Текст книги "Гражданские войны в Риме. Побежденные"

Автор книги: Юлий Циркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Антоний принял в этой войне самое активное участие. После бурных политических схваток он снова оказался в своей привычной роли – военного командира. Первым городом, захваченным Цезарем, был Аримин, расположенный близ Рубикона. Там Цезарь на некоторое время остановился, чтобы организовать набор войск, а Антония с пятью когортами послал в город Арреций, откуда шла прямая дорога на Рим, но на Рим он не пошел, ожидая приказа командующего. И такой приказ скоро поступил: Антоний должен был отправиться со своими когортами в город Сульмон, где находился помпеянский гарнизон численностью в семь когорт. Но жители города сами открыли ворота воинам Антония, командовавшие местным гарнизоном помпеянские командиры сдались, а их когорты перешли на сторону Цезаря. И уже с отрядом из двенадцати когорт Антоний вернулся в лагерь Цезаря. Взятие Сульмона имело большое значение, ибо оно обеспечивало и захват близлежащего Корфиния, единственного города, оказавшего войскам Цезаря серьезное сопротивление. Вскоре после этого войска Помпея были полностью вытеснены из Италии, и Цезарь победителем вошел в Рим. Среди тех, кто его сопровождал, был и Антоний.

Уладив наскоро дела в Риме, Цезарь направился в Испанию против стоявших там значительных сил Помпея. Правителем Италии, кроме самого Рима, где власть осуществлял Лепид, и командиром оставленных там своих войск он назначил Антония, которому предоставил ранг пропретора (вдобавок к должности народного трибуна), хотя Антоний не занимал даже должности эдила и высшей его должностью был пост квестора, самый низкий в римской должностной иерархии. В задачу Антония входили наведение порядка в Италии, защита ее от возможного вторжения противника, а также недопущение отъезда различных влиятельных лиц. По этому поводу долгую переписку с ним имел Цицерон, который хотел покинуть Италию, чтобы не принимать участия в гражданской войне. И Антонию пришлось писать ему письмо с выражением самых дружеских чувств, лишь бы отговорить его от отъезда. Это письмо, разумеется, не означало изменения отношения Антония к знаменитому оратору, но он был вынужден по прямому приказу Цезаря переломить себя. Однако его дипломатия так и не имела успеха, ибо Цицерон все равно уехал, презрев прямое запрещение Цезаря и уговоры Антония, но не на остров Мелиту, как он заявлял, а на Балканский полуостров в лагерь Помпея.

Уже в это время проявилась одна важная черта характера Антония. Он мог в высшей степени собираться с силами для какого-либо важного дела, но затем полностью расслабляться, забросив повседневные дела. Так произошло и во время его управления Италией в 49 г. до н. э. Проявив в начале года бешеную энергию, что стало чуть ли не официальным поводом к началу гражданской войны, он затем почти перестал заниматься текущими и не очень интересными делами, полностью предавшись удовольствиям. Он мог вызвать к себе представителей городских властей тех общин, урегулирование положения в которых от него требовал Цезарь, но решению дел предпочесть утренний сон. Он был невнимателен к просителям не потому, что хотел их обидеть или выказать свое негативное отношение, а по небрежности и легкомыслию. Антоний был женат на своей двоюродной сестре Антонии, дочери Гая Антония, консула 63 г. до н. э., в свое время связанного с Каталиной, но принужденного отправиться на подавление восстания Каталины; правда, под предлогом болезни от устранился от непосредственного командования в сражении со своим бывшим другом. Все же Антоний был осужден за участие в заговоре и был отправлен в изгнание, но позже был помилован уже Цезарем. Женитьба, однако, не стала препятствием для продолжения достаточно легкомысленной жизни Антония. Знатные римляне передвигались по улицам в так называемых лектиках, т. е. особых переносных ложах, носимых рабами; лектики были снабжены пологами, так что можно было там спрятаться, но можно было и, открыв полог, позволить толпе себя лицезреть. И Антоний с удовольствием появлялся в открытой лектике вместе с актрисой Киферидой и в сопровождении еще нескольких лектик с юношами, которых молва считала его любовниками. За Антонием закрепилось прозвище «Киферидский» (видимо, по аналогии с прозвищем отца «Критский»).

Когда Цезарь вернулся из Испании в Рим, ему поступило огромное количество жалоб на Антония. Но Цезарь тогда нуждался в Антонии и поэтому никакого внимания на эти жалобы не обратил. Он готовился к войне на Балканском полуострове. Несмотря на зимнее время и на господство на Адриатическом море помпеянского флота, Цезарь, стремясь как можно быстрее перенести войну на Балканы и не допустить высадки противника в Италии, переправился со своим авангардом в район Диррахия. Антонию же и другому своему легату Квинту Фуфию Калену (тоже обладавшему пропреторским рангом) он поручил собрать в Брундизии подкрепления и затем следовать за ним на балканский театр военных действий. Поскольку все балканское побережье напротив Брундизия было занято войсками Помпея, Калену выполнить поручение Цезаря не удалось. Тогда главная тяжесть переправы легла на плечи Антония. Помпеянская эскадра во главе с тестем Помпея Люцием Скрибонием Либоном захватала остров, лежащий у выхода из гавани Брундизия, и этим фактически гавань блокировала. Такой успех Либона грозил полностью отрезать армию Цезаря от его италийского тыла и в значительной степени обрекал Цезаря на поражение. Антонию надо было во что бы то ни стало деблокировать Брундизий и прийти на помощь Цезарю. Антоний предпринял совершенно неожиданный маневр. Он вооружил и укрепил свои легкие корабли, на которые посадил воинов, а две триремы сумели заманить боевые корабли Либона непосредственно в гавань Брундизия. И когда эти корабли оказались в гавани, на них со всех сторон налетели легкие суда Антония. Один корабль Либона был захвачен, остальные бежали. Антоний заблаговременно расставил по берегу своих всадников, которые не давали морякам Либона высадиться для пополнения запасов пресной воды. В результате Либон был вынужден отступить и освободить путь из Брундизия на восток.

Эта неудача Либона не смутила помпеянских флотоводцев, и те еще более внимательно стали следить за войсками Антония и Калена, чтобы не допустить их переправы. И все же к концу зимы Антоний вышел из Брундизия. Он рассчитывал на особо благоприятный юго-западный ветер, но все время дул южный. Однако Антоний все-таки снялся с якоря. Ветер переменился именно на юго-западный, которого Антоний так долго и напрасно ждал, но за это время флот Антония миновал лагерь Цезаря и пристал к берегу много севернее, да притом еще и понес по пути некоторые потери. Но все же главное было достигнуто: армия Антония, состоявшая из трех легионов ветеранов, одного легиона новобранцев и 800 всадников, оказалась на балканском берегу Адриатического моря и двинулась на соединение с войском Цезаря. Помпей попытался помешать их соединению, но неудачно. Армии соединились, и это изменило соотношение сил. И хотя перевес все еще был на стороне Помпея (особенно на море), он уже не был столь внушительным. Антоний принимал активное участие и в боях, продолжавшихся в районе Диррахия, и в походе в глубь материка, который Цезарь предпринял, чтобы не дать Помпею эффективно использовать свой флот.

В решающем сражении при Фарсале 9 августа 48 г. до н. э. Антоний командовал левым крылом армии Цезаря. Битва закончилась полной победой Цезаря и бегством Помпея. Отправляясь преследовать бегущего Помпея, Цезарь послал Антония в Рим. После битвы при Фарсале Цезарь снова стал диктатором, и по его приказу консул этого года Публий Сервилии Ватия Исаврик назначил начальником конницы при Цезаре Антония. Некоторые коллеги Антония по авгурату пытались этому воспрепятствовать, ссылаясь на старинное установление, по которому начальник конницы назначался только на шесть месяцев, но консул сумел сломить это сопротивление, ссылаясь на то, что если диктатор назначен на более длительный срок, то и его начальник конницы тоже должен исполнять свои обязанности столько же времени. Таким образом, Антоний стал вторым человеком в государстве, а во время отсутствия Цезаря фактически первым. А Цезарь действительно завяз в восточных делах и долго не мог вернуться в Рим.

Став фактическим наместником Цезаря в Риме и Италии, Антоний был вынужден вплотную заняться некоторыми весьма сложными делами. Цезарь начал свою политическую карьеру как популяр и скоро стал неоспоримым лидером этой «партии». Как говорилось выше, популяры стремились достичь своих целей, опираясь на народные массы и в значительной степени противопоставляя себя сенату, а поэтому проводили или стремились провести те или иные мероприятия в пользу как крестьянства, так и, пожалуй, даже в большей степени, городского плебса. Для широких слоев рядового римского населения победа Цезаря означала появление надежды на удовлетворение своих заветных стремлений. А самым серьезным был в это время долговой вопрос. В 48 г. до н. э. претор Марк Целий Руф выступил с предложением отмены долговых процентов, а затем, встретив сопротивление консула Сервилия Ватин и других властей, взял его обратно, но зато предложил вообще отменить все долговые обязательства и на год отложить квартирную плату. В ответ сенат, по докладу консула, снял Целия с должности и даже вывел из своего состава, а второй претор Гай Требоний с оружием в руках прогнал его с судейского места. Целий направился в Южную Италию, куда на помощь себе призвал Тита Анния Милона, в свое время приговоренного за убийство Клодия к изгнанию, и они оба возглавили народные волнения, причем Милон действовал от имени Помпея. Видимо, население Италии в это время было настроено в большой степени процезаревски и поэтому особенно активной поддержки повстанцам не оказало. Милон и Целий были убиты, и спокойствие в Италии было восстановлено. Все эти дела закончились, по-видимому, еще до возвращения Антония в Рим. Но в следующем году начались новые волнения, с которыми уже пришлось иметь дело Антонию.

В 47 г. до н. э. с программой отмены долгов выступил народный трибун Публий Корнелий Долабелла. Он был еще довольно молодым, но чрезвычайно честолюбивым человеком. Приблизительно три года назад он женился на дочери Цицерона и был тогда противником Цезаря, но, подобно Куриону, из-за нужды в деньгах стал цезарианцем. Он был на 13 лет моложе Антония, но входил в число его друзей. Пользуясь этой дружбой, Долабелла пытался провести свое предложение с помощью всемогущего начальника конницы. Против Долабеллы решительно выступили другой трибун Люций Требеллий, а также близкий друг Цезаря Гай Азиний Поллион. И Антоний встал на их сторону. На это его толкнули и соображения личного порядка. Антоний заподозрил свою жену в измене именно в Долабеллой и с позором выгнал ее из дома. Теперь уже не только о дружбе между Антонием и Долабеллой не могло быть и речи, но и о простом нейтралитете. Антоний решительно выступил против предложения трибуна. В ответ Долабелла со своими сторонниками занял форум. Сенат официально поручил Антонию и восьми народным трибунам, т. е. всем, кроме Долабеллы и ради видимости объективности Требеллия, навести в городе порядок. Антоний только этого и ждал. Опираясь и на свои полномочия, и на постановление сената, он ввел на форум войска и силой подавил движение. Правда, волнения в городе еще продолжались, но до открытого сражения противостояние уже не доходило. Другим делом, с которым пришлось столкнуться Антонию, были волнения среди цезаревских ветеранов в Кампании. Антоний был вынужден сам отправиться в Кампанию и успокоить ветеранов.

В то же время, как и два года назад, Антоний перемежал занятия государственными делами кутежами и любовными приключениями. Выгнав из дома свою жену Антонию, он женился на Фульвии, происходившей из довольно известного плебейского рода, хотя отец ее ничем особенным не был известен. Главное было в другом. Первым мужем Фульвии был тот Публий Клодий Пульхр, который в свое время был неистовым трибуном, вожаком вооруженной банды, красноречивым оратором и ярым врагом Катона и Цицерона. После гибели Клодия Фульвия, уже имевшая двух детей, стала женой Куриона. Но в 49 г. до н. э. Курион, возглавивший войска Цезаря, направленные сначала на Сицилию, а затем в Африку, погиб на африканской земле, и Фульвия снова осталась вдовой. И Клодий, и Курион были друзьями юности Антония, и тот теперь взял дважды овдовевшую Фульвию в жены. Но это не мешало Антонию бесконечно пировать, снова сблизиться не только с Киферидой, но и с другими артистами, которые в римском общественном мнении стояли довольно низко, окружить себя безмерной роскошью и даже разъезжать на колеснице, запряженной львами. Он купил на аукционе значительную часть конфискованного имущества Помпея, включая его дом, но отказался платить всю требуемую сумму и даже возмутился, когда ее от него потребовали. Все это вызвало недовольство в Риме. Низы были недовольны подавлением движения Долабеллы, а верхи возмущены поведением цезаревского наместника, который так демонстративно рвал со старинными традициями и принятыми этическими нормами.

Когда осенью 47 г. до н. э. Цезарь наконец вернулся в Рим, он резко осудил действия и поведение Антония. Если два года назад он, нуждаясь в Антонии, не обратил никакого внимания на жалобы, то теперь положение изменилось. Хотя в Африке еще собирались силы помпеянцев и республиканцев, а в Дальней Испании происходили волнения, решающие победы были уже одержаны, и Цезарь мог позволить себе пренебречь помощью таких военных командиров, как Антоний. К тому же Антоний, по-видимому, слишком уж выделялся своими военными успехами, а этого диктаторы не любят. Стремясь консолидировать свою власть, Цезарь проводил ясно выраженную политику «милосердия», направленную на преодоление раскола в римской политической элите и приобретение себе в ней солидной поддержки. А недовольство элиты поведением Антония в какой-то степени ставило под угрозу такую консолидацию. Наконец, Цезарь еще не считал себя в силе резко рвать со своей прежней «демократической» опорой, а решительные действия Антония вели к этому. Поэтому Цезарь демонстративно простил Долабеллу, а затем и провел ряд законов, частично повторивших предложения Долабеллы. Все эти обстоятельства и привели к охлаждению между Цезарем и Антонием. Выражением этого охлаждения стало то, что провозглашенный в третий раз диктатором Цезарь на этот раз своим начальником конницы назначил не Антония, а Лепида.

Антоний стал частным человеком и очень обиделся на Цезаря, считая себя несправедливо обойденным. Когда в конце того же года Цезарь отправился в поход в Африку, Антоний отказался последовать за ним. «Опала» Антония продолжалась почти два года. И время вынужденного бездействия не прошло для него даром. Не имея власти, он уже не мог столь активно проявлять широту своей натуры. Но еще важнее было то, что его хорошо прибрала к рукам Фульвия. Она была женщиной волевой и довольно честолюбивой, а опыт предыдущих браков научил ее справляться с мужчинами типа Антония. К тому же она искренне любила своего нового мужа и сделала все, чтобы крепко привязать его к себе. И Антоний, еще недавно славившийся своими попойками, достаточно наглыми выходками и любовными приключениями, превратился в скромного семьянина, послушного воле жены. Естественно, что только такое положение его все же не устраивало, да и для Фульвии быть просто примерной женой частного человека было мало. И в 45 г. до н. э. Антоний предпринял шаги по примирению с Цезарем.

В это время Цезарь, одержавший в Испании свою последнюю победу над помпеянцами, с торжеством возвращался в Италию. Многие знатные римляне поспешили ему навстречу. Среди них был и Антоний. Но неожиданно пронесся слух, что в действительности Цезарь разбит и на Италию идут войска его врагов. Антоний испугался и, как четыре года назад, переоделся в раба и в таком виде вернулся домой, еще раз убедившись в любви Фульвии, которая, не узнав мужа, сразу с тревогой спросила о нем. Слух оказался ложным, и Антоний вновь отправился на встречу в Цезарем. На этот раз он даже сумел опередить многих других, и недалеко от галльского города Нарбона встретился с победоносным полководцем. Там у них состоялся какой-то разговор, содержание которого неизвестно, но известен его результат: между Цезарем и Антонием были улажены все недоразумения, и когда Цезарь с торжеством проезжал по Италии, в его колеснице рядом с ним находился Антоний, а позади еще два человека, с которыми Антонию скоро придется иметь дело, хотя пока он этого, естественно, не знал: старый соратник Цезаря Децим Брут и внучатый племянник Цезаря Гай Октавий. Это было почестью и совершенно ясным знаком примирения. А далее Цезарь сделал еще один знак новой близости между ними. Став снова консулом в 44 г. до н. э., своим коллегой он сделал Антония.

Будучи консулом, Антоний продолжал всячески подчеркивать свою приверженность к Цезарю. Особенно ярко это проявилось во время праздника Луперкалий 15 февраля 44 г. до н. э. Будучи не только консулом, но и авгуром, Антоний в этот день участвовал в священном беге луперков по улицам города; внезапно подбежав к Цезарю, он увенчал его царской диадемой. Разумеется, особой неожиданностью это не было; возможно, что и сам Цезарь был в курсе подготовки этого события и хотел проверить отношение римлян к подобному акту. Отношение оказалось явно негативным, и даже некоторые верные сторонники Цезаря, как, например, Лепид, этот акт не одобрили. Так что Цезарь в конце концов решительно отказался от диадемы, но Антоний свою задачу выполнил и утвердился в качестве ближайшего сподвижника Цезаря. Это даже дало ему силу возражать против попытки Цезаря назначить консулом Долабеллу, с которым еще недавно так жестоко столкнулся Антоний. Собираясь в поход против Парфии, Цезарь хотел оставить вместо себя на оставшуюся часть года консулом именно Долабеллу, то ли потому, что был уверен в его преданности, то ли потому, что, зная о весьма непростых отношениях между ним и Антонием, хотел на всякий случай обезопасить себя от чрезмерного честолюбия своего старого соратника. И официальное назначение Долабеллы так и не состоялось, хотя тот уже стал носить консульскую одежду. Резко ссориться с Антонием Цезарь не захотел.

Попытка Антония увенчать Цезаря диадемой послужила последним толчком к оформлению заговора, направленного на убийство диктатора. К заговору примкнули и многие цезарианцы, недовольные монархическими замашками Цезаря. Один из них, Гай Требоний, хорошо зная о недавних трениях между Антонием и Цезарем, еще раньше попытался было привлечь и того к заговору. Антоний решительно пресек подобный разговор, но ничего о нем Цезарю не сообщил. Характер Антония был таков, что при покушении на Цезаря он мог и растеряться, и решительно броситься ему на помощь. Поэтому одной из главных задач заговорщики сочли необходимость нейтрализации Антония. В решающий день 15 марта 44 г. до н. э. то ли Децим Брут, то ли Требоний (разные источники называют разные имена) при входе в здание, где заседал сенат, увлек Антония разговором и помешал ему войти в здание. Во время этой беседы и произошло убийство Цезаря.

Услышав об убийстве и увидев израненный труп своего вождя, друга и коллеги, Антоний испугался. Не зная планов заговорщиков, он решил, что они хотят уничтожить не только Цезаря, но и всех его наиболее активных сторонников. Он снова переоделся в платье раба и бежал. Пробравшись затем в свой дом, Антоний там забаррикадировался и стал ждать последующих событий. Но, к его удивлению, заговорщики ограничились только убийством Цезаря и не предприняли никаких активных действий по реальному захвату власти. И это вернуло ему прежнюю энергию. К тому же он узнал, что начальник конницы Лепид бежал к войскам, стоявшим на острове на Тибре, и, возглавив их, готов к действию. Возникла опасность потери Антонием своего положения даже в среде самих цезарианцев. И он решил действовать.

Уже в тот же день 17 марта Антоний направил своих посланцев к цезаревским ветеранам, значительная масса которых в это время собралась в Кампании в ожидании получения обещанных им земель. Узнав о гибели Цезаря, они не только возмутились убийством своего бывшего и любимого полководца, но и опасались за возможность получить землю. Поэтому ветераны охотно откликнулись на призыв Антония и уже к утру 16 марта появились в Риме их первые группы, а постепенно по Аппиевой дороге с юга все больше ветеранов стекалось в город. Рано утром 16 марта в доме Антония собрались все видные цезарианцы, чтобы выработать план своих дальнейших действий. Споры продолжались довольно долго, но в конце концов Антоний решил взять все дело в свои руки. После смерти Цезаря он остался единственным консулом. Был, правда, Лепид, который в качестве начальника конницы и теперь юридически исполнял обязанности диктатора. Но Антоний решительно его оттеснил. В то время как Лепид настойчиво выдвигал лозунг мести за Цезаря, Антоний пытался навести мосты с заговорщиками и их сторонниками и избежать открытых столкновений. Такая тактика оказалась в эти дни единственно верной.

В качестве консула Антоний уже ночью разослал сенаторам приказ на следующий день собраться на заседание. Это заседание на всякий случай Антоний собирал в храме Теллус (богини земли), расположенном около его дома, чтобы при возникновении опасности можно было легко скрыться. Но заседание прошло на редкость удачно для Антония. Еще до заседания Антоний явился в дом Цезаря и убедил его вдову Кальпурнию передать ему и казну, и все бумаги Цезаря, включая проекты различных распоряжений и законов. Теперь на самом заседании он уже мог говорить не только от своего имени, но и от имени убитого Цезаря. Так, он согласился с назначением на оставшуюся часть года вторым консулом Долабеллы, как этого и хотел Цезарь и против чего он сам еще так недавно упорно возражал. Этим он демонстрировал свое подчинение решениям покойного диктатора независимо от своего личного к ним отношения. А когда сенатор Тиберий Клавдий Нерон предложил объявить Цезаря тираном, Антоний заметил, что в таком случае все распоряжения Цезаря надо признать незаконными, в том числе и те, которые он делал в пользу тех или иных сенаторов, как, например, распределение должностей и провинций. Это, разумеется, совершенно не устраивало большинство собравшихся. Тогда Цицерон предложил компромисс: предать все случившееся забвению, объявить амнистию убийцам, но Цезаря тираном не объявлять. На следующий день заседание было продолжено, и на нем было принято окончательное решение в духе цицероновского компромисса. Было произведено и распределение провинций. Антонию и Долабелле как действующим консулам никаких провинций не досталось, но в то время Антонию было не до этого. В целом решение сената его полностью удовлетворило. Идя в значительной степени навстречу республиканцам, Антоний даже провел закон о полном уничтожении диктатуры. Впрочем, это ему в тот момент было самому очень выгодно: выбивалась легальная почва из-под ног Лепида, его соперника в лагере цезарианцев, и он, являясь консулом, становился единственным бесспорным главой республики, ибо Долабелла по своим личным качествам и довольно молодому возрасту реальным соперником быть не мог.

Однако уже 19 марта Антоний получил первый серьезный удар. Было вскрыто завещание Цезаря, и оно оказалось совсем не таким, на какое надеялся Антоний. Своим главным наследником Цезарь объявлял своего внучатого племянника Гая Октавия, которому оставлял три четверти своего имущества, а самое главное – посмертно его усыновлял. Остальную четверть покойный оставлял двум другим внучатым племянникам – Люцию Пинарию Скарпу и Квинту Педию, хотя их и не усыновлял. Лишь наследниками второго ряда, т. е. теми, кто ими станет, если кто-либо из первых откажется от наследства, назывались Децим Брут и Марк Антоний. Антоний был шокирован. Он не мог себе представить, что невзрачный юнец, который меньше года назад сидел за его спиной в колеснице Цезаря и который сейчас находился в Аполлонии на Балканском полуострове, участвуя в подготовке парфянского похода, станет наследником не только имущества, но и имени Цезаря. Антоний прекрасно понял опасность, которая может исходить из такого положения. Необходимо было ее парализовать. И он решил всем показать, что он является наследником если не имени Цезаря, то, несомненно, его дела. И лучшим способом это сделать были похороны Цезаря.

20 марта состоялись торжественные похороны убитого. Предварительно было публично зачитано его завещание. Когда римляне узнали, что среди наследников, хотя и второго ряда, назван Децим Брут, они пришли в ярость. Но особенно их возбудило желание Цезаря оставить каждому бедняку по 300 сестерциев, а всему народу – свои роскошные сады за Тибром. Антоний тотчас всем этим воспользовался. На форум, где собралась огромная толпа, тесть Цезаря Люций Кальпурний Пизон принес тело убитого, которое было выставлено на всеобщее обозрение. Но т. к. его все же было плохо видно, была представлена восковая статуя Цезаря с тщательным изображением всех ран, нанесенных ему подлыми убийцами. А когда это зрелище достаточно подогрело настроение собравшихся, Антоний выступил с надгробной речью. Он восхвалял Цезаря, напоминал о всех почестях, которые ему присудило благодарное отечество, говорил о его милосердии и безопасности всех, кто к нему приходил, в то время как сам Цезарь, являясь личностью священной и неприкосновенной, тем не менее убит. Затем Антоний дал торжественную клятву охранять тело Цезаря, а в конце поднял на кончике копья окровавленную и изодранную мечами одежду Цезаря и, как будто забыв о недавно дарованной амнистии, назвал убийц душегубами и подлецами.

Возбужденная всем этим хорошо поставленным спектаклем толпа разгромила находящуюся неподалеку сенатскую курию, и из обломков скамей и столов сложила огромный костер, на котором и было сожжено тело Цезаря. А затем та же толпа бросилась громить дома заговорщиков. Появился некий Амаций, который объявил себя внуком Мария и на этом основании родственником Цезаря (родная тетя Цезаря была женой Мария), и он даже воздвиг алтарь на месте сожжения тела своего якобы родственника. Размах беспорядков и выдвижение самодеятельного вождя, чье появление не было никак предусмотрено, испугали самого Антония. И он принял решительные меры для восстановления порядка. Амаций был арестован и убит, а собравшиеся на форуме его сторонники разогнаны солдатами. Сенат, увидевший в Антонии своего единственного защитника, разрешил ему иметь личную охрану из числа цезаревских ветеранов. Антоний, воспользовавшись этим разрешением, скоро набрал огромный отряд из 6 тысяч человек, причем только из центурионов, имевших большой опыт и знакомых ему лично. Сенату, обеспокоенному такой силой, собравшейся у консула, он пообещал уменьшить ее, когда все успокоится, но, разумеется, и не подумал выполнить свое обещание. Таким образом, в результате всех этих событий положение Антония значительно укрепилось.

Утвердив себя в качестве бесспорного лидера цезарианской «партии», а с другой стороны, подавив народные волнения и этим сникав благосклонность сената, Антоний приступил к проведению ряда мероприятий, которые должны были усилить положение и его самого, и его сторонников. При этом он постоянно ссылался на распоряжения, найденные им в бумагах Цезаря. Разбирать их ему помогал бывший личный секретарь Цезаря Фаберий. И поскольку никто, кроме самого Антония и Фаберия, этих бумаг не видел, было совершенно неясно, что в действительности является исполнением воли диктатора, а что – произволом консула. Цицерон с раздражением писал, что после смерти Цезаря они вынуждены подчиняться его бумагам. Проведя специальный закон о подтверждения актов Цезаря, Антоний получил полную юридическую возможность провозглашать сразу в виде законов те проекты, которые Цезарь планировал или которые ему Антоний приписывал. Этими актами Антоний стремился привлечь к себе самые разные слои и более или менее влиятельные силы римского общества. Уничтожением диктатуры он сделал шаг навстречу сенату (хотя, как уже говорилось, и не без пользы для себя лично). Теперь Антоний публикует закон, разрешающий обвиняемому в случае привлечения к суду по обвинению в насилии или в оскорблении величия римского народа обратиться непосредственно к народу (раньше такое право имели только приговоренные к смертной казни); так как такие обвинения в основном касались наместников провинций и командующих войсками, происходивших обычно из числа сенаторов, то этот закон был сенатом принят. Меньше им, конечно, должен был понравиться другой закон, касающийся судов. В первое консульство Помпея и Красса был проведен закон, по которому судебные комиссии состояли из равного количества сенаторов, всадников и эрарных трибунов. Цезарь вывел последних из этих комиссий, а Антоний восстанавливал тройной состав судов, но их третьим элементом стали не эрарные трибуны, а центурионы или даже (если верить Цицерону) рядовые солдаты, что резко увеличивало роль военного элемента в чисто гражданских делах.

Навстречу пожеланиям армии и ее ветеранов шли и другие мероприятия Антония. Был принят закон о выведении колоний в Южную Италию, а колонистами были преимущественно ветераны. Уже от своего имени и имени своего коллеги Долабеллы Антоний провел аграрный закон, согласно которому все «общественное поле», какое еще оставалось в Италии, распределялось на участки среди ветеранов и бедных граждан. Реального значения этот закон не имел, так как неразделенной земли в Италии почти не оставалось, да и позже он был вообще отменен, но его пропагандистское значение было огромно, ибо и ветераны, и низшие слои гражданского населения увидели именно в Антонии своего защитника. Важно было и то, что для реализации этого закона была создана специальная комиссия из семи человек, в которую включили обоих консулов и брата Антония Люция, который был в этом году народным трибуном. Чтобы привлечь италийские муниципии, Антоний провел в жизнь закон, который Цезарь несомненно планировал, но, по-видимому, не успел провести: он расширял самоуправление муниципиев. Также от имени Цезаря был проведен закон о предоставлении гражданства провинции Сицилии. Стремясь подтвердить свою репутацию верного цезарианца, Антоний провел закон, переименовавший месяц квинтилий, в котором родился Юлий Цезарь, в июль, и уже в том же 44 г. до н. э. этот месяц именовался по-новому, что вызвало скорбь и Цицерона, и других противников Цезаря. Не менее важным для Антония было обеспечить себе и своим сторонникам управление важнейшими провинциями. Как говорилось выше, при распределении провинций сразу после убийства Цезаря консулы были обойдены и Антонию пришлось с этим согласиться. Но уже в апреле он поставил вопрос о получении и ими соответствующих провинций. Он сумел добиться назначения наместником Сирии Долабеллы, а себе потребовал Македонию. Концентрируясь на Востоке, он тем самым подтверждал желание Цезаря начать войну с парфянами ради мести за поражение Красса. Сенат пошел ему навстречу, хотя позже приказал сирийским войскам повиноваться только Кассию, которому раньше поручили управление этой провинцией. Несколько позже под предлогом угрозы Македонии со стороны пограничных «варваров» Антоний потребовал послать туда войска, которые он поставил под командование своего брата Гая, бывшего в этом году одним из преторов. Наличие такой армии в непосредственной близости от Италии резко усиливало позиции Антония.