Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 9 (СИ)"

Автор книги: Ян Громов

Соавторы: Ник Тарасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Фёдор кивнул:

– И платить будут хорошо, раз государство финансирует.

Семён мечтательно произнёс:

– Представляете, наши лампы по всей России! В Москве, в Петербурге, в Киеве!

Я улыбнулся:

– Всё возможно, Семён. Если работать не покладая рук.

Мы закончили уборку, погасили лампу (точнее, дали пружине раскрутиться до конца), аккуратно разобрали её и убрали колбу в ящик с мягкой подстилкой.

– Завтра начнём производство второй лампы, – сказал я на прощание. – А там – третьей, четвёртой. Будем отрабатывать технологию, пока не доведём до совершенства.

Мастера согласно закивали.

Я вышел из мастерской, нашёл Захара у ворот:

– Домой, Захар.

* * *

Прошло несколько дней после демонстрации механической лампы. Я разрывался между заводом, где шла подготовка к массовому производству, и домом, где Машка с Сашкой требовали моего внимания. Сын рос не по дням, а по часам – уже начал держать головку, когда лежал на животе, и улыбался в ответ на наши голоса.

В это утро погода выдалась тёплой и солнечной. Машка встретила меня в столовой с предложением:

– Егорушка, может, прогуляемся сегодня? Погода вон какая чудесная.

Я посмотрел в окно – действительно, солнце светило ярко, небо было чистым, безоблачным. После недели напряжённой работы такая прогулка была бы кстати и мне самому.

– Отличная мысль, – согласился я. – Собирайся, поедем в центр города. По Центральной улице прогуляемся.

Машка просияла:

– Вот и хорошо! Я Сашку сейчас покормлю, оденем его потеплее – и в путь!

Через полчаса мы уже были готовы выезжать. Машка села в карету, держа на руках запелёнутого Сашку. Я, перед тем как забраться к ним, кликнул Захара:

– Привяжи коляску к карете, – распорядился я. – Будем с ней гулять.

Он кивнул, ловко закрепил коляску. Мы тронулись.

Тула в тот день была особенно оживлённой. Тёплая погода выманила на улицы множество народу – купцы торговали прямо с возов, дети бегали между домами, женщины несли корзины с рынка. Запах свежеиспечённого хлеба смешивался с ароматом цветущих яблонь в садах.

Мы выехали на Центральную улицу – широкую, вымощенную булыжником, с каменными домами по обеим сторонам. Здесь было ещё больше народу – дворяне прогуливались парами, купцы обсуждали дела, нищие просили подаяние.

Я помог Машке выйти из кареты, Захар выгрузил детскую коляску. Машка осторожно уложила Сашку в люльку, укрыла одеялком. Сашка зевнул, посопел и задремал.

– Ну что, поехали? – улыбнулся я, беря ручку коляски.

Мы медленно двинулись по улице. Коляска катилась плавно, колёса на толстом войлоке почти бесшумно шуршали по булыжникам. Люлька мягко покачивалась на кожаных ремнях, убаюкивая Сашку.

Прохожие оборачивались, разглядывая нашу коляску. Некоторые останавливались, показывали пальцами, переговаривались. Я слышал обрывки разговоров:

– Глянь-ка, что за диковина!

– Карета для младенца! Вот это придумали!

– И удобно, поди. Не на руках таскать.

Машка смущённо улыбалась, прижимаясь ко мне:

– Егорушка, на нас все смотрят.

– Пусть смотрят, – спокойно ответил я. – Скоро у многих такие будут.

Мы прошли квартал, свернули к скверику, где росли старые липы. Там стояли скамейки, гуляли пары, дети играли в мяч.

И вдруг я увидел знакомую фигуру – градоначальник Глеб Иванович Дубинин шёл навстречу, держа под руку супругу.

– Егор Андреевич! – окликнул меня Глеб Иванович, завидев издалека. – Какая встреча!

Я остановил коляску, поклонился:

– Добрый день, Глеб Иванович, Любава Матвеевна. Рад вас видеть.

Он подошёл ближе, галантно поклонился Машке:

– Мария Фоминична, вы прекрасно выглядите! Материнство вам к лицу.

Супруга градоначальника подмигнула Машке и кивнула мне в знак приветствия.

Машка зарделась, опустила глаза:

– Спасибо, ваше превосходительство.

Глеб Иванович заметил коляску. Подошёл ближе, наклонился, разглядывая:

– А это что? О, я слышал о вашей коляске для младенцев! Но вижу впервые своими глазами. Любопытная конструкция!

Он обошёл коляску кругом, ощупывая медный каркас, проверяя, как крутятся колёса:

– Продуманно. Очень продуманно. Колёса на мягкой подкладке – значит, ход плавный. Люлька на ремнях – покачивается, младенца убаюкивает. Ручка высокая – спину не нужно гнуть. Гениально просто!

Его супруга тоже подошла, заглянула в люльку, где спал Сашка:

– Ах, какой прелестный малыш! Как зовут?

– Александр, – с гордостью ответила Машка. – Сашенька наш.

– Чудесное имя, – улыбнулась Елизавета Сергеевна. – И коляска действительно замечательная. Глеб, а почему у нас такой нет? Внукам бы пригодилось!

Градоначальник выпрямился, почесал подбородок:

– Вот и я думаю… Егор Андреевич, а много ли таких колясок?

– Сейчас только две, – ответил я. – Одна наша, вторая – у племянницы княгини Шуйской. Она попросила сделать в подарок.

– Всего две? – Глеб Иванович приподнял бровь. – А я думал, вы уж массовое производство наладили.

Я усмехнулся:

– Пока нет. Это штучное изделие. Делали мастера вручную, по чертежам.

В этот момент к нам подошла знакомая фигура – княгиня Елизавета Петровна Шуйская в сопровождении молодой женщины, которая вела точно такую же коляску, как у нас. В коляске спал младенец, завёрнутый в кружевное одеяльце.

– Егор Андреевич! Мария Фоминична! – радостно воскликнула княгиня. – Тоже гуляете⁈ Как Сашенька? – Она слегка повернулась в сторону градоначальника. – Глеб Иванович, Любава Матвеевна, добрый день!

– Растёт, спасибо, – ответила Машка. – А ваша племянница как?

– Прекрасно! – княгиня повернулась к молодой женщине. – Познакомьтесь, это моя племянница, Анна Николаевна Волконская. Анечка, это Егор Андреевич и Мария Фоминична Воронцовы. Они сделали чудесную коляску, которую я подарила тебе.

Анна Николаевна, хрупкая блондинка с нежным лицом, благодарно улыбнулась:

– Очень приятно! Не знаю, как вас благодарить, Егор Андреевич. Эта коляска – просто спасение! Раньше я носила дочь на руках, спина болела ужасно. А теперь – гуляем по часу, по два, и так удобно!

– Рад, что пригодилась, – ответил я.

Глеб Иванович оживлённо переглядывался между двумя колясками:

– Так-так-так! Значит, уже две штуки гуляют по Туле! А вы говорили, что никакого тайного производства! – Рассмеялся он.

Я поддержал шутку:

– Да вот, ночами не спится – делаю на продажу…

Градоначальник, отсмеявшись, задумчиво постучал тростью по булыжнику:

– Знаете, Егор Андреевич… А не поделитесь ли вы чертежами этого замечательного изобретения?

Я удивлённо посмотрел на него:

– Чертежами? Зачем?

– Затем, – он оживился, начал жестикулировать тростью, – чтобы организовать производство в городе! Представьте – мастерская, где делают такие коляски на заказ. Молодые родители приходят, покупают. Удобно всем! И спрос будет, я уверен. Вон, две коляски по городу катаются – уже очередь любопытных собралась!

Действительно, вокруг нас уже столпилось человек десять прохожих, разглядывавших коляски, переговаривавшихся, показывавших пальцами.

Любава Матвеевна поддержала мужа:

– Глеб прав, Егор Андреевич. Это очень практичная вещь. У нас четверо внуков, и всем бы такие пригодились!

Анна Николаевна тоже кивнула:

– И я бы ещё одну купила! Для прогулок за городом.

Княгиня Шуйская добавила:

– И я знаю нескольких дам, которые просто в восторге от моего подарка Анечке. Они спрашивали, где можно заказать такую же.

Я почесал затылок, обдумывая предложение. Идея была разумной. Коляска – вещь действительно полезная. Спрос будет, это очевидно. Производство наладить несложно – чертежи есть, технология отработана.

– А вы что предлагаете, Глеб Иванович? – спросил я.

Он оживился ещё больше:

– Вот что. Вы передаёте мне чертежи. Я организую мастерскую, нанимаю мастеров. Они производят коляски, продают через лавки. Вы получаете… – он задумался, прикидывая, – скажем, пять процентов от выручки. За идею и чертежи. Честно и справедливо.

Пять процентов. Не так много, но если производство пойдёт, это может быть стабильный доход. Плюс, коляски действительно нужны людям. Зачем держать изобретение при себе, если оно может принести пользу многим?

– Хорошо, – согласился я. – Передам чертежи. Но с условием – качество должно быть на уровне. Не хочу, чтобы коляски разваливались после первой прогулки.

– Разумеется! – заверил Глеб Иванович. – Я лично проконтролирую производство. Только лучшие мастера, только качественные материалы. Ставлю свою репутацию на кон!

Мы пожали друг другу руки, скрепляя договорённость.

– Отлично! – градоначальник потер ладони. – Завтра же пришлю к вам писаря. Составим договор, всё оформим как положено. Два экземпляра – один вам, один мне.

– Договорились, – кивнул я.

Мы ещё немного постояли, обсуждая детали. Княгиня Шуйская расспрашивала Машку о Сашке, Любава Матвеевна делилась советами по уходу за младенцами, Анна Николаевна восхищалась коляской.

Наконец мы распрощались. Градоначальник с супругой пошли дальше по улице, княгиня с племянницей свернули к собору. Мы двинулись обратно к карете.

– Егорушка, – тихо сказала Машка, когда мы остались одни, – ты всё правильно сделал. Пусть все мамочки с детками так гуляют. Это ведь и правда удобно.

Я обнял её за плечи:

– Ты права. Не нужно держать полезную вещь при себе. Пусть приносит пользу многим.

Мы дошли до кареты, Захар помог погрузить коляску. Машка села внутрь, устроив Сашку на руках. Я забрался следом.

По дороге домой я думал о разговоре с градоначальником. Пять процентов от выручки – это хорошо. Но главное не деньги. Главное – что изобретение пойдёт в народ. Родители смогут гулять с детьми без мучений, младенцы будут дышать свежим воздухом, качаясь в удобных колясках.

Ещё один шаг в правильном направлении. Маленький, но важный.

* * *

Вечером того же дня, когда я уже собирался подняться в кабинет, в дверь постучали. Матрёна открыла – на пороге стоял молодой человек в аккуратном сюртуке, с портфелем под мышкой.

– Егор Андреевич Воронцов? – вежливо спросил он.

– Да, это я, – ответил я, спускаясь в прихожую.

– Я от градоначальника Дубинина, – представился гость. – Иван Петрович Соколов, писарь городской управы. Прислан составить договор о передаче чертежей детской коляски.

Я удивлённо приподнял бровь:

– Так быстро? Мы же на завтра договорились!

Соколов улыбнулся:

– Глеб Иванович не любит откладывать дела. Велел срочно оформить всё как положено.

– Проходите, – я провёл его в кабинет.

Мы уселись за стол. Соколов достал из портфеля пачку бумаг, перо, чернильницу. Разложил всё аккуратно, прочистил горло:

– Значит так, Егор Андреевич. Договор стандартный. Вы передаёте права на использование чертежей детской коляски городской управе. Управа организует производство. Вам выплачивается пять процентов от общей выручки с продаж. Выплаты ежеквартальные, с предоставлением отчётности.

Он писал быстро, каллиграфическим почерком. Я следил за его рукой, проверяя формулировки.

– Всё верно, – кивнул я.

– Далее, – продолжал Соколов, – городская управа обязуется контролировать качество производства. Вы имеете право в любой момент проверить качество выпускаемых колясок. В случае выявления брака, управа обязуется приостановить производство до устранения выявленных недостатков.

– Хорошо, – согласился я.

Он дописал последний абзац, поставил точку, отложил перо:

– Вот, готово. Два экземпляра, как и велел Глеб Иванович. Прошу ознакомиться и подписать, если всё устраивает.

Я взял первый лист, внимательно прочитал. Всё было чётко, грамотно, без подводных камней. Пять процентов от выручки, ежеквартальные выплаты, контроль качества, право на проверку.

– Устраивает, – сказал я, беря перо.

Расписался на обоих экземплярах, поставил дату. Соколов тоже расписался как свидетель, поставил печать городской управы.

– Один экземпляр – вам, – он протянул мне документ. – Второй – Глебу Ивановичу. С этого момента договор считается заключённым.

Я аккуратно свернул свой экземпляр, убрал в ящик стола:

– Спасибо, Иван Петрович. Быстро сработали.

Он улыбнулся:

– Это моя работа, Егор Андреевич. Привык к срочным заданиям.

Я проводил его до дверей, попрощался. Когда он ушёл, я вернулся в кабинет, снова достал договор, перечитал.

Вот и всё. Теперь в Туле начнётся производство детских колясок. Через пару месяцев по улицам будут гулять десятки, а может, и сотни молодых родителей с такими же удобными колясками, как у нас.

Глава 16

Дни после заключения договора с градоначальником потекли в привычной, хоть и напряжённой суете. Я разрывался между заводом, где полным ходом шла подготовка к массовому производству механических ламп, и домом, где Машка осваивалась с ролью матери, а Сашка рос не по дням, а по часам.

Григорий с мастерами уже собирали второй и третий прототипы, отрабатывая технологию до мелочей.

В один из таких дней, когда я как раз собирался ехать на завод, во дворе послышался грохот телеги и зычный голос:

– Егор Андреевич! Я приехал!

Я выглянул в окно – у ворот стоял целый обоз, а на козлах первой телеги сидел, широко улыбаясь, мой тесть, Фома.

– Гости! – крикнул я, накидывая кафтан и сбегая по лестнице.

Я выскочил на крыльцо одновременно с Машкой, которая, услышав отцовский голос, бросилась ему навстречу.

– Батюшка! Приехал! – она кинулась к нему.

– Дочка! Машенька! – Фома спрыгнул с телеги, крепко обнял её, посмотрел на меня, его бородатое лицо расплылось в довольной улыбке. – Здравствуй, зятек! Принимай гостей!

– Всегда рад, Фома, проходи! – я крепко пожал его руку. – Какими судьбами?

– С добрыми вестями да с товаром! – он деловито оглядел свой обоз. – Привёз, что сделали в Уваровке. Стекло, фарфор, ножи булатные от Петьки – всё на продажу подготовил.

Я подошёл к телегам. Три воза, гружённые ящиками. Всё было аккуратно уложено, перевязано – ящики со стеклом, корзины с фарфором, свёртки с ножами. Уваровка работала как часы.

– А как там в деревне? – спросила Машка, не отпуская отца. – Как Степан? Как мужики?

– Всё в порядке, дочка, не волнуйся, – ответил Фома, входя с нами в дом. – Деревня цветёт! Картошку всю посадили, как ты велел, Егор Андреевич. Рядами, на глубину с ладонь, между кустами небольшой промежуток. Пшеницу, овёс тоже засеяли. А Степан-то наш, голова! Семь теплиц поставил, как ты учил!

Мы прошли в столовую. Матрёна тут же засуетилась, накрывая на стол – каша, молоко, пироги. Фома, усевшись, продолжал рассказывать:

– Семь теплиц! Мы уж редиску свою едим вовсю – сочная, сладкая! А огурцы – цвет завязывается уже! Народ работает, не ленится. Знают, что для себя стараются. Слава о нашей деревне уже по всей округе идёт. Люди просятся, хотят к нам переехать.

Машка всплеснула руками:

– Батюшка, как это здорово! Значит, свежие овощи уже есть!

– Ещё бы! – гордо сказал Фома. – Крестьяне в восторге. Говорят, никогда так рано овощи не ели. Обычно к июлю только созревают, а тут уже в мае редиску грызём!

Я кивнул, довольный. Теплицы работали именно так, как я и рассчитывал. Ранние овощи – это витамины, здоровье, разнообразие в питании.

В этот момент из комнаты вышла няня Агафья с Сашкой на руках. Фома замер, его взгляд приковало к маленькому свёртку.

– А это… это он? – благоговейно прошептал он.

– Он, батюшка, – улыбнулась Машка. – Внук твой, Александр.

Няня передала Сашку на руки деду. Фома, такой большой и грузный, взял внука с невероятной осторожностью, словно тот был сделан из тончайшего стекла. Он всматривался в крошечное личико, и по его щеке медленно скатилась слеза.

– Внук… – выдохнул он. – Кровь моя… Похож-то как… На тебя, Машенька, похож. Ну-ну, молодец какой! Крепенький, здоровенький! Весь в деда, весь в деда!

Я рассмеялся:

– Фома, ты же ещё толком не рассмотрел его!

– А мне и не нужно! – отмахнулся он. – Вижу – богатырь растёт!

Он не спускал Сашку с рук весь завтрак. Качал, что-то баюкал своим басом, с гордостью показывал Машке и мне. Сашка посопел, зевнул, но не заплакал – видимо, дедушкины объятия ему понравились.

– А где ночевать будешь, батюшка? – спросила Машка. – У нас гостевая комната есть, можешь остаться.

Он покачал головой:

– Спасибо, доченька, но я к Ричарду пойду. Договорился уже. У вас и так полный дом – бабушка, мать, отец, няня Агафья. Не хочу стеснять.

– Да какое стеснение! – возразила Машка. – Ты же семья!

– Знаю, знаю, доченька, – успокоил её Фома. – Но всё равно к Ричарду пойду. Там попросторнее будет. Да и Ричард один живёт – компания ему не помешает.

Я не стал настаивать. Ричард действительно жил теперь в отдельном доме рядом с лечебницей – два этажа, несколько комнат. Места хватало, и компания ему была бы только в радость.

– Ну что ж, – сказал я, поднимаясь из-за стола, – пойдем покажешь, что привёз.

Мы вышли во двор. Фома подошёл к первому возу, открыл один из них:

– Вот, стекло. Смотри, Егор Андреевич.

Я заглянул внутрь. Бутылки, аккуратно уложенные в солому. Стекло прозрачное, без пузырей, ровное. Семён не подвёл.

Второй воз – фарфор. Я открыл ящик, достал чашку. Белоснежная, тонкая, с синим узором по краю. Качество отличное.

– Митяй молодец, – похвалил я. – Научился расписывать.

– Ещё бы! – гордо сказал Фома. – Он теперь не только посуду делает, но и статуэтки. Барышням нравится – покупают.

Тут же был ящик с ножами. Я взял один, осмотрел. Булатный узор на клинке, рукоять из кости, идеальная балансировка. Петька не сбавлял планку.

– Отлично, – констатировал я. – Игорь Савельевич часть заберет сразу.

Фома кивнул:

– Он уже ждёт. Просил как приеду – сразу к нему.

Мы закончили разгрузку. Ящики сложили в сарае, под замок. Фома вытер пот со лба:

– Ну что, Егор Андреевич, может, сходим к Ричарду? Вещи мои отвезём, заодно повидаемся.

– Пошли, – согласился я.

* * *

Мы взяли вещи Фомы и направились к дому Ричарда. Дом был небольшой, но аккуратный – два этажа, свежешкуренные ставни, ухоженный двор.

Ричард встретил нас на пороге:

– Фома! Егор Андреевич! Проходите!

Мы вошли. Внутри было чисто, уютно. Ричард явно обустроился – мебель простая, но добротная, на стенах полки с книгами, на столе медицинские инструменты.

– Вот твоя комната, Фома, – Ричард показал на дверь слева. – Проходи, устраивайся.

Фома кивнул, понёс вещи. Мы с Ричардом остались в гостиной.

– Как дела, Ричард? – спросил я. – Освоился?

– Вполне, – улыбнулся он. – Дом хороший, просторный. Близко к лечебнице – это удобно.

– А как с работой? – уточнил я.

– Загружен по уши, – признался он. – Лечебница работает с утра до вечера. Пётр Иванович молодец – принимает пациентов, делает операции. Я ему ассистирую, обучаю молодых лекарей. Николай тоже помогает – составил учебные материалы, проводит лекции.

– Вот и отлично, – обрадовался я. – Значит, дело идёт.

Ричард кивнул:

– Идёт. И знаешь, Егор Андреевич, я счастлив. Впервые за долгое время чувствую себя нужным. Полезным.

Я похлопал его по плечу:

– Ты и есть нужный и полезный. Без тебя многие люди уже не выжили бы.

Фома вернулся, устроившись в своей комнате.

Попрощавшись с Фомой и Ричардом, я вернулся домой, но ненадолго – нужно было ехать на завод.

* * *

Следующие дни Фома проводил у нас. Каждый день приходил по несколько раз – играл с Сашкой, рассказывал Машке новости из Уваровки, помогал по хозяйству. Машка светилась от счастья – отец рядом, сын здоров, муж при деле. Фома не мог наглядеться на внука – то на руки брал, то качал, то приговаривал что-то ласковое.

Я тем временем продолжал работать на заводе. Производство механических ламп шло полным ходом. Григорий с командой собрали уже десять прототипов – все работали исправно.

И вот, через пару дней после приезда Фомы, меня вызвали на завод. Гонец от Давыдова передал, что прибыл важный гость, и моё присутствие необходимо. Я думал, опять какой-нибудь чиновник из столицы, но, приехав на завод, увидел у кабинета генерала знакомую фигуру – высокий, сухощавый, с пронзительным взглядом и седой бородой. Барон Сергей Михайлович Строганов.

– Сергей Михайлович! – я искренне обрадовался, подходя к нему. – Какими судьбами?

– Егор Андреевич! – он крепко пожал мне руку. – Вот, заехал лично поблагодарить и отчитаться.

Я ожидал, что он снова начнёт звать меня на Урал, но барон заговорил о другом. Мы прошли в кабинет Давыдова, который уже ждал нас.

– Егор Андреевич, ваши советы оказались бесценны! – начал Строганов без предисловий, едва мы сели. – Мы перестроили доменные печи по вашим чертежам, внедрили новые методы обработки. И результат превзошёл все ожидания! Качество металла улучшилось в разы, а скорость выплавки и обработки выросла на треть! На треть, вы представляете⁈

– Рад это слышать, – кивнул я. – Значит, всё сработало.

– Ещё как! – он хлопнул ладонью по столу. – Правда, поначалу не всё гладко было. Мастера старой закалки бунт подняли, не хотели по-новому работать. Забастовку объявили. Пришлось жёстко пресечь. Самых горластых выгнал, остальным объяснил – кто не хочет работать по-новому, может уходить. Через день все вернулись. А сейчас, когда увидели результат, сами рады. Работают с энтузиазмом!

– И металл теперь поставляете для нашего завода? – уточнил я, посмотрев на Давыдова.

Генерал довольно кивнул:

– Заключили договор на поставку лучшего уральского металла. Качество отменное. Как раз то, что нужно для наших новых стволов. Я, кстати, показал Сергею Михайловичу наш новый метод сверловки…

– Это гениально! – перебил его Строганов. – Спиральные свёрла, станок для глубокого сверления… Я двадцать лет в металлургии, но такого не видел! Точность, скорость, минимум брака! Егор Андреевич, вы совершаете промышленную революцию!

Я смущённо кашлянул:

– Стараемся во благо Отечества.

Давыдов, раскрасневшийся от гордости за свой завод, не мог удержаться:

– А это ещё не всё, Сергей Михайлович! Мы тут ещё кое-что изобрели. Григорий! – крикнул он в приоткрытую дверь. – А ну-ка неси сюда наш сюрприз!

Я понял, о чём речь. Через минуту в кабинет вошёл Григорий, неся в руках уже доведённый до ума прототип механической лампы.

– Ставь на стол, – скомандовал Давыдов.

Григорий поставил лампу на стол генерала. Строганов с любопытством наклонился, разглядывая незнакомый механизм.

– Это что за диковина? Музыкальная шкатулка?

– Почти, – усмехнулся Давыдов. – Григорий, заводи!

Григорий взялся за ключ, завёл пружину. Механизм ожил, защёлкали рычажки. И колба вспыхнула ярким, ровным голубовато-белым светом.

Строганов отшатнулся. Потом медленно, словно боясь, что это мираж, наклонился ближе. Он смотрел на светящуюся колбу, на механизм, снова на колбу. На его лице было то же выражение, что и у Глеба Ивановича несколько дней назад – смесь шока, недоверия и абсолютного восторга.

– Свет… без огня… – прошептал он. – Как?

Я коротко объяснил принцип работы – пружинный механизм, кристаллы кварца, электрические импульсы, водород в колбе. Барон слушал, не сводя глаз с лампы.

– Господи… – выдохнул он наконец. – Да с таким освещением мои заводы смогут работать круглосуточно! В три смены! Это же… это же удвоение производства!

Он резко повернулся ко мне:

– Егор Андреевич! Я заказываю партию! Мне нужно сто таких ламп! Двести! Сколько сможете сделать! Я плачу любую цену!

В этот момент в кабинет зашел Иван Дмитриевич. Я едва заметно кивнул ему.

– Сергей Михайлович, мы как раз налаживаем массовое производство, – сказал я. – Но заказы уже есть – от города и от завода. Вы будете третьим.

– Я готов ждать! – заявил Строганов. – Но у меня есть встречное предложение. Пришлите ко мне на Урал мастеров, которые научат моих людей делать такие лампы!

– Или вы можете прислать своих мастеров сюда, – предложил я. – Как раз сейчас первая группа учеников-оружейников заканчивает обучение и скоро уезжает. Можем организовать обмен опытом. Ваши люди приедут, поучатся у нас, мы у них, а потом вернутся на Урал и наладят производство на месте.

Строганов просиял:

– Это идеальный вариант! Я отберу лучших! Самых толковых, самых смышлёных!

Иван Дмитриевич шагнул вперёд:

– Это будет весьма полезно, Сергей Михайлович. Я как раз договорился о направлении к нам на обучение лекарей и мастеров из Москвы и Санкт-Петербурга, но специалисты с уральских заводов лишними точно не будут. Чем больше людей освоят новые технологии, тем быстрее пойдёт прогресс по всей империи.

Барон с энтузиазмом пожал мне руку, потом Давыдову, потом Ивану Дмитриевичу.

Мы ещё с час обсуждали детали. Строганов записывал, задавал вопросы, уточнял сроки и возможности. Наконец он поднялся:

– Господа, благодарю за гостеприимство и за плодотворный разговор. Я остановился в гостинице на Центральной улице. Пробуду в Туле несколько дней, порешаю свои дела, может, ещё что-то полезное увижу.

Давыдов предложил:

– Сергей Михайлович, может, поужинаем вместе сегодня? Обсудим детали договора о поставках металла для завода.

– С удовольствием, – согласился Строганов.

Они договорились о времени и месте. Строганов попрощался, уехал в своей карете.

Я остался с Иваном Дмитриевичем и Давыдовым.

– Полезный человек, этот Строганов, – заметил Иван Дмитриевич. – Влиятельный, богатый, с хорошими связями. И главное – понимает ценность новых технологий.

Давыдов согласился:

– Его заводы на Урале – одни из крупнейших в России. Если он внедрит наши технологии, это будет огромный вклад в развитие промышленности.

Я кивнул:

– Главное – чтобы знания распространялись. Чтобы не только в Туле, но и по всей России заводы работали эффективнее, качественнее.

Иван Дмитриевич посмотрел на меня:

– Егор Андреевич, вы правда не жалеете, что делитесь своими знаниями так щедро?

Я пожал плечами:

– А зачем жалеть? Знания – не золото, которое уменьшается, когда им делишься. Наоборот, чем больше людей знают, тем лучше для всех.

Он медленно кивнул:

– Мудрая позиция.

Мы разошлись по своим делам. Я вернулся в мастерскую, где Григорий с командой продолжали сборку ламп.

– Как дела? – спросил я.

– Собрали ещё три штуки, – отрапортовал Григорий. – Все работают. Но вот проблема – колбы кончаются. Из двадцати, что Митяй привёз, осталось всего пять.

Я нахмурился:

– Нужно срочно заказать ещё. Передам с Фомой, пусть делает новую партию. Штук пятьдесят, не меньше.

Григорий кивнул:

– А пружинные механизмы? Ювелир справляется?

– Пока справляется, – ответил я. – Но он один такую работу не потянет.

Савелий Кузьмич подошёл:

– Егор Андреевич, а может, попробовать сделать механизм попроще? Без такой ювелирной точности? Пусть не так красиво, зато быстрее и дешевле.

Я согласился. Идея разумная. Ювелирная работа – это долго и дорого. Если упростить механизм, сделать его более грубым, но функциональным, производство пойдёт быстрее.

– Попробуем, – решил я. – Савелий Кузьмич, возьми чертёж пружинного механизма. Подумай, как можно упростить. Убрать лишнее, сделать попроще. Главное – чтобы работал надёжно.

Он кивнул:

– Попробую. Дня через три-четыре покажу результат.

* * *

Вечером я вернулся домой. Фома сидел в гостиной, держа на руках спящего Сашку. Машка рядом вышивала.

– Егорушка! – она вскочила, поцеловала меня. – Как дела у тебя?

– Хорошо, – ответил я, садясь рядом с Фомой. – Строганов приехал. Барон с Урала. Очень доволен нашими технологиями. Заказал партию ламп для своих заводов и хочет обменяться мастерами.

Фома заинтересованно посмотрел на меня:

– Дело хорошее. Обмен опытом всегда полезен, – сказал он тихо, боясь разбудить Сашку.

Мы ещё немного поговорили. Потом Фома передал мне Сашку, поднялся:

– Ну что ж, пойду я. Ричард ждёт к ужину.

– А может у нас оставайся?

– Да нет, спасибо. Может завтра отобедаю у вас. Ричарду обещал, что к ужину приду – тот будет ждать со своим английским воспитанием.

Машка проводила отца до дверей. Я остался с Сашкой на руках. Сын посопел, приоткрыл глазки, посмотрел на меня – и снова заснул.

Я качал его, прокручивая сегодняшний день. Строганов, Давыдов, Иван Дмитриевич, обмен мастерами, новые договоры.

Медленно, постепенно, но то, что я делаю приводит к лучшему.