Текст книги "Как это было"
Автор книги: Ян Ларри
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Ян Ларри
Как это было
Рапорт начат
«Сегодня и завтра
И каждый наш день
Мы старые пни
Выкорчевывать будем!»
Выкорчевывается старая дедовская деревня с ее нищенским хозяйством, с ее некультурностью.
В боях с кулачеством, растет колхозная деревня!
Ширятся колхозные поля, шумно ползают по ним работяги трактора взрыхляя плугами межу, последнюю свидетельницу разрозненного хозяйства.
В ногу с большевистским походом – шагают пролетарские ребята.
Перед тобой книга: «Как это было».
Что было?
Было то, что должно быть!
Наши ребята знают наказ Всесоюзного слета – быть ударниками на колхозном фронте – и в повседневной работе этот наказ выполняют.
Если деревня спит, ее надо толкнуть, вывести на колхозную дорогу.
Вот об этом и рассказывает книжка.
Настойчиво по пионерски, несмотря ни на какие трудности и препятствия ребята показывая выгоду коллективного хозяйства, агитировали за колхозы.
Агитировали показом. Агитировали успехами колхозного труда.
Не одни. Вместе с беднотой, с батрачеством закладывали первые кирпичи колхоза наши энергичные товарищи.
И добились!
Еще один пень – был выкорчеван. Выросло новое – колхоз «Пионер».
Но пней еще много. Корчевка не окончена. Борьба продолжается.
В книге часто пионер Андрюша говорит:
«Нет, этого нельзя так оставить!» О чем говорит Андрюша? Чего нельзя оставить?
Тех недостатков, темноты, некультурности, наших врагов. Нельзя оставить того, что мешает нам, что тормозит «выкорчевывание пней старого».
И голос Андрюши – это голос миллионной армии пролетарских ребят – активных строителей социалистического хозяйства.
И можно быть уверенным, что ребята не сдадут.
Не подкачают.
Не зря мы носим на пионерских знаменах боевой лозунг Всесоюзного слета:
Миллионами детских рук поможем перестроить нашу страну
Не зря.
И то, что ты прочтешь в книжке «Как это было» – есть кусок дела тех рук, которые по советской стране составляют «миллионы рук».
«Как это было» рассказывает о наших успехах, о нашем упорном желании драться за дело рабочего класса. Драться и проявлять Великий почин в выкорчевывании старой разрозненной деревни, помогая партии и комсомолу выводить деревню на колхозную дорогу.
«Как это было» не выдумка автора. Нет. Это только начало рапорта миллионов детских рук об их помощи в перестройке страны.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
На горизонтах появляется очкастый
Клев еще не начинался.
Поплавки из осокори настороженно стояли в порозовевшей воде, вздрагивая от прикосновения мелкой рыбешки. Длинные удилища задумчиво смотрели на зеркальную гладь озера, подернутую прозрачным утренним туманом.
Вокруг лодки ходили невидимые табуны рыбы, били хвостами, пускали по воде большие круги, которые медленно расходились по озерной глади.
Взбурлив воду, наверх выскакивали, точно серебряные подносы, большие лещи, и, перевертываясь в воздухе, грузно шлепались обратно.
Перед рассветом у самых бортов лодки начали шнырять толстые спины язей. Изредка под лодку с шумом кидались стайки мелкоты, и тотчас же, изогнувшись серпом, почти у самых бортов падал незадачливый щуренок. Хлопнув хвостом по воде, он стрелой летел в темные глубины озера, сконфуженный и разозленный неудачей.
Мелочь кувыркалась всюду, сверкая серебристой чешуей.
– Водяной серебром выхваляется! – прошептал Костя, поеживаясь от утреннего холода.
Мишка открыл рот, собираясь возразить Косте, но в это время большой поплавок заплясал, забился мелкой дрожью, двинулся с места и решительно поплыл в сторону.
Мишка схватил удилище.
И во-время.
Поплавок подскочил и быстро пошел ко дну.
– Лещ! – затрясся Мишка.
Ловко подсекнув удочкой, он потянул леску к носу лодки. Удилище изогнулось, и натянулась струной.
– Сачек! Сачек давай! – зашептал торопливо Мишка, вскакивая с места. Костя кинулся за сачком, но в это время два поплавка, точно сговорившись, юркнули под воду.
– Есть! – заорал Костя, хватая удочки.
Два красноперых окуня взлетели вверх, описали в воздухе дугу и шлепнулись на дно лодки. По днищу беспокойно застучали хвост.
– Сачек давай! – рассердился Мишка, подводя упирающуюся рыбу к лодке.
– Сачек! Сачек давай!
Костя, оставив окуней плясать в лодке с крючками во рту, поспешил Мишке на помощь.
Лещ уже показался на поверхности. Он кувыркался, кидался в стороны, ложился плашмя, проделывал разные штуки, но как он ни хитрил, ребят ему не удалось обмануть. Выбившись из сил, он покорно лег на бок. Костя осторожно подвел под него сачек, дернул ручку вверх, и золотистый лещ с ярко-розовыми плавниками затрепыхался в сетке, осыпая ребят брызгами теплой воды.
– Здоровый! – щелкнул языком Костя, рассматривая леща.
– А ведь чуть было не ушел! – показал Мишка на крючок с червем, который выскочил изо рта леща и запутался в сетке. Костя запустил в сачек руки, сжал скользкого увесистого леща и несколько раз плюнул ему на голову.
– Тьфу! Тьфу! Тьфу! Почин дороже денег.
Мишка жадными глазами посмотрел по сторонам.
– Ух, клев седни будет!.. И никого нет!
– Спят! – с удовольствием сказал Костя, освобождая окуней от крючков.
Клев начался.
Поплавки ныряли под воду, в воздухе свистели лески; красноперые окуни, щетинистые ерши, золотистые лещики, толстые язи и серебристая плотва шлепались в лодку и, стуча о днище, бились и трепыхались в грязной воде, которая сочилась сквозь щели лодки.
Ребята дрожали от азарта. Охрипшими голосами они то-и-дело покрикивали:
– Сачек!
– Дай сачек!
– Взял! Взял!
– Подводи его!
– Ай!
– Давай! Давай!
В самый разгар клева где-то в стороне поднялась страшная возня, как будто в озеро свалился с обрыва медведь. Сильные всплески, шум, шлепки по воде каким-то увесистым предметом заставили ребят оглянуться.
Над озером поднималось солнце.
Дымясь прозрачными туманами, оно сверкало в воде радостными огнями рассвета. Тихо качалась розоватая и золотая в лучах солнца водная ширь. Дальний синий лес отряхивал с плеч белый пар протягивая, точно руки, свои вершины к утреннему солнцу.
Далеко в камышах качались рыбацкие лодки. Озеро дышало мощной грудью; отраженные в воде деревья шевелили листвой, в воздухе стоял свежий запах воды и аира; кровавые от зари сосны, обступившие озеро, дышали с песчаных круч крепким смолистым духом.
– Смотри-ка, – подтолкнул Костя приятеля локтем.
– Где?
– Вон!
Мишка повернул голову и глянул в ту сторону, куда смотрел Костя.
– Вот те и на! – заинтересовался Мишка, – чего ж это такое? А?
От берега в сторону ребят медленно двигался кипящий водяной столб с большой черной сердцевиной. Кто-то черный бешено крутился в середине, размахивая руками и каким-то длинным предметом.
– Водяной! – испуганно зашептал Костя.
– Водяных не бывает! – неуверенно сказал Мишка, однако на всякий случай потихоньку от Кости перекрестился.
И вдруг водяной столб с шумом упал на озерную гладь. На одно мгновение ребята увидели большую грибакинскую лодку и в лодке худого человека в полосатой майке. Он неумело держал в руках весло с широкими лопастями на концах, с лопастей стекал в воду обильный дождь капель. Человек провел платком по лбу и принялся работать веслом, поднимая вокруг лодки водяную завесу.
– Всю рыбу испугает! – захрипел Мишка.
– Эй! Эй! Нельзя сюда! – крикнул в отчаянии Костя. Водяная завеса упала. Человек пошарил руками перед собой, что-то поднял с днища и нацепил на лицо.
Виляя носом, грибакинская лодка шла на ребят. Теперь уже можно было хорошо разглядеть странного человека в круглых черных очках.
Человек, увидев ребят, добродушно улыбнулся, и от улыбки его очки как будто сели на подбородок, закрыв все лицо.
– Ух, очкастый какой! – Шмыгнул Костя носом.
Ребята с удивлением рассматривали огромные очки с большими черными ободками. Очки, казалось, закрывали все лицо странного человека, который, вытянув шею, смотрел на ребят.
– Нельзя сюда! – замахал руками Костя.
Но очевидно очкастый не понял, чего от него хотят. Он смешно мотнул головой и, что-то весело крикнув, погнал лодку к ребятам, поднимая веслом такой шум, как будто хотел выгнать всю рыбу из озера в лес.
Лодка быстро продвигалась вперед, а когда она остановилась, слегка покачиваясь на воде и хлюпая носом, странный человек положил весло поперек лодки и вытер носовым платком красное потное лицо.
– Рыбу ловите? – улыбнулся очкастый, посматривая на ребят сквозь стекла.
– Леших удим! – со злостью сказал Мишка. Костя фыркнул.
– Леших? – переспросил очкастый, но тотчас же сконфуженно поправим свои очки. – Я, кажется, всю рыбу у вас разогнал? Ну, ну, вы уж извините меня, – простодушно сказал очкастый.
Извинения очкастого обезоружили ребят. Мишка поскоблил грязными пальцами грудь и снисходительно сказал:
– Всю ее все равно не выловишь!
– А вы что-нибудь уже поймали? – вежливо спросил очкастый.
– Так… мелочишку, – небрежно процедил сквозь зубы Мишка.
– Можно посмотреть?
– Смотри! Жалко, что ли?
Очкастый смешно заработал веслом. В сторону ребят полетели теплые брызги. Лодка придвинулась совсем близко. Костя ухватил луками нос лодки и подтянул ее к бортам. Очкастый засунул весло под сиденье. Перегнувшись через борта, он заглянул в лодку ребят, смешно вытягивая шею и мигая глазами.
– Ого-го-го! – удивленно крякнул странный человек. – Ну и молодцы!
– А вы что-нибудь уже поймали?
Искреннее удивление очкастого окончательно примирило ребят с его поведением.
– Ай, много? – спросил Мишка, плохо скрывай довольную улыбку.
– Конечно много! Да ведь вы все озеро опустошили!
– Это что! – ухмыльнулся Костя, – вот недавно у камней мы рыбачили, это да…
– Вы на червя ловите?
– На червя!.. На распаренный овес. Смотря какая рыба. Ерш, к примеру, на овес ни за что не берет.
– Еще на горох распаренный ловим, – вставил Костя, – горох тоже знатная наживка.
– Ну, то на язей больше, – сплюнул Мишка.
– А на рачков не ловите?
– На рачков? – переглянулись, ребята.
– Ну, да! Рачки такие есть. Очень маленькие. Gammarus называются.
– Мормыш может?
– Да, да! – обрадовался чему-то очкастый, – мормыш, так он и называется. Совершенно верно.
Мишка подумал.
– Мормыш? Не! Тут у нас нет…
– А в Займищах-то, – сказал Костя.
– Займищи, – это не наше – разъяснил Мишка, Займище – толоконских мужиков… Да толька там рыбы никакой нет… Один мормыш и живет. Это верно…
– И никогда не было? – заинтересовался очкастый.
– Старики говорят – была! Только давно когда-то. Потом какой-то мор на рыбу напал. Вся как есть пропала.
– А разводить никто не пробовал?
– Чего? – не поняли ребята.
– Ну… Никто не пускал в озеро рыбу?
– Как это?
– Очень просто, – объяснил очкастый, – взять бы из этого озера рыбу и пустить в это… Как вы сказали, Займище?
– Займище! А только кто же будет это делать?
– Да бы хоть вы… Взяли бы да и пересадили… Видите ли, мальчики…
– Мы не мальчики, а ребята! – обиделся Мишка.
– Ну, ребята, – поправился очкастый. – Ну вот, взяли бы наловили окуней, да ершей… сеточкой какой-нибудь… и отнесли бы их в Займище. Дело в том, что этот мормыш, как вы называете Gammarus, является для окуня и ерша самой питательной пищей. Расплодились бы ваши окуни и ерши с необычайной быстротой. Понимаете, они будут иметь роскошный стол и ни одной щуки, которая пожирает рыбу.
– Окуни сами друг друга жрут, – сказал Мишка, – а только из этого все равно ничего не выйдет…
– Почему? – удивился очкастый.
– Может ты врешь. Это одно. А другое такое дело: мы с Коськой будем стараться, а ежели что получится, так все ребята станут наших окуней таскать.
– Может и нам еще не дадут ловить, – сказал Костя. – Ты наших ребят не знаешь… Кулачонок тут у нас есть один. У-ух бедовый!
– А вы что же, середняки?
– Мы беднота, – с гордостью сказал Мишка, – а ты какой будешь?
Очкастый засмеялся.
– Я? Да пожалуй тоже бедняк!
Ты, что же, безлошадный? – деловито спросил Мишка.
– Еще хуже! Не только лошади не имею, но даже и избы у меня нет!
Мишка с сожалением посмотрел на очкастого, немного подумал и сказал:
– Батрак значит… А ты не тужи! Батраки тоже люди! Не хуже бедноты даже. А чего у тебя такие очки? Вон у нашего учителя тоненькие, тоненькие, а тебя вишь какие.
– Очки-то? Да теперь у всех такие. Эти удобнее. Тебя как звать-то?
– Мишка! А его – Коська! А ты чего здесь делаешь?
– Траву буду собирать у вас.
– У тебя, что ж, корова есть?
– Коровы у меня нет. А трава для людей нужна. В город буду посылать!
Мишка недоверчиво взглянул на очкастого.
– Ври?
– Ей-бо! – смеясь перекрестился очкастый. В городе людей лечат травой.
– Что же, – подумал Мишка, – коси пожалуй, только ты у кулаков старайся, а то у нас совсем мало. Корове жрать и то не хватает. А хлеба так совсем мало. Мамка говорит «довели».
– Как довели?
– Не знаю! Городские, говорит, в конец разорили!
– Твоя мамка путаница, – сказал очкастый, – ну, да мы об этом после потолкуем, а теперь вот что ребята: вы не поможете мне собирать горицвет?
– Чего?
– Вот это, – достал со дна лодки очкастый прямые ветвящиеся стебли, покрытые волосками.
– Это ж заячий мак, – засмеялся Коська, удивляясь глупости очкастого.
– Заячий мак? Ну и хорошо. А где он у вас растет?
– Где хочешь, там и растет. Озеро переехать, так около лесу его сколь хочешь.
– На лугах опять же. А только ты – сам собирай. Мы будем ловить.
Очкастый снял с носа очки и протер стекла платком, Подумав немного, он посмотрел по сторонам, потом старательно вытер платком широкий лоб.
– Вот что, ребята, – сказал очкастый, – вы знаете, что такое радио?
– Знаем, – неуверенно ответил Мишка.
– Ну так вот, – надел очки на нос странный человек, – есть у меня, ребята, радиоприемник. Сегодня мы его установим, и я вам дам послушать; музыку разную и все такое прочее. А когда уеду в город, радио оставлю вам. Хотите?
– Хотим, – в один голос сказали ребята.
– Вот и хорошо! – обрадовался очкастый, – да только даром-то вы наверное не захотите получить радио? Разве вы нищие, чтобы даром брать?
– Ясно, что не нищие, – важно произнес Мишка, хотя, по совести говоря, не скажи этого странный человек, Мишка не задумался бы взять радиоприемник и даром. Но сравнение ребят с нищими здорово задело и Мишку и Костю.
– Мы тебе накосим любой травы, – пообещал Коська, – даром зачем же…
– Косить ничего не нужно.
– А чего нужно-то?
– Поможете мне собирать травы!
– А ты не обманешь?
– Лопни мои кишки, – засмеялся очкастый, – или как тут у вас божатся?
– Так тоже божатся! Смотри, обманешь ежели, так…
– Что тогда?
– Увидишь что! Мы хоть маленькие, а ребята-ежики!
– Один вот тоже обманул нас, так до смерти поди не забудет, – постращал на всякий случай Костя.
Очкастый смешно задрожал.
– К ночи-то хоть не пугайте!
Ребятам, не особенно понравилась усмешка очкастого, однако решили они промолчать.
– Ладно, – свернул удочку Мишка, – поедем за травой-то..
Он посмотрел на очкастого и, подумав немного, сказал:
– Только тебе надо пересесть в нашу лодку. Гребец ты видать не из важных. Придется еще на буксире тебя тянуть.
– Идет, – согласился очкастый, – а мою лодку на веревке поведем?
– Выдумывай больше!
– Чего же ее тянуть за собой? Ясно, здесь оставим!
– Так она же уплывет, – нерешительно запротестовал очкастый.
– Ничто!
– Перелазь лучше!
Очкастый перелез к ребятам в лодку. Мишка наклонил грибакинскую лодку, зачерпнул бортом воды и быстро начал перекладывать в самодельный садок пойманную рыбу. Потом Костя перевел веревку с якорем и, прикрепив конец веревки к носу грибакинской лодки, с силой оттолкнулся.
Лодка с ребятами и очкастым поплыла в сторону леса. Грибакинская лодка, превращенная Мишкой в плавающий садок для рыбы, осталась, покачиваясь, на месте.
Ребята взялись за весла.
– Ты что, – спросил Мишка, – знакомый Грибакина или как, что он лодку-то тебе дал?
– Нет, – ответил очкастый – я у него месяц жить буду.
– А-а!
Помолчав немного, Мишка продолжал расспросы.
– Стало быть ты городской?
– Городской, ребята! А что?
– Так просто!
Ребята замолчали.
Подгоняя веслами лодку, они с любопытством рассматривали очкастого, который покуривал тоненькую папироску и крутил головой по сторонам. Самое интересное, что заметили ребята, – была огромная зеленая банка, болтавшаяся на ремнях за спиной очкастого. Любопытен был и широкий нож в кожаном чехле, который был прикреплен к поясу очкастого. Все остальное не стоило никакого внимания.
Лодка стрелой летела к лесу, оставляя за собой длинный след, блестевший на солнце как серебро.
– Поддай! – приналег Костя на весла.
Впереди стоял темно-зеленый лес, и озеро тихо плескалось у его ног. Под лодкой заскрипел песок.
Ребята выпрыгнули из лодки в воду и руками потянули ее к берегу.
– Дальше не пойдет, – заявил Костя, – вылезать нужно!
Очкастый взглянул на ноги ребят, стоявших по щиколотку в воде, и решительно шагнул через борт.
* * *
Лес стоял тихий, нагретый, пахучий и словно млел в потоке солнечных лучей; лишь порой шевелились зеленые своды и из глубин тянуло запахом смолы, слышались какие-то шорохи и веселое пение птиц.
Огромные сосны, точно выкованные из меди, подымались вокруг. Ноги утопали в мягкой хвое.
Ребята шли впереди. Очкастый, спотыкаясь, брел сзади.
На лесной полянке, покрытой горицветом, очкастый остановился.
– Ну, а теперь рвите заячий мак, да только у самого корня, со стеблем и с цветами вместе. Без цветов увидите – не трогайте!
– А для чего? – поинтересовался Костя.
– Потому что горицвет без цветов – бесполезное растение.
Ребята принялись за работу. Сначала работали молча, но через некоторое время Миша спросил:
– Стало быть травой лечат?
– Лечат, Мишка, лечат, – ответил очкастый, ползая по поляне.
– А какие болести лечат-то?
– Сердечные, Мишка! Вот у кого сердце шалить начинает, тому и дают его.
– Жевать?
– Нет, брат, не жевать. Из этого горицвета приготовляют такой препарат, который называется адонидин. Адонидином и лечат. Пить дают каплями, Ай-яй-яй! – сорвал очкастый какой-то розовенький цветочек – Althaea officinaliv. Ну и везет же мне, как молодому зеленому богу!
Он вынул из банки широкий нож и, копнув землю, вытащил толстые корни. Отрезав самый толстый корень, он отбросил его в сторону, а мелкие корешки, бережно отряхнув от земли, положил в банку.
– Тебе что ж, – заинтересовался Мишка, – корешки проскурняка тоже нужны?
– Нужны, брат, и ох как нужны!
– И эти против сердца?
– Нет, брат, из корней алтея приготовляют настой такой. Грудной сироп. А помогает он тем, у кого грудь болит. Идет и для приготовления примочек глазных.
– Если тебе надо, так этого проскурняка мы с Коськой хоть воз наберем. В лугах у нас страсть как много его.
– Ну? Вот, брат, спасибо-то! Значит завтра в луга и направимся!
После этого разговора работали молча.
Не прошло и часу, как на лесной поляне образовалась огромная желто-зеленая куча горицвета. Очкастый предложил кончать работу.
– Хватит пока! Вот еще только наберем корешков алтея в эту банку и поедем обратно.
Немного времени ушло и на сбор корешков алтея.
Солнце еще не встало над головами, когда ребята и очкастый вернулись обратно.
Ребята вытянули грибакинскую лодку на отлогий берег, опрокинули ее и принялись нанизывать рыбу на кукан. Очкастый тут же начал связывать горицвет в пучки, а пучки в маленькие снопики. Потом скрутил снопики толстой веревкой и перекинул их через плечо.
– Ну, кончайте, ребята, и айда ко мне. Чай будем пить с колбасой.
Мишка замялся.
– Рыбу ж домой снести надо!
– Рыбу? Прекрасно! Так вы вот что, тащите рыбу и шпарьте ко мне. Грибакину избу знаете?
– Найдем, – кивнул головой Мишка.
Очкастый засмеялся.
– Ну и ладно, – и быстрыми шагами направился к деревне.
– А радио-то? – вспомнил Костя, когда очкастый отошел от ребят.
– Радиа будет наша!.. Вишь он до травы какой жадный. За траву все отдаст. А мы ему воз насбираем. И корней проскурняка накопаем.
Искатели корешков
День был будничный, и на дорогах вокруг озера было пусто. Только малые ребята играли на песке да куры рылись в разбросанном навозе.
Было еще рано, но солнце уже припекало изрядно.
Избы были раскрыты настежь, двери всюду отворены, на плетнях проветривались ветошные одеяла и белье. По дороге везли возы с сеном. Запах сена так и ударял в нос, а на свисавших над дорогой ветках, под которыми проезжали возы с копнами, качались спутанные стебли, словно клочья вырванной бороды.
Ребята шли медленно и молча, поправляя изредка связки с рыбой.
Откуда-то, как будто с полей, летела песня и с ветром уносилась к озеру, какая-то баба у мельницы так била вальком, что стук разносился далеко, и шумела вода, падавшая на колеса.
– Ты колбасу-то у него не трожь, – заговорил Мишка, – не то отвертится он. Скажет, дал колбасу и квиты. Радио-то по крайности и продать можно. Поди, тысячи стоит… Тут пять пудов колбасы этой купить можно.
– Учи ученого, – фыркнул Костя, – мне хоть сто пудов давай, ни за что не сменю на радио.
Потом подумав немного, Костя спросил:
– Мишка, а что это радиа?
– Это?.. вообще… слушают его!
– Вроде гармошки?
– Не… это… Вообще… такое… по воздуху… За тыщу верст кашлянут, а у нас слышно будет…
– А на что она похожа? – спросил Костя.
– Обыкновенно… Труба такая… без проволоки!
Костя постарался представить перед собой трубу без проволоки, но так ничего и не вышло из этого. Он тяжело вздохнул и задумался.
По дороге тянулись воза. Сверху свешивались кудлатые головы, смотрели на рыбу, шутили:
– Где мальков-то ловили?
Мишка молчал, но Костя не мог оставить без ответа таких обидных вопросов. Костя вытягивал наверх самых больших лещей и кричал со злостью:
– А это малек тебе?
– Ну-ка, ну-ка, – хохотали на возах, – глянь, Степан, чего это у парнишки в руках: червяк, что ли?
– Сам ты червяк! – огрызался Костя.
По дороге, поднимая желтые облака пыли, проскакал верховой, а когда пыль рассеялась, ребята увидели у плетня бабку.
– Ну рыбаки-байбаки, – крикнула бабка, – брюхо-то подвело чать?
– Не… не очень… Видала сколько наловили?
– Ох… матушки мои! – всплеснула бабка руками. – Ай, молодцы-удальцы!
– А мы сейчас колбасу пойдем есть, – не утерпел Костя.
Бабка мельком глянула на Костю и перевела взгляд на рыбу, любуясь золотистыми лещами.
– Парочку бы и продать можно, – в раздумьи сказала бабка, – ежели к попу снести, по четвертаку беспременно даст.
– А нам радиа обещал очкастый… Такая труба без проволоки.
– Чего? – посмотрела бабка на Костю. Но в это время в избе закричал маленький Шурка. Бабка подхватила рыбу и, смешно переваливаясь побежала в избу.
– Полдновать идите! – крикнула бабка уже из сеней.
Мишка поскоблил пальцами грудь.
– Ну ее… Мурцовки-то не видали! Айда к очкастому!
– А что, – обрадовался Костя, – мурцовки ежели наедимся, много-ль колбасы съедим?
– Колбасы, – передразнил Мишка, – ты на колбасу-то не очень зарься, не то без радиа останемся! Ставь удочки и айда!
Поставив под навес удилища и мокрый сачок, ребята огородами побежали к мельнице.
* * *
Дом Грибакина с зеленой крышей приткнулся под горой, у самой мельницы. Около дома на лужайке стоял жеребенок, глуповато посматривая на ребят.
– Тю тебе! – махнул руками Костя.
Жеребенок взбрыкнул и понесся, чавкая по зеленой траве, вдавливая ее в землю копытцами.
Ребята вошли в избу.
Грибакин чинил хомут. У печи на привязи лежал рыженький теленок. Темно-синие глаза его казались такими же большими, как и круглые его темно-сизые ноздри. На лбу белела лысинка. В углу возились две овцы с ягнятами, беспокойно шурша соломой.
– Здрасте, дяденька Степан! – остановился на пороге Мишка.
Грибакин поднял голову.
– Здравствуй, тетенька! Ай телку сватать пришел?
– А где… в очках-то? – осмотрелся по сторонам Мишка.
– А тебе зачем?
– Нам-то… Нам это… Притти велел, давеча…
– Рад… – открыл было рот Костя, но Мишка быстро дернул его за рукав.
– Велено, значит – велено!
– А!
Грибакин перевернул хомут и взглянул сквозь дыру на окно.
– В чистую ступайте, – сказал после некоторого молчания Грибакин, бросив хомут на пол.
Ребята прошли в чистую половину. Открыв дверь, они увидели очкастого, который стоял спиной к двери, склонившись над какой-то шипящей машиной.
– Дяденька, – кашлянул Мишка, – ты сказал, притти чтобы…
Очкастый оглянулся.
– А, – заулыбался он, – Мишка! Ну, ну, садитесь, ребята, гостями будете!
На столе стоял на длинной ноге и широкой медной подставке ослепительно сверкающий чайник. В ноге шумел синий огонек, венчиком окружая дно чайника.
– Радио! – шепнул Костя.
Но в это время очкастый схватил чайник за ручку, и он, легко отделившись от пылающей ноги, поплыл в воздухе.
– Ой! – отдернул руку очкастый от чайника. – Ишь нагрелся как… Ну, а теперь будем чаевничать… Садись, ребята!
Мишка нерешительно направился к столу, но Костя не расслышал приглашения. Он с удивлением смотрел на шипящую огнем медную штуку, не будучи в силах оторвать от нее взгляда.
– Что, брат? – ткнул Костю пальцем в живот очкастый. – Неужто автомобиля живого не видел?
Костя с удивлением взглянул на очкастого.
– Разве это автомобиль?
– А что ж по-твоему?
– Автомобиль другой… В избе-читальне нарисованный… С колесами!
– Ну? – Удивился очкастый. – А ведь и верно.
– А это что? – ткнул пальцем в медную штуку Костя.
– А это, брат, примус! Карманная печка!.. Ну-ка, покрути эту штучку вот в эту сторону.
Очкастый взял Костину руку и положил ее на медную штучку. Костя повернул ее в сторону и тотчас же с испугом отдернул руку. Примус фыркнул, тяжело вздохнул, пламя подпрыгнув исчезло.
– А это, брат, примус!
– А-а-а, испортил? – захохотал очкастый и, подхватив Костю, посадил его за стол на табуретку, – а теперь за это ты должен выпить десять стаканов чаю.
Костя насупился:
– Брюхо ж лопнет, – тяжело вздохнул он.
– А мы его зашьем! – опять захохотал очкастый, и начал ловко развертывать разные свертки, подмигивая при этом ребятам и забавно морща нос. Из свертков посыпались на тарелки тонкие и толстые колбасы, разные коробки, яйца и еще что-то такое, чему даже и название трудно было придумать. Очкастый ловко нарезал колбасу ломтиками, вскрыл блестящей штукой коробки, кокнул яйца и все это придвинул к ребятам.
– Лущи, молодцы, – сморщил нос очкастый.
Мишка взял самый маленький кусочек колбасы и положил его на огромный кусок хлеба. Костя последовал его примеру, но очкастый с испугом закричал:
– Стой! Стой! Стой! Вы что это? Ну-ка, ну-ка!
Он выхватил из рук смутившихся ребят хлеб и кусочки колбасы, намазал куски хлеба маслом, сверху положил несколько штук тоненьких рыбок, потом ошелушил яйца, разрезал их пополам и половинками яиц покрыл все сверху.
– Начинать надо с бутербродов по-немецки, – сказал очкастый, – масло, кильки и яйца это – самое замечательное средство для аппетита.
С этим словами очкастый сунул бутерброд в открытый рот Кости и крикнул.
– Сжимай зубы!
Костя испуганно чавкнул.
– Хорошо? – захохотал очкастый.
Костя утвердительно мотнул головой.
После бутербродов по-немецки ели толстую и тонкую колбасу, потом разделали под-орех две коробки с каким-то вкусным соусом и совершенно серьезно приналегли на полусоленые и жирные куски чего-то белого.
Очкастый поддевал вилкой из коробок и корзиночек маленьких рыбок, облитых жиром, розовые комочки, какую-то толстую траву и крошечные огурчики, широко открывал рот, в котором почему-то сверкало золото, рычал, чавкал и все время смеялся.
Ребята ели молча, подталкивая друг друга локтями каждый раз, когда в рот попадало что-нибудь вкусное. Потом пили чай с халвой.
Ребята взмокли, утирали рукавами пот и чувствовали себя на седьмом небе.
Особенно понравилась халва.
«Лучше ее ничего на свете нет», – подумал Костя, прихлебывая чай.
Мишка как будто ничего не думал, но это не мешало ему уничтожать халву, – не отставая в этом деле от Кости.
А когда было отдано должное колбасе, килькам и халве, очкастый развел примус и взгромоздил на него большую жестяную коробку.
– Смотри сюда, ребята, – сказал очкастый, вываливая на стол корни алтея, – учитесь, пока я жив, обрабатывать лекарственные травы. – Он бросил корни алтея в синий таз и начал лить в него воду из большого кувшина.
– Помоем грязнулей, – приговаривал очкастый, смывая с корней землю и очищая их ножом от коры. – А теперь разрежем на куски. Вот… По четверти, но не больше. А толщину, чтобы имели они меньшую, чем два мои пальца. Так. А теперь пожалуйте, дорогие корешки, в сушку.
Он кинул решетку в ящик; на эту решетку положил корешки и сверху опустил градусник.
– Так. Правильно. 35 градусов по Цельсию. Оч-чень хорошо! Теперь слегка убавим огонь и все в порядке! Ну-ка Костя, взгляни сюда. А как заметишь, что корешки желтеть начинают – скажи. А мы с Мишкой горицвет обработаем тем временем. Ну-ка, Миш, складывай головка к головке все это, – показал он на горицвет, – а как сложишь, тащи сюда и раскладывай на солнышке. Пусть травка заморится слегка.
Работа закипела. Очкастый суетился, метался по комнате и все время без умолку говорил:
– Чудодеи вы, право! По золоту ходите и сами того не замечаете. Чудесно даже. Аптекам лекарственные травы до зарезу нужны, за лекарственные травы деньги большие платят, а вы вот, точно чудаки какие, ходите по этим травам, и нос кверху. Эх, ребята, ребята, золотая у вас земля, да люди-то медные лбы.
– Это самое и Федоров говорит, – вставил словечко Мишка.
– Кто он? Коммунист?
– Не… коммунистов в нашей деревни нету… Демлизованный это!
– А!
– Федоров-то и сбивает всех зажить как-то по-новому.
– Ну, а мужики?
– Мужики? Мужики, они говорят: непривычно.
– Ну и чудаки, – сказал очкастый, – а голодать да картошку одну есть разве привычно? Да разве к хорошей жизни надо привыкать?.. Колбаса-то вам понравилась?
– Понравилась! – в один голос сказали ребята.
– То-то и есть. А какая ж у вас к ней привычка? Чудаки ваши мужики. Вот что.
– Халва мне больно понравилась. – вздохнул Костя.
– Халва? Ну да, и халва конечно, – потер лоб очкастый. А дома у меня такие же вот капшуки, как вы… Н-да… – задумался очкастый, – только в городе другие ребята. Новые.
Он встряхнул охапку горицвета и бросил ее на подоконник.
– Вот, ребята, дела-то какие… Ишь ты, ведь не хотят! Ну, как можно не хотеть жить по-человечьи? Чудаки, право!
– Ты коммунист, дяденька? – спросил Мишка.
– Нет… А что?
– Мамка грит, коммунисты народ мутят. Грят, по-новому, чтобы жить, а сами налоги только новые удумывают.
Очкастый поправил очки и покачал головой.
– Не завидую я тебе, Мишка! Мамаша у тебя… ну, как сказать, не совсем понимает, что вокруг нее делается. Какой налог-то вы платите?
– Мы освобожденные как беднота, – с гордостью сказал Мишка.
– Ну, а батька-то твой что говорит?
Батька молчит. Утрясется, грит, заживем.
– То-то и есть. Батька твой, видно мужик подходящий, а мамка, мамка ваша… как бы это вам сказать…
– Ой-ой-ой! Желтеют! Желтеют! – закричал Костя.
– Браво! – захлопал в ладоши очкастый. – Раз желтеют – долой их! Вот так, – подхватил он коробку тряпкой, – а теперь запомните ребята: если придется когда-нибудь самим этим делом заняться, старайтесь сохранить высушенные корни алтея в сухом месте. Иначе они отсыревают и портятся. Ну, а теперь складывайте горицвет! Подсушим и его немного.
