Текст книги "Смотрящий"

Автор книги: Вячеслав Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

      Я инстинктивно пригнулся пониже: Это ещё что за чудо? Только что ничего не было – и вдруг человек? Логичных объяснений может быть только два: Или он только что вылез из укрытия, или только что пришел в сознание. Хотя бессознательных элементов обруч тоже видит, только похуже... Я взглянул на ПДА. 'Индикатор магии' светился ярким зеленым светом. Значит, ту же ворону я сейчас могу подчинить и без заклинания. Это, конечно, замечательно: подчинить ворону, и её глазами посмотреть, что это там за человечек объявился. Вот только одно 'Но': Ни одной вороны, согласно закону подлости, рядом не оказалось. Можно было бы попробовать подчинить тушканчика, но стая этих маленьких монстриков находилась слишком далеко. А на большую дичь моих способностей не хватит. Хотя... Индикатор-то ярко светится... Почему бы не попробовать прямо на этом странном субъекте?

      И я попробовал... Потянулся к пятну сознанием, попытался слиться с ним... И чуть не откинул коньки.

      – Блин!.. Больно как!... – я мгновенно разорвал контакт, и какое-то время провалялся, отходя от болевого шока. Когда-то в детстве я читал фантастический рассказик, в котором доктор ставил диагноз, подключаясь к нервной системе пациента, и испытывая его боли на себе. Сейчас я, сам не желая того, проделал нечто подобное. У этого человека болело практически всё! Не удивительно, что он время от времени терял сознание. Удивительно, что он ещё жив. Придя в себя, я подозвал Татарина, наблюдавшего за тылами, пока руководство в моём лице проводило рекогносцировку, и поставил ему задачу обойти 'объект' с тыла, и посмотреть, кто это там объявился. По возможности надо было захватить 'сюрприз' живым, но в крайнем случае я разрешил открывать огонь на поражение. Получив приказ, зомби быстро исчез среди кустов, которыми густо поросла не только полоса отчуждения вдоль бывшей 'железки', но и сама насыпь. Я же остался прикрывать его, внимательно осматривая местность через прицел автомата.

      Через пятнадцать минут Татарин доложил по ПДА, что объект обнаружен и захвачен. Я отстучал ему приказ ожидать меня, предварительно сняв обруч и положив его в рюкзак, и двинулся к сарайчику. Вслед за обручем в рюкзак отправился и шлем. Пока он мне не нужен: Татарин, остановившись у железной дороги, перекрыл клапан рейд-маркера – иначе бы под ним 'накапала' целая лужа из рейд-вешек. Но вот лицо свое я показывать не хотел, а потому натянул на голову шапочку – 'душегубку'.

      Обычно пересечение железнодорожного полотна в дневное время связано с повышенным риском обнаружения. Дорога и полоса отчуждения вдоль неё отлично просматриваются на довольно большое расстояние, и наблюдатель, если он есть, обязательно заметит пересекающего железную дорогу человека (или группу). Но здесь можно было двигаться относительно спокойно. Бывшая железная дорога настолько заросла густым кустарником и уже вполне высокими деревьями, что двигаться можно было чуть ли не в полный рост. Мои опасения, когда я сюда подошел, были связаны с другим: На довольно протяженном участке это место было практически единственным, где можно было подойти к дороге с севера, откуда мы двигались. Справа и слева все настолько развезло, что пройти там было абсолютно нереально. Так что если бы кто-то решил организовать засаду – более удобного для неё места этому 'кому-то' было бы не найти.

      Однако обнаруженный человек на засаду как-то не тянул. И тем не менее всё же следовало поинтересоваться у незнакомца, что он делает в этих краях. Выйдя наконец к развалинам сарайчика, у которых и был обнаружен подозрительный субъект, я увидел стоящего неподвижно Татарина, который, как и положено, осматривал окружающую местность по секторам. У его ног лежало нечто, на первый взгляд казавшееся просто кучей старого грязного тряпья. При ближайшем рассмотрении эта куча тряпья оказалась лежащим на спине человеком мужского пола и неопределенного возраста. Одет этот человек был в грязнющий, местами пропаленный, а местами проеденный чем-то вроде кислоты сталкерский комбинезон. Возраст сталкера определить было затруднительно, так как его лицо находилось в том же состоянии, что и комбинезон: страшно грязное, все в струпьях и вздувшихся рубцах, из глаз течет какая-то жидкость – то ли слезы, то ли гной. Жидкость промыла на лице, покрытом толстым слоем грязи и пыли, относительно чистые дорожки, явив свету кожу насыщенного багрового цвета. Бровей не было, волосы на голове частью высыпались, частью обгорели. Даже если бы я и знал этого человека раньше – сейчас не признал бы ни за что. Пол можно было определить только наличию на лице, если его можно было назвать лицом, густой щетины. Глаза были прикрыты – непонятно было вообще, видит ли меня этот доходяга, или нет. Оружия при незнакомце не наблюдалось, опасности в силу своего удручающего физического состояния он представлять не мог, но педантичный зомби все равно скрутил едва дышащему сталкеру руки за спиной.

      Полюбовавшись немного на эту картину, я вздохнул, и полез в рюкзак за запасной аптечкой. Достав из аптечки два шприц-тюбика, нагнулся к 'пациенту' и по очереди вколол ему в плечо их содержимое. А затем, разогнувшись, стал ожидать результатов. В принципе, картина была ясна: сталкер попал под начало Выброса, а потом решил спастись от него в дико радиоактивном убежище. Но вот почему он во время Выброса оказался именно здесь – это надо было выяснить. Причем в быстром темпе, так как времени, чтобы добраться к полю артефактов до того, как снегопад усилится, а земля наконец остынет настолько, что снег на ней перестанет таять, оставалось в обрез.

      Результаты действия инъекций не заставили себя долго ждать: лежащий на земле сталкер дернулся, издал протяжный стон, и широко раскрыл глаза. Затем снова их закрыл, и опять раскрыл. На этот раз ещё шире. Убедившись, что два стоящих перед ним вооруженных мужика, у одного из которых лицо скрыто забралом шлема, а у другого – шапочкой-'душегубкой' – это не галлюцинация, пленник дернулся и попытался отскочить в сторону. В его состоянии сей манёвр вряд ли удался бы, даже если бы руки незадачливого искателя удачи были свободными. А так как руки были связаны – сталкер только извернулся хитрым образом наподобие червяка, и опять вернулся в исходное положение. Лицо его передернулось, что, очевидно, должно было выражать сложную гамму чувств, и, глубоко вздохнув, он затянул сиплым голосом:

      – Братишки, вы чего? Я же свой, Федька Бутов, 'Паленый'... Меня же в Зоне каждая собака знает... Худо мне, братишки.. Развяжите... Я ж вам ничего сделать не смогу, даже если бы захотел... Помогите, братишки... Доведите до Кордона... Даже не надо до кордона – до базы 'Свободы' доведите. В долгу не останусь...

      Я поморщился. Каждый раз одно и то же. Слезные просьбы помочь, затем обещание щедрого вознаграждения в виде заныканного где-то в схроне на другом конце Зоны суперартефакта, или клятвенные заверения показать потом богатое 'поле артефактов', которое, естественно, тоже находилось у чёрта на куличках... Ничто не ново под луной...

      – Братишки, я расплачусь за помощь, вы не думайте... У меня в схроне недалеко от Каменки три 'Души' лежит, и еще с десяток артефактов помельче... Помогите, братишки – всё ваше будет... Мы же сталкеры – все свои, помогать друг другу должны...

       Я тяжело вздохнул, и перебил излияния внезапно обретшего надежду сталкера:

      Имя, фамилия, клан?...

       Если содержимое одного из шприц-тюбиков было призвано привести найденный нами полутруп в состояние, при котором с ним можно было более-менее свободно общаться, то второй укол обеспечивал полную правдивость собеседника. Теперь мне оставалось только правильно задать вопросы. Безусловно, тот же Татарин владел техникой форсированного допроса куда лучше меня, но это было в прошлой жизни. Да и применение силовых методов к человеку, у которого и так ужасно болит буквально каждая клеточка тела (уж я-то эту боль на себе прочувствовал), могло бы и не дать нужного эффекта. А вот использование химии значительно облегчало задачу, хотя и, мягко говоря, несколько удорожало её достижение.

      В общем и целом, информация, полученная от допрашиваемого, сводилась к следующему: Звали-величали его действительно Федором Бутовым, и названное им погонялово соответствовало действительности. Вот только к 'Свободе' он никакого отношения не имел. Состоял в разное время в различных мелких сталкерских группировках, которые появлялись и исчезали в Зоне чуть ли не каждый день. В дозоновский период своей жизни жил где-то под Белгородом. Отслужил срочную связистом на глухой 'точке', вернулся в родные края, там по пьяни полез в драку, убил кого-то, и решил скрыться от правосудия в Зоне. Ненадолго, как он думал. Все так думают... Потом горе-сталкер, подобно многим другим, ему подобным, планировал на заработанные продажей артефактов деньги рвануть дальше за бугор – в тёплые края. Но сбыться этим розовым мечтам, увы, было не суждено. Сколько не мотался Палёный по Зоне – заработанных денег едва хватало на боеприпасы и снарягу. Плюс недавно опять по пьяни с кем-то поцапался... Есть люди, которые не учатся даже на своих ошибках. В общем, закончились сталкерские похождения Феди Бутова тем, что он попал в 'рабство' к одному из местных мелких 'авторитетов' по кличке Босой.

      Рабы – они и в Зоне рабы. В предыдущий рейд в Зону в составе группы Босого Палёный имел сомнительное удовольствие прочувствовать на себе все прелести рабства. И в следующем рейде, который начался аккурат перед последним Выбросом, твердо решил бежать. Что, как ни удивительно, у него получилось. Точнее, получилась только первая часть побега – под покровом ночи доведенный до отчаяния 'бычок' сумел незаметно скрыться со стоянки и пройти по Зоне почти шесть километров без снаряжения, ПДА и практически без оружия (если не считать 'форт' с четырьмя патронами в обойме). А вот дальше дела не заладились. Патроны он все расстрелял, а к началу Выброса рядом не оказалось никакого укрытия, кроме зараженного радиацией. Он, кстати, о радиации и не знал, так как дозиметр потерял по дороге. Можно, конечно, сказать, как это любят делать начинающие сталкеры в байках у костра, что, дескать, 'Зона не захотела его отпускать'... Но зачем Зоне придурки, которые бродят по ней во время Выброса, а потом суются в 'фонящее' укрытие? Этот человек сам был виноват во всех своих бедах. Хотя винил в них, естественно, кого угодно, но только не себя.

      Никаких тайников с суперартефактами, естественно, у Федора в наличии не имелось. Никаких 'Секретных тайн Зоны' он, конечно, тоже не знал. Единственной более-менее ценной информацией, выжатой из него, оказался состав и примерный маршрут группы Босого в последнем рейде, до того, как сталкер Паленый покинул эту негостеприимную компанию. Группа насчитывала более двадцати человек, из них большая часть – 'бычки', навьюченные тяжелым грузом. Что за груз – беглец сказать не мог, так как на стоянках все рюкзаки складывались в одну большую кучу и тщательно охранялись. Кроме того, Паленый божился, что в составе группы было пять женщин. Правда, как он определил, что это именно женщины, оставалось не совсем понятным. Одеты те, кого он отнёс к представительницам противоположного пола, были в мешковатые комбинезоны, в которых фигуру было не разглядеть, на головы надеты шлемы, под шлемами – шапочки– 'душегубки'. За все время похода предполагаемые 'дамы' не проронили ни слова, и вообще у Паленого сложилось впечатление, что они были чем-то накачаны. Груза они не несли, и на стоянках их держали отдельно от 'бычков'. Даже по нужде водили отдельно. Странная какая-то картинка вырисовывается, но разбираться будем потом. Сейчас радовало уже то, что засаду здесь устраивать вроде бы никто не собирался.

      Закончив допрос, я отвернулся от лежащего на земле сталкера, снова потерявшего сознание к этому времени снова, и с минуту раскладывал по полочкам полученную информацию, вспоминая, не упустил ли я чего-то важного. Вроде нет. Единственный неясный вопрос заключался в том, а не являлся ли этот человек тем, кому меня попросил помочь Тихон? С одной стороны – глупый вопрос: Как Тихон мог просить о помощи для такого ничтожества? С другой стороны, бывают моменты, когда самая слабая фигура, оказавшись в нужном месте в нужное время, решает исход партии. Итак: Тихон сказал: 'К тебе подойдут, попросят помощи'. Помощи у меня попросили? Да. Ко мне подошли? Нет. Я сам к нему подошёл.

      Я повернулся спиной к лежащему без сознания человеку, и показал Татарину известный с древних времен жест: указывающий вниз большой палец сжатой в кулак правой руки. Зомби кивнув, выхватил из кобуры свой 'Стечкин' с глушителем, и, быстро шагнув к бывшему сталкеру Паленому, почти не целясь пустил ему в голову пулю. Контрольный выстрел не понадобился.

      – В 'Карусель', – махнул я рукой в сторону расположившейся за остатками сарайчика аномалии. Зомби вложил пистолет в кобуру, и, легко подняв труп на руки, потащил его в указанном направлении. Подойдя к 'карусели', он зашвырнул в неё тело, и пригнувшись, отбежал за развалины. Я устроился рядом. Почти сразу по стенам нашего укрытия пробежался дробный стук, гнилые доски вздрогнули, где-то что-то оторвалось и упало на землю, и снова все затихло. Сквозь щели между досками к земле устремились ярко-красные потёки. Ну что ж... Дело сделано. Пора в путь-дорогу. А то подзадержались маленько...

      Выдвинулись в том же порядке: Впереди зомби с рейд-маркером, а за ним я в пределах досягаемости радиосвязи ПДА. Снова пришлось надеть шлем. За 'железкой' местность была повыше и посуше. Все чаще начали попадаться небольшие рощицы покореженных Зоной деревьев. По мере продвижения вперёд рощицы становились всё больше и всё гуще. То и дело попадались лежащие поперек нашего пути русла ручьев, которые только что были заполнены до краев талой водой. Теперь вода сошла, и бывшие ручьи превратились в рвы с покрытыми грязью стенками и дном. Идущему впереди Татарину приходилось петлять, не только обходя аномалии, но и выбирая удобное место для переправы через эти естественные преграды. Но несмотря на это, двигался он уверенно и довольно быстро, хотя при жизни набирался опыта передвижения по Зоне совсем недолго.

      При жизни... Вообще жизнь и смерть – ужасно несправедливые подруги. Многие этого не понимают, и надеются, что если они всё будут делать 'правильно', то и в жизни у них всё получится. В корне неверное мнение... Сравнить хотя бы истории двух трупов – Палёного и Татарина. Первый своей безалаберной жизнью вполне 'заслужил' смерть. Более того, удивительно, что он умудрился прожить так долго, особенно в Зоне. Хотя наверняка найдутся моралисты, которые с пеной у рта будут доказывать, что я должен был бросить всё, и приложить все свои силы, чтобы спасти несчастного умирающего сталкера. Или хотя бы не убивать его, а оставить где был, снабдив лекарствами и оружием, коих у меня немеряно. Но тут я с господами моралистами не соглашусь. Я, повторюсь, не мать Тереза, чтобы спасать того, кто через два дня после спасения сам своими действиями выроет себе могилу. Да и нельзя было его спасти. С такой дозой облучения не живут. Фактически он был уже мертв, вопрос был только в том, какой смертью он умрёт. Я только подарил ему быструю и легкую смерть вместо мучительной и не такой быстрой, которая его ожидала. Хотя мог бы и оставить мучаться. А почему я так поступил с трупом? Я не могу быть уверен на все сто, что поднимать мертвых и вытягивать из них информацию могу только я один. И чтобы гарантированно не допустить сотворения из этого сталкера зомби кем-то другим, я могу только полностью уничтожить 'исходный материал' для этого зомби. Что и было сделано. Поднимать же его для себя у меня не было ни малейшего желания. При жизни покойный не обладал достаточными знаниями и умениями, чтобы пригодиться мне после своей смерти. В общем, о смерти Паленого я не жалел ни капли. Да и, к тому же, не он первый, не он последний...

      Другое дело Татарин (в миру Сорокин Егор Семенович). С ним я при его жизни тоже знаком не был. А жаль. Иметь такого человека среди своих друзей я счел бы за честь. Кадровый военный, служил в 'горячих точках', прошёл две чеченских войны, причем не в тылу отсиживался – уж зомби то врать не могут, сказок о себе не понарассказывают. В мирной жизни, как это частенько бывает с военными, не преуспел. Потому, когда ему предложили 'подработать' в Зоне – согласился. И работу выполнил на 'отлично'. Но вот, как я уже говорил, в жизни далеко не всегда получается так, что если ты всё делаешь правильно, то получаешь ожидаемый результат. Выполняя задание, Татарин погиб по нелепой случайности. Видно, капризная девка Фортуна в этот момент уделяла внимание кому-то другому. Так капитан Сорокин из разряда живых перешел в разряд неживых, а там уж такого ценного кадра для пополнения своей 'армии' я упустить не мог.

      Кстати, клан 'Свобода', нанявший Татарина, после его смерти зажилил деньги, которые должны были быть переданы его семье. Капитан, вообще то, был человеком недоверчивым в таких вопросах, и на этот случай подстраховался. Но одной недоверчивости тут мало. Надо иметь ещё и какой-никакой опыт. 'Страховка' оказалась ненадёжной. Человек, к которому обратился Татарин, 'засветился'. Верхушка клана посчитала, что дешевле будет с ним разобраться, чем выплачивать вдове погибшего причитающуюся сумму. Что и было сделано. Хорошо хоть семью решили не трогать. Так что жена Татарина и его двое детей остались живы, хоть и остались без средств к существованию.

      Я узнал о происшедшем только через полгода после смерти Татарина, после того, как к нему вернулась память. В принципе, своему новому зомби я был ничего не должен. При жизни он был взрослым самостоятельным человеком, вполне способным отвечать за свои поступки и предвидеть последствия своих действий, в том числе и те, что получились. И не только для себя, но и для своих близких. Но эта история меня зацепила, и я добился от 'Свободы' выплаты семье погибшего не только причитающейся суммы, но и солидной неустойки. При этом и сам не остался в накладе. Не скажу, чтобы эта операция оказалась слишком сложной, но повозиться, естественно, пришлось.

      Вдова погибшего за время с момента смерти мужа выбивалась из последних сил, тянула две работы, но семью худо-бедно обеспечивала. Конечно, друзья покойного помогали ей, чем могли, но всё же основная тяжесть содержания двух растущих пацанов легла на её хрупкие плечи. Я знавал случаи, когда в подобной ситуации женщины шли на панель, лишь бы прокормить семью. И я не могу их за это упрекнуть. Но тут баба оказалась гордая. И, с моей точки зрения заслуживала того, чтобы я ей помог.

      Чем я и занялся, устроив женщину на работу в одной из своих фирм в Перми. Предложенная ей работа, разумеется, отнюдь не была синекурой – не в моих принципах платить людям деньги только за красивые глаза или тяжелое семейное положение. Но дама оказалась ко всем своим прочим положительным качествам смышленая и трудолюбивая, и начала быстро продвигаться по карьерной лестнице с соответствующим ростом зарплаты. Не без пользы для фирмы, в которой работала. Так моё доброе дело ещё и принесло мне дивиденды. Общался я со вдовой своего зомби, естественно, через третьих лиц, дабы ни у кого не возникало лишних вопросов. Но, не смотря на всю мою помощь, мужа я ей вернуть не мог. Разве что в виде зомби. Сомневаюсь, что её бы это обрадовало.

      В общем, теперь Татарин был для меня постоянным напоминанием, что в Зоне смерть может настигнуть любого, даже намного более опытного, чем я. Смерть ходит рядом, и к ней надо быть готовым постоянно. Хотя торопить её и не стоит. Так что, несмотря на то, что я сейчас круче крутого яйца – могу постоянно таскать с собой эшелон припасов, могу управлять воронами и зомбями, у меня самое современное оружие и снаряжение – стоит только чуть-чуть ослабить бдительность, и я окажусь там же, где и Татарин с Палёным.

      Подтверждение этой своей мысли я тут же получил в виде кинувшейся на меня из кустов справа (или, если не на меня, то по крайней мере, в мою сторону) псевдоплоти. Срезав её короткой очередью, я озаботился причиной столь странного её поведения. Обычно плоть ведет себя осторожнее, и не бросается на вооруженных людей. Послав Татарину на ПДА условный сигнал 'Стой! Опасность', я занялся изучением окружающей местности на предмет выявления того, кто бы мог настолько напугать несчастную плоть, что она бросилась на дуло автомата. Визуальный осмотр результатов не дал. На слух тоже ничего определить не удалось. Только где-то на юго-западе прострекотал вертолет. То ли везет военных сталкеров к полю артефактов, то ли уже забирает... Вздохнув, я полез в рюкзак за обручем. Жаль, что его нельзя таскать на голове постоянно. По двум причинам: Во-первых, когда на голове обруч, шлем на неё не налазит. Во-вторых, обруч сразу активируется при контакте с головой, и остается активным, пока его не снимешь. А выматывает он физически, когда его применяешь, очень сильно. Так что долго его не поносишь – через час-полтора коньки отбросишь от усталости.

      При помощи обруча тоже ничего подозрительного обнаружить не удалось. То есть вообще ничего. Эта тупая плоть, похоже, была здесь единственным живым существом. Даже вездесущие вороны куда-то подевались. С одной стороны, это и хорошо: меньше местного зверья – меньше опасностей. С другой стороны, моя паранойя подкинула мне вопрос: а кого же это местная живность может так испугаться, чтобы всей толпой слинять отсюда? Может, конечно, я зря так переживаю, и псевдоплоть была просто умственно неполноценной. Если среди людей такие попадаются, то должны быть в наличии и среди монстров Зоны. Но все же лучше побыстрее убраться отсюда по добру – по здорову. Я отстучал Татарину команду продолжать движение, и, снова сменив обруч на шлем, зашагал дальше, удвоив бдительность.

      Однако опасался я напрасно – оставшийся путь до поля артефактов прошел без происшествий. Хотя 'напрасно – не напрасно' – это как посмотреть... С моей точки зрения, лучше перебдеть, чем недобдеть. К конечной точке нашего маршрута мы вышли с некоторым опозданием, да и снегопад, шедший до этого времени без особого энтузиазма, начал усиливаться. Пришлось вместо предполагаемого плана действий 'один собирает артефакты – другой охраняет', применить план Б: 'оба собирают артефакты, при этом постоянно оглядываясь по сторонам'. По такому случаю я снова снял шлем и надел обруч. Оказалось, что вблизи имеется мелкая живность. Эта информация меня успокоила: значит, опасную зону мы прошли. Но обруч снимать я все же не стал, и артефакты собирал, не ослабляя контроля за окружающей обстановкой.

      Поле артефактов согласно закону подлости оказалось расположено в густых зарослях колючего кустарника. По идее, этот кустарник должен был давно выгореть – я насчитал в нем минимум шесть чёрных пятен от жарок – шесть потенциальных очагов возгорания. Но, по непонятным причинам, полутораметровые ветки, усеянные острыми колючками, сгорели только в зонах действия погасших жарок, а в остальных местах остались нетронутыми. Так что артефакты я собирал, поминутно вспоминая про себя такую-то мать и прочие популярные слова, приличествующие ситуации.

      В принципе, у меня это был далеко не первый такой случай. Помню, как-то раз поле артефактов почти полностью расположилось на склоне небольшого заброшенного песчаного карьера. Зрелище было ещё то: примерно так я в детстве представлял стену пещеры с сокровищами: Склон мерцал разноцветными переливающимися огоньками, маленькие вихри разных расцветок возникали и исчезали то тут, то там. Местами на склоне дрожали радужные пузыри, издалека казавшиеся капельками росы. И всё это каким-то чудом держалось на почти вертикальном обрыве. Так что собрать всю эту красоту, да ещё и под проливным дождём, оказалось не так уж и просто. Пришлось привязывать веревку к дереву, растущему сверху, и лазить по стенке карьера наподобие альпиниста.

      В общем, сегодняшняя ситуация вполне ещё ничего. Бывало и хуже. Вдвоём с зомби мы всё же успели 'собрать урожай' до того, как выпавший снег сделал работу по сбору артефактов если не невозможной, то весьма затруднительной. Ничего особенного (по крайней мере, с моей точки зрения) на этом поле не нашлось. Да, мы нашли несколько весьма дорогих артефактов, но среди них ни одного особо ценного, или ранее неизвестного.

      Что ж: отсутствие результата – тоже результат. Теперь следовало сложить контейнеры с собранными артефактами в рюкзак и выдвигаться к точке встречи с остальными 'сборщиками урожая', где они должны были передать мне свои заполненные контейнеры. А там уж можно и домой. Но сегодня куда-то идти уже не получалось: зимой световой день короток, и уже пора было искать место для ночлега. Приближались сумерки, а за ними и ночь. Лучше бы, конечно, было отойти от бывшего поля артефактов подальше – но времени уже не оставалось, а посему мы ограничились тем, что прошли полкилометра на юго-восток по старому полузаросшему проселку до поросшего молодым леском холмика, и обосновались на ночлег там. Почти у вершины холмика рос большой старый дуб. Как ни удивительно, его не затронули мутации, обычно происходящие с растениями в Зоне. Коричневые неопавшие листья были вполне типичными для дуба. А вот росшие вокруг гиганта молодые деревца, явно получившие жизнь из его семян, Зона изогнула и покорёжила, как хотела. Я выдал Татарину датчики движения, и пока он устанавливал их по периметру стоянки, наблюдал за окружающей обстановкой. После того, как все датчики были установлены, я проверил сигнал. Как и ожидалось, два датчика из десяти не работали. В то же время я был уверен, что технически они вполне исправны. Зона есть Зона. Электроника здесь может вести себя самым непредсказуемым образом. Даже на те датчики, что пока вроде-бы работают, полагаться нельзя. Я решил их применить только из соображений 'а вдруг сработают?'. Достав из рюкзака два маскхалата, один я отдал Татарину, а второй надел на себя. На дворе снова зима – надо соответствовать... Затем установил на автомат ночной прицел (а кто его знает, что там ночью будет?), и, наконец-то начал устраиваться на ночлег. Спальное место я себе оборудовал, достав из рюкзака два коврика, и положив один из них на предварительно очищенную от снега землю, а вторым укрывшись с головой. Не знающий усталости зомби остался стеречь мой сон.

      Вот что в зомби хорошо, так это то, что они никогда не устают. Я бы им даже позавидовал по этому поводу, если бы не прилагавшаяся к почти бесконечному запасу бодрости ма-а-аленькая неприятность в виде смерти. Так что завидовать я не стал, потому как нечему, а просто закрыл глаза и погрузился в чуткий сон, будучи готовым вынырнуть из него в любую секунду по малейшему подозрительному звуку. И даже не по звуку, а по чёрт знает, как его назвать... Во! Шестое чувство. Когда вроде-бы всё спокойно, но что-то перемыкает в мозгу: 'Опасность!'. Нормально спать я мог только за пределами Зоны. Даже в подземелье у 'учителя Лика' я 'вырубался' не до конца. А что уж говорить про ночевку под чистым небом. Вообще – с одной стороны, такая жизнь мне давно надоела.

      Иногда возникал соблазн бросить все к чёрту, и поселиться в домике в деревне, давненько уже построенном недалеко от усадьбы моего кума. Тот три года назад плюнул на свою работу а солидной фирме, и удалился, как он выразился, 'доживать свой век' ( в его-то годы), в глухую украинскую деревню, от которой до ближайшего города было больше сотни километров. Раздолье там было ещё то – деревня, как и большинство деревень на Украине, была практически пустой. Молодые уехали, старики поумирали, в полуразваленных хатах осталось полтора местных жителя... При моей финансовой помощи (не такой уж и большой, кстати) кум поднял хозяйство, завёл разновсякую живность типа коров, свиней, кур, гусей, и так далее (серьёзно подумывал даже над разведением страусов!), насадил плодовых деревьев и виноградной лозы, и стал жить-поживать, добра наживать. Когда я приезжал к нему в 'имение', мы в основном занимались дегустацией его самопальных наливок и настоек. Ну, на рыбалку ещё ходили... Или на охоту – по желанию. Причем частенько дегустация совмещалась с той же рыбалкой или охотой. Так что охотились мы в основном на пустые стеклянные бутылки, которые в лес приносили полными. Раньше такая жизнь показалась бы мне ужасно скучной и пресной, но сейчас почему-то это времяпровождение стало мне нравиться даже больше, чем отдых где-нибудь на престижном курорте, каковые курорты, между нами говоря, уже как-то и поднадоели. Старею, наверное...

      Но бросить все дела и вот так вот внезапно вдруг уйти на покой я не мог. Возможно, это было пресловутое 'притяжение Зоны' – когда человек, который, казалось бы, заработал столько, что может наконец забыть обо всех этих монстрах, аномалиях, бандюках, и прочих прелестях жизни, огороженных Периметром, возвращается к ним снова и снова. Возможно... Для себя я объяснял то обстоятельство, что до сих пор не послал подальше эту грязную работу тем, что жалко бросать налаженный самим же бизнес, жалко оставлять на произвол судьбы организацию, в которой от меня так много зависит, и людей, в ней работающих.... Возможно конечно, что эти объяснения – всего лишь 'отмазка', а причина лежит в сфере иррационального. Но я не из тех, кто любит копаться в себе с целью выяснить (или придумать) глубинную мотивацию своих действий и желаний. Не хочу пока уходить – значит, не хочу. Когда захочу – уйду.

      Проснулся я внезапно, как от толчка. Непреодолимого желания резко перекатится вправо или влево не возникло – значит, непосредственной угрозы жизни нет. Какое-то время лежал неподвижно. Но что-то же заставило меня проснуться. Я осторожно, не делая резких движений, приподнял голову и огляделся вокруг. В секторе обзора вроде бы всё было спокойно. Никаких подозрительных шевелений. И никаких звуков. Я всё так же плавно перетек в сидячее положение, и, сжимая в руках автомат, ещё раз быстро осмотрелся. Снег к этому времени (кстати, а который час? Ум-гу. Пол-пятого) почти перестал идти, но сугробы всё равно уже успели образоваться порядочные. Окружающий пейзаж Зоны то искрился снегом в свете луны, время от времени выглядывающей в просветы между медленно плывущими по небу снеговыми тучами, то снова погружался в темноту. Когда луна на минутку появлялась из за туч, то, хорошо приглядевшись, в десяти метрах от меня можно было разглядеть силуэт Татарина, практически сливающийся с о стволом дерева, у которого он стоял, осматривая местность по секторам. Датчики молчали. 'Ну вот. Дожился. Паранойя...' – подумал я, и полез в рюкзак за обручем.