Текст книги "Тайна головоломки (ЛП)"

Автор книги: Ярослав Фоглар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

9. Сторож из костёла Св. Якуба

Продавец, стоявший на пороге своего небольшого магазинчика на углу улицы, от «Быстрых стрел» только отмахнулся, когда Мирек спросил, не знает ли он что-нибудь о ёжике в клетке. Старуха, подбиравшая куски угля, выпавшие из проехавшей повозки, даже и не поняла, о чём её спрашивали. То же было и ещё в нескольких местах. Только кто-то один ответил, что ёжик был вроде игрушкой, за которую когда-то подрались местные мальчишки. Большего «Быстрым стрелам» узнать не удалось. Через некоторое время ребята вышли на небольшую площадь, притихшую в лучах заходящего солнца и почти безлюдную. Почти – потому что в дальнем её конце, на лестнице одного из старых домов сидел одинокий старик с морщинистым лицом. Временами казалось, будто он спит, потому что у него были закрыты глаза, но затем он снова их медленно открывал и задумчиво смотрел на желтое сияние осеннего солнца.

– Добрый день, – вежливо поздоровался с ним Мирек.

Старик улыбнулся, показав при этом несколько жёлтых зубов:

– Здравствуйте, ребята, – прошептал он в ответ.

– Скажите пожалуйста. Вы здесь давно живёте? – тут же перешёл к делу Мирек.

– Я здесь родился, – удивлённо ответил старик, указывая на приземистый дом напротив. – А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, знаете ли Вы что-то об этом – смущённо выдавил из себя Мирек, – но мы бы хотели спросить Вас о ёжике в клетке. Это была такая…

– Да я знаю, знаю, – махнул устало рукой старик. – Знаю эту вещичку хорошо, столько раз ведь видел!

– Видели? – взвизгнул от удивления Быстроножка. – Когда и где?

– Пожалуйста, расскажите нам что-нибудь об этом. Нам жутко интересно, – попросил Мирек.

– Божечки мои, да почему бы и нет, – слегка самодовольно улыбнулся старик. – Я ведь так хорошо знал того парня! Он был звонарём у нас, в костёле святого Якуба, где я много лет проработал сторожем. Это в Трущобах. Теперь-то костёл не действующий, закрыли его… Давно это было, когда того паренька однажды утром нашли на улице. Было ему тогда, наверное, около двух лет, и никто здесь не знал, откуда он появился. Говорить он толком ещё не умел, а при нём не нашли ничего, что могло бы подсказать, где искать родителей. Была у него только одна-единственная вещь: странная железная игрушка, в виде такого шарика с шипами внутри цилиндра. Игрушку эту ему оставили, а самого пристроили в городской сиротский дом. Никто так и не пришёл его искать, поэтому здесь так и не узнали, откуда он был родом. Дали ему имя – Ян Тлескач.

Когда ему исполнилось четырнадцать, его отдали под опеку одного слесарных дел мастера в Трущобах. У него мальчик должен был научиться ремеслу, и Ян для этого дела годился. Он вообще был странный паренёк – с друзьями почти не гулял, всё сидел и мастерил что-то в одиночестве. То совершенствовал всякую всячину, то часы брал чинить. У него был свой сарайчик в одном дворике, где он устроил небольшую мастерскую. Всё время там что-то резал, пилил, но никого к себе не пускал. Я уже и не помню точно, где этот двор был. Не уверен даже, что там всё вообще ещё не снесли. Помню только, что возле сарая, под навесом, всегда стояли старые похоронные дроги. Сам я там был всего один раз, когда в костёле надо было срочно в колокол звонить. Ян у нас звонарём подрабатывал. Звонил каждое утро к мессе и ещё один раз вечером, и получал несколько монет. Эти деньги ему были очень нужны, потому что от мастера он ничего не получал. Тот давал ему только крышу над головой, еду и одежду. А эту свою странную игрушку он с собой везде носил. Умел доставать звезду из металлического цилиндра. Кроме него этого никто больше не умел. И как его только ребята из Трущоб не просили, чтобы он им показал, как надо звезду поворачивать, чтобы она наружу вышла, но он ни в какую! Ещё у него был блокнот, вроде дневника, в который он что-то писал каждый день. Я там у него как-то мельком увидел расчёты разные… рисунки. В тот день, когда случилось это страшное событие, он тоже в нём что-то писал.

Это было ужасное несчастье. Тем вечером он пришёл, как обычно, на колокольню звонить. Я сразу заметил, что он какой-то раздражённый. Ответил, что снова поругался с мастером.

До сих пор он у меня перед глазами, будто только вчера видел: из кармана торчит записная книжка, а в руках всё вертит от волнения свою игрушку – то вынет звезду, то обратно засунет, хотя сам на эту свою игрушку даже и не смотрит. А я его успокаиваю. В конце концов он полез вверх на колокольню, уже с улыбкой. Это был последний раз, когда я видел его живого.

– Последний раз? – взволнованно выдохнул Ярка. – С ним что-то случилось?

– Да, – тихо произнёс старый сторож. – Я услышал, как он начал звонить, но звон был неправильный. Не было нужного ритма. А потом и вовсе утих раньше времени. Я тут же побежал наверх, на башню, но паренька уже там не было. Только колокол тихо покачивался. Я нагнулся через перила, посмотрел вниз, а там… Ох, до сих пор вспоминать страшно… Внизу я увидел его тело, лежавшее у подножия лестницы.

Я, конечно, поднял тревогу. Тут же набежало полно народу, и этот самый мастер, у которого Ян жил. Наверное, кто-то сбегал ему сразу же сообщить эту новость. Паренёк был уже мёртв. В руке у него была зажата его головоломка.

Так никто и не смог выяснить, что же случилось. Я был уверен, что Ян решил на колоколе покачаться, что было запрещено, повис на канате, и вместе с колоколом качнулся за перила, прямо на середину башни. Вот только конец этого каната был за многие годы руками выглаженный, так что он не смог удержаться и соскользнул с него прежде, чем колокол качнулся назад, над площадку за перилами. Официальное расследование тоже ясности не внесло. Меня тогда вместе со всеми допрашивали, но я сказал, что наверху, в колокольне, всё было в порядке – перила надёжные, да и табличка, запрещающая качаться на колоколе, тоже согласно всем инструкциям висела.

Потом Яна Тлескача похоронили, и вскоре о нём забыли. Инструменты из сарая растащили другие мальчишки, а головоломка пропала ещё во время расследования. Правда, она вроде появлялась у мальчишек в Трущобах, ну или по крайней мере так говорили, и каждый раз они её друг у друга отбирали. Теперь-то она наверняка насовсем потерялась. Да и записная книжка Тлескача тоже пропала. Помню, что когда он в последний раз шёл наверх, в башню, она у него была. А вот внизу этой записной книжки при нём уже не было…

Когда сторож закончил рассказывать о событиях тех далёких лет, на улице уже стемнело. На фоне озарённого жёлтым неба чётко виднелись ломаные очертания старых домов, а из лабиринта трущобных улочек к ребятам доносилась боевая песня вонтов. Это была просто мелодия, без слов, но она наводила ужас.

В Трущобах происходило что-то чрезвычайно важное, ибо только в таких случаях могла звучать эта песня. И в такие дни всем не местным мальчишкам было опасно появляться на этих улицах!

«Быстрые стрелы» поблагодарили сторожа за ценные сведения. То-то будет сюрприз читателям «ТАМ-ТАМа»!

– Зайдём ещё ненадолго в клуб, – решил Мирек, когда ребята возвращались к себе на Другую сторону. – Надо эту информацию переварить как следует, и заодно повторить всё, что узнали. Может, заодно составим план дальнейших действий, и придумаем, как это всё написать в «ТАМ-ТАМе».

Обычно уговаривать идти в клуб Миреку никого было не надо – каждый из них с радостью шёл туда в любое время, однако Красненький сегодня заартачился – мол, могли бы всё это сделать и завтра. Но стоило Быстроножке начать над ним подсмеиваться, как Красненький возражать тут же перестал.

10. Мирек советуется с Яркой

Собрание в клубе было довольно коротким, потому что старшие ребята – Мирек и Ярка – не хотели надолго задерживать младших.

Чтобы не забыть ничего из того, что они узнали сегодня от бывшего костёльного сторожа. Ярка всё вкратце записал с помощью остальных ребят, время от времени припоминавших ему о какой-нибудь детали. Потом Красненький убежал домой, а остальные ещё некоторое время продолжали обсуждение. Наконец договорились собраться завтра после обеда, чтобы начать писать новый «ТАМ-ТАМ», после чего разошлись.

Так как Быстроножка жил в том же доме, где находился клуб, то ходить ему никуда было не надо. Индра Гойер пошёл по направлению к Сладовницкой улице, а Мирек с Яркой вместе направились в сторону противоположную.

Ярка Метелка был всего на несколько месяцев младше Мирека Душина, и помогал ему в управлении клубом. Мирек же, обладая исключительно благородным характером, стремился сделать из «Быстрых стрел» образцовых мальчишек – честных и добрых. Не позволял им ругаться и разбирал каждый поступок, который считал неправильным. С Яркой, который в глубине души понимал, что и его Мирек изменил к лучшему, он всё время говорил о младших членах клуба, призывая Ярку больше обращать внимание на их поведение в отсутствии Мирека.

В общем, Мирек был правильным человеком на правильном месте – именно такими и должны были бы быть все старшие ребята, дружившие с младшими.

Не смотря на различия в возрасте все пятеро были хорошими друзьями. Двое старших не помыкали младшими, а у тех, в свою очередь, хватало ума соглашаться с мнением Мирека и Ярки, или терпеть время от времени их упрёки, когда что-то было не так. Обычно это было когда поддразнивание Быстроножкой Красненького приобретало более острую форму, и грозило вылиться в самую настоящую ссору, когда Индра Гойер придумывал какое-нибудь рискованное развлечение, или же когда ребята переставали быть активными в начинаниях клуба.

Когда все ребята отправились вечером по домам, Мирек и Ярка решили ещё поговорить, и не спеша отправились по затихающим улицам. Вечер, прохладный, тихий и таинственный, залёг по углам улиц. В воздухе витал едва уловимый запах приближающейся осени. Горели фонари.

– Что-то не понравилось мне поведение Красненького сегодня, – сказал Мирек, едва они отошли несколько шагов от дома, где был клуб. – Ты заметил, что он не хотел возвращаться в клуб? Иной раз его оттуда и калачом не выманишь, он же живёт прямо в том доме, а тут вдруг заартачился!

– Эх, брат, намучаемся мы ещё с тобой с Красненьким, прежде чем отучим его от подобных капризов, – ответил Ярка. – Он ещё и похвастаться любит – это его старая болезнь. Помнишь, как он тогда в походе залез на высокую скалу, и не мог спуститься? Решил покрасоваться, нас удивить. А вообще он хороший товарищ.

– Надо будет Индру убедить, чтобы перестал ходить с той своей рогаткой, – сменил вдруг тему Мирек. – Плохая это игрушка. Я считаю, что у мальчиков не должно быть такого коварного оружия.

– Ну Индре-то, думаю, хватит ума, чтобы понять, когда и как этим можно баловаться, а когда – нет. Хотя ты прав. Неподвижные цели ему скоро наскучат, а стрелять из рогатки по живым существам – жестоко. Будет лучше, если он эту рогатку выбросит. Кстати, ты заметил, что Быстроножка опять сегодня в каждой арке орать останавливался?

– Конечно, – кивнул Мирек. – Я даже на него пару раз прикрикнул. Словно черти в него сегодня вселились. Зато со сливами, которыми делился, он хорошо себя повёл. Не знаю уж, неправильно он их сосчитал, или ещё что, но когда на него самого слив не хватило, он поначалу удивился, но потом, ни говоря не слова, просто скомкал пакетик и ни у кого не попросил и сливы обратно. Я за ним внимательно наблюдал. Друзья замолчали, и долгое время шли не разговаривая. Они уже прошли мимо того места, на котором всегда прощались, когда вместе возвращались из клуба, и теперь шагали дальше. Им пока не хотелось домой. Домашнее задание они, как всегда, сделали сразу же по возвращению из школы. Эти двое были не из тех мальчишек, которые весь день гуляют, а вечером, уставшие, вдруг к своему ужасу вспоминают, что совершенно забыли сделать уроки.

Молчание нарушил Ярка:

– Знаешь, иногда мне кажется, что мы с тобой чересчур требовательны. Хотим, чтобы все наши ребята были вроде положительных книжных персонажей. А ты только посмотри, что делают и как разговаривают другие мальчишки вокруг нас. Да взять хотя бы это «Братство кошачьей лапы», или банду Тонды Плигала, которые выпускают «Сборщика». По сравнению с нашими – небо и земля!

– Может, ты и прав, – задумчиво ответил Мирек. – Но я всё же не люблю, когда наши мальчишки нас разочаровывают. Наверное, это как раз потому, что они не такие, как все.

Ребята опять замолчали. Они уже почти дошли до того места, на котором уже сегодня были, когда приходили узнавать, что было правдой в разговорах о появлении ёжика в клетке. Поэтому заговорили снова об этом.

11. Кто появился из темноты?

Друзья неторопливо прошли через небольшую площадь, на которой стоял дом сторожа, столько всего рассказавшего им об этой странной истории, и направились дальше.

Уже совсем стемнело, понемногу пустели улицы. Помощники владельцев местных магазинчиков убирали внутрь ящики с фруктами, мешки с картошкой и банки с огурцами, стоявшие днём перед витринами.

Мирек и Ярка остановились на самой границе своего района. Они были на Разделительном проспекте. Здесь тоже было почти безлюдно. Где-то за поворотом прогрохотал трамвай. На противоположной стороне проспекта ребята видели ведущую в Трущобы узкую улицу. Она была тиха и пустынна. Прячась от жёлто-зелёного света висевшего на железном столбе фонаря, по углам улиц залегли устрашающие тени. Где-то там дальше, в глубине этого лабиринта из улочек и домов, молчаливо возвышалась башня заброшенного костёла святого Якуба, бывшая немым свидетелем загадочной смерти Яна Тлескача. А может, где-то там до сих пор лежит брошенная, втоптанная в землю железная головоломка, секрет которой Тлескач забрал с собой в могилу.

Задумавшись, Мирек и Ярка смотрели на улицу, служившую воротами в Трущобы, молча глядели на мигающий свет фонаря. Внезапно оттуда послышались чьи-то лёгкие шаги.

– Кто-то идёт, – шепнул Ярка Миреку.

Но тот и сам уже слышал:

– Кажется, сюда, к нам, на Разделительный проспект, – кивнул.

Однако того, кто к ним шёл, они пока не видели, потому что он всё ещё был за углом дома. Звук торопливых шагов приближался. Ещё немного, и из-за поворота показался быстро идущий человек.

– Смотри, – удивлённо зашептал Мирек, – это не взрослый человек, это кто-то из ребят – вонтов!

И действительно. Поздним прохожим был мальчик. Он прошёл мимо фонаря, и бледный свет озарил его лицо, сделав его похожим на маску мертвеца. Мальчишка шёл явно в их сторону, на Разделительный проспект. Мирек и Ярка вжались в проём ворот дома, куда не проникал свет фонарей. Идущий обеспокоенно оглянулся назад, в темноту, будто бы боясь преследования, и вдруг быстро побежал. Вылетев пулей из узкой улицы на стороне Трущоб, он направился на Другую сторону. Видимо, он хорошо знал, от чего убегает.

Он как раз перебегал трамвайные пути на Разделительном проспекте, когда за поворотом трущобной улочки, за фонарём, послышался грохот. Ни Мирек, ни Ярка ничего не видели, однако звук всё приближался и приближался, пока, наконец, они оба не увидели источник этого шума – прямо на середину Разделительного проспекта, как раз в то место, где мгновение назад пробегал поздний посетитель Трущоб, докатился большой камень, брошенный со стороны узкой трущобной улицы. Медленно и угрожающе он остановился, покачиваясь, прямо между трамвайными рельсами.

Однако оба друга уже не смотрели на камень. Ярка вздрогнул, и открыл было рот, будто хотел что-то крикнуть, но рука Мирека крепко сжала ему плечо.

– Тихо! – взволнованно прошептал Мирек. – Не хочу, чтобы он нас заметил. Мне всё это не нравится!

Выбежавший из Трущоб мальчик был… Красненький! Конечно, лица его они из-за темноты особо не разглядели, но были абсолютно уверены, что это был он. Перебежав проспект. Красненький бегом направился вглубь Другой стороны. Скрываясь в тени проёма Мирек и Ярка ждали, когда звук его ног растворится в вечерней тишине. Только после этого рука Мирека, наконец, отпустила плечо Ярки, и ребята вышли из своего укрытия. Ярка не скрывал своего удивления:

– Почему ты не дал мне его окрикнуть? Надо было спросить его, что он в Трущобах делал, и как вообще отважился туда пойти!

Но побледневший как стена Мирек лишь нахмурился:

– Не уверен, что Красненький бы нам это рассказал, – тихо ответил он. – Он ни словом не обмолвился о том, что собирается в Трущобы! Поэтому-то он и не хотел идти в клуб сегодня, и так быстро ушёл…

– Что ты хочешь этим сказать? – встревоженно спросил Ярка. Он чувствовал, что что-то было не так, да ещё и Мирек говорил с таким странным выражением лица!

– Кажется, – медленно продолжал Мирек, – что с Красненьким творится что-то странное. Он от нас как-то… отдаляется.

Однако про себя Мирек подумал другое, куда более неприятное, и сам испугался своих мыслей.

– Не будем ему завтра говорить, что мы его тут видели, – решил Мирек. – Посмотрим, расскажет ли он нам об этом сам.

Оба повернулись и молча посмотрели на камень, брошенный сюда неизвестной рукой из Трущоб, угрожающе лежавший теперь посреди проспекта. Если бы не камень, оба друга наверняка бы решили, что вся эта странная история была лишь плодом их воображения – такой нереальной показалась она наблюдавшим за ней ребятам.

Домой они возвращались быстрым шагом, уже не разговаривая. Ярка – сконфуженный и встревоженный, Мирек – неприятно потрясённый открытием, что у Красненького есть от них секреты, и что он перестал быть честным со своими друзьями из «Быстрых стрел».

12. Красненький молчит

Весь следующий день после обеда «Быстрые стрелы» занимались шестым выпуском «ТАМ-ТАМа».

Ещё утром они объявили всем в своих классах, что в новом номере будут совершенно потрясающие новости, каких ещё не было, и намекнули, что будет там кое-что о ёжике в клетке. Эффект от подобного заявления не замедлил тут же проявиться: к каждому члену клуба «Быстрых стрел» сбежались до сих пор не подписавшиеся на газету ребята и просили их внести в список читателей. «Быстрые стрелы» едва успевали принимать деньги и записывать адреса новых «станций» подписчиков. После обеда им предстояла работа над перепланировкой линий, по которым передавались пять экземпляров каждого выпуска «ТАМ-ТАМа».

Не уменьшился поток новых подписчиков и после обеда – новые читатели начали приходить к «Быстрым стрелам» в клуб и оплачивать доставку газеты. Многие из них при этом вытягивали шеи и незаметно пытались заглянуть на большой стол у окна, где возникал сенсационный шестой номер. Однако Индра, которому был поручен приём новых заявок на газету, не пускал никого дальше маленького столика у двери клуба. У этого столика Индра записывал нового читателя, принимал от него десять, двадцать или даже пятьдесят геллеров, в зависимости от того, на сколько выпусков этот читатель подписывался, и дело было окончено. Разговор при этом у Индры с приходившими был короткий: «Давай деньги, говори адрес, и марш отсюда – у нас дел по горло!».

Однако атмосфера в клубе в этот день и без того была напряжённой. Мирек почти не разговаривал – у него из головы всё никак не шло странное вчерашнее происшествие у Разделительного проспекта. Он из-за него глаз ночью почти не сомкнул. Что Красненький делал в Трущобах? Зачем туда ходил? От кого убегал? Кто кинул в него камень? И почему он ничего никому не рассказал о своих похождениях? Ответов на все эти вопросы у Мирека не было, а Красненький молчал. Он выглядел немного взволнованным и невыспавшимся. Ребята уже несколько раз сделали ему замечание за то, что где-то витает мыслями, и только Мирек с Яркой догадывались, где именно. Порой он и вовсе не отвечал, когда у него что-нибудь спрашивали. И хотя рисунки, которые он делал для «ТАМ-ТАМа» у него получались как всегда отлично, ребята не могли не заметить, что он то и дело берёт неправильного цвета тушь, а вместо ручки хватается за карандаш, или наоборот.

Однако Мирек Красненького ни о чём не спрашивал, а только нахмурившись продолжал писать удивительную историю ёжика в клетке. Эта история Яна Тлескача и его головоломки настолько его увлекла, что он писал уже не просто факты, которые они вчера узнали, а сделал из рассказа костёльного сторожа волнующее повествование, каждое слово которого держало читателя в напряжении.

Свой пересказ Мирек закончил такими строками:

«Очень странной и необъяснимой была смерть несчастного Яна Тлескача, как и всё остальное, что было связано с ним и его головоломкой. Куда исчезла эта загадочная игрушка, тайну вынимания звезды из которой Тлескач не хотел никому рассказать? Почему он так ревностно охранял эту тайну? Что писал в своём дневнике, и что с этим дневником потом стало? Уверен, нашлось бы ещё немало вопросов, ответы на которые немало бы всех нас удивили. Именно результатами поисков ответов на эти вопросы мы и постараемся поделиться с вами в следующих выпусках «ТАМ-ТАМа». Быстрые стрелы».