Текст книги "Швейцарский Робинзон"

Автор книги: Йоханн Давид Висс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Мой парус имел форму прямоугольного треугольника, одну его сторону мы протянули вдоль мачты и накрепко привязали. Короткий катет привязали внизу, к тонкому рею, соединенному под прямым углом с мачтой; другой конец рея, к которому крепилась длинная сторона паруса, доставал до рулевого весла, что позволяло управлять парусом, а в случае необходимости спускать его. Спереди и сзади на суденышке мы просверлили дырки, чтобы пропустить в них снасть, позволявшую поворачивать парус в любую сторону, не разворачивая при этом саму посудину.

Время от времени Фриц брал подзорную трубу и смотрел, что делается на суше. Кажется, там все было в порядке. По просьбе сына я поднял маленький флажок. Хотелось, чтобы наш кораблик выглядел неким подобием настоящего корабля.

Конечно, такое тщеславие в лучшем случае достойно улыбки, но сделал это я не только ради честолюбивого Фрица, но и ради собственного удовольствия.

Потом мы попытались соорудить руль – по бортам укрепили по два прочных бруска, между которыми положили весла; при повороте они упирались в бруски, что позволяло менять курс.

За работой время идет быстро. Начало смеркаться, и я понял, что заночевать придется на корабле – не возвращаться же домой с пустыми руками. Заранее было договорено, что мы поднимем флаг, если надумаем остаться на разбитом корабле. Так и было сделано.

Остаток дня занимались тем, что выбрасывали с нашего суденышка все лишнее, а взамен грузили инструменты и другие необходимые вещи. Корабль разграблялся самым варварским способом, но без всяких угрызений совести.

Самой желанной добычей был и порох и свинец – кто знал, сколько времени нам предстояло провести в одиночестве, защищаясь от диких зверей и добывая себе пропитание охотой. Груз погибшего корабля предназначался для строительства новой колонии в Южном море,[9]9
  Южное море – официальное название Тихого океана в XVI–XVIII вв. Именно так назвал его Васко Нуньес де Бальбоа, открывший для европейцев величайший водный бассейн планеты, – в противоположность Северному морю, или Атлантическому океану.


[Закрыть] поэтому на борту оказалось столько всяких предметов, которые обычно не принято брать в море.

При таком изобилии трудно было сделать выбор. Что важнее и полезнее? В первую очередь я взял ножи, вилки, ложки и кухонную утварь, в коих мы испытывали превеликую нужду. В капитанской каюте отыскалось несколько серебряных приборов и другие изделия из серебра, тарелки, подносы, чаши из латуни, а также великолепные бутылки. Все это аккуратно запаковывалось вместе с жаровнями, поварешками, сковородками, чугунками, кастрюлями и глиняными горшками, обнаруженными на камбузе.[10]10
  Камбуз – кухня на морском корабле.


[Закрыть] Наконец, из капитанских запасов к нам перекочевало несколько вестфальских окороков,[11]11
  Вестфалия – регион на западе Германии с высокопродуктивным сельским хозяйством; славилась в Центральной Европе окороками и другими колбасными изделиями.


[Закрыть] да еще в придачу пара мешочков с кукурузой и другими зерновыми.

Фриц напомнил мне, как холодно и жестко спать в палатке, и я дополнил наш багаж еще несколькими походными матрацами и шерстяными одеялами. Мальчишка, едва ли видевший в своей жизни оружие, притащил винтовки, сабли, шпаги, охотничьи ножи. Напоследок мы взяли канаты, тросы, большой рулон парусины, а также бочонок с серой.

Перегруженный до предела кораблик опустился глубоко в воду, слава Богу, море было спокойное! Иначе несдобровать бы! Однако на всякий случай мы захватили два спасательных жилета. Ведь все может приключиться! Если кораблик пойдет ко дну, придется спасаться вплавь.

За сборами незаметно наступила ночь. О возвращении на берег нечего было и мечтать: в потемках немудрено наскочить на скалу или того хуже – перевернуться. Яркий, взметнувшийся ввысь веселыми искорками огонь на берегу возвестил, что с нашими родными полный порядок; в свою очередь мы зажгли четыре больших фонаря и просигнализировали, что тоже пребываем в благополучии и добром здравии. Прозвучавшие в ответ два ружейных выстрела, как мы перед отъездом условились, свидетельствовали, что наш сигнал принят и понят.

Но тревога за близких, однако, не покидала меня. Мы, конечно, валились с ног от усталости и нуждались в отдыхе. Решили переночевать в катамаране – пусть неудобно, но зато спокойнее, легче бежать, если что случится. Большой корабль мог в любую минуту развалиться.

Рано утром, когда только-только стало светать, я вновь поднялся на палубу разбитого корабля, чтобы с помощью подзорной трубы изучить обстановку на лагерной стоянке. Проснувшийся Фриц наскоро приготовил завтрак, мы с удовольствием уплетали его и одновременно наблюдали за берегом. Не прошло и пяти минут, как из палатки показалась матушка. Я сразу признал ее, кто же еще мог встать раньше других! Тотчас же был поднят белый вымпел, мы размахивали им до тех пор, пока не увидели ответное приветствие флагом с берега. От сердца отлегло. Значит, у них все хорошо.

– Послушай, Фриц! – обратился я к сыну. – Давай не будем спешить. Нашим пока ничто не угрожает, а вот несчастных животных надо спасти. Ведь погибнут без нас божьи твари! Может, возьмем с собой? Пусть не всех, но…

– А может, выстроим плот и переправим всю скотину в лагерь? – предложил Фриц.

– Нет, не подходит. Во-первых, строительство – хлопотное дело, а, во-вторых, корова, осел и свинья вряд ли будут вести себя тихо и смирно на плоту.

– Свинью можно привязать канатом и выбросить в море, как только отчалим. С раздутым брюхом она прекрасно продержится на воде.

– Неплохо придумано, молодец! А как быть с козами и овцами?

– На мелкую скотину наденем пробковые пояса, и они поплывут словно рыбки.

– Замечательно, Фриц! Светлая голова! Немедленно приступаем к делу.

Мы подошли к животным, выбрали для испытания одного ягненка, укрепили на нем пояс и выбросили в море. Бедняжка исчез под водой и долгое время не показывался на поверхности. Я стоял и ждал, обуреваемый противоречивыми чувствами – страхом и виной, сомнениями и надеждой. Но вот перепутанный ягненок вынырнул, ужасно фырча и барахтаясь, а потом вдруг плавно заработал ногами и поплыл, даже как будто с удовольствием. Правда, он быстро устал и опустил ноги; силенок ему явно не хватило. И все-таки я был вне себя от радости, то и дело восклицал:

– Теперь они наши, наши! Твой метод, Фриц, годится и для большой скотины. Только овечку надо бы выловить и снова доставить на корабль!

Фриц понял меня. На снаряжение всех животных в дорогу уйдет немало времени, а долгое пребывание в воде чревато для ягненка неприятными последствиями. И парнишка вызвался помочь, а я с радостью согласился: застегнул на нем покрепче спасательный жилет и вручил веревку. Мальчик бесстрашно прыгнул в воду, подплыл к несчастному страдальцу, набросил на него веревку и потащил за собой к бреши в корпусе корабля. Операция по спасению прошла успешно.

Далее я занялся вот чем: отыскал четыре бочки с водой, опорожнил их и снова хорошо заделал. Потом соединил их по две, но не плотно, а на некотором расстоянии; взял парусину, перебросил с одной бочки на другую так, чтобы она провисала и на ней можно было лежать, и закрепил по всей длине. Подготовленным таким образом к отплытию животным мы приспособили еще по бочонку на спине, образовавшееся между телом и бочкой пространство заполнили соломой, дабы им не натерло и не повредило шкуру. Для прочности и чтобы груз невзначай не соскользнул со спины и не поранил задние ноги, я перетянул все это сооружение ремнем и застегнул на груди каждого четвероногого. Больше часа мы готовили к переправе корову и осла, затем принялись за мелких животных. Со свиньей пришлось изрядно помучиться: лишь наложив повязку на хрюкающую морду, удалось натянуть ей под брюхом пробковый пояс. С овцами и козами обошлось без проблем. Для удобства к рогам или вокруг тела каждого животного была привязана веревка, к противоположному концу которой прикрепилась деревяшка, чтобы в случае надобности с ее помощью притянуть к себе животное. В конце концов стадо стояло на палубе, готовое отправиться в путь.

Теперь осталось самое малое: проломить в борту корабля, где стояли животные, большое отверстие и начать сбрасывать их в воду. Мы рьяно взялись за дело, ветер и волны оказали нам неплохую услугу – отломанные доски и планки тотчас же уносились прочь в открытое море. С работой справились быстро. «Эвакуацию» решили начать с осла. Он упирался, но мы насильно подвели его к краю, поставили боком и резко сбросили за борт. Упрямец плюхнулся с большим шумом, исчез под водой, но почти сразу же появился на поверхности и поплыл как ни в чем не бывало меж двумя бочками. Мы одобрительно захлопали в ладоши.

Затем пришла очередь коровы. Для нас она была ценнее всего на свете, поэтому и волновался я за нее больше, чем за осла. Но и на сей раз получилось неплохо. Корова превосходно держалась на воде, плыла совершенно спокойно, вероятно, в соответствии со своим коровьим темпераментом.

Мало-помалу мы сбросили в море все стадо, животные послушно держались вблизи нас. Одна лишь свинья ужасно перепугалась, но и та поплыла в конце концов к берегу.

Пришла и нам пора собираться в дорогу. Мы тоже надели спасательные жилеты, прыгнули в катамаран и с необыкновенной легкостью выбрались из чрева корабля в море, сопровождаемые плывущим стадом. Зрелище, конечно, было неописуемое! С помощью деревяшек мы постепенно выловили веревки и подтянули скот поближе к краю нашего суденышка, потом подняли парус и благодаря попутному ветру понеслись к берегу.

Обрадованные успехом предприятия, мы удобно расположились в полубочках и занялись кто чем. Фриц играл с обезьянкой, а я не выпускал из рук подзорную трубу и скоро забеспокоился: на берегу никого нет. Очевидно, в лагере тоже не сидели сложа руки. Может, в поход отправились?

Ветер гнал нас прямо к бухте. Чтобы войти в протоку, я предусмотрительно спустил парус и после небольшого кружения подрулил к тому месту, куда уже вышла наша скотина. Затем, встав на якорь, развязал веревки, и животные разбрелись в разные стороны.

Не увидев на берегу ни жены, ни детей, я не на шутку встревожился. Уже начало темнеть. Куда они запропастились? Что делать? Где их искать? Но тревожные мысли были прерваны восторженными, ликующими возгласами. Прыгая и пританцовывая, к нам подошла наша дружная семейка, здоровая и невредимая.

Я подождал, пока ребята утихомирятся, а затем удобно расположился на траве и стал неторопливо рассказывать о наших приключениях. Матушка поразилась, что все прошло на редкость удачно.

– А я долго ломала голову, как заполучить скот с корабля, – призналась она. – Но так и не догадалась.

– Да, – произнес Фриц, – на сей раз господин тайный советник в полной мере проявил свое искусство.

– Но идею мне подал ты, – не остался я в долгу у сына, – и заслуживаешь всяческой похвалы.

– Вы оба молодцы, – поблагодарила нас матушка, – спасли то, что нам нужнее всего.

– А что особенного в этой грубой скотине? – удивился маленький Франц. – Вот флаг на корабле – это да! Как он развевается на ветру!

Эрнст и другие дети взобрались на катамаран, чтобы полюбоваться мачтой, парусом и флагом. Вопросы, сыпавшиеся градом, сводились к одному: как все это сделано? Мы сообща принялись разгружать кораблик, работы было много и хватало всем; только Жак, не любивший особенно трудиться, отошел в сторонку и сделал вид, что занимается животными; он освободил овцу и коз от пробковых поясов, посмеялся над облачением ослика, все еще печально стоявшего между двумя бочками. И вдруг сорванец уверенно взгромоздился на спину животного и теперь величественно восседал между бочками, как шут гороховый на сивой кобыле, кривляясь и гримасничая, стараясь изо всех сил руками и ногами побудить ослика сдвинуться с места.

Мы от души смеялись и над осликом, едва видимым из-за бочек, и над потугами мальца. Но еще больше развеселились, когда увидели на Жаке желтоватый меховой пояс, из-за которого торчали маленькие пистолеты.

– И где это ты раздобыл такую ковбойскую одежду? – удивился я.

– Она собственного изготовления, – ответил сынишка. – Посмотри-ка на собак!

И тут я заметил, что у догов одинаковые кожаные ошейники с множеством торчащих иголок, образующих грозное оружие как для защиты, так и для нападения.

– Отличная работа, – похвалил я, – если только ты сам это придумал и смастерил.

– Сам, – не без гордости воскликнул мальчуган. – Мама помогла мне совсем немножечко, там, где нужно было шить.

– Но откуда у вас кожа? – продолжал я расспросы. – Откуда нитки и иголки?

– Кожу поставил шакал Фрица, – ответила матушка, – а нитки и иголки порядочная домашняя хозяйка всегда имеет при себе. Вы, мужчины, думаете только о великом, малое не замечаете, а именно оно порою и выручает из беды. В моем волшебном мешочке много еще всякого добра.

Фрицу явно пришлось не по душе, что Жак разделал его шакала и разрезал на ремни прекрасную шкуру, но свое недовольство он изо всех сил старался не выказывать.

А Жаку все было нипочем. Перетянутый поясом, он важно расхаживал, словно индюк. Остатки шакала уже начали попахивать и потому были выброшены в море, чтобы не докучать нам.

Подготовка к ужину затягивалась, поэтому я велел Фрицу принести ветчину с катамарана.

Дети смотрели на меня вопрошающе, но не успел я ответить на их немой вопрос, как появился Фриц с ветчиной.

– О, ветчина! – закричало все семейство хором. – Какая вкуснятина!

– Будет вам, – одернула детей матушка, – не радуйтесь раньше времени. А вдруг не понравится, что тогда? Напрасно ждали, напрасно мечтали, напрасно слюнки пускали? Ветчину нужно еще сварить, поэтому предлагаю начать с другого блюда. У меня есть дюжина яиц. Если они и впрямь черепашьи, как утверждает Эрнст, тогда я скорехонько приготовлю из них омлет, масла у нас, слава Богу, хоть отбавляй.

– Ну, конечно, это черепашьи яйца, – подтвердил Эрнст, – круглые и белые, покрытые пленкой, похожей на мокрый пергамент. Мы нашли их в песке на берегу моря.

– Дорогой Эрнст, ты рассуждаешь вполне здраво! – подтвердил я. – Но каким образом вы нашли их?

– Долгая история. Так сразу не расскажешь, много чего произошло за сегодняшний день, – отвечала матушка. – Если запасешься терпением, то попозже все узнаешь.

– Хорошо, – согласился я, – но сначала приготовь, дорогая, обещанный омлет! Будем пировать по-княжески и в придачу слушать рассказы о прошедшем дне. Что же касается ветчины, то она съедобна и в сыром виде, мы пробовали ее на корабле; хотя вареная, не спорю, намного вкуснее. Ну, а пока готовится еда, пойду займусь скотиной. Жак, кажется, не справился с возложенным на него заданием. Корова, осел и свинья по-прежнему стоят не разгруженные после плавания. Может, кто-нибудь поможет мне?

Я встал, а за мной с шумом и гамом поднялась вся наша братия. Работа закипела.

Матушка между тем приготовила омлет и позвала всех ужинать. Вооружившись ложками, вилками, тарелками, мы расселись поудобнее – кто возле бочки из-под масла, а кто просто на земле – и заработали челюстями. Ели с двойным аппетитом. Да и кто мог бы отказаться от такой еды! Ветчина, сыр, сухари, яйца! Собаки, куры, голуби, овцы и козы взирали на нас с любопытством. Но гуси и утки вскоре удалились – столь шумное общество пришлось им явно не по душе. Они сами добывали себе корм в тех местах, где влажно и полно всяких червей и маленьких крабиков. Я не имел ничего против, даже, можно сказать, приветствовал их поведение. Чем меньше ртов, тем лучше для нас, поскольку прокормить всех животных мы не сможем. Хотим мы того или нет.

После еды я выставил на стол шампанское с Канарских островов, найденное в капитанской каюте, и попросил матушку рассказать подробно, чем же они занимались на берегу в наше отсутствие.

Глава вторая

Открытия отважной матушки. – Строительство моста и дома на дереве. – Героизм Фрица. – Празднование воскресенья. – Щедрые дары природы.

Матушка не заставила себя долго упрашивать и немедленно приступила к рассказу.

– Если говорить начистоту, – начала она, – ты не особенно горел желанием узнать, как мы тут жили без вас, ведь за целый вечер не дал мне словечка вставить. Но зато теперь я возьму свое – выговорюсь полностью. Слушайте же!

Встав рано поутру, прикинув и так и этак, я поняла, что вы явитесь нескоро, и решила действовать на свое усмотрение. Под лежачий камень, известно, вода не течет. Первое, чем следовало, по-моему, заняться, – найти более удобное место для жилья, ведь на берегу с утра до вечера жарко; это не только неприятно, но и вредно для здоровья.

Мальчики, проснувшись, принялись разделывать шакала; разрезали шкуру на полосы и смастерили из них – надо отдать им должное – с большим искусством пояс Жаку и ошейники собакам. Вы видели эти изделия.

Я поделилась с ребятами своим замыслом и нашла с их стороны полную поддержку; мы тотчас стали готовиться в дорогу. Проверили и зарядили ружья, взяли охотничьи ножи, а на спину взвалили мешки с едой. Я захватила топорик-тесак и легкую винтовку Эрнста да еще бутылку с водой. Сборы были недолги. Не получив от вас известий, мы взяли собак и направились к ручью.

Турок тотчас же побежал вперед, будто понял, что нужно идти тем же путем, каким шли вы. Он стал нашим провожатым. Следуя за ним, мы пришли к месту, где вы переходили ручей, и тоже благополучно переправились, хотя и не без некоторых осложнений.

Признаюсь, прежде чем двинуться дальше, я не удержалась и набрала свежей водицы еще в одну бутылку, на всякий случай, в пути ведь всякое может приключиться… Подойдя ближе к тому холму, о котором вы рассказывали, мы остановились, пораженные красотой местности, даже дыхание перехватило от восторга. Я вдруг успокоилась, пропала тревога, появилась надежда.

Держались мы все время левого берега. Напали на ваши следы и шли по ним, пока дорогу не преградил небольшой лесок. Пришлось свернуть направо. Здесь росла высокая трава, идти стало трудновато, еле ноги передвигали.

Но Бог вознаградил нас за наши усилия. Каких только редкостных птиц мы не увидели! Они беззаботно порхали вокруг, приветливо и весело щебеча на все лады. У мальчиков глаза разгорелись, им хотелось, конечно, пострелять; но я отсоветовала, пояснив, что деревья слишком высокие, едва ли удастся попасть в цель.

Кстати, о деревьях. Уверена, ты никогда в жизни не видел подобных исполинов! Я сказала раньше, что мы натолкнулись на лесок, а на самом деле это было всего десять, быть может четырнадцать, гигантских деревьев. Они возникли перед нами точно сказочные великаны, опоясанные мощными, разросшимися во все стороны корнями, которые странным образом обвивали стволы, утолщали их, подпирали и как бы возносили в самое поднебесье.

Я попросила Жака взобраться на одно из деревьев и измерить шпагатом окружность ствола. Она чуть превосходила одиннадцать метров, а вокруг выступавших из земли корней я проделала сорок шагов. Высота от земли до первых веток равнялась приблизительно двадцати двум метрам. Все деревья были очень ветвистые, с плотной листвой и поэтому давали много благодатной тени. По форме листья походили на ореховые, но плодов мы не заметили. Свежая, без колючек травка под этими роскошными деревьями стлалась зеленым ковром, маня к себе, обещая мир и покой.

Мне очень понравилось это место, и я предложила устроить здесь привал и перекусить в тенечке. Мы расположились кто как хотел, достали из мешков еду, принесли свежей воды из протекающего поблизости ручья. Одним словом, по-настоящему хорошо отдохнули. Потом прибежали отставшие собаки. Удивительно, но они не клянчили еду, смирно улеглись у наших ног, как будто очень сытые, и быстро заснули.

Я сидела и любовалась божественной красотой вокруг – куда ни кинь взгляд, всюду благодать. Вот тогда и подумалось, что неплохо бы обосноваться на одном из этих высоченных деревьев. Было бы надежно и безопасно. Интуиция подсказывала, что лучшего места для поселения не найти; не стоит поэтому метаться, искать, нужно возвращаться назад, а по дороге подобрать то, что прибило к берегу с разбитого корабля.

Но подумать и сказать – одно, а вот выполнить задуманное – совсем другое! Всякого добра лежало много. Но как дотащить его? Выбрали то, что поменьше и полегче, и перенесли в сторонку, куда не доходит вода во время прилива. Пока шли работы, собаки тоже не дремали. Они стояли прямо в воде, где мелко и много камней, и вылавливали крабиков. Стало ясно, где и как наши умницы добывали себе пропитание.

Но вот пришло время тронуться в путь. Уже удаляясь от берега, я увидела, как Билли то и дело останавливается, торопливо выгребает лапами что-то из песка и с жадностью проглатывает. Эрнст тотчас же догадался: «Черепашьи яйца».

«Бог ты мой! – воскликнула я. – А ну-ка, ребята, поторопитесь, может, и на нашу долю что достанется!»

Но кто откажется добровольно от лакомства? Никто! Лишь общими усилиями удалось отогнать собак и заполучить две дюжины целеньких яиц. Мы очень осторожно положили их в мешки.

А потом вдруг увидели парусник, весело бегущий по волнам в нашу сторону. Я не знала, что и думать. Эрнст заверял, что это ты и Фриц, а бедняжке Францу почудилось, будто бы плывут дикари, чтобы нас съесть.

Между тем прав, как всегда, оказался Эрнст. Мы поспешили к вам навстречу; переправляясь через ручей, прыгали, словно белки, с камня на камень, боялись опоздать… но, видите, прибежали вовремя.

На этом, мои дорогие, и заканчивается сказ о нашем походе. Одна только просьба – давайте завтра соберемся и все вместе отправимся к тому чудесному месту, выбранному мной для жилья.

– Дорогая матушка, – ответил я оторопело, – а других просьб, попроще, у тебя нет? Дерево высотой в двадцать два метра! На нем мы будем сидеть как куры на насесте. Без воздушного шара туда, пожалуй, не добраться!

– Неуместные шутки! – отпарировала матушка. – По крайней мере, можно будет спать спокойно, не опасаясь нападения шакалов или другого зверья. Кстати, припоминаю, что однажды видела в нашем любимом отечестве, как на липе в сплетении веток устроили прелестную беседку с твердым основанием-полом. Поднимались туда по подвесной лестнице. Почему бы и нам не соорудить на дереве нечто вроде спальни?

– Что ж, я не против, только надо все как следует обдумать!

За разговорами и обсуждениями время прошло незаметно. Стемнело. Мы закончили ужинать, помолились и заползли в палатку; легли в установленном порядке и спали как сурки, пока не наступил новый день.

Я и матушка проснулись рано и решили не откладывать дела в долгий ящик.

– Давай, милая, – обратился я к жене, – обсудим твое вчерашнее предложение. Похоже, с самого начала нам помогает Бог: ведь мы сразу причалили к удобному на берегу месту, удачно проложили путь к разбитому судну с его богатствами, нас надежно укрывают окружающие скалы, опасность грозит только со стороны ручья, но и он не везде проходим. Я вот к чему веду: что, если остаться здесь временно, пока не перевезено все с корабля, как ты на это посмотришь? Твой чудесный лесок будет местом постоянного проживания, а тут, меж скалами, устроим крепость и склад? Позже кое-что подвзорвем у ручья, и ни одна живая душа нас не достанет. Однако сначала необходимо построить мост, чтобы перебраться сюда со всеми пожитками.

– Я не против строительства, – согласилась матушка, – только ведь это займет целую вечность. Почему бы немедленно не упаковать вещи и не перейти вброд? Самое тяжелое положим на осла и корову!

– Это всегда успеем, – возразил я, – нужны берестяные корзины или переметные мешки. Вот о них ты и позаботься, мы же займемся мостом. Дело это непростое. Строить будем пусть не на века, но надолго, а значит, все должно быть прочно и надежно. Переправляться через ручей небезопасно: вдруг нежданный дождь поднимет уровень воды, тогда овцы и козы могут утонуть, да и нам не мешает, между прочим, соблюдать осторожность, прыгая с камня на камень. Счастье ведь переменчиво.

– Ах, Господи, что ты такое говоришь! – воскликнула матушка. – Я во всем с тобой согласна. Давайте только работать не покладая рук. И еще об одном прошу: оставь, пожалуйста, здесь этот ужасный порох; я места себе не нахожу оттого, что рядом с нами лежит этакое.

– Не волнуйся, разберемся и с порохом, всему свое время, – старался я успокоить матушку. – Большую часть спрячем в скалы на хранение, чтобы случайно не отсырел или не воспламенился. Знаешь, он может быть и опаснейшим врагом, и лучшим другом, смотря как с ним обращаться.

Закончив обсуждение этих жизненно важных вопросов, мы разбудили детей и рассказали о своих намерениях. Они наш план одобрили, но прежде захотели поиграть в том благословенном леске, которому уже и дали название – Земля обетованная.[12]12
  Земля обетованная – по библейскому преданию, страна, где еврейский народ должен был обрести счастье и благоденствие.


[Закрыть]

Матушка, однако, умерила ребячий пыл – начала доить корову, затем коз, показывая пример в труде. Мальчики наблюдали за ее работой и недоверчиво ухмылялись, но, получив по кружке молока, успокоились. Потом наша славная хозяйка занялась приготовлением молочного супа с сухарями, а оставшееся молоко разлила по бутылкам, про запас.

Я тоже не терял зря времени: готовил катамаран к отплытию на разбитый корабль, хотел привезти побольше строительного материала; одному мне было не справиться, потому после завтрака я велел старшим сыновьям – Фрицу и Эрнсту – собираться в путь-дорогу.

Эрнст буквально просиял от счастья, услышав отцовскую команду. Ведь он теперь воочию мог увидеть, как горделиво раздувается на ветру парус и как весело трепещет во все стороны вымпел.

Но радость парня, как это часто бывает в жизни, была преждевременной. Едва мы вышли в море, как неподалеку я разглядел крошечный островок, а на нем – уйму бревен и досок, прибитых течением. Надобность в дальнем плавании сразу отпала. Мы выбрали все, что годилось для предстоящего строительства; с помощью рычага и домкрата собрали и соединили большие бревна и получили неплохой плот, который, загрузив досками, прицепили сзади к нашему утлому суденышку. Трудились на совесть, управились за четыре часа и теперь с гордостью взирали на плоды своей работы.

Возвращение домой заняло несколько минут: мы и оглянуться не успели, как благополучно вошли в бухточку, спустили парус и причалили на обычном месте. На берегу ни души, но на сей раз я не испугался. Мы громко кричали «ого-го-го!» до тех пор, пока не услышали ответный клич. Скоро появилась матушка с младшими ребятами – с той стороны ручья, которая оставалась для нас невидимой. В руках они держали носовые платки, явно чем-то наполненные, а Франц волочил еще маленькую рыболовную сеть, укрепленную на длинной рогатине.

Мы рассказали о причине нашего скорого возвращения, о том, как нам повезло, об островке, о досках. Жак слушал с большим нетерпением, крутился и наконец не выдержал – поднял высоко носовой платок и высыпал его содержимое. Раки… Перед нами лежали великолепные речные раки. Матушка и Франц проделали то же самое – образовалась целая гора. Копошащиеся и барахтающиеся раки, почуяв свободу, начали расползаться кто куда, влево и вправо, а ребятишки принялись догонять беглецов. Бегали, кружили, прыгали, ползали. Смех, да и только.

– Пап, скажи, они настоящие? – спросил Жак. – Знаешь, сколько их там! Тысяча! А может, и больше! Штук двести мы точно унесли с собой. Посмотри, какие огромные! А клешни какие!

– Но кто первым их обнаружил? – поинтересовался я. – Конечно ты?

– Нет, – вздохнул Жак, – к сожалению, Франц. Но кто первым прибежал к маме и рассказал ей, кто сеть принес, кто стоял по колено в воде и выловил целую дюжину раков? Догадываешься? Я! И никто другой! Послушай, папа, расскажу все по порядку: мама занималась шитьем, я посадил на плечо обезьянку Фрица, позвал Франца, и мы пошли к ручью, чтобы разведать, где лучше строить мост.

– Так, так! – прервал его я. – Диву даюсь, как в твоей головушке могла зародиться такая важная мысль! Должно быть, молодой господин строитель желает доложить ученикам и подмастерьям о результатах своей работы?

– Ну, папа, не перебивай и не смейся, – попросил Жак, – я позже покажу тебе это место. А сейчас слушай. Мы шли вдоль ручья, по верхнему краю; Франц собирал цветные камушки, если попадались блестящие, он бежал ко мне и уверял, что нашел золото. В поисках красивых камушков он спустился вниз, к самой воде, и вдруг как закричит: «Жак, Жак, иди сюда! Скорей! Сколько здесь раков, они сидят на шакале Фрица!»

Я, конечно, не медля, побежал на зов и увидел, что шакал на мелководье зацепился за корягу и стал добычей целого полчища раков. Сразу бросился домой, чтобы рассказать о находке маме, а мама дала мне сеть на палке, странную, я никогда такой не видел, и мы начали ловить раков этой сеткой и руками – сколько хотели, может, поймали бы еще больше, если бы не вы со своими криками. Но и так много наловили, хватит на всех, правда, папа?

– Да, хватит, – согласился я, – даже если мелких рачков выпустить на волю: пусть подрастут, этот естественный источник продовольствия должен быть неиссякаем. Видишь, вам тоже сегодня улыбнулось счастье. Благодарение Богу, у нас почти ни в чем нет недостатка!

Но настала пора приниматься за работу. Матушка занялась раками, а я с ребятами – привезенным строительным материалом. Следовало разъединить бревна, снять с них доски и доставить все на берег. Но как? Пришлось призадуматься. На первый взгляд стоило запрячь наших животных, и… Но где взять упряжь? Короче говоря, я поступил, как поступают лапландцы,[13]13
  Лапландцы – коренные жители Лапландии, края на севере Европы, находящегося в пределах северных районов Финляндии, Швеции, Норвегии и части российского Кольского полуострова. Самоназвание – саамы.


[Закрыть] привязывающие к передку саней оленей: сделал петлю на одном конце длинной веревки и набросил ее на шею ослу, а другой конец пропустил меж задних ног и прикрепил к древесине. Точно так же запряг корову, и по частям весь наш плот был доставлен к тому месту у ручья, которое господин строитель выбрал для сооружения моста и которое после пристального изучения действительно оказалось самым подходящим.

Берега здесь почти сходились, были крутыми и одинаково высокими. К тому же на нашей стороне находился огромный пень от старого дерева, к нему я мог крепить бревна, выбранные для настила, то есть подходящие для фундамента, а на другой стороне неплохим подспорьем обещали быть несколько мощных деревьев. Оставалось продумать, каким путем переправить через ручей тяжелые, восьмиметровые бревна. Этот вопрос обсуждался во время обеда, который начался сегодня на целый час позже обычного.

Матушка давно уже сварила раков и ожидала нас с нетерпением. Правда, сначала она хотела похвастаться результатами своего утреннего труда – сшитыми из парусины двумя переметными мешками для осла. За отсутствием толстой иглы она сначала сверлила гвоздем дырочку, а потом продергивала через нее суровую нить. Воистину говорят, что терпение и труд все перетрут. В похвалу и во славу хозяйке мы дружно прокричали троекратное «ура!».

С едой управились быстрее обычного, а точнее сказать, толком и не поели, все больше говорили – обсуждали способы постройки моста. А претворять теорию в практику начали так: положили одно бревно вдоль берега, плотно приставив его позади пня. На одном конце спереди отмерили около пяти футов и прикрепили бревно к пню не намертво, а с возможностью легкого вращения, чтобы задняя часть составила как бы противовес в случае внезапного скольжения вниз; затем на другом конце укрепили веревку и на должную длину обвязали ее вокруг камня, который перебросили через ручей. Гнать корову или осла на противоположную сторону было бессмысленно, поэтому я, прихватив канат и тали, сам перебрался по камням на тот берег, укрепил блоки на дереве, протянул через них веревку и возвратился назад, держа в руке ее конец. Корову и осла «запрягли» к этому концу веревки и погнали. Бревно неторопливо повернулось вокруг пня и слегка задержалось, хотя его более длинный и тяжелый конец уже витал в воздухе, медленно поднимаясь над ручьем. Скоро оно коснулось другого берега под тяжестью собственного веса. Жак и Фриц тотчас вспрыгнули на него и лихо, без всякой боязни перебежали на ту сторону.