Текст книги "Вундергай-сыщик"

Автор книги: Якуб Ходжаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Чего застрял? – не скрывая раздражения, бросила Алиса. – Надеюсь, все нормально?

– Мастер на больничном, – ответил Вундергай. – Завтра к двенадцати надо подойти. Заказ другому передали.

Вундергай лихорадочно соображал, чтобы еще придумать для ловушки понадежнее. Квитанцию он вернул Алисе.

– Завтра у меня другие заботы, – зло сказала Алиса и, захлопнув переднюю дверцу кабины, недовольно посмотрела на водителя, словно он был виновником неудачи. – Давай поскорее к метро…

Дело принимает неожиданный оборот

Сначала Алиса хотела оставить Вундергая у станции метро и проехать дальше – к Хламиде-Монаде, но вдруг передумала и решила взять его с собой для отчета перед Суррогатовым – на случай, если он окажется дома. Так и вышло. Дверь открыл сам Арнольд Суррогатов. Принц, стоявший у его ноги, недовольно заворчал, словно забыв, что час назад Вундергай уже виделся с ним. Суррогатов провел пальцами по его голове, дог успокоился.

– Проходите, друзья, – сказал Суррогатов тоном директора школы, пригласившего на беседу нашкодивших учеников. – Стоит оставить вас на минуту без присмотра, так вы такое заварите, что до конца жизни не расхлебаешь. Придется мне вас как следует застраховать, а заодно лишить всяких льгот.

Когда прошли в комнату, Суррогатов многозначительно посмотрел Алисе в глаза:

– Где квитанция?

– А что? – запальчиво спросила Алиса.

– Разве вопрос мой не ясен? – со скрытой угрозой спросил Суррогатов и протянул руку. – Где?.. Я жду.

Алиса недовольно передернула плечами, покопалась в сумочке и протянула Суррогатову смятый клочок бумаги. Он расправил квитанцию, просмотрел изучающим взглядом, ткнул пальцем в фамилию:

– Кто такая?

– Знакомая одна, – неуверенно ответила Алиса и вдруг взвилась. – Да в чем дело, Арнольд?

– Хочу уберечь тебя от ошибки, – сердито сказал Суррогатов. – Ты ведь эту квитанцию нашла… и решила воспользоваться несчастьем человека. – Он резко обернулся к притихшему в кресле Вундергаю.

– И от тебя, юноша, я не ожидал такого. Ты, оказывается, далеко не безобидное создание. Шустрый! Соучастие в присвоении чужого имущества, дружочек, награждается статьей. А я-то думал, что с тем медальоном у тебя нечаянно вышло… Полагаю, нам удобнее будет пооткровенничать в кабинете участкового по месту твоего жительства, а может, и на товарищеском суде…

– Что вы говорите?! – опешил Вундергай.

– Ты меня хорошо понял, – остановил его Суррогатов. – Зачем переспрашивать. Давай договоримся так. Ты сейчас сам пойдешь к участковому и обо всем ему расскажешь. Завтра я проверю. Придется и в школу на сей раз заглянуть. На сегодня все! – он показал Вундергаю на дверь. Вундергай молча поднялся и, не оглядываясь, вышел. Суррогатов, не прощаясь, захлопнул за ним дверь… И тут же из квартиры донесся крик: «Сколько можно предупреждать тебя: никакой самодеятельности!..»

Вундергай прислушался, замерев. Но за дверью все стихло. Он удивился, что Алиса даже не огрызнулась. Только Принц тявкнул, как бы поддакнув хозяину.

«Да-а, – мысленно протянул Вундергай, – характеристику он мне в школе даст что надо. Надо спешить к инспектору Али и обо всем как есть рассказать, пока квитанция у них… Стоп! – Вундергай шлепнул себя по лбу. – Ведь Алиса утаила от Суррогатова триста рублей. Вот этого он ей не простит, если узнает…»

Следствие продолжается

Только в девятом часу, не застав инспектора на месте, Вундергай добрался до дома. Входная дверь в квартире была приоткрыта. Вундергай просунул голову, прислушался. Тишина. С ощущением чего-то случившегося, вошел на цыпочках в квартиру, повесил синтетическую сумку с канцтоварами и грампластинкой. Из бабушкиной комнаты выглянул Бабашкин, как-то странно оглядел Вундергая с головы до ног и снова прикрыл дверь перед носом друга, объявив:

– Супермен объявился, здоров и невредим!

– Я же говорил вам, что ничего с ним страшного не случится, – раздался другой голос, и Вундергай узнал инспектора Али.

Он вошел в комнату и сердце его сжалось. Бабушка лежала, на лбу у нее был резиновый пузырь со льдом. Бабушка глянула на внука и отвела глаза, полные укора. В комнате, кроме инспектора Али и Бабашкина, оказался и Назар. Он заботливо хлопотал возле бабушки.

– Что случилось, бабуля? – испугался Вундергай, приближаясь к кровати, но Назар преградил ему дорогу.

– Не беспокой человека, – сказал он. – Ей нужен покой. – Он бесцеремонно вытолкнул Вундергая в коридор. Инспектор Али с Бабашкиным тоже вышли. – Ровно через час, – приглушенно проинструктировал Назар друга, – дашь бабушке двадцать капель валерианки, а через сорок минут – сладкого чая. – Потом он обратился к инспектору Али: – Я побегу, гости сегодня возвращаются из Самарканда, мать одна не справится.

Инспектор Али крепко пожал руку Назара.

– Спасибо за помощь, – сказал он. – Ты – человек!

– Это уж слишком, – смутился Назар и заторопился. Вышел с ним Бабашкин.

Инспектор Али с Вундергаем прошли в кабинет, опустились в кресла друг против друга.

– Допустим, обстоятельства не позволили тебе вернуться раньше, – начал инспектор без всякого предисловия. – Но ведь ты мог позвонить из любого автомата. Так?

– В том-то и беда, что не мог я позвонить, – ответил Вундергай, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. – Провалил бы операцию.

– Вот как?! – Инспектор Али поудобнее сел. – Тогда выкладывай.

И Вундергай начал подробно рассказывать историю прошедшего дня, стараясь не упустить ни одной детали. Инспектор ни разу не остановил его, внимательно слушал, прикрыв глаза. И когда Вундергай закончил категоричной фразой: «Надо сегодня же ночью арестовать этих проходимцев!» – еле заметная усмешка скользнула по губам его.

– А где улики? – спросил инспектор.

– Как это – где? – Вундергай даже подался вперед. – А кража?.. А эта комедия Алисы с переодеванием под иностранку?.. А квитанция?.. А триста рублей?.. А их тайные переговоры на кухне? Разве все это не улики? Арестовать их надо!.. И поскорее.

– И тебя за компанию? – спокойно спросил инспектор Али.

– За что же? – опешил Вундергай.

– За то, что похитил чужого петуха. За то, что попался с чужим медальоном. Наконец за попытку заполучить с помощью чужой квитанции золотое кольцо… Хватит, думаю? – Вундергай продолжал сидеть с вытаращенными от изумления глазами, а инспектор Али продолжал: – Теперь ты, надеюсь, понял, что можно подозревать даже тебя. Хотя ты ни в чем и не виновен. А вот привлечь к ответственности можно только при наличии неопровержимых улик. В свои делишки никто из них не посвящал тебя, не толкал на преступление, не угрожал. Для справки могу сообщить тебе, что по моей просьбе отделение Госстраха представило характеристику на Арнольда Суррогатова. Оказывается, он считается одним из лучших работников отделения, активный общественник, чуткий товарищ. Аккуратно получает грамоты и премии. Ты ведь и сам говоришь, что видел у него грамоту. Как же ты собираешься уличить его? По одному подозрению? Зато тебя Суррогатов как бы поймал на именинах с поличным. И то пока не жалуется… Видно, испытывает тебя.

Инспектор тронул его за колено и спросил:

– Слушай, у тебя не найдется что-нибудь попить?

Вундергай поспешил на кухню и скоро вернулся с подносом, на котором стояли термос, пиалы и вазочка с карамельками.

– Это шиповник, – сказал Вундергай, наливая из термоса.

– Отличный напиток! – одобрил инспектор Али, отпив из протянутой пиалы. – Давай условимся вот о чем. Никому ни слова – это раз. Без моего ведома ничего не предпринимать – это два. Понял? Отныне это в компетенции угрозыска города.

Инспектор Али допил шиповник и встал.

– Сейчас я хочу подъехать к своему бывшему преподавателю на юрфаке. Он сейчас как раз и работает в угрозыске. Мудрый человек. Посоветуюсь…

Прощаясь с Вундергаем, инспектор заметил, что неплохо было бы на массиве организовать отряд юных друзей милиции.

Не успел Вундергай сполоснуть пиалы, как позвонил по телефону Назар, напоминая о том, что пора бабушке дать лекарства.

Вундергай осторожно приоткрыл дверь бабушкиной комнаты. Та поморщилась и тихо, но категорично заявила, что лекарство уже приняла и попросила не беспокоить ее до утра.

«Бойкот на целый год», – подумал о бабушкином настроении Вундергай и молча отправился укладываться спать, даже не обратив внимания на отсутствие в квартире дрессированного петуха.

Хашар с приключением

Штаб решил провести хашар – трудовой праздник – в субботу. Сразу же организовали пионерскую агитбригаду во главе с Гани – руководителем пресс-центра массива. Кроме ребят из разных отрядов, в состав бригады вошел и связной Бабашкин. Он ведь знал расположение всех дворов как свои пять пальцев и мог даже с завязанными глазами провести в любой из них. Появившись во дворе, агитбригада выстраивалась на свободном пятачке земли или на детской площадке. Впереди горнист, за ним два барабанщика и следом три глашатая. Один из них – с мегафоном, взятым напрокат инспектором Али у знакомого регулировщика. Раздался сигнал: «Всем-всем-всем!» Следом – барабанная дробь и после короткой паузы – призывный голос первого глашатая, убеждающего всех жителей внести свой трудовой вклад в дело благоустройства массива, чтобы любой мог сказать с гордостью: «Наш «Гулистан» – образцовый массив, каждый в нем весел, здоров и красив!» Объявление производило нужное впечатление. Жители окружали ребят, и те начинали выдавать информацию о строительстве спорткомплекса «Ильхом», что значит «Вдохновение» – для всех возрастов. Для пенсионеров будет открыта секция «Активный долгожитель». Рассказывали о своих шефах с инструментального завода, выделивших средства для реконструкции старой школы под спортклуб. И еще, что ДОСААФ и спортобщество «Луч» выделили инвентарь.

Удивлялись жильцы таким новостям, хотя о многом и сами уже прослышали, и наблюдали с интересом за бульдозерами и самосвалами, присланными стройтрестами по распоряжению райкома. Нашлись и такие, которые уже участвовали в мероприятиях по очистке территории. Инструктору райкома комсомола Ядгару удалось мобилизовать даже пенсионеров. Посадили несколько тысяч саженцев вокруг пустырей. Пока будут строить спортплощадки, подрастут и деревья. Видели во дворах и студента архитектурного с чертежами в руках и в сопровождении незнакомых людей. С удовлетворением отзывались о новом начальнике ЖЭКа фронтовике Максиме Хакимовиче Аскарове, который уже успел побывать не только во дворах, но и во многих квартирах. Словом, все шло хорошо.

Но накануне хашара случилась неприятная история, которая, к удивлению, принесла пользу общему делу. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

А произошло вот что. Агитбригаде оставалось по плану оповестить жителей трех дворов. После захода солнца ребята появились в квартале Г-1. В одном из дворов играли в настольный теннис двое. Один из них был толстый и круглый, как бочка – агитбригада сразу признала в нем Тюленя. Его партнер по игре, длинный костлявый парень с продолговатым лицом, с жиденькими волосами, скакал у своего края, угодливо хихикая, когда ему приходилось бегать за улетевшим в сторону шариком. Скоро ребята узнали, что этого парня кличут Чертиком. В беседке расположилась компания подростков. Были там и девчонки. На краю теннисного стола стояла бутылка с пивом, после нескольких ударов ракеткой по шарику Тюлень отпивал из горлышка бутылки, а Чертик, поймав шарик, подобострастно наблюдал, пока тот не поставит бутылку на место. Увидев перед собой агитбригаду, Тюлень громко воскликнул:

– О! Вы только посмотрите: у нас в гостях – бродячие артисты! Эй, люди, готовьте медяки и корки хлеба!.. – Тюлень сел на край стола, который покачнулся и затрещал. Из беседки вывалились два парня, у одного из них была гитара.

– Друг мой! – обратился Тюлень к гитаристу, вруби-ка аккомпанемент!

Гитарист резко передернул струны и тут же прижал их ладонью. Вся компания скучающе уставилась на агитбригаду.

Можно было понять настроение глашатаев штаба. Встреча с Тюленем всегда чревата малоприятными последствиями. Но голубые рубашки активистов с тремя звездочками на рукавах обязывали к выполнению ответственного задания. Гани подтянулся и по-дружески взмахнул рукой. Фанфаристы просигналили: «Внимание! Всем-всем-всем!» После барабанной дроби глашатаи прочитали объяснение и едва произнесли: «Наш «Гулистан» – образцовый массив, каждый в нем весел, здоров и красив». Тюлень глумливо улыбнулся и, оглядев свою компанию, сказал, ударяя себя в грудь:

– Правильно говорите: каждый из нас здоров и красив!

Компания захохотала, кто-то от удовольствия мяукнул, а гитарист царапнул по струнам. Тюлень поднял жирный короткий палец и сказал:

– А нам, имейте в виду, ваш спорткомплекс ни к чему. Даю вам пятьдесят девять секунд чтобы исчезнуть отсюда.

Агитбригада не сдвинулась с места. Тюлень уставился на Бабашкина со слащавой улыбочкой: – Я, кажется, раздумал… Ух ты какой! Думаешь, я не узнал тебя? Не волнуйся шпингалетик, я тебя запомнил на всю сознательную жизнь. Еще на том собрании в кинозале…

Воцарилась гнетущая пауза. Два парня Тюленя конвоирами встали за спиной агитбригады. Гитарист меланхолично пощипывал струны. Чертик юрко вертел головой.

– Чего тебе надо? – угрюмо спросил Бабашкин.

– Эй вы, – приказал Тюлень конвоирам. – Ну-ка подайте мне его на закуску!

Двое подхватили Бабашкина за брюки и рубашку и поволокли к теннисному столу. Тюлень вцепился пятерней в волосы Бабашкина, резко пригнул его голову. Бабашкин ударился о край стола, вскрикнул, стал отчаянно вырываться. Тут сорвался с места Гани и тигром бросился на Тюленя, но тот с силой отшвырнул Гани, толкнув его в грудь. Бросились выручать Бабашкина и другие, и скоро Бабашкину удалось вывернуться из рук Тюленя. Рубашка его была разодрана, лицо исцарапано…

А в это время…

Вернемся на минуту в штаб, где в это время вовсю шло заседание.

Выступал Максим Хакимович:

– Сейчас нам нужны машины, чтобы привезти мебель… – он обратился к бабушке Вундергая: – Без вас нам не обойтись.

– Машины будут, – уверенно пообещала бабушка Вундергая. – Я договорилась на автобазе, да и родители некоторых ребят готовы помочь.

– Тогда – слово нашему архитектору Атабеку, – сказал Вундергай.

Едва Атабек разложил на столе свои проекты, как тут в штаб влетел запыхавшийся Игорь, барабан болтался у него за спиной.

– Ба-ба-башкина… бьют… – с трудом выговорил он и в изнеможении опустился на порог.

Все как один повскакивали с мест.

– Бьют?.. А где? – с тихим ужасом произнесла бабушка Вундергая.

– Тю… Тюлень и компания…

– Спокойно, товарищи, – сказал Максим Хакимович. – Без паники. Вундергай с Назаром, быстро на место происшествия!

– Я тоже с ними, – сказал Ядгар.

– Хорошо, – согласился Максим Хакимович. – А ты, Мамура, лети за участковым.

«Химера» летела в указанный барабанщиком двор со скоростью реактивной торпеды. Вундергай гнал мотоцикл с одержимостью каскадера, даже осторожный Назар не сдерживал его на крутых поворотах и узких мостиках через арыки и траншеи, и скоро они подкатили прямо к теннисному столу, едва не наехав на Тюленя. Тот от неожиданности подался назад, повалился спиной на стол. На сей раз стол не выдержал его веса и с оглушительным треском обвалился. Тюлень плюхнулся на землю. Чертик растерялся, отпустил заломленные за спину руки Бабашкина. Назар схватил Чертика за плечи, развернул его и дал такого пинка, что тот метеоритом влетел в беседку.

– Дело пахнет керосином, – проворчал Чертик, выползая из беседки. – Пора сматываться…

Тюлень поднялся не без помощи гитариста и еще какого-то парня из его компании, отряхнул от пыли руки и процедил с ухмылкой:

– Какой подарок! Нас осчастливил сам Вундергай с личным телохранителем. Не желаешь поговорить со мной лично? – Тюлень злобно глянул на Вундергая.

– Развлекаешься, – осуждающе сказал Вундергай. – Вот, и теннисный стол сломал. А ведь инвентарь за нами числится.

– А я не знал, что вы его для выставки поставили! – продолжал нахально улыбаться Тюлень.

Вундергай схватил его за руку и неожиданным болевым приемом повалил на землю, усевшись верхом на противника.

– Успокойся, Тюлень! – выдохнул Вундергай. – Тебе ведь общественность только добра желает.

– Ты мне за это ответишь! – прохрипел Тюлень, пытаясь подняться. Вундергай с Назаром поставили его на ноги.

– С удовольствием отвечу, – сказал Вундергай. – Только сначала ты ответишь перед законом за нападение на официальное лицо. Понял?

– Кто официальное лицо? Ты, что ли? – к Тюленю постепенно возвращалась привычная надменность.

– Вот он, – ответил Вундергай, показывая на Бабашкина, который оттирал лицо платком Назара. – Бабашкин, к твоему сведению, выполнял ответственное задание штаба, а штаб – боевой форпост райкома комсомола.

Вундергай жестом попросил подойти Бабашкина.

– За что он тебя так, Бабашкин?

– Ни за что, – хмуро ответил Бабашкин.

– Чего там, – протянул Тюлень, – я пошутил, а он раскис…

– Шутка, говоришь? – рассердился Вундергай. – Хорошенькие шуточки.

– У Тюленя совесть спит под толстым слоем жира, – подсказал Назар.

– Подозреваю, – согласился Вундергай. – Видишь ли, он пошутил. Что-то не нравятся мне твои шутки.

– Мне твои шутки тоже не нравятся, – процедил Тюлень и неожиданно добавил: – Особенно одна… С медальоном… Арнольд от нее тоже не в восторге. И к тому же он не любит, когда обижают его друзей.

Никто не понял значения этих слов, кроме Вундергая, Назара и Бабашкина.

Вундергай собрался было ответить, но в это время во двор въехал милицейский мотоцикл с коляской и притормозил возле беседки. Воцарилось молчание. Инспектор Али выключил мотор и из люльки выбралась бабушка Вундергая. Ей помогал Ядгар, который слез с заднего сиденья. Все трое подошли к теннисному столу. Бабушка сердитым взглядом кольнула Тюленя и принялась беспокойно исследовать Бабашкина.

– Да на тебе живого места нет, милый, – заохала она, – это кто же тебя так?..

Инспектор Али пристально разглядывал Тюленя, словно пытался вспомнить какое-то событие, связанное с ним.

– Скучно тебе на белом свете, Барчуков, – сказал инспектор. – Люди трудятся, учатся, живут, а ты им вредишь. А почему? А ведь мог бы и помочь пионерам. Ты бы поинтересовался, заглянул на объекты пионерстроя… Помнишь, Барчуков, сказку про Сороку-белобоку, которая кашку варила и детей кормила? Все знают эту сказку. Кроме тебя разве что… Так вот: всем досталась каша, только одному отказала Сорока. И знаешь кому? Тому, который в лес не ходил, дрова не рубил, печь не топил. А за что его кашей кормить?.. Ты, Барчуков, думаешь, что достроим мы спорткомплекс, а ты будешь в нем бицепсы наращивать… Не бывать этому, Барчуков. Нет твоего вклада, и каши тебе потом не будет. Все на массиве болеют за это дело и только ты ему чужак. Поедешь со мной, Барчуков.

– А что я сделал такого?.. – уныло протянул Тюлень и поплёлся за участковым к его мотоциклу.

Увозя Тюленя, инспектор Али притормозил возле группы парней и девчонок, которые сейчас вели себя робкими зайчатами.

– А вы, – обратился к ним инспектор Али, – завтра к семи вечера придете ко мне. И попрошу без напоминаний…

Не успели разойтись, как появилась радостная Мамура и объявила:

– Ребята, там пришла машина с кафелем для зимнего бассейна. Айда разгружать!..

Поиски продолжаются

Старания агитбригады не пропали даром. Хашар прошел успешно. В каждом дворе трудились жители всех этажей, и даже кое-кто из компании Тюленя. Правда, пришли они «под охраной» собственных родителей, боясь, что Тюлень не простит дружкам «предательства».

Скоро уже стали «проклевываться» два стадиона и восемь спортплощадок, подвалы были расчищены, побелены, электрифицированы. Разработан был и план радиофикации массива для связи штаба со всеми пионерскими постами дворов. План представил Газик. Правда, Газик был серьезно предупрежден Тюленем, пообещавшим «вылечить» его от «дурного влияния Вундергая». Но Газик не испугался, он ведь и не скрывал, что всегда оставался в накладе от сделок с Тюленем. Да и отец Газика вдруг пообещал выбросить всю его аппаратуру, если сын не покончит с темными делишками и не займется полезным делом. Инспектор Али раза два навещал его, пообещал устроить на работу в городской клуб юных техников. Словом, добрые вести поступали в штаб отовсюду…

Вечером Вундергай с Мамурой, собрав всех командиров, принялись готовить отчет для райкома комсомола о первом этапе строительства спорткомплекса и досрочной сдаче Клуба интернациональной дружбы под руководством Хадичи и Атабека.

Спустя час в притихшем коридоре раздались шаги. Пришли инспектор Али, Бабашкин и… пропавший было без вести Арлекин.

– Салют ребячьему комиссару! – Арлекин пожал руки Вундергаю и Мамуре. – Не подумайте, что меня доставили под конвоем. Вот этот лоцман, – он указал на Бабашкина, – привел меня сюда транзитом через кабинет товарища участкового. Как насчет циркового кружка? Я готов вести его на общественных началах.

– Пионерский цирк – это здорово, – обрадовался Вундергай. – Мы тебя уже в цирке искали. Ты же сам сказал тогда – «каждый вечер у ковра»…

– Совершенно верно, – сказал Арлекин. – Не только каждый вечер, но и все дни. Но ведь я вам не говорил про цирк… Я пока только учусь в цирковом училище. Так что не обижайся, что на время исчез. Каникулы…

– Да чего обижаться, если сам пришел, – сказал Бабашкин. – А с петухом можно в кружок поступить?

– Хоть с коровой, – улыбнулся Арлекин.

– Нет у меня коровы, – серьезно ответил Бабашкин.

– Заведешь…

Инспектор Али жестом прервал этот диалог.

– О цирке поговорим в другой раз, – сказал он Бабашкину. – Сейчас вместе с Мамурой можете идти домой, родители уже беспокоятся.

– Никто не беспокоится, – попытался возразить Бабашкин.

– Приказы не обсуждаются! – поддержал участкового Вундергай. – Завтра утром встречаемся здесь.

Мамура беспрекословно сложила все бумаги в папку, аккуратно связала тесемки и пошла к выходу. Бабашкин неохотно поплелся за ней. Инспектор подождал, пока стихнут шаги, потом сказал Вундергаю:

– Так вот… Твой рассказ относительно Арнольда Суррогатова пока ничего не дал.

– Тюлень сгоряча проговорился, что он знает насчет того медальона и пригрозил мне Суррогатовым, – рассказал Вундергай.

– А пригласи его на беседу – и он живо откажется от этих своих слов, – сказал инспектор Али. – Даже Газик толком ничего не знает о нем.

– Но ведь у него обитают Алиса с Хламидой-Монадой! – обрадовался своему доводу Вундергай.

– Соседи утверждают, – кивнул инспектор Али, – что никаких подозрительных типов не заметили. Правда, кто-то вспомнил, что у Суррогатова гостила племянница. Она уже уехала.

– Куда уехала? – вскочил Вундергай.

– Вот именно, куда? – повторил инспектор Али. – Спроси об этом у Суррогатова.

– И спрошу! – запальчиво воскликнул Вундергай. – Тем более, что у меня есть для него ценная информация про те триста рублей, которые не стала делить с ним Алиса.

– Только усложнишь дело! – остановил его инспектор Али. – Алиса уже во всем ему призналась. Больше того: и деньги, и квитанция возвращены хозяйке. Пострадавшие сказали нашим работникам, что приходила незнакомая молодая женщина в форме лейтенанта милиции и вручила им пропажу, попросив расписаться в блокноте…

– Отменно работают! – не удержался Вундергай. – Алиса это была. Больше некому…

Инспектор Али продолжил:

– Можно было бы эти деньги и не возвращать, а квитанцию просто подбросить – все равно без паспорта ей не выдали бы кольцо. Алиса так бы и поступила, но Суррогатов, видно, прозорлив. Он-то уверен, что ты, Вундергай, как свидетель преступления Алисы, можешь и со мной поделиться тем, что знаешь. Потому и подстраховался. А с тобой ему расправиться сейчас проще простого. Ты ведь сам себя ему в лапы отдал. Если бы Аристогес, все твои верные друзья и я в том числе не верили тебе, ты, может, и находился бы сейчас под следствием. – Инспектор Али протянул Вундергаю небольшой листок, вырванный из блокнота. – Вот два номера телефона, первый – Алексея Васильевича Станицына, он из угрозыска, и в курсе этого дела… Второй телефон мой. Можно звонить и ночью. – Инспектор Али помолчал, как бы взвешивая следующие слова. – Теперь слушай и запоминай. Номера телефонов выучи наизусть… Кроме тебя никто не знает в лицо его сообщниц – Алису и Хламиду. Возможно, никуда они и не уезжали. Просто Суррогатов мог их для подстраховки поселить в другом месте. Так вот, Вундергай. Надо тебе погулять по городу. Возьми с собой Назара, он может тебе пригодиться. Просмотрите внимательно этажи ЦУМа и ГУМа, погуляйте по ярмаркам, загляните в ювелирные магазины, приходные кассы. Если заметите кого-то из них, один к телефону, а другой – продолжает наблюдение. Задача ясна?..

Погоня

Следующим утром первыми явились Мамура с Бабашкиным. Секретарь Совета штаба доложила, что уже разработан график дежурств в каждом подъезде, где живут завтрашние первоклашки. Их будут опекать всю первую четверть, пока они не научатся самостоятельно делать уроки и хозяйничать в доме. Мамура добавила еще, что скоро начнет свою работу клуб «Звездочка». Потом Мамура замялась и с надеждой посмотрела на Бабашкина.

– Она хочет попросить петуха на прокат, – помог ей Бабашкин.

– Бери, – охотно согласился Вундергай. Он даже обрадовался, что Кука не останется без внимания в эти напряженные дни. – Только смотри, чтобы малышня не затискала его, и пить ему давайте почаще.

– Знаю, знаю, – закивала Мамура и, не мешкая, направилась на балкон. Кука знал ее и потому позволил усадить себя в спортивную сумку.

Мамура ушла, а Бабашкин сказал:

– Я хочу сделать заявление.

Вундергай надевал рубашку, да так и замер, не успев продеть руку в рукав.

– Заявляй, да покороче. Я Назара жду, у нас срочное дело.

– Вот-вот, я как раз насчет этого… Делайте, что хотите, но я больше не желаю с вами работать.

– В отставку подаешь? – попытался перевести разговор в шутку Вундергай.

– Между прочим, ничего смешного не вижу, – насупился Бабашкин.

– Давай без загадок, Бабашкин. – Вундергай терял терпение. Он выглянул в окно, надеясь увидеть Назара, но тот, как всегда, задерживался.

– Я уже говорил вам с Назаром: или все доверяйте мне, или ничего… А то, как ЧП – так Бабашкина первым зовете, а если секрет какой, так молчок, зубы на крючок. Я и так все про тебя знаю, иначе что же я за связной?

– Что же ты обо мне знаешь? Интересно…

– Да про новую операцию…

Вундергай с угрожающей быстротой застегнул на рубашке пуговицы.

– Чего ты хочешь, Бабашкин?

– Чтобы включили меня в новую операцию.

– Бабашкин, помнишь случай с агитбригадой?

– Ну и что же?

– А то самое, что в этой операции, может, потасовка почище той будет.

– Я же не один буду, а с вами.

Вундергай не успел возразить, раздался звонок. Это пришел Назар.

– Заранее знаю, что ты сейчас скажешь в свое оправдание, – сказал Вундергай другу. – Ездил на базар, готовил завтрак, кормил, отвозил, штопал, гладил… Ладно, Ты неисправим… Слушай, Бабашкина придется взять с собой.

– Отлично! – неожиданно для Бабашкина одобрил Назар. – Связной нам будет очень нужен.

Вундергай махнул рукой:

– Тогда спускаемся вниз.

Все трое, благодаря особой конструкции мотоцикла, удобно устроились на «Химере» и помчались к Центральному рынку.

Когда «проштудировали» два городских рынка, ярмарку в полтора километра, четыре универмага и «Детский мир», Назар высказал предложение, что рецидивисты до обеда обычно спят и что тратить бензин на бессмысленные поиски он больше не желает. За эти два с половиной часа он смог бы законсервировать дюжину баллонов помидоров – мать уже целый месяц просит его об этом.

Вундергай пообещал отпустить друга после того, как они заглянут еще и на Комсомольское озеро. Назар нехотя согласился. Оставили «Химеру» на автостоянке у входа в парк. Бабашкин, разумеется, не смог пропустить без внимания станцию детской железной дороги, он принялся упрашивать друзей совершить прогулку. Пришлось уступить. На станции «Солнечная» Вундергай с Назаром вышли, условившись с Бабашкиным встретиться на островке, где разместилось кафе «Мороженое». Миниатюрный тепловоз свистнул и Бабашкин тронулся в обратный путь, помахав друзьям в открытое окошко. Вундергай с Назаром прошли вдоль берега, где загорали горожане. Копошились малыши возле родителей, кучками разместилась молодежь, почти все при транзисторах, некоторые притащили магнитофоны, пенсионеры заняли тенистые пятачки – читали книги или следили за происходящим вокруг. Чуть поодаль на водной глади одержимо носилась лодка спасателей, а на берегу суетился фотограф. Вундергай прощупал взглядом каждый клочок пляжа, надеясь опознать в одной из блондинок Алису, а в подростке – Хламиду. Не спеша поднялись на горбатый мостик, переброшенный от берега к островку. Вундергай машинально глянул сверху на столики кафе и замер.

– Стоп! – он дернул Назара за руку. – Смотри – слева, у барьера…

Назар присмотрелся.

– Тюлень, что ли? А с ним какой-то незнакомый пацан…

– Гляди, у них шампанское и мороженое.

– Смотри, кажется они выясняют отношения, – сказал Вундергай. – По-моему, пацан лезет в драку.

Действительно, собеседник Тюленя схватил со стола стакан, плеснул в лицо и вскочил со стула. Тюлень успел схватить обидчика за руку, тот, вскрикнув, снова сел, а Тюлень хладнокровно достал из кармана платок и вытер лицо.

– По-моему, мальчик нуждается в помощи, – сказал Назар.

Стали медленно спускаться к островку. Пацан в синих джинсах и краснополосой тельняшке сидел спиной к входу. Тюлень, навалившись на стол, цедил какие-то слова.

– Назар, – вполголоса произнес Вундергай. – Есть идея! Изобрази пьяного, легче будет подсесть к ним.

Покачиваясь, словно матросы на палубе, друзья надвигались на угловой столик. Вундергай расплылся в масляной улыбочке и, ухватившись за спинку свободного стула, пролепетал:

– 3-здесь… н-не занято?

– Занято, – буркнул Тюлень, не поднимая головы, но Назар уже опускался на свободный стул.

– С-спа-сибо, – сказал Вундергай, – я т-так и знал, что с-свободно… Да здравствует свобода… солнце, воздух и х-хорошая погода!.. – и он грузно сел. Пацан резко обернулся. – Эврика! – изумленно прошептал Вундергай и чуть не свалился со стула. Подросток оказался Хламидой-Монадой.

Она ничем не выказала своего удивления, словно не узнала Вундергая, и с напускным безразличием отвернулась к озеру.

Тюлень вскинул брови и замотал головой:

– Ай-яй-яй, земляк, некрасиво получается. В честь чего это вы? Тоже, видно, не ангелы. Вот возьму и накатаю записочку кое-кому.

– П-пиши, пиши… и обратный адрес не забудь, для очной ставки… – сказал Вундергай, фамильярно потрепав Тюленя по щеке.

– Кочуй за соседний столик! – с тихой яростью зарычал Тюлень.