Текст книги "Любовь и Смерть. Убийство Курта Кобэйна (ЛП)"

Автор книги: Йэн Гальперин

Соавторы: Макс Уоллес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Только в конце, замечает Грант.

Однако Кэрролл говорит, что строчки внизу явно написаны «другим почерком». Она сообщает Гранту, что на её взгляд записка не похожа на то, что мог бы написать Курт. На самом деле это больше похоже на Кортни, чем на Курта, говорит она, объяснив, что в записке есть множество фраз, которые раньше она слышала от Кортни. Тут что-то не так, говорит Кэрролл, явно встревожившись. Она делает паузу, потом присоединяется к выводу Гранта: Она не думает, что Курт покончил с собой.

Грант не знает, что и думать. Как бывший полицейский детектив, он был обучен не делать каких-то поспешных выводов, а придерживаться доказательств. Это доказательство появилось на следующий день, когда ему звонит Кэрролл, которая кажется слегка взволнованной. Она говорит, что хочет ему кое-что показать – какие-то «письма», которые Кортни оставила у неё дома. Она никогда не думала о том, чтобы просмотреть их, до вчерашнего вечера. Грант спрашивает: это письма Курта? «Нет, это её письма», – отвечает Кэрролл.

Когда Грант приезжает к ней домой час спустя, Кэрролл пребывает в состоянии шока. Она показывает ему рюкзак, который оставила Кортни после своего посещения дома Кэрролл вечером 6 апреля. Терзаемая сомнениями после прочтения предсмертной записки Курта, Кэрролл заглянула в рюкзак. То, что она там обнаружила, напугало её. Она достаёт лист бумаги. Почерком Кортни были написаны слова: «Попасть Под Арест». Это – одна из типичных записок Кортни самой себе о том, что нужно сделать.

«Она это всё спланировала», – говорит Кэрролл, намекая на арест Кортни 7 апреля.

Досконально оба ещё раз рассматривают то, что произошло после визита Кортни в дом Кэрролл двумя неделями ранее, вечером 6 апреля. Спустя несколько часов после того, как Кортни покинула дом Кэрролл, чтобы вернуться в свой отель, она была на самом деле арестована. Отвечая на звонок по «911», сообщающий о «вероятной жертве передозировки», полиция Беверли Хиллс, должностные лица отдела пожарной охраны и спасатели приехали в номер Кортни в отель «Пенинсула» утром 7 апреля, обнаружив Кортни в состоянии физического недомогания. Её отвезли на «скорой» в «Century City Hospital», где она рассказала докторам, что просто перенесла аллергическую реакцию на свой препарат ксанакс. После выписки она была немедленно арестована, помещена в тюрьму Беверли Хиллс и обвинена во владении контролируемым веществом, наркотическими принадлежностями и владением/приобретением краденого имущества.

«Когда она в итоге предстала перед судом, – говорит Грант, – у неё было логическое объяснение всего того, что полиция нашла в её комнате. Оказалось, что белое порошкообразное вещество, которое, как думали, являлось героином, на самом деле было индуистским пеплом удачи; пачка рецептурных бланков, которая, как полагали, была украдена, на самом деле, по её словам, была по ошибке забыта её врачом. Но тогда это обеспечило ей идеальный повод для ареста безо всяких реальных неприятностей. В объяснении Розмэри, что она «всё спланировала», есть много смысла. Она нуждалась в алиби». Теперь Грант полагает, что Кортни спланировала собственный арест 7 апреля так, чтобы документально подтверждалось, что она была в тюрьме в Лос-Анджелесе в тот день, в день когда, по её предположениям, будет найдено тело Курта.

«Это был тот самый день, когда она внезапно захотела, чтобы я и Дилан вернулись в дом, чтобы поискать в кладовке винтовку, хотя она могла бы попросить Кэли поискать её в любое время на той неделе, – объясняет он. – Теперь я убеждён, что она хотела, чтобы мы нашли тело в тот день». Гитарист «Hole» Эрик Эрландсон впоследствии признался биографу Курта Чарлзу Кроссу, что Кортни уже просила его поискать в кладовке винтовку днём во вторник, 5 апреля. Так почему же она попросила Дилана и Гранта сделать то же самое два дня спустя?

Тогда Кэрролл рассказывает Гранту, что она нашла ещё один листок бумаги в рюкзаке Кортни, который встревожил её даже больше, чем записка «Попасть Под Арест». Она отдаёт листок Гранту. На нём кто-то тренировался писать разными видами почерка. На каждой строчке он экспериментировал с различными формами всех букв алфавита, словно в школьных прописях. Но этот почерк был явно в стиле взрослого, а не ребёнка. Справа вверху страницы, в колонке, обозначенной как «комбинации», этот человек тренировался писать комбинации из двух и трёх букв:

ta re fe ur you te

Когда Грант стал изучать листок, он похолодел. «Я понятия не имел, что это означает или кто это писал, – вспоминает он, – но Розмэри нашла это в вещах Кортни. Для нас было очевидно, что она тренировалась, как подделать письмо».

7

К тому времени, когда Розмэри Кэрролл поняла значение двух записок, которые она обнаружила в рюкзаке Кортни, она уже не раз заявляла, что не верит, что Курт совершил самоубийство. Тем не менее, на плёнках Гранта ни разу до или после этого разговора Кэрролл прямо не говорит, что считает, что Кортни убила его. Однако это ей показалось настолько подозрительным, что она изъяла из её документов папку и незаметно передала Гранту. Внутри было больше документов, чем в рюкзаке: счета Кортни из отеля «Пенинсула», а также постатейный список её телефонных звонков и сообщений оттуда.

Именно второе сообщение в списке приводит Гранта в замешательство. В пятницу, 1 апреля, ровно в 20:47, на коммутатор отеля «Пенинсула» поступило сообщение для Кортни: «Звонил муж. Номер Элизабет – (213) 850-***». Кортни всегда утверждала, что Курт так и не дал ей о себе знать после того, как сбежал из реабилитационного центра, тем не менее, вот конкретное доказательство, что он связался со своей женой спустя менее часа после того, как он покинул «Эксодус» и сказал ей, где его можно будет застать. На копии листа сообщения, которую Грант показывает нам, он замазал последнюю часть номера телефона Элизабет, который находился в пределах Лос-Анджелесского междугородного трёхзначного кода. Он говорит, что знает, кто такая «Элизабет», так же, как и значение её участия, но не может раскрыть эти детали до тех пор, пока дело не будет возобновлено.

Однако мы самостоятельно выяснили, что Элизабет из сообщения – это почти наверняка американская художница Элизабет Пейтон, специализирующаяся на портретах идолов поп-культуры. Пейтон, которая, вероятно, оставалась в Лос-Анджелесе во время исчезновения Курта, стала близкой подругой и Курта, и Кортни, и впоследствии после смерти Курта она написала несколько его замечательных портретов. В последующие годы казалось, что Пейтон ухитрялась заводить разговор о Курте практически в каждом своём интервью, будто её старый друг стал её затяжной навязчивой идеей. Из интервью с Пейтон в 2000 году журналу «Index»:

… как Джон Леннон, ты слышишь его дыхание. И ты можешь догадаться. И если ты действительно любишь этого человека, то берёшь их в свою жизнь, и с ними она становится лучше. Другими словами, хороший пример – это Курт Кобэйн. Это была только его собственная испорченная жизнь, но скольких миллионов людей это касалось? Это великолепно, когда происходит коллапс между нашими собственными личными потребностями и тем, что витает в воздухе.

Ещё в одном интервью журналу «Metro» она рассказала, что пишет портреты «людей, которых я люблю», включая Курта Кобэйна. И хотя она, возможно, единственная, кто может раскрыть тайну исчезновения Курта, Пейтон никогда не говорила ни о событиях того вечера, ни подтверждала, что она – Элизабет, упомянутая в телефонном сообщении.

Отчёты о телефонных переговорах показывают ещё один интересный факт. 1 апреля, в день, когда Курт покинул «Эксодус», Кортни шесть раз звонила на телефон-автомат для пациентов реабилитационного центра, по-видимому, каждый раз разговаривая с Куртом.

«Это – одна из тех вещей, которые больше всего беспокоили Розмэри, когда она отдала мне эти отчёты, – вспоминает Грант. – Она сказала, что Кортни сказала ей, что в тот день она говорила с Куртом только однажды. Она задавалась вопросом, почему Кортни солгала ей. Моя собственная реакция состояла в том, чтобы задаться вопросом, почему Кортни никогда не говорила мне, что Курт оставил ей сообщение с номером телефона, где его можно было застать, в тот вечер, когда он покинул «Эксодус». Вы думаете, что об этом она могла бы, как ожидалось, рассказать парню, которого она только что наняла, чтобы найти её пропавшего мужа. Но она так и не сказала мне об этом ни слова».

Как пишет Чарлз Кросс в биографии Кобэйна «Heavier Than Heaven»(«Тяжелее Небес») – санкционированной Кортни – она «без конца звонила по телефону, пытаясь найти кого-нибудь из тех, кто видел Курта после субботы». Однако отчёты о её телефонных переговорах свидетельствуют о более корыстном ряде звонков: повторные анонимные звонки на линию запросов лос-анджелесской радиостанции «KROQ», чтобы прокрутить сингл с её будущего альбома, «Live Through This».

Грант и его помощник, Бен Клагман, проводят следующие несколько дней в поисках разнообразных телефонных звонков, которые сделала Кортни, и пытаясь вычислить имена по номерам. Они обнаруживают, что она дважды звонила торговке наркотиками Кэйтлин Мур в понедельник, 4 апреля, и на протяжении недели была почти в непрерывном контакте с Кэли, нянем, хотя ребёнок был с ней в Лос-Анджелесе.

Когда Грант связывается с Кэрролл два дня спустя, чтобы сообщить о своих выводах, она по-прежнему сосредоточена на предсмертной записке Курта, признаваясь, что у неё есть много «вопросов, оставшихся без ответа», что она понятия не имеет, как на них отвечать.

Грант спрашивает её, что она думает о предсмертной записке. Кэрролл говорит ему, что она думает «примерно то же самое», что она ощущала, когда впервые увидела записку: «Он этого не писал».

Грант говорит ей, что, по его мнению, он бы не удивился, узнав, что её на самом деле написал именно Курт. Но он отмечает, что по-прежнему это не обязательно означает, что это предсмертная записка.

Он спрашивает Кэрролл, читала ли она статью о смерти Курта в журнале «Us» на той неделе. Она говорит, что не видела её. Грант сообщает ей, что в этой статье приводится цитата, предположительно взятая из предсмертной записки, в которой Курт, как сообщают, написал: «Я больше не могу жить такой жизнью». Такой строчки нет в предсмертной записке, говорит он Кэрролл, которая отвечает, что «конечно» нет.

Грант говорит, что единственные люди, которые знают, что в предсмертной записке – это сама Кортни и полиция, поэтому он предполагает, что ложную цитату, должно быть, сообщила журналу сама Кортни. Грант говорит, что Кортни хочет, чтобы люди ошибочно думали, что Курт в своей записке говорил о самоубийстве. Кэрролл соглашается.

Потом Грант рассказывает ей, что он находится «на том же месте». Он по-прежнему чувствует, что есть вероятность того, что Курт совершил самоубийство.

В течение почти десятилетия Гранта смешивали с грязью за его роль в расследовании смерти Кобэйна. Как его только не называли – от «помешанного теоретика заговора» до «охотника за славой» и «оппортуниста», который придумал теорию убийства, чтобы «нагреть на этом руки». Однако спустя десятилетие со смерти Курта он отказался от бесчисленных финансовых предложений от бульварных телешоу, включая существенное предложение от «Inside Edition», и никогда не пытался написать книгу. «Если я буду брать деньги или попытаюсь написать книгу о расследовании, доверие ко мне будет подорвано, – сказал он нам. – Выступит Кортни и скажет: «Видите, он просто хочет подзаработать». Я не собираюсь оказываться в таком положении, когда она сможет это сказать». В конце 1994 года, с головой уйдя в расследование дела Кобэйна, он отказался от дела о серьёзном правонарушении на Гавайях, которое могло принести ему от 25 000 $ до 100 000 $. После того, как он почти разорился в середине девяностых, потому что забросил рассмотрение всех остальных своих дел, он начал продавать «Справочник По Делу Кобэйна» – фотокопии сводки событий – за 18 $ по Интернету, чтобы возместить свои издержки, но эти продажи не приносят никакого существенного дохода, тем более, что он позволил множеству вебсайтов бесплатно рассылать справочник по электронной почте. «Для меня лучше знать, что информация публикуется там», – объясняет он. Очевидно, что он занимается этим не из-за денег. «Я заработал бы намного больше, работая в «Макдоналдсе» за минимальную заработную плату, чем заработал на этом деле», – говорит Грант. Однако скептики настойчиво продолжают свои атаки. Если он делает это не из-за денег, он, должно быть, просто псих. В конце концов, все знают, что Кобэйн покончил с собой.

Теперь, когда мы слушаем этот странный записанный на пленку обмен между Грантом и Кэрролл с апреля 1994 года, многое становится ясно. Плёнка доказывает, что вовсе не Грант первым поставил под сомнение заключение о самоубийстве, но близкая подруга и адвокат самой Кортни, женщина, настолько близко знавшая Курта и Кортни, что супруги назначили её опекуном по завещанию для своей дочери в том случае, если с ними что-то случится. Кроме того, даже после того, как Кэрролл неоднократно ставила вопрос о вероятности того, что Курт, возможно, был убит, Грант по-прежнему оставался при своём мнении, утверждая: «Я по-прежнему думаю, что есть вероятность того, что это самоубийство».

Грант вспоминает свои ощущения: «На самом деле я никогда не был специалистом по теориям заговора…. Когда я слышу, что кто-то ещё говорит о заговоре, я обычно смеюсь…. Но к тому моменту я, конечно, начал думать, что была очень реальная вероятность того, что Курт был убит. Если так думает близкая подруга и адвокат самого Курта, я думал, что в этом должно что-то быть».

* * *

20 апреля Грант звонит детективу по убийствам Полицейского Управления Сиэтла Стива Кёркланду, чтобы наряду с прочими факторами выяснить, достигла ли полиция какого-нибудь прогресса, определив, кто пользовался аннулированной «Seafirst MasterCard» Курта в течение того периода, когда он пропал. Отчеты по кредитной карточке показали, что в воскресенье, 3 апреля, где-то около полудня был отклонён расходный платёж в 1 100 $: за этим последовал ряд отказов в кредите наличными в пределах от 2 500 $ до 5 000 $. Утром в понедельник 4 апреля имели место две неудачных попытки купить товары на сумму 86.60 $, и на следующий день в 19:07 – попытка купить неназванные товары на сумму 1 517.56 $. Ещё более загадочна попытка снять 43.29 $ в пятницу, 8 апреля, в 8:37 утра, в то время, когда Курт без сомнения был мёртв – и всего за несколько минут до того, как тело было обнаружено. Кто пытался воспользоваться картой, которая исчезла из бумажника Курта, когда тот был найден?

Когда Грант говорит с Кёркландом, спрашивая, есть ли у полиции какие-то зацепки, детектив не хочет это обсуждать, ещё раз признавшись, что Полицейское Управление Сиэтла никогда не относилось всерьёз к своему расследованию убийства. «Твоё расследование касается таких моментов, к которым наше расследование даже не обращалось, – сказал Кёркланд Гранту. – Ты, возможно, интересуешься тем, что он делал, где он был, и всё такое. Скажу тебе честно, Том, что наш отдел по убийствам не реагирует даже на самоубийства…. Нас привлекли к этому, потому что это – Курт Кобэйн».

До сих пор полиция Сиэтла так и не определила, кто пользовался картой Курта. Поскольку Кортни аннулировала её, банк не мог установить точное местоположение сделок, только дату и время, когда они были отклонены. Когда Бен Клагман позвонил в «Seafirst Bank», чтобы проследить операции Курта по кредитной карте, ему сказали, что отчёты по сделкам не отражают времени предпринятых сделок, только время, когда они были зарегистрированы в компьютере. Полицейское Управление Сиэтла впоследствии сослалось на это, чтобы объяснить, что картой явно пользовались после того, как Курт был уже мёртв. Однако банковский служащий, Стив Спаркс, также сказал Клагману, что разница при регистрации времени сделки – «не больше, чем приблизительно пятнадцать минут». Следовательно, это по-прежнему не объясняет посмертное использование кредитной карточки.

Кроме того, банковский служащий обнаружил ещё одну загадку, вытекающую из записей в отчетах по кредитной карте. После каждой отклонённой сделки в отчётах записано, что «карта не обнаружена», что во многом приводит к предположению, что, возможно, ещё у кого-то из окружения Курта был номер карты, и он пытался совершить сделку по телефону. Но служащий «Seafirst» объяснил Клагману, что, когда продавец проводит карту через считывающее устройство, и в сделке отказывают, тогда номер карты вводится вручную, чтобы перепроверить, что машина считала правильный номер. После этого сделка автоматически регистрируется как «карта не обнаружена».

Для каждой из этих сделок может существовать логическое объяснение, но в полицейских отчётах указано, что Полицейкое Управление Сиэтла даже не пыталось выяснить, кто пользовался картой. Больше беспокойства вызывает то, что они никогда не объясняли, что случилось с кредитной карточкой Курта, которую так и не нашли. В 1995 году, после того, как Грант публично продемонстрировал противоречия по поводу кредитной карточки, корреспондент из «The Orange County Register» позвонил сержанту Кэмерону, чтобы спросить у него, получал ли он сведения о пропавшей карточке. Ответ Кэмерона был таким: «Мы не собираемся давать комментарий, пока не выясним, что скажет Грант».

Возвращаясь к 20 апреля, Грант продолжает рассказывать детективу Кёркланду примеры озадачивающего поведения Кортни в течение того времени, когда пропал Курт, а заодно и о некоторых противоречиях в её рассказе. На той же неделе Грант встретился с контролёром компании, устанавливающей сигнализацию, Чарлзом Пелли, который приехал в особняк на Лэйк Вашингтон вскоре после того, как позвонил его служащий, чтобы сообщить о том, что обнаружено тело Курта. Пелли сказал Гранту, что, когда он увидел тело мёртвого Курта в оранжерее, казалось, что его волосы «расчёсаны». И теперь Грант спрашивает Кёркланда, может ли он увидеть фотографии, сделанные полицией, чтобы понять, что имел в виду Пелли. Детектив отклоняет его просьбу. Пелли также сказал Гранту, что Кортни внезапно 7 апреля дала инструкции электрикам, чтобы начать подключать оранжерею к датчику движения в пятницу, в тот день, когда было найдено тело Курта.

«Тогда начинаешь задумываться о том, почему она внезапно так стремилась в тот день поставить датчик движения в эту крошечную комнату наверху, которой никто даже не пользуется? Теперь я понимаю, что когда мы с Диланом не нашли тело Курта в четверг, как она планировала, Кортни убедилась, что у электрика был предлог, чтобы подняться туда и найти тело», – вспоминает Грант.

Он ещё не совершил этот «скачок логики» во время своего разговора с Кёркландом, но поскольку он разделяет часть подозрительной информации, которую он собрал до настоящего времени, детектив явно незаинтересован. «Рок-звёзды останутся рок-звёздами», такая скука слышится в его тоне: «Я восемь лет занимаюсь убийствами, мои родители занимались убийствами тринадцать лет, а Кэмерон занимается убийствами в течение двадцати пяти лет, и я твёрдо убеждён, что Курт Кобэйн покончил с собой. Там нет ничего, что бы указывало на то, что это не так».

ГРАНТ. И ты думаешь, что никто из остальных не имеет к этому вообще никакого отношения?

КЁРКЛАНД. Я не знаю, сколько раз ты имел дело с Кортни.

ГРАНТ. За последние несколько недель я провёл с Кортни много времени.

КЁРКЛАНД. Я не думаю, что Кортни понимает, чем она занимается с утра и до вечера, и только потому, что Кортни говорит, что она что-то сделала вчера, я не всегда в это поверю.

* * *

Когда Грант в очередной раз разговаривает с Розмэри Кэрролл, у неё есть кое-какие новости: Она рассказывает ему, что корреспондент «Seattle Times» исследует вероятность того, что смерть Курта, возможно, не была самоубийством, а что Дилан Карлсон и Кортни сговорились его убить. Грант спрашивает её, знает ли она имя репортёра. Она говорит ему, что начальник полиции Сиэтла сообщил об этом сиэтльскому адвокату Кортни, Аллену Драэру. Она говорит, что полиция Сиэтла, по-видимому, не придала значения вероятности этого. Потом Кэрролл убеждает Гранта связаться с её мужем, Дэнни Голдбергом, из-за их обоюдных опасений по поводу заключения о самоубийстве. Она говорит, что хочет, чтобы её муж понял, что она не «совсем с ума сошла» из-за того, что подвергает сомнениям самоубийство Курта.

Грант сомневается, говоря, что Голдберг, как известно, очень благоволит к Кортни и восхваляет её в СМИ, но Кэрролл настаивает, убеждая Гранта, что Голдберг просто так «говорит публично». Несколько дней спустя Кэрролл звонит Гранту, чтобы узнать, как прошла его встреча с Голдбергом.

Грант говорит ей, что их мимолётная встреча была непродуктивной, объясняя, что он на самом деле не мог показать Голдбергу многие из его самых веских доказательств из страха инкриминировать Кэрролл. Грант говорит, что, к примеру, он не мог поведать Голдбергу, что Кэрролл дала ему отчёты о телефонных переговорах Кортни в отеле «Пенинсула», так же как и записку «Попасть Под Арест». Грант говорит, что может понять скептицизм Голдберга, и признаётся, что и он сам также несколько скептически смотрит на всё это. Он говорит Кэролл, что не хватало ему только того, чтобы создать какую-нибудь «теорию заговора вроде той, что создана по поводу Кеннеди, как и те, кто пытается создать её по поводу каждого, если её там нет».

Кэрролл спрашивает, сказал ли Грант её мужу о некоторых несоответствиях, которые она заметила по поводу этого дела. Она особенно сомневается в утверждении, что Курт был с Диланом, когда тот покупал винтовку. Кэрролл считает, что Дилан выдумал эту историю.

Но Грант говорит ей, что думает, что говорить с Голдбергом – это пустая трата времени, потому что было очевидно, что Голдберг и слышать не хочет обо всём, что Грант должен был сказать.

С тех пор, как он в последний раз говорил с Кэрролл, Грант нанял двух экспертов по документам для исследования записки без подписи, которую они с Диланом нашли на лестнице дома на Лэйк Вашингтон. Они сделали вывод, что её написал Кэли. Грант делится своими впечатлениями с Кэрролл, объяснив, что, когда он подобрал записку на лестнице дома на Лэйк Вашингтон, он подумал, что она выглядит «фальшиво». Кэрролл соглашается, сказав ему, что она тоже думает, что текст записки звучит «ужасно фальшиво».

Грант говорит ей, что она выглядела как «подложное письмо», объяснив, что когда он нашёл записку, он не сомневался, что её написал Кэли, но она по-прежнему казалась ему странной. Записка была просто бессмысленной.

Кэрролл соглашается. Она считает, что письмо не было искренним, и говорит, что она думает, что Кэли написал его, потому что он «знал, что Курт мёртв».

Они продолжают говорить о вероятной роли Кэли.

Грант считает, что Кэли, возможно, нашёл тело мёртвого Курта в оранжерее и взял кредитную карточку из его бумажника, не сообщив о том, что нашёл.

Кэрролл говорит, что думает в точности так же.

К тому времени, когда состоялся их очередной разговор, «Seattle Times» опубликовала первую появившуюся в СМИ статью, подробно описывающую оставшиеся без ответа вопросы по поводу смерти Кобэйна. «Смерть Курта Кобэйна месяц назад не была элементарным случаем самоубийства, как первоначально указала полиция Сиэтла», – так начиналась статья, после чего подробно описывались некоторые из несоответствий. В этой статье Дилан Карлсон, которого спросили, почему он не искал Курта в оранжерее, когда они с Грантом 7 апреля отправились на поиски, сказал репортёру «Times», что он не знал, что над гаражом была оранжерея.

«За всё время, когда я там бывал, я даже не представлял себе, что наверху есть комната, сообщающаяся с домом», – приводятся слова Дилана.

Когда Грант звонит Кэрролл после выхода этой статьи, он говорит ей, что Дилан даже отрицал, что знал, что там была оранжерея.

«Это ложь», – отвечает Кэрролл.

В тот же день Грант звонит репортёру «Times» Даффу Уилсону, чтобы сообщить ему, что Дилан сказал ему об оранжерее 8 апреля после того, как они услышали, что было найдено тело Курта – что это была просто «грязная маленькая комнатка над гаражом», где Курт и Кортни хранили всякий хлам. Впоследствии Уилсон позвонил Дилану, чтобы расспросить его об очевидном противоречии, что побудило Дилана позвонить Гранту. Он явно расстроен. Он говорит, что в статье намекается на то, что Дилан что-то скрывает, потому что Грант сказал, что он знал о комнате над гаражом.

Грант напомнил ему об их разговоре сразу же после того, как по радио сообщили, что тело Курта было найдено в оранжерее. Когда Грант спросил: «Что это за оранжерея?», Дилан ответил: «Это – комната над гаражом». К тому же, Грант спросил Дилана, почему они так там и не посмотрели.

Дилан вспоминает о том разговоре и говорит, что это из-за того, что он «никогда об этом не думал», и он действительно никогда не был в оранжерее.

Грант отмечает, что Дилан на самом деле сказал ему, что он там был, но сказал, что там был «просто хранился какой-то хлам, и что это была просто маленькая комнатка, или что-то в этом роде».

Память Дилана освежилась, он говорит: «Ну, да. Я сказал, что она не была частью дома».

На самом деле, вспоминает Грант, Дилан сказал ему, что он однажды «проходил мимо оранжереи».

«Да», – соглашается Дилан.

Когда Дилан обвиняет Гранта в том, что в разговоре с репортёром «Times» тот намекнул, что он знал о том, что Курт лежал мёртвым в оранжерее и никому не сказал, Грант объясняет, что он просто рассказывал о том, что произошло после того, как Кортни попросила его «проверить оранжерею …».

Дилан это отрицает. Кортни ничего ему не говорила о «том месте».

Грант говорит ему, что он разговаривал с «другими людьми», которые сказали, что они были с Кортни, когда она попросила Дилана проверить оранжерею.

Снова Дилан это отрицает, но Кэрролл придерживается своей версии.

«Ничего себе! Очевидно, что они лгут», – позднее говорит она Гранту, когда он сообщает об этом разговоре.

Тем временем в СМИ появилось множество явно ложных сообщений о событиях вокруг смерти Курта, полагаясь на анонимные источники, каждое из которых демонстрировало новые факты, поддерживающие мнение о том, что Курт совершил самоубийство. Например, 12 апреля в «Los Angeles Times» сообщалось, что после того, как Курт покинул реабилитационный центр, «поступило сообщение, что он покупал винтовку и звонил другу, чтобы спросить, как лучше прострелить себе голову». «Esquire» сообщал, что до того, как покинуть реабилитационный центр, он позвонил Кортни в «Пенинсулу» 1 апреля и сказал ей: «Что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты знала, что ты сделала очень хороший альбом». Кроме того, уже в целом ряде сообщений утверждалось, что смерть Курта был результатом договора о совместном самоубийстве между ним и Кортни. 26 апреля «Globe» написал: «Невероятно, именно в тот момент, когда Курт прострелил себе голову, полиция сообщила, что его жена, Кортни Лав, ввела себе ядовитый коктейль из героина и ксанакса».

Обсуждая эту массу ложных сообщений, Грант и Кэрролл сходятся во взглядах, что Кортни, должно быть, подпустила в СМИ ложную информацию.

Кэрролл говорит, что «поразительно», что она могла это сделать.

* * *

Убедило ли это Гранта? «Трудно сказать наверняка, когда я, в конце концов, пришёл к выводу, что это было убийство, и что Кортни имела к этому отношение, – вспоминает он. – Через некоторое время я обнаружил достаточно информации, чтобы устранить последние сомнения. Некоторые из них станут известны только в суде».

К 8 мая Грант, наконец, был готов поставить Кортни в известность о своём подозрении. Впервые терзаемый сомнениями, он послал ей письмо:

Дорогая Кортни,

Я уверен, что теперь ты знаешь, что моё расследование было несколько более деятельным, чем ты могла бы подумать. Цель этого письма состоит в том, чтобы прояснить мою позицию относительно наших рабочих отношений.

Возможно, ты помнишь нашу поездку в Карнэйшн в четверг, 14-ого апреля. Я имею в виду, что во время поездки я начинал ворошить кое-какие «камни», и я не был уверен, что ты хочешь, чтобы я их ворошил. Я спросил тебя, хочешь ли ты, чтобы я продолжал копать. Кэт, которая сидела сзади, сказала: «О, да, она хочет знать всё». Ты ответила: «Да, Том, сделай то, что нужно. Я хочу знать всё, что произошло». Твои инструкции были ясны, поэтому в последующие дни и недели я продолжил «делать то, что нужно».

По мере того, как расследование продолжалось, часто казалось, что моим попыткам выяснить то, что было на самом деле, преднамеренно препятствовали. Прочитав несколько газетных и журнальных статей, я обнаружил, что информация в прессе неточна и часто умело вводит в заблуждение.

Я считаю обстоятельства, окружающие смерть твоего мужа, крайне подозрительными. Моё расследование выявило множество противоречий в фактических обстоятельствах этого дела наряду со многими несоответствиями нормальной логике и здравому смыслу. Я обязан сообщать о таких результатах в полицию, поэтому в пятницу, 15-го апреля, я говорил с сержантом Кэмероном о некоторых фактах из тех, что мне известны на данный момент.

Как я знаю по опыту прошлых дел, полицейские детективы часто не жалуют работу посторонних сыщиков. Я усвоил, что несколько идеалистически и наивно полагать, что правда, возможно, важнее, чем профессиональная гордость.

Я решил продолжить работу над этим делом без дополнительной оплаты до тех пор, пока не доберусь до самого конца. К письму я прилагаю счёт, который отражает затраты на наши услуги, включая время и расходы. Как видишь, до моего возвращения в Сиэтл 13-ого апреля эти расходы превысили сумму предварительного гонорара. Тем не менее, считай, пожалуйста, что твой счёт полностью оплачен. Никаких дополнительных расходов не будет.

Поскольку я выясняю правду относительно событий, окружающих смерть твоего мужа, я буду благодарен тебе за твоё сотрудничество и помощь, но этого не требуется.

С уважением,

Том Грант

THE GRANT COMPANY

«Я просто думал, что Кортни придёт в ярость после того, как получит это письмо», – вспоминает Грант.

Вместо этого спустя несколько дней он получает несколько странный звонок от Кортни, находившейся в это время в буддийском монастыре в Итаке, в Нью-Йорке. В последний раз она давала о себе знать 25 апреля, когда звонила Гранту из Аризонского «благополучного и поправляющего здоровье» детоксикационного курорта под названием «Каньон Рэнч», где, как она рассказала ему, она спала со своим старым другом Билли Корганом, вокалистом «Smashing Pumpkins». «Билли такой милый, – сказала она. – Что я должна была делать? Это казалось правильным». Этот звонок имел место спустя где-то около двух с половиной недель после того, как умер Курт, в то время, когда Кортни изображалась в СМИ как глубоко опечаленная вдова, пребывающая в депрессии из-за смерти Курта. На той же неделе, когда она была с Корганом в «Каньон Рэнч», в журнале «People» сообщалось: «А пока Лав – с Фрэнсис Бин в Сиэтле в тихом доме на берегу озера, где Кобэйн умер три недели назад. «Она опечалена и пытается осознать всё то, что с ней произошло, – говорит один из друзей. – В общем, она живёт очень хорошо». Спустя несколько лет после того, как разоблачение Гранта было уже широко распространено, Кортни придумала слегка видоизменённую версию о посещении Коргана, сказав корреспонденту «Chicago Tribune»: «После того, как Курт умер, в «Каньон Рэнч» приехал Билли, и он был рад заботиться обо мне в течение нескольких дней, но это не было похоже на секс. Я пыталась заставить его трахнуть меня, но он меня не трахнул. Все думают, что у нас что-то было, но я была под таким чертовским кайфом, что я бы заставляла и девицу трахнуть меня». Однако спустя три месяца после её пребывания в «Каньон Рэнч», «Entertainment Weekly» сообщила: «Её друг утверждает, что она не принимала наркотики с тех пор, как прибыла в детоксикационный центр прямо перед самоубийством Кобэйна, и она побуждала избавиться от зависимости других людей из своего окружения, даже помогая некоторым, включая одну из бывших нянь Фрэнсис Бин, устроиться в реабилитационный центр».