Текст книги "Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ"
Автор книги: Яна Розова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
– Хорошо, – наконец произнес он. – Давайте на том и порешим. Между прочим, я в ваших руках! Завишу от вас полностью. Вам стоит только пальцами щелкнуть, и я попаду в тюрьму.
– Не собираюсь этим пользоваться, – ответила Соня. – Все мы не без греха.
Она помолчала с минуту, а потом, сама не понимая зачем, рассказала ему о том, как поступила со своим старым приятелем.
В тот вечер они не попали в ресторан. Оба не хотели быть на людях после тяжелого разговора. Вместо ужина Соня и Мамедов оставили «Ламборгини» на платной стоянке, а сами пошли по пустынным аллеям городского парка, где еще теплый октябрьский ветерок шуршал опавшей листвой.
На следующий день, сидя в своем кабинете, Соня испытывала отголосок легкого страха при воспоминании о трагической развязке истории с похищением ее сына. Но намного более сильным оказалось чувство, охватывавшее ее при мысли о человеке, повернувшим ее ситуацию в столь опасное русло. Мамедов отталкивал ее и нравился ей. Не найдя точного определения для своего отношения к торговцу вином, Соня отложила сердечные дела на потом и приступила к решению текущих вопросов.
Но для начала надо было выполнить данное ею обещание. Соня не позвонила Маловичко вчера только потому, что не любила выглядеть голословной. Десяти тысяч долларов у нее еще не было. Она сумела достать их только сегодня утром и теперь набрала номер приемной главного редактора гродинского «Алхимика».
Ей ответила секретарша. Соня попросила соединить ее с Алексеем Константиновичем. Услышав пространный ответ собеседницы, она молча опустила трубку на рычаг. Маловичко убили. Труп главного алхимика был обнаружен вчера вечером в подъезде его дома.
Страшное подозрение возникло в голове Сони Бочкаревой. Ниточка сплелась такая: только вчера Мамедов признался в убийстве похитителя детей, а тут погиб журналист. Маловичко же, получив от Сони вместо денег на операцию дочери, изрядную дозу поучений, говорил что-то о преступлении, которое теперь он вынужден совершить. Неужели Алексей похитил Игорька? Господи, что же получается? Неужели Мамедов убил журналиста?
Соня позвонила Мамедову и, не поздоровавшись, задала вопрос:
– Как выглядел тот тип?
– Тот тип? – туманно уточнил Мамедов.
– Да, тот самый тип!
– Он был с привязанной бородой...
– Ты лица не видел? – пытала его Соня, проклиная про себя невозможность выражаться яснее, ведь они говорили по телефону!
– А что? – Мамедов насторожился. – Давай, я приеду!
– Сначала, скажи как он выглядел! – закричала она почти надрывно, забыв о слышимости между кабинетами.
– Хорошо, – пробормотал он удивленно. – Это толстяк, лет сорока пяти или больше... Короткие седые волосы...
– Короткие седые?... – переспросила она с облегчением. Маловичко был худым моложавым брюнетом с длинными, до плеч, волосами. Иногда он даже собирал волосы на затылке в коротенький хвостик. Так что, видимо, подозрение отпадает. К тому же, Соня только сейчас вспомнила, что похититель погиб на день раньше журналиста. – Боже, как же я испугалась! – воскликнула она и рассказала о смерти журналиста. Они обменялись еще парой слов, договорились встретиться вечером и разъединились.
Отдышавшись, Соня набрала домашний телефон Маловичко. Она сказала жене своего приятеля, что соболезнует ее горю и, кроме того, предложила деньги на операцию Насти.
С тех пор Соня была не одна. Отбросив свои подозрения и сомнения насчет нового знакомого, избавившись от своей обычной подозрительности, она почувствовала себя намного лучше. Наверно, давно пора было пустить в свою жизнь кого-нибудь близкого. К тому же, Мамедов окружил ее вниманием, значительно более теплым, чем просто дружеское. Такое милое отношение очаровало Соню. Она начинала влюбляться, еще не отдавая себе в этом отчета.
Они перешли на «ты», рассказали друг другу про свои детские проказы и юношеские влюбленности. Соня привыкла к новому знакомому, даже стала чувствовать себя достаточно комфортно в его обществе. Мамедов будто будил ее от долгого сна, заставляя возвращаться к себе прежней, к той Соне, что умела смеяться глупым шуткам до упаду, болтать ерунду и даже интересоваться чем-то, что не приносит деньги. Вообще не думать о деньгах. В конце концов, разве в деньгах смысл жизни? Да есть они у нее! Она смогла добиться того, о чем мечтала в юности. Разве нельзя немного отдохнуть?!
И они отдыхали. Как-то само собой получилось, что, стремясь пообщаться в приватной обстановке, Мамедов и Соня завели привычку встречаться после работы в недорогих барах. Там, среди обычных гродинцев, чей годовой доход не превышал Сониного месячного заработка, их никто не знал и не отвлекал друг от друга. Чтобы не выделяться из общей массы, вальяжный Мамедов стал одеваться попроще, но дешевая одежда только подчеркивала его класс.
Сама Соня расцвела. Она стала носить яркие трикотажные свитера, подчеркивающие ее полную грудь и свежий цвет лица. Достала из шифоньера короткую юбку, с трудом припомнив, что ноги у нее всегда были стройными. Влезла на каблуки, легкомысленно наплевав на риск сломать себе шею.
Знакомые замечали перемены, происходящие с ней, но Соня отшучивалась, что в бизнесе больше везет красоткам. Свои отношения с торговцем вином она не афишировала. А отношения развивались довольно быстро. В один прекрасный вечер в середине октября Соня оказалась в постели гостиничного номера Мамедова. Она не слышала от него нежных признаний, но они и не были нужны ей. Соня Бочкарева была счастлива.
Этот новый этап в своей жизни, этап любви, она уже не ожидала пережить. Мамедов по-прежнему казался ей человеком другого круга, другого уровня. Она всегда предпочитала более основательные отношения, более стабильные чувства. Роман с «командировочным» мужиком, да еще моложе себя, казался Соне чем-то слишком уж невесомым. Но пожар разгорелся, в отблесках любовного пламени их отношения выглядели чуть глубже, чуть весомее, чуть определеннее.
Утром двадцать пятого октября Мамедов позвонил ей на работу.
– Соня, это я! – его голос звучал резко и взволнованно. – Знаешь, мне позвонили из офиса, из Москвы, мне надо уезжать!
– Но ты же вернешься, – у Сони болезненно сжалось сердце. – Ты не надолго?
– В том то и дело, что надолго. Уезжаю тридцать первого октября. Уже билеты заказал. Понимаешь, серьезное дело намечается. Мне придется курсировать между Москвой и Тулузой. Я просто поселюсь в самолете на некоторое время. Если откажусь от этого предприятия – потеряю много денег. Очень много. Они же нам нужны? Ты же хочешь позагорать летом на моей яхте в Средиземном море?
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – ответила Соня тихо. Ей стало так тоскливо и одиноко в предчувствии разлуки, что даже слезы навернулись на глаза.
– Ты серьезно? – Мамедов сказал это тихо и нежно.
– Серьезней некуда...
– Соня, поехали со мной!
– Но у меня дела!
– Брось их к черту! – взорвался он. – Ради чего ты пашешь? Чтобы жить хорошо? Да ты не знаешь, что это такое! Ты раньше одиннадцати утра вставать не будешь. Я тебе мир покажу. Ты ни в чем нуждаться не будешь. Купим в Москве квартиру, привезешь Игорька!
– Я не могу...
– Плюнь! Ну хочешь, мы поженимся?
– Это неважно!
– Я позвоню тебе завтра, – неожиданно оставил уговоры Мамедов и положил трубку.
Соня не любила решать все сгоряча, но терять Васю сейчас, когда она вдруг ощутила радость жизни, молодость, любовь, просто счастье, казалось слишком тяжело. Он дал Соне то, чего ей не хватало. Он обещал еще больше! Что держит ее здесь, в Гродине? Признаться честно – только деньги! Только работа, приносящая стабильный и высокий заработок. Но по сравнению с тем, что в материальном плане может дать ей Мамедов, ее доходы просто смешны. Это шанс, конечно, это только шанс и нельзя его упустить ни в коем случае!
Соня позвонила одному из соучредителей и кое-что обсудила с ним. Потом набрала номер Мамедова и повторила однажды сказанную фразу:
– Я решила принять твое предложение.
Ведьма Меркурия принесла ему немало хлопот. Пожалуй, он сам был виноват. Впал в эйфорию от своих побед и не слишком хорошо обдумал антураж предпоследнего действия. Ведьма Венеры была слишком легкой добычей, и образ светского человека, европейского, обеспеченного, расслабленного, которому в жизни не хватает только настоящей любви, показался ему идеальным вариантом и на этот раз. Только по ходу представления, не ощущая обратной связи, не чувствуя биения сердца ведьмы, он понял свою ошибку. Пришлось импровизировать по ходу дела. И так несколько раз. Зря он сказал, что убил похитителя! Это ее только напугало. Ведьма Марса была бы в восторге, а Меркурий не любит крови. Меркурий любит деньги. Конечно, он разыграл и эту карту, но грубовато и неловко. Ах, если бы можно было переиграть спектакль набело! Но жизнь тем и отличается от сцены, что здесь все вживую, в он-лайне.
Несколько раз он хотел бросить начатое и вернуться к чертовой торговке в другом образе. Но риск был слишком велик. Слишком трудно использовать грим в повседневной жизни так, чтобы он был не заметен, а ведь пришлось бы круто меняться. Цветом глаз и волос дело бы не ограничилось.
На какой-то миг он даже испытал леденящее чувство провала. Это случилось в момент, когда Соня начала задавать вопросы о внешности «убитого» им «похитителя». Он вдруг решил, что торговка прознала по своим каналам нечто, что могло бы сорвать его легенду. Он быстро придумал «труп» с характерными чертами, отличающими его от многих других. Слава Богу, угадал и отмел всякие подозрения Сони на этот счет.
Кстати, именно так он натолкнулся на интересный факт: кто-то стал пользоваться результатами его действий. Ведь Маловичко был тем самым корреспондентом, которому дал интервью некий таинственный сатанист. Он читал об этом, так как имел привычку просматривать местную прессу в поисках интересных для себя фактов. Этот умник, сатанист, указал на «истинных» виновников происходящего в области безобразия, обвинив в убийствах и поджогах сатанистскую секту. Теперь журналиста убили, и о секте заговорили в два раза громче.
Сначала он здорово удивился, узнав, что переполошил всю округу своими действиями. Конечно, он предполагал, что милиция будет искать его. Но это их работа – пусть себе ищут! Он позаботился об этом заранее и чувствовал себя вполне уверенно. В конце концов, недаром он ждал десять лет. Он сумел научиться кое-чему в жизни, и теперь это работало на него. А вот вмешательства третьих сил он не ждал, не предусматривал. К чему это может привести? Не окажется ли постороннее влияние пагубным для его планов?
Потом он немного рассердился на этого самого сатаниста и иже с ним: какое право имеют они лезть в чужие дела? Что за натура такая у этих людей? Все тянут и тянут одеяло на себя! Но вскоре он рассмеялся и махнул на все рукой! Да ему-то что? Остался один эпизод, самый легкий, самый выигрышный. После него он исчезнет из этого мира. Появится другой, свободный, новый человек. Счастливый, полноценный, забывший прошлое, нашедший себя. Пусть они тут хоть сатанистов обвиняют, хоть монашек! Ему нет до этого никакого дела!
Придя к такому выводу, он снова вернулся к своим баранам, то есть овцам, если быть точным.
Эта ведьма оказалась умнее остальных. Кроме того, она обладала здравым умом, умела сдерживать эмоции и казалась настоящей «железной леди». Взвесив все это, он понял – придется применить самые решительные меры. Иначе ее дух сломить не удастся. Что же, пусть будет так. Он был готов. «Железная дева» для «железной леди»! И остался доволен результатом. Ведьма призналась во всем, она раскаивалась, она соглашалась с его волей. За это, согласно правилам инквизиторского процесса, он не позволил ей умереть в страшных муках в чреве металлического монстра, а милостиво задушил ее своими руками.
Серьезно беспокоило его теперь только одно – последняя ведьма. Ведьма Луны, как выяснилось, не видела вложений в его электронные письма. Эта тупица не смогла открыть в компьютере вложения! А то, что прочитала, сочла бредом безумца. Компьютерная безграмотность ведьмы Луны срывала его замысел, согласно которому эта дура должна была находиться в страхе все последние месяцы. Почему он заранее не занялся ее образованием?
Коллектив редакции газеты «Алхимик» выражает глубокое соболезнование семье главного редактора Маловичко Алексея Константиновича в связи с его трагической гибелью. Мы с вами в вашем горе.
Газета «Алхимик», 2 октября, 2003 года.
Таинственная смерть журналиста.
Тело главного редактора гродинской городской газеты «Алхимик» было найдено вчера вечером в подъезде его дома.
Страшное известие застало сотрудников редакции в самом начале рабочего дня. Для нас уже ничто не будет прежним. Мы осиротели. Убит человек, создавший нас как профессионалов, как коллектив, как личностей, наконец. Потому что влияние Алексея Константиновича на творческую судьбу каждого из сотрудников редакции переоценить невозможно. Мы все пришли сюда, каждый в свое время, и остались здесь не из-за денег или амбиций. Мы остались, потому что в этой маленькой редакции всегда легко дышалось.
Теперь будут искать убийцу. Обстоятельства смерти нашего друга и коллеги полны загадок. Весьма вероятно, что его убили люди, так или иначе связанные с последним журналистским расследованием Алексея Константиновича. Эта версия будет проверяться особенно тщательно. Мы приложим все силы, чтобы помочь органам правопорядка исполнить свой долг. Но, увы, ничто не вернет нам наставника, а его семье отца, сына и мужа.
Трагедия заключается в том, что у Алексея Константиновича осталась дочь, которая нуждается в самой срочной операции. Утешает только одно – деньги на операцию уже найдены. Мы не называем имени спасителя Насти, но благодарим его (точнее ее) от всей души! Мы надеемся, мы уверены, что операция пройдет удачно и Настя поправится. А потом пойдет по пути своего отца и продолжит начатое им.
Журналист – опасная профессия, и в этом нас убеждает каждый рабочий день. Известные имена столичных коллег по перу, неизвестные имена провинциальных журналистов... Они напоминают нам о мужестве, преданности и чести.
Мы никогда не забудем тебя, Алексей!
Лана Жидкевич.
«Алхимик» от 2 октября 2003 года.
Горят церкви, пылают гневом души
Поджог четвертого в области православного храма вызвал бурную реакцию у жителей области. На этот раз, сгорел до основания самый старый православный храм в области – Церковь Покрова в Больших Грязнушках. Снова поджог совершен при помощи самодельных взрывных устройств и бутылок с зажигательной смесью. Единственно, что стало известно нового, причем это подтвержденные надежными источниками сведения, – в развалинах церкви, в алтарной части были обнаружены обгорелые останки человека. Такие же страшные находки были сделаны на пожарищах храмов, сгоревших ранее.
Митрополит Иоанн обратился в адрес правоохранительных органов с настоятельным требованием пресечь злостный вандализм. Церкви области нуждаются в защите. Силовые органы готовы предоставить ее. Отныне возле каждого культового объекта выставлена охрана, состоящая из наряда вооруженных милиционеров. Будем надеяться, что храмы защитят, а значит, защитят и наши души.
Несколько тревожит лишь отсутствие комментариев на данную тему со стороны представителей федеральных служб, которым поручено расследование по делу о поджогах культовых строений в Гродинской области. Создается впечатление какой-то небывалой секретности, в то время как Гродин просто переполнен слухами.
Говорят, среди прочего, что пожары – дело рук сатанистов. На страницах нашего издания появилась скандальная публикация, подготовленная Алексеем Маловичко, редактором «Алхимика», убитым на днях в подъезде своего дома. Интервью с сатанистом и смерть журналиста уже связали в единую цепь событий, вытекающих одно из другого. Но существует ли эта связь на самом деле или это лишь совпадение, сказать пока невозможно – слишком мало фактов.
За «сатанинскую» версию говорит тот факт, что все церкви сгорели в дни, подходящие для проведения черных месс сатанистов: ночь с тридцатого апреля на первое мая – Вальпургиева ночь, ночь на шестое июля – ночь цветения папоротника, ночь осеннего равноденствия и ночь с тридцать первого октября на первое ноября – Хэллоуин, как говорят на Западе. Но самое страшное то, что имело место жертвоприношение. Причем в жертву приносили не животное, а людей. Ну, и плюс сведения, предоставленные нашему редактору таинственным членом секты.
Итак, скорбный список сгоревших церквей: Храм Успения Пресвятой Богородицы в Гродине, Храм Спасителя в селе Ивановском, Храм Пресвятой Троицы в селе Караторханском и Церковь Покрова в селе Малые Грязнушки. Неужели, список продолжится?!
Списка имен жертв сатанинской вакханалии нет. От этой таинственности становится еще страшнее. По Гродинской земле ходят нелюди. Они отправляют свои бесовские ритуалы, они губят христианские души. Необходимо принимать самые решительные меры.
Лана Житкевич.
«Алхимик» от 3 октября 2003 года.
ЛУНА
В дверь позвонили. Света затушила сигаретный окурок в пепельнице и пошла открывать. За время, которое ей понадобилось, чтобы выйти из спальни, пересечь холл, пройти два коридора и отпереть три замка, звонок успел протилинькать отрывок из известной песни пять раз.
– Ну, кто там такой нетерпеливый... – бурчала Света, открывая дверь.
На пороге стоял худощавый человек, лет тридцати. Он был одного роста со Светой, поэтому она сразу встретилась взглядом с его глазами. Эти глаза были серые, внимательные и умные. Они немного контрастировали общему, слегка комичному виду гостя – торчащим рыжим волосам, широкому рту, всегда готовому к смеху, и шутовской манере морщить нос при выражении практически любых эмоций.
– Вы к Ивану Палычу? – задавая вопрос, Света уже знала, что этот посетитель пришел не к Фирсову. Ванечкины приятели так не одеваются. Никаких обычных костюмов фабрики «Красная Заря» или как там теперь такое называется! Впрочем, надо признать, что темно-серый, почти черный пиджак сидел на фигуре рыжего неплохо, правда, делал его похожим на мелкого менеджера из магазина бытовой техники.
– Я к Светлане Клюшкиной, а с Иваном Павловичем поговорю, если в том возникнет необходимость, – ответил он низким голосом, таким же прокуренным, как и у самой Светы.
– Я Светлана Клюшкина. Только теперь моя фамилия Фирсова. – Света сделала приглашающий жест. – Входите, пожалуйста.
Он вошел, Света провела его в холл, они сели на голубую козетку.
– Седов Павел Петрович, – представился гость. Он изумленно оглядывал обстановку комнаты, стилизованную под ампир. Света сама иногда удивлялась, как можно жить среди этих витых ножек и шелковых обивок, но жила как-то и даже иногда бывала всем довольна.
– Вы по делу?
– У вас как в музее, – наморщил нос Павел Петрович, и Свете стало ужасно смешно. Она отвернулась, пряча улыбку. Гость еще покрутил рыжей головой и наконец сосредоточился на хозяйке «музея». – Но лучшее произведение искусства здесь – вы!
Комплимент не был преувеличением и прозвучал так естественно, что и мысли о наглости гостя не возникло. Света знала, что она похожа на греческую статую классического периода, только в современном, менее монументальном исполнении. Поэтому просто сказала «Спасибо» и полезла по карманам в поисках пачки сигарет.
– Вообще-то, я сам не знаю, зачем пришел... – начал Седов неуверенно.
– Ну, а я при чем? – с иронией поинтересовалась Света сквозь зубы, потому что держала во рту сигарету, а руками обшаривала свою одежду на предмет зажигалки. Заметив ее отчаянное положение, Седов протянул горящий огонек. Света прикурила, покивав ему в знак благодарности и для продвижения беседы.
– Ага, – сказал Паша размеренно, как бы собираясь с мыслями. – Так вот.
Он замолчал, снова уставившись на предметы интерьера. Свете стало его немного жалко. Очень уж бледно, несмотря на рыжую шевелюру, выглядел Павел Петрович в ее лазурном, полном золотого осеннего солнца холле.
– Может, кофе?
– Было бы замечательно! – отозвался он обрадовано, и хорошей хозяйке в Светиной душе захотелось его накормить. – А пока вы будете варить кофе, можно я позвоню?
– Можно, – сказала Света и вышла из холла.
Оказавшись в одиночестве, она подумала: а вдруг он вор? Оставила чужого человека одного в своей квартире и чего ждать теперь не знает! А, гори вся эта квартира синим пламенем! Пусть бы уже и вправду случилось что-нибудь в этом проклятом болоте! С чашечкой кофе Света появилась на пороге холла. Седов сидел на голубой козетке, расставив острые колени, и рассматривал, на этот раз, причудливый рисунок на полу между носами своих пыльных заношенных туфель.
– Никогда не видел такого потрясающего паркета, – сказал он задумчиво и взял из рук Светы фарфоровую чашечку.
– Да вы к делу переходите уже! – потребовала она.
– Ага, – снова сказал Паша, и у Светы возникло отчетливое ощущение дежа вю. – Так вот. Вы с Ириной Китаевой знакомы?
– Да, это моя подруга. Что случилось?
– Пока не знаю, – он отхлебнул кофе, наморщил, выражая удовольствие, нос и продолжил: – Вы давно видели ее в последний раз?
– Очень давно. Но она звонила в апреле, по-моему. Только я не могла говорить... И она ничего мне не сказала, а позже я узнала, что она уехала из города. Квартиру продала... – Света вдруг забеспокоилась: – А вы из милиции?
– Нет, я по частному делу.
– По какому?
– Вы знаете, что церковь в Гродине сгорела?
– Ну конечно! – ох, как же ей стало тревожно! «Хоть бы не случилось чего!» – подумала Света, начисто забыв о том, что пожелала только что в кухне.
– Вот я и ищу поджигателя. – увидев, что недоумение в прекрасных глазах не рассеялось, он, наконец, решил объясниться: – Меня нанял отец Сергий, священник в этой церкви. Я раньше, действительно, в милиции работал, а сейчас работаю в частной охранной фирме. Мы с отцом Сергием давно знакомы, он знает, что я бывший сыщик, и попросил помочь. Конечно, на государственном уровне этим расследованием ребята покруче моего заняты. Но их версия, по мнению отца Сергия, ошибочна. Они сатанистов ищут, а он не верит в них.
– Как это? – удивилась Света. Все в рассказе Седова выглядело сомнительно. – Священник не верит в сатанистов? Священник нанимает сыщика? И деньги заплатит? Он свои подозрения в секрете от своих начальников держит, а потом – хоп и в дамки?
Павел принялся терпеливо объяснять:
– Отец Сергий вообще в глупости не верит. Он очень умный, но его не слушают. А ко мне обратился по дружбе. Денег он не заплатит. Да мне и не надо, я на основной работе достаточно получаю.
– Так вы – верующий? В этом мотивация?
– Да, – просто ответил он. – Что здесь удивительного? Потому и согласился помочь. Конечно, у меня полно своих дел, я энтузиазмом, если честно, не горю. Но надо же разобраться во всем этом! Уже сгорело четыре храма. Это серьезно и неправильно.
– А почему отец Сергий не верит в сатанистов?
– Вообще-то, он предполагает, что такая секта в Гродине есть на самом деле, только церкви не они жгут. Во-первых, обычно такого сатанисты не делают. Не знаю, почему. Самое сатанинское дело. Но они боятся, наверное. Обычно мучают кошек на кладбище, жгут иконы, малюют похабные надписи. Чаще всего это подростки. Кроме того, отец Сергий кое-что видел во время пожара.
– Что? – Свете становилось все интереснее и интереснее. Она торопливо достала новую сигарету, и Паша снова чиркнул своей дешевой пластмассовой зажигалкой.
– Отец Сергий прибежал на пожар почти первым. – рассказывал он, пока Света наслаждалась сигаретным дымом. – Ему сторож позвонил, как только увидел пламя. Живет отец Сергий рядом с церковью. Он только плащ накинул и выскочил. Прибежал и видит в церковном дворе, на асфальте, рисунок песком белым просыпан. Пентаграмма.
Света уже открыла рот, чтобы сказать: «Все правильно», но тут Седов сказал странное:
– Шестиконечная звезда, вписанная в круг. Шестиконечная, понимаете?
– Да, – она кивнула головой, сделав круглые глаза. В тот момент Света и не подозревала, что ее прежняя жизнь кончилась. То есть, это было давно предрешено Злым Ангелом, а сегодня пришло начало конца. В ее мозгу мелькнул тощий хвостик какого-то воспоминания, но она не успела, да и поленилась его поймать.
– Пентаграмма изображается в виде пятиконечной звезды, так? – говорил Седов. – Я помню такой рисунок из какой-то книжонки: в пентаграмму вписана голова козла. В двух углах звезды – рожки, в двух – ушки, а в пятом – бородка. Козел символизирует...
– ...черта, – закончила Света.
– А вы разбираетесь! – похвалили Седов, и Света поспешила объяснить:
– Я в институте диплом писала по «Молоту ведьм». Ну, это инквизиторы написали в пятнадцатом веке. И про ведьм, колдовство, магию и прочее, конечно, начиталась тоже. Кстати, Ира Китаева тоже по «Молоту ведьм» диплом писала. Да мы все тогда...
– Что, весь курс писал?
– Нет, мы пятеро.
– Вы и ваши подруги с курса, в том числе и Ира Китаева? – Света и не заметила, что его тон изменился. Рыжий весь подобрался как кошка перед прыжком, слушая ее ответы.
– Да, мы впятером дружили.
– Сейчас общаетесь?
– Нет, почти. Так, перезваниваемся. И то... – она пожала плечами. – Все разъехались! Все встретили свою судьбу и отбыли в прекрасное будущее.
– Куда?
– Наташка – во Флоренцию! Представляете? – Паша представил и наморщил нос, Света так и не поняла, что он хотел этим выразить. – Геля – не знаю, сказала – позвонит. Ира – в монастырь, – Паша нахмурился. – Соня недавно позвонила, сказала, что будет теперь со своим героем жить в Москве.
– Давно все разъехались?
– Только за последние полгода. Интересно получилось, – туманно улыбнулась Света. – У нас так раньше в институте было: получит первая пару на экзамене – и всё! Остальные тоже хватают по банану! Учи, не учи – неважно. Карма у нас была одна на пятерых. Потом, после института, все по-другому пошло. Хотя тоже совпадения есть. Ира и я – сироты, у нас родители умерли. У Сони тоже умерли, но папа, еще когда мы учились, а мама лет пять назад. У Наташи предки в деревне и ею не слишком интересуются. Она год назад в больнице с аппендицитом лежала, так никто даже не приехал проведать, помочь. Родители здесь есть только у Гели, но отношения у нее с ними ужасные. Наташа и Соня – разведены, а Геля и Ира замуж не выходили. Не очень яркие совпадения, но в результате – мы все почти одиноки.
– Значит, если что случится, никто искать не будет?
Света очнулась от воспоминаний.
– Случилось? Что случилось? С Ирой?
– Я пока ничего сказать не могу, – ответил он с еле уловимой досадой. – Я буду задавать вам вопросы, но делать выводы не буду. Дайте мне адреса и телефоны ваших подруг! Если узнаю что-нибудь конкретное, сообщу вам. Согласны?
– Только правда сообщите, хорошо? – попросила она.
– Таким красавицам, как вы, не отказывают, – серьезно ответил Паша. – Я позвоню вам хотя бы для того, чтобы услышать ваш голос.
Света тихо засмеялась и пошла в кабинет мужа за ручкой и блокнотом. Все требуемые сыщиком адреса и телефоны она знала наизусть. Через минуту список был готов.
– Вы – хитрый! – сказала она, протягивая листок Седову.
– Все рыжие хитрые, – улыбнулся он.
– Нет, вы хитрее, – Света тоже улыбнулась. – Вы морочите мне голову приятными речами, а сами недоговариваете.
– Что это?
– В газетах пишут, что в сгоревших церквях трупы нашли.
– Газеты! – воскликнул Седов с наигранным пафосом. – Верьте им больше! Я, пожалуй, пойду. Спасибо за кофе.
Они поднялись и Паша двинулся к выходу. Света, смутно понимая, что сейчас ее обманули, шла следом. Она уже набрала воздуха, чтобы спросить о трупах во второй раз, но побоялась вторично услышать ложь.
На выходе Седов продемонстрировал свою склонность к глупым шуткам. Света уже закрывала за ним дверь, когда он обернулся и, надевая темные очки, сказал:
– I’II be back!
Ровно через неделю, практически в то же самое предобеденное время, Света с радостным нетерпением отпирала замки на входной двери. Справившись с запорами, она широко распахнула дверь, и улыбка на ее лице погасла.
– А вы не рады меня видеть! – прокомментировал Павел Петрович Седов.
– Да... – растерялась Света, – Нет, то есть... Я просто брата ждала.
– У вас есть брат?
Света пропустила его в прихожую.
– Да, есть, а что? – в ее послышалось раздражение, последовавшее за разочарованием.
– Я вам неприятен? – спросил он немного обиженно, но совсем чуть-чуть. – Вообще-то, я привык, в силу своей работы в милиции, быть немного некстати и приносить не самые лучшие новости. Но вам мне хочется нравиться.
– Почему? – Света немного смягчилась. Среди весьма ограниченного круга ее знакомых просто так, кокетничая, никто с ней не болтал. Всем что-то было надо от Ванечки, и многие искали в Свете пособника своим интересам. По слабости характера она часто бралась помогать, но обычно дело заканчивалось скандалом с мужем. На самом деле Паша нравился ей уже тем, что его интерес не соприкасался с интересами Фирсова.
– Вы красивая женщина, – ответил он и сразу же переключился на более важные вопросы: – Светлана, скажите, а ничего такого особенного в вашей жизни за последнее время не происходило?
– Нет.
Усевшись на пресловутую голубую козетку, Седов внимательно смотрел на собеседницу, расположившуюся в кресле напротив. Света взяла с журнального столика пачку сигарет и вертела ее в руках, не решаясь закурить. Скоро придет на обед Ванечка и, если почует запах табака, начнет занудствовать о вреде курения.
– Подумайте как следует! – Паша настойчиво требовал от Светы внимания к разговору, а она все смотрела на белую с золотом пачку облегченного «Мальборо» в своих руках. – Может, в вашей жизни появились новые люди?
– Нет.
– Новые интересы?
– Нет.
Разговор не клеился. Седов немного поерзал на месте и спросил:
– А можно мне закурить?
– Вы хотите? – Свете пришел на ум прекрасный вариант перекура на балконе. – Пойдемте со мной!
На балкончике, выходящем из кухни, беседа пошла веселее. Закурив, Света расслабилась и сумела сосредоточиться на вопросах рыжего следователя.
– Вы спрашивали о странностях?
На переносице Седова обозначилась досадливая морщинка.
– Действительно, ничего такого особенного не происходило, – начала Света неуверенно. – Только вот... Как бы это сказать... Письма стали приходить по электронной почте. Странные такие письма, непонятные.
– От кого?
– Да откуда я знаю! Я и прочитать их полностью не смогла.
– Как это?
Света повернулась к Седову. Он щурился на солнце, напряженно следя за ее лицом. Она полюбовалась на смешные веснушки Паши и объяснила:
– Там были вложения. Я попросила мужа открыть их, а он сказал, что ему некогда. Так я и не узнала, что там было.
