Текст книги "Из России с любовью (СИ)"

Автор книги: Яна Кельн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Стондэлл свернул направо и съехал на узкую ленту дороги, уводящую их от основного шоссе, еще несколько километров и они въехали в высокие кованые ворота, стремящиеся острыми шпилями в яркое голубое небо. Под колесами зашуршал гравий подъездной дорожки, ведущей к самому дому.

Усадьба Харрисонов не была усадьбой в традиционном понимании этого слова. Большой стильный современный дом на огромной территории, сочетающей в себе огромное зеленое поле, окруженное темной полоской леса. Дом выстроен в стиле модерн и не пестрит излишествами башенок, пристроек, надстроек и остальных бесполезных мелочей. Разве что небольшой фонтанчик перед террасой навевал классические нюансы.

Коуди доехал до места, отведенного под парковку, и умостил свой черный немецкий джип между легковушками, спокойно отдыхающими на лоне природы. Хлопнули дверцы и гости выбрались на свежий воздух. Непокорный ветерок вмиг забрался в их волосы, растрепав прически, но принес с собой только радость и детский восторг.

– Привет! – по белоснежным ступенькам сбежал Дилан и быстрым шагом направился к гостям.

За парнем следом шел еще один молодой человек, выглядящий на несколько лет старше близнецов. В чертах его лица проскальзывали знакомые нюансы, но все же он был другой.

– Виктор, – произнес он, как только расстояние между ними сократилось до метра.

Старший брат близнецов производил хорошее впечатление, выглядел серьезным и собранным, но в тоже время по нему было видно, что и задора в парне хватает, он не ханжа и не сноб, обыкновенный молодой человек, чувствующий себя слегка скованно в компании незнакомых людей. Коуди тепло улыбнулся ему и пожал протянутую сухую ладонь. Энди бросил на парня собственнический взгляд и так же представился. Молодые люди проводили их в дом, декорированный со вкусом и стилем.

– Мм-м-м, Коу, только не затевай драку с Генри, – шепнул ему Дилан, – он все понял и раскаялся.

– И не собирался, – хмыкнул брюнет.

– Спасибо.

Сам предмет обсуждения обнаружился в огромной гостиной. Генри лежал на пушистом ковре возле камина, пламя в котором отсутствовало, в компании мистера Броуди. Парни листали какой-то журнал, с интересом рассматривая новинки автомобильного рынка.

– Привет! – крикнул Энди, как только они переступили порог комнаты.

– Добро пожаловать, – кивнул Генри и сел, притягивая к себе Эвана.

Коуди окинул их внимательным взглядом и понял, что пропустил некоторые изменения, произошедшие между близнецами, судя по всему, они не вместе. Дилан умчался давать распоряжения к обеду, а в гостиной повисла напряженная тишина. Казалось, что вот-вот что-то произойдет. Нервы напряжены, мягкий диванчик, на котором они разместились вместе с Энди, ощущался бревном с торчащими сучьями, хотелось поерзать и устроиться удобнее. Еще и Генри смотрел на них немигающим прямым взглядом, словно раздумывая, каким способом лучше расчленить врага и с какой части тела начать этот кровавый процесс. Напряжение лопнуло с глухим ударом, с которым диванная подушка стукнулась о голову Генри. Тот поднял снаряд, гадко ухмыльнулся и запустил его обратно в сторону Виктора. Тот естественно увернулся, но дышать стало намного легче. Робкие смешки полились от братьев, увлеченных перебрасыванием подушек, эта обыкновенная возня, такая домашняя, уютная, и у остальных гостей вызвала кривые улыбки.

– Ура! Война! Где наши танки?! – Дилан вбежал в комнату с громким криком, но был сбит одним из мягких снарядов.

Коуди с Энди пришлось спрятаться за широкой спинкой дивана, так как подушек им не хватило, и парни приняли на себя роль наблюдателей в военном конфликте. Броуди старался прятаться за спиной Генри, но зачастую не успевал маневрировать за своим укрытием.

– Да будет мир! – не унимался Дилан, оглашая комнату громким криком из-за стеклянной створки входной двери, – Может отправляться на пикник!

Упоминание о том, что пора выдвигаться на природу охладило пыл братьев. В коридоре, когда они собирались отправиться на обеденный пикник, Генри легко тронул Энди за руку, прося остановиться, вместе с ним на месте замер и Коуди, ожидая очередной подлости, после которой никто и ничто не помешает ему хорошенько отлупить этого мальчишку.

– Совершил глупость, прошу прощенья, – тихо произнес Харрисон, но в глазах не было ни капли раскаяния и потепления по отношению Найту, Генри, как и прежде, раздражал этот человек сверх всякой меры.

– Как все у тебя легко, – протянул Стондэлл, а Генри вскинул на него ледяной взгляд синих глаз.

– Не надо, Коу, – пролепетал Энди, потягивая своего парня за рукав, – Все в порядке, извинения приняты, – Найт смущенно улыбнулся Генри, ожидая какого-то потепления в отношениях между ними, но оно не наступило, глаза Харрисноа по-прежнему были холодны и полны презрения к нему.

– Генри, тебя Дилан просит поторопиться, – в дверях, где произошла заминка, возник Эван.

– Идем, – блондин прошел мимо гостей, задев Найта плечом, за что получил недовольный рык Стондэлла в спину.

Коуди злился. Злился на суку Харрисона. За его поведение, за его пренебрежение к Энди, но больше всего брюнета выводило из себя его презрение к его парню. Он не понимал, чем рыжик заслужил такое к себе отношение, по его мнению, он со всех сторон был безумно мил. А смотря на реакцию самого Энди, сердце в груди сжималось со страшной силой, столько обиды и непонимания было в этих необыкновенных глаза.

– Брось, малыш, – шепнул Коуди ему на ухо, заправляя за него рыжую, гладкую прядь волос, – он того не стоит.

– Мне просто не понятно, за что…, – прошептал тот, ища поддержку в брюнете.

– Нельзя нравиться всему свету, – усмехнулся Стондэлл, притягивая рыжика к себе и целуя в щеку, – мне кажется, даже Дилан это понимает.

– Кто угодно, только не он, – Энди хохотнул ему в плечо и слегка отстранился, чтобы коснуться губ нежным и легким, как касание белоснежного перышка, поцелуем.

– М-м-м, мило, конечно, но может, вы соизволите к нам присоединиться.

На пороге, сложив руки на груди, застыл сам Дилан Харрисон, осматривая парочку насмешливым и радостным взглядом. Такие одинаковые глаза близнецов, но такое разное выражение, плещущееся в синих морях.

– Непременно, – фыркнул Коуди.

Дилан вел их по узким дорожкам, усыпанным гладким разноцветным гравием. Они миновали небольшой парк, где трава все еще была сочно-зеленая, ни единый листик не осмелился упасть с дерева и покрыть этот ковер, поздние сорта чайных роз еще дарили свой тонкий аромат, обошли дом в два этажа с красной крышей и оказались перед огромным загоном. На просторной арене, обнесенной забором, засыпанной рыхлым белым песком, стояло несколько лошадей. Две белых тонконогих красавицы степенно выхаживали, позволяя игривому ветру трепать их белые, словно первый снег, гривы. Остальные лошадки были темно-коричневого, шоколадного цвета с черными и коричневыми гривами и глазами из мягкого темного бархата. Исключение составлял только черный конь, находящийся на дальнем конце загона и недовольно взирающий на шумную компанию людей со всей позиции. Энди, увидев такую картину, пискнул от восторга и с силой сжал ладонь Коуди, что не отпускал ни на мгновение.

– Кобылы все арабской породы, этот, – Дилан ткнул пальцем на вороного красавца, – Ахалтекинец.

– Ты не рассказывал, что увлекаешься лошадьми, – немного грустно заметил Энди и ускорил шаг.

– Я не увлекаюсь, это хобби отца.

– М-м-м, – многозначительно протянул Найт, высвободил свою ладонь и забрался на деревянные перекладины, чтобы лучше рассмотреть изящных, грациозных животных.

– Послушай, что делает твой брат? – Стондэлл привлек внимание Дилана и указал ему на другой конец загона, где через ограду перемахнул Генри и теперь уверенным и быстрым шагом направлялся к вороному.

Конь же спокойно отходил от него, явно не желая идти на контакт, недовольно дергал головой и фыркал, привлекая внимания барышень и двуногих зрителей.

– Генри увлекается фотографией и страсть к съемкам лошадей у него ничуть не меньше, чем к запечатлению человеческих физиономий, а с Гарсом у него нет еще ни единой фотографии, этот черный демон не дает Генри сделать снимок, – подробно пояснил Дилан, извлек откуда-то большое красное яблоко и поманил к себе одну из кобыл.

Гнедая красавица смело подошла к нему и потянулась за лакомством мягкими большими губами.

– Можно покататься? – с азартом спросил Энди, протягивая руку и запуская пальцы в черную гриву.

– Нужно, их сейчас оседлают, как только Генри завершит свой ритуал.

– Почему ритуал? – вмешался Виктор до этого задумчиво созерцающий окружающий мир.

– Потому что он гоняется за Гарсом каждый раз, когда мы приезжаем сюда.

– Мистер Харрисон…

Вся компания резко обернулась, позади стоял пожилой мужчина с полностью седой головой и веселыми, живыми карими глазами.

– Мистер Харрисон, – смущенно повторил конюх, не ожидающий к себе такое пристальное внимание, – скольких седлать?

– Седлайте всех, Николас, не думаю, что кто-то откажется от конной прогулки.

Через час они медленно брели через лиственничный лес, входящий во владения семьи Хариисон. В этот раз настойчивость Генри принесла результат и он заполучил несколько шикарных снимков Гарса. Безупречно красивый конь. Держаться в седле не умел только Энди, но парень отлично себя чувствовал, опираясь спиной о широкую грудь Коуди. Так ему было еще лучше, чем, если бы он ехал на спине животного на такой высоте в гордом одиночестве. Ему нравилось откидываться на грудь брюнета, вдыхая его аромат, смешанный с запахом кожи, что источала его еще совсем новая замшевая куртка. Так приятно закрывать глаза и просто наслаждаться его близостью и мерным звуком шагов лошадей, бредущих по лесу. Они ехали практически в тишине, только изредка переговаривались между собой Генри и Эван, щелкал затвор фотоаппарата. Но вскоре эти звуки затихли, исчезли где-то впереди, среди тонких стволов деревьев.

– Они не заблудятся? – спросил Виктор, останавливая лошадь и спрыгивая на землю.

В нескольких метрах от тропинки молодой человек приметил веселый родничок, что своим мелодичным переливом разбавлял привычный голос леса.

– Нет, территория усадьбы обнесена забором, везде проложены тропки, рано или поздно выйдут к дому, – Дилан тоже спешился и встал за спиной брата, плескающего себе в лицо студеную воду.

– Оптимистично, – фыркнул Виктор, – а сколько можно бродить по тропкам?

– Бесконечно долго, – Дилан улыбнулся и сделал шаг назад, потому что Вик поднялся, и расстояние между ними сократилось до минимума.

Дилана такая близость сводила с ума, мешала связно мыслить, хотелось только прикоснуться к идеально-очерченным губам, смять их в жестком поцелуе, а потом уступить ветвь первенства и раствориться в сильных руках.

– Гостеприимный хозяин. Догоним? – Вик изогнул одну бровь, отчего выражение его лица показалось Дилану слишком хитрым, казалось, что парень задумал какую-то каверзу.

– Можно я тебя поцелую? – внезапно выпалил тот, не в силах больше бороться со своими желаниями.

Этот вопрос заставил близнеца мысленно застонать и посыпать свою голову пеплом. Надо же быть таким идиотом?! Сейчас его пошлют и больше не подпустят на пушечный выстрел. Только Дилан хотел сказать, что имел в виду совершенно иное, как его губ коснулись прохладные от воды губы Виктора, холодный язык проскользнул внутрь, погладил зубы, пощекотал небо, легко коснулся его языка, Дилан стоял, как замороженный, не верив в то, что ощущения реальны. Виктор же ждал горячего ответа, но по каким-то причинам его не дождался. Дилан завис и не отреагировал на его прикосновения. Что же так даже лучше.

– Твой интерес, наконец, поугас? – тихо спросил Вик, отстраняясь.

– Нет, повтори еще, – Дилан резко сократил расстояние между ними, положил руки на плечи брату и притянул к себе, отдавая обратно полученный поцелуй.

Только поцелуй Дилана не был одолжением, наполненным слабым интересом и подогретым любопытством. Он вышел страстным и горячим, таким, который смог растормошить опешившего Виктора. Их губы бешено ласкали друг друга, языки боролись между собой, не за что-то, а просто, потому что эта борьба была необходима. Дилан впился пальцами в мягкую теплую кожу коричневой куртки, потому что готов был заскулить в эти губы и молить о чем-то большем на коленях.

– Ш-ш-ш, – Виктор подхватил его под поясницу, чувствуя, как сильно трясется тело брата, и прижал к себе, переместил руку на затылок, вынуждая спрятать лицо, – Дилан, это не приведет ни к чему хорошему, – прошептал молодой человек, медленно поглаживая мальчика по спине.

– Почему ты ищешь конечную цель в плотском желании, в страсти? – так же шепотом ответил Дилан.

– Потому что она неизменно присутствует даже в плотском желании, – Виктор взъерошил короткие белые волосы и поцеловал брата в висок.

– С тобой не то же самое, что было с Генри, я просто хочу тебя, – Дилан посмотрел в карие глаза и очень хотел донести свою точку зрения, объяснить брату, что он не станет обузой, требующей каких-то постоянных отношений, секс, не более.

– Хорошо, зачем это нужно мне?

– Потому что ты хочешь не многим меньше, чем я.

– Возможно, только у меня все же моральных принципов больше, чем у тебя. Так что, ты, Дилан, можешь мне предложить такого, что я должен через них переступить? Что я получу?

– Меня, во всех позах, которые тебе только во снах могут присниться.

Дилан быстро уяснил, что этот разговор ни к чему не приведет. Какой смысл доказывать что-то, если оппоненту это не интересно? Поэтому мальчик вернулся к своей личине парня, развязного и пошлого, чтобы скрыть настоящие эмоции, не показать обиду, что оставляли после себя слова Вика.

– Найди себе любовника, – Виктор отстранил от себя брата и вскочил в седло, – Желательно взрослого, который будет тебя ночи напролет трахать в зад, может, тогда ты насытишься, – зло бросил Малеев и ударил по коричневым бокам, оставляя Дилана одного.

Дилан еще долго стоял, глядя в одну точку и слушая, как постепенно затихает топот копыт по влажной плотной земле. Слова брата задели, разъярили, заставили кулаки судорожно сжиматься, а челюсти сжиматься, чтобы не дай Бог на свободу не вырвался крик, полный отчаяния и бессильной злости. Виктор все понял не так. А может, Дилан не сумел донести свои мысли правильно. Но разговор еще больше все усложнил и запутал.

Для всех остальных оставшиеся часы выходных дней ознаменовались настроением, возросшим до небес, зарядом бодрости на следующую неделю и россыпью ярких снимков, которые наснимал Генри. Надо сказать, что парень оказался достойным фотографом, картинки получились яркие, качественные, отлично отображающие эмоции запечатленных на них людей.

***

– Смотри, этот снимок, по-моему, особенно удачный, – Генри выхватил из веера фотографий ту, на которой был изображен Эван.

Парень сидел на ярком красном пледе, под кустом диких ягод, вытянув ноги, облаченный в обтягивающие черные джинсы, руками Броуди опирался о землю за спиной, золотистые мелкие листочки светились на неярком солнце, сливаясь с золотом тяжелых прядей волос, а темно-зеленые, оттеняли ту зелень, что разбавляла карий цвет глаз. Губы мальчика были растянуты в открытой теплой улыбке, адресованной снимающему его в этот момент фотографу.

– Да, неплохо получилось, у тебя талант.

Парочка валялась на кровати в комнате Эвана и отбирала фотографии для альбома, отснятые на совместном уикенде. В атмосфере царили уют и умиротворение. Генри ласково провел рукой по волосам своего парня и потянулся за поцелуем, который моментально получил. Парень скользнул языком в податливый ротик и запустил руки под футболку Эвана, поглаживая нежную кожу. Пора было переводить их отношения на новый уровень. Он бы сделал это уже давно, Броуди был желанен, Генри безумно хотелось взять этого мальчика и основательно закрепить за собой статус его парня, но Эван после безумного секса в ту злополучную ночь, избегал излишней близости, ограничиваясь невинными ласками и поцелуями. Харрисону порой казалось, что мальчик чего-то боится до дрожи, но он никак не мог понять чего именно. От набравшего обороты жаркого поцелуя парней отвлек стук каблуков по лестнице, доносившийся из-за открытой нараспашку двери спальни. Генри отстранился и повернул голову в ту сторону, ожидая увидеть мать своего парня. Но он ошибся, спустя несколько мгновений в комнату вошла Беата. Красива, как всегда, обтягивающие брюки, красная кофта с воротником, как у рубашки, туфли на высоком каблуке и коричневая короткая кожаная курточка. Девушка мило улыбнулась Эвану, но как только взгляд ее зеленых глаз, выделенных черными стрелками, наткнулся на Генри, улыбка сменилась на хищный оскал.

– Беата? – ошеломленно прошептал Эван, сжимаясь в комок под ее злым взглядом.

– Не ждал меня? – ухмыльнулась она, – Генри ты чудесно выглядишь, – девушка кивнула на лицо парня, где все еще цвели заживающие синяки, сменившие свой цвет с ярко синего на мутно желтый, – Как провел ночь, когда тебя так разукрасили?

Беата и не думала скрывать свою причастность к несчастьям одного из близнецов и, произнося эти слова, девушка ждала на них определенной реакции. Она хотела увидеть страх в этих синих глазах, пусть и принадлежали не человеку, ненависть к которому жила в каждой частичке ее души, а его брату.

– О чем ты говоришь? – тихо спросил Генри, сжимая в руке ладонь Эвана, который дрожал словно листок на ураганном ветру.

– Понравилось трахаться с другими мужчинами или ты все еще предпочитаешь подставлять зад своему брату? – ядовито спросила Беата, наслаждаясь расширенными от удивления глазами Генри.

– Твоих рук дело? – быстро сообразил парень.

– Подозреваю, что моя задумка не совсем удалась, больно жизнерадостным ты выглядишь для того, кого изнасиловали, – задумчиво произнесла девушка, внимательно рассматривая его.

– Дрянь, – прошипел Генри, медленно поднимаясь с постели.

Он никогда не бил женщин и не считал такие поступки достойными мужчины, но сейчас был близок к тому, чтобы не оглядываться на свои размышления. Волна ярости поднялась с глубины души, затапливая сознание. В глазах полыхал огонь праведной мести. Никто не знал, что он пережил в те моменты, когда трое здоровых мужиков валяли его по мокрой и холодной земле, избавляя от одежды. Генри старался избавиться от этих воспоминаний, выкинуть из головы, забыть и ему это практически удалось. Но сейчас он все вспомнил вновь, каждый свой крик, каждую попытку вырваться из грязных лап и ненавидел ту, что оказалась причастна к пережитому ужасу.

В этот момент Беата испугалась. Парень надвигался на нее, сжимая кулаки и сверкая лютой злостью в синих глазах, губы кривились в оскале, лицо стало каменной маской, с такими лицами, наверняка, наносят жертве множественные ножевые удары. Девушка сделала несколько шагов назад, но поняла, что убежать не получится при всем желании. Затравленный взгляд метнулся к Эвану, тихо сидящему на кровати и вжимающемуся в ее спинку, стараясь слиться с ней и исчезнуть из комнаты, раствориться в окружающем пространстве. Она пришла сюда забрать видео, чтобы продемонстрировать его Дилану и насладиться его безграничной болью, но угодила в ловушку, которая вот-вот захлопнется и лишит ее какой-нибудь части тела.

– Генри, – Беата вскинула голову и посмотрела прямо ему в глаза, – а ты уже видел видеозапись своего позора? – насмешливо спросила она.

– Какую видеозапись? – Генри замер в нескольких шагах от девушки, которую желал растерзать на множество маленьких кусочков.

– О-о-о! – протянула та, – Как Эван мог тебе не показать ее? А Эван?

Две пары глаз уставились на Броуди. Зеленая с усмешкой, синяя с мольбой о том, чтобы это оказалось неправдой.

– Что же ты молчишь, Эван? Расскажи ему, кто был моим соучастником.

Эван сглотнул и опасливо посмотрел на Генри. Харрисон, только столкнувшись с ним взглядом, вспыхнул вновь. Слова Беаты, к сожалению, не оказались гнусной ложью. Эван действительно был во всем этом замешан и увяз по самые кончики ушек. Желание строить с этим человеком какие-либо отношения вспыхнуло яркой вспышкой и рассыпалось серым пеплом. Прав оказался Дилан, как всегда, стоит все же иногда прислушиваться к мнению брата. Харрисон резко развернулся, схватил со стула свою куртку и направился на выход. По лестнице он спускался под аккомпанемент истерического хохота Беаты и наполненного болью крика Эвана. Парень звал его, просил остановиться. Когда Генри оказался возле двери, Броуди бросился за ним вдогонку, размазывая по лицу слезы отчаяния. Но Генри не стал останавливаться и выслушивать его оправдания, они ни к чему бы не привели. Только унижение одного и раззадоривание злости и обиды другого. Генри хлопнул дверью перед самым носом Эвана и поспешил убраться прочь, пока парень не решился преследовать его и дальше.

  Глава 5. Осада крепости. Этап первый.  

Рассвет, первые моменты нового дня, последние мгновения ночи. Небо только-только начало светлеть. Полумрак комнаты скрывал бардак, что творился в ней и тот, что творился в голове ее хозяина. Генри откинул прочь липшее к телу одеяло, оно душило, мешая успокоиться, мешая уснуть. Подушки сбились, одна из них упала на пол. Парень ненавидел эту ночь, ждал ее окончания, но и наступающее утро не приносило облегчение. Вкус предательства жег кончик языка, отравлял кровь, мутил разум.

На кухне послышалась тихая возня. Генри приподнялся на локтях и прислушался, так и есть, не его одного снедает беспокойство. Мальчик встал, надел свободные штаны и вышел из спальни, потирая глаза от яркого света, что вмиг ослепил его.

– У-у-у и тебе не спится? – протянул Дилан, плюхаясь на стул.

Генри проморгался и различил силуэт брата, растрепанного и злого, как и он сам.

– Долгая ночь, – Генри опустился напротив близнеца и отобрал у того чашку с крепким чаем с мятой, аромат которой разлился по всей кухне.

– Что нарушило твой покой? – Дилан встал и заварил себе еще чая.

– Твой трезвый взгляд на многие вещи.

– Ты об Эване?

– Как догадался?

– Это не так сложно, он у тебя сейчас главная забота, способная внести душевный дискомфорт в твою жизнь.

– Бог мой! Где твой диплом психолога?

– Не ерничай, тебе не идет. Особенно, когда у тебя такая печальная мордашка, – Дилан сделал несколько осторожных глотков горячего напитка, не теряя брата из виду, – Расскажешь?

– Мы разошлись. Больше говорить не о чем.

– Самые долгие твои отношения, – усмехнулся Дилан.

– Иди на хер, – отмахнулся Генри, – У тебя то какие проблемы?

Дилан отвел глаза в сторону, делая вид, что внимательно следит, как светлеет за окном небо. Он не мог скрывать от Генри своего желания заполучить Виктора, но и не знал, как ему все объяснить, чтобы избежать ненужных разговоров. Дилан молча пил чай, игнорируя ожидающий взгляд брата, и все же решил показать тому наглядно свою проблему.

– Пошли, – парень встал и махнул рукой Генри.

Мальчики вошли в спальню Дилана, которую он теперь делил с объектом своих страстей.

– Смотри, – парень махнул в сторону Вика, раскинувшегося на кровати.

Виктор единственный, кто в столь ранний час спокойно спал в своей постели. Мерное, умиротворенное дыхание, вздымающаяся грудная клетка ему такт, губы приоткрыты и блестят оттого, что молодой человек облизывает их во сне, веки плотно смежены, одна рука закинута за голову, вторая покоится на плоском животе. Светлые волосы беспорядочными прядями разметались вокруг головы, одеяло сбито в ногах, а сами они широко разведены. Дилан невольно облизнулся, возбуждаясь только от одной картины спящего брата.

– Как считаешь, можно спокойно спать, когда рядом такой кусок соблазна? – шепотом поинтересовался он у близнеца.

– Определенно, нет, – сдерживая смех, ответил Генри и утащил брата обратно на кухню, что бы тот окончательно не истек слюной.

– Он не поддается на провокации, – печально заметил Дилан, усаживаясь перед своей пустой чашкой.

– Он тебя хочет, – Генри вспомнил тот глупый инцидент с поцелуем после вина.

– И не скрывает этого, но все равно на каждое мое движение в его сторону смотрит отрицательно.

– Дилан, а куда делать твоя ненависть?

– Испарилась, оставив после себя только неудовлетворенное желание.

Дилан давно уже заметил, что перестал воспринимать Виктора, как постороннего человека, наоборот, с каждым днем, с каждым взглядом в его сторону мужчина становился все желаннее, но от этого не менее недосягаемым. Злило. Дилана безумно злила вся ситуация, его тяга к Вику, и нежелание последнего уступать волшебному слову «хочу».

– И что ты планируешь делать? – Генри знал, что брат просто так не отступиться, Виктор уже попал в раздел «мое» у этого упрямого человека и попал под прицельный огонь методов и средств достижения цели любым путем.

– Знаешь, что является основой мироздания?

– Боюсь не угадать, у тебя не все, как у нормальных людей, поэтому просвети.

– Все просто, братишка, это секс.

– Пф, и почему я не удивлен? – Генри только скривился, как это ни печально, но у брата многое сводилось именно к этому действию.

– Ты мой брат-близнец и должен знать каждый закуток моей души, – ответил Дилан, растекаясь по стулу.

– Это не показатель, знать тебя невозможно, ты слишком переменчив.

– Ошибочка, я переменчив во многом, но мое гордое «я» не меняется.

– На мой взгляд, ему не мешало бы измениться и найти себе другую опору в жизни. Дилан, нельзя все завязывать на близкие интимные отношения.

– Генри, дорогой мой, ты всегда вел себя как монах при виде шлюхи, тебе самому пора менять взгляды на жизнь.

– Мы сейчас говорим не обо мне, – Генри улыбнулся, мысленно соглашаясь с братом, но он ни за что в жизни ему в этом не признается, – Виктор не тот человек, с которым можно просто перепихнуться пару раз.

– Считаешь, что стоит прикинуться влюбленным идиотом? – Дилан задумчиво посмотрел в потолок, словно ждал от него ответа и прикусил нижнюю губу.

– Актер из тебя отвратительный, – Генри скривился, воображая, как близнец будет стоять перед Виком на одном колене и взахлеб читать любовные стихи, – попробуй дать этому чувству поселиться в твоем сердце.

– Генри, тебя сильно стукнули головой. Зачем мне это надо?

– Ты же любил меня, – парень опустил взгляд в пол и слегка покраснел.

– Любил и люблю, ты мой самый родной человечек на земле и это не изменится, не смотря на отношения между нами. То, что было раньше…. Мы запутались и получили такой результат. Я не жалею, не подумай…

Дилан ласково посмотрел на вскинувшегося и закипающего Генри и решил постараться объяснить свою точку зрения.

– Ты действительно был самым ярким очагом моего внимания, моей тяги, хотел тебя до ломоты в костях каждую минуту. Но ты – это ты. Генри, ты единственный на белом свете. С Виктором все по-другому, я не могу заставить себя считать его своим братом. Я не сидел с ним на соседнем горшке, не делился игрушками и сладостями. Я увидел его первый раз в жизни едва больше пары месяцев назад. Он для меня мужчина, посторонний мужчина, которого я хочу.

– Тяжелый случай…, – пробормотал Генри, впечатлившись словами близнеца.

Сам Генри считал Виктора старшим братом и никак не смотрел на него, как на объект возможной любви или страсти. Ему трудно было представить себя на месте Дилана, влезть в его шкуру, в его мозги и понять, что тот чувствует, недаром они всегда были слишком разными во всем.

– Но почему ты не хочешь, ну, влюбиться в него по-настоящему? Мне кажется, если ты покажешь ему такие чувства, искренние и настоящие, то он даст тебе шанс…

– Не хочу и не буду. Не нужны мне эти чувства, – Дилан отвернулся, удивляясь непроходимой упертости брата.

– Ну и дурак.

– Сам дурак. Тебя я не боялся любить по причине, что ты никуда от меня не денешься, а Виктор… Вик рано или поздно вернется к себе на родину или же женится на какой-нибудь холодной, словно ледники Антарктиды, англичанке и заделает ей парочку маленьких Викторов. А что буду делать я со своими чувствами, практичный ты мой человек?

– Эгоист и трус, – с презрением ответил Генри и поднялся.

С Диланом все стало ясно, разговаривать больше не хотелось. Хотелось пойти доспать пару часов, что остались до того, как прозвонит будильник.

– Сам не лучше. Что тебя испугало в Эване, что ты так легко и быстро от него отказался? – крикнул Дилан, рывком поднялся, схватил Генри за локоть и развернул к себе лицом. – А ведь ты страдаешь, уже успел прикипеть к златокудрому мальчику за столь короткий срок. Так почему ТЫ не прилагаешь усилий, чтобы твоя любовь не угасла? – прошептал он, всматриваясь в синие сапфиры, как две капли воды, похожие на его собственные.

– Не твое дело, – Генри выдернул руку и вошел в спальню.

– Не стоит мне говорить, кто из нас трус! – донеслось из-за закрытой двери.

Генри медленно расправил постель, вернул на место подушку, застелил одеяло и лег сверху, устраиваясь на животе и пряча лицо в пухлом прямоугольнике. Брат, как всегда, смотрит в самую суть. Он действительно моментально прикипел к мальчику, которого знал долгое время, но на которого раньше не смотрел ТАК. Возможно, если бы он не был сосредоточен на брате, то все сложилось бы по-иному, и они с Эваном давно были бы вместе. Но теперь уже ничего не исправить. Дилан может говорить и упрекать его сколько угодно. Но он не знает, что такое, когда тебя предает человек, к которому ты испытываешь влюбленность. Не любовь, но первую ступень, ведущую к этому неземному чувству. Удар в спину такой силы, что напрочь вышибает дух. Нет сил дышать, нет сил двигаться, нет сил спасать хоть что-то. Чувствуешь только злость, ярость, ненависть, обиду, боль, горечь, досаду… Этот коктейль убивает любой намек на возвращение доверия и желание остаться рядом с человеком, нанесшего этот удар. Эван. С ним могло бы быть хорошо, с ним можно было бы стать счастливым. Но не после того, что рассказала Беата. Мерзкая сука испортила жизнь всем. Тварь, не способная ни на что кроме низкой мести. Бессмысленная кукла, влачащая бессмысленное существование. А Дилан упертый трусишка, который прячется за своими нелепыми отговорками. Странно, Генри всегда полагал, что его брат – человек, который не останавливается ни перед чем, а оказалось, что все же есть та часть игрового поля, куда Дилан боится ступить даже одной ногой. Но в том, что близнец все же будет терроризировать Виктора, сомнений нет. Остается только пожелать удачи первому и мировой океан терпения второму, а самому запастись попкорном и смотреть занимательную картину, что грозится разразиться перед его глазами. С этими мыслями Генри, наконец, уснул.

***

Разбудил Виктора пристальный взгляд Дилана. Парень лежал на своей кровати, подложив согнутую в локте руку под голову, и внимательно оглаживал взглядом его тело, прикрытое только нижним бельем. Виктор не был стеснительным человеком, но от такого жаркого взгляда смутился и натянул одеяло, которое валялось комком у него в ногах, по самый нос.