Текст книги "Архимаг (СИ)"

Автор книги: Ян Бадевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 29

Многомерность – штука универсальная.

Ключевое слово здесь – «много».

Применив нужную технику, опытный маг способен заглянуть и в иные пространства. Например, в смежные реальности. Чтобы увидеть лабиринт, выстроенный Чертёжником, я активировал «сквозной транс». И то, что мне открылось, вызвало тёплую усмешку.

Живой Хаос просачивался с одного уровня реальности на другой.

Искал меня.

А по следу монстра шла четвёрка архимагов.

Удивительно, но Лориан Торн и остальные сумели проникнуть в ловушку, несмотря на то, что я схлопнул своей печатью воронку перехода. Всегда знал, что Торн обладает знаниями, намного превосходящими наши. И вот они, опытные охотники, преследуют свою добычу. Ещё несколько уровней – и я столкнусь с Хаосом на новой территории.

Сумасшествие начинается спустя миг.

Фигуры магов, словно дым, рассеиваются и морфируют. Теперь я вижу высоких гуманоидных существ, которые… являются светом? Белые силуэты, не имеющие ни глаз, ни черт лица.

На меня накатывает осознание.

Боги.

Вот как они выглядят в первозданном виде.

Сами боги, накинув маски людей, заявились на битву, чтобы наложить печати на бесплотную тварь. Лориан Торн возглавлял отряд, но он был одним из тех, чья кровь некогда текла в моих жилах.

Мне стоило немалых усилий наблюдать за схваткой.

И дело не в расходе энергии, который был мизерным. Тут, скорее, вопрос концентрации. Бесчисленные измерения искривлялись в немыслимых конфигурациях, вплетаясь в смежные миры, выстроенные по воле Чертёжника. Чёрное пятно двигалось неспешно, и вскоре божества сумели его настичь. Я увидел нити, протянувшиеся к Хаосу, череду переливающихся всеми цветами радуги колец, сложносоставные цепочки древнейших знаков…

Вспышка.

Хаос скачком расширился, продлил себя во все стороны, снёс защитные барьеры богов и… поглотил их.

Я не верил своим глазам.

Божественный отряд не просто потерпел поражение, его смахнули, как пыль с одежды. Во всех направлениях разбежались волны высвободившейся энергии. Лабиринт, проложенный сквозь миры, содрогнулся.

По моим прикидкам, времени оставалось немного.

Скоро Живой Хаос будет здесь.

Открыв глаза, я посмотрел на Вжуха, который успел принять облик панды.

– Что, совсем плохо? – догадался питомец.

– Плохо, – я не стал скрывать очевидных вещей. – На тебе оборона моей тушки.

– А ты что собрался делать?

– Увидишь.

Опустившись на землю, я скрестил ноги, сделал несколько глубоких вдохов и приступил к плетению вязи. Для начала закрутил большие воздушные массы в кольцо, вырастил из этой конструкции сферу в точке предполагаемого выхода Хаоса и начал всё это уплотнять. С моими нынешними способностями эфира потратил немного… вот только до завершения вязи мне, как до Луны.

Второй этап – построение внутренней сферы.

Здесь дела обстояли сложнее. Одним воздухом не обойтись, пришлось вплетать инфернальную тьму, с которой я очень не люблю работать. Вообще, то что я сейчас делаю, раньше не делал никто и никогда. Даже в теории нельзя представить всех последствий плетения.

Купол, выступающий из травы, поначалу не отличался от мыльного пузыря. Затем сфера стала матово-чёрной, и мне пришлось снизить интенсивность накачки. Расход эфира был средним, но я понимал, что это временно. Последний этап может осушить мои каналы досуха, если циркуляция не вытянет.

Третий этап – сращивание.

Я сплёл несколько заклинаний и пробил тонкие грани миров, объединённых лабиринтом. Но, что гораздо хуже, я начал встраивать новые измерения в пространство сферы. Плёнка инферно ограничивала применение техник, не позволяла чужеродной реальности встретиться с моей. За полутёмным куполом распускались сложнейшие фракталы.

Эфир полился рекой.

Сквозь распахнувшуюся многомерность я видел приближающуюся мглу, но останавливаться было нельзя. Стабилизирующее заклинание, укрепление узлов. Я перебирал грани измерений, словно ребёнок, забавляющийся с конструктором. Ошибиться нельзя. Для моей цели подходят лишь те элементы, которые несовместимы… скажем так, с враждебной субстанцией.

Приходилось работать на грани интуиции и сверхвосприятия.

Хаос приближался, и я понимал его лучше.

Четвёртый этап – мимикрия.

Волевым усилием я упрятал всё, что успел наворотить, скрыв свои эксперименты прежде всего на астральном плане. Под куполом осталось только блеклое изображение степи. Всё выглядело так, словно я выстраиваю силовой щит или пытаюсь наложить на монстра сдерживающие печати. Думаю, этого и хотели боги.

Хаос начал просачиваться в мой мир.

Я держал рвущиеся наружу измерения из последних сил, чтобы не спугнуть тварь. Раз уж нельзя победить в равном бою, почему бы не прибегнуть к хитрости?

Эфир хлестал из меня, каналы гудели от напряжения.

Но укреплённые узлы выдержали, не позволив энергетической системе рухнуть.

Живой Хаос наполнял внутреннюю сферу, втягиваясь через незримые микропоры. Уплотнялся, формировал ядро тьмы, расползался дальше…

Ещё немного – и враг попробует на прочность инфернальный барьер.

Жду.

Слишком рано.

Мой противник сейчас напоминает кляксу, расползающуюся по траве и подпитываемую тонкими серыми ручейками. Больше половины уже впиталось, и скоро мой противник начнёт соображать. Прощупает окружающее, почует подвох…

Измерения рвались в мир.

Незримые лезвия, смертельные грани.

А Хаос продолжал расширяться. Вот уже его щупальца раскручиваются, робко прикасаются к непонятному барьеру, пробуют его на прочность…

Расход энергии вновь вырастает.

У меня перед глазами всё плывёт.

Соберись, Гримаун!

Я начитываю вспомогательное заклинание и усиливаю циркуляцию, одновременно укрепляя внутреннюю сферу. Жду ещё несколько минут, растянувшихся в вечность, даю возможность твари полностью перетащить себя через грань между мирами.

И отпускаю измерения с поводка.

Фракталы распускаются прямо в сердце тьмы, разрывая Хаос на части. С трудом успеваю выставить ментальные барьеры и астральные шипы, потому что вопль существа превращается в оружие.

Шипы вынуждают Хаос отшатнуться.

Измерения продолжают методично перемешивать всё вокруг.

Теперь я перебрасываю остатки энергии на удержание внутренней сферы. Продвигаю внешнюю сферу и накладываю второй уровень защиты. Начитываю ещё несколько заклинаний, связывая оболочки воедино и замыкая энергетическую подпитку.

Фух.

Ловушка больше не тянет из меня эфир.

То, чем я накачал эту хрень, поддерживает оборону без моего участия.

Живительный поток эфира прокатывается по каналам, но расслабляться ещё рано. Пока Хаос агонизирует, перемалываемый десятками чужеродных измерений, я накапливаю энергию для наложения третьего слоя защиты.

Внутри двух оболочек происходит невообразимое.

В вихре изменений тьма разваливается на части, вновь пытается слиться и вновь терпит поражение. Волны агонии всё ещё прокатываются по многомерному пространству, но зверь явно слабеет.

Я готовлюсь к новой вспышке.

Начитываю ещё с десяток заклинаний и укрепляю сросшиеся оболочки печатями. Затем накладываю третью оболочку, усиливаю эфиром. Добавляю немного инферно и сверху – ещё три печати. Не уверен, что это сработает, но я никогда не сдаюсь.

Финальный этап.

В игру вступает новый пакет измерений.

Рушатся грани между бесчисленными мирами. Живой Хаос встречается с хаосом первозданным. Неразумным, бессмысленным и беспощадным.

Вспышка ТЬМЫ.

Передо мной – чёрная сфера, в которой нет вообще ничего. Я вижу эту ловушку даже сквозь землю. Через пару секунд фракталы схлопываются, межмировое сумасшествие отступает, и оболочки падают. Я больше не в состоянии удерживать защиту. Всё, чем был Живой Хаос, обрушивается на мои истерзанные надэфирные надстройки, заполняет мою сущность и вырывает из хронопотока.

Я падаю в траву.

Перед глазами разворачивается не пойми что – грани лабиринта, звёзды и облака, эфирные потоки, инфернальные вихри, вышедшие из-под контроля. Организм на автомате выставляет защиту, сам же я валяюсь в траве и не могу шевельнуть даже пальцем.

Нет звуков.

Ветер не дует.

Я словно в невесомости, не ощущаю собственного тела.

А тем временем энергия павшего Хаоса втягивается в меня, затапливает астральные уровни, поднимается «выше», если это слово вообще применимо в данной ситуации. В какой-то момент я понимаю, что ветры чужих миров улеглись, но поглощение твари продолжается. По спине бегут мурашки – я превысил допустимую для десятой оболочки норму. Утратил связь со временем. Вышел за какие-то непостижимые пределы.

Собравшись с духом, я взялся за настройку.

Понял: если это не сделать сейчас, завтра будет поздно.

* * *

Вжух выбежал из травяных зарослей с довольным выражением на окровавленной морде.

Значит, уже кого-то сожрал.

Сейчас питомец был в облике степного кота – довольно крупного, но поджарого, мускулистого. Уши удлинились, на их концах выросли кисточки.

– Думал, ты осваиваешь сложное искусство спячки, – прорычал котоморф, усаживаясь рядом.

– Умойся, – порекомендовал я. – И поработай над тембром голоса.

– Хам, – обиделся Вжух. – Я тут за него переживаю, места себе не нахожу, а он… Если ты не в курсе, ночь наступала четыре раза.

– Не аргумент, – я кое-как выпрямился, сложив ноги по-турецки. – Бывало и хуже.

Если вы меня спросите, каково это, проснуться архимагом вне категорий, я отвечу, что разница сходу неощутима. Я остаюсь человеком. Но теперь, когда моя десятая оболочка простирается в астральные дали, не могу понять, где заканчиваются границы возможностей.

Я больше не чувствую нехватки эфира.

У меня нет страха получить истощение, вложившись в ту или иную вязь.

Иногда мне кажется, что я способен повелевать эфирным океаном, но это не точно. Какое-то время я просто сижу, вслушиваюсь в шум ветра и шорох стеблей.

От Живого Хаоса не осталось и следа.

На месте ловушки – выгоревшая перепаханная земля. Пределы инфернальных сфер, сдержавших Хаос, обозначены плавно изогнутой линией. Выглядит всё так, словно пришельцы решили совершить здесь посадку, а затем передумали.

Вязь сработала.

Я не просто уничтожил Хаос, я переработал его и обрёл запредельную мощь. По меркам любого мира, включая мой собственный.

Остались сущие пустяки.

Выбраться в Пустошь и преподать урок вежливости Чертёжнику.

И это при том, что я не принадлежу к числу тронутых. Следовательно, моей судьбой можно манипулировать с помощью вероятностных машин Кормчих.

– Вжух! – позвал я.

Котоморф умывался и ответил не сразу:

– Мяу?

– Ой, не смеши. Ты же умеешь разговаривать.

– Допустим, умею, – признал кот. – Но ты же не новости науки хочешь обсудить? Небось, очередное задание придумал.

– Ты откуда слово такое выкопал?

– Какое?

– Небось.

– Прочитал в словаре.

Фух.

Питомец поумнел, но легче от этого не стало.

– Сейчас мы попробуем выбраться в Пустошь, – сказал я. – Для этого мне придётся создать Разлом.

– А ты умеешь? – восхитился Вжух.

– Теперь да. Но есть нюанс.

– Ох, не нравится мне всё это.

– Не спеши с выводами. Я попробую применить особо коварное колдунство, сделать тебя вероятностным котом и забросить в Пустошь. Связь будем поддерживать постоянно.

– И что мне там делать?

– Обеспечивать моё возвращение.

– Это как?

– Втыкаешь мой меч в землю и отходишь на несколько десятков шагов.

По взгляду котоморфа я понял, что он ищет подвох.

– Всё по чесноку, – заверил я. – Мне просто нужен предмет в другой реальности, к которому я привяжу свою печать. Предмет, которым я регулярно пользуюсь. И тогда я смогу открыть небольшой портал.

– Ты говорил – Разлом.

– Не суть.

– Уверен, что справишься?

– Твой хозяин настолько крут, что круче не бывает.

– Ладно, – панда тяжело вздохнула. – Твори своё непотребство.

И я начал творить.

Понимание, что нужно делать, пришло само собой. Я многое понял, укрепляя и настраивая десятую оболочку. И сейчас действовал скорее интуитивно, чем опираясь на древние знания, собранные академиками Таска. Несколько дополняющих друг друга техник, небольшое энергетическое вливание – и Вжух обретает новые способности. Печать Якоря – и мой меч превращается в артефакт, который можно считать конечным пунктом перехода.

– Вперёд, – сказал я.

И швырнул питомца через многомерность.

Котоморф не сразу понял, что происходит.

А когда понял, его уже окружала Бескрайняя Пустошь. И я видел всё глазами питомца. Буквально всё: заходящее красное солнце, Мобильную Крепость, патрулирующих степь мехов.

Вжух держал меч в правой лапе.

Перехватив рукоять поудобнее, котоморф вогнал клинок в землю.

И я тут же начал действовать.

Начал, разумеется, с построения защиты. Плетение отняло у меня добрых пятнадцать минут – я накинул духовный доспех, прибавил астральные и ментальные печати, затем из нескольких сложнейших техник соорудил вероятностную защиту. Надеюсь, этого хватит, чтобы никто не сумел отредактировать мою судьбу. Справившись с этой задачей, взялся за главный пункт меню.

Персональный Разлом.

Глава 30

Я шагнул из многомерности прямо в каюту Чертёжника.

Здесь уже находилась Дин Айминь, которая держала мойру под прицелом. И это при запертой двери. Значит, не так уж и всесилен бес, коли не может защититься от обычного прыгуна.

В коридоре дежурили Бронислав с Олафом.

Надо полагать, остальные каратели из моего отряда на всякий случай держали тамбуры.

Похоже, Великого Чертёжника заключили под стражу.

Впрочем, мойра не испытывал по этому поводу никаких комплексов. Мой противник спокойно сидел внутри своей вероятностной машины и даже улыбался.

– Гримаун, – Чертёжник не мог скрыть своего изумления. – А ты оказался крепче, чем я думал. Надо полагать, Живой Хаос рыщет по смежным вселенным в поисках своей жертвы?

– Уже не рыщет, – я отметил напряжение во взгляде Дины. – Его больше нет.

Пару секунд бес смотрел на меня в тщетных попытках определить, что это было. Впрочем, он хорошо меня знает. Я не вру, когда речь идёт о монстрах.

– Браво. И что думаешь делать теперь?

– Наведу небольшой порядок на Земле.

– Поясни, пожалуйста.

– Для начала избавлюсь от тебя.

Чертёжник расхохотался:

– Серьёзно? Другие анекдоты знаешь?

– Ну, у меня есть неплохое предложение для тебя. Поскольку ты меня вытащил из-за Порога и дал шанс на вторую жизнь, я не стану тебя убивать. Вместо этого предлагаю добровольную ссылку. В ту самую вселенную, где ты меня хотел запереть вместе с Хаосом.

– Изобретательно. Надо полагать у тебя есть портал?

– Сейчас его охраняет Вжух.

– Хм. Получается, ты меня прижал к стенке, – Чертёжник не выглядел испуганным. – Но я вот что подумал. Я здесь сижу в окружении этих блоков, и могу редактировать судьбы одной силой мысли. Глубокоуважаемая карательница Айминь это понимает. И боится. Я могу внести изменения сейчас. Или уже внёс. Это быстрее пули. Я могу отредактировать твою судьбу, Гримаун. Судьбы твоих будущих жён. Капитана Крепости. Если я захочу, на борту «Грозы» начнётся взаимное истребление. И ты не сможешь ничего остановить, Грим. Уж поверь.

– Знал, что ты это скажешь.

– И? – Чертёжник ждал моего ответа.

– Ты исходишь из предположения, что я буду здесь за кого-то переживать. Но я чужак в этом мире. А ты мне мешаешь. Поэтому, несмотря на любые редактирования, мне придётся тебя убить. И ты не помешаешь этому, Чертёжник.

Айминь посмотрела на меня, как на сумасшедшего.

– Разве? – мойра искренне удивился. – Ты никогда не был тронутым.

– Времена меняются. Я стал сильнее после схватки с Хаосом.

– Не настолько.

– А давай проверим? – я спокойно выдержал взгляд человека, сумевшего вытащить мою душу из бездны. – Попробуй что-нибудь со мной сделать. А я попробую с тобой.

Сказав это, я сжал правую ладонь в кулак и выдвинул ледяные шипы.

В комнате забурлил эфир – Чертёжник отдал приказ своей машине.

Дина тихо поинтересовалась:

– Убить его?

Смелая женщина.

Редактирование ведь может затронуть что угодно, включая её отношения с Брониславом.

К счастью, я расширил защитную ауру до размеров каюты и начал давить на машину. Несколько долгих секунд между мной и Великим Чертёжником разворачивалась безмолвная дуэль. Машина была сильной и невероятно опасной, так что мне приходилось вкачивать в свою ауру адские объёмы энергии. Вот только у меня эти объёмы были, а у моего оппонента – нет.

Машина пыталась добраться до моих людей.

Я чувствовал волны, расходящиеся во все стороны. Особая магия, которая преобразовывала ки бессмертного в потенциальные изменения вероятностей. Проблема Чертёжника в том, что все эти волны разбивались о выставленный мной барьер. Вероятно, я бы не справился, находясь в нескольких сотнях метров от эпицентра событий. Но я умел быстро перемещаться.

Здесь и сейчас Чертёжник проигрывал.

Делаю шаг вперёд.

В глазах противника мелькает испуг. Я не знаю, что он хотел сделать с моей судьбой, и знать не хочу. Мне достаточно работать на чистой силе. Гасить все волны, распространяемые грёбаной машиной. И знаете что? Оказалось, в этом нет ничего сложного. Более того, в какой-то момент я начал поглощать энергию самого артефакта.

Чертёжник сжал челюсти.

По его вискам стекал пот.

Чертёжник впервые за долгие века почувствовал вкус собственного страха. Его пальцы сжались в кулаки, суставы побелели от напряжения. Машина гудела, перегреваясь, её призрачные экраны мигали аварийными сигналами.

– Ты… не должен этого делать, – прошипел он. – Без меня этот мир рухнет. Я держу нити.

Я сделал ещё шаг. Ледяные шипы на моей руке удлинились, превратившись в кристаллические клинки.

– Мир переживёт.

Дина не стреляла. Она понимала – сейчас всё решалось между мной и этим бесом. Её роль была в другом: держать прицел, быть последней страховкой.

– Ты не понимаешь, Гримаун! – Чертёжник резко вскинул руку, и машина взвыла, выбросив последний, отчаянный импульс.

Волна ударила в мою ауру, но я уже научился её поглощать. Энергия влилась в меня, как вода в пустынный песок.

– Понимаю прекрасно. Ты просто боишься исчезнуть.

Ещё шаг. Теперь между нами не больше метра.

Чертёжник задыхался. Его веки дёргались, в глазах метались цифры, вероятности, расчёты – и ни одного рабочего варианта.

– Я… предложу сделку.

– Поздно.

Я ударил.

Ледяные клинки вошли в грудь мойры, но не как оружие – как проводники. Через них я выкачал из него остатки энергии, а затем – и саму связь с машиной. Она захрипела, полупрозрачные панели погасли одна за другой.

Чертёжник широко раскрыл глаза.

– Нет… Нет, это невозможно…

– Возможно. Ты просто недооценил, на что способен человек, которого загнали в угол.

Его тело начало рассыпаться, как старый пергамент. Машина отключилась окончательно, и каюта погрузилась в тишину.

Дина медленно опустила оружие.

– Всё?

– Всё.

Я разжал кулак, и шипы растаяли в воздухе. Где-то за стеной слышались шаги – Бронислав и Олаф, наверное, почуяли, что в каюте творится неладное. Ещё бы – такой энергетический всплеск…

Чертёжник исчез. Не в ссылку, не в другую вселенную – в никуда.

Я повернулся к Дине.

– Теперь – на Землю. Пора домой.

Азиатка кивнула. В её взгляде читалось что-то новое – не страх, не недоверие. Уважение.

– Пойдём… Гримаун.

И мы вышли из каюты, оставив за спиной мёртвую машину и пепел былого величия.

* * *

Обратный путь прошёл без приключений.

После гибели Живого Хаоса его Порождения исчезли. Туннельщики на нашем пути не встречались, редкие стаи птерхов или собакров предпочитали держаться в стороне от громадной и хорошо вооружённой Крепости. Маршрут мы проложили таким образом, чтобы держаться в стороне от потенциальных Разломов. Не то, чтобы их кто-то боялся. Я просто хотел отдохнуть.

На четвёртый день пути у нас состоялся интересный разговор с Брониславом.

Я выбрался на верхнюю палубу, чтобы подышать свежим воздухом и осмотреть окрестности. Вжух тоже не терял времени понапрасну: разлёгся в шезлонге, приняв облик панды, читал толстую книжку и потягивал из бутылочки соевый соус. Так теперь у нас выглядят боевые дежурства.

Мы проезжали мимо безымянной столовой горы, когда из люка выбрался легендарный каратель.

– Рост, надо бы поговорить.

– Без проблем, – я сидел прямо на ребристой палубе, скрестив под собой ноги. Несмотря на пыль, тянущуюся за МК, здесь было чисто. Всё выдраивали трудолюбивые големы, активированные Кариной. – Что случилось?

Бронислав приблизился ко мне.

Присел напротив.

– Ты уже определился с дальнейшими планами?

– Планов у меня хватает.

– Я говорю об инквизиции, – нахмурился Бронислав. – И о… Кормчих. Ты же не думаешь, что смерть Великого Чертёжника сойдёт нам с рук?

– Не просто думаю. Я в этом уверен.

Бронислав помрачнел ещё больше.

И высказал свои опасения:

– Ты что, собираешься воевать с мойрами?

– Друг мой, я не собираюсь ни с кем воевать. Знаешь, с меня уже достаточно всего этого. Я даже не планирую ниспровергать ваших Кормчих с их многовекового пьедестала. Но выяснить с ними отношения придётся.

– Когда ты так говоришь, – Бронислав тяжело вздохнул, – обычно начинается лютая мясорубка.

– И это мне говорит лучший каратель Ордена Паладинов.

Наставник хмыкнул:

– Подозреваю, после этого рейда, у отступников появится новая страшилка.

Я покачал головой:

– Бронислав, я не собираюсь делать карьеру в Супреме. Более того, я намерен выйти в отставку со статусом… ну, скажем, внештатного сотрудника. Если у человечества возникнут серьёзные проблемы, я приду на помощь. Но разгуливать в чёрной рясе по Турову не планирую. Уж извини.

– Этого я тоже боялся.

– Ты же понимаешь, что протоинквизитор меня не остановит?

– Да тебя уже никто не остановит! – расхохотался учитель.

– Вот и я так думаю. Сотрудничество по руднику мы сохраним, оно меня вполне устраивает. Все артефакты, оружие и рясу я сдам.

– Ой, давай-ка без этого, – отмахнулся Бронислав. – Если мы можем обратиться к тебе за помощью, то ты, друг мой, продолжаешь по духу оставаться инквизитором. Бывших, как говорится, не бывает.

– Мне также придётся уладить вопрос с Кариной Лариной.

– А что не так с Лариной? – вопрос был невинным, но только с виду. Бронислав догадывался, о чём идёт речь. – Хорошая девушка. Перспективный каббалист.

– Ларина станет моей женой, Бронислав. И я не хочу, чтобы интересы моего Рода стояли для неё ниже, чем интересы инквизиции.

– Ты хочешь и её забрать? – опешил наставник.

– Карина ещё не успела высоко подняться в вашей иерархии. Она послушница. Так что Супрема ничего не теряет.

– Ну, конечно! – вырвалось у Бронислава. – Особенно после недавней войны с тронутыми. Ты хоть знаешь, скольких людей мы потеряли?

– Догадываюсь, – невозмутимо ответил я. – Но, вероятно, мне придётся настаивать.

Каратель на несколько секунд задумался.

– А ты с ней разговаривал? С её семьёй? Может, у них планы на девочку относительно… её карьеры в Супреме?

Бронислав и сам понимал, что аргумент выглядит хлипко.

– Дружище, у них есть один инквизитор в семье, и этого достаточно для прикрытия в случае чего, – заверил я. – Но ты прав, я не могу единолично принимать решения. Выбор в конечном итоге будет за Кариной.

Учитель кивнул.

Посмотрел на вечный багровый закат и задал ещё один вопрос:

– О чём ты будешь говорить с мойрами?

– Известно, о чём, – хмыкнул я. – О паритете.

– Что ты вкладываешь в это слово?

– Мой статус в сложившейся картине мира. Видишь ли, Бронислав, я не хочу порабощать мир, определять, куда он движется, и вот это вот всё. Мне вообще пофиг, куда он движется. Главное, чтобы из Пустоши новые твари не полезли. Так что мне предстоит убедить Кормчих, что им не угрожает опасность.

– Это будет сложно сделать, – протянул Бронислав. – Ты убил Великого Чертёжника. Сильнейшего из них. Того, кто создал одарённых и заложил основы Кодекса.

– Ну, с кем не бывает, – пожимаю плечами. – Хотел бы уничтожить тайное общество Кормчих – сделал бы это без предупреждения. Но меня устраивает их правление. Исходя из того, что есть… их политика кажется наиболее вменяемой. Так что пусть правят и держатся от меня подальше. Вот и всё, что я хочу предложить.

– Подобным образом рассуждает Иванов.

– И правильно делает. Как это любят китайцы говорить? Не дай вам боги жить в эпоху перемен. Так вот, Бронислав, я не хочу жить в эпоху перемен. Меня устраивают правила игры.

Крепость оставила гору за кормой и сейчас неспешно катила вдоль широкой равнинной реки.

– Думаю, ты прав, – неохотно признал Паладин. – Жаль, конечно, что уходишь от нас.

– Вы справитесь, – я ободряюще улыбнулся. – Тронутых больше нет. Во всяком случае, тронутых-отступников. Да, оружия много, и периодически у кого-то будут возникать дурные мысли. Но всё это можно держать под контролем. Механизмы вы отрабатывали веками.

Бронислав не ответил.

У наставника на всё имелось собственное мнение.

За что его и ценили в Супреме.

Мы продолжали ехать с крейсерской скоростью, не останавливаясь ни днём, ни ночью. Я, разумеется, успел переговорить с Кариной. Девушка обрадовалась.

– Рост! Ты хочешь забрать меня из семинарии? Насовсем?

– Примерно так.

Не успел я опомниться, как на меня налетел вихрь. Карина впилась мне в губы и долго не могла оторваться. Мы стояли, обнявшись, в её каюте.

– А ты этого хочешь? – забеспокоился я.

– Издеваешься! Меня никогда не тянуло в инквизицию! Знаешь, что меня утешало все эти месяцы?

Я покачал головой.

– То, что я с тобой училась, – глаза девушки блестели от радости и возбуждения. – Когда мы впервые встретились… я сразу себе пообещала, что… в общем, сделаю всё, чтобы быть с тобой рядом. И если ты сможешь меня оттуда вытащить… Это будет прекрасно.

Мне даже нечего было ответить.

Крепость приближалась к моему руднику, а это значило, что весь экипаж благополучно вернулся из обречённой экспедиции. Но впереди меня ждало последнее испытание.

Переговоры с Кормчими.