Текст книги "Еврейский вопрос Ленину"

Автор книги: Йоханан Петровский-Штерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Евреи красные и евреи ужасные

Бунд (на идише «союз»), точнее – Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России, был ведущим еврейским революционным объединением Восточной Европы начала XX в.

Созданный в 1897 г., он объединил разрозненные кружки еврейских рабочих-марксистов, ответственных за подготовку и проведение многочисленных и весьма успешных стачек в западных приграничных районах Российской империи и даже за успешную попытку учредить один из первых городских Советов (в Крынках). Бунд опирался на децентрализованное, но в высшей степени эффективное руководство, пользовался широчайшей сетью агитаторов, черпал вдохновение в быстро растущей прессе на идише, мог похвалиться отлаженным механизмом по сбору средств и успешно привлекал молодежь в боевую организацию еврейского пролетариата. Социальной основой Бунда был притесняемый, нищий, радикально урбанизированный класс еврейских рабочих – возможно, наиболее стремительно растущая группа пролетариата среди восточноевропейских этнических групп.

Ленин подверг Бунд разгромной критике, наряду с другими марксистскими группами, представляющими пролетариат национальных меньшинств.

Ленин считал этноцентричное направление Бунда проявлением национализма, предательством общемировых интересов рабочего класса. Ни одна социалистическая организация с этнически ориентированной программой не избежала его гнева, будь она литовская, еврейская, польская, грузинская или украинская.[85]85
  О поляках и украинцах, см. Ленин В.И. ПСС. 48: 59, 277–278.


[Закрыть] Не боясь повториться, Ленин неустанно выступал в марксистской печати против таких объединений. Поскольку он видел своей главной задачей интегрировать все марксистские объединения в российское социал-демократическое движение, он решительно выступал против некоторых программных установок марксистских групп, представляющих национальные меньшинства.

Особенно доставалось требованиям о предоставлении прав этническим меньшинствам и угнетенным национальностям империи: требованию национального языка, национальных школ и, что особенно важно, национально-культурной автономии для угнетенных национальностей империи.[86]86
  О национально-культурной автономии, разделяющей нации, см. Ленин В.И. ПСС. 24:142; о национализации еврейских школ, см. Ленин В.И. ПСС. 23: 376.


[Закрыть] Различные пролетарские марксистские группы, и среди них еврейские, украинские, польские и грузинские, требовали обязательного включения этих вопросов в программу объединенной социал-демократической партии. Для Ленина же само существование в марксистском обиходе таких понятий, как национальная культура или национальный язык, было кощунством по отношению к пролетарскому интернационализму. Он считал эти требования подрывным механизмом, который небезуспешно использует националистическая буржуазия, чтобы расколоть рабочее движение. По его мнению, нет такого явления, как национальная культура: на деле так называемая национальная культура – это культура помещиков, буржуазии и церкви. Для Ленина истинная культура всегда была интернационалистской, классовой и пролетарской. Он не допускал и мысли об этнонациональном понимании культуры.

До революции 1905 года и после нее вопрос о Бунде с его положением о национальной культуре оказался более насущным (и острым), чем вопрос о грузинских или польских социал-демократах. По большому счету, никто не сомневался, что грузины или поляки представляют собой нацию. Бунд также считал само собой разумеющимся, что евреи – нация. Ленин соглашался с грузинскими и польскими марксистами, но не соглашался с бундовцами. Хотя в своей полемике с Бундом Ленин иногда и называет евреев нацией, но в большинстве случаев он не применяет к ним этого понятия. Ленин в этом отношении послушно следовал за Карлом Каутским, который считал, что раз у евреев нет своей постоянной территории, то они и не нация. Ленин разделял также точку зрения на этот вопрос Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, которого он по делу и без резко критиковал за клерикализм. Возможно, Ленин не был согласен с гегелевским (а на самом деле ап. Павла) представлением, что евреи не были живой исторической сущностью, однако он охотно соглашался с Гегелем в том, что у евреев как у нации нет будущего.[87]87
  Irmiyahu Yovel. Dark Riddle: Hegel, Nietzsche, and the Jews. University Park: Pennsylvania State University Press, 1998. P. 95–97.


[Закрыть] Для Ленина, и, как мы увидим в дальнейшем, для Сталина у евреев не было общего языка и общей территории, так что они были не нацией, а народом. Если же Ленину и приходилось называть евреев нацией, он часто ставил это слово в кавычки.[88]88
  Ленин В.И. ПСС. 8: 27.


[Закрыть]

Ленин считал, что у евреев не было и не будет шанса стать когда-нибудь полноправной нацией. Он категорически отвергал романтическое по своей сути представление Иоганна Готфрида Гердера об этнической телеологии. Гердер считал, что народ (Volk), лишенный собственной территории, но наделенный народным духом (Volksgeist), рано или поздно утвердится в географических пределах собственной территории и создаст свое национальное государство (Staat). Всякий народ, по мнению Гердера, стремится стать Государством. Нахман Крохмаль, один из ранних предшественников сионизма, воспользовался положениями Гердера, чтобы доказать: евреи – в телеологической перспективе – станут объединенной нацией и вернут себе свою землю.[89]89
  Harris Jay. Nachman Krochmal: Guiding the Perplexed of the Modern Age. New York: New York University Press, 1993.


[Закрыть] Протосионист и социалист Мозес Гесс также воспользовался идеями Гердера, но с социалистическим протосионистским уклоном.[90]90
  Koltun-Fromm Ken. Moses Hess and Modern Jewish Identity. Bloomington: Indiana University Press. 2001, P. 48–49, 72–73.


[Закрыть] Синтез романтического национализма и либерального индивидуализма характерен для идей Семена Дубнова, отца восточноевропейской еврейской историографии, и к этому же синтезу восходит концепция национально-культурной автономии, каковую и сформулировал Бунд в качестве одной из своих главных политических задач.[91]91
  Rabinovitch Simon. Alternative to Zion: The Jewish Autonomist Movement in Late Imperial and Revolutionary Russia. Ph.D. diss. Brandeis University, 2006. P. 28.


[Закрыть]

Для Ленина все эти рассуждения выглядели сущей мерзостью. В своей отповеди Бунду он, язвя и насмехаясь, заявил, что еврейские социал-демократы дошли в своей глупости до того, что придумали понятие отдельной национальности – русских евреев, у которых один общий язык – идиш и одна общая территория – черта оседлости. Поскольку для Ленина не существовало такой общности, как русские евреи с их национальным языком и отдельной территорией, он выступал против социалистического движения, работающего по церковно-приходскому принципу, называл такое движение «пошехонской социал-демократией», пользуясь салтыков-щедринским называнием провинциального, старомодного и забитого русского городка.[92]92
  Ленин В.И. ПСС. 46:139.


[Закрыть] С ленинской точки зрения вопрос о евреях как о нации – смехотворное, неорганичное понятие, ложная посылка, противоречащая интересам еврейского пролетариата. Истинный марксист должен его решительно отвергнуть.[93]93
  Ленин В.И. ПСС. 8: 72–75.


[Закрыть]

С первых лет организованной работы русской социал-демократии среди политических вопросов, стоявших перед Лениным, Бунд занимал место важнейшего политического оппонента, ничуть не менее опасного, чем меньшевики. С точки зрения Ленина, еврейские марксисты, боровшиеся за права своего национального меньшинства, за признание идиша национальным языком и за право на учреждение национально-культурной автономии, вели евреев назад в гетто. Любой марксист, кто, подобно бундовцам, защищал идею еврейской национальной культуры, заслуживал только презрения. Партия рабочих, заявлял Ленин, должна покончить с «глупостью национально-культурной автономии».[94]94
  О резкой критике Лениным идей Бунда о школьном образовании на языке национальных меньшинств см. Ленин В.И. ПСС. 8: 47; о его глухоте относительно национальной культуры и о его неприятии «мракобесной» сущности национальной культуры см. Ленин В.И.


[Закрыть]

Несмотря на воинствующий марксистский характер еврейских пролетариев, Бунд для Ленина был скопищем не красных, а ужасных евреев. В письме в Центральный комитет партии Ленин называет бундовцев «глупцами», погрязшими в «самобахвальстве», «дураками», «идиотами» и «проститутками».[95]95
  Ленин В.И. ПСС. 47: 64.


[Закрыть] Ленин жаловался, что сам он в публицистической полемике с Бундом порой выходит из себя, впрочем, во время публичных выступлений он гораздо сдержаннее. Этноцентрическая устремленность Бунда, провозглашал Ленин, разделяет нации в их борьбе против капиталистического угнетения. Настаивая на своей исключительности, Бунд являл собой логическое противоречие: этническая частица ни с того ни с сего заявляет, что она больше интернационального и национального целого.[96]96
  Ленин В.И. ПСС. 8:67.


[Закрыть] Ленин приравнивал литовские марксистские группы и ППС – польских социалистов, обвиняя их во многих смертных грехах против пролетарского интернационализма. Их позицию, представлявшуюся ему руководящим принципом всех дурных социалистов, которых нисколько не заботили задачи мирового пролетариата, он сводил к поговорке «моя хата с краю», иными словами, мы заботимся о своих нуждах, а до вас нам дела нет.[97]97
  Ленин В.И. ПСС. 7: 240–241.


[Закрыть]

При этом еврейские социал-демократы, убежденные, что они представляют всех еврейских рабочих, были для Ленина еще хуже марксистских поляков, грузин, латышей и литовцев.[98]98
  Ленин В.И. ПСС. 24: 342, 366–367.


[Закрыть] Ленин считал деятельность этих марксистских групп самой вредной формой национализма, грязной буржуазной идейкой, троянским конем капитализма, которого обманом втащили в рабочую среду.[99]99
  Ленин В.И. ПСС. 24:174–178, 222, 225, 319.


[Закрыть] Ленин соглашался, что социал-демократы должны бороться с национальным угнетением, но они, как он полагал, не должны бороться за дальнейшее развитие национальных меньшинств.[100]100
  Ленин В.И. ПСС. 24:132.


[Закрыть] Задача партии, по его мнению, стимулировать независимость пролетариев разных национальностей, но не наций как таковых.[101]101
  Ленин В.И. ПСС. 7: 223.


[Закрыть]

Поэтому Бунду не оставалось ничего, как только покаяться и влиться в РСДРП. Так что если еврейский вопрос в России мог быть решен исключительно путем ассимиляции евреев в социалистическое движение, проблема Бунда решалась ассимиляцией (или растворением) Бунда в РСДРП. В мае 1903 г. Ленин писал в письме Е.М. Александровой: «…C Бундом надо быть корректным и лояльным (в зубы прямо не бить), но в то же время архихолодным, застегнутым на все пуговицы и на законной почве припирать его неумолимо и ежечасно…».[102]102
  Ленин В.И. ПСС. 46: 287–288.


[Закрыть] И то и другое отношение были составными ленинской тактики: следует терпеть Бунд и даже инкорпорировать бундовцев по той же самой причине, по какой Бунд следует оттеснять и принижать.

Партийного единства ради

Неустанная борьба Ленина с Бундом практически не касалась ассимилированных (обрусевших) и диссимилированных (традиционных) евреев России. Вопросы, связанные с национальными меньшинствами в рамках партийной программы, служили для него всего только предлогом для совершенно иного и не связанного с национальными меньшинствами вопроса. А именно вопроса объединения партии через централизацию и ее централизации через объединение. Таковы были принципы, которые Ленин считал краеугольными в партийном строительстве.

По мысли Ленина, партийный центральный комитет должен быть единым вертикально ориентированным организмом, подотчетным низам и управляемым сверху. Чтобы стать руководящей партией рабочих, РСДРП должна отбросить все устаревшие формы автономно действующих партийных организаций и групп. Необходимо, убеждал Ленин, обеспечить безусловное подчинение партийному центру, как в армии в военное время. Ленин категорически отвергал практику свободной аффилиации групп или индивидов с Российской социал-демократической партией. Он выступал решительно против идеи Юлия Мартова о членстве в партии, поскольку такое членство подразумевало гораздо менее контролируемые отношения членов партии с центром. По той же причине он отвергал и представления Бунда о партии, основанные на федералистском, то есть горизонтально ориентированном, принципе.

Ленину был безразличен Мартов как Юлий Цедербаум; еще меньше его заботили поляки, евреи или латыши. Зато его по гамбургскому счету беспокоил контроль Российской социал-демократической партии над всеми марксистскими кружками Российской империи. Ленин не мог проанализировать в историческом контексте положение еврейских пролетариев Польши и России не потому, что был слишком сосредоточен на западноевропейских евреях и не заметил «реального еврея» Восточной Европы, а потому, что воспринимал российских евреев исключительно в контексте борьбы за централизм в партии.[103]103
  Ср. Yoav Peled. Lenin on the Jewish Question: The Theoretical Setting // Political Studies 35. 1987. P. 61–78.


[Закрыть] Его задача сводилась к тому, чтобы неколебимо утвердить большевиков в центре руководства партией. Поэтому он выступал не столько против еврейской социал-демократии, сколько против бундовского принципа формирования партии на федералистской основе. Не евреи, а партийный учет и контроль были первым пунктом его повестки дня.

За всем этим стоял исключительно вопрос о власти. Мы убедимся в этом, взглянув на самые первые столкновения Ленина с еврейскими марксистами. Например, в 1901 г. Ленин заявляет, что Бунд не может выступать на переговорах как независимая партийная организация. Нехотя, под давлением обстоятельств, Ленин предоставил Бунду автономию по вопросам, связанным с еврейским пролетариатом. Ленин писал П.А. Красикову: «Держитесь построже с Бундом!»[104]104
  Ленин В.И. ПСС. 7: 9,16, 21, 92, 245, 766; 23: 150, 209–211, 229–230; 46: 111–112. Здесь цит. по 46: 232. В 1913 г. Ленин приказывает И.А. Пятницкому начать собирать материалы о сепаратизме Бунда – для того, чтобы затем резко ослабить влияние бундовцев в социал-демократическом движении. См. Ленин В.И ПСС. 48: 147–148.


[Закрыть]

Но если Ленин считал Бунд неправильной и ненастоящей марксистской организацией, граничащей, как он заявлял, с национализмом, клерикализмом и капитализмом, тогда почему он так ее обхаживал? И здесь снова речь шла не о том, чтобы привлечь на свою сторону евреев, а исключительно о власти, о способности большевистской партии держать под контролем все без остатка рабочее движение в России. После раскола в РСДРП и ухода бундовцев в 1903 г. Ленину нужны были еврейские марксисты как самая организованная группа социал-демократов в России, как партийные товарищи, пользующиеся отлаженным сбором средств, широчайшей сферой деятельности и великолепно налаженной пропагандой.

Ленин критиковал Бунд для того, чтобы вернуть лучшую ездовую лошадку социал-демократического движения в стойло РСДРП. Поэтому он нелицемерно взывал к своим непреклонным противникам в Бунде: «Присоединяйтесь! Пойдем вместе!» Ленин сожалел о расколе 1903 г. и настоял на включении в протокол партийного заседания пункт, по которому одна из задач будущего партийного съезда – работать над восстановлением единства еврейского и нееврейского социалистического движения.[105]105
  Ленин В.И. ПСС. 7: 300–301, 323.


[Закрыть] Ради вящей славы партии Ленин был готов пожертвовать даже собственным предвзятым отношением к Бунду.

Именно в этом контексте следует рассматривать жесткую критику Лениным еврейских марксистов-бундовцев, которые выступали за партию, организованную горизонтально и плюралистически. Уже в начале 1900-х Ленин расчищал дорогу, ведущую к централизованной партии, убирая с политической арены еврейских марксистов, польских социалистов, русских меньшевиков и революционеров-социалистов, клеймя их как неподлинных марксистов. Он не оставил им никакого иного выхода, кроме одного: согласиться с его воззрениями, ассимилироваться в русскую социал-демократию, подчиниться руководству большевиков и поклониться новому единому божеству по имени Партия.

Побочные действия централизма

После 1905 г. и в особенности перед Первой мировой войной Ленин осознал всю важность национальных движений в приграничных районах империи. Он воочию убедился, что центробежные тенденции могут разрушить Российскую империю и расчленить ее на отдельные сегменты. Ленин приветствовал любые тенденции, ведущие к падению царизма. Он неистово критикует политику режима по отношению к этническим и национальным меньшинствам. Русификацию он рассматривает как имперское средство подавления пролетариата различных национальностей.[106]106
  Ленин В.И. ПСС. 24: 115–117.


[Закрыть] Но ленинское отношение к этнической политике царизма было марксистским только внешне.

Ленинская критика имперской политики имела смысл постольку, поскольку она способствовала свержению самодержавия. Более того, она имела смысл только до свержения самодержавия. Как только царский режим станет наследием прошлого и на его месте возникнет государство победившего пролетариата, на повестке дня возникнет вопрос о русификации и русском языке. Необходимо будет вернуться к вопросу о языке с умеренных, сбалансированных классовых позиций. Ленин полагал, что государству победившего пролетариата не придется принуждать нации перенимать русский язык и русскую культуру. Рано или поздно рабочие разных национальностей и этнических групп осознают безо всякого давления сверху преимущества жизни в большом государстве. Они убедятся, что им нужен единый язык общения. И таким языком, разумеется, станет язык интернациональной социал-демократии. Пролетарии Грузии или Украины поймут, что иметь один язык в многонациональном государстве удобно как с точки зрения экономических нужд, так и для культурного обмена. Потребности хозяйственного развития постепенно приведут к общему языку и культуре.

Ленин был уверен, что язык социалистического будущего – русский. Сам он любил русский язык и считал, что каждый житель пролетарской России получит возможность выучить этот язык. Русский язык, будучи языком рабочего класса, станет государственным языком. Единственное, с чем Ленин не рекомендовал торопиться – с насильственной ассимиляцией пролетариев этнических меньшинств в русскую пролетарскую культуру и русский язык. Партия не должна дубинкой загонять людей в русифицированный рай. Более того, Ленин считал, что русские марксисты должны выступить против обязательного государственного языка.

В централизованном пролетарском государстве русский язык естественным образом станет государственным языком и будет воспринят как таковой добровольно всеми его гражданами. Национальные меньшинства сами осознают, насколько нелепо выпячивать особенности своего языка и национальной культуры, – и предпримут самостоятельные усилия, чтобы войти в светлое царство великого русского языка. Народонаселение изберет русский язык, поскольку русский будет языком государства и власти, а не потому что русский лучше грузинского или белорусского. Русским марксистам нет надобности отстаивать превосходство русского языка и культуры. Достаточно везде и всюду настаивать на партийном централизме. Остальное – дело времени.

Ленин полагал, что как только русскоговорящие большевики утвердятся в своей главенствующей роли, русский язык раз и навсегда станет языком государственным. Объединившись вокруг русских большевиков, многонациональное движение рабочих станет к тому же русскоцентричным. И всемирное рабочее движение также станет русскоцентричным. Соратники Ленина теснейшим образом связывали централизацию с русификацией. Не удивительно, что Сталин наивно верил, будто с окончательной победой коммунизма главным языком интернационального общения станет русский.[107]107
  Илизаров Б.С. Тайная жизнь Сталина: по материалам его библиотеки и архива. М., 2003. С.144.


[Закрыть]

Такое видение трудно назвать марксистским. Скорее в нем легко угадывался обновленный вариант русского шовинизма, правда, ряженого в красную пролетарскую косоворотку. Что же произошло? Как мог Ленин, столь едко высмеивавший русский шовинизм, не понимать, к чему приведет его централистская программа? Неужели он был не в состоянии заметить парадоксальное – и поразительное – сходство леворадикальных партийных планов с замшелыми ультраконсервативными имперскими традициями? Ленин с гневом отвергал любые параллели между большевизмом и самодержавием, русским марксизмом и православием (о которых много и плодотворно рассуждал Бердяев). Ленин откровенно презирал рассуждения, отсылающие к обветшалым механизмам российской власти и традиций российской государственности: это все были «клерикализм» и «поповщина», если воспользоваться его излюбленными уничижительными сравнениями.

Ленинский марксистский догмат не позволил ему добраться до сути некоторых исторических процессов и проанализировать социокультурные и институциональные параллели. Обнаружив, что некоторые пункты его догмы неприложимы к реальной действительности, Ленин пожертвовал некоторыми марксистскими принципами, а после 1917 г. уже сами общественные силы, которые он не вполне понимал, окончательно возобладали над его марксизмом. Как только эти общественные силы уничтожили тот специфический исторический контекст, который вызвал их к жизни, гуманистические и универсалистские марксистские принципы Ленина трансформировались в новый всесоюзный и по-прежнему великодержавный шовинизм.[108]108
  Подробнее см. его «О национальной программе РСДРП» // Ленин В.И. ПСС. 25: 255–320.


[Закрыть]

С точки зрения Ленина, признание права наций на самоопределение не исключало борьбы против их самоопределения. Ленин провозгласил, что партии следует прикладывать максимальные усилия, чтобы доказать глубокую ошибочность проведения в жизнь этого принципа. И эта мысль не была у Ленина случайной: он возвращается к ней снова и снова.[109]109
  Ленин В.И. ПСС. 23: 315; 24: 29; 25: 278.


[Закрыть] Социал-демократы должны взвесить, насколько полезно самоопределение той или иной нации, в зависимости от универсальных целей социалистической борьбы международных пролетариев. При диктатуре пролетариата большому государству проще строиться и защищаться, такое государство способствует более интенсивному развитию производительных сил и, в конечном итоге, более выгодно мировому пролетариату.[110]110
  Ленин В.И. ПСС. 24: 324–326.


[Закрыть] Ленин поставил задачу партии, стоящей у власти, отслеживать усилия национальных меньшинств, добивающихся самоопределения, и в корне подавлять эти усилия.[111]111
  Недавно выдвинутая гипотеза, будто Ленин планировал введение территориальной автономии для евреев, представляется поверхностной, безосновательной и несовместимой со взглядами Ленина по вопросам национальной автономии других этнических групп. См. Mattityahu Mintz. Lenins Hidden Formula on the Jewish Question and Its Presence in Soviet-Jewish Discourse // Kwartalnik Historii Zydöw. no. 227. 2008. P. 301–312.


[Закрыть]

Заменить русский имперский национализм рус-скоцентричным интернационализмом – такова была главная программа Ленина в области национал-культурного строительства. Вопрос о том, в какой степени национальная политика СССР (после смерти Ленина) основывалась на ленинских же большевистских представлениях о национальном, остается спорным до сих пор. Тем не менее совершенно очевидно, что Ленин не был глух к проблемам национальных меньшинств и национальному вопросу в целом. Другое дело, что этот вопрос находился у него в полном подчинении вопросу партийногосударственного централизма.