Текст книги "Люций: Безупречный клинок (ЛП)"
Автор книги: Йен Сент-Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
– Да я был с тобой с самого начала, – продолжил Композитор, – ты был один из многих маленьких зернышек, брошенных мною в Око. Пока ты рос, я следил за твоими успехами. Я культивировал тебя, и, самым незаметным и тонким образом направлял. Я являлся той невидимой рукой, рядом с тобой, чтобы дать тебе самый лучший шанс достичь моих желаний. И ты это сделал! – Композитор рассмеялся. – Некоторых я посылал за знаниями, других за реликвиями, но только тех, кто был особенным для меня, я слал на поиски паутины. Ты один из тех особенных, Хакит. Твоя звезда ярко сияла и вот мы здесь, благодаря тебе. Ты преуспел там, где другие потерпели неудачу.
Композитор опустился на корточки перед Хакитом и их глаза оказались на одном уровне.
– Ты должен быть довольным тем, чего достиг. Ни у кого из остальных не хватило изобретательности сделать то, что сделал ты. Пусть это послужит тебе утешением, когда наше время истечет.
Хакит поднял слабую, дрожащую руку в сторону Композитора, – позволь же мне… – его рука дрогнула прямо перед шлемом колдуна, прежде чем упасть на колени с глухим стуком, – узнать, кто ты.
Композитор склонил голову набок. На несколько мгновений воцарилась тишина, её прерывали гул потоков пламени и искрящиеся консоли. Композитор потянулся к горлу Хакита. Он открыл застежки разбитого шлема, стянув его с головы поверженного колдуна. Разбитое и окровавленное, но всё еще гордое лицо царя-философа, создания, способного подчинить своей воле течение вечного океана варпа, смотрело на Композитора. Из одних и тех же глаз на него смотрел и вор и убийца.
– Мне очень жаль, – ответил Композитор, поднимаясь. – Если бы ты был в лучшем состоянии, я мог бы подумать о подобной награде за то, что ты нашел для меня. Но увы, то, что я сейчас сделаю, скорее всего будет для тебя концом, дорогой мой Хакит.
Композитор положил руку на лицо колдуна, кончики пальцев плотно прижалась к смуглой плоти:
– Прощай, Хакит, – сказал Композитор, прежде чем вскрыть его разум.
III.V
Наркотик Байла действовал недолго, он растворился в крови Вечного и превратился в ничто, так же, как и любой другой стимулятор. Каким бы восхитительным и бодрящим этот краткий период ощущений не был, его снова затмили тупые иглы онемения, пронзающие обмякшие конечности, что вновь стали свинцовыми и безжизненными.
Фабий и Чезаре усердно работали над Люцием. Первый кружил вокруг Вечного подобно хищнику, конечности хиругеона стучали и погружались в броню. Второй же оставался невозмутимым и неподвижным, его взгляд метался от Фабия и Люция к потокам информации перчатки-нартеция.
Люций наблюдал за тем, как апотекарии изучают его оскверненную броню. Он попробовал на прочность свои фиксаторы, чем вызвал тонкий стон протестующего железа. Вечный не мог перестать думать о тысячелетиях, о той ночи, когда он понял, что смотрит на фигуру своего примарха, закованного в цепи своими собственными сыновьями и хирургеоном Фабия.
– Я очень надеюсь, что эта доза не тот самый подарок, Фабий.
– Нет, – ответил Байл, не отвлекаясь, – это всего лишь подтверждение одной из множества гипотез.
Свежеватель замер перед Люцием.
– Я собираюсь несколько изменить твою броню, – продолжил Байл. Он открыл ящик на верстаке и оттуда громоздкое устройство и три бронеампулы с медными колпачками, за которыми тянулась грива из проводов и игл.
Люций поднял бровь.
– Это химическая система доставки, отчасти адаптированная с помощью тех знаний и материалов, которые я нашел в этом месте и применил их к специфике моей конструкции, – сказал Фабий, – после подключения она напрямую будет взаимодействовать с силовой броней, позволяя вводить различные химические соединения. В твоем случае – сильнодействующие стимуляторы.
Байл перевел взгляд с устройства на Люция.
– Я изучал тебя и твоих паразитов по пути сюда. Такое бремя, – он покачал головой, – ты крайне истощил свою нервную систему распутством. Синапсы истощены. Рефлексы пропали. Неудивительно, что ты больше ничего не чувствуешь. Чезаре поделился со мной своими наблюдениями за твоим состоянием. Но при правильном синтезе препаратов, введенных в определенных количествах в течении некоторого периода времени, я бы мог вылечить этот недуг.
Люций перевел взгляд на Чезаре, а потом вновь посмотрел на Байла.
– А какая тебе с этого польза?
– Ты сумасшедший, Люций, но выносливый. У тебя есть сопротивляемость, превосходящая самые возвышенные мечты тех, кто трудился над созданием Легионес Астартес и поэтому ты можешь выдержать крайности, когда другие существа…
– Низшие существа, – вставил Люций.
– …не смогли бы, – скривился Байл, – благодаря своей работе я создаю тысячи химических соединений. В большинстве случаев их эффективность может быть применена и изучена, а так же определена с помощью выращенных в пробирках материалов, но есть и более мощные смеси, требующие более сильных подопытных. Вроде тебя. – Байл помолчал, а затем поднял палец и продолжил, – будь осторожен, вещества, которые ты будешь принимать, слишком опасны по своей природе. Если примешь несколько доз любого из них за короткий промежуток времени, ты умрешь. Смешаешь некоторые из них, или введешь одновременно, и ты труп.
– Хмм, – протянул Люций, – и все эти вещества, которые способны меня убить, твоих рук дело?
Байл выпрямился.
– Так и есть.
– Я так полагаю, ты гордишься их синтезом.
– Естественно, – ответил Байл.
– Тогда ради тебя, – усмехнулся Люций, – я должен надеяться, что они меня не убьют.
Прародитель на мгновение задержал взгляд на Вечном, а затем наклонился вперед, чтобы вновь вернуться к своей работе.
– Ты хочешь, чтобы я стал одним из твоих экспериментов? – спросил Люций, – даже здесь, в окружении этого ксеносского болота, ты – бесчувственная тварь.
– Здесь идеальная окружающая среда. У меня есть составы, материалы и соответствующие средства для их проверки, – Фабий указал на потолок и арену над ними.
– А если я откажусь?
Лицо Байла исказилось в уродливой пародии на улыбку.
– О, брат мой, это не переговоры, и никогда ими не были. Я великодушно объясняю тебе то, что происходит, только из уважения к нашей совместной истории. – Он шагнул ближе Люцию. – И знай, я установлю это устройство и испытаю его. Твои мысли и желания здесь фактически не учитываются.
Люций рванулся вперед, как дикий зверь. Цепи взвизгнули при натяжении. Легионеров разделяло расстояние в ладонь. Вечный улыбнулся по-волчьи.
– Тогда почему же мы все еще беседуем?
– Действительно, – Байл отошел от плененного брата. Он кивнул Чезаре и тот подошел к Вечному с подносом диковинных инструментов. – Боли будет хоть отбавляй, – сказал Фабий, обойдя Люция. Паукообразная конечность с мономолекулярной пилой зависла над силовым ранцем мечника.
– О, Фабий, – улыбнулся Люций, – не дразни меня!
Хирургеон наполнил воздух пронзительным криком включившейся пилы.
– Что ж, приступим.
Композитор сидел в грохочущей «Когтистой Королеве», пока корабль несся через пропасть между «Эллипсом» и «Диадемой». Он установил вокс-контакт с ударным крейсером и как только они достигли определенного расстояния, связался с мостиком. Концентрированный залп батарей пронзил пространство вокруг «Громового Ястреба» ослепительной волной. «Эллипс» – корабль с гордой историей, который в прошлом имел честь раздвинуть границы Великого Крестового Похода и создать Империю Человечества в авангарде экспедиционного флота Магнуса Красного. Здесь, в гниющем болоте пространства Ока, звездолёт ждала бы позорная судьба из–за того, что его надстройку полностью уничтожили. Облако расплавленных осколков – всё, что осталось от фрегата – вытянулось в идеальную сферу, прежде чем бурлящие потоки психической энергии не разделили и не разбросали обломки.
Сидя в «Громовом Ястребе», Композитор улыбался, наслаждаясь воспоминаниями о прошедших часах. Задача оказалась достаточно простой – Хакит истекал кровью на мостике корабля, балансировал на грани смерти и всё, что было нужно, так это проникнуть в сознание умирающего мага за тайным знанием, которое тот искал всю свою жизнь. Большую часть силы и воли пешка Композитора вложила в простое поддержание своих биения сердец. У него оставалось лишь совсем немного энергии, чтобы сотворить защиту, способную противостоять вторжению истинного хозяина.
Удовлетворение расцвело глубоко внутри колдуна III легиона в момент проникновения в сознание Хакита. Века, а может дольше, кто знает, колдун издали наблюдал за своим отверженным кузеном, мягко направляя все усилия Хакита в моменты, когда тот рисковал всем, чтобы войти в паутину – святилище эльдар. Видеть, как его махинации приносят такие важные плоды в удачное время, служило единственным подтверждением того, что Композитор должен был ощутить свое место в Великой Песне. Его Бог воистину любящий.
Поскольку тело Хакита уже сломалось, Композитор решил сломать и его разум. Он разрушил возведенные в спешке лабиринты взаимосвязанных оберегов и отчаянных психических защит в разуме просперианского мага. Он уничтожил всё, что пыталось сопротивляться ему, прежде чем нашел то, что искал, и вырвал это для себя.
Хакит умер в одиночестве, в мучениях, с тайной, определившей его жизненный путь, украденной теми, кого он когда–то называл союзниками, еще в те дни, когда они не подожгли Галактику. Ибо знания, которые искал Хакит, искал и Композитор. Колдун Детей Императора посеял дюжину подобных легионеров – они бороздили Око в поисках входа в паутину эльдар, используя свои силы, чтобы выследить тех, кто оказался наиболее изобретательным и продуктивным в поиске. Никто не знал, что успех в этом деле будет вознагражден гибелью от руки Композитора, но Хакит осознал это в последние мучительные мгновения своей жизни.
Композитор покинул обреченный корабль, как только получил то, что искал. Трюм под ногами колдуна стонал от отрядов мутантов с нижних палуб «Диадемы», взявших в плен членов экипажа «Эллипса», которых можно было поработить.
Немногочисленные уцелевшие из шабаша младших ведьм и колдунов Хакита, собранные со всех концов Ока за столетия, преклонили колени перед Композитором, подчинившись его великой силе. Смертных заковали в цепи, чтобы превратить их тела в топливо для башни – так Композитор сможет лучше слышать музыку самого молодого бога. Он уничтожил тех, кто принадлежал к иным легионам – малокровных космодесантников-отступников.
Композитор оставил на борту «Эллипса» тех, кто находился близко к смерти или тех, кого считал никчемными или попросту не годившимися ни на что. Они съежились в темноте в последние лихорадочные мгновения своих жизней, прежде чем поцелуй батарей и лэнсов «Диадемы» покончил с тем, что осталось от корпуса корабля. Колдун закрыл глаза под шлемом. Он позволил своему сознанию вновь коснуться тайны, которую он вырвал из разума Хакита и запечатал в своем собственном.
Если же Люций действительно находился внутри паутины, то теперь Композитор нашел способ проникнуть туда. Первый шаг они уже сделали и поэтому он со всей силой сконцентрировал свой интеллект, чтобы обдумать следующий. Теперь путь перед ним был расчищен.
+Варп-ткач.+
Композитор моргнул, спокойно отбросив мысли о древней паутине эльдар на второй план.
+Да, Кларион.+
+Успех?+ напряженный голос ребенка настойчиво давил на его сознание. +У тебя есть координаты того места, которое мы ищем?+
+ Были и есть.+
+Где находятся врата?+ давила Кларион. +Где их искать?+
+Я удивлен, что ты сама не видишь этого.+ Ответил Композитор, «Когтистая Королева» замедлила ход, чтобы залететь в посадочный отсек «Диадемы». +Мы на месте+.
Замешательство заполнило связь между колдуном и демоном. Эмоция, бесконечно далекая от ярости.
+Спокойнее,+ вновь начал Композитор, пока посадочные трапы «Когтистой Королевы» с хрустом опустились на палубу. +Я на борту. Я поднимусь в свою башню и отведу тебя к вратам.+
Диренк поковылял вниз по штурмовому трапу «Когтистой Королевы». Казалось, что его ноги двигались по собственной жесткой воле, следуя за колдуном, который пересек посадочный отсек и направился вглубь «Диадемы». Онемевшими руками раб потянулся к горлу, расстегивая скафандр, чтобы выдержать ярый шквал верхних палуб корабля. Умом он всё еще находился на борту «Эллипса». Мысли приковали его к командному трону фрегата, где сражались трансчеловеческие маги, не поднимая друг на друга руки. Он не мог выкинуть из головы болезненный разряд холодного воздуха.
А хуже всего, что он не мог выкинуть из головы звук, который издал умирающий колдун в тот момент, когда его новый хозяин победил. Назвать это криком значило немыслимо приуменьшить. Это слово не могло передать весь ужас, вызванный тем звуком, как в ушах, так и в сознании Диренка. Этот звук как будто обрел плоть и с него сдирали кожу или сжигали заживо. Он утратил достоинство, человечность, став чем–то звериным, воплем, обращенным к истинному страданию. Предсмертный хрип, укоренился в разуме Диренка, и он ощущал, что вряд ли когда–нибудь сможет от этого избавиться.
Крики мага раздавались в голове раба, безжалостно срываясь с внутренних стенок его черепа, пока он шел за Композитором по ударному крейсеру. Впервые Диренк с нетерпением ожидал разрушительных звуковых и визуальных эффектов коридоров, осмеливаясь надеяться, что это заглушит этот звук в голове.
Он стал свидетелем ужасной смерти полубога. И наблюдать, как кого–то убивают таким образом, было еще хуже. Диренк приготовился к шторму, что тек по венам «Диадемы», молясь о том, чтобы хотя бы на миг затеряться среди этих потоков.
Сияющие золотые глаза Кларион смотрели на варп-бури, бушевавшие вне «Диадемы». Она перевела взгляд с обзорного экрана на тактические дисплеи и показания ауспекса, а затем вновь посмотрела обратно. Демон знала, что такие приборы не способны обнаружить то, что они сейчас ищут, но привычка – вторая натура.
Кларион не привыкла верить и проявлять терпение, но недавние события заставили её сделать и то и другое. Она комбатант, командующий кораблем в войнах легионов, где перспектива сражения являлись постоянной угрозой. А поскольку палубы «Диадемы» обычно заполняли космодесантники-отступники, которые должны были подниматься на борт вражеских кораблей и не позволять врагам проникать на ударный крейсер, напряжение Кларион вышло за рамки нормального, приподнятого состояния.
Демон не доверяла колдуну, который теперь их вёл. Она не любила, когда её водили за нос загадками или завуалированных просьбами. Даже после того, как он помог ей и остановил Светоносного, Кларион противилась влиянию колдуна, чтобы в перспективе не остаться у него в долгу.
Но в данный момент у нее не было другого выбора. Кларион должна была отыскать Люция. Только это имело значение сейчас. И, если стать ведомой Композитором это единственный возможный способ вернуть Вечного, то она стерпит и дождется своего часа.
Кларион почувствовала, как дрожь пробежала по её телу – психическая связь возобновилась. Маг вернулся в свое святилище в башне. Образы всплыли в том, что возможно было назвать сознанием Кларион, показывая взбаламученную массу кипящего огня.
Она посмотрела на окулус и увидела ту же самую бурю впереди.
+ И что это?+
+Курс на центр.+
Поток информации пронесся в сознании Кларион. Она сгруппировала его в навигационные координаты и векторы сближения.
Дитя вгляделось в бурлящий ураган нематериальных энергий, извивающихся подобно опухоли в пространстве варпа. +Этот шторм уничтожит корабль.+
+Верь, демон.+ ответил Композитор.
Послание Кларион пронизывал горький юморок.
+В тебя?+
+В то, что я бы не потратил свою энергию в последние недели только для того, что бы нас разрушил варп-шторм.
Кларион нахмурилась.
+Я чувствую разочарование,+ продолжил Композитор. +Но наши цели совпадают – ценный осколок Истинного Бога. А теперь делай, что велено.+
Кларион почувствовала приступ мигрени, как только связь оборвалась. Она зарычала, прежде чем повернуться к рунной клавиатуре на подлокотнике трона. Её крошечные пальчики застучали по клавишам цвета слоновой кости под звук резких щелчков.
– Навигатор, этот курс. Двигатели, полный вперед.
Хор четких подтверждений исходил от членов экипажа, пока они выполняли её команды.
Стены «Диадемы» задрожали и плазменные двигатели толкали её вперед, к клубку вздымающегося света. Шторм раздувался в окулусе, медленно окутывая весь обзорный экран своей кипящей злобой.
Члены экипажа начали меняться постами. Они бросали быстрые взгляды на надсмотрщиков и палубных офицеров. Корпус вздрогнул – самые длинные языки шторма, размером с планету сотрясли корабль.
– Держать курс, не сбавлять скорость, – произнесла Кларион тоном, не терпящим возражений. Когда они подлетели ближе, огромный пожар оказался вовсе не одним, а скоплением множества штормов. Циклоны демонических сущностей размером с огромный транспортник разбивались о сияющие облака света и шквалы кровавой материи. Она вспыхивала случайным образом, когда края штормов скрежетали друг о друга в катастрофических раскатах грома, уничтожавших новые творения так же быстро, как и порождая их.
Турбулентность сменилась яростным грохотом, когда «Диадема» погрузилась в безумие, в самое сердце бури. На мостике раздался сигнал тревоги. Экипажу приходилось перекрикиваться, чтобы слышать друг друга сквозь шум надстройки корабля, раскалывающегося на атомы.
Кларион уставилась в зияющую пасть шторма, поглотившего их. Смертных членов экипажа выбросило со своих постов сильным течением. «Диадема» кувыркалась на противоборствующих волнах. Титанической раскат грома и вспышка потрескивающего света пробежали по корпусу, а поле Геллера погасло. Сигналы тревоги и сирены слились в тошнотворный шквал аварийных звуков.
Кларион закрыла глаза, мостик разрывало на части. Она проклинала Композитора за глупость, а себя за то, что последовала за ним. Демон бранила ту судьбу, что сама избрала. Таковой была цена за то, что она связалась со смертными существами.
Нарастающий шум покалывал её мысленный взор. Глаза Кларион распахнулись, она услышала нарастающий голос в черепе мертвого ребенка.
Она услышала, как Композитор начал петь.
На вершине своей башни колдун взвывал, отбиваясь от роящихся полос эфирного огня, разбивающихся о купол его святилища. Распятые бедолаги, сгрудившиеся под куполом, вопили в ужасном единении, изрыгая дым и цветной туман. Завесы которого клубились вокруг башни, по спирали поднимаясь к вершине.
Композитор поднял посох в воздух. Голос гремел и хлестал из–под серебряного шлема, когда он произносил резкие слова заклинания. Колдун вырвал колючие гласные из своего сознания, швырнув их в бурю, ненасытную в своем стремлении поглотить корабль.
Дрожь корпуса «Диадемы» превратилась в тектоническую ярость разрушающегося мира. Чувства, ослепленные полосами цвета головной боли, оглушили огонь и крики. Свет поля Геллера содрогнулся, его поверхность обезумела и распалась на осколки молний, упавших в бурю необузданных разумов вокруг. Трещины покрывали купол паутиной под характерный звук, и голодные существа из теней и безумия сгруппировались вокруг них, отчаянно пытаясь ворваться внутрь.
Последние слова заклинания покинули разорванное и кровоточащее горло Композитора. Накопленные знания Хакита, бесценные и купленные кровью миллионов, он растратил за мгновение.
«Диадема» исчезла.
III.VI
Люций мчался сквозь пыль по арене под рев толпы ксеносов, со свистом втягивая и выдыхая воздух сквозь зубы. Его копыта оставляли неглубокие выемки в сухой земле, пока он двигался вперед. Второй легионер из неизвестной группировки дрался прямо за ним.
Яркие вспышки зловещего цвета мерцали вокруг, вспыхивая и обретая четкие очертания. Люций мельком увидел гибкие мускулистые тела в шипастых доспехах, в руках они держали сверкающие клинки. Толпа одобрительно взревела, когда ксеносы пронеслись позади космодесантников, кувыркаясь и отталкиваясь от монолитных каменных копий с непринужденной грацией прирожденных хищников.
– Отдай мне меч! – крикнул Люций второму легионеру. Фабий не вернул лаэранский клинок, и у Вечного осталась только плеть, но воин, бегущий рядом, сжимал в руке легионный силовой меч.
– Ни за что! – задыхаясь ответил космодесантник. Люций не знал, как давно воин сражался на арене, но, если судить по побитым доспехам, ему удалось продержаться довольно долго. И, меч, скорее всего, был единственной причиной, по которой тот оставался жив.
– Ты знаешь, кто я? – рявкнул Люций. Одобрительные возгласы пронеслись в толпе и Вечный инстинктивно пригнулся. Лезвие метательного кинжала задело макушку. – Ты действительно веришь, в то, что сможешь использовать меч лучше меня?
– Я знаю, кто ты, – космодесантник скользнул за каменное копье, но несколько колючих боласов щелкнули и обвились вокруг него, – но мне все равно. Это мой меч…
Легионер вскрикнул, резко падая в пыль. С языков ксеносов сорвались насмешки и радостные крики. Люций спрятался за ближайшей клинкообразной колонной, выглянув из–за угла, чтобы оценить обстановку. Шансы на то, что воин споткнулся и упал были ничтожно малы, хотя и такую забавную возможность Люций не исключал.
Тело космодесантника исчезло ниже пояса. За ним тянулась масса кровоточащих ошметков, а сам он тщетно пытался ползти на руках вперед. Воздух между двумя каменными копьями, где упал воин, блестел от завесы кровавых созвездий.
– Моноволокно, – рассмеялся Люций, – трудно увидеть, но легко ощутить, а, брат? Он наклонился и вырвал силовой меч из рук воина, – как раз избавило меня от необходимости убивать тебя ради оружия. Ах, эти маленькие благословения.
– Погоди, – прохрипел распластавшийся на земле легионер. Он поднял руку и протянул её к Люцию. Между ними мелькнуло красное пятно. Руку отрезало. Еще одно пятно выпущенное с другой стороны. Голова упала с плеч.
Аплодисменты садистов пронеслись по трибунам. Люций попятился. Его самолюбие запаниковало при мысли о том, что новые противники вздумают играть с ним. Его словно оставили на десерт.
Он повернул силовой меч в руке, чтобы прочувствовать баланс. Мечник ткнул пальцем в руну активации на рукоятке. Слой пыли, прилипшей к лезвию, зашипел и сгорел – расщепляющее поле ожило. Убийственный свет зазмеился, затрещал и заплясал по всей длине лезвия, окрашивая лицо Вечного в мерцающий голубой цвет.
Заиграла новая музыка и толпа откликнулась радостными криками и бурными овациями. Наконец–то размытые фигуры противников успокоились и осели на кончики каменных шипов, подобно горгульям. Гладиаторы-эльдары смотрели на Люция сверху вниз, едва сдерживаясь.
Шипение их грязного языка переходило от ксеноса к ксеносу, пока они разговаривали между собой. Люций хрустнул шеей и размял плечи, позволив колючим виткам его плети сползти с руки. Лидер эльдар сплюнула на землю перед собой, прежде чем прорычать вызов на готике с сильным акцентом:
– Добыча, – она вновь сплюнула.
Вокс-бусина Люция затрещала.
– Очень хорошо, – хриплый голос Байла раздражающе заполнил канал, – это идеальные условия для введения первой инъекции.
Люций сконцентрировался как на трёх резервуарах, закрепленных сзади, так и на их содержимом.
– Смесь стимуляторов, классифицируемая, как серпентин. Возможно, тебе будет приятно узнать, что основные компоненты для него получены из трупов таких же ведьм, с которыми ты сейчас сразишься.
Стойка со стимуляторами на спине Люция загудела. Медный поршень проник в первый резервуар, выкачивая маслянистую жидкость цвета охры и направляя её по трубкам синтетической системы вен, имплантированных в грудь Люция, в основное сердце. Когда вещество проникло в кровь, мечник ощутил тупую боль.
Пульс участился, поднялась температура тела и на коже выступил пот. Звуки стали четче, а зрение острее. Ему казалось, что мир вокруг замедлился. Эльдар моргнула миндалевидными глазами и широко открыла их в предвкушении. Люций увидел, как железные мышцы на их ногах напряглись и они изготовились нанести удар.
– Добыча, – снова прошипела ведьма и сестры грубо подхватили её слово.
– О, нет, – усмехнулся Люций, – как же вы глубоко ошибаетесь, милочки мои. Это не вы охотитесь на меня. А я на вас, – он мгновенно нанес удар плетью с хлестким треском демонической плоти, разрывая ближайшую из эльдар по диагонали на четыре ровных куска. Остальные бросились вперед, сжимая пистолеты и кинжалы, спускаясь вниз под радостные крики зрителей.
Двое ксеносов атаковали одновременно ещё до того, как их расчлененная сестра упала на землю. Они пронзительно кричали, кружась вокруг Люция, пытаясь ударить его руками и ногами.
Вечный уворачивался от их атак, видя каждый приближающийся удар, словно это были движения танца. Он замечал каждое подергивание их плеч, каждое движение бедер, указывающее на следующий выпад. Люций выжидал, позволяя им попробовать задеть его. Он ждал того момента, пока одна из них не даст своему разочарованию вскипеть, чем и выведет себя из равновесия.
Мгновение спустя одна из ксеносов именно так и поступила. Она зарычала, вложив всю свою скорость в глубокий выпад к горлу Люция. Вечный ощутил грубую уверенность удара, эхом отражающуюся от кончика её клинка. У него сложилось впечатление, что это был её любимый прием, своего рода символ, что закончил многие состязания, по итогу заставляя противников падать замертво на землю у её ног. Теперь же ей пришлось слишком напрячься, чтобы хотя бы дотянуться до Люция. Ослепительная синева окрасила её зрение, прежде чем смениться на промежуток между небом и землей – кусками она рухнула в пыль арены. Люций развернулся и рассек ноги у колен второй ведьмы, после чего вонзил клинок прямо в шею, пока та падала.
Кровь ксеносов забрызгала лицо мечника. Для него этот запах являлся самым сладким парфюмом. Кровь шипела и булькала, жарясь на лезвии меча и окутывая его багровым дымом первобытного благовония. Мечник громко рассмеялся, приглашая других гладиаторов-противников в атаку.
Воющая ведьма прыгнула вниз и зашла сбоку. Вечный резко дернул руку вперед, опутав голову ксеноса плетью. Он потянул рукой на себя и эльдар полетела к нему. Копытом он ударил ведьму в грудь, а затем разодрал хлыстом голову в кровавое месиво.
Люций проткнул торс другого эльдара подкованным железом копытом насквозь и ксенос упала на землю. Он провел копытом по её хребту, придавливая противника к земле и топчась по ней. Протащив труп за собой пару шагов, он выдернул ногу. Ксенос потратила свои последние мгновения жизни, бесцельно цепляясь за его поножи, она беззвучно кричала, широко открывая свой рот.
Внимание Люция привлекла боль – осколки черного кристалла впились в руку, в которой он держал меч. Вечный подставил плечо под залп, смакуя едкие вещества, покрывавшие осколковые заряды. Благодаря им воспламенились его вновь ожившие нервы. Он атаковал, врезавшись в ведьму и отправив её на острие колонны. Та сложилась вокруг каменного копья и скатилась вниз в пыль бескостной грудой.
Кровь Люция пылала, словно огонь. Мчалась по его венам, сжигая онемение, так яростно сковывающее тело и душу. Острота чувств, сосредоточенность совершенно опьянили его.
Кинжал скользнул по лезвию меча Люция. Удар был нацелен в левый глаз. Вечный резко дернулся вперед, ударив нападающего в лицо головой. Треск на задворках слуха предупредил о сегментированном хлысте, мелькнувшем, чтобы поймать его руку с мечом. Он предвидел это, с улыбкой откинувшись назад и колючий хлыст атаковал вторую нападающую ведьму, обвив её горло. Плеть самого Люция обмоталась вокруг рук и ног обладательницы сегментированного хлыста, и вырвала конечности из суставов во все стороны.
Толпа смотрела на то, как мечник разрывает их чемпионов на части. Ксеносы освистывали Люция от шока и гнева, но он их не слышал. Он смеялся.
Вечный подсчитал своих жертв, вспоминая, сколько ксеносов было на арене. Если же больше никого не выпустили, то осталась только одна ведьма. Зрители затихли, после чего возбужденно закричали. Люций усмехнулся.
Эльдар выскочила из укрытия, перепрыгнула через верхушку одного из копий-монолитов, и с клинками наготове бросилась на Вечного, остриями оружия она целилась в макушку своего врага. Но Люций уже исчез. Он откатился в сторону.
– Толпа тебя предала! – ухмыльнулся Вечный. Он резко развернулся, рассекая силовым мечом пространство, где только что стоял.
С разочарованным рычанием эльдар изменила направление движения в воздухе. Она обхватила рукой соседнюю колонну, и развернулась вокруг нее, используя инерцию вращения, чтобы вдарить в Люция, подобно камню из пращи. Вечный нанес удар своим мечом. Эльдар приземлилась на клинок и вонзила колючий сапог прямо в голову мечника.
Зеваки взорвалась криками. Люций зажал ногу ксеноса между шеей и наплечником. Ведьма сильно напряглась и сверкнула кинжалом. Люций поймал её за предплечье и раздавил одним плавным движением. Целая жизнь, проведенная на аренах Тёмного Города вкупе с болеутоляющими стимуляторами не помогли кричащей ведьме справиться с болью – кости руки ксеноса превратились в порошок.
Люций поднял вверх кончик силового меча. Мягкий хлопок озона вырвался из расщепляющего поля атакующего клинка. Острие пробило броню, прошло через плоть и кости, и со спекающейся кровью вырвалось с другой стороны. Ксенос извивалась, пытаясь оттолкнуться от лезвия.
Люций склонился над последней из ведьм, когда та упала на землю. Крики и свист прорезали воздух и Вечный вытащил голову противницы из дыма и пыли, клубящихся вокруг его колен. Он поднял кровоточащий трофей и повернул лицом к огромной барже, откуда, как он знал, наблюдала архонт.
Вечный занес обрубок над свой головой, позволив журчащему потоку крови покрыть его язык, после чего бросил голову на землю:
– Есть что–нибудь ещё?
На мгновение, длившееся тысячелетия, мостиком завладели тьма и тишина. Но уже в следующую секунду «Диадема» прорвалась сквозь этот хрупкий покой, её корпус пылал и тонул в демонических сущностях. Отделенные от своей связи с грубым варпом, смешивающимся и противостоящим реальности в пространстве Ока, низшие демоны растаяли, поскольку не способны были закрепиться в этой новой черноте. Темнота окутала корабль и эфирных захватчиков, поглощая ряды Нерожденных.
В считанные секунды только самые сильные и злобные существа продолжили бесноваться вокруг корабля. Они корчились и выли, когда защитные орудия «Диадемы» выбивали куски из шкур сверкающего огня и сверкающей чешуи. Когти концентрированной первобытной ярости и разумные клинки цвета расплавленной меди обрушились на корпус корабля, жадно и отчаянно пытаясь испить дразнящее пламя душ, оставшихся вне досягаемости под прочной броней.
