Текст книги "Знай, что я люблю тебя (СИ)"
Автор книги: Яна Мелевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 8 – Раз, два, три – сначала начни
Она вылетел из кабинета со скоростью ракеты «Земля-воздух», хлопнув дверью и успев рявкнуть отцу, чтобы ехал домой. Причем немедленно, потому что сейчас за свои действия Раиса не ручалась. Хотелось одновременно наподдать Ярику, всем в отделении, а заодно родному отцу, который всегда был для нее оплотом надежности. Мужчина, на которого равняешься, и тут такое! Подумать только этот плут умудрился к ее папе клинья подбить, причем без особых усилий. Кулаки так и чесались выбить из него парочку килограмм дури, что находится в его светловолосой голове с рождения.
А потом поцеловать. Ведь он по-прежнему невероятно красив. В любом состоянии, даже будучи взъерошенным, явно не спав сутки. Возможно, пил, хотя в последнем девушка засомневалась – выглядел достаточно трезвым.
Спустилась по лестнице, почти не слыша из-за шума в ушах от яростно бегущей по крови венам, как хлопнула позади нее дверь, затем быстрые шаги и уже на лестнице, едва успев схватиться за старые перила, сильная рука перехватила ее запястье. Мужские пальцы крепко сжали, совсем не больно, но этого прикосновения хватило, чтобы понять, кто именно затормозил побег. Почти не раздумывая, попыталась ударить локтем в живот, дабы отцепится от преследователя, но к ее удивлению Тасманов оказался проворнее. Крепко обхватил руками, не давая упасть с края бетонной ступени, зажав резко между своим телом и вжимая ее в перекладину. Деревянные перила врезались в поясницу, но Рая боли почти не почувствовала, задохнувшись от внезапной близости с Ярославом.
– Нет, Рысенок, мы это уже проходили, – выдохнул ей почти в губы, ставя колено между, дабы не смогла ударить. – Мне надоело подметать собой пол. Пусть этим тот «дебиленок» занимается, а я, пожалуй, предпочту общаться в вертикальной плоскости. Если ты, конечно, не хочешь иного, – последние слова мурлыкнул прямо на ухо, обжигая своим горячим дыханием, зарываясь носом в волосах и вдыхая их аромат.
– Пусти меня! Я с тобой ни в каких плоскостях разговаривать не хочу, – огрызнулась, ощущая дрожь во всем теле от его прикосновений. Ему и делать ничего не пришлось, даже руками ее трогать. Просто оперся ими в перила, будто заключая в капкан, прижимаясь только своей массой. Не считая колена между ног, вел себя почти прилично. Губы кожи не касались, только дыхание наносило острые, сводящие с ума жаркие укусы, заставляющие пальцы ног в ботинках поджиматься.
– Так я не против, можем не разговаривать, но давай ты хотя бы будешь кричать, как всегда делаешь, – хитро отозвался, вновь сводя все к постели. Рая стиснула зубы от ярости. Кто о чем, а горбатый о могиле с выемкой.
– Ты идиот, – прорычала яростно, пихая с трудом нависшее тело, ощущая, как сркипнули жалобно перила позади.
– Согласен.
– Мудак!
– Спору нет.
– Бесчувственная сволочь!
– Вот с первым прилагательным бы поспорил. Я очень чувственный, хоть и сволочь, – закивал, пока она стояла, раскрывая и открывая рот, точно выброшенная рыба на берег в попытке почувствовать влагу. А он продолжал смотреть на нее, будто чего-то выжидая. Голубые глаза сверкали точно драгоценные камни, сам Тасманов был совсем другим. Нет, все тот же Ярик, но против этой его стороны у нее не было никаких шансов. Здесь думать не надо, не по зубам противник.
– Тасманов, – едва сумев вспомнить человеческую речь, произнесла, облизывая пересохшие губы, ловя его потемневший взор на них. – Какого черта ты творишь? Просила же тебя уйти.
– Я ушел, – отозвался, затем взгляд метнулся к ее глазам. Такой решительный и невероятно упрямый. – Мне там не понравилось.
– Сходил бы в Ад для разнообразия, твоя тусовка же, – вновь завелась, пытаясь подавить внутренний жар, поднимающийся из глубин. Не понятно только, каким образом он появляется. Обещала ведь себе больше не поддаваться.
В ответ Ярослав поморщился, растягивая губы в умопомрачительной улыбке, от которой сердце чуть грудную клетку не проломило на радостях.
– Ааа, там я тоже побывал. Вечеринка так себе, местный ЖКХ экономит на дровах для котлов, грешники скучные, демоны занудные, – весело проскандировал, все еще не меняя позы, только за талию ее перехватил, убирая колено. Хотела уже возмутится столь бесцеремонным лапаньем, но Тасманов резко поменял их положение, упираясь теперь сам в неустойчивые перила. Мир вокруг перевернулся: стены поехали, ступени дрогнули, пока не очутилась лицом к лицу в обнимку с ним, вцепившись в полы клетчатой рубашки.
– Ты что делаешь? – хрипло прошептала, пытаясь придти в себя от столь резкой смены положений.
– Перила ненадежные, – отозвался, как ни в чем не бывало, поймав недоумение, мелькнувшее в красивых чертах девушки. – Не хочу, чтобы рухнули под тобой. Стоять неудобно, знаешь, они больно в поясницу впиваются.
И второй раз за несколько минут лишил ее Кошкину дара речи.
– Чего ты добиваешься? – прозвучал вопрос в воздухе. Не успела ничего сообразить, как руки его поползи ниже, снимая ткань ее расстегнутого пуховика. Но не для соблазнения, а потому что сам Ярик опустился перед ней на колени, подняв голову, прижимая к себе за бедра, нисколько не чураясь грязных пыльных холодных ступеней или унизительного положения. Сегодня она точно разучится говорить.
– Ярик? – вместо голоса слабый писк, похожий на тот, что издают мыши, стоило ему уткнуться ей в ткань ее теплого свитера, удерживая на месте.
– Я хочу все исправить. Вернуть все, что разрушил сам. Вернуть тебя в свою жизнь, потому что в ином случае у меня ее просто не будет.
Задохнулась от нехватки кислорода, прикрывая глаза, ощущая обжигающие слезы на глазах. Руки безвольно повисли, не оказывая сопротивления, но и не нужно было. Ничего без согласия Ярик делать не собирался, попросту оставаясь в той же позе. Только спустя пару минут, сумев справиться с настающей истерикой, прошептала сдавленным голосом, сжимая до боли в костяшках кулаки.
– Это невозможно. Такое не исправишь, хоть по-прежнему люблю тебя, – нет никакого смысла врать себе и ему. Ярослав все равно поймет, а она никогда не умела притворяться. Все эти: «Я больше ничего не чувствую, правда-правда. А слезы это лук мне в глаз попал» – не про нее. Но есть принципы, через которые девушка переступить не могла. Особенно через собственное разбитое сердце.
– Ты как-то сказала, что будешь бороться, пока твое сердце не остановится, – глухо отозвался, заставив вздрогнуть, прикрывая глаза.
– Это было глупо и наивно.
Она услышала шум, но побоялась посмотреть на него, почувствовав, как он встал рядом с ней, касаясь пальцами лица, стирая бегущие против воли слезы. Затем все же решилась взглянуть в лицо Ярика, замерев, когда он оказался всего в паре миллиметров своими губами от ее собственных. И Рая совсем не хотела его останавливать.
– Так вот, – потянул, неожиданно прищурившись, чуть отстранившись, отчего ощутила привкус разочарования на языке. – Официально заявляю: с этого дня и все последующие, я буду делать все для того, чтобы ты вернулась. Будет нужно – отдам свое сердце. Надо – стану твоей тенью, буду следовать за тобой, куда бы ни пошла. И если однажды ты захочешь услышать те самые три заветных слова, я их из себя выдеру. Наплевать, как будет трудно. Я для тебя все сделаю.
Зрачки расширились, а Тасманов отошел от нее, давая долгожданную свободу, встав на пару ступеней выше и продолжая неотрывно смотреть на нее.
– Да, кстати, – ехидные нотки проскользнули в интонации, возвращая девушку из оцепенения. Рая повернулась к нему, удивленно наклонив голову. – Я начал с твоих родителей, потому что ты бы к ним побежала в первую очередь. Работа, друзья, твои увлечения. Все то, что тебе нравиться, станет нравиться и мне, – поставив ногу за ногу, оперся рукой в перила, заставляя их покачнуться вновь, в этот раз сильнее.
– Ты сбрендил что ли? – ошарашено, выдохнула, мотая головой. – Точно сошел с ума, а я вместе с тобой, – зашипела снова, решительно разворачиваясь, дабы уйти, слыша в след веселый крик:
– От тебя сошел с ума, любимая!
– Придурок!
– Полностью с тобой согласен, – завопил на весь лестничный пролет, затем раздался громкий звук скрежета металла, когда проржавевшее основание перил все же надломилось под тяжестью мужского тела, а Тасманов с воплем полетел вниз на пролет ниже.
– Ярик! – в ужасе ахнула Раиса, бросаясь к упавшему парню, в ужасе умоляя про себя всех всевышних, чтобы он ничего себе не сломал и не свернул. Половина отделения двумя этажами выше, распределившись по ступеням, с любопытством глядели, как охает от боли Ярослав, кряхтя там внизу. Стонал, прося жалобно Раю развеять его прах над Парижем, Пашу зачитать речь о величии друга, Сергею нести урну с ним, Кире назвать дочь в его честь, Кристине отписать Пусю самой Кошкиной. После громко умолял не бить, потому что у Рысенка рука тяжелая.
– Дорогая, – проговорил в трубку жене Степан Ерофеич, тяжело вздыхая, покосившись вниз на будущего зятя, горестно качая головой. – Помнишь ты сказала, что внуки у нас будут красивые? Так вот, пойди, поставь свечку, чтобы мозгами они были не в своего папашу идиота! Еще одного такого дебила мое старческое сердце не переживет.
«Дорогой, тогда надо три ставить. Бог любит троицу, вдруг победит генетика?»
– Ты права, – пожевал задумчиво губу, вздыхая. – Ставь три. А лучше все пять.
– Товарищ полковник, может скорую помощь? – потянул Стас, насмешливо поглядывая вниз на ругающуюся парочку.
– Зачем? – цокнул Борька, хихикая. – Мозгов там все равно нет, а судя по тому, как он активно удирает от нашей Райки – кости тоже целы.
– Так Раисе скорую помощь, – невозмутимо ответил Морозов, оглядывая товарищей. – Ей после общения с ним точно реабилитация понадобится!
Полковник закатил глаза, слыша в трубке голос жены:
«Степа, мне кажется, надо начинать молиться сейчас»
Денис устало прислонился к стене, сидя на деревянной скамейке, служившей местом ожидания для сопровождающих в отделение, устало потирая переносицу. Раиса все не возвращалась, а строгий дежурный запретил ему пройти наверх, мотивируя тем, что туда только сотрудникам, заключенным и особым персонам. Ни тем, ни другим, ни третьим он не был, потому терпеливо разглядывая ободранную местами краску, пытаясь убить время. На телефон Рая не отвечала, оттого еще больше волновался, вздохнув в очередной раз. Уже хотел вновь подойти к дежурному. Попросив позвонить наверх, как послышался шум и оглянувшись, увидел того, кого меньше всего ожидал.
Прямо по лестнице, едва не кубарем, пробежав турникет, мимо пронесся Ярослав Тасманов, нахальный блондин, вызывающей одно желание – набить ему морду, поправив природную красоту. Денис уже открыл рот, оглядев парня в одной рубашке, перепачканных джинсах, как тот затормозил, бодро дернув назад к Головину, выдыхая на ходу:
– А, Димочка, привет
– Я – Денис, – на автомате поправил, силясь собрать в кучу от неожиданности, разбежавшиеся кровожадные мысли. Пока думал, Тасманов оперся рукой о его плечу, наклоняясь, дабы перевести дух.
– Ой, спасибо, Данечка, так стой, – снова проигнорировал его слова, похлопывая, опасливо косясь в сторону лестницы. – Век не забуду. Жди на скалодроме, считай, скоро другом тебе лучшим стану. Кошмаром твоим ночным, снами эротическими, – поправил на нем куртку. Снова шум, кто-то явно спешил вниз, а дежурный флегматично продолжал заполнять бумаги в своей коморке.
– Ч-чего?! – взвился, попытавшись перехватить Ярика, но тот по щеке его похлопал, бросаясь на выход, крикнув вслед:
– Бывай, дебилушка. Ручонки свои береги, мозоли дело такое. Натрешь, потом только процедурами в салоне убирать!
– Тасмаа-а-анов! – разъяренной тигрицей проскочила мимо Рая, бросаясь следом за блондином, провожаемая одним ошарашенным, другим флегматичным взглядами. – Я тебя убью!
– Это был всего лишь поцелуй, Рысенок, кто убивает своего возлюбленного за один невинный поцелуйчик?!
– Я!
– Ты злая женщина. О, пропал я. Бедный и несчастный…
– Ярослав!
– Молодой человек, – услышав сержанта, Денис обернулся, хлопая глазами. – Не хотите добровольно в чем-нибудь признаться? Все равно без дела стоите. Вы знаете, как сейчас в тюрьмах кормят?
Глава 9 – Решения и правила
Наверное, Раиса Кошкина действительно прикончила бы Ярослава Тасманова, не раздумывая, приметив в качестве его будущей могилы сугроб приличных размеров, если бы ни одно важное обстоятельство.
Звонок Павла Канарейкина стал полной неожиданностью для всех, оглушившей парочку на несколько долгих томительных минут – Киру увезли рожать. Стоило очнуться, как тут же был запряжен в путь полицейский «бобик», огласивший звуками сирены всю столицу до самого частного роддома, где собирались все друзья и родственники семьи Канарейкиных-Леоновых, дабы первыми поприветствовать (пусть и издали) нового члена их большой, дружной компании.
– Использовать служебное положение нехорошо. Знаешь Рай, это ведь неправильно, – вздыхал Денис, случайно прибившийся к компании. Девушка почти его не расслышала, зато услышали Ярик со Стасом на передних сиденьях, резко оборачиваясь назад.
– Давид, будь добр, – Ярослав смерил его мрачным взглядом. – Схлопнись куда-нибудь в окно.
– Я – Денис. Сколько раз тебе повторять?! – огрызнулся парень, сжимая кулаки.
– Сейчас договоришься, станешь Данилко, который Сердючка, – рявкнул Морозов, посмотрев в зеркало заднего вида на Раю. – Эй, Райка, ты там жива?
– Что за фамильярное отношение к моей женщине?! – возмутился Ярик опять с кресла, от недовольства даже подпрыгнув. – Тебя кто учил так с девушками обращаться, Морозов?
– Какая твоя женщина, щеголь смазливый, ты что мелешь вообще?! – взвизгнул Денис. Поддаваясь вперед и оглянувшись на Раю. – Рая скажи ему!
– «Рая скажи ему», – передразнил его Ярослав тоненьким голосом. – Эй, подъюбник мамкин, а без пряток за женскую спину можешь?
– Я вас сейчас обоих из окна швырну, придурки, на метро добираться будете! Устроили тут бой петухов! – гаркнул на них Стас, выкручивая руль, тихо про себя матеря любителей лихачить по обледенелым дорогам, несмотря на камеры и расставленные всюду машины дорожно-патрульных служб. Кошкина вскрикнула, чуть не слетев с сидения, но вовремя удержалась за руку Головина, выдохнув:
– Спасибо, – а тот в ответ улыбнулся, затем бросил торжествующий взгляд в сторону Ярослава. Тот в ответ показал ему средний палец, скривив рожицу.
– Так, Тасманов! И ты, – Стас оглянулся, прищурившись. Оба мигом присмирели, а Ярик вовсе заботливо обернулся к Раисе, игнорируя прожигающий взор Дениса на себе.
– Рысенок ты в порядке?
Голос такой елейный, заботливый, взгляд нежный. Рая прищурилась, фыркая недовольно.
– Имей в виду, я ничего не забыла, – жестко произнесла, точнее, попыталась, запнувшись на середине от обезоруживающей улыбки. Почувствовала, как к ней прижалось мужское тело сбоку, а горячий шепот обжег ухо.
– Если что, я напомню о том, что ты хотела его прикончить, – Денис немного отстранился от ошарашенной Кошкиной, усаживаясь рядом. Вздрогнула, поймав выражения лица Ярика напротив, хлопая глазами. Если в обычном состоянии он скорее напоминал безобидного плюшевого медвежонка, то сейчас оскал, направленный в сторону Головина обещал тому медленную мучительную смерть. Она задохнулась от удивления, поняв вдруг причину.
Он ее ревновал. Причем не просто в шутку, а по-настоящему.
– Так, Тасманов, – услышав рычание рядом, покосился на блондина Стас. – Умерь своего внутреннего зверя, вроде бы у твоего лучшего друга должен ребенок родиться. Думай об этом. Голову откусить всегда успеешь, – философски замети, слыша возмущенный Раин вскрик:
– Морозик!
– Да, ты прав, – потянул Ярослав, усаживаясь удобнее, стараясь не смотреть в сторону довольного Дениса. – Одни люди рождаются на свет, другие вынуждены умереть жестокой смертью под колесами самосвала, перемалывающего их хрупкие кости в труху…
– Тасманов!
– Что? Это всего лишь наблюдения!
Центр планирования семьи и репродукции на севастопольском проспекте представлял собой огромный комплекс из нескольких четырехэтажных зданий, соединенных вместе основным корпусом, где располагалась регистратура и приемное отделение. В холле все вокруг сияло чистотой, блеском и уютом. На полицейский автомобиль настороженно покосились охранники, стоило ему припарковаться подле двух дорогих джипов, а уж когда из него вышла целая делегация из четырех человек – вовсе заметно занервничали, хоть скрывать было нечего.
– Не жди нас, ладно? – тронула за рукав куртки Дениса Раиса, взглянув на него с прошением во взгляде не спорить. Оглянулся на кривящего Тасманова. Затем вздохнул и кивнул.
– Обещай позвонить?
– Обещаю, – улыбнулась, целуя парня в щеку. Казалось, Ярика прямо сейчас вырвет на снег или бросится на Головина, поскольку Морозов схватил его за шкирку, оттаскивая от воркующей пары, встряхнув жестко.
– Прекрати! Нашел место психи разводить, – а потом похлопал по спине, двинувшись обратно к Уазику. – Ладно, я на работу. Мне вообще-то нельзя было за руль, я же выпивал, – вздохнул тяжело, услышав возмущенное:
– Стас!
– Пошли, – дернул Раю за руку, не выдержавший Тасманов, потянув в сторону дверей центра. Снег вокруг был заботливо расчищен, каждый охранник, пока они шагали, с ними поздоровался, в общем, пока все здесь оправдывало ту цену, которую платил Паша для того, чтобы его жена рожала с максимальным комфортом. Стоило войти внутрь, предварительно надев бахилы, как они наткнулись на огромную компанию друзей и родственников Канарейкиных-Леоновых, громко галдящих у стойки регистратуры.
– Че происходит? – поинтересовался Тасманов, продолжая сжимать руку Раисы.
– Н-не знаю, – запнувшись, непроизвольно сильнее вцепившись пальцами в его ладонь. Подошли ближе, слыша возмущенные вопли брата Киры, Александра:
– Партнерские роды, что значит, ты не хочешь? А кто будет поддерживать мою сестру?!
– Паша, ты уверен? – уточнила его теща, поглаживая по руке. – Это ведь ваш первый общий ребенок, думаю, Кира была бы рада…
– Нет, вы знаете, мне не кажется это отличной идеей, – отозвалась мать Павла, качая головой в ответ. Вновь загалдели, перебивая друг друга. Лана возмущено топнула ножкой, вскрикнув:
– Кенар, что за фигня? Ты мужик или пеленка? Живо поднимайся, бедная Кирочка там с ума сходит.
– Вот-вот, Павлик. Давай, шевели лапками. С женой и в огонь, и в воду, и в родильное отделение. Врач разрешил, – убежденно кивнула Кристина. Рядом вздыхал Сергей, поддерживающее похлопывая бледного в цвет плитки пола Кенара, обмахивающегося сумочкой жены, явно собираясь в случае чего ей же от родни отбиваться.
– Ай, чего разорались, как сороки, – возмутилась Алла с поддержки Жени, супруги Александра. – Не хочет парень, на что там смотреть? Может у него, потом психологическая травма будет.
– Травма, от любимой жены! Какой ужас, Ал, мужчина должен быть опорой! – завопила сторона, ратующая за партнерские роды.
– Да нафиг оно ему надо, меньше Кира нервничать будет за его душевное состояние! – возопила другая.
– Простите, – все замолкни, обернувшись к вышедшему медработнику, строгим взглядом осмотревшую компанию. – Вы идете или нет? И прекратите шуметь, тут роддом, а не политическая арена!
Снова хищные лица в сторону Паши, обнявшего крепко сумку жены, круглыми глазами смотрящего на толпу перед собой. Он нервно дернулся, пройдясь по ним взглядом, а потом увидел стоящего неподалеку Ярослава рядом с Раисой, взвизгнув от счастья, подскакивая бодрым козлом с дивана и бросаясь к лучшему другу, размахивая брендовой сумочкой.
– Гиена, иди сюда! Спаси меня, пока я не оставил последний разум в этой обители пеленок и сумасшедших яжматерей!
Рая даже отодвинулась немного, давая Кенару пространство, однако Ярик отскочил, точно защищаясь, обнимая себя руками, возмутившись в ответ.
– Я не пойду с тобой рожать! Сам жену завел, сам с ней рожай своих детей!
– Я тебе сейчас врежу.
– И не угрожай мне, здесь полно юных личностей с нестабильной психикой, какой пример ты подаешь младшему поколению?
– Что надо бить идиотов?
– Нельзя бить идиотов, что за тяга к насилию над юродивыми?
– Вот всегда говорил, что ты юродивый, теперь сам это признал.
– Кенар, еще слово и я сделаю тебе кесарево без наркоза…
Медработник открыла рот, чтобы очередной раз призвать всех к порядку. Но в этот момент ее коснулось сразу несколько рук из стоящей толпы, пока все посетители с интересом наблюдали за спором двух друзей у входа.
– Не мешайте, сейчас нервы выплеснет, успокоится и сам придет, – отозвался Сергей, на что женщина озадаченно сунув руки в белый халат, наклонила голову, дождавшись пока Паша не выдохнет, наконец, замолкая. С минуту сверлил светлую стену, разукрашенную специальными красками в ромашки, возле которой вертелась парочка двухголодовалых детей, услышав от Ярика:
– Успокоился?
– Угу, на, – вручил Тасманову в руки сумку Киры, решительно развернулся, шагая прямо к ожидающей его женщине в белом халате. Больше не было никаких споров. Скрываясь в лифте под завороженные взоры, Паша Канарейкин отправился к своей жене, ни разу не оглянувшись назад. Зато Ярик позволил себе выдохнуть, садясь на диван рядом с остальными, слыша, как смеется тихо Сергей, шутя на тему симбиоза двух дураков. Прикрыл глаза, чувствуя, как колотится в волнении сердце и услышал скрип кожи, стоило рядом сесть Раисе.
– Ты молодец, – крепче сжал сумку Киры, выдав лишь одно единственное слово.
– Ага.
– Это правда Ярик, – она тихо рассмеялась, привлекая к себе внимание Тасманова, резко повернувшего к ней голову, заворожено уставившись на самую прекрасную улыбку в мире, – раньше я не понимала. Как вы вообще вдвоем уживаетесь, теперь еще больше убедилась, что вы куда больше, чем просто друзья.
Тасманов шумно вздохнул, переплетая свои пальцы с ее, смотря перед собой на стену, поглаживая тонкое запястье, и улыбнулся.
– Мы не друзья, – выдал совершенно серьезно, без привычного веселого тона. – Мы братья.
Елисей Павлович Канарейкин-Леонов огласил своим первым богатырским криком ровно в три часа ночи все родильное отделение. Весом три килограмма пятьсот грамм родился без хирургического вмешательства. На удивление легко для своей матери, мигом потребовав всеобщего внимания со стороны персонала роддома и собственных родителей. Паша Канарейкин за время даже ни разу не упал в обморок, с гордостью перерезав своему потомку пуповину, любовно поглаживая влажные от слез щеки Киры, не способной удержать все рвущее изнутри счастье при виде сына. Шумная толпа давным-давно разъехалась по домам, последними уезжали супруги Радовы, родственники и Ярик с Раисой, убедившись, что мамой, ребенком, да даже Пашей все будет хорошо, по словам вышедшей к ним усталой медсестры.
За окном мелькали ночные виды большого города, освещаемого тысячами разноцветных огней, сливающихся в общую гамму прямо перед глазами. Рассеяно проведя пальцем по стеклу, Ярослав вздохнул, услышав рядом тихий шорох, и резко обернулся, взглянув на моргающую Раису. Тихая неспешная музыка, молчаливый водитель такси, доставляющий их до дома.
– Ты разве живешь не практически рядом с центром? – удивилась девушка, понимая, что они едут в сторону ее дома и настороженно покосилась на беспечно смотрящего перед собой Ярослава, чинно сложив руки в перчатках на коленях.
– Вообще-то, теперь я на улице Дмитрия Ульянова 29/15 живу. Пятиэтажная сталинка, миленько, уютно. Это если захочешь приехать в гости. Только имей в виду, я теперь не один проживаю, – Рая задохнулась от едва накатившей волны разочарования, как услышала то, чего не ожидала. – Моя квартиросъемщица баба Варя, дама хоть и либеральных взглядов, но сама понимаешь возраст, – насмешливо посмотрел на нее, уловив перемены в выражении лица.
– Но… твоя… – запнулась, непонимающе наклоняя голову, а Ярик цокнул языком, откидываясь на спинку кресла, невольно улыбаясь от вида ее смущенного лица, краем глаза следя за ней.
– Знаешь, содержать такие хоромы на скромную зарплату реставратора в галерее довольно сложно, – пожал плечами, устраиваясь боком, дабы видеть лицо Раи. Глаза расширенны от удивления и не понимания происходящего, лишь спустя минуту сумела собрать мысли в кучу, задавая один единственный интересующий ее вопрос.
– Ты больше не работаешь в Гламуре?
Вздрогнула, когда он наклонился, вытягивая руку ей куда-то за спину, хватаясь за ручку двери. Дыхание коснулось ее губ, заставляя сердце замирать через каждый удар в томильном предвкушении, а разум затуманиться и вовсе не от желания выспаться. Чувственное прикосновение губ к губам, совсем легкий, почти незаметный поцелуй, но куда более обжигающей, чем тот в управлении утром.
– Рысенок?
– Да?
– Мы приехали к твоему дому, – он отстранился, кивая и распахивая дверь, немного наклоняясь вперед, заставив девушку вжаться в сиденье. Холодный воздух отрезвляюще подействовал, хоть и не потушил распаленного жара внутри. Коснулась кончиками пальцев губ, посмотрев в самые красивые в мире голубые глаза, услышав долгожданный ответ на свой ранее заданный вопрос:
– Я же сказал, что сделаю все, чтобы тебя вернуть. Даже если придется навсегда завязать с фотографией и любым шансом пробиться в этой сфере. Потому не думай, что теперь я так легко уйду по одному единственному приказу.
Выскочила из салона, наспех попрощавшись с водителем, бросаясь в сторону подъезда. Боялась оглянуться, понимая, что если сделает это, то уже никуда не уйдет. И лишь оказавшись в безопасных стенах своей квартиры, услышала цокот коготков, подхватывая на руки отъевшегося белого шпица, зарываясь носом в мягкую шкурку.
– Что мне делать, Пуся? – выдохнула, услышав лай в ответ и шагнула в темную кухню, пройдя к окну, выходящему во двор. Свет фонаря освещал фигуру мужчины у двери такси, наблюдавшего за движением в окнах. И даже, несмотря на ночь, Рая была уверена, он прекрасно ее видел, потому что помахал на прощание рукой, забираясь в салон. Пуся громко тявкнула, отчего Рая вздрогнула, словно очнувшись и улыбаясь, прижала к себе крепче собачку.
– Да, милая, у твоего хозяина точно поехала крыша.
