Текст книги "Надежда Габриэля Ролена (СИ)"
Автор книги: Юлиана Чернышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Глава 9. О том, что лучше взять на себя слишком много и выбросить по дороге, чем слишком мало и забыть нужное
Кафе, в котором мы договорились встретиться с Камиль, располагалось буквально в десяти минутах ходьбы от дома, так что попала я туда чуть раньше назначенного времени. Огляделась, оставшись вполне довольна интерьером, и присела за столик, заказав на время ожидания чашку кофе.
Но ни в полдень, ни спустя пятнадцать минут девушка так и не появилась. Поколебавшись немного, я достала телефон, в надежде увидеть сообщение или пропущенный звонок, но нет, экран оказался девственно чист, не считая виджета погоды, с зашкаливающей, даже для конца лета, температурой. Запив чужую непунктуальность остатками кофе, я попыталась позвонить сама, но просчиталась и тут – гудки раздавались один за другим, но трубку никто не брал.
Прекрасно, что сказать. Коллега у Диметрис оказалась знатной динамщицей. Слегка раздражённая, в последний, третий раз, нажала на кнопку вызова. И, о чудо!
– Кэми, у тебя совесть есть? – не дожидаясь оправданий, поинтересовалась я. – Жду тебя уже…
Вежливое покашливание, явно мужское, не дало договорить до конца.
– Добрый день. Скажите, вы знакомы с владелицей данного телефона?
Нет, я звоню наобум и называю первым пришедшим в голову именем.
– Допустим, – осторожничая, отозвалась я. – С кем имею честь?
– Меня зовут доктор Аранди Коско, из клиники Белгаро. Сегодня утром к нам поступила пациентка…
– Что с ней? – одновременно копаясь в сумке в поисках карточки, поднялась я с места. Если человек не в состоянии сам ответить на телефон, это точно не означает ничего хорошего.
К счастью, официантка поняла без слов и убежала за счётом, а собеседник тоже не стал напускать туману.
– В настоящее время находится без сознания. К сожалению, при ней не было документов, поэтому мы не имеем возможности идентифицировать личность, а телефонный аппарат заблокирован и позвонить кому-то из родственников также не удалось. Вы можете связаться с ними?
– Боюсь, что нет, – проведя картой по платёжному терминалу, я поспешила к выходу, не дожидаясь чека. – Мы не настолько близки, скажем так. Если я сейчас подъеду…
– Спросите на рецепции доктора Коско, вас направят ко мне, – уловил незаданный вопрос мужчина. – Как ваше имя?
– Диметрис. Диметрис Эспаро.
– Хорошо, я буду ждать вас, мисс Эспаро.
Усевшись в такси и машинально продолжая сжимать мобильный в руке, я не могла не думать, что произошедшее мало похоже на случайность. Позавчера мы с Камиль обсуждали Ханси и девушек, которые, теоретически, от них пострадали, вчера вечером она «работала», вполне вероятно, что именно с ними, а сегодня в больнице и без сознания. Впору начать считать себя параноиком, но… Нет, в подобные совпадения верилось с трудом.
Не вздумай умереть, Кэми! Ты должна мне много чего рассказать.
По-настоящему разумная мысль пришла мне в голову лишь в тот момент, когда автомобиль затормозил на парковке. Какой смысл был так стремиться сюда, если сказать доктору мне ровным счётом и не нечего? О Камиль я не знала ничего, кроме имени, да и то, не могла быть уверена, что это не творческий псевдоним, так сказать. Не знала ни её возраста, ни наличия или отсутствия родственников. Даже не знала, как она выглядит!
Нет, торопиться определённо не стоило, для начала нужно подготовиться. Расплатившись с водителем, я вновь взялась за телефон.
Аскур тоже не спешил поднимать трубку. Пришлось выслушать дюжину гудков, прежде чем раздалось его «Эспаро, давай ты скажешь, что ошиблась абонентом», приправленное сочным зевком. Я даже убрала на мгновение телефон от уха, взглянув на время.
– Ты реально ещё спишь?
– Детка, я лёг несколько часов назад, – спокойно, как ребёнку, разъяснил маг. – Поэтому запомни, что хотела сказать, расскажешь вечером.
– Аск! – непроизвольно повысила я голос – с него станется сбросить звонок и улечься спать дальше. – Мне, правда, нужна твоя помощь.
Зевать в ухо перестали. Не знаю уж, что именно сыграло роль – сама просьба или то, как я его назвала. Да и какая разница, важен был лишь результат.
Спустя двадцать три минуты я входила в здание, обладая необходимым минимумом знаний о «подруге». И с вынужденным признанием, что к Нарциссу прежде была несправедлива. Не имея нужной специализации, он всё равно умудрился найти необходимые данные о Кэми, включая название зоомагазина, где она работала официально.
Аранди Коско при личной встрече оказался существенно старше своего голоса по телефону. Этакий широкоплечий викинг лет пятидесяти, с сединой в длинных, собранных в хвост волосах и в бороде, и с идеально белыми, как в рекламе зубной пасты, зубами. Не сказать, чтобы привлекательный, скорее просто привлекающий внимание.
Он действительно оказался рад мне, в свете сообщенных сведений, даже сам предложил вызвался проводить к Камиль.
Надо сказать, клиника меньше всего была похожа на лечебные заведения моего города, куда теоретически могли привести человека с улицы, без документов. Причём «с улицы» – отнюдь не метафора, Камиль действительно обнаружил прохожий, лежащей без сознания на асфальте, и вызвал скорую. А затем её доставили сюда, в здание, словно сошедшее с экранов зарубежных фильмов. Да и палата, чрезвычайно маленькая, но аккуратная, оставила исключительно приятное впечатление.
– Как я и говорил, в настоящее время она находится без сознания, – вещал доктор, пока я разглядывала распластавшееся на больничной койке тело, облачённое с бледно-зелёную рубашку и подключённое к пыхтящему по соседству аппарату.
Для наблюдателя – будто шокировано и обеспокоено, а по факту просто с любопытством. О да, теперь я определённо могла понять Ханси, выбравших именно этих девушек. Потому что бледная блондинка Диметрис наверняка потрясающе смотрелась рядом с Камиль – черноволосой, с кожей цвета шоколада и экзотическими для этих мест чертами лица. Она определённо была более чем симпатичной, если бы не сероватая бледность, царапины на коже и общий измождённый вид.
Коско говорил и говорил, но большая часть его речи изобиловала таким количеством терминов, что приходилось мысленно переводить её на более привычный язык. По сути, ничего особо страшного с Кэми не произошло – никаких переломов или разрывов (о последнем я, помня о её профессии, справилась отдельно), только ушибы, ссадины и вывихи обоих запястий. Царапины, вроде тех, что в детстве мы называли асфальтовой болезнью, были и на лице, но доктор практически гарантировал, что шрамов не останется.
Наиболее насторожившей его, а точнее плохо вписывающейся в общую картину, оказалась рана на лопатке – не слишком большая, сантиметра три в диаметре, но нанесённая чьей-то очень умелой рукой. Будто кому-то и впрямь понадобилось вырезать кусок кожи у отключившейся девчонки. Я брезгливо повела плечами, представив этот процесс.
– Вы не знаете, возможно, у вашей подруги имела склонность… к нанесению себе увечий, так сказать? – с паузой, явно предназначенной для придумывания более корректной формы вопроса, поинтересовался Коско.
– Определённо нет, – с почти полной уверенностью отозвалась я. Хотя бы по той причине, что спина – не самое удобное место для подобных манипуляций. Да и какой смысл в чём-то подобном? – Мы разговаривали позавчера, договаривались о встрече. Судя по голосу, она была в полном порядке, а сегодня, – я развела руками. – Даже предположить не могу, что случилось.
Доктор покивал с самым понимающим видом.
Естественно, у него оказалось предостаточно вопросов, на которые я не могла ответить при всём желании. Пришлось сказать, что до недавнего времени мы с Кэми долго не общались и тем более не виделись, так что откуда бы мне знать, придерживалась ли она каких-либо диет, например.
Хотя конкретно этот вопрос был скорее риторическим. Сама Диметрис тоже полнотой отнюдь не отличалась, настолько тонкие запястья у меня были разве что в давнем прошлом, лет в двенадцать, но в остальном, по сравнению с подружкой, тянула прямо на пышку. Худоба Камиль была болезненной, и явно не за один день возникнувшей. Неужели Ханси оказались из тех, кто предпочитает «биться о скалы»? Или это исключительно её инициатива, довести себя до истощения? К сожалению, мне ответить тоже было некому.
Повинуясь некстати, да и непонятно с чего возникнувшему чувству ответственности я уточнила, не нужны ли какие-то лекарства или оплата процедур, но нахмурившийся на секунду Коско только качнул головой. И попросил лишь по возможности всё же связаться с родственниками Кэми.
Уходила я с обещанием, которое пока не знала, как буду выполнять, ответным – позвонить, если Камиль придёт в себя и…
И сильнейшим ощущением, что всё это «ж-ж-ж» неспроста.
Ни на и ни в какие шабаши вечером так никто и не пошёл. Вместо этого был организован почти военный совет в миниатюре, прямо в моей квартире. Причём Аскур, насколько я поняла, дома так и не был, выспавшись у Лисёнка и продолжив играть, пока не заглянула я и не распустила этот клуб досуга.
Чтобы ситуация была понятна, пришлось потратить некоторое время, почти дословно воспроизведя разговоры с Бернаром и Камиль и то, что удалось нарыть о Ханси, а потом уже поделившись собственными выводами, что всё это взаимосвязано.
Наша рыжая непорочность внимала с округлившимися глазами, а вот маг только морщился временами, но комментировать не спешил. И я его отлично понимала.
Такой бизнес априори не может быть чистым, не касаясь даже вопросов противозаконности. Но всё равно, слишком самонадеянно было считать, что произошедшее с Кэми не что иное, как предупреждение мне. Или не слишком?
– Мне уже начинает казаться, что Диметрис сама заварила эту кашу с переселением душ, – подвела я итог идеей, которая так и крутилась в голове.
– А раньше? – Аскур только открыл рот, но Лис опередил его с вопросом.
– Раньше предпочитала мнить себе избранной, посланной спасти этот мир, – саркастично отозвалась я, припомнив десяток книг на эту тему. – А вы – моя бестолковая, но верная команда.
Бестолковая команда обменялась взглядами, но мстить не стала, синхронно почесалась: один затылок, второй за ухом, а затем Нарцисс уточнил:
– А если серьёзно? Правда думаешь, что она сама могла затеять всё это, чтобы сбежать и начать жизнь с чистого листа?
Если и так, то с листом она явно прогадала, выбрав изрядно помятый и исчерканный. Хотя определённая логика в этом была. Но вот правдоподобность?
– Не знаю. Ты у нас маг, вот и скажи, реально ли это? Оставим пока другие миры, давай сосредоточимся просто на обмене телами. Это возможно?
«Тыжмаг» снова поморщился:
– Какое-то странное у тебя мнение о нас сложилось. Почему-то от Вайсиса ты знаний по теме не требуешь.
– Так я и не в лису переместилась. Прости, Вайс, – мальчишка улыбнулся коротко и снова вернул испуганно-внимательное выражение лица. – Ну, может, есть какие-то ритуалы, я не знаю… Кровь девственницы, шерсть единорога, чёрный алтарь на перекрёстке?
– Смирительная рубашка, мягкие стены, – по-своему продолжил ряд Нарцисс, наверняка сдерживаясь от желания покрутить пальцем у виска. – Не слышал о подобном. Астральные проекции – да, это я и сам могу, в принципе, но чтобы переместиться насовсем?
Нет, так нет. Не слишком и надеялась, что он воскликнет сейчас нечто вроде «точно, как же я сразу не вспомнил!» и выдаст, как на духу, разложенную по полочкам теорию. Но было бы неплохо, определённо.
– И… что ты теперь будешь делать? – нарушил тяжёлое, задумчивое молчание Лисёнок.
Подчиняясь мимолётному желанию, я потрепала его по волосам, едва не запутавшись пальцами в лохматых прядях.
– Жить, как жила. А что, есть какие-то другие варианты?
– Но они же могут…
– Что? Направить ко мне людей в чёрном, которые скрутят и утащат с собой? Если и так, то тут никакие меры не спасут, и полк телохранителей тоже. Или ты предлагаешь забаррикадироваться в ванной и трястись там от страха?
– Она права, Вайс. К тому же, это всё – всего лишь наши предположения, основанные на парочке фактов и огромной куче фантазии. И, кстати, нет никаких гарантий, что вчера твоя подруга была именно у Ханси, а не какого-нибудь другого клиента, перестаравшегося с воплощением своих больных фантазий и решившего под шумок избавиться от девчонки.
– Тогда бы и избавлялся с концами, а её нашли. Живую, – напомнила я. Правда версия была неплохая, особенно если вспомнить повреждённые запястья. Возможно, её держали, или привязывали куда-то… – Погоди. Мы можем узнать, кто вчера заказывал Камиль.
Аскур приподнял бровь:
– Ты же помнишь, что она в отключке?
– А причём здесь она? – практически пропела, довольная пришедшей в голову идеей, я. – У меня же есть чудный Бернар, которому можно задать столько нескромный вопрос.
– И он прямо возьмёт и ответит.
– Почему нет? Я всё ещё его пчёлка-трудяжка, которая вот-вот выздоровеет и выйдет на работу.
У Нарцисса, очевидно, было другое мнение, но одухотворившись, я уже схватила мобильник, с лёгкостью отыскав нужный набор цифр. Правда реальность оказалась жестока – механический голос ответил, что такого номера не существует. Видимо, поэтому он и не был вбит в телефонную книгу. Как говорится, «чтоб никто не догадался».
Чёрт.
– Ладно, подождём, пока очнётся Камиль, – подвела я итог, постучав ни в чём не повинным гаджетом по подлокотнику дивана.
– Если.
– Когда, – с нажимом повторила я, метнув в пессимиста строгий взгляд, – доктор сказал, что ничего серьёзного, так что скоро должна прийти в себя.
– Ну, когда, так когда, – не стал спорить Аскур, поднимаясь и потягиваясь, как большой ленивый кот. Заодно будто случайно продемонстрировал выглянувший из-под футболки, весьма впечатляющий, пресс. – Пойдём, Вайсис, надерём еще разок задницы этим оркам, да поеду я домой.
Лисёнок кивнул задумчиво, вставая тоже и взглянув на меня:
– Ты не хочешь…
– Хочу, – как всегда не дав договорить, но впервые не так уж уверенная, что именно он собирался сказать, перебила я. – Только сразу предупреждаю – никогда не играла в компьютерные игры. Вообще никогда.
Демонстративно хмыкнувший маг ухватил меня за руку, вздёргивая с дивана. И, насмешливо сообщив «Я уже хочу это увидеть», утащил к выходу.
Он потом ещё долго ворчал, что я их обманула, наблюдая как полураздетая эльфиечка на экране орудует мечом в половину её роста, кроша врагов направо и налево, под мотивирующие вопли забавно подпрыгивающего на месте Лисёнка. А я всего-то представляла на месте орков вроде бы совершенно на них не похожих братцев Ханси.
– Никогда не бывала в обезьяннике, – нагнувшись к самому уху Аскура, поделилась я сокровенным.
Маг, в это самое время водящий ладонью рядом с дверным замком, дёрнулся и раздражённо повернулся ко мне:
– Вот сейчас очень кстати было, спасибо! Из-за тебя я снова сбился!
– Просто предупредила. Вдруг тебе будет приятно, что ты у меня будешь первым? Если нас поймают.
– Нас не поймают, если ты перестанешь меня отвлекать! – практически прошипел он, возвращаясь к работе.
Подумаешь, какие мы нервные.
Конечно, идея была Аскура. И не потому, что моя совесть не позволила бы вломиться в чужую квартиру, а потому что банально не додумалась до этого сама. Но маг, вчера отчаливший домой уже за полночь, к обеду позвонил с энтузиазмом в голосе и предложением поиграть в Клайда и Бонни местного пошиба. Нет, грабить мы никого не собирались, да и не думаю, что Камиль хранила деньги в ящике с бельём, а вот найти документы было бы неплохо.
И вот теперь я стояла «на шухере», пока мой личный маг (главное, ему об этом не говорить) возился с замком, пытаясь открыть его при помощи какой-то разновидности телекинеза и чёртовой матери. И злился, потому что за короткое время пребывания здесь я умудрилась отвлечь его уже дважды, первый раз поинтересовавшись, возится ли он также долго с замками Вайса.
– Кажется… – пробормотал Аскур, и сразу после раздался щелчок, уведомивший, что вовсе не показалось. – Точно, всё. Давай, заходи уже.
Последний раз взглянув на лестничную клетку и соседскую дверь, я первой проскользнула в открывшийся проём.
– У тебя квартирка покруче будет, видимо, лучше работала – оглядевшись, констатировал Нарцисс. И хохотнул, секундой спустя озвучив свои мысли: – Слу-ушай, вот интересно, а у них проводится конкурс на работника месяца?
– Обязательно, – мрачно согласилась я, опустив тот факт, что работала, вообще-то, Диметрис. – И фото на доску почёта вешают.
Жилище Кэми и вправду несколько уступало моему – без того небольшая квартира-студия оказалась заставлена мебелью, отчего выглядела ещё более тесной. Да и уборкой тут явно промышляли нечасто, в отличие от чистюли-блондиночки. Одна только кружка с остатками кофе в раковине и остатки подсохшего тоста в блюдце на столе чего стоили.
– Но бельишко у неё определённо симпатичнее.
Обернувшись, я обнаружила, что Аскур успел подцепить лежащий на спинке дивана кружевной бюстгальтер и теперь разглядывал его, подвесив за лямку на указательном пальце.
– То есть ты правда надеялся, что я сейчас задеру футболку, пытаясь убедить, что ты не прав? Серьёзно, такой наивный.
– Попытаться стоило, – не расстроился блондин, возвращая находку откуда взял. – Ладно, думай, где тут можно что-то интересное найти.
Судя по всему – где угодно. А документы и вовсе могли быть при Кэми и кануть в небытие, но хотелось надеяться на лучшее.
– Ладно, – повторила я. – Поищи в ящиках под телевизором, а я в шкафу.
Начинающий фетишист показательно-расстроено вздохнул, покосившись на лифчик, но послушно присел в указанном месте, выдвигая верхний ящик.
Ну что, поехали.
За неполный час мы успели основательно переворошить всю квартиру, за исключением разве что вентиляции и бачка унитаза, но ничего заслуживающего внимания так и не нашли. В отличие от всё той же педантки Диметрис, её подружка с сортировкой не заморачивалась – всё валялось везде. И если пачка сигарет по соседству с тарелками удивила не сильно, то огромный кухонный тесак на полке с чистым постельным бельём был вот как-то совсем не ожидаем.
– Засада, – подытожил блондин, устроившись на несобранной, а лишь прикрытой пледом постели на диване.
– Засада, – согласилась я, присаживаясь на край журнального столика. – И что делать?
Нарцисс возвёл глаза к потолку, пошевелил губами и выдал:
– Что-что? Придётся опять ехать в этот задрипанный магазинчик и очаровывать работницу. Кстати, теперь только послезавтра, когда там другая сотрудница будет.
Речь явно шла о магазине, где работала Камиль, а вот смысл остальной части фразы от меня ускользнул. Я сощурилась, поймав его взгляд:
– В смысле – опять? Аск?!
– А ты думала, мне адрес квартиры, которую она даже снимает не официально, с неба упал? – прищурился, а скорее сморщился он в ответ. – И кто из нас наивный, а, Эспаро?
– То есть ты хочешь сказать, что получил его от коллег Кэми, за красивые глаза?
– О, ты тоже оценила? Спаси-ибо, – приложив руку к груди, мило произнёс Нарцисс. – Вообще-то, я получил его за свой большой, – я приподняла одну бровь, – восхитительный, – вторая бровь присоединилась к первой, – магический дар, – закончил довольный произведённым эффектом засранец.
– Гипноз?
– Ничего подобного. Просто я умею уговаривать. Хочешь, проверим? – и он подарил мне выразительный взгляд. Сказала бы обольстительный, но, вот беда, в сексуальном плане Аскур был для меня абсолютно непривлекателен.
– То есть ты девушек не соблазняешь, а уговариваешь? – парень открыл рот, чтобы выбраться из ловушки, в которую сам же себя неосторожно загнал, но я уже поднялась, подхватывая сумку. – Идём уже, Казанова, какой смысл тут торчать?
Ему хватило ума и выдержки ограничиться ещё одним взглядом, на этот раз многообещающим, и тронувшей губы усмешкой. О, кто-то собирается мстить за поруганную честь? Всегда пожалуйста, это может получиться интересно.
Дверь за спиной щёлкнула автоматическим замком, ограждая от нас стены чужой квартиры.
Я настолько забила себе голову мыслями о вещах отнюдь не рутинных, что к вечеру воскресенья хотелось чего-то максимально простого и тривиального. И подвернувшийся под руку Лисёнок оказался вытащен на променад. Впрочем, слово «вытащен» здесь не совсем уместно – сопротивляться он, и не думал, поддержав идею с энтузиазмом, а по выходу из дома даже предложил руку лёгким, будто отработанным движением, при этом умудрившись почти не смутиться. Для меня оказалось приятным сюрпризом, что мальчишка так быстро совершенствовался. Так, глядишь, через месяц можно будет обсуждать с ним что угодно, не опасаясь вогнать в краску или ступор.
Впрочем, конкретно сейчас я со всей возможной в таком случае внимательностью слушала рассказ Вайса о первой части той самой игры, которой вчера было посвящено несколько часов. Фонтанирующий эмоциями Лис вещал что-то про устаревшую за пять лет графику, но обалденный сеттинг, а мне приходилось лишний раз напоминать себе, что ему девятнадцать, хоть большую часть времени – дитё дитём.
На подходе к палатке с мороженным, куда мы свернули практически не сговариваясь, монолог оказался прерван телефонным звонком. На этот, не иначе как ради разнообразия, самолётной турбиной ревела трубка Вайса, упрятанная под клапан кармана тёмно-зелёных шорт.
Ойкнув от неожиданности и извинившись, мальчишка на пару минут отвлекся на разговор, убеждая кого-то на другом конце провода, что у него всё хорошо, он не голодает и приезжать вовсе не обязательно. А сбросив вызов, демонстративно утёр рукой несуществующий пот на лбу.
– Мать?
– Брат, – качнул он головой, хотя я считала вопрос почти риторическим.
Вот это уже было занятно. Обычно такими, слегка инфантильными, вырастают единственные дети в семье, а здесь, глядите-ка, умудрился при брате, насколько понимаю старшем, остаться мальчиком-цветочком.
– Беспокоится, значит? А родители?
Желтовато-коричневые глаза забегали по сторонам, длинные пальцы нырнули в волосы, да и вообще вид у Лисёнка стал какой-то нервный и неуверенный. Я даже подумала, что отвечать не станет, но нет.
– Онисомнойнеобщаются, – скороговоркой пробубнил он, по-прежнему глядя куда угодно, только не на меня.
– Не общаются? Серьёзно? – ладно я, но Вайс, этот почти хрестоматийный пример идеального сыночка… Не понимаю.
Было видно, что мальчишка и сам не рад заведённой теме, но мне было слишком любопытно, что же такого он мог натворить, дабы заработать родительское неодобрение.
– Они врачи, оба, – когда я уже было подумала, что ничего не расскажет, начал неуверенно Лис, уводя меня всё дальше от вожделенного мороженного, – мама – стоматолог, папа – остеопат. И брат тоже. Он не хотел, планировал на инженера поступать, но дома такой скандал разразился, что предпочёл сдаться. Потом, правда, понял, что это прямо его, сейчас уже хирургом работает, но… Ну, какой из меня врач, Триш?! Я крови боюсь…
Я машинально погладила его запястье пальцами лежащей на нём руки.
– И ты?..
– Я бы тоже сдался. Наверное. Но тут вмешался Вейл и сказал, что если я хочу учиться в институте искусств, значит буду там учиться. И с квартирой помог тоже.
– И что, они реально целый год строят из себя обиженных из-за уже свершившегося факта? Или считают, что так ты передумаешь?
Лисёнок неопределённо дёрнул плечами.
– Да, дела-а, – протянула я, не зная, что сказать ещё.
Не считая нужным опровергать мнение, что для родителей дети всегда остаются таковыми, я не могла понять такого вот насаждения мнения. Зачем? Для чего? Какой смысл лепить из кого-то подобие себя, ломая его? В такие моменты действительно впору радоваться, что никакие родственнички, со своими планами на мою жизнь, в ней не фигурировали.
– Ладно, ты, главное, не расстраивайся. Станешь знаменитым художникам и отправишь им приглашения на собственную выставку в какой-нибудь суперкрутой галерее.
Вайс улыбнулся, правда немного грустно. А потом вспомнил:
– Мороженное! – и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, потащил меня обратно к палатке.
– А ты? – поинтересовался мальчишка, расположившись полубоком на скамейке и в перерывах между словами умудряясь откусывать посыпанный шоколадной стружкой пломбир. – Почему ты оказалась…
– В детдоме? А вот кто бы мне рассказал.
Я вовсе не лукавила, а на самом деле не знала, почему очутилась там. Почему мать находила в себе силы или желание занимать мной до пяти лет, а потом потеряла их. Никто из персонала так и не обмолвился об этом, а сама я не помнила ничего из того, переломного момента. Да и вообще, все воспоминания «до» были слишком тусклыми и малочисленными, чтобы можно было сложить из них полноценную картину произошедшего. И я не могла быть точно уверена, что все они, будь то кукла с роскошными кудрями, почти с меня ростом, молоко с противной пенкой на полдник в детском саду или длинная седая коса и массивные очки той, кого я, кажется, называла бабушкой, происходили на самом деле, а не сформировались богатой детской фантазией в минуты одиночества.
Лисёнку я это всё же рассказала. Почти как он, глядя куда-то мимо, и обращаясь, наверное, больше к самой себе. Просто говорила, говорила, говорила, пока растаявшее мороженное не капнуло на колено и не побежало холодной струйкой вниз по ноге.
– Чёрт!
– Вот, держи, – Вайс жестом фокусника выдернул из кармана сложенную вчетверо ткань и протянул мне. Вот покажите ещё хоть одного мужчину, который носит с собой платок, а не презервативы, например.
Вытирая липкие разводы, я едва сдерживала кривящиеся в улыбке губы. А справившись, подняла на мальчишку глаза и призналась, поддаваясь странному приступу умиления:
– Ты чудо, ты в курсе?
Кончики ушей Лиса привычно заалели, а сам он смущённо почесал нос:
– Да я же ничего…
– Чудо-чудо. Не подумай, я не радуюсь тому, что ты тогда угодил в эту колючую проволоку, но последствия более чем устраивают. Представляешь, если бы мы не познакомились?
Конечно, в таком случае я нашла бы другого «языка», возможно кого-то более уверенного в себе и пробивного. Но чувствовала бы при этом то единение, что ощущала, находясь рядом с Лисёнком? Едва ли. Как будто та незримая нить, натянувшаяся между нашими, первый раз встретившимися, взглядами, никуда не делась.
Эй, Смирнова, с каких пор ты разводишь такие сопли?
– Тогда бы меня уже не было, – прервал ход мыслей Вайс. Причём смысл слов существенно контрастировал со спокойным, даже слегка безразличным тоном. – Ты мне жизнь спасла, помнишь?
– Прекрати. Разве это не то, что делают друзья? – поморщившись от нежелания примерять на себя лавры спасительницы, произнесла я. Да так и застыла, осознав, что именно сказала.
Я, которая считала дружбу анахронизмом, которая предпочитала строить взаимоотношения на прочной и твёрдой основе взаимных интересов, только что поняла, что действительно считаю Лисёнка другом. Вне зависимости от того, полезна эта дружба или нет. И вне зависимости от того, придерживается ли он аналогичного мнения.
– Триш? Ты в порядке? – мальчишка обеспокоено заглянул мне в лицо, едва не заставив вздрогнуть от неожиданности.
– А? Да, конечно. Ну что, идём домой?
Вайс нахмурился, видимо что-то подозревая, но кивнул, вставая со скамейки. Я тоже поднялась, выбросив остатки размокшего вафельного рожка и, отерев пальцы о так и не возвращённый платок, водрузила руку на законное место – на сгиб локтя первого настоящего друга.
