Текст книги "Королева умертвий"

Автор книги: Ярослав Хабаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Я ее вырастил! – объявил монстр. – Она была мне как дочь! – Он всхлипнул и тут же снова развеселился. – Она нашла старика Бетмура и вернула его к жизни. Она напомнила мне о том, кто я такой… Она… прислала меня за тобой.

– Когда я видел ее в последний раз, – медленно проговорил Эгертон, – она полностью утратила собственную личность…

– Нет! – вскричал Бетмур, топая ногами от возбуждения. – Она сумела… Ты хочешь освободиться? – Он изменил тему разговора так внезапно, что Эгертон сначала даже не понял, о чем его спрашивают.

Медленно, очень медленно до него стало доходить.

Пенна все-таки сумела проникнуть в сознание старого отрядного мага и направила его в подземелье, чтобы тот освободил пленника… Все сходится. Бетмур настоящий. Ни обмана, ни подвоха. Это не очередной эксперимент госпожи Тегамор – это действительно шанс выйти на свободу.

– Вытяни руку, – сказал Бетмур и поднял нож.

Эгертон повиновался. Он вытянул свою третью, ненужную ему руку, во всю длину, закусил губы, и закрыл глаза. Бетмур приблизился, занес нож и с силой перерубил кость у первого сустава.

Эгертон закричал и рухнул на пол, корчась от боли. Отрезанная рука болталась в стене. Она яростно сгибалась и разгибалась, размахивала из стороны в сторону, как будто вслепую искала того, кто был к ней прикреплен. Кровь хлестала направо и налево… очень много крови.

А потом все было кончено. Рука дернулась еще несколько раз и обвисла. Тяжелые красные капли падали из перерубленного плеча. Все подземелье на десяток шагов возле стены было обрызгано кровью.

Эгертон призвал свой внутренний огонь – стихию, с которой он управлялся лучше всего. Бог войны и пламени, которому поклонялись тоаданцы, пришел на помощь. Как всегда. Огонь вскипел в жилах Эгертона и устремился наружу. Третья рука не была порталом для саламандр, они даже не знали о ее существовании – оберегая своих помощников, Эгертон не открывал им всей правды; но помощи саламандр сейчас не требовалось. Тот огонь, который выйдет из обрубка, умрет; его задача – оплавить рану, чтобы остановить кровотечение и поскорее заживить ее.

Клубок огня выкатился из третьей руки – точнее, из того, что от нее осталось. Повалил дым, в зале завоняло горелым мясом. Бетмур глядел на это, широко растянув рот и вытаращив светящиеся желтые глаза. Потом он несколько раз подпрыгнул на месте и затряс головой.

– Это некрасиво, – сказал он.

– Зато действенно, – сквозь зубы выговорил Эгертон. – Хозяйка обещала, что я могу уйти отсюда, если сумею освободить руку. Я освободил руку – теперь я ухожу. Не мешай мне.

– Не буду, не буду, не буду, – обещал Бетмур.

Колени его вдруг подогнулись. Он упал на пол, потом завалился набок. Свет в его глазах погас.

– Не буду, – прошептал он.

И затих.

Мгновение спустя на том месте, где только что находилось умертвие, осталась лишь кучка пепла.

Эгертон посмотрел на нее сверху вниз, потом наступил, растер по полу и медленно двинулся к выходу.

Перед ним лежал весь мир… Наконец-то завоеванная – пусть и страшной ценой – свобода была для Эгертона лучшим из возможных даров. И тоаданец спешил воспользоваться предоставившимся случаем, пока ветреная и коварная Тегамор не передумает и не велит ему остаться.

Глава третья

Даже днем в Соултраде было темно. Солнечные лучи почти не проникали на его улицы, коптящие фонари горели днем и ночью, впрочем не столько разгоняя тьму, сколько сгущая ее.

Оборванец в длинном черном плаще безнадежно петлял по улицам, не замечая, что за ним вот уже некоторое время следует известный в квартале прокаженных грабитель – Чумазый Хейт, племянник и любовник Халеды Жировая Гора. Оба этих персонажа обладали определенным весом в той среде, где обитали, так что повышенное внимание со стороны Хейта можно было расценить как своего рода комплимент.

Однако оборванцу явно было не до таких тонкостей. Он искал место, где можно было бы остановиться, передохнуть, подкрепить силы. Хейт от души потешался, наблюдая за этими попытками, заранее обреченными на провал. В Соултраде нужно знать входы и выходы, а чужаки погибают здесь очень быстро, и не всегда их просто убивают. Куда чаще их плоть идет в пищу, а кожа – на одежду.

Впрочем, кое-что в бедолаге вызвало у Хейта подобие уважения, почему грабитель и не спешил с нападением. Чужак пришел с юга, из богатого квартала. И когда он появился там, где обитают прокаженные, он был почти голым, если не считать набедренной повязки и какого-то подобия сильно изодранной туники, едва прикрывавшей плечи и спину.

Чужак был заляпан кровью и пеплом, а на его лице красовался большой ожог, еще не до конца заживший. Хейт угадывал в нем человека, подвергшегося сильному воздействию магии. Что ж, не он первый, не он последний.

Сам Хейт, как и большинство его родственников, одно время принадлежал Плегмуту, Мастеру Плоти. Плегмут усовершенствовал природу в соответствии с потребностями сильных мира: с помощью ножа, эликсиров, заклинаний и нескольких низших демонов он превращал обычных людей в монстров, чрезвычайно послушных и полезных. Не все эксперименты Плегмута были успешными (о чем Мастер Плоти не любил распространяться); впрочем, материала для работы хватало, поэтому Плегмут не слишком огорчался, испортив очередной образец. Под рукой у него всегда находился новый объект. А если неудачнику удавалось сбежать, Плегмут закрывал на это обстоятельство оба глаза. Лишь бы в высших кругах Соултрада не ходило о Плегмуте ненужных слухов.

Хейту он пытался придать облик хищного зверя, поэтому ногти на руках Хейта втягивались и выпускались, как у кошки, глаза были искусственно увеличены и сделаны округлыми, а во рту вместо обычных зубов торчали клыки. Но кое-что пошло не так: Хейт унаследовал от прототипа также непредсказуемый и независимый кошачий нрав. Рот у него плохо смыкался из-за слишком длинных зубов, так что жевать нормально он больше не мог, отчего требовал специального ухода – чтобы поддерживать в Хейте силы, необходимо было постоянно варить и измельчать дли него мясо, а эта трудоемкая работа быстро надоедала. Конечно, Хейт мог разорвать клыками любую жертву, по при одном условии – он должен быть достаточно крепок физически. То есть, хорошо питаться. Содержать для Хейта отдельную повариху было накладно. А если учесть, что, впадая в раздражительность, Хейт убивал не угодивших ему стряпух, Плегмут в конце концов попросту позволил строптивцу сбежать. Это оказалось наиболее приемлемым исходом для всех.

Он скрылся у своей тетки, известной как Халеда Жировая Гора. Халеда также представляла собой «отход» деятельности Плегмута и точно так же бежала из его лабораторий при полном попустительстве хозяина. Сейчас она представляла собой гигантскую гору плоти и жира, в которой едва можно было различить человеческое лицо – его черты тонули в толстых складках бурой кожи. Приобретенное ценой боли и ужаса уродство окончательно испортило характер Халеды, она сделалась вздорной, злобной, алчной и сладострастной. Удовлетворить свое сладострастие она, по понятным причинам, не могла, и это делало ее еще более неприятной в общении.

Тем не менее Хейт сумел угодить своей тетке. По слухам, он даже вступал с ней в связь, на что никто по доброй воле не решался уже очень много лет. Благодаря этому Хейт и выжил в лабиринтах Соултрада.

Позднее они с теткой открыли таверну, которую назвали «Втянутые когти» – в знак мирных намерений. Здесь находили приют прокаженные и изувеченные Мастерами Плоти отбросы. «Втянутые когти» находили на самой границе с кварталом прокаженных. Этих бедолаг по выгоняли, когда они заходили в таверну; для них существовали отдельные столики и отдельная посуда. Впрочем, в Соултраде никто давно уже не боялся проказы. Подчас она представлялась меньшим из зол, какие могут случиться с живым существом в темном городе.

Хейт промышлял грабежами и потому оценил, с какой ловкостью и как безжалостно полуголый чужак справился с хромоногим уличным торговцем, чей плащ, очевидно, глянулся чужаку.

У Хейта имелись серьезные основания предполагать, что плащ этот, длинный, с капюшоном, почти совсем не рваный, принадлежал вовсе не хромоногому; тот также заполучил его в результате какой-то не слишком честной операции. Во всяком случае, Хейт даже не подумал вступиться за соултрадца, когда чужак попросту скрутил того в бараний рог и преспокойно отобрал у него одежду.

Чужак надавал владельцу плаща тумаков и велел убираться, а сам набросил на плечи плащ и быстро зашагал по улицам.

В те часы он оставался еще довольно уверенным в себе. Хейт пошел за ним по пятам, принюхиваясь и время от времени возбужденно выпуская когти. Обостренным чутьем хищника Хейт угадывал в чужаке выгодную поживу… оставалось лишь понять, какую и как ее извлечь.

Загонять дичь в темных запутанных лабиринтах Соултрада было одним из любимых развлечений Хейта. Сначала нужно дать добыче возможность почувствовать себя в безопасности. А когда она расслабится и потеряет бдительность, следует создать у нее ощущение надвигающейся беды и ловкими приемами направить в нужную сторону. А там уж и приступать к открытому разбою.

Впрочем, с этим чужаком пришлось изрядно повозиться, воля у него оказалась крепкая. Но постепенно он выбивался из сил. Очевидно, он был ранен. Хейт установил это по тому, как чужак время от времени останавливался и хватался рукой за бок. Ожог на лице у него был старый, а вот рана на боку не давала покоя.

Хорошо, очень хорошо. Хейт облизал губы длинным шершавым языком. Халеда будет довольна. Она любила иногда полакомиться человечиной – так, чтобы поедаемая жертва оставалась в живых как можно дольше и имела возможность наблюдать, как в пасти Халеды исчезают отрезанные от тела пальцы, кисти рук, куски плоти с бедер… Не беда, что «объект» тощ; мускулы у него имеются, а такое мясо нравилось Халеде особенно.

Несколько раз преследуемый останавливался, садился на мостовую и переводил дух. Он, несомненно, очень устал и нуждался в пище и воде.

В конце концов Хейт выскочил прямо перед ним.

Незнакомец поднял на него взгляд.

Хейт присел рядом на корточки.

– Ты, как я вижу, нуждаешься в друзьях, – заметил Хейт.

– Не уверен, что ты пришел предложить мне дружбу, – отозвался чужак хриплым голосом.

– Будущее покажет, – сказал Хейт. – У тебя ведь в любом случае нет выбора. Я единственный, кто решился заговорить с тобой.

Это было правдой: в Соултраде непросто найти собеседника среди незнакомых. Большинство просто шарахаются, если с ними заговаривает чужак.

– Мое имя Эгертон, – сообщил незнакомец.

– Хейт, – представился грабитель. – Я видел, как ты снял плащ с того урода. Неплохая работа, но немного грубая. Никакого изящества, никакой выдумки.

– Ты следишь за мной так давно? – удивился Эгертон. – Тебе что, заняться нечем?

– Видишь ли, я ждал, пока ты ослабеешь, – объяснил Хейт. – В моем ремесле нельзя спешить. Можно потерять хорошее мясо.

– А я, по-твоему, хорошее мясо? – осведомился Эгертон. Казалось, это обстоятельство его озадачило.

Хейт опять облизнулся.

– Да – и нелегкая добыча, поверь мне.

– Приму как комплимент, – улыбнулся Эгертон. Он явно не испытывал страха перед Хейтом. Напротив, грабитель вызывал в нем нечто вроде сострадания.

Эгертон попытался подчинить его себе, но даже и пробовать не стоило: сил у унгара оставалось очень мало, а без кристалла он и вовсе ни на что сейчас не годился.

– Моя тетка держит таверну, – сообщил Хейт. – Хочу пригласить тебя туда. Не в качестве пищи, я имею в виду. В качестве гостя.

– Таверна? Но в таверну я мог бы войти и без всякого приглашения! – воскликнул Эгертон, поднимаясь.

– О, войти-то ты мог бы, – согласился Хейт, продолжая сидеть на корточках и поглядывая на собеседника снизу вверх. – Но вот в чем вопрос: обслужили бы тебя без денег? Как ты думаешь? И сумел бы ты в конце концов покинуть ее?

– Я нашел бы способ отплатить, – ответил Эгертон.

Хейт поморщился.

– Моя тетка не нуждается в чужих услугах, разве что ты предложил бы ей заняться с ней любовью, но на это пока что никто, кроме меня, не решался, – сообщил Хейт. – Единственное, что могло бы ее заинтересовать по-настоящему, – это твое мясо.

– Мясо? – переспросил Эгертон.

Хейт гибко поднялся на ноги, потянулся, зевнул, загибая язык колечком, как настоящая кошка.

– Ну да, мясо, плоть, назови, как хочешь.

– Вы поедаете посетителей?

– Только тех, кто приходит без денег, предлагает никому не нужные услуги и не является родней никому из наших знакомых, – поведал Хейт.

– Да, пожалуй, мне следует принять твое предложение дружбы, – согласился Эгертон.

– Наконец-то ты понял! – обрадовался Хейт. – А вот понял ли ты, что никакой дружбы я тебе не предлагаю?

– В таком случае я убью тебя, – просто сказал Эгертон. – На то, чтобы справиться с одной жертвой вивисекции, моих способностей, полагаю, хватит.

– Ты маг? – Хейт наморщил лоб. – Ты не похож на мага. Я их повидал на своем веку!.. В Соултраде их много… Они носят роскошные темные одеяния, расшитые серебряными узорами, а по улицам передвигаются на носилках или верхом на лошадях, всегда окруженные слугами и охраной. Такой жалкий оборванец, как ты, не может принадлежать к Ковену. Разве что ты – отступник…

– Это они отступники, – сквозь зубы процедил Эгертон. – А я маг.

– Никогда о таких, как ты, не слышал, – признался Хейт. – Если они отступники, то – от чего они отступили?

– От истинного знания.

– Разве бывают ложные знания? Я думал, бывает просто вранье.

– Ложное знание – высший вариант самого обычного вранья.

– Чудно ты выражаешься, маг Эгертон.

– Называй меня просто по имени, – попросил Эгертон и поневоле оглянулся, не слышит ли их разговор кто-нибудь посторонний.

– Мне показалось или ты действительно кого-то боишься? – ухмыльнулся Хейт.

– Если верить тебе, то бояться здесь следует лишь тебя, а ты не внушаешь мне ужаса, – ответил Эгертон.

– Ты ведь откуда-то сбежал? – проницательно прищурился Хейт.

– Да. – Эгертон решил, что выдумывать какую-то другую историю не следует. К тому же сейчас у мага совершенно не работала фантазия. Что бы он ни говорил о своих возможностях, силы его действительно были на исходе, и тратить их на бессмысленную ложь не хотелось.

– От кого же ты удрал, брат?

– Ее зовут Тегамор, – ответил Эгертон. – Она…

Хейт затряс головой.

– Ни слова больше! – прорычал он. – Только не о ней! Я видел ее несколько раз – когда находился у…

Он замолчал и вдруг лукаво улыбнулся. Улыбнулся в ответ и Эгертон.

– Ты ведь тоже беглец, не так ли? – заметил маг. – Моя бывшая хозяйка встречалась с твоим бывшим хозяином?

– Точно, – кивнул Хейт. – Я находился у Мастера Плоти. Это он сделал меня таким. – Хейт постучал пальцем по торчащим изо рта клыкам. – А потом счел, что я – неудачный образец. И позволил мне удрать. Они никогда и никого не отпускают на волю просто так. Это, как они полагают, ослабит их могущество и развеет страх перед ними. Но убежать от них можно. Они могут закрыть глаза на твое бегство. С тобой было так же?

Эгертон пожал плечами:

– Возможно. Я так до конца и не понял. Во всяком случае, она сказала, что я могу уйти, если сумею.

– И ты сумел?

– Да.

– Потому что ты маг?

– Да, – повторил Эгертон. Он решил не открывать соултрадцу своего истинного лица. – Я маг. И я согласен поработать на тебя, если захочешь, но при одном условии.

– При каком?

– Твоя тетка не станет меня есть.

* * *

В таверне «Втянутые когти» собирались грабители и разбойники всех мастей, рас и степеней магического искажения. Одни хотели обычной выпивки, другие – крови или какого-нибудь иного пойла; встречались такие, кто употреблял в пищу исключительно перебродившие помои; для них содержался особый чан. Лишь немногие хотели обыкновенного хлеба – эта еда считалась деликатесной.

О том, где Хейт добывал свежую кровь, Эгертон предпочитал не задумываться. Хейт представил его хозяйке заведения, и Эгертон, немало повидавший на своем веку, был потрясен видом Халеды, чего даже не попытался скрыть.

– Что, малыш, удивился? – пророкотала гора плоти, глядя на Эгертона сверху вниз. – Не встречал еще таких, как я?

– Нет, – признал Эгертон.

– И не встретишь – я такая одна, – заявила Халеда. Складки на ее теле заколыхались – она смеялась. – Мой племянник говорит, ты маг.

– Это правда, – ответил Эгертон.

– И чем ты занимаешься? Какова твоя специальность?

– Я изучаю мир.

– Не поняла, – призналась Халеда. – Какой в этом прок?

– Я ищу знаний о мире, – повторил Эгертон. – О том, что произошло с Лааром, и о том, что с ним происходит прямо сейчас. Какая-то новая сущность…

Халеда с досадой замахала коротенькой ручкой, выпростав ее из-под тяжелых складок жира.

– Не употребляй при мне таких мудреных слов! Просто скажи, какую пользу ты можешь принести моей таверне.

– Я умею разводить огонь без дров.

– Недурно… Это все?

– Для таверны, полагаю, такое умение весьма полезно.

– Да, но… это все?

– Ничего другого сейчас на ум не приходит, – признался Эгертон.

– И ради этого ты сделался магом? Чтобы разводить огонь без дров?

Халеда, казалось, не верила собственным ушам.

– А ради чего, по-твоему, становятся магами? – удивился Эгертон.

– Ради власти, – объяснил Хейт, встряв в разговор.

Ему очень не понравилось, как тетушка поглядывает на Эгертона. Хейт удивлялся – как сам Эгертон не замечает этого. Халеда явно уже прикидывала, как лучше сожрать бесполезного нахала, явившегося сюда без денег, но с амбициями: сырого с чесноком или, может быть, закопченного на медленном огне.

– Власть может быть различной, – спокойно проговорил Эгертон. – Та власть, которую дают знания…

– Ладно, будешь разводить огонь, – оборвала его хозяйка заведения. Она отвернулась, сердясь на племянника, – вечно лишает ее угощения! Впрочем, жалеть особо не о чем: приблудный маг довольно жилистый. Совершенно не сочное мясо. Пусть живет – пока.

Скоро Эгертон познакомился со всеми завсегдатаями таверны, почтенными и не очень: несколькими трупоедами, десятком прокаженных, парой-тройкой существ, которые выглядели бы практически нормальными людьми, если бы не некоторые едва уловимые аномалии в строении их удлиненных черепов… Почти все они относились к магу как к нахлебнику, бесполезному существу. Даже служанка из таверны, безносая Кэгги, презирала его.

Эгертон очень мало ел, но тем не менее набирался сил с каждым днем. Рана на его боку заживала, ожог с лица постепенно сходил.

Через несколько дней после того, как Эгертон водворился в таверне, Хейт разбудил его среди ночи и приказал собираться.

– Куда мы идем?

– На охоту, – объяснил Хейт. – Моя тетка говорит, что ты плохо отрабатываешь свой хлеб. Будешь помогать.

– Что нужно?

– Парализующие чары. Справишься?

– Попробую.

Эгертон набросил плащ и поднялся. Он спал на полу возле очага, в котором трепетал огонь – несмотря на отсутствие дров. Когда маг встал, огонь сразу же погас, и в кухню начал вползать мертвящий холод.

За порогом Хейта уже ожидало несколько существ, среди которых выделялись двое плечистых громил, чьи голые тела маслянисто поблескивали в тусклом свете фонаря. Третьим был горбатый карлик с гигантским носом.

Ни о чем не спрашивая, Эгертон последовал за своими спутниками, которые мгновенно погрузились в спутанный клубок улиц и переулков. Эгертон быстро потерял ориентиры, но Хейт и прочие, очевидно, отлично знали дорогу. Они не шли, а почти бежали, пока наконец не оказались возле городской свалки.

Вокруг огромной зловонной кучи лепились хижины, выстроенные из мусора, который подбирался прямо тут же, на свалке. В этом квартале обитали самые обездоленные существа Соултрада.

Местное население, порабощенное, запуганное, искаженное темными магами, в большинстве своем не могло иметь потомства. Рождение детей было уделом немногих избранных, и за этим тщательно наблюдали особые маги. Низшие слои населения плодились как попало, но из новорожденных выживали очень немногие, и с каждым годом ситуация ухудшалась. Лишь некоторые производили на свет детей, которым удавалось достичь совершеннолетия и даже продолжить род.

Большинство из них селилось на окраине города, возле свалки, подальше от магов. Все местные обитатели без исключения выглядели больными. Они были меньше человеческого роста, сгорбленные, покрытые бородавками и язвами. Странно было знать, что именно эти существа сохранили способность к воспроизводству.

И тем не менее это было так. Эгертон заметил, что некоторые из них были довольно молоды – они явно родились после Катаклизма.

При виде банды Хейта обитатели свалки с криком разбегались. Хейта это, казалось, никоим образом не обескуражило. Он ожидал чего-то подобного и не препятствовал своим будущим жертвам спасаться. Он присматривался, оценивал.

Банда остановилась на пригорке, сложенном из мягкого тряпья, которое проседало под ногами, точно болото.

Эгертон спросил об этом Хейта, и тот подтвердил:

– Следует быть осторожнее, если хочешь выжить: некоторые неосмотрительные господа проваливались в свалку, и она их засасывала с головой… думаю, их трупы до сих пор благополучно гниют где-то там, под отбросами.

Хейт хохотнул, как будто отмочил чрезвычайно удачную шутку, а Эгертон содрогнулся, представив себе подобную смерть. Это намного хуже, чем утонуть в болоте, признался он себе. Впрочем, в намерения тоаданца никоим образом не входило утонуть – ни в болоте, ни где бы то ни было еще, хоть в самой прекрасной хрустальной воде.

Бегство местных жителей показалось Хейту весьма поучительным зрелищем. Он присматривался – кто сильнее, крепче, а кто слабее и, следовательно, подлежит отлову.

– Мы избавляем мир от нежизнеспособных особей, которые только занимают место и поглощают еду, – сказал между прочим Хейт. – Поэтому, кстати, наша банда, – он кивнул, показывая на своих сообщников, верзил и карлика, – и называется иногда «Демоны Квартала Прокаженных».

– Звучит совершенно по-соултрадски, – заметил Эгертон.

Он имел в виду обычное для соултрадцев стремление покрасоваться устрашающими символами, кошмарными прозвищами и прочей наводящей жуть атрибутикой, но Хейт не уловил иронии в голосе собеседника.

– А то! Конечно, по-соултрадски, коль скоро мы здесь живем и процветаем изо всех сил! – Хейт оскалил зубы, что означало у него высшую степень довольства. Когти Хейта то втягивались, то выпускались на всю длину – верный признак того, что их владелец был крайне возбужден. – Ведь кто такие демоны?

– Отвратительные существа, – сразу же ответил Эгертон, – посланцы властителей Тьмы, безмозглые убийцы, те, чья сущность – уничтожение и отрицание. Как говорит… один человек… – Эгертон вовремя решил, что в Соултраде весьма неосмотрительно будет ссылаться на знаменитого инквизитора Феликса Гаптора, и процитировал его знаменитый афоризм, не упоминая авторства: – Каждый демон – это грех, облаченный в плоть.

– Предрассудки, – фыркнул Хейт. – Удивил ты меня, братец! Вот уж не думал, что у магов могут быть подобные воззрения…

– А что, маги – не люди?

– Маги, как правило, не подвержены страху демонов, – ответил Хейт. – Ваш брат всегда умел с ними управляться.

– Кому ты рассказываешь? – Эгертон грустно усмехнулся. – Мне хорошо известно, какие кошмарные эксперименты проводят некроманты из Ковена…

– А сам-то ты разве не принадлежишь к Ковену? – насторожился Хейт. – Я вот все приглядываюсь к тебе и понять толком не могу. Вроде ты совсем как другие ковенцы, только послабее. Ну да ведь и в Черном Ковене не все великие заклинатели!.. Да и сам ты, кажется, постоянно утверждаешь, будто ты – маг.

Эгертон вдруг сообразил, что не следует раскрывать перед Хейтом всю свою сущность. Он просто качнул головой.

– В Ковене существуют разные степени посвящения, – неопределенно ответил он.

Эгертон уже успел понять, что Хейт улавливает, когда ему говорят прямую неправду, однако даже кошачьей интуиции Хейта не всегда хватает для того, чтобы распознать полуправду или уклонение от ответа. В Черном Ковене, как и в любом другом магическом ордене, действительно существовали разные степени посвящения. Поэтому Хейт презрительно щелкнул зубами.

– Ясно… Я так и думал, что ты занимаешь очень низкое положение.

– Вернемся к демонам, – предложил Эгертон. Ему совершенно не хотелось обсуждать ни свою орденскую принадлежность, ни свое отношение к некромантии, ни тем более свой статус в мире магов.

– А, демоны… – Хейт пренебрежительно отмахнулся. – Да, в общем-то, ничего особенного. Я лишь хотел сказать, что демоны – чистильщики вселенной. Не посланцы Мировой Тьмы, не слуги Мрака и Небытия, как любят болтать трусы и суеверные глупцы. Обычные уборщики. Вроде птицы-падальщика. Видел таких? Демоны приходят в миры, находящиеся на грани уничтожения, и подчищают все, что необходимо. Только и всего. И мы занимаемся тем же самым. Отсюда и название… Смотри!

Он указал на человека, который спасался смешной подпрыгивающей пробежкой.

– Этот долго не протянет в любом случае. Давай, применяй парализующее заклятие! – азартно проговорил Хейт. Он мгновенно выбросил из головы все отвлеченные разговоры. Теперь его интересовала только охота.

Эгертон собрался и нашел внутри себя нужные слова. Из этих слов он вылепил незримый шар, очень небольшой, и, резко выдохнув, оттолкнул шар от себя. Заклятие вырвалось на волю, пронеслось по воздуху и ударило беглеца между лопаток. Ни Хейт, ни его подручные, ни обитатели свалки этого не видели; заклятие оставалось зримым только для Эгертона. Тем не менее оно сработало: несчастный беглец застыл в нелепой позе, с поднятой ногой и раскинутыми руками.

– Отлично! – воскликнул Хейт, бросив на Эгертона уважительный взгляд. – Ты, оказывается, и впрямь кое на что способен.

Эгертон вытер пот со лба. Парализовать беглеца ему удалось, но это забрало больше энергии, чем предполагал Эгертон, и он вовсе не был уверен в том, что способен повторить заклинание. Нужно доставать кристаллы и начать вновь пользоваться силой унгара, и притом как можно скорее.

Между тем Хейт азартно указал ему на женщину, которая притаилась за кучей мусора и, очевидно, в наивности своей воображала, будто ее никто не видит.

– Теперь эту, – сказал Хейт.

– Она выглядит вполне жизнеспособной, – возразил Эгертон. – Ты уверен, что вам как чистильщикам следует брать такой материал? У нее, возможно, еще будет потомство. Неразумный расход материала.

– Делай, что велят! – оскалился Хейт. – Не рассуждай! Если она не сумела как следует спрятаться, значит, ее способность к выживанию крайне низка, а такие особи не должны иметь потомства.

Эгертон вздохнул и снова начал собирать силы для заклинания.

Тем временем верзилы приблизились к парализованному и подтащили его к карлику. Карлик распахнул плащ. Вся одежда под плащом была усеяна карманами и прикрепленными к ткани металлическими держателями, в которых находились ножи, иглы, пробирки, колбы, тонкие трубки из стекла и металла. Приблизившись к парализованному, карлик уселся рядом с ним, скрестив ноги, и, вынув острый нож, сделал небольшой надрез на шее несчастного.

Оттуда потекла кровь. Карлик подставил пробирку и внимательно следил за тем, чтобы ни одной капли не упало на землю или на его одеяние. Пленник бледнел, серел, глаза его мутнели, он обмяк и потерял сознание, а затем дыхание его остановилось – он был мертв. Карлик бережно собрал последние капельки и встал, закрывая пробирку.

– Странно, – проговорил Эгертон, – пробирка кажется совсем маленькой…

Карлик хихикнул.

– Это разработка одного выдающегося мага, ныне вполне покойного и даже развоплощенного, – пояснил он. – Сюда помещается ровно столько крови, сколько находится в одном человеке. Если пролить хотя бы немного, пробирка разорвется и вся добыча выльется на землю. Смысл фокуса как раз в том, чтобы собрать абсолютно всю кровь. Не больше и не меньше. Тогда она вместится в сосуд идеально и в сохранности будет доставлена по назначению… Однако довольно болтовни! Ты ведь, кажется, маг на службе у старины Хейта? Работай!

Эгертону не хотелось признаваться в том, что ему нужно время, чтобы собраться с силами. Он перевел дух и снова посмотрел в ту сторону, где пряталась женщина. Он улавливал ее дыхание, угадывал ее страх.

Она боялась перебежать под защиту более надежного укрытия, потому что в таком случае ее точно заметят. А так – у нее оставалась слабенькая надежда на то, что сборщики крови её не увидели.

– Этот был староват, – заметил Хейт, оглядывая обескровленный труп. – У таких кровь не слишком вкусна. Впрочем, я ведь не пробовал. Я люблю свежатину, и не в жидком виде, а чтобы было во что вонзить зубы. Кусок мяса, например, или печень – только уж чтоб целиком, а не ломтями…

Он мечтательно вздохнул.

И тут в сборщиков крови полетели стрелы.

Одна впилась Хейту в плечо. Он вырвал ее и с громким рычанием устремился на стрелявших. Ими оказались пятеро уродцев, кривоногих, с мохнатыми телами, едва прикрытыми одеждой. Их нападение было таким внезапным, что поначалу Эгертон растерялся. Ему почему-то вовсе не думалось, что обитатели свалки в состоянии оказать хоть какое-то сопротивление. И тем не менее это было так. Маленькие обездоленные существа – обездоленные даже по сравнению с прочими ничтожными жителями Соултрада – попытались отстоять свои ничтожные жизни.

Один из плечистых великанов, что сопровождали Хейта, устремился навстречу лучникам. Сразу несколько стрел вонзилось в его грудь и плечи, но он, казалось, даже не заметил этого обстоятельства. Стрелы тряслись в его теле, когда он настиг первого из стрелявших – самого смелого или, может быть, просто недостаточно прыткого, – схватил его своими ручищами и разорвал на части. Хлынула кровь, из разверстого чрева выпали внутренности. Подручный Хейта разинул пасть и преспокойно сжевал кишки, а затем отгрыз убитому еще и руку.

«Трупоед», – подумал Эгертон с отвращением. Его, впрочем, это не слишком удивило. Второй, очевидно, тоже баловался подобными вещами. Для подобных существ трупы – лакомство, а уж лежалые тела людей и человекоподобных существ – ни с чем не сравнимый деликатес.

Эгертон встал и швырнул парализующее заклинание, ни в кого особенно не целясь. Он даже удивился, когда второй лучник застыл неподвижно, направив лук прямо в лицо магу. Тоаданец лишь запоздало сообразил, что находился на волосок от гибели: если бы лучник успел спустить тетиву, стрела вонзилась бы прямо в глаз Эгертону.

– Хорошая работа, – похвалил мага Хейт.

Тем временем трое оставшихся лучников отбежали за мусорную кучу. Второй трупоед надвинулся на них, и маленькие отважные человечки выпустили по стреле в его огромные руки, прежде чем пуститься наутек.

Женщина, прятавшаяся от нападавших, давно сбежала. Эгертон был рад этому – он боялся промахнуться и растратить остаток сил попусту.