сражение. Это сражение закончилось полным поражением римлян. Но Серторий в этой битве прославился. Он сражался в коннице, потерял коня, был ранен, но в панцире и со щитом сумел переплыть бурную реку Родан и не только спасся, но и сохранил вооружение. Это очень ценилось в Риме. И юноша сразу стал знаменит. Теперь Серторий служил в армии, воевавшей против тех же «варваров» в Галлии, но уже под командованием Мария. И здесь Серторий не остался в тени. Однажды Марий направил его в разведку. Серторий, одевшись по-кельтски и выучив несколько наиболее распространенных фраз, проник в лагерь врагов и принес оттуда очень ценную информацию. Затем он неоднократно участвовал в боях, проявляя и смелость, и смекалку. Марий не мог не отличить храброго и разумного воина. Но Серторий, похоже, относился к своему полководцу скептически. Уже будучи прославленным воином, молодой Серторий в 98 г. до н. э. вступил в армию консула Тита Дидия в качестве военного трибуна, т. е. одного из офицеров легиона. Дидий был направлен с войском в Испанию. Так Серторий впервые попал в эту страну, с которой будет тесно связана его дальнейшая судьба.

Римские войска впервые появились в Испании в 218 г. до н. э. в самом начале войны с Ганнибалом. По миру, заключенному с Карфагеном в 201 г. до н. э., карфагеняне отказывались в пользу римлян от своих владений в Испании, но сами испанцы не собирались подчиняться новым господам. Тем более этого не желали те испанские племена, которые и карфагенянам не подчинялись. Начались долгие и утомительные испанские кампании римской армии. Римляне не раз одерживали блестящие победы, и их полководцы праздновали заслуженные триумфы. Но испанцы продолжали сопротивляться, и конца этим войнам, казалось, не было видно. Правда, приблизительно в середине II в. до н. э. были одержаны решительные победы. Был коварно убит вождь племени лузитан Вириат, созданное им объединение вскоре распалось, и лузитаны потерпели тяжелое поражение. В 133 г. до н. э. Сципион Эмилиан после долгой осады захватил город Нуманцию в центральной части страны, где жили кельтиберы. Римляне сочли, что испанский вопрос окончательно решен. Специальная сенатская комиссия рассмотрела положение в стране и упорядочила управление ею. Были уточнены границы между двумя римскими провинциями: Ближней Испанией и Дальней. Но многие испанцы продолжали сопротивление. В 99 г. до н. э. испанские племена кельтиберов и вакцеев разбили претора Ближней Испании Гая Целия Кальда. Положение стало столь серьезным, что в следующем году в Ближнюю Испанию был направлен сам консул. Вместе с ним туда прибыл и Серторий.

Дидий решительно взялся за наведение порядка в этой провинции. Он коварно пообещал некоторым испанцам земли соседнего города Коленды, а когда они ему поверили, он, разделив их предварительно на мужчин, женщин и детей, окружил и полностью уничтожил. Римляне расценили это жестокое коварство как великий подвиг. Испанцы, разумеется, восприняли его совершенно иначе. Борьба продолжалась. Дидию было продлено командование в ранге проконсула еще на пять лет, до 93 г. до н. э., и все это время рядом с ним находился Серторий. В глазах римлян он прославился в результате событий в городе Кастулоне. Там местные жители, воспользовавшись беспечностью римского гарнизона, восстали и с помощью соседей из города Истурги многих римлян перебили. Серторию с группой воинов удалось бежать. Собрав из уцелевших солдат отряд, он, в свою очередь, воспользовался беспечностью кастулонцев, которые оставили открытыми городские ворота, ворвался в город и перебил восставших. А затем он переодел своих воинов в местную одежду и с ними напал на Истурги, где ничего не подозревавшие жители впустили якобы соотечественников в город. Серторий со своими воинами перебил часть врагов, а когда остальные сдались, продал их в рабство. Для римлян Серторий стал героем. Но, как ни странно, и испанцы восхищались им. Имя Сертория отныне было известно во всей стране, и это повлияло на последующие события.

В 93 г. до н. э. Дидий вернулся в Рим. Он отпраздновал пышный триумф за победы в Кельтиберии в Испании, и в рядах победоносной армии шагал, вероятно, и Серторий. Вскоре после этого Серторий был избран квестором и в качестве такового был направлен в Цизальпинскую Галлию, т. е. Галлию по эту сторону Альп. Эта провинция была расположена непосредственно к северу от Италии, от которой практически не была отделена никакими природными рубежами. Это обстоятельство делало ее очень важной и в политическом, и в стратегическом отношении. Обстановка в Риме и Италии была очень напряженной. После провала попытки Друза предоставить римское гражданство италикам те стали готовиться к войне за эти права. Хотя подготовка, естественно, велась втайне, все более настойчивые слухи о грядущей войне распространялись в Риме, и римляне, по крайней мере наиболее дальновидные из них, не обманывались в ощущении опасности этой войны. В этих условиях роль Цизальпинской Галлии еще более возрастала. Серторий, став ее квестором, постарался подготовить провинцию к войне. Он принял энергичные меры, собрал воинов и оружие, укрепил города, подготовил необходимые припасы, проявив во всем этом уже не военные, а административные способности.

Когда в 90 г. до н. э. разразилась Союзническая война, Серторий принял в ней активное участие. Одним из командующих римской армии был Дидий. Хотя официально он подчинялся консулу этого года Сексту Юлию Цезарю, на деле, как и другие командиры римской армии, действовал самостоятельно на своем участке фронта. И он, по-видимому, предложил Серторию снова воевать вместе с ним, теперь уже в ранге легата, т. е. одного из своих помощников. Серторий сражался отважно и, вероятно, именно в этой войне потерял глаз. В одном из сражений погиб Дидий. Это было тяжелым ударом для Сертория: он потерял покровителя, а других у него в Риме, по-видимому, не было.

В 88 г. до н. э., когда происходили волнения в самом Риме, а затем началась первая гражданская война, закончившаяся захватом Рима Суллой, Серторий выставил свою кандидатуру в народные трибуны. Он был в это время чрезвычайно популярен в Риме. Слава о его подвигах гремела повсюду, а его раны, особенно потерянный глаз, не давали возможности забыть о его деяниях. При его появлении в театре толпа восторженно ему рукоплескала. Но против него выступил Сулла, и это решило дело. Свою популярность и восторг народа Серторий явно переоценил, да и в условиях победы Суллы в пока еще короткой гражданской войне этот восторг не мог иметь решающего значения. Надежных связей и покровительства у Сертория в Риме не было. Большую часть своей карьеры Серторий сделал вне Рима, так что бурные события в городе в значительной степени прошли мимо него, и никаких связей он завязать просто не успел. По своим личным политическим контактам Серторий до этого времени был связан скорее с аристократическими группировками. Службу он начал под знаменами Цепиона, который в свое время навлек на себя ненависть демократов. Позже он служил под командованием Мария, но, как уже говорилось, относился к нему скептически. Покровитель Сертория Дидий был «новым человеком», но верно служил сенаторской олигархии: в 103 г. до н. э. он, будучи народным трибуном, пытался спасти от суда того же Цепиона, обвиненного в нанесении ущерба величию римского народа за проигранную битву при Араузионе, и за свою позицию даже подвергся насилию, а позже, став консулом, вместе со своим коллегой Метеллом провел уже упоминавшийся закон, запрещавший объединять в одном «пакете» разнохарактерные законопроекты и устанавливавший большой срок между внесением закона и голосованием, что в то время имело явную антидемократическую направленность. Учитывая контакты Сертория, можно предполагать, что политических противоречий с Суллой у него не должно было быть. Едва ли между ними могли встать какие-либо личные противоречия, ибо в предшествующее время пути Сертория и Суллы не пересекались. Но противоречия все же были. Возможно, Сулла просто хотел видеть на посту народного трибуна своего человека. Но главное, как кажется, было другое.

Видимо, популярность Сертория сыграла с ним злую шутку. Свежий пример трибуната Руфа еще раз показал, насколько опасной может стать эта должность в руках человека, которого поддерживает толпа. Популярный и поэтому опасный, но в то же время беззащитный из-за отсутствия сильного покровителя или «партии», Серторий был обречен на поражение. Серторий учел этот урок. Он стал «партийным», а ненависть к Сулле, погубившему его политическую карьеру, решила выбор. С этого времени он стал ярым врагом Суллы и его приверженцев.

Уже после захвата Рима Сулла провел выборы консулов на следующий год. Одним из них стал его сторонник Гней Октавий, но вторым консулом вопреки ожиданию Суллы был избран не его племянник Ионий, а его ярый враг

Люций Корнелий Цинна. Когда между Цинной и Октавием началась борьба, среди вооруженных сторонников Цинны был и Серторий. Но в развернувшейся схватке Цинна и его отряд потерпели поражение. Серторий к этому времени был уже сенатором. Вероятно, он вступил в сенат в качестве квестория после исполнения им обязанностей квестора Цизальпинской Галлии. Но в сенате, большинство которого явно было на стороне Суллы и Октавия, он чувствовал себя неуютно. И он не был единственным. Сенаторами, выступившими на стороне Цинны, были некий Гай Милоний, о котором больше ничего не известно, и Гай Марий младший, сын Мария. Все трое предпочли покинуть Рим и присоединиться к Цинне.