Текст книги "Знай, что я люблю тебя (СИ)"
Автор книги: Яна Мелевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Уставились друг на друга агрессивно. Глаза в глаза, дыша яростно, будто готовясь к битве.
– Степан Ерофеич…
– Ярослав Марсельевич… – произнесли одновременно девушки администраторы. Схватили документы с направлениями, фыркнув друг на друга и пихаясь, прошли к нужному кабинету на осмотр чуть дальше по коридору. Оба в одну дверь, но к разным врачам. Даже по времени совпадали – ровно в час дня. Рядом сидел уже другой мальчик. Рыжеволосый, лопоухий, весь в веснушках с планшетом в руках подле своей матери – высокой худой блондинки с айфоном в руках. Гоняя зеленых свинок в игре, вдруг резко остановился, поставил игру на паузу и повернулся к бледным мужчинам.
– Дяденьки, а вы боитесь лечить зубы? – спросил ребенок, заставляя их затаить дыхание, сжавшись на краешке дивана в испуге.
– Коля, не приставай к дяденькам. Здравствуйте, – сверкнула обаятельной улыбкой блондинка. Переводя взор с одного на другого. Пока в своей голове решала. Который из них ей больше нравится. К ним подошла Лариса Сергеевна, взглядом согнав блондинку на край дивана, устроившись между Колей и собственным мужем.
– Ну, как вы тут? – ласково поинтересовалась, затем бросила надменный взгляд через плечо на возмущенную девицу. Ответить не успели, ибо первым опять голос Коля.
– Тетенька, а вы тоже зубы лечит? – улыбнулся мальчик. В кабинет вошла девушка в белом халате, передавая стопку карточек, затем вышла обратно.
– Нет, я здесь просто как сопровождающий, – с улыбкой отозвалась Лариса.
– Лучше бы не ходили, – выдохнул Степан Ерофеич. – Говорил же. Кору дуба заварил и все пройдет!
– Таблетка кетанола в помощь, – уверенно закивал Ярик. – Вообще можно не лечит. Не развалится же. Народные методы, нетрадиционная медицина в помощь!
– Да! – поддержал впервые парня бравый полковник, хватаясь за его руку. – Вот он меня понимает. А ты жена, на глупостях настаиваешь, – не обращая внимания на зубную боль вещал мужчина с уверенностью. Под ироничным взглядом оба стушевались, прижавшись плечом к плечу.
– Сидите и ждите, – припечатала, когда из кабинета выглянула уже другая девушка, строго оглядев парочку.
– Кошкин Степан Ерофеич, зайдите.
Полковник втянул носом в воздух, сжал руку Ярика так сильно, что хрустнули кости, а Тасманов взвыл от боли, но уже не зубной и услышал замогильный голос будущего тестя, как про себя называл Степана в шутку:
– Выхухоль, запомни меня прекрасным человеком, ответственным отцом и хорошим мужем. Напишешь на моем надгробии…
– Степа. Ты не умрешь от лечения зубов и укола! – мрачно изрекла Лариса, но мужчина даже слушать не стал, продолжая:
–…дорогая, ты знаешь, я очень тебя люблю. Только у тебя самый вкусный борщ и пышные плюшки. Этого оболтуса не стесняйся бить, если обидит Раечку. – Едва не пустил скупую мужскую слезу, вздыхая:
– Бедная моя маленькая дочка. Сиротинушкой останется…
– Дядя Степа, да все нормально будет. Подумаешь укол и лечение, все равно сначала посмотрят, – попытался утешить его Ярик, заодно руку свою спасти. Пока отцеплял судорожно сжатые пальцы Кошкина, медсестра нетерпеливо взглянула на часы на руке.
– Кошкин, только вас ждем!
Затем откуда-то из кабинета раздался женский голос:
– Ой, Ладочка, Тасманова позови к Гавриловой!
И тут уже вцепился в полковника Ярик, отчаянно хватаясь за пиджак.
– Дядь Степ, давайте. За родину. За дочь, за мать, шагайте. Можете прям к обеим сразу, я после вас, – пискнул, не давая стащить себя с дивана. Лариса Сергеевна с комфортом устроившись, наблюдала со стороны за цирком, не пытаясь вмешаться. В конце концов, хотя бы не ей пришлось тащит мужа в кабинет.
– Ну нет уж, выхухоль, пойдешь со мной, – гаркнул мужчина, таща упирающегося парня с трудом, пыхтя от натуги. – Ох, кабан, отъелся на харчах дочкиных, безобразник!
– Ничего я не отъелся, у меня очень субтильное телосложение. Я просто высокий, – возмущался в ответ Ярик уже у порога, возмущаясь. – Это вы на варениках тети Ларисы раскабанели!
– Чего-о?!
– Мужчины! – взвизгнула медсестра, останавливая спор и оба к ней резко повернулись, замерев. – А бахилы где?!
– Ой…
Глава 16 – Где твоя грань, Бриджит Джонс?
Нижняя правая половина лица онемела после анестезии, оттого Ярослав молча слушал высказывания Ларисы Сергеевны, продолжавшей бушевать, пока они выходили из клиники. Со Степаном Ерофеичем ситуация была аналогичной. Мужчине оставалось только недовольно сверлить жену глазами и молчать. Все четко выговорить хоть какие-либо слова в свое оправдание не мог.
– Поверить не могу! Устроили балаган из-за несчастной пары зубов. Два взрослых, самостоятельных мужика и тут такое! – продолжала распинать их, резко развернувшись и встав посреди тротуара, тыча пальцем вначале в мужа, затем в Ярика. – Позорище! Годов уже не мальчик, а все как ребенок. И ты, – Ярослав вздрогнул, растянул губы в подобии улыбки, отчего женщина мигом растаяла, проворчав:
– Ну ты ладно, хорошенький. Даже ругать грешно.
Веселый чуть надменный взгляд на Степана, заставил полковника вновь недовольно засопеть. Магия Тасманова распространялась на Ларису с невероятной скоростью. Ему делать ничего не пришлось: светловолосого красавца, парня своей дочери – женщина давным-давно простила и искренне полюбила, будто собственного сына.
– Вот чует моя душа, внучки в него паршивца будут, – пробурчал немного невнятно Степан, вздыхая.
– Мы еще не женаты, чтобы внучков вам делать, – хмыкнул Ярик, пихая полковника в крепкое плечо, улыбнувшись.
– Ой, да тебе долго что ли? По глазам блудливым вижу. Ручонки свои кривенькие явно не в кармашках держишь, – погрозил пальцем, а сам усмехнулся, по-доброму ероша светлые волосы. Лариса вновь фыркнула, качая головой и отвлеклась на звонящий смартфон в сумке, отходя от мужчин на шаг, дабы ответить на звонок. Стоило ей это сделать, Степан прекратил дурачится, сдвигая густые брови, морща лоб, будто собираясь мыслями для плохого разговора. И точно, стоило открыть рот, как Ярик почувствовал неприятную горечь на языке, от которой мгновенно затошнило.
– Твой таинственный отправитель, парень. Технически то сообщение даже за угрозы нельзя засчитать. По закону никто ничего не нарушил. Однако ты можешь написать заявление, а мы пробьем информацию о владельце номера. – Степан Ерофеич сжал плечо Ярика, одобряюще хлопнув второй рукой.
– А Нона? Ее проверили?
– А к ней вообще ничего привязать нельзя. Тем более, ты сказал, что вы не общались с момента начала твоего лечения, – задумчиво ответил Степан, сунув руки в карманы. Ярослав кивнул, потирая лоб согнутым большим пальцем, чувствуя усталость, навалившуюся на плечи тяжелым грузом.
– Тогда не думаю, что вообще будет толк. Номер либо принадлежит кому-то непричастному, либо с украденного телефона или еще-что-то. Какой идиот в здравом уме станет слать подобное с личного? – сжал переносицу, качая головой.
– Я попрошу ребят покрутиться возле тебя, мало ли что за псих за тобой гоняется. Может ревнивый муж или баба какая обиженная, – заявил, бросив взгляд на говорящую с кем-то по телефону супругу. – Лариса не знает ничего. Я и про Раю не стал говорить, у нее сердце в последнее время пошаливает да давление скачет. Не стоит беспокоить.
– Вот лучше попросите ребят за Раей присмотреть, мне то уж явно бывшая фанатка или кто там, ничего не сделает, – отрезал Ярослав, вдыхая носом весенний воздух. Прохладный ветер трепал молодые ветви деревьев с первыми зелеными листочками, подхватывая расстегнутый ворот его весеннего пальто, заставляя ежится.
– Ты дурак или прикидываешься? – вопрос, заданный раздраженным тоном, вызвал недоумении на лице блондина. Ярик повернул голову, озадаченно хлопая ресницами. – У тебя преследователь, пацан! Как там у америкосов этих?
– Сталкер? – вскинул брови, и Степан кивнул, взмахнув рукой.
– Именно, сталкер, преследователь, маньяк. Хочешь однажды кислотой в лицо получить или нож в подворотне?
– Лучше я, чем Рая, – огрызнулся вяло Ярослав, ощутив липкий страх, пробирающий до костей. Он как-то не думал о таких серьезных вещах. Да кто вообще решится на подобное чисто из обиды за разбитое сердце да разрушенный брак? Никто никого насильно в постель не тянул, почему подобные личности никак не могли этого усвоить. Вздохнул, сглатывая собравшуюся слюну, пнув попавшийся под ботинок камешек.
Да, ему страшно. Очень страшно. А кому в его состоянии не было бы? Но еще больше, боялся именно за своего Рысенка. Мысль о том, что та машина могла сбить ее насмерть перекрывала любые кошмары, связанные с собственной пострадавшей шкурой.
– Раиса знает, что ты наглотался таблеток? – снова спросил Степан, резко сменив тему. Вздрогнул, опуская взгляд на серый асфальт, качнув головой.
– Я не стал ей этого рассказывать. Просто ответил, что были мысли, видимо за них и зацепился отправитель сообщения, – сжал челюсти, проведя неловко пальцами по волосам, ероша светлые пряди. Синий взгляд уперся в него, заставляя нервничать, пока Степан Ерофеич не произнес слова, от которых Тасманов буквально прирос к месту, на котором стоял.
– А ты расскажи. Затем посмотри, как она отреагирует на мысль о твоей возможной кончине. Мигом дурь из башки вылетит, герой хренов.
Ответить не успел, Лариса Сергеевна закончила разговор, вернувшись к ним с улыбкой, щебеча о подруге, у которой случилась какая-то неприятность на даче. Откровенно сказать, Тасманов вслушивался в пол уха, пропуская почти всю суть бессмысленной для него болтовни мимо ушей. В голове то и дело вспыхивал вопрос Степана, а его красноречивый взгляд только добавлял неприятных ощущений в груди. Будто кто-то скреб когтями, раздирая грудную клетку. Потому, когда пришло время прощаться, Ярик выдохнул с облегчением, обняв напоследок родителей Раисы. Даже ворчащего Степана Ерофеича, услышав в ухо тихое:
– Будь осторожен.
Кивнул, двинувшись по улице. Отправил сообщение Раисе, сделав фото своей выписки, которую взял у врача после лечения, получив в ответ кучу веселых смайликов, среди которых затесалась пара сердечек. Невольно рассмеялся, почти не глядя, куда идет, просто двигаясь в толпе людей по тротуару. Приехать к ней или дать им с девчонками отдохнуть? Тем более сегодня должна была появится Кира, которую Паша разгрузил на несколько часов, отправив отдыхать с подругами, пообещав постигнуть искусство быть молодым отцом без посторонней помощи. Правда при этом успел отправить Тасманову два паникующих стикера и сообщение в стиле: «Если погибну в борьбе за звание «Отец года» расскажешь моему сыну, какой у него был крутой папка». Хотел уже послать ответ, как внезапно столкнулся с кем-то, едва не выронив телефон.
– Ой, извините, я вас не видел, – проговорил, наклоняясь дабы подобрать упавший на асфальт бумажный пакет из фотосалона, но, когда выпрямился и оглянулся, понял, что рядом никого нет. Мимо проходили люди, подростки с наушниками в ушах, взрослые спешащие по своим делам. Кто-то болтал по телефону, кто-то читал прямо на ходу с экрана. Не замечая, как он всего пару минут назад куда движется. Озадаченно наклонил голову, еще раз оглянувшись, затем спрятал смартфон в карман, аккуратно разглядывая шуршащий пакт в руках. Ничего особенного, обычный бумажный пакет с эмблемой одного из многочисленных салонов фотографии в городе. Внутри в привычной коричневой бумаге стопка фотографий, которую он нащупал. Перевернул, перевязанную черную лентой упаковку, ища глазами адрес или хотя бы имя, наткнувшись на маленькую открытку, привязанную к ленте, зацепившись за ровные строчки, читая то, что там написано. А затем уронил обратно на землю, будто обжегшись о ядовитое пламя, с трудом хватая ртом воздух.
«Ярославу Тасманову, с любовью» – четко и ясно. Ничего больше. Пальцы задрожали, пока он смотрел на пачку, скрытую под подарочной бумагой, с ненавистью, будто это бомба. Миллионы эмоций за раз, ярость, затопляющая душу. Такое ощущение, что кому-то доставляло удовольствие издеваться издалека, словно насмехаться над ним, причем именно сейчас, когда он наконец взял свою жизнь под контроль. Вздохнул, раздумывая над тем, брать или нет подобный подарочек, но после ставшего привычным расчета до десяти, немного успокоился, наклоняясь.
Как же жаль, что Анна уехала временно в командировку на неделю. Сейчас ее помощь бы пригодилась.
Стоило разорвать бумагу, добравшись до первых снимков, едва разодрал их на части, пока алая пелена застилала все перед глазами. Не слышал зовущего голова подошедшей к нему женщины, того, как кто-то настойчиво коснулся его плеча, только яростно стискивал один за другим яркие цветные фотографии, раня пальцы об острые края.
Он ее убьет. Убьет эту стерву собственными руками, потому что теперь Ярослав точно был уверен: никто кроме Ноны не мог послать ему фотографии матери, изуродованные частично черным маркером, содержащим мерзкие, отвратительные слова, что так любил произносить его собственный отец.
«Шл*ха»
«Др*нь»
«Пот*скуха»
Они горели внутри черепной коробки, стояли перед глаза точно яркая неоновая вывеска многочисленных баров, коими была заполнена столица. Тасманов даже не помнил, как сорвался с места, преодолевая дорожную полосу несмотря на активное движение, звуки клаксонов, визги тормозов и крики водителей на тему умственных способностей пешеходов. Машина Убер сейчас была важнее всего остального, буквально влетел в салон, рявкнув:
– Большая Димитровка 11, издательство Гламур!
– Эй, парень, погоди, у меня зак… – начал было водитель, резко обернувшись, но увидев пятитысячную купюру, мгновенно замолк, заводя двигатель, выхватывая из рук Ярика деньги.
– Базара ноль, домчу за секунду! – выдохнул, срываясь с места, отменяя чей-то заказ в приложении такси, перестраиваясь в поток многочисленных машин. Пока ехали, Ярослав продолжал сжимать фото, разглядывая каждую, жадно всматриваясь в лицо Инги. С того времени, когда они виделись в последний раз, он успел забыть ее черты лица. Они постепенно стирались из памяти по мере прохождения терапии и Ярик считал, что так даже лучше. С глаз долой из сердца вон. Сейчас, смотря на то, как сдала женщина за последние пару месяцев, некое тревожное чувство поселилось в сердце. Оно давило, сжимало все внутри, не давало цинично отбросить подальше снимки, раз за разом возвращая его взгляд к знакомым чертам. Любила ли она когда-нибудь его? Наверное, да. Стоило ли ему послушать ее в тот раз? Возможно. Может это решила бы половину проблем, что годами копились в темном чулане души, покрываясь многолетней пылью, пока все не вырвалось наружу.
Она выглядела несчастной, постаревшей и больной. И невольно сморгнув слезы, Ярослав вздрогнул, впервые ощутив, как оттаивает та часть сердца, которую он по-прежнему прятал в ледяном коконе. Будто с этой слезой пропали уходили последние осколки льда, не дающие сердцу работать в полную мощь.
– Вы в порядке? – таксист обеспокоенно посмотрел на него в зеркало заднего вида, пока Ярик шумно не вздохнул носом, утирая влагу с глаз рукавом кашемирового пальто.
– Все нормально, – выдохнул, пряча снимки в карман. Знакомое здание показалось за углом, пока въезжали на просторную парковку, заполненную частично. Автомобиль Ноны как обычно стоял у самого входа, несмотря на то, что сегодня выходной. Ее привычки за несколько лет Тасманов изучил от и до. Эта женщина любила только две вещи: себя и собственную карьерную, причем последнее, наверное, больше всего, оттого в офисе бывала регулярно, задерживаясь порой допоздна. Не пришлось пробиваться через многочисленную охрану и администратора на первом этаже, контролирующим посетителей в этом офисном здании. В разъехавшихся стеклянных дверях показалась сама виновница его приезда – в красном пальто без шапки гордо вышагивала, держа в руке сумку с папкой. Стоило Ярику выбраться, как она застыла, явно не ожидая увидеть перед собой Тасманова собственной персоной. Не знай он ее лучше, возможно поверил бы в то, что она удивлена.
Нона поджала губы, а в темных волосах серебрились нити седых волос. Странно, раньше эта ухоженная, тщательно следящая за собой женщина не позволяла себе выглядеть такой уставшей. Под глазами залегли тени, которые не мог скрыть даже самый дорогой крем, только солнцезащитные очки, снятые ею, дабы рассмотреть мужчину перед собой. Махнула рукой. Не давая охраннику приблизиться и шагнула ближе, постукивая каблуками своих сапог по асфальту ему навстречу.
– Пришелся проситься обратно? – холодный голос перебивал жадный взгляд, с которым она тщательно осматривала каждую черточку лица Ярика, заставляя усмехнуться. Не отвечая достал пачку фотографий, подняв на свет, позволяя увидеть часть содержимого снимка и прочитать надписи, хоть для этого пришлось подпустить ее ближе еще на пару шагов.
– Никак не успокоишься? – прошипев, одергивая руку, не давая взять снимок или коснуться себя. Женщина отшатнулась от ненависти, вспыхнувшей в голубом взоре, прозвучавшей в голосе, когда он задал вопрос. – Тебе мало того, что ты сделала уже? Я тебе что, игрушка, которую ты купила и можешь распоряжаться как вздумается?! – заорал на всю улицу, не выдержав наплыва эмоций. Охранник дернулся, но не помел ослушаться приказа начальницы, неодобрительно смотря на Тасманова, сжимая кулаки.
– О чем ты говоришь? – совершенно спокойным голос поинтересовалась Нона, прищурив глаза. Кивнула на фотографии, раздраженно складывая на груди руки. – К этому я не имею никакого отношения!
– А та смс-ка «умирая, доведи дело до конца» и мой снимок у роддома с друзьями? Или то, как ты едва не сбила Раю?! – огрызнулся, делая шаг вперед, заставляя ее отступить. Однако она быстро взяла себя в руки, вздернув подбородок, прорычав в ответ от злости:
– Совсем крыша поехала от алкоголя, псих чертов! Ни в какой аварии и никаких смс я тебе точно не отсылала! Не настолько я отбитая несчастная брошенная баба, чтобы за малолетками всякими гоняться. Ты ушел, я отпустила. Поигрались и хватит, мне надо ехать, – развернулась, дабы двинуться к своей машине, однако Ярослав не дал ей уйти, перехватывая за руку, больно сдавив ту. Нона вскрикнула, стоило ему притянуть ее ближе, удерживая на месте.
– Пусти меня пока в полицию не обратилась по поводу домогательств!
– Это кто кого еще домогается, стерва! – заорали друг на друга. Охранник не выдержал, рванув на Тасманова тараканом, но в последний момент остановился от приказа все той же Ноны, выдохнувшей от собственной вспышки.
– Хватит, – стряхнула пальцы Ярика, выдыхая и убирая с лица растрепавшиеся волосы. – Я тебе одинокая припадочная Бриджит Джонс чтобы грызть в отчаянии ногти, что ее бросил мужик. Если тебя кто-то преследует, ищи этого человека из своего нынешнего круга или среди бывших шл*шек. С которыми спал без разбора по пьяной лавочке! Я тут не причём, – сделала акцент на последнем слове, поправляя ворот не застегнутого пальто, через которое виднелось платья. Ярик с рычанием отступил, зарываясь пальцами в волосах, сжимая в руках фотографии. Громко вздохнула. Принимаясь рыться в сумочке, пока не добралась до пачки сигарет, вытащив одну и предложив взять Ярославу.
– Не курю, – удивленно отозвался, наблюдая, как Нона запаливает кончик, выдыхая горьковатый дым в воздух, немного задирая голову. – Я думал, ты не любишь запах табака.
– Начала, когда ты ушел, – хрипло рассмеялась, посмотрев на него. Охранник отошел подальше, давая им возможность поговорить откровенно уже не на повышенных тонах без угрозы для самой женщины, отчего Нона рассеяно скользнула взором по парковке, стряхивая периодически пепел на землю.
– Я прокляла тот день, когда с тобой познакомилась, – вдруг проговорила ни с того ни с сего, между затяжками. – Каждый день эти два чертовых месяца пыталась понять в чем моя собственная ошибка. Как могла, точно малолетняя идиотка, так влюбиться в парня, который мне в сыновья годится, – перевела взор на молчавшего Ярослава, смотрящего на нее прямо. – Ты спал с моими дочерями, – он открыл было рот, но она остановила его рукой. – Не отрицай, я в курсе. Впрочем, там нечего особо ждать, обе повернулись на твоей внешности. Как большинство, как когда-то повернулась я на красивого голубоглазого ангелочка со светлыми кудрями, что умел улыбаться. По-настоящему, тепло, освещая собой любой мрачный день. И захотела, – усмехнулась, качая головой. – Тебя. Своего солнечного принца в личное пользование. Да не учла одного: долгое пребывание в моей клетке превратила твое сердце в камень, а ты сам погас, разучившись по-настоящему радоваться жизни. Может быть не я это начала, но однозначно с моей подачи продолжил катиться по наклонной, позволяя себя использовать. Давал, когда просили, любил, когда требовали. Растрачивал талант, когда приказывали.
Ярослав задохнулся, сжав фотографии матери, будто в поиске поддержке. Каждое слово Ноны – удар прямо в грудь, одновременно ранящий, в тоже время, разбивающий остатки собственной брони. Той, что еще держалась на честном слове. Пока она говорила, ловил себя на мысли, что больше не может ненавидеть ее. Стоящая перед ним строгая, манерная стойкая железная бизнес-леди, вдруг показалась бесконечно уставшей от жизни, обычной несчастной женщиной, жаждущей такого же простого человеческого счастья. Как у всех. Не более.
– Я ведь в курсе, кто сделал большинство снимков для фотосессий Полю и кто помогал ему с идеями, пока он просаживал свои гениальные мозги на вечеринках с наркотиками, – Ярослав удивленно вскинул брови, а Нона рассмеялась.
– Не знал, да?
– Догадывался, но не лез, – качнул головой Ярик. Вставая рядом, сунув немного замерзшие руки в карманы, устало вздыхая. – Он поэтому ушел?
– Я его уволила, – отмахнулась точно от назойливой мухи, выбрасывая окурок, придавив тот носком сапога и выпрямившись, вновь повернулась к Ярику. – И пока я два месяца вырывала тебя из своего сердца, уж точно не стала бы заниматься такой ерундой, как преследование. Хотя нет, однажды видела вас. – она выразительно взглянула на удивленного Тасманова, который затем нахмурился, – с твоей девушкой. Выходящими из ресторана твоего друга поздно ночью. Такие до тошноты красивые и влюбленные. Тут к гадалке ходить не нужно – с ней ты по-настоящему счастлив. Снова сияешь. Потому я уехала, решив оставить тебя окончательно позади. Даже дала отмашку на запрет работать с тобой другим студиям. Ты можешь вернутся к карьере фотографа Ярослав, в любой момент. Когда будешь готов, – он шумно втянул носом воздух, прикрывая глаза, слыша ее монотонную речь, пытаясь осознать все то, что она говорила.
– Не стану ни за что извиняться, за все что было в прошлом. Это тогда буду не я, – Нона горько улыбнулась, облизнув пересохшие губы. – Но могу поклясться – в твоем преследовании я участия не принимала и не принимаю. И если кто-то хочет навредить тебе, то начни с самого начала, – Ярик недоуменно вскинул бровь, открыв глаза.
– С чего именно? – хрипло спросил, глядя в темные глаза, наполненные болью, раскаянием. И чем-то еще. Может любовью, кто знает.
– Со своей матери, Ярослав, – четко произнесла Нона, – поезжай к ней и спроси. Обо всем что захочешь, обо всем, что мучает тебя. Потому что ни одна женщина в мире не любит тебя так, как она. Уж поверь мне. До сих пор помню ее отчаянное желание увидеть родного сына, поговорить, дать возможность рассказать свою историю.
Он молчал, пытаясь переварить сказанное. Нона замолчала, позволив себе лишь несколько молчаливых минут возле него, а затем двинулась к своей машине, однако напоследок все же обернулась, крикнув, привлекая внимание:
– Ярик!
Поднял голову, уставившись на нее, ожидая ответа.
– Однажды ты спросил, скучала бы я, если бы ты умер. Так вот мой ответ, – она подмигнула, схватившись за приоткрытую дверцу автомобиля, добавляя:
– Я бы не хотела твоей смерти.
Скрылась в темном салоне, оставляя после себя шлейф цветочного аромата духов и полный сумбур в голове из многочисленных мыслей, догадок да разворошенных чувств. Неопределенное состояние, непонятное. Будто весь мир с ног на голову перевернулся, теперь даже преследователь отошел на дальний план под грудой свалившихся слов, столь много значащих для него. Оттого до Раисы после того, как заехал домой, взяв кое-какие вещи, добирался не на такси, а на метро, позволив себе пешую прогулку через целый квартал, выйдя гораздо раньше положенного. Шел, прокручивая все, что было сказано до, вместе с тем, что услышал сегодня. Каждую минуту своей жизни, каждую секунду, каждое принятое решение. Не замечал смены домов, идя по наитию туда. Куда вело сердце, полностью подчиняясь его указкам. Лишь когда зашел в подъезд уже поздно вечером, под недовольное шиканье парочки соседок Раи, идущих с собаками и поздоровавшись на автомате, поднялся на нужный этаж, замер. Дверь квартиры распахнулась после двух нажатий на звонок, выпуская в прохладу лестничной клетки тепло и уют квартиры Кошкиной вместе с женским смехом да собачьим лаем откуда-то из гостиной. Сама Кошкина бросилась ему на шею, привычно обхватив ладонями лицо, обеспокоенно заглядывая в растерянные голубые глаза, чувствуя, как он обнимает ее.
– Что-то случилось? – спросила, заводя в коридор, прикрывая дверь и оборачиваясь к нему, пока ее подруги там весело переговаривались за закрытыми дверьми. Ярослав расстегнул пальто, прислоняясь к тумбе подле прихожей стенки для верхней одежды, притянув Раису к себе в объятия, зарываясь носом в волосы, вдыхая их аромат.
– Ярик? – шепотом позвала его, подняв голову, касаясь губами мужских губ, ловя осторожной едва слышимый вдох, пока не услышала:
– Ты поедешь со мной в Хабаровск к моей матери?
