Текст книги "Все в сад!"

Автор книги: Вячеслав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

манипуляциями: гном всё-таки был малознакомый… Вот возьмёт сейчас,

конфискует ценную вещь, и скажет, что так и было.

Однако её опасения не оправдались: повертев колечко так и сяк, Нар вернул

его обратно девушке со словами 'ширпотреб. На две монеты серебром'.

Маша подумал, что хитрый гном сбивает цену, но тот, словно прочитав её

мысли, добавил:

– Не веришь, можешь показать хозяйке, или завтра – кому-то из Торговой

Федерации.

– Федерации? А почему не гильдии? – удивился до сих пор молчавший

Витя.

– Откуда я знаю? Завтра пойдёшь вон с ней и спросишь, – огрызнулся гном,

и 'перенёс огонь' на парня: – А ты, кстати, мил человек, чего полезного

умеешь?

Теперь настала Витина очередь задуматься. Умения у него были, в

принципе, те же самые, что и у Маши, за исключением того, что танцевать он

умел только 'медленный танец', а от армии косил, получая специальность

инженера-механика по станкостроению. Возможно, знания в этой области

могли бы и заинтересовать гнома… Гномы, как парню было известно, вроде

являлись мастеровым народом. Да вот только спецпредметы на втором курсе

читать ещё не начинали… А хоть бы и начинали – кто же будет учиться, когда

можно дать преподу на лапу?.. В готовке, стирке, уходе за ранеными и

лошадьми Витя был вообще полным нулём. Зато хорошо разбирался в

футболе, современной музыке и компьютерных играх…

Хотя одно нужное в данной ситуации умение у него всё-таки было… И он

уж было открыл рот, чтобы сообщить о нём слушателям, но его перебила

Маша, спеша поделиться результатами своего напряжённого мыслительного

процесса, протекавшего параллельно с Витиными раздумьями:

– Я знаю, что такое шуруп! – произнсла она с заговорщицким видом,

понизив голос, и предварительно оглянувшись по сторонам.

– И я знаю, так что с того? – недоумённо фыркнул гном.

Энтузиазм девушки несколько поубавился.

– А ещё я знаю, что такое болт и винт! И гайка! – жалобным голосом

сообщила она, с надеждой вглядываясь в невозмутимые лица гнома и эльфа.

– Молодец! – похвалил её гном, – Вот только как эти твои знания пригодятся

нам в дороге?

– Ну… Продать их и заработать денег… – предложила Маша.

– И почему все думают, что они умнее других? – патетически воскликнул

гном, устремив мучеический взгляд ввысь?

– Может, ты ещё знаешь, что такое тенсит или мартенсит? – Нет? А

аустенит? – А ты? – гном перенёс тяжёлый взгляд с отрицательно замотавшей

головой Маши на сидевшего рядом парня. Последовало очередное мотание

головой. Сами слова Коля слышал от преподавателей и старшекурсников, но

вот что они означают?…

– Так чем ты можешь помочь отряду? – толстый волосатый указующий

перст гнома уткнулся парню чуть ли не в лицо…

– Я… у… ум-мею создавать фаерболы… – запинаясь, проговорил он,

инстинктивно отодвигаясь подальше от грозящего выколоть ему глаз пальца.

Гм…, – гном быстро убрал палец, – Файерболы, говоришь? Ну, давай.

Пойдём, поглядим, – с этими словами Нар резво поднялся на ноги и указал на

дверь, ведущую, как он непонятно когда успел выяснить, на задний двор.

Витя пожал плечами, и проследовал в указанном направлении. Гном

потопал за ним, не забыв при этом прихватить свой драгоценный мешок.

Эльф немного подумал, и направился в ту же сторону. В кильватере ушастого

двигалась Маша. Ей тоже интересно было увидеть настоящий файербол.

Замыкал процессию оказавшийся оборотнем белый пёс. Сегодня было не

полнолуние, так что в кошку он превращаться не собирался. А может, то

'чудо в капюшоне' просто пошутило…

Снаружи оказалось темно. Что, впрочем, неудивительно – ночь всё-таки… В

тусклом переменчивом свете пары факелов, воткнутых в держатели по обоим

сторонам двери, из которой появилась странная процессия, был виден

мощёный двор, конюшня с прилегающим к ней большим сараем, птичий

двор, откуда доносились звуки, отдалённо напоминающие кудахтанье и гогот,

ещё какой-то длинный сарай…

– Вот, – гном указал на полуразличимый во тьме силуэт стоящего несколько

в отдалении от построек большого дерева, – Давай-ка, пульни в него.

– Не надо в дерево, – послышался сзади тихий, но твёрдый голос эльфа.

– Нар тяжело вздохнул, – Ох уж эти ушастые со своей любовью к природе…

– Тогда давай туда: – цель была заменена на непонятно зачем торчащий

посреди двора каменный столб.

Витя старательно попытался вспомнить, как он сотворял файербол в лесу.

Поднял руку… Пожелал, чтобы на кончиках пальцев сформировался

огненный шар…

И ничего не произошло.

Витя ещё раз прокрутил в памяти нужный момент, снова поднял руку…

Напрягся… Пожелал…

– И тишина… – ехидно прокомментировала Маша результат всех этих

усилий. Точнее, отсутствие результата.

– Обманывать нехорошо, – наставительно произнёс гном, нежно поглаживая

рукоять своей кувалды, то есть Боевого Молота.

– Да не обманываю Я! – обиженно воскликнул Витя, – Один раз

получилось! Точно!

– Ну, один раз и палка стреляет, разочарованно прогудел гном, и

развернулся обратно к двери.

В это время шерсть у пса на загривке стала дыбом и он, оскалив зубы,

зарычал куда-то во тьму…

– Что ещё? – недовольно буркнул Нар, оборачиваясь в сторону, куда был

обращена морда зверя.

– Спокойно, Пушок… – Маша, уже придумавшая 'своему' оборотню кличку,

положила руку псу на загривок.

И тут из темноты вылетело что-то маленькое, размером с крысу, с

горящими злобным багровым огнём глазами…

Одновременно произошло сразу несколько вещей: В руке у эльфа, словно

ниоткуда, возник кинжал, вторую руку он зачем-то вскинул перед собой в

жесте, словно хотел оттолкнуть кого-то гораздо большего по размерам, чем

этот маленький, хоть и явно злобный, монстрик… Гном начал поднимать

свою кувалду… То есть молот. Пёс припал мордой к земле и изготовился к

прыжку… Непонятный ночной гость уже поравнялся со стоящим впереди

всех Витей… Раздражённый неудачей с файерболом, тот, не долго думая, дал

монстру сильного пинка в бок, сопроводив силовое воздействие волшебными

словами:

– Да пошёл ты!…

Злобное-непонятно-что, обиженно то ли хекнув, то ли хрюкнув, улетело в

темноту…

И наступила тишина.

Которую на частотах, близких к ультразвуковым, разорвал Машин

пронзительный визг: 'Крыса!!!'.

До девушки, хоть и с запозданием, но дошло, что только что рядом с ней

находился Самый Страшный Зверь, которого она только могла себе

представить. Маша спокойно относилась к змеям, нормально – к паукам… Но

мыши и крысы…

Одновременно с подаваемым сигналом тревоги девушка совершила

гигантский прыжок назад и вверх. В результате какового манёвра оказалась

висящей на стене заведения, судорожно вцепившись в держатель для факела.

Держатель оказался сделан на совесть, и выдержал 'мешок цемента', как в

шутку называл её пятьдесят кэгэ папа, или 'мешок сахара', как гораздо более

романтично отзывался по тому же поводу её последний ухажёр на Земле -

Толик.

Не прошло и трёх мигов, как двери широко распахнулись, и оттуда со

словами 'Что за шум, а драки нет?' появилась хозяйка заведения.

Ещё не оправившийся от звукового удара эльф вопрос проигнорировал, так

что отвечать пришлось Нару.

– Да вот, что-то у вас по двору немёртвое зверьё шляется, – объяснил он

ситуацию, вглядываясь в глубокое декольте дамы с тем же усердием, с каким

только что вглядывался во тьму, пытаясь разглядеть, куда улетел нежданный

гость. Хозяйка, в это время с не меньшим интересом разглядывающая

висящую на стене композицию, состоящую из факела и мёртвой хваткой

вцепившейся в него девушки, вздрогнула, и устремила озабоченный взгляд

на гнома.

– Вы ничего не напутали, почтенный гном?

– Да нет… – пробормотал тот, с видимым удовольствием наблюдая за

колебаниями необъятной груди перед своим носом.

– Подтверждаю. Это была немёртвая крыса, – авторитетно заявил эльф, и

посмотрел на Витю, – И я ещё ни разу не видел столь быстрой и

эффективной расправы с этой нежитью…

Парень смущённо склонил голову, и начал водить ногой по камням двора…

– А у нас, как на зло, городской маг уехал в соседнее село, к другу на день

рождения…, – сокрушённо взмахнула руками хозяйка, от чего её выдающиеся

достоинства пришли в хаотическое движение, ввергнувшее гнома в

состояние транса, – Ну да ладно. На доме защитные руны, так что можно

спать спокойно. А утром пошлём за магом. Пусть разбирается, дармоед

старый, – в голосе женщины не слышалось ни малейшего почтения ни к

возрасту того, о ком она говорила, ни к его роду занятий, – Заходите, гости

дорогие… – и хозяйка сделала приглащающий жест в сторону дверей.

– М-м-м-м… – послышалось сверху, от держателя светильника, на котором

висела Маша.

– Да? – задрала хозяйка голову вверх.

– Наверное, спуститься хочет… – сделал предположение Витя.

– А, ну тут мы завсегда поможем… – засуетился Нар. Тощая человечка,

конечно, не дотягивала до его стандартов женской красоты, но грех было не

воспользоваться поводом подержаться хотя бы за эту попку, раз до других

руки пока не дотянулись…

Однако и тут гному счастье не улыбнулось. Учитывая, на какую Маша

взлетела высоту, он при своём росте мог достать ей разве что до щиколоток.

Пока любвеобильный бородач оглядывался по сторонам в поисках

лестницы, эльф, на которого девушка с надеждой поглядывала, и не подумал

сдвинуться с места.

Так что девичьим мечтам о том, чтобы упасть в объятия в буквальном

смысле неземного красавца, похоже, сбыться было не суждено. По крайней

мере на этот раз.

Внезапно Маша почувствовала на своей пятой точке чьи-то руки. С

сожалением отровав взгляд от изящной эльфийской фигурки, она опустила

его вниз. Оказалось, что упущенным гномом шансом решил воспользоваться

Витя.

Сначала девушка хотела было возмутиться, но потом ещё разок бросила

быстрый взгляд на безучастно стоящего в сторонке ушастого, и решительно

отпустила держатель. Её не блещущий физическими данными спаситель

чуть не свалился, когда не такой уж большой, но не такой и маленький для

его не очень мускулистых рук вес девичьей тушки полностью переместился

на него. Но всё же устоял на ногах. За что тут же был вознаграждён: девушка

как бы ненароком прижалась к нему на несколько мгновений, и даже

позволила как бы случайно слегка коснуться своей груди.

Витя покраснел, как рак, и учащённо засопел. Получив такую массу

впечатленй, он даже не заматил, что весь этот спектакль предназначался не

для него. Отступив наконец от парня на шаг, Маша обратила на эльфа взгляд,

в примерном переводе означающий: 'Ну что, съел?! Все плюшки достались

другому! Завидуй теперь!'.

Однако ушастый был спокоен, как дохлый лев. Девушка раздосадованно

фыркнула, и перенесла внимание на хозяйку постоялого двора, всё это время

с пониманием следившую за разыгрывающейся на её глазах пантомимой.

– Видите ли… У меня нет комнаты… – вкрадчиво начала она…

Витя засопел ещё сильнее. Но теперь от обиды. Комнаты, между прочим,

не было не только у Машки, но замолвить словечко о своём, можно сказать,

земляке, причём только что оказавшем ей неоценимую услугу, она и не

подумала…

– Две медные монеты, – коротко и информативно ответила на ещё не

заданный вопрос хозяйка.

– Мы по делам Ордена, – решила сменить тактику Маша, на этот раз

подпустив в голос металла. Одновременно она потянулась к верхней

пуговице своей кофточки, но, скосив взгляд на сразу заблестевшие глаза

коротышки гнома, ограничилась тем, что ткнула пальцем в обгорелую дырку

в материи.

– Да хоть ордена, хоть медали… – упёрла женщина руки в боки.

– Но Орден…

– Людей Ордена нельзя убивать, – разъяснила хозяйка своё поведение, – Но

помогать им за 'спасибо' никто не обязан.

– Но ведь и портить отношения совсем не обязательно… – решил

подключиться к переговорам Витя. Кто знает, может когда-то мы ещё раз

посетим это место… Мы ведь наверняка не простые люди, раз нас приняли в

Орден… И тогда размеры нашей благодарности не будут иметь границ…

– Хм… Во-первых: вас не приняли в Орден, а Орден дал вам задание. Это,

как говорят у нас в Малых Сотках, две большие разницы. Во-вторых: Если

вы выполните задание Ордена, вам будет не до нас. Если не выполните – то

уж тем более… Пока ещё из таких как вы, не возвращался никто. Хотя…

Вернулся как-то один… Мертвяк. Но мёртвых Орден не защищает. Так что

его быстро упокоили…

Судя по лицам слушателей, перспектива, нарисованная хозяйкой, их, мягко

говоря, не вдохновила…

– Так может мы ещё и не пойдём никуда… – пробормотал Витя.

– Пойдёте как миленькие! – заверила его хозяйка, – Тут всё просто: или

пойдёте, или умрёте.

– Этот тип сказал, что Печати не убивают, – возразил парень.

– Так печати и не убивают… – согласилась хозяйка, – Убивают стражи

Службы Надзора. Потому как, если вы теперь с пути свернёте, или

задержитесь где, Печати превратятся в Клейма. А любой страж, как только

встретит кого с таким клеймом, обязан убить на месте.

– А?… – начал парень, но собеседница его перебила: – А клеймо под

одеждой не спрячешь. Его любой, у кого амулет специальный есть, увидит.

Ну, а дальше вы знаете…

Тут уж вышел из себя ушастый:

– Да кто они такие, чтобы?!…

– Спокойно… – тронул его за локоть гном. – Гневом делу не поможешь.

Утром решим, как дальше быть. Короче, кто куда, а я спать пошёл…

Эльф пару раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и молча пошёл внутрь дома.

– А мы? – жалобно бросила вслед Маша.

Хозяйка обернулась в дверях, и махнула рукой в сторону того самого сарая

рядом с конюшней:

– Можете переночевать на сеновале.

– А нежить? – обеспокоилась девушка.

– Там тоже защита – успокоила её хозяйка и скрылась за дверью.

– Ну что, хочешь большой и чистой любви? – поинтересовался Витя у

бессильно сжимающей свои маленькие кулачки спутницы.

– Хочу, конечно, – буркнула та, разворачиваясь, и критическим взглядом

пытаясь сквозь тьму рассмотреть любезно предложенные хозяйкой завдения

аппартаменты, – Только я не одна приду…

– С кузнецом? И где ты его, интересно, в это время найдёшь? – хмыкнул

Витя

– Зачем нам кузнец? Кузнец нам не нужен… – улыбнулась девушка, теребя

шерсть на загривке подошедшего к ней здоровенного белого пса, – С ним вот.

Шарик, за мной!

При ближайшем рассмотрении сарай, в котором молодым людям было

предложено провести ночь, оказался не очень впечатляющим сооружением в

плане защиты. Свет факелов, висящих у задней двери местного 'отеля', сюда

практически не достигал, но посеревшие от времени дощатые стены

сеновала в серебристых лучах местного ночного светила видны были вполне

отчётливо. Между досками наблюдались зияющие мрачной чернотой

большие щели. Из положительных качеств будущего места ночлега пока

можно было отметить разве что приятный запах сена, отчётливо различимый

даже снаружи…

Перед закрывающими вход в это мрачное царство большими

перекошенными воротами Маша остановилась. Входить внутрь очень не

хотелось. Там было темно и страшно. Но деваться было некуда, да ещё и этот

прыщавый дохляк мог увидеть, что она боится…. А она действительно

боится. Хотя Шарик вроде не беспокоится… Девушка глубоко вздохнула,

сказала себе: 'Есть такое слово – НАДО!', и… принялась рыться в своей

безразмерной сумочке.

– Ищешь газовый баллончик? – ехидно поинтересовался наблюдавший за

этим процессом Витя.

– Тебе и Пушок, если что, всё лишнее откусит, – отмахнулась Маша,

доставая из сумки мобильный телефон.

– Как раз самое время позвонить в МЧС, – прокомментировал её действия

Витя.

– Дверь перед дамой открой… Кавалер!… Чему вас только в школе учат, -

деланно вздохнула девушка, включая мобильник.

– Витя сначала хотел отказаться – раз такая умная, пусть сама и открывает,

но потом подумал, что он всё-таки мужчина, и на все эти женские заскоки

внимания обращать не должен, поднатужился, и обеими руками потянул

створку на себя. Деревянное полотно, прикреплённое с одной стороны к

стене широкими кожаными полосами, исполнявшими функции петель,

поддалось неохотно. В основном из-за того, что один его угол волочился по

земле. А чуть приподнять край дырявой конструкции, гордо именовавшейся

створкой ворот, парень не догадался по причине полного отсутствия в

предыдущей жизни опыта проживания на сеновалах.

Оттянув створку настолько, чтобы в неё можно было свободно пройти,

Витя первым смело шагнул в темноту.

Почти сразу же оттуда раздался звонкий стук и вскрик 'Ой!'.

– Ты чего, на грабли наступил? – поинтересовалась вошедшая следом

Маша, разглядев в свете дисплея мобильника, который она использовала как

фонарик, сидящего на полу парня и какую-то палку, валяющуюся рядом с

ним.

– На герб любимой Родины…, – хмуро ответил тот, поднимаясь на ноги и

отряхиваясь.

– В смысле? – удивилась Маша.

– На вилы, – парень нагнулся, и продемонстрировал девушке поднятый с

земли предмет сельхозинвентаря, о ручку которого и споткнулся.

– А, ты ж с Украины…, – вспомнила Маша, равнодушно отвернувшись от

потерпевшего, и водя перед собой мобилкой-фонариком на вытянутой руке.

– Ну что, где спать будем? – поинтересовался Витя.

– Мы с Пушком – там, – девушка ткнула пальцем куда-то влево. – А ты, где

хочешь.

– Тогда с вами, – не долго думая, принял решение Витя.

– Мне и Пушка вполне хватит, – остудила его пыл Маша, – а ты давай где-

нибудь отдельно.

– Ну и ладно, – обиделся Витя, и, подумав, добавил вполголоса: -

Зоофилка…

– Пушок! – мгновенно среагировала Маша.

– Р-р-р-р! – подключился к беседе Белый Оборотень.

– Понял, спокойной ночи, – Витя развернулся, и осторожно побрёл направо,

серьёзно опасаясь, что герб Украины здесь мог быть не один…

– Пляшущее пятно голубоватого света Машиного мобильника удалилось в

противоположную сторону. А потом погасло.

Некоторое время в темноте слышалась возня устраивающихся на ночлег

людей. Но вскоре она затихла, и на сеновале воцарилась тишина. Сквозь

щели между досками стен, а местами и через прорехи в крыше, струился

успокаивающий и убаюкивающий мягкий лунный свет…

Который утром сменили яркие солнечные лучи. Тишина же закончилась

ещё до восхода солнца. То тут, то там раздавались какие-то стуки, грюки,

топот… В общем, вполне нормальная и обычная для постоялого двора

утренняя симфония.

Но ни солнечные лучи, ни шум снаружи не помешали нашим героям

продолжать бессовестно дрыхнуть. Разбужены они были только тогда, когда

конструкция из старых кривых досок, по какому-то недоразумению

называвшаяся воротами сарая, чуть скрипнула, и в дверном проёме со

словами: 'Эй! Есть кто живой?' появилась одна из дочерей хозяйки.

– А что, есть сомнения? – из сена появилась взлохмаченная голова Вити.

– Да мало ли что… Тут, говорят, ночью нежить видели… – сообщила ему

утренняя визитёрка.

– Видели…, – с противоположной стороны появилась такая же

всклокоченная голова Маши, – Но хозяйка сказала, что на сеновале защита… -

девушка сладко потянулась.

– Пошутила, – коротко ответила девица.

– Что-о-о?! – из двух глоток вырвался синхронный возмущённый рёв.

– Есть хотите? – вопросом на вопрос ответила невозмутимая девка.

– Да не помешало бы… – отозвался Витя, скатываясь по сену на землю

примерно с двухметровой высоты.

– Тогда ты, – палец девахи упёрся парню прямо в грудь, – рубить дрова, а

ты, – тут она развернулась к Маше, – помогать на кухню. Даром кормить

никого не будем.

С этими словами она развернулась, ненароком задев пышной пятой точкой

створку ворот, с которой вчера с таким трудом справлялся Витя. Створка

отскочила в сторону чуть ли не на полметра, но представительница слабого

пола этого даже не заметила, и величаво удалилась по своим делам.

Снова зашуршало сено. На землю съехала Маша, которая, оказывается,

забралась почти на метр выше, чем Витя. Наверное, чтобы было мягче спать.

Следом за ней скатился белый клубок, который тут же развернулся, и

обернулся добрым мо… Э-э-э… В смысле, пушистым псом.

Глянув на девушку, Витя не смог удержаться от смешка.

– Смех без причины… – наставительно начала Маша, но Витя её перебил:

– В зеркало посмотри… Чудо в перьях.

Маша полезла в неразлучную сумочку за зеркалом.

– М-да… И вовсе не в перьях, а в соломе, – сделала она вывод по

результатам беглого осмотра себя любимой, – Кстати, ты не лучше.

Оба принялись энергично отряхиваться. Через несколько секунд тишина

была прервана Витиным голосом:

– Ух ты!

– Маша, которая как раз в этот момент хитро изогнулась, чтобы стряхнуть

очередную соломинку с джинсов, так что все её не очень большие, но

симпатичные выпуклости стали смотреться ещё эффектнее, довольно

отозвалась:

– А то!

Каково же было её разочарование, когда, искоса глянув на парня, чтобы

полюбоваться произведённым эффектом, она обнаружила, что он

разглядывает вовсе не её прекрасную фигуру, а дырку на своей рубахе.

Вернее, то место, где она вчера находилась.

Маша глянула на свою кофточку. Та тоже оказалась вполне целой. В

принципе, девушка должна была обнаружить это раньше, чем молодой

человек, но он начал отряхиваться сверху, а она сначала погладила Пушка, а

потом, не разгибаясь, занялась джинсами.

– А я хотела с утра у хозяйки иголку с нитками попросить… – растерянно

пробормотала она, заглядывая под кофточку. Дракончик никуда не делся, всё

так же уютно устроился на левой груди. Только сегодня он был уже не

жёлтым.

– Мой сегодня красный! – с удивлением сообщил Витя, – А твой?

– Приятного зелёного цвета, – сообщила девушка, застёгивая пуговицу.

– Интересно, теперь у нас на одежде все дырки будут сами зарастать? -

поинтересовался Витя у окружающего пространства, ощупывая абсолютно

целую рубашку.

– Сделай на своей дырку, а завтра посмотрим, – подала идею находчивая

Маша, стряхивая с одежды последние соломинки.

– Не-е… А вдруг не зарастёт, – отказался Витя от эксперимента после

относительно недолгих размышлений. К тому времени Маша уже достала из

сумочки расчёску, и бормоча вполголоса 'Я упала с сеновала, тормозила

головой…' принялась приводить свою причёску в порядок.

Вите было проще. Во-первых: его волосы были короче, а во-вторых, у него

не было расчёски. Поэтому, пригладив волосы руками, он оставил Машу

вносить последние штрихи в картину её неотразимой красоты, и вышел на

залитый утренним солнцем двор.

Своё рабочее место он увидел сразу: Возле поленницы в одном из углов

двора стоял большой дубовый кругляк с прислонённым к нему немаленьким

топором. А рядом были раскиданы, так сказать, полуфабрикаты, которые

предстояло, гм… измельчить и сложить в ту самую поленницу.

– Картина Репина 'Дрова', – невесело пробормотал парень, и направился к

вышеописанной композиции. Рубить дрова – это не то занятие, которым

следует заниматься прогрессивному и продвинутому челу, но – голод не

тётка.

Подойдя к топору, Витя решительно засучил рукава, поплевал на ладони,

как делали все рубильщики (или рубальщики?) дров, виденные им в кино,

когда собирались брать в руки топор, и взялся за отполированную до блеска

длинную рукоять.

Топор оказался тяжёлым. Витя размахнулся, и обрушил на несчастный

чурбак молодецкий удар. Сразу же выяснилось, что красивого размаха для

того, чтобы расколоть чурбак пополам, явно недостаточно. Топор застрял, и

вылазить обратно никак не хотел. В конце-концов Вите удалось извлечь

топор на белый свет, и, водрузив чурбак в исходную позицию, нанести по

нему ещё один удар. Получилось… Чурбак раскололся на две половинки, с

которыми справиться было уже легче.

За первым чурбаком последовал второй, третий…..пятый. Дела шли ни

шатко, ни валко, но куча 'сырья' потихоньку уменьшалась, а кучка 'готового

продукта', наоборот, увеличивалась. Так продолжалось до тех пор, пока Вите

не подвернулся дубовый чурбак…

Маша вышла во двор как раз когда Витя боролся с первым чурбаком.

Полюбовавшись с минуту его страданиями, она решительно направилась в

сторону двери, несомненно ведущей на кухню. Ибо именно из-за этой двери

по всему двору распространялись всякие вкусные запахи. Сглотнув слюну,

Маша толкнула дверь и решительно шагнула вперёд…

Оглядев открывшуюся её взору картину под названием 'Вид кухни

изнутри', она сразу вспомнила неизвестно где и когда услышанную умную

мысль: 'Тому, кто любит колбасу и уважает законы, лучше не знать, как

делается то и другое'.

Нет, здесь не готовили колбасу и не писали законы, но все эти закопчёные

стены, плохо помытые полы, люди, шныряющие туда-сюда, одетые совсем не

в белые халаты, а в не очень чистые кожаные фартуки, сочащееся кровью

свежее мясо и полуразделанная рыба… В общем, только заглянув в это

помещение одним глазом, любой санинспектор из Машиного мира сразу

закрыл бы эту кухню навсегда. То есть до получения ну очень большой

взятки от её владельцев…

Не успела Маша толком разглядеть окрестности, как перед ней со словами

'Пришла, наконец!', материализовалась та самая разбудившая их с Витей

девица. Она сразу же взяла быка за рога, задав бедной девушке тот самый

вопрос, над ответом на который она мучалась не далее, как вчера вечером:

– Что ты умеешь?

Со вчерашнего вечера никаких новых умений у Маши не появилось, так

что она только беспомощно развела руками, надеясь, что в таком случае её

определят на самую неквалифицированную работы – уборщицы. А уж там

она как-нибудь справится, тем более что, судя по всему, к качеству уборки

здесь особых требований никто не предъявляет.

Однако Судьба в лице хозяйской дочки распорядилась иначе, и отвела

бедное дитя (это Маша так себя называла, когда надо было что-то делать.

Когда надо оправдываться перед родителями по поводу очередного, мягко

говоря, позднего возращения домой она, наоборот, напирала на то, что

является уже вполне взрослым половозрелым индивидуумом) к мойке. На

деревянном столе у которой были сложены громадные закопчёные снаружи и

измазанные жиром внутри сковородки. Получив спецодежду – кожаный

фартук, и инструменты – скребок, тряпку и ведро речного песка, девушка

тяжело вздохнула, и приступила у работе. В дополнение к своим громадным

размерам, сковородки оказались ещё и очень тяжёлыми. Уже через

пятнадцать минут девушке стало понятно, почему в деревнях Вилла Рибо и

Вилла Баджо похожую по размерам и степени загрязнения посуду было

принято чистить всем миром…

В это время Витя мучился с дубовым чурбаком. Топор застрял в нём

намертво, и вылезать обратно на белый свет не хотел, не смотря на все

Витины старания. Парень даже умудрился пару раз поднять топор вместе с

упрямым куском дерева. Но безрезультатно. Пот заливал глаза, руки

тряслись, на ладонях натёрлись красные мозоли, грозящие вот-вот

превратиться в волдыри… Хотя, с мозолями Витя никогда раньше дела не

имел, так что о надвигающейся опасности и связанных с ней неприятностях

даже не подозревал… Парень с радостью отбросил бы строптивый чурбак в

сторону и рубил другие – более податливые, но, увы… Очень не хотелось

позориться перед местным населением и Машей – оказаться неспособным

даже на то, чтобы нарубить дрова… Отсюда-то, скорее всего, придётся скоро,

возможно сегодня, уйти, но вот Маша… Та потом будет долго вспоминать.

В общем, Витя разозлился и обиделся на всех: На гнома с эльфом, не

пожелавших чуть помочь финансами будущим спутникам, на дочь хозяйки,

давшую ему это задание, на Машу с её острым язычком, на непонятно кого,

забросившего его сюда, в этот неуютный мир… И на этот чурбак, черти б его

взяли!

Злость, бурлившая в груди, искала выхода… И нашла его. Неосознанным

движением Витя поднял правую руку, и направил указательный палец на

чёртов пенёк. С пальца сорвалась яркая оранжевая искра….

Раздался гулкий удар. Дубовый чурбак разорвался на мелкие щепки, тут же

разлетевшиеся далеко по двору. Каким то чудом ни одна из них Витю не

задела. Топор тоже благополучно просвистел над ухом, и скрылся где-то за

спиной. Витя ошеломлённо опустился на пятую точку.

Из состояния транса его вывело громкое 'Ик!', послышавшийся сзади.

Обернувшись, Витя увидел ту самую хозяйкину дочку, выглянувшую из

кухонной двери, чтобы проконтролировать его работу. Только сейчас она

была не румяная, как обычно, а ровного белого цвета, как чистый лист

бумаги. Не удивительно – в косяке двери рядом с её головой торчал глубоко

вошедший в дерево топор.

Девка глубоко вдохнула, и Витя приготовился выслушать бурный поток

эпитетов, относящихся к виновнику такого замечательного полёта колюще-

рубящего инструмента, а заодно и попрощался с мыслью о завтраке.

Однако та какое то время только беззвучно открывала рот, подобно

выброшенной на берег рыбине, а потом выдавила из себя:

– Ик! Думаю, на лёгкий завтрак, Ик! ты уже заработал. Сложи, Ик! дрова в

поленницу и иди в зал. Ик!

После этих слов лицо хозяйской дочки, к которому уже начал возвращаться

прежний цвет, исчезло из проёма, а Витя тяжело поднялся, и принялся

собирать нарубленные поленья и складывать их в поленницу.

К концу чистки первой сковородки Маша была в состоянии, близком к

отчаянию. Ей казалось, что она драит эту тяжёлую железяку уже полдня.

Красивый маникюр с цветочками, нанесённый на длинные ногти, исчезал на

глазах вместе с самими ногтями, ломающимися один за другим. Кожа на

пальцах белела и складывалась в какие-то противные мелкие складочки.

Ситуацию усугублял один из местных поварят. Рабочее место Маши

находилось у стены, и она, как и следовало ожидать, начав работу,

повернулась 'к столу передом, к кухне задом'. Да ещё и немного

наклонилась… Чем не преминул воспользоваться этот озорник.

Нет, не в том смысле, не подумайте! Это ж всё же была приличная кухня,

да и народу вокруг многовато… Поварёнку просто показалось очень

занятным тихо подкрадываться сзади, и щипать девушку за оттопыренную

туго обтянутую джинсами часть тела. После первого такого щипка Маша

чуть не уронила себе на ногу тяжёлую сковородку. После третьего -

пообещала 'уронить' её на голову обидчика. Или ниже… Поварёнок обиделся,

и пробурчав 'Чего ж тогда такие штаны одевать?', отстал.

Но и без него дела шли преотвратно. Сковородка чистилась медленно.

Непривыкшие к работе руки неприятно ныли. И это не считая пропавшего

маникюра и сломанных ногтей. Маша почувствовала себя такой несчастной

и одинокой, такой несправедливо обиженной злой судьбой, что даже

расплакалась. Правда, из гордости шмыгать носом она старалась как можно

тише, чтобы никто не слышал, а слёз её увидеть и так никто мог – ведь, как

уже было сказано, стояла она лицом к стенке. Так что слёзинки катились по

её щекам и свободно капали вниз.

Пока одна из них не попала в бадейку с мутной водой, в которой надо было

смочить тряпку, которую надо было потом окунуть в песок, после чего

приступать к окончательной зачистке сковороды.

Вода в бадье моментально окрасилась в чистый изумрудный цвет, и вроде

бы, даже мягко засветилась. От удивления Маша сразу перестала плакать.

Это что ж это должно быть налито в бадейку, чтобы от одной слезинки такое

происходило? Явно не вода. Девушка с опаской посмотрела на свои руки,