Текст книги "Химеры 2 (СИ)"

Автор книги: Ярослава Кузнецова

Соавторы: Анна Штайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Ньере, ты идешь? – спокойно спросил Рамиро.

Ньет пошел. Что ему еще оставалось. Нырнул в фиолетовое марево, от которого тошнота поднималась к горлу и сердце заходилось. Хорошо, что глупые люди его не видели, а слышали только свист и клекот, да еще чуяли, как содрогается кирпичная кладка.

25.

Киаран слышал гул, многоголосое гудение близкого роя. От нестерпимой вибации ныли зубы, под веками дрожала раскаленная нить. Киаран попытался зажать уши, но только дернулся беспомощно. Кожу язвило и кололо, словно костер сыпал жгучими искрами.

Открыл глаза – и сразу же зажмурил, но это не помогло: над ним сдвигались тускло пламенеющие плиты. Холодное железо! Добрый металл…

Киаран задохнулся от паники, снова задергался, затрепыхался на полу – и вдруг взвизгнул в голос, шарахнувшись и откатившись прочь от железной трубы, которую, извиваясь, случайно задел.

Реальная боль немного отрезвила, Киаран кое-как сел, обнаружив, что замотан проволокой по рукам и ногам. Поняв, что это за проволока, он рассмеялся, но надсадное гудение в момент ободрало его смех до жалкого мяуканья. Он согнулся, стиснув зубы, и задергал вывернутыми за спину руками. Всего лишь серебряная проволока… всего лишь… От усилий Кирана завалило на бок и под щеку сунулась рифленая железная плита. Откатившись подальше, Киаран заставил себя лежать спокойно и, наконец, огляделся.

Тесное помещение с пропадающим во тьме потолком, плотно заставленное железом – собранные из листов короба, металлические чаны и корыта, укрепленные на фермах, соединенные желобами и трубами. Все помятое, покореженное, обросшее ржавчиной – но угрюмо светящееся сквозь струпья и черные пятна подземным багровым жаром. Другого света тут не было. В пересушенном воздухе слоилась рыжая муть, глаза слезились. Посредине комнаты оставался пятачок замусоренного бетона, где скорчился Киаран, трубы оплетали железную дверь, поднятую над полом ярда на полтора, под дверью находился железный мостик.

Оставалось только радоваться, что Киарана не оставили лежать на мостике под дверью, а бросили в центр комнаты, на бетон. А то бы он не очнулся – и это в лучшем случае.

Он не касался доброго металла, но железная клетка гудела и искрила, стискивала своим присутствием, багряный туман сгущался, разъедал горло.

– Отпусти меня, светлое серебро, – бормотал Киаран, глотая пропахшую ржавчиной бетонную пыль, кашляя и отчаянно дергая спутанные руки, – моя удача еще не исчерпалась, возьми ее, отпусти меня…

Удача не исчерпалась, но силы таяли, поедаемые добрым металлом, и от рывков иссякало дыхание.

Железная дверь заскрежетала, загремели шаги по железному мостику. Темная фигура раздвинула рыжий сумрак, в руке ее светился белый круг фонаря. Киаран замер, сипло дыша. Человек – Даго – подошел, пнул Киарана носком сапога, перевернул на спину. Фонарь тускло светил в лицо – сизый в центре и белый по краям. В самой его сердцевине дрожал червячок цвета молнии.

– Что, тварюка, – спросил Даго беззлобно, – худо тебе?

Киаран смотрел на него снизу вверх, смаргивая грязные слезы.

– Вижу, что худо, – человек кивнул удовлетворенно, – Знаешь, зачем я пришел?

– Убить меня, – прохрипел Киаран без вопроса. – Но хорошо, что не убил. Потерпи минутку. Я хочу сказать…

Даго усмехнулся и погрозил Киарану пальцем.

– Ты хитрый твареныш, очень хитрый. Блестяще втерся в доверие. Ни одна сволочь до тебя до такого не додумалась.

– Я хочу сказать, что этот ваш герой в цепях, как его… он наймарэ. Высший демон Полночи. Он жрет твоих ребят, Даго. Это правда. Я не вру. Полночь не врет.

– О, Нальфран, какие откровения! – Даго оглянулся, пошарил по полу лучом фонаря, подтянул ногой какой-то железный обломок и уселся на него. – Я пришел с тобой поговорить. И кое-что предложить.

Фонарь снова смотрел Киарану в лицо. Киаран моргнул.

– Ты мне не веришь? Ваш герой…

– Я знаю, – Даго отмахнулся. – Что ты изображаешь потрясение? Уймись уже и не повторяй двадцать раз одно и то же, эти штучки на меня не действуют. Спроси еще, где моя совесть, ага?

Киаран молчал.

– Ну, все? – спросил Даго. – Давай, смени пластинку. А то ты меня разочаровываешь.

– Что ты от меня хочешь? – выдавил Киаран.

Человек сидел спокойный, даже веселый, но внутри нервничал. Киаран чувствовал его напряжение, созвучное железному гулу или дрожащему электрическому свету… неприятные изнуряющие вибрации.

– Предлагаю сделку, – сказал человек.

– Сделку с Полночью?

– Ага. Слушай условия. Я не убью тебя и даже отпущу, а ты за это будешь мне служить. Так долго, как я пожелаю. Будешь слушаться моих приказов. Не посмеешь причинить мне зло и ущерб, и не позволишь кому бы то ни было причинить мне зло и ущерб. Будешь моим рабом. Подчиняющимся абсолютно и подчиняющимся только мне.

Я служу герцогу Астелю, хотел сказать Киаран. Я давал ему присягу, и, если нарушу слово, закон Холодного Господина прихлопнет меня, как мошку. Очень быстро. Скорее всего, у тебя на глазах.

Но почему-то ничего не сказал.

– Иначе я тебя пристрелю. – Даго вытащил из-за пазухи пистолет, поменьше, чем гвалев Пэ А, но не менее смертоносный. – В нем девять серебряных пуль. Я их все всажу в тебя, но не в голову и не с сердце, не надейся.

– Зачем тебе… полуночный раб? – пробормотал Киаран. – Я не так силен, как тебе, наверное, кажется.

– Достаточно того, что ты полуночный, – охотно объяснил человек. – Согласись, наглядная демонстрация преклоненной Полночи будет весьма убедительна для нашего дела.

– Для какого дела? – Киаран не выдержал и скривился. Даго понял его гримасу по-своему.

– Больно, правда? А ведь это всего лишь серебряная проволока. Серебряные пули будут проедать в тебе ходы, как древоточцы в стволе дерева. Очень, очень долго. Пока ты не согласишься на мои условия. Тогда я выковыряю из тебя пули. Вы, сволочи, живучие. Поэтому будем сотрудничать, хочешь ты этого или не хочешь.

Он сумасшедший, подумал Киаран, разглядывая улыбающееся под черными полосами лицо. С людьми такое случается. Со всеми такое случается. Серебро, не серебро, а сдохнуть он мне не даст.

Жаль, что отца я так и не вытащу. Еще одно нарушенное обещание.

И Анайру тоже. Когда я успел набрать столько долгов?

– Даго, – сказал он после паузы, во время которой человек крутил пистолет на пальце и доброжелательно разглядывал пленника. – Даго, ты хочешь сделать Найфрагир кормушкой для вашего наймарэ?

– Наймарэ будет защищать кормушку, и чем сильнее он будет становиться, тем лучше будет защищать. Может, со временем он станет нашим божеством, вместо Запертых.

– Он вас сожрет.

– Всех не сожрет, не выгодно. А вот если оставить все, как есть, то Полночь нас точно сожрет подчистую. И, знаешь, Киаран, ты не виляй. Я тебе предложил хорошую честную сделку. Что тебе какие-то пятьдесят-шестьдесят лет, ты же все равно меня переживешь, если тебя раньше не угробят. Но с тем же успехом могут угробить и меня. Хотя ты должен постараться этого не допустить. Не понимаю, чего ты ломаешься.

– Цену набиваю, – буркнул Киаран.

– Ну, ну, набивай, я рассмотрю твои предложения.

– Я сюда не просто так пришел. Я искал сестру одного человека, потому что обещал ее вернуть. Так случилось, что я оказался этому человеку должен. Девочку зовут Анайра.

– А, – кивнул Даго. – Ты ее уже окучивал, я заметил.

– Отпусти ее, и я соглашусь на твои условия.

– Отпустить? Да пожалуйста! – Даго встал. – Сейчас пойдем к ней и скажем, чтоб собирала манатки и проваливала к своему папочке.

– К брату.

– Ну, к братику. Пусть проваливает. Значит, по рукам?

– Сперва я должен убедиться, что ты отпустишь девочку.

– А потом повторишь за мной условия сделки дословно!

– Хорошо.

– Ну ладно. Сейчас приведу девчонку и при тебе ее отпущу. Мы совершим сделку, и я тебя развяжу.

– Да.

Киаран закрыл глаза. Он слышал, как Даго, насвистывая под нос, гремит сапогами по мостку и выходит, не забыв запреть дверь.

Рванул скованные руки, проволока впилась в запястья. Забился, глотая ржавую пыль, закашлялся и затих. Жгло содранную кожу. В ладонь щекотно ползла струйка крови.

Бесполезно. В любом случае, бесполезно, Слова уже сказаны.

Вот и все. Жалкий, хоть закономерный финал. Хоть Гвалю он отдаст долги, развяжет узелок в путаной сети обещаний и услуг.а Отец… Если капитан Комрак не забудет сделать то, что Киаран попросил, отец получит неопределенный шанс, что его, короля Инсатьявля, кто-нибудь найдет и разбудит. Когда-нибудь. Случайно. Можно тешить себя этой мыслью.

Снова загремела дверь, загрохотали шаги по железу. Сизый глаз фонаря нашарил извалянного в пыли, скорчившегося на полу слуа.

– Вот девочка, которую ты искал, – Даго пошевелил пленника носком сапога. – Очнись. Она совершенно свободна и может идти, куда заблагорассудится.

Киаран с трудом повернул голову. Рядом с Даго стояла тоненькая девушка в клетчатом пальто. Таращилась на Киарана с ужасом.

– Анайра… – голос у Киарана почему-то охрип, – Тебя брат ищет. Гвальнаэ Моран. Пожалуйста, иди к нему.

Девушка посмотрела на Даго, будто ждала от него подсказки.

– Тебе надо вернуться домой. – перевел Даго. – Эта мара, – он кивнул на Киарана, – обещала твоему брату, что вернет тебя. Уж не знаю, как они договорились, но полуночные не лгут. Твой брат действительно ищет тебя.

– Но… – девушка снова оглянулась на Даго. – Но как же?.. Мы же тут… Ты говорил…

– Не хочешь уходить? – Даго хмынул и развел руками. – Видишь, парень, она не хочет уходить.

Киаран смотрел на нее сквозь спутанные волосы. Девушка хмурилась и кусала губы.

– Тебя тут сожрут, Анайра, – сказал Киаран. – Я не могу вытащить всех, но тебя этот человек обещал отпустить.

Даго пнул его под ребра.

– Давай-ка к делу, мара. Девушка свободна, пусть идет домой. Анайра, иди домой. А ты, полуночный, говори, что обещал. Я свое обещание выполнил.

– Что здесь происходит? – взвыла Анайра, отступая, – Даго, почему ты меня гонишь? Ты… прогоняешь меня из охотников? Я больше не охотник? Почему?

– Иди, иди, – поморщился Даго, – Проваливай, наконец. Оставь нас одних.

– Как я пойду, меня же разорвут! Даго!

Комиссар закатил глаза.

– Я тебя не прогоняю, – сказал он терпеливо – Я прошу оставить нас одних. Не хочешь уходить – не уходи, твоя воля. Куда хочешь, туда и иди.

– Анайра, – перебил его Киаран – Умоляю, вернись к брату! Ты погибнешь здесь.

– Если я уйду, я престану быть охотником, и защита спадет! – крикнула девушка, сжав кулачки. – Меня сожрут во дворе, я до ворот не дойду, неужели тебе не понятно, кровосос!

– Ладно, придумаем что-нибудь, – поморщился Даго. – Я тебя провожу.

Анайра попятилась теперь от него:

– Ты договариваешься с Полночью! Ты! Договариваешься!

Киаран пошевелился, пытаясь сесть, но только перевалился на спину.

– Слушайте меня, – выдохнул он. – Я, Киаран мааб Инсатьявль, младший принц Аркс Малеум обещаю служить человеку по имени Даго, так долго, как он пожелает. Буду слушаться его приказов, подчиняться абсолютно, и подчиняться только ему. Не причиню ему зла и ущерба и не позволю никому причинить ему зло и ущерб. Я буду рабом человека по имени Даго. Это мое слово. Я все сказал, что ты хотел, Даго?

– Отлично! – тот тряхнул волосами и показал большой палец, – Слово в слово. Сделка состоялась. Ну-ка…

Он нагнулся, рывком перекатив Киарана на бок, что-то защелкало, и проволока на запястьях и локтях ослабла. Киаран дернулся, освобождая руки, а Даго, тем временем, перекусывал кусачками проволоку, спеленавшую киарановы ноги. Помог ему встать.

– Ух, раскровянило тебя. Принц, надо же! Неплохое приобретение. Ну что, принц, держишься на ногах? – Зубы Даго блестели на разрисованной физиономии.

Киаран растирал онемевшие руки. Его трясло, как простого смертного, сердце колотилось так, что он стиснул зубы, чтобы оно не выскочило из горла.

– Проверим, как работает наш договор, а, Киаран? – Даго показал на остолбеневшую Анайру. – Убей ее. Можешь даже съесть.

Девушка раскрыла рот в немом крике. Киаран исподлобья зыркнул на нее, развернулся к Даго и коротко ударил – в середину груди выпрямленной, как нож, ладонью. Под пальцами лопнуло, затрещало, руку обняло самое восхитительное на свете тепло. Киаран протолкнул руку дальше, разламывая гнездо хрупких ребер, и сжал пальцами трепещущий комок. Пару секунд он стоял, глядя в безмерно удивленное лицо и чувствуя, как течет в рукав горячий человечий сок, а потом человек захрипел и начал падать, рушиться наземь, обрывая внутри себя нити и жилы, оставляя в киарановой руке вздрагивающую, источающую сладость, сердцевину.

Киаран посмотрел на свою руку, залитую горящим золотом почти до локтя, на замирающий золотой слиток в ней, на быстро тускнеющее сияние. Поднял руку ко рту и лизнул – жгучая солнечная вспышка омыла язык и небо, проникла в горло, загорелась внутри расширяющимся огненным облаком. Оно ширилось и росло, раздвигая киарановы пределы и заставляя расти вместе с ним. Он увидел млечно светящееся небо, пронизанное тысячами полуночных всполохов, в узорах летящего фосфорного следа, увидел алое зарево человечьего города, тлеющее пунктирное кольцо, очертившее яму завода, и в центре ее, рядом с собой – тусклый синеватый огонь, присутствие чужой немалой силы.

Киаран рванулся к нему – и навстречу, шевелясь и волнуясь, развернулась сизая пальчатая воронка, колоссальный зев на тонком стебле. Киаран рухнул в него, как в шахту, проглоченный, как мотылек, как камешек, как пуля из Пэ А девять двадцать пять, как серебряная пуля, проедающая себе ход в полуночной плоти. Он рвался внутрь, глубже, глубже, оставляя на стремительно смыкающихся, перемалывающих его стенках лоскуты кожи, обламывая крылья и когти, под треск собственных костей, проталкивая себя вниз и вниз. Спазматически сжавшись, воронка попыталась извергнуть его, но он рвал, рыл и грыз, не пытаясь ни защититься, ни спастись.

Снаружи вспыхнуло и взвыло пространство, брызнул огненный дождь, капли его впивались в тело и жгли, но врагу они причиняли куда больше вреда – маленькие сестрички Киарана, они точили и плавили полуночное мясо, а в теле Киарана лежали смирно, как зерна.

Но вскоре их стало слишком много, а тела слишком мало, и оно рассыпалось, словно горсть искр.

*

Колодец вывел отряд наружу, в открытый дебаркадер, между перевернутыми вагонетками и съехавшими на пути развалившимися стеллажами. Ржавые конструкции тряслись и дребезжали, будто рядом проходил тяжелый товарняк. Пробирала знакомая тошнотная жуть – как всегда бывает в присутствии высшего демона.

Небо за побитыми стеклами быстро темнело, похоже, собирался снег.

– Они там, – сказал Ньет, облизывая побелевшие губы, и потыкал дрожащим пальцем в металлические ворота, ведущие вглубь завода.

Если фолари прав, и демоны дерутся – откуда тут вообще взялся второй? – то скрываться особо нечего, наймарэ все равно сейчас не до посторонних.

– А дети? Людей чуешь?

Ньет замотал головой.

– Не слышу… если они тут есть… не слышу, глушит.

– Ждем остальные группы? – спросил Черепок.

– Нет. Наше дело – занять собой наймарэ и уничтожить его. Или хотя бы удержать до прихода штурмовиков. – Рамиро оглядел бойцов, рассредоточившихся у ворот. – Детей спасать по возможности. Никаких договоров о заложниках, никаких разговоров с Полночью вообще. Двигаемся быстро. Лагарте, увидишь наймарэ, сразу выпускай ракету.

К дребезгу ржавого металла добавился клекот и свист, от которого заныли зубы.

Рамиро пнул висящую на одной петле дверку в воротах и вбежал в цех, впереди своих людей.

Они были тут – двое или больше, не поймешь. Посреди заброшенного цеха, прямо над трещиной в полу, в коконе расплывающейся, как чернила, мглы, опутанном синими электрическими разрядами, клубилось какое-то месиво из шипов, когтей и крыл. Бесчисленные хвосты хлестали воздух, в носу запершило от гари, озона и сладкой вони, уши немедленно заложило.

Рамиро укрылся за бетонным обломком, вскинул винтовку, рядом с ним, бледный до синевы, нечеловечески оскалясь, открыл огонь Ньет. На наймарэ посыпались осколки, и вверх, сквозь разбитую крышу, ушла красная звездочка, грохот ракетницы никто не услышал.

В противоположные двери ворвались черные фигуры, рассредоточились, ища укрытия – найлы. По сцепившимся тварям ударил густой град серебряных пуль. Впрочем, те никак не отреагировали, занятые дракой. Рамиро невольно прикинул, что было бы, если бы тварь была одна и прицельно заинтересовалась альдским, к примеру, отрядом… достаточно одного удара шипастым крылом…

Вслед за черными фигурами в кожанках с цех влетели стремительные белые тени – одна, вторая, третья, еще пара, еще… – пронеслись между ржавых станков и ринулись прямо в клубящийся ком. На мгновение ком словно разбух, крутанулся – и белые твари брызнули из него, посыпались, как снег с крыши – и только тогда Рамиро увидел, что это собаки. Мертвые и умирающие, разбросанные по всему цеху, как тряпичные куклы.

Согласный грохот винтовок не прекращался, найлы подготовились отлично. Вой достиг предела, за которым уже не слышит человеческое ухо и почти отказывает разум.

Фиолетово-черный ком в сетке сизых молний взметнулся вверх, к разбитому потолку – и из него выпало вдруг что-то небольшое, какой-то комок тряпья, и остался лежать на краю трещины, а все пространство цеха заполнили рваные, свистящие прорехами крыла. Взмах – разметавший станки и бетонные обломки, взмах – крушащий железные мостки второго и третьего этажа, взмах – и вниз полетели стекла и куски перекрытий, а колоссальная, располосованная в бахрому тварь ушла в темное небо…

Нет, не в темное – в перекрестье прожекторов, снаружи загрохотал пулемет, вступил второй, и Рамиро несколько секунд наблюдал, как кувыркается над остатками решетчатых балок гигантская драная половая тряпка, а потом тяжело, увлекая с собой часть стены, рушится туда, где когда-то был заводской цех.

Несколько судорог в куче обломков – и демон замер, засыпанный кирпичом и покореженным железом.

Тишина оглушила, все замерло, лишь пар от дыхания поднимался и блестели рассыпанные повсюду осколки. Рамиро увидел, как через цех, закинув винтовку за спину, бежит к трещине какой-то найл, а у трещины шевелится… шевелится…

– Не стреляйте! – хриплый голос, поднятая ладонью вверх рука.

Найл вдруг остановился, словно на стену налетел, а навстречу ему поднялся – кое-как, будто новорожденный – теленок? нет, олень, маленький, всклокоченный, с венчиком рогов, от силы отростка три-четыре… Прижав уши, проковылял мимо найла, потом шибче, шибче – мимо разметанных обломков и мертвых собак – и выскочил за двери уже совсем резво.

– Иттить, – сказал рядом Черепок, опуская винтовку. – Что это было?

*

– Куда ты денешься! Куда ты, нахрен, денешься! – Энери шагал по ночной Химере, по темным, плохо освещенным улицам, там и сям слабо светились заклеенные бумагой окна. – Куда я денусь! Ты, сука, даже и не представляешь, куда я могу деться!

У него не было никакого желания стать разменной монетой в политических играх герцога Астеля, пусть даже самого распрекрасного, гостеприимного и радеющего о свой стране. С мучительной ясностью вспомнились глаза и кривая ухмылка Альбы – о, семь сотен лет назад! – он тоже сказал “куда ты теперь денешься, о мой принц!”. Энери зажмурился и некоторое время стоял неподвижно, вдыхая сырой холодный воздух. Вдалеке тоскливо выла сирена. Чернота внутри ожила и ворочалась, расталкивая ребра.

Мелкая полуночная тварь, почуяв высшего наймарэ, в панике метнулась под ноги. Энери пнул ее так, что та шмякнулась о стену, всхрюкнула и тючком сползла вниз, на мокрую мостовую.

Уже начался комендантский час, улицы опустели. Только несытые клыкастые тени шныряли, как крысы, а самих крыс, наверное, давно подъели.

Энери долго блуждал по городу, не желая возвращаться в дом герцога Астеля. Он всегда был плохим политиком, не мог толком просчитать варианты развития событий, не умел принимать правильные решения. Не разбирался в людях. Вот и теперь он не мог сообразить, как выкрутиться. И надо ли выкручиваться. Вот герцог наверное политик отличный, не потерялся даже в условиях войны с Полночью. Впрочем, его роду не привыкать.

Не везет мне с Астелями. Судьба, наверное.

В конце концов ноги принесли его к порту, туда где черным хребтом выдавался в море гигантский волнорез. Военные корабли болтались на рейде, как разбухшие туши морских чудовищ, по темному, отличающему зеленью небу шарили бледные лучи прожекторов. Время от времени раздавалось сухое таканье станковых пулеметов и ухали палубные орудия. Энери отвел глаза патрулю и вошел на пристань, миновав колючую проволоку и наспех возведенные заграждения. Медленно побрел вдоль линии моря, по гранитным облизанным до гладкости глыбам. Непроглядная, дышашая солью и водорослями вода колыхалась внизу. Вдалеке, где-то за рейдом, протяжно крикнул, заскрежетал какой-то морской пришлец, словно в гавань собиралась вплыть гигантская касатка. Энери вдруг понял, что замерз. Волосы слиплись от сырости, руки заледенели.

С каких это пор он начал чувствовать холод.

После недолгих поисков он отыскал то, что ему было нужно. Старую проржавевшую лодку с обшарпанными бортами – хозяин даже весла не унес.

Энери некоторое время возился, спуская лодку на воду, темнота не мешала ему. Цепь, удерживающую чужую собственность на берегу, он попросту оборвал, своротив дужку замка. Потом боролся с волнами, упорно гнавшими жалкую скорлупку обратно к берегу. После долгих мучений он наконец выплыл из химерской гавани и некоторое время лавировал меж бортами военных кораблей, вздрагивая и пригибаясь, когда луч прожектора скользил по нему. Пологие волны тошнотворно качали лодку, горели от соли ободранные ладони, пальцы окоченели. Наконец его вынесло в открытое море. Химера возвышалась на берегу, возносясь домами по скалам, молчаливая, темная, истерзанная. Энери вытащил весла из уключин и бросил за борт. Посидел немного, задрав голову и глядя на затянутое тучами небо. Потом вовсе лег на дно и сложил руки на груди. Ему стало покойно. Стылый туман перехлестывал через борт, свивался прядями.

Стук дизельного мотора не сразу проник в его сознание – Энери закрыл глаза и постепенно начал засыпать от холода и мерного качания. Сначала далекий, он постепенно приблизился и стал раздражающе громким. Вдобавок кто-то кричал в громкоговоритель, мерно повторяя одно и то же. Приходилось гнать от себя посторонний шум, отбрасывать его, как нечто ненужное. Потом шум стал совсем уж невыносимым и Анарен сел, с раздражением оглядываясь. Рядом с его последним прибежищем высился борт сторожевого катера, идущего параллельным курсом, прожектор на носу так и ходил по воде, выхватывая прижавшуюся к воде лодку и слепя глаза. Энери раздраженно поморщился, убрал с лица прилипшие волосы. Громкоговоритель надрывался.

– Анарен Лавенг, немедленно поднимитесь на борт! Какого…! – нецензурно добавил громкий голос.

Энери выругался. С борта кинули трос с железной кошкой и зацепили лодку, пробив в хрупком борту пару дыр. Прожектор бил прямо в лицо. Энери сразу узнал эту очаровательную манеру.

– Анарен Лавенг, мать твою за ногу, поднимайся на борт!

– Идите к черту!

После некоторой заминки лодку подтянули к борту катера – наверху башней высилась рубка. Разложили трап и по нему спустилась черная фигура в развевающеся шинели. Энереву лодку отчаянно мотало на волне, трос то натягивался, скрежеща, то бессильно провисал.

– Рад тебя видеть, Комрак, – устало сказал Энери. – Чем обязан?

Найл бухнул сапогами о дно лодки и выпрямился, ловко балансируя. Энери вцепился в скамью, чтобы не вылететь.

– А ну вали на катер, и быстро, не зли меня. Не заставляй угрожать тебе оружием, – рука найла скользнула за борт шинели.

– А ты меня уговори.

Раздался щелчок предохранителя.Темный кружок уставился Энери меж глаз.

– Лавенг. Вали. На катер.

Энери кинулся, как кот, не тратя время, чтобы подняться, вцепился в широченную ручищу, вышиб пистолет. Найл потерял равновесие и грянулся спиной о борт, наверное повредив его еще больше. Энери в два шага добежал до троса, когтистой лапой зацепившего его лодку, схватился, рванул. В ладони впились железные занозы. Комрак дотянулся, дернул принца за ногу, приложил лицом о скамью. Во рту стало солоно. Энери вывернулся, сверху навалилась неподьемная тяжесть, по лицу мазнуло колючим сукном. С катера что-то кричали, но было плохо слышно. Возле уха свистнуло. Лодка угрожающе качалась и черпала воду.

– Ненавижу вас всех, идиотов с оружием! – Энери, забыв о том, что он высший наймарэ и может при желании растереть найла в труху, недостойно пинал его коленями и орал, срываясь на визг. – И тебя, и Альбу и чертова Асерли! И твоего герцога особенно! Вы, тупоголовые идиоты! Оставьте меня в покое! Дайте сдохнуть! Поубивайте друг друга.

Комрак молча вывернул ему руку и прижал коленом. На дне лодки плескалась ледяная вода. Энери рванулся и локтем проделал в борту еще одну пробоину.

Железные пальцы вдруг разжались, Комрак отшвырнул его и оперся о скамью, тяжело дыша. Энери сплюнул соль и шерстяные нитки, злобно уставился. Комрак смотрел куда-то вдаль, в туман.

– Я не знаю, кто такой твой гребаный Альба, наймарэ, но своего ты похоже добился. – найл беспомощно выругался. – Сдохнешь и довольно скоро.

Вокруг отяжелевшей от воды лодки плескался густой, подцвеченный зеленым, туман. Катер исчез.