Текст книги "Архимаг (СИ)"

Автор книги: Ян Бадевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 21

Широко расставив уцелевшие конечности, тварь восстановила равновесие, а потом резко обрушила на меня всю свою ярость.

Удар мог бы достичь цели.

Я пропустил момент, когда Порождение сняло щит и перебросило в молнию всё электричество с генерационных линий. В последнюю секунду успел защититься земляным щитом, превратив его в камень, а затем максимально укрепил воздушную преграду. Молния раскрошила щит в пыль и ударила в уплотнившуюся воздушную линзу. Из последних сил я успел прочесть заклинание нейтрализации.

Природная вспышка молнии длится всего четверть секунды.

Тварь ухитрилась напитывать канал почти минуту. Напряжение ослабло, но мне пришлось применить всё своё мастерство, чтобы удар не обрушился на духовный доспех.

Непрерывная циркуляция с трудом восстанавливала запас эфира.

Всё же, мне противостоял монстр, умеющий оперировать эфиром не хуже боевых волшебников моего прежнего мира. Не удивлюсь, если весь хитиновый покров твари усеян уловителями энергии, а организм всё перерабатывает в электричество. При этом зверь снабжён хватательными конечностями и пастью. Это хищник, которому для поддержания жизни требуется органика.

Да пофиг.

Справившись с натиском, я тут же закрутил третью «мясорубку» под одной из опорных конечностей Порождения. Балансируя на грани энергетического истощения, влил туда больше ки.

На сей раз тварь не смогла защититься щитом. У неё, как и у меня, почти не осталось эфира в запасе. С хрустом, чавканьем и неприятным металлическим скрежетом ловушка начала перемалывать лапу-башню.

А вот здесь надо не прозевать.

Успеть уклониться.

Тело монстра содрогнулось, меня вновь накрыло яростным утробным рычанием чуть ли не с ультразвуковыми нотками, а потом чудовищная туша начала заваливаться на бок.

Я бросился в противоположную сторону, одновременно отдавая приказ через Валерия.

Бойцы Крепости среагировали оперативно.

Не успел я отбежать на пару сотен метров, как по раненому монстру открыли огонь из крупнокалиберных орудий. Земля перемешалась с мясом, хитином, кровью и осколками. Тварь снова взревела, но это уже была предсмертная агония. Исполинская туша рухнула в траву, её корчило о ломало. На месте исполинской горы расцветали вспышки взрывов.

Отбежав на приличное расстояние, я остановился.

Крепость работала по всем фронтам.

Зенитки сбивали птерхов, артиллерия правого борта расстреливала шустрых наземных тварей, которых я толком не успел рассмотреть. Носовые пушки вгоняли снаряды в павшее Порождение, выбрасывая из хитина столбы органики.

Я стоял, впитывая бесчисленные мелкие души.

Восстанавливал эфирный запас.

И тут меня накрыло мощной волной – Порождение испустило дух.

Шторм захлестнул узлы и каналы, начисто смёл привычное мировосприятие, затопил все надэфирные оболочки и стал подниматься выше…

Сердце бешено колотилось, узлы пульсировали.

Не выдержав, я упал на колени и некоторое время стоял так, выгнувшись дугой и едва не касаясь затылком травяных стеблей.

Схлынуло.

Последнее воспоминание – кружащийся над головой Вжух. Питомец честно исполнял свой долг, патрулируя местность и разрывая птерхов, осмелившихся приблизиться вплотную к хозяину.

Охренеть!

Я понимал, что поглощённая душа твари приблизит меня к былому величию, но не настолько же? Шагающий на ходульных конечностях исполин подарил мне девятую оболочку. И сейчас следовало вернуться на «Грозу», чтобы помедитировать, привести в порядок всю энергетическую структуру и открыть давно потерянные способности.

Тяжело дыша, я выпрямился.

Встал на ноги.

Осмотрелся в поисках меча.

Клинок валялся рядом, в траве. Простой с виду меч, ничем не выделяющийся на фоне себе подобных. Родовое оружие Володкевичей, послужившее мне верой и правдой по обе стороны Врат.

По каналам ещё пробегали остаточные волны распределяемой энергии.

Нагнувшись, я поднял клинок и вложил в ножны.

Тень Вжуха промелькнула над головой.

Мобильная Крепость расположилась в паре километров от меня, на небольшом возвышении, с которого отлично простреливалась местность.

Я отметил нескольких мехов, выпущенных на зачистку.

Пилоты не применяли крупнокалиберные пулемёты, ограничившись бензопилами. То в одной точке, то в другой слышался рёв мотора, а затем – визг умирающей твари.

Жатва продолжалась.

– Идём, – сказал я. – Пора отдохнуть.

Вжух услышал меня на ментальном уровне.

И спикировал ниже, трансформируясь прямо в воздухе.

Я двинулся в сторону Крепости, а панда побрела рядом, бросая тревожные взгляды в мою сторону.

– Да всё со мной в порядке, – не выдержал я этого приступа заботливости. Эмпатически я тоже ощущал переживания питомца. – Не кипишуй.

– А я и не кипишую, – обиделась панда. – Ты выглядишь, как мешком ударенный. И даже не переходишь в многомерность.

– Ого! Идиомы выучил!

– Получше твоего.

Мышцы гудели от усталости – сейчас я их не напитывал, чтобы разгрузить энергетическую систему. А идти предстояло два километра. Да, иные измерения сейчас не для меня. Как бы не угробить узлы.

– Полетаем? – предложил Вжух.

– Да неохота, если честно.

И тут я заметил компактный четырёхместный броневик, отделившийся от МК и несущийся на всех парах в нашу сторону. Хорошая машинка. Если память не изменяет, «Броненосец» четвёртого поколения. Не все «эмкашки» были такими оснащены. Думаю, Кэп пошарил по сусекам.

«Броненосец» притормозил в трёх метрах от меня.

Боковая дверь разомкнулась с тихим шипением, её половинки на сервоприводах отъехали в стороны. Из проёма высунулась голова Вари.

– Что, любимый, не хочешь подъехать?

– Предложение, от которого невозможно отказаться, – хмыкнул я.

И тут же взобрался по небольшой лесенке внутрь.

Водила был кем-то из наёмников Бьёрг.

Кроме Вари в салоне никого не было. Дверь закрылась за нашими спинами, и я с удовольствием откинулся на спинку кожаного кресла. Вжух принял облик кота – он знал, что моей будущей жене эта ипостась нравится больше.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Блондинка обняла меня и погладила по голове.

– Тебе плохо?

– Устал, – честно признался я. – И мне понадобится какое-то время… чтобы привести себя в норму. Усилиться через медитацию.

Девушка отстранилась и серьёзно кивнула.

– Сколько времени это займёт?

Пожимаю плечами:

– Это девятая оболочка, Варя. Я могу пропасть из вашей жизни на несколько часов.

* * *

Вышло ещё жёстче.

Из-за многочисленных перегрузок мне пришлось в спешном порядке настраивать всю систему оболочек, подготавливая фундамент для девятого надэфирного слоя. Пусть не полная переделка, но близко к тому. Узлов стало больше, протянулись новые каналы, астральное тело в разы усложнилось.

Не буду скрывать, это прорыв.

Между восьмой и девятой оболочками – пропасть. Между девятой и десятой – бездна. Я вообще не уверен, что смогу выбраться на этот уровень. Путь, который я проходил десятилетиями, ужался чуть ли не до девяти месяцев. Если, конечно, не считать моё прозябание в отцовской усадьбе и первые экспедиции под началом Кэпа.

Так вот, энергосистема настраивается и подгоняется всю жизнь, причём это происходит автоматически. Почти. Я улучшал какие-то элементы, но в целом тратил на медитации гораздо меньше времени, чем сейчас.

Приходится действовать в ускоренном темпе.

И это меня бесит.

Я погрузился в астральное редактирование, как предполагалось, на условную ночь, а выпал из реальности… Примерно через два дня.

Вжух читал пухлую книгу с пожелтевшими от времени страницами, пил что-то горячее из кружки и отвлекался лишь на то, чтобы сделать запись в блокноте.

Несколько минут я лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в шорохи вентиляционной системы. Гул моторов сквозь переборки не просачивался.

– Лежит он, – пробурчал Вжух. – А мне отдувайся. Толпы ходят, всем Ростислава подавай.

– Душный ты сегодня, – констатировал я. – Сколько прошло времени?

– Почти сорок восемь часов.

Я резко выпрямился.

– Мы едем?

– Если бы, – фыркнул котоморф. – Все тебя ждут.

– В смысле?

– Никто не знает, что делать, если нападут новые твари.

Сорок восемь часов.

Хорошо поспал.

– И мы всё это время стоим? – я нашарил под кроватью ботинки и начал обуваться. – Вообще не двигаемся?

– А то.

Завязав шнурки, я вышел из каюты.

Можно было и телепатический запрос послать, но возникло острое желание прогуляться, размять кости. Мысль, что стоило бы принять душ, не сразу посетила мою светлую голову.

Из каюты я сразу направился в сторону рубки.

По хорошему, надо бы испытать возможности обновлённого астрального тела. Девять оболочек позволят мне оперировать чудовищными объёмами энергии, быстрее плести вязи, использовать невиданные для одарённых Земли техники. Я уже настроил систему для применения всего этого. Духовный доспех и астральная защита существенно укрепятся. Почти мой прежний уровень…

В том то и дело, что почти.

Я не уверен, что даже десять оболочек позволят мне тягаться с Живым Хаосом на равных. Именно с десятью оболочками я отправился на охоту за Легендарной Тварью и проиграл. Что уж говорить о сущности, которую нельзя ударить мечом или сжечь пламенем?

Оказавшись в рубке, я поздоровался с ребятами.

Кроме Кэпа здесь несли дежурство его помощник Макс Рылеев, навигатор Гриша Вересаев и радист Сёма Володьков. Все – из старого экипажа «Селенги».

– Здарова, Демидыч! – гаркнул я. – Чего стоим?

– Вы только посмотрите на него, – хмыкнул Макс, разворачиваясь в кресле. – Он ещё спрашивает.

– А куда нам идти, Рост? – спокойно поинтересовался Ерофеев. – Ты двое суток в отключке.

– Я воскрес.

Радист помахал мне рукой и продолжил слушать эфир. Володьков даже не стал снимать наушники, настолько он увлёкся своим занятием.

У приборной доски обнаружилось вечно пустующее кресло второго помощника, которое я и поспешил занять.

– Жду приказов, – на лице Кэпа играла задорная улыбка.

– Полный вперёд, – усмехнулся я. – Прежним курсом, без изменений.

Кэп тут же включил селектор и начал раздавать инструкции. Сначала моторному отделению, потом всем остальным, включая дежурные артиллерийские расчёты.

Я наблюдал за окрестностями.

Степь, как и всегда, простиралась от края до края. На небе – ни облачка. Пока я находился в трансе, все тучи, собранные Порождением, разошлись. Дул лёгкий ветерок, приминал траву. Справа, в нескольких километрах от Крепости, громоздилась куча бесформенной плоти – всё, что осталось от Ходульщика. Или Ходульника? Блин, вечно у меня проблемы с русским языком.

По ногам прокатилась лёгкая вибрация.

Это сигнал из двигательного отсека.

Кэп выключил селектор и начал перебрасываться короткими, отрывистыми фразами с Гришей Вересаевым. До моего носа дошёл неприятный, гнилостный запах. Я только сейчас заметил, что кондиционер работает на полную мощность, а по всему мостику расставлены ароматические палочки. Порождение Хаоса начало разлагаться.

– А сжечь эту дрянь вы не могли? – поинтересовался я. – Есть же пирокинетик на борту.

Пирокинетика Ерофеев переманил с Крепости, находящейся на капитальном ремонте в Наска. Ума не приложу, как ему удалось это провернуть. Звонил по кабелю через океан? Это же сумасшедшие деньги… Для него, во всяком случае. Хотя… Есть же Мария Ривера.

Так вот, с нами подписал контракт весёлый круглолицый мужичок лет пятидесяти с нетипичным для Наска именем – Конрад Горгиладзе. О своём происхождении мужик отшучивался, хотя и так было понятно, что он родился на Кавказе. В неформальной обстановке Конрада звали Гогой или Колобком. Тот не обижался, хотя имел третий ранг одарённости и мог спалить дотла кого угодно.

– Дык распоряжений не было, – хмыкнул Макс.

– Вдруг тебе эта хрень нужна для чего-то, – поддержал товарища Гриша.

– Ну-ну, – я откинулся в кресле. – Для медитативного наслаждения.

Ребята заржали.

– Всякое бывает, – сквозь смех выдавил Рылеев. – Мир полон извращенцев.

– Но-но-но, – я погрозил старпому пальцем. – Акстись, Аксинья.

Под сводами рубки прокатился новый взрыв хохота.

Кэп и навигатор ухитрялись одновременно управлять Крепостью и участвовать в общем разговоре. «Гроза Степей» плавно тронулась с места и начала огибать тушу павшего монстра по широкой дуге. Нам предстояло вернуться на прежний курс, при этом никто не хотел приближаться к очагу зловония.

– Ладно, – сказал я. – Буду спасать ваши носы.

– А ты можешь? – Сёма ухитрился расслышать мою реплику даже сквозь треск эфирных помех. – Честно, можешь?

– Посмотрим, – я сложил пальцы особым образом и начитал простенькое воздушное заклинание. Освежающая волна тотчас прокатилась по рубке, принося долгожданное освобождение. – Не благодарите.

Особенность заклинания была в том, что техника очищала от зловония даже предметы – обивку кресел, щели, деревянные вставки. Мы, архимаги, используем такие заклинания в тех случаях, когда необходимо избавиться от вони после удачной охоты или славной битвы.

Техника пошла гулять по Крепости.

Я усилил заклинание, превратив его в самостоятельную вязь. Теперь воздушная волна заглянет в каждый отсек, и через полчаса на МК восстановится нормальная атмосфера.

На мостик заглянул Бронислав.

– О, спящая красавица!

– И тебе добра, учитель.

Каратель направился в нашу сторону с термосом в руках.

– Вижу, посвежел.

– А что это у тебя в термосе? – заинтересовался я. – Не чаёк ли?

– Он самый, – осклабился инквизитор. – С травками сибирскими. Сам заваривал.

– Ещё скажи, сам собирал, – вклинился в разговор Кэп. За минувшие дни он прекрасно поладил с легендарным Паладином. – В тайге.

– Не сам, – Бронислав встал между мной и Ерофеевым, отвинтил колпачок и демонстративно вдохнул душистый аромат. – Так будете или нет?

– Будем! – воодушевился навигатор.

А радист тут же полез за бумажными стаканчиками.

– Рассказывай, – Бронислав начал разливать напиток и передавать по кругу. – Что нас ожидает за горизонтом?

В данном случае, выражение «за горизонтом» было чистой фигурой речи.

Я хмыкнул:

– Ничего хорошего. Гарантирую.

Глава 22

Душ я в итоге принял.

Освежившись, окончательно почувствовал себя человеком.

И понял, что готов сожрать слона. Или медведя. В общем, кто по глупости подвернётся под руку, того и съем. Организм перестроился, нуждается в топливе, а до обеда целая вечность.

В общем, я решил устроить набег на камбуз.

А заодно выяснить, чем занимаются Варя с Кариной.

По дороге на камбуз я заглянул в кают-компанию и чуть не выпал в осадок. Варя непринуждённо беседовала с… Марией Риверой! Девушки смеялись, шутили, а при моём появлении внезапно умолкли. Вид у обеих был такой, словно их поймали с поличным за каким-то нехорошим занятием.

– Дорогой, ты проснулся? – нарушила затянувшуюся паузу блондинка.

– Есть немного, – хмыкнул я. – А где Карина?

– Пошла в трюм, изучает големов, – ответила Маша.

– Ну… ладно, – я решил скрыться от греха подальше. – Не буду вам мешать.

Девушки особо и не спорили.

Интересно, это что сейчас такое было?

На камбузе Михалыч гремел кастрюлями и сковородками, что-то шинковал на разделочной доске и одновременно с этим слушал кассетный магнитофон, собранный ещё во времена моего детства. Из колонок магнитофона доносилось что-то задушевное, смахивающее на французский шансон.

– Михалыч, дай поесть, – не стал я ходить вокруг да около.

Кок обернулся.

– Рост, ты живой?

– А что со мной случится, – фыркнул я. – Будь другом, не могу я ждать обеда. Два дня в трансе провёл, живот от голода сводит.

– Садись уже, – хмыкнул кок, указывая на крохотный табурет у разделочного стола. – Борща налить?

С Михалычем мы вместе ходили в экспедиции ещё на «Селенге». Поговаривали, что этот добродушный здоровяк – один из старожилов на борту. И чуть ли не лучший друг нашего Кэпа. Одарённым Михалыч не был, происходил из какой-то сибирской глубинки. И была у него страсть – время от времени готовить традиционные северные блюда. Например, буузы. Это такие крупные пельмешки, делаются на пару. Или строганину из омуля, который предварительно замораживается и нарезается тонкими ломтиками.

В Пустоши овощи никто не выращивает.

А свекла, если неочищенная, может спокойно пролежать месяц-другой.

– Давай борщ, – обрадовался я.

И мне тут же оформили здоровенную миску горячего борща – со сметанкой и свежеиспечённым хлебом. Да, Михалыч у нас такой. Заказал хлебопечку ещё за неделю до отправления. Ещё и пару зубчиков чеснока выдал.

Без лишнего промедления я набросился на еду.

На камбузе было жарко, хотя и работали вытяжки. Целых две. Но я не в накладе – голод, как говорится, не тётка.

Разделавшись с первой миской, я попросил добавку, а потом ещё в качестве бонуса получил фирменную яичницу Михалыча с помидорами, беконом и целым набором специй.

Завершился мой набег свежесваренным компотом.

– Михалыч, ты – Человек с большой буквы!

Кок добродушно усмехнулся:

– Ты защищаешь Крепость от всякой погани, я помогаю заморить червячка. Справедливо.

– А что сегодня на обед?

– Гречка с мясным гуляшом. Борщ ты уже оценил. Плюс компот с булочкой. Салат из морской капусты. В общем, никакой тебе высокой кухни.

– Михалыч, твоя кухня – самая высокая.

– Ну-ну, – смутился кок. – Вжуху своему ничего не прихватишь?

– Пусть сам к тебе заглянет, – определился я. – А то сутками в каюте сидит, что-то в блокнотиках пишет и книги из библиотеки таскает пачками.

– А я тебя предупреждал, – Михалыч помешал гречку в большом чане. – Котоморфы эти умные. Быстро развиваются, глазом моргнуть не успеешь.

Поблагодарив кока за угощение, я поднялся на одну из верхних палуб и отыскал каюту Великого Чертёжника.

Вежливо постучался.

Дверь разомкнулась, впуская меня внутрь.

– Заходи.

То, что открылось моему взору, с трудом поддавалось здравому осмыслению. Чертёжник сменил строгий костюм на комбинезон простого техника, явно добытый на нашей Крепости. Вокруг мойры были расставлены изогнутые модули непонятной машины, которые мой покровитель неспешно собирал в единую конструкцию. Прямо на моих глазах Чертёжник протянул руку, тронул Знак на гладкой серо-стальной поверхности, смахивающей на приборную панель «Слезы», а потом проделал то же самое со вторым модулем. По неприметным линиям побежала энергия. За считанные секунды поверхность была испещрена сложным геометрическим рисунком, подсвеченным ядовито-зелёным. Линии изгибались под причудливыми углами, врастали друг в друга, формировали запутанный лабиринт в трёхмерной проекции.

Я застыл на пороге.

Зрелище завораживало.

– Дверь закрой, – попросил Чертёжник, не теряя концентрации.

Было заметно, что мойра подпитывает своей ки всю эту хитрозаточенную систему.

Не глядя, я ткнул пальцем в запирающую кнопку.

Створки сошлись, отрезая каюту от коридора.

И почти сразу после этого модули выбросили из себя потрескивающие зелёные молнии, сцепились между собой, сдвинулись с места…

Резкий щелчок.

Модули срослись.

Энергия пробежалась по теперь уже общим каналам, напитала яркие точки, разбросанные в строгой последовательности по верхней грани конструкта, и столь же внезапно погасли. Несколько секунд в воздухе ощущалась пульсация. От модулей исходила невиданная мощь. Эфир так и закручивался в воронку, втягиваясь в невиданную доселе машину.

Впрочем, машиной этот объект ещё нельзя было считать.

Своего часа ждали около дюжины фрагментов, до которых не добрались руки Чертёжника.

– Что это? – не выдержал я.

Чертёжник хмыкнул:

– Наверняка, у тебя есть версия.

– Честно? Я никогда не верил, что кучка бессмертных управляет судьбами мира с помощью сверхспособностей. Уж извини. Я насмотрелся в прошлой жизни на архимагов, освоивших разные грани эфирных техник. Никто из них не манипулировал вероятностями. А мы далеко опередили вашу реальность в плане магии.

Мойра кивнул:

– Правильное наблюдение.

– Это машина судеб? – задал я прямой вопрос.

Я пристально разглядывал странную конструкцию.

Фрагменты, разбросанные по каюте, напоминали детали гигантского трёхмерного паззла – плавные изгибы, угловатые выступы, впадины, испещрённые теми самыми зелёными линиями. Они мерцали, будто дышали.

Чертёжник провёл ладонью над одним из модулей, и тот отозвался слабым гулом.

– Машина судеб? – Он усмехнулся, но без сарказма. Скорее, с одобрением. – Нет. Это инструмент. Как кисть для художника или скальпель для хирурга. Только вместо красныx телец – вероятности. Вместо тканей – линии судьбы.

Он поднял один из оставшихся фрагментов – плоский, почти дисковидный, с выгравированным в центре символом, напоминавшим спираль.

– Ты прав в одном: мы не боги. Мы – ремесленники. Но ремесло наше требует… специфических инструментов.

С этими словами бес приложил диск к центральной части уже собранной конструкции.

Раздался тихий щелчок, как будто замкнулся невидимый контур.

И тут всё завертелось.

Диск начал вращаться, сначала медленно, потом быстрее. Линии на его поверхности вспыхнули, протянулись к другим модулям, сплетаясь в единую сеть. Воздух затрепетал, искажаясь, будто под невидимым прессом.

Я почувствовал, как давление в каюте изменилось – не физически, а на уровне восприятия. Будто сама реальность здесь стала тоньше, податливее.

Ощущение зыбкости.

– Это консоль? – спросил я, отступая на шаг.

Чертёжник не ответил сразу. Его пальцы скользили по поверхности модулей, корректируя что-то, выравнивая.

– Часть консоли. – Наконец он оторвался от работы и посмотрел на меня. – Ты видел «Слезу»? Это был примитивный интерфейс. А здесь…

Он провёл рукой по воздуху, и в пространстве вспыхнул голографический проектор – сложная структура, напоминавшая фрактальное дерево, ветвящееся в бесконечность.

– … рабочее место.

Я невольно представил, как он сидит в центре этого кольца, окружённый мерцающими символами, плетёт узоры из возможностей, словно паук, ткущий паутину.

– И как это работает?

Чертёжник ухмыльнулся.

– Хочешь попробовать?

Глаза его светились – не метафорически, а буквально. Тонкие зелёные прожилки пульсировали в глубине зрачков.

Я колебался.

– А это безопасно?

– Нет.

Но он уже тянул меня к центру конструкции, и я не сопротивлялся.

Потому что очень хотел узнать.

Что будет дальше.

– Давай посмотрим на судьбы твоих друзей, – сказал Чертёжник, усаживая меня рядом с собой. – Просто посмотрим, ничего не меняя.

– Что нужно делать?

– Открой каналы. Позволь машине настроиться на тебя и установить энергообмен.

Я так и сделал.

И тут же врубил непрерывную циркуляцию, потому что эфир начал утекать со страшной силой!

Перед моими глазами выстраивались цепочки событий. Непостижимым образом я видел то, что должно произойти с моими спутниками – отцом Брониславом, Кэпом, Варей и Кариной, Михалычем… Но чем больше судеб внедрялось в мой разум, тем сильнее утекала энергия. А чем дальше в будущее я пробовал заглянуть, тем…

Не выдержав, я отступил.

Разорвал связь.

Тяжело дыша, повернул голову и уставился на Великого Чертёжника.

– Расход ки чудовищный. Почему?

– Я бы сказал, что нужно быть мойрой, – ответил Чертёжник. – Но не думаю, что тебя это устроит.

– Не устроит, – признал я. – То, что я почувствовал… оно противоречит здравому смыслу. Я нарастил девять астральных оболочек и могу оперировать большими объёмами эфира. Ты ведь не можешь.

– Не могу, – охотно признал Чертёжник.

– Я заглянул в их судьбы всего на пару часов… А если захочу увидеть завтрашний день? Или перемотать на две недели вперёд? И это без редактирования!

– Ну, друг мой, а как ты хотел? Вероятности – страшная сила.

– Ты – бес. У вас даже нет рангов.

– Так принято считать.

Я вспомнил одну важную деталь.

– Во всех учебниках написано, что Великий Чертёжник создал одарённых. Раньше, насколько я понимаю, Землю населяли простые люди и бесы? Никаких телепатов, кинетиков, ясновидцев?

– Можно и так сказать, – пожал плечами Чертёжник. – Но вот я переношу тебя в графа Володкевича, и что мы видим? А, Гримаун? Потомственный пирокинетик, умеющий манипулировать всеми стихиями, биться в астрале, уходить в дальний транс, перемещаться в многомерности… Как это объяснить? С точки зрения известных науке психотипов?

– Никак, – зло буркнул я. – Просто я отличаюсь от других.

– Чем?

– Ну… Предположим, мой разум способен менять генетическую предрасположенность этого организма?

– Почти угадал. От разума многое зависит, и у него нет ограничений. Я не создал одарённых, Гримаун. Я повлиял на судьбы живших тогда на Земле бесов, а их было очень мало, и раскрыл им новые возможности. Расширил вероятностные линии, если угодно.

– Но они лишились бессмертия? Меты, например? Они умирают раньше всех, если используют свой Дар.

– Верно. Но их предки сделали свой выбор по доброй воле. Я поговорил с ними, они согласились. И выбрали вектор развития на века вперёд.

– Но почему? Бессмертие против краткосрочного ускорения? Или чтения чужих мыслей? Бред же, согласись.

– В ту пору бесы охотились друг на друга и безжалостно истребляли себе подобных, чтобы не позволить возвыситься. Дети бесов могли не дожить до своей свадьбы. И любая сверхспособность, выходящая за грани обыденного, могла склонить чашу весов в пользу одарённого. Дать жизнь Роду, сохранить потомство. Я ведь не только подарил им новые способности, но и отменил генетический рандом.

– Чего?

– Ой, только не говори, что у тебя нет доступа к этой информации на девятой ступени посвящения.

– Может, и есть. Но читать некогда, планета в опасности.

– Так я и думал, – кивнул Чертёжник. – Суть в том, что бессмертие никогда не передавалось следующему поколению с гарантией. Я ж говорю, лотерея. Но те способности, которые раскрыли в себе новые одарённые, при грамотной культивации сохранялись у потомков и даже усиливались. Так возникло понятие «сила крови».

– И что?

– Вряд ли ты настолько наивен, чтобы не осознать одну простую вещь. Психотипы – это чушь собачья. Условность. Твой приятель Иванов долгое время ходил сквозь стены и развивал проницаемость, а потом добрался до Великого Артефакта. И стал бесом. Что-то перенастроил. По сути, у него два Дара. Ты вообще не имеешь ограничений. А это значит, что энергия ки, которую ты привык называть эфиром, свободно циркулирует в крови бесов. Просто до неё нужно добраться.

– Ты смог.

– Я всегда мог, – поправил меня Чертёжник. – Но сила моя не настолько запредельна, как ты думаешь. Просто я умею грамотно распределять задачи внутри этой машины. И регулировать поток энергии на выходе. Многовековая практика, только и всего.

– Зачем тебе эта хрень в Пустоши?

– Друг мой, это же очевидно. Чтобы открыть Разлом, ведущий во вселенную-ловушку.