Текст книги "Воронцов. Перезагрузка. Книга 9 (СИ)"

Автор книги: Ян Громов

Соавторы: Ник Тарасов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 6

Паровая машина на заводе работала без сбоев уже третьи сутки, Григорий с мастерами приступили к сборке второй, резервной. Ричард прислал записку с восторженным отчётом о новой партии эфира в ампулах. Всё шло по плану.

Я вернулся домой уставший, но довольный – день выдался насыщенным. Захар принял у меня лошадь, и я направился к дому. Но едва ступил на крыльцо, как Матрёна выглянула из-за двери с каким-то странным выражением лица – смесь любопытства и лёгкой тревоги.

– Егор Андреевич, у вас гостья, – прошептала она заговорщицки. – В гостиной ждёт. Дама знатная, в мундире.

Я нахмурился. Дама в мундире? Неужели…

Я прошёл в прихожую, стянул сапоги, накинул домашний халат поверх рубахи и направился в гостиную. Открыл дверь – и действительно, у камина в кресле сидела Надежда Андреевна Дурова. В своём кавалерийском мундире, при сабле, со спокойным, но внимательным взглядом.

– Надежда Андреевна! – я вошёл, протягивая руку. – Какая неожиданность! Рад вас видеть.

Она поднялась, пожала мне руку крепко, по-мужски:

– Добрый вечер, Егор Андреевич. Простите за визит без предупреждения. Дело не терпит отлагательств.

– Всё в порядке? – насторожился я.

Я жестом пригласил её снова сесть, сам устроился в кресле напротив:

– Слушаю вас.

Матрёна принесла чай, поставила поднос на столик и тихонько вышла. Надежда Андреевна взяла чашку, отхлебнула, потом посмотрела на меня прямо:

– Егор Андреевич, вы в курсе, что ваши успехи на заводе уже не секрет для высшего военного командования?

Я медленно кивнул:

– Догадывался. Иван Дмитриевич упоминал, что наверху интересуются.

– Интересуются – мягко сказано, – усмехнулась она. – Генерал-фельдмаршал Кутузов лично запрашивал отчёт о новых ружьях. Военный министр тоже в курсе. Все понимают – война с Францией неизбежна. Вопрос только времени. Месяцы, может, год-два. И всем очевидно, что наше оружие уступает французскому.

Конечно, я знал об этом. Франция набирала силу, и столкновение было неизбежным.

– Понимаю, – сказал я. – И что от меня хотят?

Надежда Андреевна поставила чашку, сложила руки на коленях:

– Чтобы вы сосредоточились на оружии. Полностью. Это дело первостепенной государственной важности.

Я поднял бровь:

– То есть, бросить всё остальное? Клинику? Обучение мастеров?

– Именно, – твёрдо сказала она. – Оружие – приоритет. Всё остальное – второстепенно.

Я почувствовал, как внутри закипает раздражение. Секунду помолчал, сдерживаясь, потом спокойно ответил:

– Надежда Андреевна, с уважением к вам и к высшему командованию, но это невозможно.

Она чуть прищурилась:

– Почему?

– Потому что клиника не менее важна для войны, чем оружие, – я наклонился вперёд, глядя ей в глаза. – Знаете, сколько солдат погибает не от вражеских пуль, а от ран, которые не смогли правильно залечить? От гангрены, от заражения крови, от болезней в лазаретах? Больше половины потерь – это не боевые потери, это потери от плохой медицины.

– Я в курсе, – кивнула она. – Сама видела, как люди умирают от пустяковых ран.

– Вот именно! – сказал я. – Клиника обучает врачей современным методам. Эфир позволяет делать операции, которые раньше были невозможны. Антисептика снижает смертность в разы. Если мы остановим это – мы потеряем тысячи солдат, которых могли бы спасти!

Надежда Андреевна молчала, обдумывая мои слова. Потом медленно кивнула:

– Вы правы. Но приказ есть приказ.

– Приказ? – переспросил я. – Официальный?

Она покачала головой:

– Нет, официального приказа нет. Это… пожелание. Настоятельная просьба сверху.

Я выдохнул:

– Надежда Андреевна, давайте начистоту. Это же не ваша инициатива?

Она усмехнулась:

– Прямолинейны, как всегда. Нет, не моя. Меня отправили передать вам это пожелание.

– И что вы сами думаете?

Она помолчала, потом ответила честно:

– Я разговаривала с Иваном Дмитриевичем. И с Давыдовым. Оба говорят одно и то же – вы и так делаете невозможное. Разрываетесь между десятком дел, и каждое ведёте на высшем уровне. Если заставить вас бросить всё ради одного проекта – мы потеряем остальные. А они не менее важны.

Я кивнул:

– Вот и я о том же. Военные видят только оружие. Но война – это не только стрельба. Это логистика, медицина, обучение людей, снабжение. Всё это нужно развивать параллельно.

– Я понимаю, – согласилась она. – Поэтому я вам и говорю – это не моя инициатива. Я должна была передать пожелание. Но как вы поступите – решайте сами.

Я посмотрел на неё с благодарностью. Она могла надавить, использовать свои связи, пригрозить. Но не стала. Предоставила мне выбор.

– Спасибо, Надежда Андреевна, – искренне сказал я. – Ценю вашу честность.

Она кивнула:

– Просто не останавливайтесь, Егор Андреевич. Делайте то, что считаете нужным. Я прикрою вас наверху, насколько смогу. Но результаты по оружию нужны. Чем быстрее, тем лучше.

– Результаты будут, – пообещал я. – Уже через месяц мы начнём испытания новых стволов. Если всё пойдёт хорошо – к лету запустим массовое производство.

– К лету? – она подняла бровь. – Это через четыре месяца.

– Да, – подтвердил я. – Нельзя быстрее. Нужно отладить технологию. Если мы начнём гнать брак ради скорости – толку не будет.

Надежда Андреевна вздохнула:

– Понимаю. Передам наверх. Посмотрим, как отреагируют.

Мы помолчали. Я налил себе ещё чаю, отхлебнул. Она тоже взяла свою чашку.

– Кстати, – сказала она вдруг, – слышала, вы коляску для ребёнка придумали. Хитрое устройство.

Я усмехнулся:

– Новости быстро разлетаются.

– Мне Иван Дмитриевич рассказал, – улыбнулась она. – Сказал, что вы даже в мелочах умудряетесь изобретать что-то новое.

– Это не мелочь, – возразил я. – Это для моего будущего ребёнка. Удобство, комфорт, безопасность.

– Согласна, – кивнула она. – Кстати, как Мария Фоминична? Беременность протекает хорошо?

– Пока да, – ответил я. – Пётр Иванович регулярно проверяет, говорит, что всё в норме.

– Дай Бог, чтобы всё прошло благополучно, – искренне сказала она.

Я кивнул:

– Спасибо.

Мы ещё немного поговорили о разном – о заводе, о клинике, о планах на будущее.

Наконец она поднялась:

– Ну что ж, Егор Андреевич, мне пора. Завтра утром выезжаю обратно в полк.

Я тоже встал, проводил её до двери:

– Спасибо, что предупредили. И спасибо за поддержку.

Она пожала мне руку:

– Делайте своё дело. Россия в вас нуждается.

Я проводил её до ворот, где уже ждал её конь. Она ловко вскочила в седло, кивнула мне и поскакала прочь.

Я вернулся в дом. За столом уже сидели Машка, отец, мать и бабушка. Няня Агафья суетилась, разливая щи по мискам.

– Ну что, сын, – спросил отец, – какие новости?

Я коротко пересказал разговор с Надеждой Андреевной, опустив некоторые детали. Отец слушал внимательно, хмурясь.

– Значит, наверху торопят, – резюмировал он. – Это понятно. Война на носу, всем нужно оружие. Но ты прав – нельзя всё бросать ради одного проекта.

– Вот и я так думаю, – согласился я.

Бабушка неожиданно вмешалась:

– Егорушка, а ты не думал взять себе помощников? Толковых людей, которым можно доверить часть дел?

Я задумался. Действительно, помощники мне нужны. Но кому можно доверить? Григорий – отличный мастер, но он и так загружен работой на заводе. Ричард – прекрасный врач, но он занят клиникой. Савелий Кузьмич – золотые руки, но он кузнец, а не управленец.

– Нужны люди с головой, – сказал отец. – Не просто исполнители, а те, кто может думать, принимать решения.

– Знаю, – кивнул я. – Только где таких взять?

– А Фома? – предложила мать. – Он же толковый, торговлей хорошо управляет.

– Фома занят торговлей, – возразил я. – Он и так незаменим. Если я заберу его на другие дела, торговля встанет.

Мы помолчали, размышляя. Потом бабушка сказала:

– А вот тот молодой учитель, как его… Николай?

– Николай Фёдоров, – вспомнил я. – Он ещё зимой ко мне обращался, просился в ученики.

– Вот-вот, – кивнула бабушка. – Говорили, что он толковый, образованный. Может, его привлечь?

Я задумался. Николай Фёдоров. Молодой учитель, лет двадцати пяти. Я его помнил – невысокий, худощавый, с умными глазами. Говорил грамотно, задавал толковые вопросы. Тогда я его отправил восвояси – времени не было разбираться. Но сейчас…

– Интересная мысль, – медленно сказал я. – Нужно с ним встретиться, поговорить. Посмотреть, на что он способен.

– Вот и правильно, – одобрила бабушка. – Одному не справиться. Нужна команда.

Утро следующего дня началось с обычной суеты. Машка проснулась рано и хлопотала на кухне вместе с Матрёной – видать соскучилась по готовке. Бабушка пила чай в гостиной, листая какую-то книгу. Отец уехал по своим делам ещё на рассвете.

Я сидел в кабинете, разбирая бумаги. Чертежи, расчёты, отчёты с завода. Голова шла кругом от количества дел, которые требовали моего внимания.

Разговор с бабушкой заставил задуматься о помощниках, кандидатура Николая Федорова показалась весьма подходящей.

Я позвал Захара:

– Захар, помнишь того молодого учителя? Николай Фёдоров.

– Помню, Егор Андреевич, – кивнул он. – Невысокий такой, худощавый.

– Вот именно. Найди его. Привези сюда. Нужно поговорить.

– Слушаюсь, – Захар козырнул и вышел.

Я вернулся к бумагам, но сосредоточиться не мог. Мысли крутились вокруг предстоящего разговора. Что я вообще предложу этому Николаю? Какую именно работу? Он учитель, а мне нужен… Кто? Помощник? Организатор? Методист?

Прошло около трёх часов, когда во дворе послышался топот копыт. Я выглянул в окно – Захар вернулся. Рядом с ним шёл молодой человек в простом, но опрятном сюртуке, с небольшим узелком за спиной.

Я вышел на крыльцо. Николай Фёдоров выглядел взволнованным, но держался с достоинством. Увидев меня, он снял шляпу и поклонился:

– Добрый день, Егор Андреевич. Захар сказал, что вы меня искали.

– Добрый день, Николай, – кивнул я. – Проходи в дом.

Мы прошли в кабинет. Я указал ему на кресло напротив своего стола:

– Садись. Чаю хочешь?

– Не откажусь, – признался он.

Я позвал Матрёну, она принесла чай с печеньем. Николай сидел прямо, сложив руки на коленях, явно нервничая.

– Расслабься, – улыбнулся я. – Я не кусаюсь. Как дела? Чем занимаешься сейчас?

Он отхлебнул чаю:

– Да вот… работы, которую хотел бы – не нашёл, Егор Андреевич. Частные уроки дают мало. Решил было в Москву податься. Договорился с купцами, что подвезут. Сегодня как раз собирался выезжать.

– Вот как, – задумчиво протянул я. – А почему ко мне не пришёл? Ведь знал, что я в Туле?

Николай смущённо опустил глаза:

– Да как-то… не решился, Егор Андреевич. Один раз уже подходил зимой, а вы, видать, забыли. Подумал, что не до меня вам.

Я почувствовал укол совести. Действительно, забыл о нём напрочь. Столько дел свалилось, что мелочи вылетали из головы.

– Есть такое, – признался я честно. – Забыл. Дел было невпроворот. Но сейчас вспомнил. И вовремя.

Он поднял на меня удивлённый взгляд:

– Вовремя?

– Да, – я сидел сцепив пальцы на животе. – У меня есть для тебя работа. Причём сразу два дела. И оба связаны с твоей профессией.

Николай весь подался вперёд, в его глазах вспыхнул интерес:

– Я слушаю, Егор Андреевич!

– На заводе идёт обучение мастеров, – начал я объяснять. – Григорий Сидоров, мой главный помощник там, обучает их новым технологиям. Стандартизация, взаимозаменяемость деталей, работа с точными инструментами. То же самое происходит в клинике – Ричард, главный врач, обучает лекарей современным методам лечения. Эфирный наркоз, антисептика, хирургия.

Николай кивал, слушая не отрываясь.

– Проблема в том, – продолжал я, – что и Григорий, и Ричард – отличные специалисты в своём деле. Но они не педагоги. Они знают, что делать, но не всегда умеют правильно это объяснить. Информацию подают хаотично, без системы. Ученики путаются, теряют нить.

– Понимаю, – медленно сказал Николай. – Это распространённая проблема. Мастер своего дела не всегда хороший учитель.

– Вот именно! – подтвердил я. – И тут нужен ты. Понимаю, что ты ни в медицине, ни в тонкой технике не силён. Но твоя задача – не стать мастером или врачом. Твоя задача – составить грамотный подход к преподаванию. Выстроить лекции так, чтобы слушатели были вовлечены, чтобы информация подавалась постепенно, логично, чтобы одно вытекало из другого.

Николай слушал, и я видел, как в его голове уже начинают крутиться шестерёнки. Он прикусил губу, задумавшись:

– То есть… моя роль – учитель, наставник? Тот, кто структурирует знания, которые дают специалисты?

– Совершенно верно, – обрадовался я его сообразительности. – Ты будешь работать с Григорием и Ричардом. Слушать, что они говорят, как они это говорят. А потом помогать им выстроить это в логичную, понятную систему. Может, даже конспекты составить, планы занятий.

– Это очень интересно, – Николай явно загорелся идеей. – Я никогда не занимался именно такой работой, но идея мне нравится. А сколько времени на это отводится?

– Думаю, на заводе тебе недели хватит, – прикинул я. – Может, чуть больше. Григорий проводит занятия регулярно, ты поприсутствуешь, поймёшь, в чём проблемы, поможешь их решить. То же самое с Ричардом в клинике. Можешь и совмещать – день на заводе, день в клинике. Разберёшься сам, как тебе удобнее.

– А оплата? – осторожно спросил он.

Я усмехнулся. Практичный парень.

– Будешь получать жалованье. Скажем… пятнадцать рублей в месяц.

Николай побледнел:

– Пятнадцать рублей⁈ Егор Андреевич, это очень щедро! Учителя получают меньше!

– Ты будешь делать важную работу, – сказал я твёрдо. – Работу, которая напрямую влияет на качество обучения мастеров и врачей. А от них зависят жизни людей, качество продукции, развитие промышленности. Так что ты стоишь этих денег.

Он молчал, переваривая информацию. Потом медленно кивнул:

– Я согласен, Егор Андреевич. Очень согласен. Спасибо за доверие. Это большая ответственность.

– Вот и отлично, – я хлопнул в ладоши. – Тогда вот что. Завтра утром пойдёшь на завод. Найдёшь там Григория Сидорова – высокий такой, лет сорока, с бородой. Скажешь, что ты от меня, что будешь помогать с правильным построением лекций. Сам тоже присутствуй на занятиях, слушай, вникай. Может, и втянешься в технику, как хотел – тогда вообще цены тебе не будет.

Николай быстро кивал, уже мысленно составляя план:

– Понял, Егор Андреевич. Григорий Сидоров, на заводе. От вас. Помощь в построении лекций.

– Потом то же самое сделаешь у Ричарда в клинике, – продолжил я. – Я с ним переговорю, предупрежу о тебе. Подойдёшь, представишься, скажешь, что от меня. Он человек открытый, будет рад помощи.

– А если у меня возникнут вопросы? – спросил Николай. – Или если я столкнусь с какими-то проблемами?

– Приходи сразу ко мне, – ответил я. – Или шли записку. Я проверю твою работу через неделю. Посмотрю, что получится, дам советы, если нужно.

Николай встал, вытянулся:

– Сделаю, Егор Андреевич. Спасибо за доверие. Слышал я и про завод, и про клинику. Это действительно очень ответственно. Ещё раз спасибо.

Я тоже поднялся, протянул ему руку:

– Иди работай, Николай. Покажи, на что способен.

Мы пожали друг другу руки. Николай взял свой узелок, и я проводил его до двери.

– Матрёна! – позвал я экономку. – Проводи Николая.

Я почувствовал удовлетворение. Первый шаг сделан. Помощник найден. Посмотрим, что из этого выйдет.

Вечером, за ужином, я рассказал семье о Николае. Машка отнеслась с интересом, бабушка кивала одобрительно. Отец был более скептичен:

– Присмотрись, что он из себя представляет. Говорить красиво многие умеют. А вот дело делать – не все.

– Проверим, – согласился я. – Неделя покажет.

На следующее утро я поехал в клинику – нужно было предупредить Ричарда о новом помощнике. Застал его в операционной, где он как раз объяснял двум молодым лекарям, как правильно накладывать швы.

– Ричард, – окликнул я его, когда он закончил демонстрацию. – Можно тебя на минутку?

– Конечно, Егор Андреевич, – он передал иглу одному из учеников. – Практикуйтесь, господа, как я показал.

Мы вышли в коридор. Я коротко рассказал ему про Николая Фёдорова.

– Учитель? – переспросил Ричард. – Наставник? Это… интересная идея. Признаюсь, я действительно иногда путаюсь в объяснениях. Столько всего нужно рассказать, что не знаешь, с чего начать.

– Вот именно, – кивнул я. – Николай поможет тебе структурировать знания. Выстроить программу обучения так, чтобы другие лекари не тонули в информации, а постепенно её усваивали.

– Когда он придёт? – спросил Ричард.

– Думаю, через пару дней, – прикинул я. – Сначала он на заводе поработает, разберётся, что к чему. Потом к тебе подойдёт.

– Хорошо, – согласился Ричард. – Буду ждать. Помощь не помешает.

Мы ещё немного поговорили о текущих делах клиники – Ричард отчитался о трёх успешных операциях за последнюю неделю, о растущем потоке пациентов.

Через пару дней, я отправился на завод – хотелось посмотреть, как Николай вписывается в коллектив.

Нашёл его в механическом корпусе, где Григорий как раз проводил занятие с группой мастеров. Николай сидел в сторонке, на деревянной скамье, и усердно что-то записывал в тетрадь. Иногда он поднимал голову, слушая Григория, потом снова склонялся над записями.

Григорий объяснял принцип работы штангенциркуля, показывая, как правильно измерять детали. Мастера слушали внимательно, но я видел, что некоторые путаются. Григорий повторял одно и то же по нескольку раз, но структуры в объяснении не было.

Николай это тоже заметил. Когда был перерыв, Николай обратился к Григорию:

– Простите, можно вас спросить?

Григорий обернулся:

– Конечно, Николай, говорите.

– А не лучше ли сначала объяснить общий принцип измерения, потом показать устройство штангенциркуля, а уж потом переходить к практике? – осторожно предложил Николай. – Мне кажется, мастера путаются, потому что вы сразу в детали углубляетесь, а общую картину не даёте.

Григорий задумался. Потом медленно кивнул:

– Пожалуй, вы правы. Я как-то не подумал об этом.

– Попробуйте немного по-другому, – предложил Николай, поднимаясь со скамьи. – Начните с того, зачем вообще нужны точные измерения. Потом объясните, какие бывают инструменты. Потом покажете, как устроен штангенциркуль. И только после этого переходите к практике.

Григорий согласно кивнул:

– Хорошо. Давайте попробуем.

Когда перерыв закончился, Григорий сказал, что сейчас в лекции мне поможет Николай.

Тот подошёл к мастерам, взял мел и начал рисовать на доске простую схему. Говорил он спокойно, понятно, постепенно выстраивая логическую цепочку. Мастера слушали, и я видел, как их лица проясняются – они начинают понимать.

Я усмехнулся про себя. Похоже, с Николаем я не прогадал. Парень действительно умеет учить.

Через неделю я снова встретился с ним, чтобы обсудить результаты. Он пришёл в мой кабинет с толстой тетрадью, исписанной мелким, аккуратным почерком.

– Ну что, как успехи? – спросил я, усаживая его в кресло.

Николай раскрыл тетрадь:

– Егор Андреевич, неделя была очень насыщенной. На заводе я составил план занятий на месяц вперёд. Разбил материал на блоки – сначала теория, потом практика. Григорий одобрил. Мастера тоже довольны – говорят, что стало понятнее.

– Отлично, – одобрил я. – А с Ричардом виделся?

– Да, был у него три раза, – кивнул Николай. – Там сложнее. Медицина – это не техника. Тут нельзя всё разложить по полочкам так просто. Но я попробовал выстроить программу обучения для лекарей. Разделил на модули – анатомия, хирургия, использование эфира, антисептика. Ричард сказал, что это хорошая идея.

Я листал его записи. Всё было грамотно расписано, с примерами и пояснениями.

– Николай, – сказал я искренне, – ты молодец. Именно такого результата я и ждал.

Он застенчиво улыбнулся:

– Спасибо, Егор Андреевич. Мне самому это очень интересно. Я втянулся, как вы и говорили. Даже начал разбираться в технике – Григорий разрешил мне попробовать поработать на токарном станке.

– Вот и прекрасно, – я захлопнул тетрадь, протягивая её обратно. – Продолжай в том же духе. Если будут вопросы или проблемы – сразу ко мне.

– Обязательно, – пообещал Николай.

Глава 7

Неделя пролетела в привычной круговерти дел. Я курсировал между заводом, клиникой и домом.

Вторая паровая машина была собрана и испытана – работала безукоризненно. Фёдор Лукич со своей бригадой начал подключать к системе новые станки. Производительность токарного цеха выросла почти вдвое. Давыдов сиял от счастья, показывая отчёты с цифрами.

Но сегодня я стоял в другом цехе – там, где мастера собирали ружья. Точнее, пытались собирать из новых, качественных стволов, которые мы начали производить путем сверления.

Григорий стоял рядом, держа в руках ствол – идеально ровный, с гладкими стенками одинаковой толщины. Фёдор Железнов, мастер-кузнец, только что закончил его обработку и теперь гордо демонстрировал результат.

– Вот, Егор Андреевич, – говорил Фёдор, поглаживая ствол как драгоценность. – Ровный, как струна. Толщина стенок одинаковая по всей длине. Проверяли калибром – отклонение не больше волоска.

Я взял ствол, осмотрел на свет. Действительно, работа была превосходной. Внутренняя поверхность блестела, отполированная до зеркального блеска. Никаких раковин, никаких неровностей.

– Отличная работа, Фёдор, – похвалил я. – Такие стволы будут служить годами.

Рядом стоял мастер-оружейник Василий Петрович, сухощавый мужчина лет пятидесяти. Он собирал замки для этих новых ружей. Сейчас держал в руках готовый замок – сложный механизм из десятков деталей: курок, огниво, кремень, пружины, винты.

Я взял у него замок, осмотрел. Всё было сделано аккуратно, каждая деталь подогнана. Но смотря на этот архаичный кремнёвый механизм, я чувствовал растущее раздражение.

Кремнёвый замок был ненадёжен по самой своей природе. Кремень изнашивался, огниво тупилось, искра не всегда появлялась с первого раза. В сырую погоду вообще не работало. Солдаты в бою зависели от капризов погоды и качества кремня – это же абсурд!

Я несколько раз взводил курок, отпускал. Щёлк, чирк – искра, но слабая. Ещё раз. Щёлк, чирк – искры нет вообще. Третий раз – искра есть, но куда она полетит, в какую сторону – непонятно.

– Василий Петрович, – спросил я, – как часто эти замки отказывают?

Он пожал плечами:

– Бывает по-разному. В хорошую погоду – из десяти выстрелов, может, один-два осечки. В сырую – каждый второй. Иногда и больше.

– То есть, солдат целится во врага, нажимает на спуск, а ружьё не стреляет?

– Ну да, – согласился он. – Приходится кремень менять или огниво подчищать.

Я посмотрел на замок в своих руках. В голове начала формироваться идея. Смутная поначалу, но с каждой секундой становящаяся всё яснее.

Кремень… Искра… Но ведь искру можно получить и по-другому!

Я вспомнил университетский курс физики. Пьезоэлектрический эффект. Некоторые кристаллы – например, кварц – при механическом сжатии создают электрический заряд. А электрический заряд может дать искру.

Кварц! У нас же есть кварц в Уваровке! Мы его используем для стекла, но можно использовать и для этого!

Идея захватила меня полностью. Я стоял, глядя на кремнёвый замок, и в голове уже складывался новый механизм. Простой. Надёжный. Не зависящий от погоды.

– Григорий! Савелий Кузьмич! – позвал я.

Они подошли, глядя на меня с любопытством.

– Пошли, – сказал я коротко. – Нужно подумать.

Мы прошли в небольшую мастерскую рядом с токарным цехом – там стоял верстак, были инструменты, чертёжные принадлежности. Я закрыл за нами дверь, чтобы нас не отвлекали.

– Смотрите, – начал я, кладя кремнёвый замок на верстак. – Вот наша проблема. Кремень, огниво, искра. Всё это ненадёжно, капризно, зависит от погоды и износа деталей.

Григорий кивнул:

– Да, это правда. Мы и сами знаем. Но что делать? Все так делают, другого способа нет.

– Есть, – твёрдо сказал я. – Другой способ есть. И мы его сейчас придумаем.

Савелий Кузьмич скептически хмыкнул:

– Ну-ну, посмотрим.

Я взял лист бумаги, разложил на верстаке, достал кусочек угля. Начал рисовать.

– Представьте себе вот что, – говорил я, набрасывая схему. – Вместо всего этого сложного механизма с курком, кремнем и огнивом, мы сделаем совершенно новую систему.

Я нарисовал небольшой прямоугольник.

– Это будет кристалл кварца. Небольшой, размером с ноготь большого пальца. Его мы поместим в специальную камеру внутри замка.

– Кварц? – переспросил Григорий. – Самый обыкновенный кварц?

– Именно, – подтвердил я. – Но только не любой, а особый – прозрачный, без трещин. Такие кристаллы обладают удивительным свойством.

Я нарисовал рядом молоточек.

– Когда вы нажимаете на спусковой крючок, он приводит в действие вот этот маленький молоточек. Молоточек с силой ударяет по кристаллу кварца.

– И что? – не понял Савелий. – Кристалл разобьётся же.

– Нет, не разобьётся, если правильно всё устроить, – возразил я. – Кристалл сжимается от удара. И вот тут начинается самое интересное. Когда кварц сжимается, внутри него возникает… как бы это объяснить проще…

Я задумался, подбирая слова. Электричество они не знают. Нужно объяснить на понятном языке.

– В кристалле возникает особая сила, – продолжил я. – Её не видно, но она есть. Эта сила может создать искру. Яркую, мощную, надёжную.

Григорий и Савелий переглянулись. В их глазах читалось недоверие, смешанное с любопытством.

– Искра из кварца? – медленно проговорил Григорий. – Без кремня и огнива?

– Без кремня и огнива, – подтвердил я. – Чистая искра, которая возникает каждый раз, когда вы ударяете по кристаллу.

Я продолжил рисовать. Добавил тонкую линию от кристалла.

– Эта искра будет проскакивать по тонкому проводу, – объяснял я. – Провод мы сделаем из меди – она хорошо проводит эту силу. Провод пойдёт от кристалла прямо к пороху.

– К пороху? – насторожился Савелий. – А как порох хранить? Сыпучий же он, рассыпется.

– Не будет сыпучим, – возразил я. – Мы поместим небольшую порцию пороха в специальную капсулу. Вот так.

Я нарисовал маленький цилиндрик.

– Это будет металлический колпачок, – объяснял я, показывая на рисунке. – Внутри – щепотка пороха. Сверху – тонкая мембрана, которую прокалывает провод с искрой. Искра попадает на порох, порох вспыхивает, огонь через специальное отверстие идёт в ствол и поджигает основной заряд.

Я выпрямился, глядя на них.

– Понимаете? Никакого кремня, никакого огнива. Только механика и кварц. Система простая, надёжная и – самое главное – работает в любую погоду. Хоть в дождь, хоть в снег.

Григорий молчал, пытаясь переварить информацию. Савелий Кузьмич почесал бороду, хмурясь.

– Егор Андреевич, – наконец сказал Григорий, – а вы уверены, что это сработает? Что кварц даст искру?

– Абсолютно уверен, – твёрдо ответил я. – Это проверенный способ. Я сам видел, как это работает.

Это была полуправда. Я не видел именно пьезоэлемент в ружейном замке – в моё время такого не было, давно уже использовали капсюли с гремучей ртутью. Но я отлично знал физику, знал, что пьезоэффект работает. И знал, что можно создать простейший механизм на его основе.

– А где взять такой кварц? – спросил Савелий.

– В Уваровке, – ответил я. – У нас там месторождение песка кварцевого. И я видел небольшие кварцевые кристаллы. Просто цель не ставил их собирать. Нужно только отобрать правильные кристаллы – прозрачные, без трещин, одного размера. А сейчас, я думаю, можно у ювелиров взять или у купцов заказать.

– И как их обрабатывать? – продолжал допытываться Савелий.

– Шлифовать, – объяснил я. – Придать им правильную форму. Это ювелирная работа, но не сложная. Главное – точность.

Григорий наклонился над чертежом, изучая детали.

– А молоточек? Как он будет работать?

Я дорисовал механизм спуска.

– Вот смотри. Когда солдат нажимает на спусковой крючок, освобождается пружина. Пружина толкает молоточек, молоточек ударяет по кварцу с определённой силой. Не слишком слабо – иначе искры не будет. Но и не слишком сильно – чтобы кристалл не раскололся.

– А силу удара как рассчитать? – спросил Савелий.

– Опытным путём, – честно ответил я. – Сделаем несколько вариантов, испытаем. Найдём оптимальный.

Григорий задумчиво кивал:

– А провод этот медный… Он же должен быть очень тонким?

Я одобрительно посмотрел на него – соображает быстро.

– Да, тонким. Толщиной с волос, может, чуть толще. Изолировать его можно воском или смолой, чтобы искра шла туда, куда нужно, а не рассеивалась.

– А капсула с порохом? – подключился Савелий. – Как её делать?

Я нарисовал капсулу подробнее.

– Латунь или медь. Цилиндрическая форма, высотой примерно с половину мизинца. Внутри – щепотка пороха, очень мелкого помола. Сверху – тонкая мембрана из фольги или пергамента. Провод проходит через эту мембрану, конец провода касается пороха. Искра проскакивает, порох вспыхивает.

Савелий взял чертёж, поднёс ближе к свету, разглядывая.

– Хитро придумано, – пробормотал он. – Очень хитро. Только вот работать будет?

– Будет, – уверенно сказал я. – Гарантирую.

Григорий посмотрел на меня:

– А сколько времени займёт сделать первый образец?

Я прикинул в уме. Кварц можно спросить у ювелира, сказать ему как обработать. Механизм молоточка – несколько дней работы для хорошего мастера. Провод – можно вытянуть из меди. Капсула – простая штамповка.

– Неделя, – ответил я. – Максимум две, если не все материалы будут.

– А если сработает, – медленно сказал Григорий, – то это же переворот. Полный переворот в оружейном деле.

– Вот именно, – согласился я. – Наши ружья станут надёжнее французских. Быстрее в перезарядке. Не будут отказывать в плохую погоду.

Савелий Кузьмич наконец отложил чертёж, посмотрел на меня прямо:

– Егор Андреевич, вы понимаете, что если это действительно сработает, то каждая армия в Европе захочет такие ружья?

Я кивнул:

– Понимаю. Поэтому и нужно действовать быстро. Внедрить технологию, запустить массовое производство, пока конкуренты не догадались.

– И секрет держать, – добавил Григорий. – Чтобы никто не узнал, как это устроено.

– Именно, – подтвердил я. – Производство капсул и кристаллов – отдельно. Сборка замков – отдельно. Никто не должен видеть полную картину, кроме нас троих.

Мы помолчали. Савелий Кузьмич ходил взад-вперёд по мастерской, явно обдумывая всё услышанное. Григорий снова склонился над чертежом, изучая детали.

– Ладно, – наконец сказал Савелий. – Попробуем. Только давайте по порядку. Что нужно в первую очередь?

Я взял чистый лист, начал составлять список.

– Первое – кварц. Сегодня же зайду к ювелиру, который иголки мне делал.

– Второе? – подсказал Григорий.

– Второе – медная проволока. Очень тонкая. Савелий, ты сможешь её вытянуть?

Он кивнул:

– Смогу. У меня есть волочильная доска. Протяну через неё медь, получится тонко.

– Отлично. Третье – капсулы. Григорий, найди мастера, который сможет из стали сделать капсулу. Нужно сделать пробные образцы. Покажи ему чертёж, пусть попробует.