Текст книги "Еврейский вопрос Ленину"

Автор книги: Йоханан Петровский-Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Озабоченность прагматика

Ленин обращался к национальным проблемам только тогда, когда от их разрешения зависело, насколько действенным окажется большевистский контроль над революционным движением в России. Ради этого контроля Ленин был готов поступиться принципами и даже отказаться от прежней критики национальных марксистских политических партий. Если дело шло о продвижении революции и территориальном распространении большевизма, Ленин призывал к уступчивости, обходительности и осторожности. Он просил Антонова-Овсеенко, своего представителя на Украине, быть особенно внимательным к национальным вопросам на Украине. «Признайте за ними (украинскими социалистами) всяческий суверенитет», – призывал он. Что же заставило Ленина задаться вопросом о независимости Украины, столь ненавистной ему опции? Ответ очевиден. В 1917 г. Ленину нужен был мир с Центральным комитетом Украинской социал-демократической партии рабочих в Харькове – мир, который впоследствии приведет Украину под знамя большевиков, а затем – ив СССР. Более того, Ленину жизненно необходима была помощь украинских большевиков в новой кампании против войск Центральной рады, сосредоточенных в Киеве.

Ради того, чтобы Украина осталась в большевистском геополитическом секторе, Ленин был готов пожертвовать даже своим нескрываемым презрением к идее национального суверенитета.[112]112
  Ленин В.И. ПСС. 50:34–35, ср. с изменением линии ленинского поведения в зависимости от новых политических обстоятельств: 50: 294.


[Закрыть] Прагматические причины требовали временно отставить в сторону принцип чистоты идеологии. Дело было не в том, что Ленин был озабочен или относился с сочувствием к самоопределению украинского народа, украинскому языку или самостийности Украины. Всего лишь год спустя, в 1918 г. Ленин планировал послать Адольфа Йоффе, опытного дипломата, на Украину, чтобы он отговорил тамошних социал-демократов от мысли об украинской независимости. Ленин самым последовательным образом проводил имперскую политику. Кроме того, он был отличным стратегом, четко определявшим, когда останавливаться, а когда продвигаться вперед. Власть для него была гораздо важнее марксизма.

К другим этническим группам он относился точно так же. Во время военной кампании 1920 г. в Дагестане он инструктировал Серго Орджоникидзе и Льва Троцкого, советовал им «действовать осторожно и проявлять максимум доброжелательности к мусульманам…». И добавлял вполне оппортунистически: «Всячески демонстрируйте и притом самым торжественным образом симпатии к мусульманам, их автономию [так в оригинале. – Й. П.-Ш.], независимость и прочее».[113]113
  Ленин В.И. ПСС. 51: 175.


[Закрыть] Ленин особенно настаивал на том, чтобы большевики из центра не забывали напоминать своим северокавказским коллегам: русские большевики уважают права мусульман Дагестана на самоопределение, национальную культуру, национально-культурную автономию и национальные школы. Однако как только Северный Кавказ окажется под властью коммунистов, тогда уже сами большевики будут решать, стоит ли даровать Дагестану независимость и позволять ему политическое самоопределение. Историки знают, каков был ответ большевиков: решительное нет.

Ленин инициировал классовую ненависть и ратовал за безоговорочное уничтожение классовых врагов среди русского населения, но за пределами русского национального пространства он без колебаний расправлялся с целыми анклавами национальных меньшинств, невзирая на их классовый состав. Когда Троцкий осадил Казань, Ленин писал ему, чтобы тот не жалел местное население, тем более что у него достаточно артиллерии. «Необходимо беспощадное истребление [города]».[114]114
  Ленин В.И. ПСС. 50:178.


[Закрыть] Командирам Красной армии, продвигающимся в Азербайджан, он приказывал «все подготовить для сожжения Баку полностью».[115]115
  Pipes Richard, ed. The Unknown Lenin: From the Secret Archive. New Haven: Yale University Press. 1999. P. 46 (Doc. 21). См. русскую публикацию в кн.: Ленин В.И. Неизвестные документы. 1891–1922. Под ред. Амиантова Ю. H., Ахапкина Ю. А., Логинова В. М.: РОССПЭН, 2000. С. 239 (Док. 126).


[Закрыть] Во время наступления Красной армии на Украине Ленин предлагал «евреев и горожан на Украине взять в ежовые рукавицы, переводя на фронт, не пуская в органы власти (разве в ничтожном %, в особо исключительных случаях под классовый контроль)». И добавил на полях, совсем в духе замечаний Чернышевского: «Выразиться прилично: еврейскую мелкую буржуазию».[116]116
  Pipes. The Unknown Lenin. P. 76–77. Ленин В.И. Неизвестные документы. С. 307 (Док. 199).


[Закрыть]

Преданность партии – все, этническое происхождение – ничто

Одержимость Ленина революционной властью объясняет его отношение к таким этническим меньшинствам, как евреи, и таким их представителям, как Бунд. Ну а как насчет отдельных евреев? Сплошное чтение 55 томов Полного собрания сочинений, в особенности ленинских писем, около десяти восьмисотстраничных томов, не оставляет сомнений: Ленин не делал различий между евреями и русскими, как не делал он различий между русскими и русскими. По большому счету, в делах партийных для него нет ни эллина, ни иудея. Что касалось его партийных товарищей, он не подходил к ним ни с этнической, ни с национальной, ни даже с классовой меркой. Для него соратники были «полезными товарищами». Утверждать, что Ленин относился с одобрением к отдельным личностям, но критически к группам и организациям, было бы неверно, как неверно было бы утверждать противоположное. Имеется достаточно свидетельств, что Ленин недолюбливал Зиновьева и Троцкого, но при этом можно легко доказать, что он очень часто с ними соглашался.

Ленин рассматривал партийных товарищей как непосредственных исполнителей насущных, сиюминутных, hic et пипс задач партии. Его коллеги были функционерами мировой пролетарской революции, производными ленинской воли. Важно только то, что они уже сделали или могли совершить в будущем для большого революционного дела; кто они – совершенно неважно. Разговаривая с Лениным, один из его самых преданных собеседников однажды указал на недостойное поведение некоего Б., о котором в партии шли закулисные разговоры. Ленин отрезал: «вы идете путем, уже проторенным Мартовым, Засулич, Потресовым, которые года два назад ударились в большую истерику по поводу некоторых фактов из личной жизни товарища Б. Я им тогда заявил: Б. – высоко полезный, преданный революции и партии человек, на всё остальное мне наплевать».[117]117
  Валентинов. Встречи с Лениным. 331; ПСС 53: 119; см. сходный пример Ленин В.И. ПСС., 54: 260.


[Закрыть]

Это ленинское «наплевать» подтверждают и другие мемуаристы. «Наплевательское» отношение косвенно объясняет любимое немецкое словечко Ленина Privatsache, «частное дело», которое он презрительно отпускал по адресу личных, этнических или национальных проблем своих ближайших соратников. Георгий Соломон, не поддавшийся сиюминутному очарованию Ленина, вспоминает «его грубость, смешанную с непроходимым самодовольством, презрением к собеседнику и каким-то нарочитым “наплевизмом” на собеседника».[118]118
  Соломон Георгий. Среди красных вождей. М.: Современник; Росинформ, 1995. С. 454.


[Закрыть] Александр Куприн, один из видных русских писателей-демократов, известный филосемит, писал о Ленине: «Алгебраическая воля, холодная злоба, машинный ум, бесконечное презрение к спасаемому им человечеству».[119]119
  Рассвет (Paris). 1926. по. 9. стлб. 9. Цит. по кн.: Дудаков Савелий. Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России: очерки. М.: РГГУ, 2000. С. 402.


[Закрыть]

Одержимый чистотой учения и революционной прагматикой, Ленин желчно критиковал других. Видный исследователь европейского пролетарского движения писал, что «ленинские работы отличаются железной убежденностью в своей правоте, безудержной склонностью к насмешке и издевке, и злобными нападками ad hominem».[120]120
  Steenson Gary. Karl Kautsky. 1854–1938: Marxism in the Classical Years. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press. 1978. P. 211.


[Закрыть] Ленин прибегал к уничижительной критике. Обращаясь к оппонентам, использовал вопиюще оскорбительные выражения и уничтожающие собеседника прозвища, не столько по злобе душевной, сколько потому, что для него не существовало homo, человеческого существа с его переживаниями и чувствами, с его Privatsache, частной жизнью. Он воспринимал людей сквозь призму марксистской телеологии, различая в людях то, к чему в будущем приведет их политическое визионерство, а вовсе не то, до чего они дозреют как человеческие личности.

Однажды он дал отпор осмелившемуся критиковать его склонность к личным нападкам: «Вас, видите ли, тошнит, что в партии не господствует тон, принятый в институте благородных девиц. Это старые песни тех, кто из борцов-революционеров желает сделать мокрых куриц. Боже упаси, не заденьте каким-нибудь словом Ивана Ивановича. Храни вас бог – не вздумайте обидеть Петра Петровича. Спорьте друг с другом только с реверансами. Если бы социал-демократия в своей политике, пропаганде, агитации, полемике применяла бы беззубые, никого не задевающие слова, она была бы похожа на меланхолических пасторов, произносящих по воскресеньям никому не нужные проповеди».[121]121
  Валентинов. Встречи с Лениным. С. 333.


[Закрыть] Для неисправимого идеалиста Ленина люди, с которыми он имел дело, были воплощением программ и идеологий. Поэтому Ленин нападал на своих оппонентов как на материализовавшиеся идеологии и как на воплощенные политические программы.

Удачным примером того, как Ленин обращался с партийными товарищами нерусского происхождения, в том числе с евреями, могут послужить его взаимоотношения с Троцким. Хотя Троцкий вырос в восточноевропейской еврейской среде, он всегда настаивал, что он – коммунист, а не еврей. Он писал: «Национальный момент в психологии моей не занимал самостоятельного места». Его склонность к рассуждениям о всеобщем и ассимилянтские убеждения привели к тому, что он всегда предпочитал «общее – частному, закон – факту, теорию – личному опыту».[122]122
  Троцкий Лев. Моя жизнь: опыт автобиографии. Berlin: Granit, 1930. C. 109–110.


[Закрыть] Тем не менее Ленин не упускал случая унизить даже такого большевистски мыслящего соратника, как Троцкий. Возможно, мы в этом случае сталкиваемся с особым ленинским стилем работы, с его явным намерением обучить (по его мнению) мягкотелых, рафинированных товарищей приемам революционной риторики.

В письме Горькому 1908 г. Ленин пишет, что Троцкий сноб и что он «выставляется». В другом месте он Троцкого называл «пустозвоном», «иудушкой», «мерзавцем». В связи с неправильным (точнее – неленинским) пониманием Троцким польского социализма и вопросов национального самоопределения Ленин заявлял, что Троцкий «опаснее врага». Когда Троцкий опубликовал первую серию очерков о социалистической партии в своей газете «Путь правды», Ленин обозлился, что Троцкий, дескать, исказил всю историю партии. В другом случае он упрекал Троцкого за отсутствие основательных марксистских идей. Очень часто Ленин в споре нападал на человеческие качества Троцкого, жестоко его критиковал и прибегал к насмешливым эпитетам, чтобы унизить его.[123]123
  Ленин В.И. ПСС. 47:136–137; 48: 69; 25: 201, 202, 312.
  См. письма и записки Ленина Троцкому // Ленин В.И. ПСС. 50: 178–179, 235–236; Ленин поддерживает Троцкого против Сталина в том, что касается продвижения в Крыму // Ленин В.И. ПСС. 50:127; соглашается с Троцким по военным вопросам и с его приказами // Ленин В.И. ПСС. 51:121.


[Закрыть]

И все же, хотя Ленин и прибегал к резким языковым оборотам, ругая Троцкого на чем свет стоит, он мгновенно менял тон, как только Троцкий занимал продуктивную, с точки зрения Ленина, позицию.[124]124
  См. письма и записки Ленина Троцкому // Ленин В.И. ПСС. 50: 178–179, 235–236; Ленин поддерживает Троцкого против Сталина в том, что касается продвижения в Крыму // Ленин В.И. ПСС. 50:127; соглашается с Троцким по военным вопросам и с его приказами // Ленин В.И. ПСС. 51:121.


[Закрыть] В 1908–1909 гг. Ленин пригласил Троцкого объединиться ради единства партии, был готов избежать «битвы» с ним, когда Троцкий присоединился к меньшевикам, и вслух сожалел, что Троцкий не согласился.[125]125
  Ленин В.И. ПСС. 47: 208–209.


[Закрыть] Он поручил Троцкому разобраться с конфликтом между русскими коммунистами и грузинскими, поскольку сам он, Ленин, не мог положиться на беспристрастность в этом деле Иосифа Сталина и Феликса Дзержинского. Это не означало, что Ленин был согласен с Троцким в принципе, или с Троцким как с евреем, или с Троцким как со старым товарищем по партии, или с Троцким, который всегда беспристрастен. Ленин изменил свое отношение к Троцкому только тогда, когда убедился, что тот готов жертвовать своими амбициями ради дела революции. Иными словами, когда Троцкий был готов безоговорочно признать Ленина главнокомандующим мировой революцией и примкнуть к большевикам.

Партия была живым механизмом, люди – шестеренками. Когда Валентинов поддержал Ленина в его споре с другими членами партии, Ленин взял Валентинова под личную опеку. Но стоило лишь Валентинову выразить свой скептицизм относительно позиции Ленина по внутрипартийному вопросу, Ленин отказался с ним обедать, буркнув: «С филистимлянами за один стол не сажусь». Марксисты существовали для Ленина лишь постольку, поскольку они действовали в интересах социал-демократии – или же против нее. Его беспокоила преданность товарищей по партии, а не их происхождение – этническое, религиозное, классовое или культурное. Покуда они выполняли распоряжения Ленина и продуктивно работали на благо социалистической революции и пролетарского государства, Ленина совершенно не занимало, кто они, откуда, из какого Питера или Пошехонья, на каком языке говорили с родителями в детстве, какое у них образование или как долго они состояли в партии. Его занимала личная безоглядная преданность партийному делу, – разумеется, исключительно в его, ленинском понимании партии и дела.[126]126
  Ленин В.И. ПСС. 50: 66; 51: 28, 64.


[Закрыть]

Ленин обращался ко многим марксистам, евреям по происхождению, включая Б. Гольдберга, А. Йоффе, М. Мовшовича, А. Пайкеса, А. Розенгольца, Л. Шапиро, Б.С. Вейсброда. Ленин высоко ценил их старательность, послушание, пунктуальность, желание работать с большевиками, а не их происхождение.[127]127
  Ленин В.И. ПСС. 50: 518, 51: 52; 52: 32,100; 54: 52–55.


[Закрыть] Все эти люди пользовались благосклонностью Ленина и его товарищеским отношением лишь постольку, поскольку они были полезными товарищами. Без партии они не значили ничего. Наоборот, партия освящала их деяния, превращала их в верных слуг великого революционного дела. Вот, например, пометка Ленина на письме Анри Гибо, французского социалистически настроенного журналиста, который задумал цикл статей о деятелях революции и вождях советского государства. Ленин ответил ему кратко: «Не стоит о лицах».[128]128
  Ленин В.И. ПСС. 51: 358.


[Закрыть] Написать о «лицах» – значит уйти от глобальных вопросов в Privatsache и проигнорировать вещи архиважные – централизм, сплоченность и вселенский масштаб коммунистической партии.

Черт из табакерки

Ленин время от времени упоминал об этническом происхождении своих товарищей, но лишь в тех случаях, когда на карту была поставлена победа большевистской партии. Но даже в этих случаях Ленин изыскивает все возможные способы, чтобы не использовать, скажем, слово еврей, что (по его мнению) ставило под сомнение последовательно марксистский классовый подход. Например, понадобился Ленину кто-то для контрабандной доставки революционной литературы и газет. Очевидно, соответствующая сеть состояла из говорящих на идише жителей приграничной полосы. Ленин не спрашивает: «Не знаете ли вы надежного еврея?» – он задает вопрос на эзоповом языке и вполне в стиле Чернышевского: «Нет ли у Вас на примете товарища… знающего по-еврейски?»[129]129
  Ленин В.И. ПСС. 46: 78.


[Закрыть] В разгар затеянной большевиками антицерковной кампании Ленин посылает распоряжение чрезвычайной секретности и приказывает не снимать с него копий. Он особо отмечает: «[Об этом] никогда и ни в каком случае не должен выступать ни в печати, ни иным образом перед публикой тов. Троцкий».[130]130
  Pipes. The Unknown Lenin. P. 151. Doc. 94. Ленин В.И. Неизвестные документы. С. 517–518 (Док. 370).


[Закрыть] Ленин рекомендует не допускать Троцкого к выступлениям на эту тему (об изъятии церковной утвари), чтобы у широких масс не возникло подозрения, что проводимая партией кампания есть еврейский заговор против христианства. Ленин не употребляет слова «еврей» в связи с Троцким, но он прекрасно знает, что Лев Троцкий – это Лейба Бронштейн. Он принимает во внимание данное обстоятельство только тогда, когда всем известное еврейское происхождение Троцкого может помешать успеху большевистской атеистической кампании.

Ленин высказывался о притеснении евреев по той же причине, по какой он рассуждал о проблемах национальных меньшинств. Он прибегал к обвинениям в антисемитизме, когда ему нужно было либо нанести еще один сокрушительный удар по империалистической политике России – либо опорочить своих политических оппонентов. При этом полезно помнить, что он наносил удар по царскому режиму, а не выступал против антисемитизма.[131]131
  Ленин В.И. ПСС. 22: 137; 50: 305; 54: 310.


[Закрыть] В то же самое время Ленин без колебаний отметал обвинения в антисемитизме на местах, если таковые препятствовали осуществлению его планов или укреплению партийного руководства.

Антисемитизм для него – классовое явление. Международный капитал намеренно распространяет антисемитизм и поддерживает его, пытаясь отвлечь пролетариев от их революционной борьбы и предотвратить наступление социализма. В среде пролетариев, убежден был Ленин, антисемитизм не мог существовать в принципе.[132]132
  Английский текст этой речи Ленина 1919 г. о классовой сущности антисемитизма и ее граммофонную версию можно найти в сети Интернет: http://www. marxists.org/romana/audio/speeches/antisem.htm.


[Закрыть] С невероятным сарказмом он обрушивается на бундистов, которые как-то пожаловались, что антисемитизм проник в рабочие массы.[133]133
  Ленин В.И ПСС. 7:120–121.


[Закрыть] Что за чушь? Ведь это противоречит азам классовой теории! А то, что противоречит классовой теории, не может существовать и не существует в реальной действительности. Для клеветников, осмелившихся сказать что-то против классовой теории, у Ленина был сильнейший аргумент: «В морду!»

Обратим внимание, как Ленин отреагировал на воззвание Центрального бюро еврейских секций ЦК Русской коммунистической партии, распространенное 6 июля 1921 г. В воззвании содержалась просьба разрешить членам еврейских профсоюзов в Гомельском и Минском уездах носить оружие, так как в этих регионах погромная стихия представляла реальную угрозу местному еврейскому населению. Бюро также требовало расследовать антиеврейские преступления в этих уездах. Резолюция Ленина на полях документа была краткой: «В архив Центрального Комитета».[134]134
  Pipes. The Unknown Lenin. P. 128–129. Doc. 71. Ленин В.И. Неизвестные документы. С. 457 (Док. 312).


[Закрыть] Не следует все же делать обобщающие выводы на основании заметки на полях. Вряд ли можно считать ее доказательством ленинского безразличия или, того хуже, антисемитизма. Скорее она свидетельствует о том, что, если Ленину не предоставлялся случай разыграть антисемитизм как козырную карту, он попросту отметал любые разговоры об антисемитизме. Евреи как таковые его вообще и в принципе не интересовали. Его поступки – тактические приемы прожженного политика-манипулятора, но никакой не антисемитизм. Евреи, сознающие свое еврейство, евреи, выступающие за ассимиляцию, крещеные евреи, евреи-коммунисты или евреи, снедаемые самоненавистничеством (будь это Троцкие или бланки), вели себя в подобных ситуациях совершенно иначе.

В своем знаменитом мемуарном очерке о Ленине Горький изображает вождя мирового пролетариата правдоискателем, правдолюбцем, общительным, волевым и сострадательным человеком. Горький представляет Ленина самым человечным из людей. В первое издание этого очерка Горький включил замечание Ленина (позднее удаленное советской цензурой) о его отношении к евреям. Как-то в разговоре с Горьким Ленин обронил, что «русский умник почти всегда еврей или человек с примесью еврейской крови». Это утверждение нередко изымалось из текста горьковского очерка и приводилось как доказательство ленинской симпатии к евреям. Такое доказательство не выдерживает критики. Горький сам был убежденным филосемитом, он искал и с радостью обнаруживал симпатию к евреям у других людей, особенно среди своих близких друзей. В первоначальном варианте это филосемитское высказывание скорей свидетельствовало о филосемитизме Горького, чем Ленина.

Приведем еще один пример. Троцкий вспоминал, как они с Лениным бродили по Лондону. Всякий раз, когда Ленин восхищался архитектурой или техническими изобретениями, он отстранялся от увиденного. Время от времени он бросал фразу: вот что у «них» есть. Под «они» (объяснял Троцкий) Ленин подразумевал «врагов», а не «британцев». И добавлял: «Невидимая тень класса эксплуататоров простерлась надо всей культурой человечества, и для него эта тень была так же очевидна, как дневной свет».[135]135
  Троцкий. О Ленине. С. 6–7.


[Закрыть] На самом деле Ленин мерил людей – и этносы – по государственной партийной, а не классовой шкале. Если они не разделяли безусловно его представления о диктатуре государства и партийном централизме, евреи-рабочие, евреи социал-демократы и даже коммунисты еврейского происхождения переставали для него существовать. Принципом ленинского восприятия людей разных национальностей был не классовый подход, а вопрос власти. Некоторые социал-демократы еврейского происхождения, вроде Каменева и Троцкого, разделяли его требование верховенствующей партийной власти; но большинство, от Медема до Мартова, было против.

Когда сестра Ленина обнаружила, что Бланки происходили из евреев, и собралась было объявить об этом во всеуслышание (чтобы помочь партии подавить растущий в обществе антисемитизм), она столкнулась с решительным сопротивлением партийного руководства. Она не могла понять, что, начав разговор о еврейских корнях Ленина, она тем самым подрывала русскоцентричную сущность партии и партийную власть. Послушник Чернышевского и приверженец двойных смыслов, Ленин отлично понимал, что на имперском языке большевиков понятие «власть» означало «большевистскую власть», а понятие «евреи» – наряду с украинцами, литовцами или грузинами – означало «разрушители». Как мы продемонстрируем в следующей главе, у Мошко Бланка не было шансов занять достойное место в официальной генеалогии Ленина: на его пути стояли неколебимые ленинские представления о русском большевизме, о движущей силе революции, о централистской партии, о власти и об ассимиляции.

Глава четвертая
Клей для позвонков

^{Шмуц четвертой главы Геннадий Белов, директор Главного архивного управления. Середина 1960-х гг. С любезного разрешения Алексея Литвина.}

^{Лев Троцкий, Владимир Ленин и Лев Каменев перед митингом. Июнь-июль 1919 г. Из коллекции Д. Заславского. С любезного разрешения Алексея Литвина.}

В одном из самых своих известных стихотворений Осип Мандельштам задается вопросом: «Век мой, зверь мой, кто сумеет / Заглянуть в твои зрачки / И своею кровью склеит / Двух столетий позвонки?»

У революционного режима был четкий ответ на этот вопрос. Большевики попытались склеить XIX и XX столетия имперской кровью российской государственности. Самодержавие царя заменили самодержавием партии, на смену наглядным символам царской империи пришли не менее наглядные символы империи коммунистической, а новая советская бюрократия унаследовала структуру и стиль работы старорежимной царской администрации. Советское пришло на смену царскому, вобрав в себя идею великодержавного шовинизма; как и при царском самодержавии, Россия сохранила роль Большого Брата, снисходительно покровительствующего национальным окраинам и этническим меньшинствам.

Придуманный в Николаевскую эпоху имперский лозунг царской России «православие, самодержавие, народность» превратился при советской власти в пропагандистский лозунг «Ленин, партия, народ», где коммунистической партии отводилась роль национальной религии. Большевикам удалось склеить позвонки двух столетий, хотя они, вероятно, и не предполагали, что, заимствуя структуры и институты российской государственности у прежнего режима, они подписывают «пакетную сделку». И эта сделка предусматривала перетекание в советскую государственную систему особых методов большой политики, не имеющих ничего общего с коммунистической идеологией.

Один именитый историк между прочим заметил, что большевики «переняли националистическую нелиберальную русскоцентричную программу государственного строительства».[136]136
  Szporliuk Roman. Communism and Nationalism: Karl Marx Versus Friederich List. New York: Oxford University Press, 1988. P. 218–220.


[Закрыть] Как только Сталин идентифицировал население СССР с Советским государством, а не с революционным классом, он вымостил дорогу к постепенной замене классовой принадлежности на этнонациональную. Именно поэтому в 30-е гг. компартия заявила о главенствующем положении русских в сложной иерархии советских этнонациональных групп. Идею мировой социалистической революции к середине 1930-х благополучно похоронили – теперь краеугольной идеей коммунистического строительства стал лозунг о возможности построения социализма в одной отдельно взятой стране. Новый режим резко сменил ориентацию – с леворадикального интернационализма к новому советскому великодержавному шовинизму, каковой теперь стал основой государственной политики.[137]137
  Подробнее об этом см. Костырченко Г.В. Тайная политика Сталина: власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001. С. 162–177.


[Закрыть]

Доминирующее положение русскости отобразилось в пропаганде и государственных символах. Гимн СССР начинался словами «Союз нерушимый республик свободных / Сплотила навеки Великая Русь». Великая Русь с ее унаследованными государственными институтами и здесь оказалась позвоночным клеем. Русификация советского народа и советского государства спровоцировала рост шовинистических настроений, усиление русского снисходительно-покровительственного (в действительности же – имперского) отношения к этническим меньшинствам, породив всенародную ксенофобию. И хотя этот процесс достиг апогея только после Второй мировой войны, он предопределил формирование кондово русской образности Ленина в середине 20-х гг.